Манкелль Хеннинг. На шаг сзади

   Валландер знал, что сегодняшний вечер затянется: скоро все соберутся и засядут надолго. Он повесил куртку и позвонил в больницу. С трудом нашел врача, который сказал ему, что состояние Исы Эденгрен стабильное и что угрозы жизни нет.
   Врач оказался знакомый – им уже приходилось работать вместе.
   – А не скажешь ли мне одну вещь – в частном, так сказать, порядке… – воспользовался удачей Валландер. – Что это – крик о помощи, попытка привлечь к себе внимание? Или она в самом деле хотела покончить с собой?
   – Если я правильно понимаю, это ты ее нашел.
   – Да.
   – Тогда позволю себе поиграть в дипломатию. Скажем так: ей повезло, что ты ее нашел. И еще больше повезло, что ты нашел ее вовремя.
   Валландер понял. Он уже собирался поблагодарить и положить трубку, когда у него возник еще один вопрос.
   – Скажи-ка, а никто не приходил ее навестить?
   – Мы к ней сейчас не пускаем.
   – Я понимаю. Меня интересует другое – кто-нибудь ею интересовался?
   – Сейчас узнаю.
   Ожидая ответа, Валландер шарил по карманам и нашел клочок бумаги с телефонами родителей Исы во Франции и в Испании.
   – Никого не было, – наконец услышал он ответ. – Никто не звонил, никто не спрашивал. Кто, кстати, должен известить родителей?
   – Мы.
   Валландер нажал на рычаг, отпустил и набрал первый из номеров, не зная даже, куда звонит – в Испанию или Францию. Он насчитал пятнадцать длинных сигналов и набрал второй номер. Почти сразу ответил женский голос. Он представился. Это была Берит Эденгрен.
   Он рассказал ей о случившемся. Она слушала не перебивая. Валландер вспомнил мальчика по имени Йорген, брата Исы. Он старался смягчить свой рассказ, но попытка самоубийства есть попытка самоубийства, никуда от этого не уйдешь.
   Она выслушала и сказала спокойно:
   – Я поговорю с мужем. Мы, естественно, должны обсудить, стоит ли возвращаться домой.
   Образец родительской любви, подумал Валландер, чувствуя, что закипает.
   – Я надеюсь, вы поняли, что дело могло кончиться очень плохо.
   – Но ведь не кончилось, – хладнокровно ответила она. – К счастью.
   Валландер дал ей телефон больницы. Подумав, он решил пока не спрашивать о Сведберге. Сейчас важнее узнать как можно больше о том маскараде на Иванов день, в котором Иса тоже должна была участвовать.
   – Иса очень скрытна, – сказала мать. – Я ничего не знала ни о каком маскараде.
   – Может быть, она говорила с отцом?
   – Сильно сомневаюсь.
   – Мартин Буге, Лена Норман и Астрид Хильстрём. Вам знакомы эти имена?
   – Это ее друзья.
   – Значит, Иса ни слова не говорила, куда они собираются на Иванов день?
   – Нет.
   – Это очень важно. Вы должны постараться вспомнить.
   – Я на память не жалуюсь. Иса ничего нам не говорила.
   – Попробуйте вспомнить, устраивали ли они переодевания у вас дома?
   – Это что, так важно?
   – Важно, раз я спрашиваю. Отвечайте на вопрос.
   – Я не заглядываю в ее гардероб.
   – Есть ли запасной ключ от дома?
   – Он лежит в водосточном желобе с торца. Но Иса о нем не знает.
   – Ей он в ближайшие дни и не понадобится.
   Оставался только один вопрос.
   – Иса не говорила вам, что куда-то собирается уехать после праздника?
   – Нет.
   – А если бы собиралась, сказала бы?
   – Только если бы ей деньги понадобились. Впрочем, деньги ей были нужны всегда.
   Валландер с трудом сдерживался.
   – Мы с вами еще непременно свяжемся, – сказал он, с силой впечатал трубку в рычаг и тут же сообразил, что так и не знает, куда звонил – во Францию или Испанию.
   Он пошел за кофе и вспомнил, что ему надо позвонить еще в одно место. Отыскал номер – на этот раз ему повезло.
   – Брур Сунделиус?
   – Я вас слушаю.
   Голос пожилой, но очень уверенный.
   Валландер назвал себя и хотел было задать первый вопрос, но Сунделиус его опередил:
   – Я ждал звонка из полиции. Удивительно, что вы собрались позвонить только сейчас.
   – Я звонил несколько раз, но никто не отвечал. Почему вы, собственно, ждали звонка?
   Сунделиус ответил без промедления:
   – У Карла-Эверта почти не было друзей. Я – один из них. Поэтому я и был уверен, что вы мне позвоните и будете расспрашивать.
   – О чем?
   – Это вам лучше знать.
   Логично, подумал Валландер. В здравом уме наш директор банка, даром что на пенсии.
   – Мне бы очень хотелось с вами встретиться, – сказал он. – У вас дома или, если вам неудобно, здесь, в полиции. Лучше всего завтра с утра.
   – Раньше я каждое утро уходил на работу, – сказал Сунделиус, – а теперь изнемогаю от безделья. Просто на стенку лезу, не знаю, куда девать время. Жду вас в любое время, начиная с половины пятого утра. Я живу на Ведергренд. Я мог бы и сам прийти, но у меня с ногами неважно. Сколько вам лет?
   – Скоро пятьдесят.
   – Тогда у вас, наверное, ноги получше. К тому же в вашем возрасте надо больше двигаться. Иначе сами знаете – сердце, диабет…
   Валландер остолбенел.
   – Вы меня слушаете?
   – Да, – сказал Валландер. – Я вас слушаю. Завтра в девять утра. Договорились?
   Они собрались на оперативку в половине восьмого вечера. Лиза Хольгерссон появилась в последнюю минуту в сопровождении нового прокурора, замещающего уехавшего в Уганду Пера Окессона. После многолетних колебаний Пер наконец решился и взял отпуск без сохранения содержания. Его не было уже восемь месяцев, он работал в Международном комитете по делам беженцев. Он время от времени писал Валландеру, философствовал, пытался анализировать, как сказалась на его жизни перемена обстановки.
   Валландеру его не хватало, хотя близкими друзьями они никогда не были. Иногда он завидовал решимости Пера. Сможет ли он сам когда-либо отказаться от своей профессии и заняться чем-нибудь другим? Скоро ему стукнет пятьдесят, а там уж вряд ли что-то изменится.
   Он постучал карандашом по столу и оглядел комнату. Стул Сведберга по-прежнему пустовал. Пройдет время, подумал он, и кто-то займет его место.
   Он рассчитывал, что вот-вот станет известно, вернулся ли Бьорклунд из Копенгагена, поэтому начал с рассказа о своей находке.
   – Мы тут говорили только что, – сказал Мартинссон. – Есть одна деталь, которая мне, например, кажется странной. Ни одного дневника. Я спрашивал всех. Похоже, никто из этих ребят не вел дневник. Даже ежедневников у них не было.
   – Более того, – сказал Ханссон. – Писем тоже нет.
   – У меня тоже такое впечатление, – сказала Анн-Бритт Хёглунд. – Они словно заметали за собой след.
   – Это касается и других? Я имею в виду тех, на фото?
   – Да, – сказал Мартинссон. – Может быть, надо их поприжать по этому пункту.
   – Может, и придется, – сказал Валландер. – Но Иса Эденгрен постепенно возвращается к жизни, так что в один прекрасный день мы сможем поговорить и с ней. Пока надо обратить внимание на две вещи. Во-первых, она всерьез хотела покончить с собой. А брат ее, Йорген, привел этот замысел в исполнение, причем оставил письмо, в котором на чем свет стоит костерит своих родителей.
   Мартинссон перелистал свой блокнот и хотел было что-то сказать, но в дверь постучали. Вошедший полицейский поискал глазами Валландера.
   – Бьорклунд вернулся, – сказал он.
   Валландер поднялся.
   – Я поеду один, – сказал он. – Это никакой не захват, так что продолжим, когда вернусь.
   – Я хотел бы взглянуть на этот телескоп прямо сейчас, – сказал Нюберг и тоже встал.
   Они поехали в машине Нюберга. На перекрестке их ждал полицейский автомобиль. Валландер вышел из машины.
   – Приехал двадцать минут назад. На «мазде», – сообщил водитель.
   – Можешь ехать домой, – сказал Валландер.
   – Помощь не нужна?
   – Нет.
   Валландер уселся в машину.
   – И в самом деле вернулся.
   Они поставили машину у ворот. Из открытого окна доносилась музыка – какие-то латиноамериканские ритмы. Валландер позвонил в дверь. Музыка стала тише, и Бьорклунд открыл дверь. Он был в одних шортах.
   – У меня к вам есть вопросы, которые не могут ждать, – объяснил Валландер.
   Бьорклунд задумался, потом внезапно улыбнулся.
   – Теперь понятно, – сказал он.
   – Что понятно?
   – Машина на перекрестке.
   Валландер кивнул:
   – Я заезжал днем. Дело, повторяю, ждать не может.
   Бьорклунд пригласил их в дом. Валландер представил Нюберга.
   – Когда-то в юности я всерьез подумывал стать техником-криминалистом, – сказал Бьорклунд. – В этом есть что-то захватывающее – посвятить свою жизнь поиску следов.
   – Это не так романтично, как многим кажется, – проворчал Нюберг.
   Бьорклунд посмотрел на него с удивлением:
   – Не в романтике дело. Просто хотелось всю жизнь быть следопытом.
   Они стояли у входа в его гигантскую комнату. Валландер заметил, что Нюберг разглядывает ее обстановку с большим недоумением.
   – Думаю, лучше сразу перейти к делу, – сказал Валландер. – У вас к дому пристроен сарай. В углу стоит накрытый брезентом предмет. Телескоп. И я хочу спросить, не тот ли это телескоп, который мы ищем? Телескоп Сведберга?
   Бьорклунд уставился на него:
   – Телескоп? В моем сарае?
   – Да.
   Бьорклунд отступил на шаг, словно бы подчеркивая расстояние между ними:
   – Интересно, кто это шарил в моем доме, пока меня не было?
   – Я уже сказал, что я заезжал днем. Дверь в сарай была не заперта. Я вошел и увидел телескоп.
   – Неужели это законно? Разве полицейским позволено рыться в чужом жилище?
   – Если у вас есть претензии, что незаконно, можете отправить их в надзорные органы.
   Бьорклунд поглядел на него долгим неприязненным взглядом:
   – Пожалуй, так и сделаю.
   – Какого черта! – зло сказал Нюберг. – Может быть, займемся делом?
   – То есть вы не знали, что у вас в сарае стоит телескоп?
   – Нет.
   – Надеюсь, вы понимаете, что это звучит не особенно правдоподобно.
   – Позвольте вас заверить, что мне с высокой горы плевать, как это звучит. Насколько мне известно, никаких телескопов в сарае нет.
   – Мы сейчас пойдем и посмотрим, – сказал Валландер. – Если вы откажетесь нас впустить, я оставлю Нюберга присмотреть за вами, а сам поеду за ордером на обыск. И можете не сомневаться – я его получу.
   Бьорклунд смотрел на него чуть ли не с ненавистью.
   – Меня подозревают в преступлении?
   – Пока я хочу всего лишь получить ответ на мой вопрос.
   – Вы его уже получили.
   – Значит, вы не знаете, что у вас в сарае телескоп. Мог ли Сведберг его туда поставить?
   – Зачем?
   – Я спрашиваю, мог ли он это сделать. Я не спрашиваю зачем.
   – Конечно, мог. Летом, когда меня не было. Я же не хожу каждую минуту проверять, что у меня валяется в сарае.
   Валландер был почти убежден, что Бьорклунд не врет. Почему-то он почувствовал облегчение.
   – Пошли посмотрим?
   Бьорклунд сунул ноги в деревянные башмаки. Он по-прежнему был голым до пояса.
   Когда они вошли в сарай и зажгли свет, Валландер остановился и повернулся к Бьорклунду:
   – Посмотрите внимательно, не изменилось ли здесь что-нибудь?
   – Что здесь может измениться?
   – Это ваш сарай. Вам лучше знать.
   Бьорклунд огляделся и пожал плечами:
   – Все как всегда.
   Валландер провел их в угол и поднял брезент.
   Удивление Бьорклунда казалось совершенно искренним.
   – Понятия не имею, как он сюда попал.
   Нюберг присел на корточки и посветил на телескоп карманным фонариком.
   – Вряд ли у кого есть сомнения, кому принадлежит эта штука, – сказал он, показывая на металлическую табличку с выгравированным именем – Сведберг.
   Враждебности Бьорклунда как не бывало. Он ошеломленно уставился на Валландера.
   – Не понимаю, – сказал он. – Зачем Сведбергу понадобилось прятать у меня свой телескоп?
   – Пошли в дом, – вместо ответа предложил Валландер. – Нюберг пока побудет тут.
   Бьорклунд предложил Валландеру кофе, но он отказался и сел на скамью, вновь поразившись – до чего же неудобная!
   – Есть у вас хоть какие-то соображения – когда эта штука здесь появилась?
   Бьорклунд долго молчал, обдумывая каждое слово.
   – У меня очень плохая зрительная память, – сказал он наконец. – Так что ничего не могу сказать.
   Валландер решил поставить вопрос по-другому. Но для этого сперва нужно спросить Ильву Бринк, когда она последний раз видела телескоп дома у Сведберга.
   – Мы еще к этому вернемся, – сказал он. – Нюберг осмотрит телескоп, и мы заберем его в полицию.
   Вдруг он заметил, что Бьорклунд его не слушает – ему, очевидно; пришла в голову какая-то мысль. Валландер подождал.
   – А не может быть, что все это произошло по-другому? – спросил Бьорклунд. – Не может так случиться, что кто-то другой принес сюда телескоп?
   – В таком случае этот «кто-то» был прекрасно осведомлен о том, что вы с Карлом-Эвертом – двоюродные братья.
   На лицо Бьорклунда набежала тень.
   – Вы о чем-то думаете, – сказал Валландер. – О чем?
   – Не знаю, имеет ли это какое-то значение, – сказал Бьорклунд неуверенно, – но как-то раз у меня было чувство, что кто-то здесь побывал.
   – Как вы это обнаружили?
   – Я ничего не обнаружил. Просто было такое чувство.
   – Но почему-то оно ведь возникло, это чувство?
   – Вот это-то я как раз и стараюсь припомнить.
   Валландер ждал, наблюдая, как Бьорклунд напряженно думает.
   – Это было несколько недель назад, – сказал Бьорклунд. – Я ночевал в Копенгагене, но вернулся рано, еще до обеда. Как сейчас помню, шел дождь. Вошел во двор и остановился. Мне показалось, что-то не так… Потом сообразил что – кто-то передвинул одну из скульптур.
   – Вы имеете в виду ваших садовых монстров?
   – Это не садовые монстры. Это копии средневековых изображений дьявола на Руанском соборе.
   – Вы сказали, что у вас плохая зрительная память…
   – На скульптуры это не распространяется. Кто-то ее повернул. Я совершенно в этом уверен. Кто-то был во дворе, пока меня не было.
   – И это был не Сведберг.
   – Нет. Он никогда не приезжал, не предупредив.
   – Но утверждать, что это был не Сведберг, вы не можете.
   – Нет. Но я все равно уверен, что это не он. Мы с ним хорошо знали друг друга…
   Валландер кивнул.
   – Здесь был кто-то посторонний.
   – А кто следил за домом во время ваших отъездов, если Сведберг был занят?
   – Никто. Сюда никто не заходит, кроме, разумеется, почтальона.
   У Валландера не было причин не верить рассказу Бьорклунда.
   – Значит, кто-то посторонний… И вы не исключаете возможность, что именно он и подложил телескоп в сарай?
   – Может быть… Хотя идея совершенно безумная.
   – Когда это было?
   – Несколько недель назад.
   – А точнее?
   Бьорклунд принес маленький календарик.
   – Меня не было с четырнадцатого на пятнадцатое июля.
   Валландер мысленно повторил дату, чтобы запомнить. Явился Нюберг с телефоном в руке.
   – Я позвонил в Истад, чтобы мне привезли мою сумку. Думаю, за вечер разберусь с этим прибором. Ты можешь взять машину, меня захватит какой-нибудь ночной патруль, – сказал он и скрылся.
   Поднялся и Валландер. Бьорклунд проводил его.
   – Вы, наверное, немало передумали за эти дни, – сказал Валландер на прощанье.
   – Так и не понимаю, кому пришло в голову его убить. Какое-то совершенно бессмысленное убийство.
   – Нет, – сказал Валландер. – Не бессмысленное. Но вопрос поставлен верно – кому пришло в голову его убить? И зачем?
   Они расстались во дворе. В саду белели фигуры чудовищ, слабо освещенные светом из окон. Валландер сел в машину Нюберга и уехал.
   Ничего яснее не стало.
   Оперативка возобновилась в девять вечера – сопоставляли рассказы молодых людей, изображенных на фотографии. Сначала говорил Мартинссон, а Ханссон время от времени его дополнял. Валландер слушал очень внимательно, иногда просил Мартинссона повторить или уточнить какую-то деталь. Потом настала очередь Анн-Бритт Хёглунд. Валландер попутно составил список имен всех юношей и девушек. Около одиннадцати они сделали перерыв. Валландер сходил в туалет, выпил пару стаканов воды, и в четверть двенадцатого они вновь собрались в комнате для совещаний.
   – Сейчас мы можем сделать только одно, – сказал Валландер. – Объявить в розыск Буге, Норман и Хильстрём и как можно скорее вернуть их домой.
   Никто не возражал. Лиза Хольгерссон пообещала, что они с Мартинссоном займутся этим прямо с утра.
   Валландер понимал, что все устали, но отпускать свою команду не хотел.
   – Все-таки что-то с этими ребятами непонятно, – сказал он. – Мы же фактически ничего от них не добились, кроме того, что они были друзьями и часто встречались. Мне показалось, у всех у вас осталось ощущение, что они что-то недоговаривают. Что у них какая-то общая тайна. Я правильно понял?
   – Наверное, так, но ощущения, что их что-то беспокоит, у меня не возникло, – сказал Мартинссон. – Они совершенно уверены, что Буге, Норман и Хильстрём поехали в Европу.
   – Будем надеяться, что они правы, – пробормотал Ханссон. – А то вся эта история начинает мне не нравиться.
   – И мне, – сказал Валландер.
   Он отложил карандаш.
   – И чем, черт возьми, занимался Сведберг? Мы должны это узнать, и немедленно. И кто эта женщина?
   – Мы прогнали ее фото по всем доступным базам данных, – пожал плечами Мартинссон.
   – Этого мало! – возразил Валландер. – Надо опубликовать снимок. Убийство полицейского – событие экстраординарное. Снимок должен появиться в газетах. Надо дать понять, что ее ни в чем не подозревают. По крайней мере, пока.
   – Не похоже на женщину – разрядить дробовик в лицо, – заметила Анн-Бритт.
   Никто с ней не спорил.
   Они заседали до полуночи. Завтра предстоит работа, несмотря на воскресный день. Для Валландера он начнется с визита к бывшему директору банка Сунделиусу.
   Он вышел на улицу с Мартинссоном.
   – Их надо вернуть домой, – сказал Валландер. – Надо поговорить с Исой Эденгрен. А тех, остальных, вызвать на допрос в полицию. Надо во что бы то ни стало узнать, что у них за секреты.
   Они разошлись по машинам. Валландер очень устал. Последнее, о чем он успел подумать перед тем, как провалиться в сон – Нюберг наверняка все еще возится в сарае у Бьорклунда.
   Ночью начал моросить дождь, но к утру прояснилось. Воскресенье обещало быть теплым и солнечным.

12

   Розмари Леман и ее муж Матс очень тщательно выбирали места для своих воскресных прогулок. В расчет принималось все – и погода, и сезон, и сила ветра. В это утро одиннадцатого августа они поначалу собирались поехать в Фюледален, но, после недолгого обсуждения, остановились на Хагестадском национальном парке. Окончательным аргументом послужило то, что они там давно не были, с самой середины июня. Оба они были жаворонки и, позавтракав, вышли из дому в самом начале восьмого с намерением провести на свежем воздухе весь день. В багажнике поместились два рюкзака с самым необходимым. На всякий случай они взяли с собой дождевики. Хотя день с утра выдался солнечный, но все бывает. Они загодя планировали все в своей жизни – она как учительница, он – как инженер, и ничего не оставляли на волю случая.
   Они оставили машину на стоянке на входе в парк. Еще не было восьми. Стоя выпили кофе, взяли рюкзаки и пошли искать место, где позавтракать. Где-то вдалеке лаяли собаки, но людей видно не было. Лето в этом году задержалось – было тепло и совершенно безветренно. Вскоре им попалась подходящая полянка, они расстелили плед и с аппетитом позавтракали. По воскресеньям они обычно обсуждали домашние дела – в будни не хватало времени. Сейчас стоял вопрос о покупке новой машины – старая стала часто ломаться. Вопрос был только в том, могут ли они сейчас себе это позволить. В конце концов решили отложить покупку на пару месяцев. Розмари улеглась на плед и прикрыла глаза. Матс Леман собирался сделать то же самое, но ему понадобилось отойти по нужде. Он отмотал туалетной бумаги, спустился по склону к самому подножию, поросшему густым кустарником, и присел на корточки. Натягивая брюки, он с удовольствием предвкушал полчаса на свежем воздухе рядом с Розмари. Огляделся – не видел ли кто? – и краем глаза заметил какое-то цветное пятно за кустом. Он не был чересчур любопытен, но на этот раз не удержался и отодвинул ветки.
   Он запомнил это мгновение на всю жизнь.
   Розмари уже успела задремать, как вдруг ее разбудил страшный крик.
   Она резко села, прислушиваясь. Спросонья она не сразу сообразила, что это был голос ее мужа. Она вскочила, собираясь бежать на помощь, но в эту секунду он сам появился из зарослей, пошатываясь, бледный как мел. Он сделал несколько шагов и потерял сознание.
   В пять минут десятого в полиции зазвонил телефон. Говоривший был настолько возбужден, что дежурный полицейский не сразу понял, о чем речь. Наконец ему удалось немного успокоить звонившего, и он попросил его повторить все с самого начала. Через пару минут картина была более или менее ясна – некто по имени Матс Леман обнаружил в национальном парке в Хагестаде несколько трупов. С уверенностью сказать он не мог, но ему показалось, что их было три. Сам он сейчас находится в машине у въезда в национальный парк вместе с женой, звонит с мобильного телефона. Дежурный понял, что дело серьезное, записал номер мобильника и попросил «Немана оставаться на месте, пока не приедет полиция. Он пошел к Мартинссону – несколько минут назад тот проходил мимо по коридору. Мартинссон сидел за компьютером. Дежурный остановился в дверях и доложил о телефонном разговоре. Мартинссон помрачнел.
   – Он сказал, что их трое? – спросил он. – Вернее, три трупа?
   – Ему так показалось.
   Мартинссон резко встал.
   – Я еду, – сказал он. – Ты не видел Валландера?
   – Нет.
   Мартинссон тут же вспомнил, что Валландер собирался с утра к какому-то отставному директору банка по фамилии Сундберг. Или кажется, Сунделиус. Он набрал номер мобильника.
   Валландер решил пройтись до Ведергренд пешком. Сунделиус жил в красивом доме – Валландер и раньше обращал на него внимание. Он позвонил в дверь. На Сунделиусе, несмотря на ранний час, был тщательно отглаженный костюм. Не успели они пройти в гостиную и разместиться в креслах, как в кармане у Валландера зазвонил телефон. Он достал мобильник, перехватив при этом неодобрительный взгляд Сунделиуса, и извинился.
   Он выслушал Мартинссона, не говоря ни слова. Когда тот закончил, он задал тот же самый вопрос:
   – Он сказал – три трупа?
   – Это пока не подтверждено. Но ему так показалось.
   У Валландера сжало виски.
   – Надеюсь, ты понимаешь, что это может означать, – выдавил он.
   – Еще бы, – сказал Мартинссон. – Остается только надеяться, что ему померещилось.
   – А что, он производил такое впечатление?
   – Дежурный говорит, что нет.
   Валландер глянул на стенные часы Было девять минут девятого.
   – Заезжай на Ведергренд, дом семь.
   – Полный наряд?
   – Сначала сами поглядим.
   Мартинссон должен был прибыть в ближайшие минуты. Валландер встал с кресла:
   – К сожалению, нашу беседу придется отложить.
   Сунделиус понял:
   – Как я понимаю, что-то случилось?
   – Да. Дорожное происшествие. Заранее ничего нельзя планировать, даже на воскресное утро. Я вам позвоню позже.
   Сунделиус проводил его до дверей, и в ту же секунду подъехал Мартинссон. Валландер втиснулся на переднее сиденье и укрепил на крыше мигалку.
   – Я разыскал Ханссона, – сказал Мартинссон. – Он ждет указаний.
   Он показал на записку в зажиме для бумаг:
   – Номер этого, кто звонил.
   – А имя у него есть?
   – Леман. То ли Матс, то ли Макс.
   Валландер набрал номер. Мартинссон придавил педаль газа. В трубке что-то трещало и хрипело. Ему ответил женский голос. Он тут же решил, что ошибся номером.
   – С кем я говорю?
   – Розмари Леман.
   – Это полиция. Мы едем.
   – Пожалуйста, поторопитесь.
   – А что случилось? Где ваш муж?
   – Его рвет. Пожалуйста, поторопитесь.
   Валландер попросил ее как можно подробнее описать, где стоит их машина.
   – Никому не звоните, – сказал он, – телефон должен быть свободен.
   Мартинссон еще поддал газу. Они были уже в Нюбрустранде.
   – Ты знаешь дорогу? – спросил он.
   Мартинссон кивнул:
   – Мы раньше сюда часто приезжали. Когда дети были маленькими.
   И осекся, словно ляпнул что-то неуместное. Валландер тупо смотрел в окно. Он не знал, что их ждет, но опасался самого худшего.
   Не успели они подъехать, как увидели бегущую к ним женщину. Поодаль на камне сидел мужчина, спрятав лицо в ладони. Валландер вышел из машины. Женщина была крайне возбуждена, она кричала и размахивала руками. Валландер крепко взял ее за плечи и попросил успокоиться. Мужчина на камне даже не пошевелился. Валландер подошел к нему и присел на корточки. Тот отнял ладони от лица.
   – Что случилось? – спросил Валландер.
   Мужчина указал рукой на лес:
   – Они там лежат. Все мертвые. Уже давно.
   Валландер посмотрел на Мартинссона и снова повернулся к Леману:
   – Вы сказали, что их трое?
   – По-моему, да.
   Оставалось спросить только одно.
   – Молодые?
   Тот покачал головой:
   – Не могу сказать. Не знаю.
   – Я прекрасно понимаю, что зрелище не из приятных. Но вы должны показать нам место.
   – Я туда не пойду. Ни за что не пойду.
   – Я знаю, где это, – вступила в разговор его жена. Она стояла за спиной мужа, обняв его за плечи.
   – Но вы же их не видели?
   – Я знаю, где это. Там остались наши рюкзаки и одеяло.