Маркеев Олег. Странник, Серый Ангел

   Пак неестественно широко распахнул глаза и с какой-то обреченностью на лице следил, как приближается дом.
   Остановились у распахнутых ворот. Одна створка болталась на ветру, другая мокла в траве.
   "Пастух явно не имеет тяги к деревенской жизни", - мысленно отметил Злобин.
   Рация на груди парня дважды пискнула. Он нажал на тангету, ответив тремя сигналами.
   - Пора! - обратился он к Злобину и передернул затвор "кедра".
   Барышников ткнул в бок Пака. Решили, что им выходить первыми. Пака здесь знали, а Барышников в бушлатике вряд ли вызовет подозрение. По крайней мере выигрыш секунд в десять, пока спецназ не вломится в дом.
   Пак, скрючившись, двинулся к отъехавшей вбок двери, таща за собой на мертвой сцепке наручников Барышникова.
   - Не бойся, Ильич, прорвемся, - успел шепнуть Барышников.
   Скорчил хитрую рожу и вывалился из салона. Злобин отметил, как затрепетали на сыром ветру редкие волосы Барышникова.
   Пак встал, широко расставив ноги. Закинул голову к сизому небу. И вдруг громко захохотал. Ледяным, мертвым смехом.
   И тут же с треском распахнулась дверь дома.
   - Хрен вам! Живым не возьмете!! - истошно заорал молодой голос.
   Барышников ощерился, толкнул плечом подавшегося из салона Злобина. Сам, поскользнувшись от резкого движения, потерял равновесие и замер в неудобной позе, оторвав пистолет от бока заходящегося в смехе Пака.
   Автоматная очередь прошила серую тишину. По грязи, вдоль пикапа зашлепали фонтанчики.
   "Чоу-онк" - шлепнула пуля, войдя во что-то мягкое. Барышников охнул, вскинул руку с пистолетом к груди и рухнул в грязь, увлекая за собой Пака.
   Какая-то злая пружина выкинула Злобина из салона. Он кувырком прокатился по телам Барышникова и Пака. Уперся ногой, гася инерцию. Вскинул правую руку. Сам не понял как, но в ней оказался пистолет, залепленный грязью. Ни о чем не думая, Злобин нажал на спуск, ловя прыгающей мушкой дверь дома. После первого же выстрела в ушах зазвенело...
   В плечо жестко вошли чьи-то пальцы.
   Злобин очнулся. Из глаз сразу же ушла красная пелена.
   Рядом, укрывшись за телом Пака, лежал спец-назовец. Лицо заляпано грязью. Глаза хищно прищурены, губы сжаты в ниточку. Он с трудом разлепил их и что-то прошептал.
   - Что? - переспросил Злобин.
   - Мокнул ты его, - повторил спецназовец. - Второй пулей снял.
   Из дома доносился треск дерева и возбужденные голоса. Глухо хлопнул одиночный выстрел.
   На пороге появился кто-то в черной форме, переступил через комом лежащее тело, поднял над головой автомат.
   - Порядок, - выдохнул спецназовец.
   Он подхватил автомат, легко вскочил на ноги. Помог встать Злобину.
   Пак судорожно дышал, так, что тело ходило ходуном.
   Спецназовец исподлобья посмотрел на Злоби-на, будто прося разрешения, а потом резко ударил Пака бутсом в ребра.
   - Аа-ах! - вышибло воздух из Пака. Он всхлипнул и вновь затрясся. Фары... фары надо было включать. Даже днем!
   Второй удар врезался ему в живот уже без разрешения. Пак хрякнул и затих.
   - Хватит! - остановил Злобин.
   Спецназовец сплюнул сквозь зубы и вразвалку пошел к своим.
   Из пикапа выпрыгнули два опера. Вид у них был растрепанный. Но пистолеты из кобур все же достали.
   - Стволы убрали! И помогите мне, - распорядился Злобин, наклонившись над Барышниковым.
   С трудом перевернули ставшее вдруг очень тяжелым тело. Барышников упал лицом вниз, вся грудь была в липкой жиже. Из-за нее Злобин не сразу разглядел круглую дырочку в обрамлении багровой слизи. Распахнул бушлат, сунул внутрь руку. Она сразу же наткнулась на что-то горячее и липкое.
   - Тише, Миша, только не волнуйся, - зашептал он, заглядывая в бледное, перемазанное грязью лицо Барышникова. - Сейчас в больницу тебя отвезем.
   Барышников вялым языком облизнул грязные губы. Прищурился, как близорукий, стараясь разглядеть Злобина.
   - А... Ильич... Золотой ты мужик... Ты прости меня, старого, - свистяще прошептал он.
   - Это я виноват, Миша. Надо было дом с четырех углов поджечь, а уж потом соваться! - Злобин до крови закусил губы.
   Барышников слабо улыбнулся.
   - Богу не грешен, да? "Бредит", - с ужасом подумал Злобин. Вскинул голову, закричал эксперту, выползшему из кабины:
   - У тебя хоть что-нибудь есть? Спирт, бинты? Эксперт пялил глаза на тела, валявшиеся в грязи, и лишь мотал головой.
   - Слышь, Ильич, - Барышников уцепился за рукав Злобина. - А ведь я тебя... Ну, за тобой.. Там, в бушлате.
   Злобин глубже засунул руку, пошарил в теплом нутре бушлата, нащупал плоскую коробочку. Вытащил.
   Диктофон. Фирма "Лансье", пятичасовая запись на тонкую пленку. Производится и выдается исключительно для оперативных нужд.
   - А что ты хотел? Москва-а-а... - протянул Барышников.
   Дрогнул всем телом и сипло выдохнул. Лицо сделалось мучнисто-белым.
   * * *
   Из сарайчика уже выгнали свиней. Злобин осмотрел покосившийся загончик, полный вонючей жижи.
   - Здесь? - холодно спросил он у Пака.
   Два спецназовца, поддерживавшие Пака с боков, ткнули его локтями в ребра. Пак поднял голову. На лице растекалось синее пятно: приложил-таки старший группы, а Злобин останавливать не стал.
   - Здесь, - прошамкал он разбитыми губами. Злобин жестом приказал отпустить Пака. Подошел вплотную. Долго смотрел в бегающие глазки. В нос лез мерзкий запах испуганного до смерти человека.
   "Нелюдя", - поправил себя Злобин. В глазах сразу же заплескалось огненное марево.
   Злобин одной рукой подхватил Пака за пах, другой сгреб за воротник. Крякнув, рывком опрокинул через загончик. Пак плюхнулся тяжело, расплескав по углам жижу.
   На крючке под потолком висело старое решето. Злобин снял его, шлепнул в жижу рядом с головой Пака.
   - Переберешь все руками! Каждую косточку найдешь, слышишь! - проревел Злобин. - Хоть одну пропустишь - свиней запущу. Работать, тварь!!
   Пак беспомощно плюхал руками по жиже, стараясь поймать ускользающее решето.
   - Андрей Ильич, он нам всю машину перемажет, - тихо взмолился один из оперов.
   - Из шланга помоешь! - обжег его взглядом Злобин.
   Растолкал насупившихся спецназовцев и вышел из сарая.
   * * *
   Девчонка была щуплой, заморенной, с острым мышиным личиком. Зябко куталась в большую вязаную кофту, босые ноги сунула в обрезанные валенки.
   "С дебилинкой дуреха, - подумал Злобин. - Никудышный свидетель, придется для верности на экспертизу посылать".
   Говорила она быстро, захлебываясь словами:
   - Он как вас увидел, сразу за автоматом кинулся. А я - за печку. Мало ли чего?! Он же дурной на всю голову, на него когда найдет - мать родную зарежет, даже не заметит. Не навоевался,
   урод!
   - А что ты тут делаешь? - задал вопрос опер, ведший протокол.
   - Так, живу я тута. - Девчонка дернула плечом, поправляя соскользнувшую кофту. - С Каменец-Уральского сама. В Москву приехала с подружкой. На рынке работали.
   - Тебе сколько лет-то? - перебил ее опер.
   - Пятнадцать почти. Ой, так это не важно. Туда всяких берут. - Она шмыгнула острым носиком. - Один раз меня Леня с Иваном, ну Доктор который, сняли. Ну, поиздевались по-всякому. А утром меня Леня сюда привез. Сказал, будешь жить. Ну я и живу.
   - И как тебе здесь живется?
   - Ай, хуже, чем в Москве, лучше, чем дома. Леня меня, конечно, бил, измывался по-всякому. Друзьям своим подкладывал. Но кормил хорошо. Когда не пил, он добрый. - Она опять шмыгнула носом. - А как он там? Вы же его заарестовали, да?
   - Отстрелялся твой Леня, - подал голос Злобин.
   Он сидел на табуретке у холодной печи, безвольно свесив руки.
   Девчонка испуганно оглянулась.
   - Что вы сказали, мужчина?
   - Мертвый он.
   Девчонка всхлипнула, быстро-быстро закрестилась.
   - Матерь Божья, заступница... - запричитала она. Рукавом вытерла лицо, оставив грязную угольную полосу. - Все скажу, только не перебивайте. Он, зверюга, людей свиньям скармливал! Иван привозил, а Ленька потрошил и на куски рубил. Иногда вдвоем. Но чаще Ленька. Он потом пил и за мной гонялся по всей избе.
   - Что же ты не сбежала? - поморщился Злобин.
   - А куда? - Она беспомощно развела руками. - Ленька не догонит - Иван в Москве найдет. Поймают и свиньям скормят. Так и говорили! Я тут, дядя, чего только не насмотрелась. - Она по-старушечьи подперла щеку кулаком. - Этот, что в хлеву сейчас... Кореец. Он же живого еще привез. Молоденький такой... Во дворе его долго пинали. Сначала Кореец, потом Иван. А как Ленька влез, так парню и хана настала.
   Вошел эксперт, наполнив комнатку запахом свинарника, наклонился над Злобиным.
   - Есть фрагменты, Андрей Ильич, - прошептал он. - Фаланга большого пальца и часть голеностопной Кости. Предварительно, конечно, но это разные тела. Палец - женский.
   Девчонка навострила уши.
   - Мужчина... Гражданин начальник, - окликнула она Злобина. - Если вы что от мертвых ищите, так Леня в подполе прятал в коробке железной. Наказал Ивану не говорить, тот за такое и убить мог. Говорил... эти... ну как их...
   - Улики? - подсказал Злобин.
   Опер молча отложил ручку, встал, откинул грязную половицу. Дернул люк. Пахнуло сырой землей.
   - Пусть сама принесет, - усталым голосом приказал Злобин.
   За стенкой бубнили голоса. А здесь было тихо. Пахло тряпками, соленьями и сухими грибами. Из приоткрытой двери, изрешеченной пулями, сквозило студеным ветром. В щель были видны раскисшая дорога и застывший у ворот пикап.
   Злобин покачивался на скрипучей скамейке. Боль под сердцем все не отпускала, сколько ее ни баюкал.
   В руке сжимал часы с металлическим браслетом. "Командирские", с подарочным циферблатом. Надпись, выгравированную на обороте, запомнил наизусть: "Сыну Вале в первый день работы от родителей".
   Из поленницы выполз худой трясущийся котенок. Жалобно пискнув, стал тереться о ногу.
   - Уйди, - прошептал Злобин. - Не до тебя сейчас.
   От прикосновения теплого, дрожащего тельца к ноге что-то хрустнуло под сердцем. Злобин закусил губу, но глаза все равно залила жгучая влага.
   Глава девятнадцатая
   "...В ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД"
   Старые львы
   Срочно Салину В. Н.
   В ходе оперативно-розыскных мероприятий в результате огнестрельного ранения погиб объект "Миша". Преступник уничтожен на месте объектом "Ланселот".
   Объектом "Ланселот" получены неопровержимые доказательства, свидетельствующие о том, что убийство следователя Шаповалова совершено по предварительному сговору группой лиц, в числе которых Иван Шевцов, Алексей Пак, Леонид Пастухов (кличка - Пастух).
   Получены данные на организатора и исполнителей убийства "Парашютиста".
   Объектом "Ланселот" получен ордер на арест известного Вам лица.
   Владислав
   * * *
   В офисе фонда "Новая политика" за плотно сдвинутыми жалюзи горел свет.
   Салин вернул листок с донесением Решетникову.
   - Что скажешь? - спросил он.
   - Барышникова жаль, - вздохнул Решетников.
   - Отработанный материал, - обронил Салин. Снял очки, стал полировать стекла уголком галстука быстрыми нервными движениями. - Само собой, о семье позаботимся.
   - Это всегда пожалуйста, - отозвался Решетников. - Может, к награде представим?
   - Без нас облагодетельствуют, - отмахнулся Салин.
   - Я о рыцаре говорю.
   Салин поднял на партнера недоуменный взгляд.
   - Поясни, Павел Степанович.
   - Нехорошо как-то получается. Злобин старался, наших ежей своей задницей давил. Вон какое дело за сутки размотал! - Решетников тяжко вздохнул. - Жрать его сейчас начнут, кто от зависти, кто от злости, кто просто так. А смысл поработать с человечком есть. И не спорь, Виктор Николаевич.
   - И не собирался, дружище. - Салин надел на нос очки. - Чем, интересно знать, ты его наградить решил?
   - Да есть одна задумка. - Решетников поскреб нос, хитро скосив глаза. Как сказал Наполеон, солдатские медали стоят дешево, но купить на них можно весь мир. Думаю, знал, что говорил Буонапарте поганый.
   - С Наполеоном согласен, - мягко улыбнулся Салин. - А что предлагаешь ты? Решетников бросил взгляд на часы.
   - Поехали, Виктор Николаевич. Боюсь, не успеем перехватить орла нашего. Вишь как раздухарился! Всю Москву скоро пересажает.
   Он оттолкнул кресло. Встал, потирая поясницу.
   Салин нажал кнопку на селекторе.
   - Владислав? Машину на выезд. - Переглянувшись с Решетниковым, добавил: И группу сопровождения. Сам - за старшего.
   Ланселот
   Злобин без стука вошел в кабинет Григория Валериановича. Бросил промокшую куртку на спинку стула, громко шлепнул папкой по столешнице, с треском выдвинул стул и сел. Устало подпер голову руками.
   Груздь раскрошил в губах печенье, с трудом проглотил.
   - У нас принято стучать, Андрей Ильич, - менторским тоном произнес он. Отхлебнул кофе. - Избавляйся от своих провинциальных привычек.
   - Дело Мещерякова я дотянул до конца, - глядя в стол, сказал Злобин. Убийца установлен и дан в розыск.
   - Вот тебе раз! - сыграл удивление Груздь. - За день из чистого самоубийства он сделал "сто пятую"!
   - На протоколе осмотра места происшествия ваша подпись, - через силу начал Злобин. - Объяснение простое: приказ генерального всем районным прокурорам неукоснительно выезжать на труп. В квартиру убитого Мещерякова через балкон соседней проник Пак, зам по розыску ОВД. Честь ему и хвала. Не стал дожидаться спасателей с "болгаркой", отпер дверь изнутри. Тоже ничего подозрительного. Ваша рекомендация Шаповалову побыстрее закрыть дело тоже не подозрительна. Зашиваемся с нормальными убийствами, не до парашютистов... Отстранение от работы Шаповалова - совпадение. - Злобин поднял голову. - Но как объяснить, что только что угнали "мерседес"?
   - Какой еще "мерседес"? - удивленно уставился на него Груздь.
   Злобин достал из папки листок бумаги.
   - Машина марки "мерседес-600", номер К 780 МО, куплена на деньги компании "Самсон", о чем имею копию платежки, и передана по доверенности вашему племяннику. Вторая машина той же марки и из того же источника передана вашей сестре, Григорий Валериано-вич. - Злобин устало закрыл глаза. - Может, назвать номер счета, на который Самсонов перевел вам деньги?
   Груздь опустил руку с чашкой, она цокнула о блюдце, расплескав кофе.
   - В убийстве Мещерякова чувствуется рука эксперта. Я не имею в виду Ивана Шевцова. Мастерский удар в подъязычковую кость и опрокидывание беспомощного человека через подоконник - это полдела. В конце концов, Шевцов банальный боевик, его обязанность - качественно выполнить грязную работу. А чтобы имитация самоубийства стала действительно самоубийством, чтобы в него поверили, нужно грамотно все запротоколировать. Поэтому на протоколе осмотра места происшествия ваша подпись, Груздь. Надо подстраховать киллера, зачистить возможные улики. Кто это сделает лучше опера? Поэтому Пак, рискуя жизнью, спускается по веревке на балкон, проникает в квартиру и стирает отпечатки с посуды, стола и, главное, с кнопки стопора замка. Там же был хитрый замок: нажмешь стопор, захлопнешь дверь - и снаружи ее уже ничем не открыть.
   Груздь тяжело сопел, вперив взгляд в стол.
   - Позже я вас ознакомлю с показаниями Алексея Ивановича Пака, - монотонно продолжил Зло-бин. - О двух разговорах с ним, имевших место в этом кабинете. В первый раз вы вступили в сговор, фактически - выступили организатором убийства Мещерякова. Во второй - обсуждали, как избавиться от Шаповалова. Вопреки вашему расчету парень стал раскручивать версию убийства, что его и погубило. Именно вы, Григорий Валерианович, отказались подкупить Валентина, используя заранее выписанную на него карточку "Виза". Приказали Паку дважды снять с нее деньги, а потом подбросить в квартиру Шаповалова. Умно, нечего сказать. Двести штук сумма изрядная, чтобы искать еще кого-нибудь. Никому и в голову не придет, что вы с Паком раскрутили Самсонова на более серьезные вещи, чем несчастная кредитка!
   Груздь натужно задышал, медленно поднял голову.
   - Та-ак! - загудел он. - Уже вешаешь на меня мокруху! Доказательства где? - Он потыкал пальцем в стол. - Положи сюда доказательства!
   - Доказательств у меня достаточно. На данном этапе считаю целесообразным заключить вас под стражу. - Злобин втянул воздух через сжатые зубы. Вдруг резко врубил ребром ладони по столу. - Черт с тобой, что сам скурвился! Пацана зачем загубил!!
   Груздь дрогнул всем грузным телом, вместе с креслом пополз к стене. Вытаращив глаза, он смотрел на дверь кабинета.
   Злобин оглянулся.
   В кабинет уже бесшумно вошли три безликих человека, один остался у дверей, двое ловко, как
   коты, прошмыгнули вокруг стола и встали по обе стороны от Груздя.
   "А вот это ниже пояса", - мелькнуло в голове Злобина. Своих оперативников, подготовленных к аресту Груздя, он знал в лицо.
   В дверь, улыбаясь кошачьей улыбкой, вкатился Решетников. Следом вплыл Салин.
   - Вечер добрый, Андрей Ильич, - радушно поздоровался он. - С вами, Груздь, здороваться не буду. Чего ерничать? Ни здоровья, ни добра у вас скоро не будет. Как говаривал не к ночи будет помянутый товарищ Сталин: "У чекиста только два пути: либо на повышение, либо в тюрьму". Хе-хе-хе, повышение вам не светит. Он протянул Злобину включенный мобильный. - Это вас, как я понял.
   Злобин нехотя взял телефон.
   - Слушаю!
   - Так надо, - сказал человек, с которым Злобин полчаса назад согласовал арест Груздя. И отключил связь.
   Злобин поморщился и со стуком бросил телефон на стол.
   Решетников уже сел за приставной столик напротив Злобина.
   - Технику не надо портить, она казенная, - мимоходом пробормотал он, пряча телефон в карман. - Вы, кстати, куда собрались клиента везти? - поинтересовался он, косясь на Груздя, намертво застывшего в кресле.
   - В Бутырку, - буркнул Злобин.
   Груздь по-рыбьи хлопнул ртом и поперхнулся.
   - На "Петрах" все ментами забито, в спецбоксе "Матросской" мест нет, нехотя пояснил Злобин. - Еле со сменой Бутырки договорились. Дадут ему, гаду, одиночку до утра. А там посмотрим.
   - Ах, - всплеснул руками Решетников, - какое нарушение правил содержания заключенных! Виктор Николаевич, - обратился он к Салину, сидевшему на стуле у дальней стены, - в наше время такого не было. Может, порадеем за человечка? А ну как смена все напутает и бросит в камеру какого-нибудь уголовника. Один Бог знает, что он с вами, Григорий Валерианович, до утра сделает. В Лефортово, а? Он, как коробейник, толкающий лежалый товар, подмигнул Груздю. - Тихо там, культурно, без половых эксцессов и мордобоя.
   На отекшем лице Груздя читались только муки, но никаких мыслей.
   Злобин уже понял, что эти двое явились ради своего интереса. Попинать убийцу Мещерякова для них никакого удовольствия не представляло. Для таких главное - дело.
   - Соглашайтесь, Груздь, - вступил в игру Злобин. - Моих возможностей только на Бутырку хватило.
   - Да, да, - подхватил Решетников. - Андрей Ильич в Москве без году неделя. А мы тутошние. Все закоулки знаем. Слухов местных наслушались. - Решетников бросил взгляд на Злобина. - Давно слушок ходил, что прокурор один из-под статьи вывел спецназовца и своим киллером сделал. Заказы, говорят, принимал. Денежку на душегубстве зарабатывал. Доказательств не было, слухи одни. Не волнуйтесь, Андрей Ильич, номерок того архивного дела я вам шепну, сами все
   проверите. Дело вел некто Груздь Г. В., как догадываетесь.
   Он повернулся всем телом к Груздю, резко сменил тон.
   - Согласен на лефортовское СИЗО, мразь? - рявкнул он.
   Груздь лишь кивнул.
   - А платить за постой чем будешь? - Решетников вновь превратился в хитрого мужичка. - Комфорт нынче дорого стоит.
   Решетников повернулся к Злобину, заговорил так, словно вокруг никого не было:
   - На заре перестройки дельце одно нехорошее вели в Останкине. С неприятным душком. - Решетников брезгливо наморщил нос. - Повадилась группка глашатаев перемен устраивать групешни-ки с несовершеннолетними девочками. Вечером с экрана требуют демократии и свободы слова, а ночью школьниц растлевают. Это на ваш взгляд, Андрей Ильич, беспредел полный. А на их взгляд - веселое времяпрепровождение. Потому что власть для них - не ответственность за страну, а возможность безнаказанно блудить. Думаете, для нас с вами они порог несовершеннолетия в половой жизни снизили с шестнадцати до четырнадцати? Для себя, любимых. Приелись, видать, восьмиклассницы. Такие уж у нас запевалы перестройки уродились, м-да. Других не имеем! Но дело их молодое, нам остается только завидовать. - Он покосился на Груздя. - Дело могло быть громким, согласитесь. Но вмешались очень серьезные люди. Дело положили под сукно. А оттуда его один чрезвычайно серьезный человек выкупил. Есть мнение, что продали ему не все. Но и того хватило, чтобы влезть в телецентр Останкино и держать демократических соловьев в клетке пожизненно. - Он повернулся к Груздю. - Как звали опера, что дело вел?
   Груздь промычал что-то.
   - Леша Пак его звали, - ответил за него Решетников. - А курировал дело от прокуратуры Груздь. Он потом на повышение сразу пошел, в городскую прокуратуру. Смекаешь, Ильич? И ты уже все понял, мразь? - повысил он голос, обращаясь к прокурору. - Где остатки дела хранишь? Только не говори, что в швейцарском банке!
   Груздь указал на сейф.
   Решетников оглянулся на огромный стальной шкаф в углу. Затрясся от смеха. Промокнул глазки.
   - Нет, я так больше не играю, - давясь смехом, прошептал он. - Ну что за идиот, что за идиот непуганый! Нет чтобы на даче в нужнике держать, под обои заклеить, или, как я, к другу в Житомир отправить. Нет, он в сейф его запихал! - Он осекся. Резко бросил: - Доставай, чего расселся!
   Оперативник, тот, что закрывал дорогу к сейфу, отступил на шаг. Другой помог Груздю вытащить тело из кресла. Но вести его пришлось, чуть ли не поддерживая под руки. Ватные ноги прокурора гнулись и никак не хотели держать обмякшее тело.
   * * *
   Старые львы
   Прокурора Груздя отправили в камеру прямо в штанах с синими лампасами. Вместо форменного кителя с золотыми пуговицами Злобин разрешил надеть вязаный свитер. Шнурки и галстук Груздь снял сам, чтобы меньше мурыжили на приеме в СИЗО.
   Решетников проводил хитрым прищуром удаляющиеся рубиновые огоньки машины, в которой, зажатый между двумя операми, уезжал в последнюю служебную поездку Груздь.
   - А ведь обманул. Взял грех на душу. - Он махнул рукой. - И черт с ним! Решили в Бутырку, значит, в Бутырку. Что по десять раз переигрывать, так, Андрей Ильич?
   Злобин молчал, мусоля сигарету. Не стерильный "Парламент" из оперативного фонда Барышникова, а крепкий табак "Явы".
   Они стояли в двух шагах от элегантной "вольво", как блестками припорошенной дождинками. За рулем сидел водитель, бдительно шаря по улице взглядом. Еще один охранник стоял за спиной Злобина и контролировал тыльную сферу наблюдения.
   "Для кого-то мало что в жизни меняется, - подумал Злобин. - Вся страна на уши встала, а они, все равно наверху, при деле".
   - Вам странно, что бывшие партийные чинуши все еще достаточно сильны? словно прочел его мысли Салин. - Позвольте вопрос, Андрей Ильич. Вам не кажется странным служить закону, написанному властью, законность которой, мягко говоря, сомнительна?
   - Коммунисты тоже не с небес спустились, а пришли к власти в результате переворота, - устало возразил Злобин. - А нынешняя власть худо-бедно узаконена выборами и конституцией.
   Салин вскинул голову. В очках остро вспыхнули отражения фонарей.
   - Коммунисты узаконили свой приход власти не конституцией тридцать шестого года, а индустриализацией страны и ее готовностью к мировой войне, - твердым голосом произнес он. - Власть нынешняя юридически сомнительна, политически импотентна, криминальна настолько, что уже сама по себе представляет угрозу обществу и государству. - Он понизил голос. - Дефолт, а точнее кризис системы воровства в государственных масштабах, - первый удар погребального колокола по Ельцину. Этот разложившийся тип создал Семью по типу сицилийских кланов. "Капо ди тутти капи", как звучит это на благородном итальянском. На наш же переводится - пахан всех паханов. Так вот, Пахан теперь будет вынужден перейти к активной обороне. Ему удалось спихнуть вину за дефолт на министров в коротких штанишках. Но первое непредвзятое разбирательство установит прямые связи масштабных хищений с Семьей. Уверен, Пахан будет защищаться отчаянно и в этой драке сумеет вытребовать себе гарантии неприкосновенности в случае отставки. А теперь конкретно о вас, Андрей Ильич. - Он придвинулся, заглянул в лицо Злобину. - Генеральная прокуратура не сможет остаться в стороне от драки. Есть данные, что вашего шефа бросят на амбразуру, как шефа Конституционного суда Зорькина в октябре девяносто третьего. Кому-то надо же дать правовую оценку деятельности Пахана. Что будет дальше, гадать не берусь. Вашему шефу безусловно пообещают всяческую поддержку. Но вступятся ли за него, когда Кремль нанесет ответный удар, - вот это вопрос. И пока у меня на него нет ответа. Так или иначе, в ближайшие месяцы прокуратура окажется в эпицентре борьбы за власть. Вам придется особенно тяжко, вы же еще новичок. Эта папка станет для вас щитом, а при желании и необходимости - мечом. Рубите смело, мой вам совет. Москва таких не любит, но ценит.
   Он протянул Злобину папку.
   - Берите, Андрей Ильич, не стесняйтесь, - подал голос Решетников. Считайте это платой. Вы нас очень выручили, так быстро размотав смерть Мещерякова. Ну, в конце концов, не деньги же вам совать!
   Злобин помедлил. Сунул папку под мышку.
   - А на первый вопрос, почему мы так сильны, - продолжил Салин, - я отвечу так. Мы вынуждены быть сильными. И мы не имеем права меняться. Мы представляем вполне конкретную политическую тенденцию. С опытом управления, инфраструктурой, архивами и людьми. И целым рядом обязательств, о которых сейчас подзабыли, но которые никто с нас не снимал. Пахан и его камарилья - временщики. Пауки в бутылке из-под "Кремлевской" водки. Еще немного - и их сметут на обочину политической жизни. Настанет время поиска новых путей для страны. А новое - это хорошо забытое старое, Андрей Ильич. И никак иначе!