Страница:
Эти танцы были у них в крови, передаваясь на генном уровне от поколения к поколению. Так танцевали еще на Земле много сотен лет назад, и память о них тут же проступила в этих людях, когда стерся налет цивилизации.
За кострами следить перестали. Пламя угасало.
Зоран думал, что тело вождя будут сжигать, но он ошибся.
На церемонию прощания пришло все племя. Грудные дети, прежде кричавшие от страха, теперь с интересом смотрели на происходящее. Старики уже простились с вождем. И те, и другие самостоятельно не передвигались. Их принесли. Зоран подозревал, что для немощных стариков этот день может оказаться последним, потому что их принесут в жертву, как и робота, положат в могилу вождя, чтобы тому не было скучно добираться до загробного мира, и хотя сил у них оставалось мало, они ведь могли помочь мудрым советом, а это часто бывает гораздо полезнее, нежели крепкие мускулы. И опять он ошибся.
Большинство из них тоже долго не спали. Глаза у всех покраснели от усталости и едкого дыма, но из-за того, что они поддерживали свои силы какими-то снадобьями, все оставались бодрыми. Зоран подумал, что если он разденется, подкрасит свою кожу пигментатором, раздобудет одну из шкур, разукрасит себя ритуальными рисунками, которые нетрудно было скопировать, изваляется в грязи и обольется спреем, чтобы создать впечатление давно немытого тела, то вполне может сойти за одного из аборигенов. Он поборол это искушение.
«Муха» села на одну из плошек, в которой что-то дымилось, запустила туда хоботок, пока ее никто не заметил и не прихлопнул, сделала анализ состава, передала результаты Зорану вместе с заключением, из чего и как готовить этот густой и крепкий алкогольный напиток.
Вперед вытолкнули старика. Страха он не испытывал. Видимо, давно смирился со смертью. Вождь поднес острый нож, сделанный из куска железа, которое он нашел в заброшенном городе, с рукояткой из рога какого-то животного, к дряблой шее старика, чуть надавил, но не сильно, чтобы не повредить кожу, а потом обвел вокруг шеи, будто для того, чтобы отделить голову от туловища. Он сделал это только в своих мыслях. Боги, смотревшие с небес на ритуал, прочитали эти мысли. Глаза вождя закатились. Белки были иссечены полосками лопнувших сосудов. Он походил на вампира, который собрался напиться крови. Он обхватил голову старика, а потом, убрав руки, оставил их в таком положении, будто он действительно сжимает человеческую голову, понес ее к телу робота, приставил поверх плеч.
Вот кто будет сопровождать мертвеца. Искусственный человек с мудрой головой старика. И в случае опасности выручит, и советом поможет. Правда, в мозгу робота хранилось намного больше ценной информации, чем в голове старого вождя. Куда они денут голову робота, Зоран уже догадался. В хижине вождя он увидел несколько таких голов, подвешенных под потолком на оленьих жилах. Очевидно, эти головы высоко ценились.
Вождь опять присел на корточки перед распластанным телом своего предшественника, склонил голову, закрыл глаза, губы его что-то шептали. Он прощался, желал доброго пути и обещал неизбежную встречу.
Не будь на голове нового вождя украшения из перьев, четверо самых мощных представителей племени значительно превосходили бы его ростом. Но с плюмажем он казался выше их. Они взяли мертвеца, подняли его над собой. Тело одеревенело и не прогибалось в суставах. Нести его было удобно, как статую. Они отнесли тело к свежей могиле, глубиной метра два. Под глухие удары тамтамов, разносившиеся по округе на многие километры, распугав всех животных и птиц или заставив их забиться в норы и дупла, тело уложили на дно могилы, предварительно полив его какой-то бурой густой жидкостью.
Могила была достаточно широкой, и в ней нашлось место и для робота. Его уложили рядом с мертвецом.
Среди кусков вяленого мяса, лепешек и сушеных фруктов, которые люди складывали в могилу, Зоран увидел неплохо сохранившуюся электронную плату. Может, для того, чтобы вождь, добравшись до загробного мира, расспросил у тамошних обитателей — что это такое и зачем она нужна, а потом, когда соплеменники будут вызывать его дух на спиритических сеансах, спрашивая совета, он сможет им поведать об итогах своих изысканий. Или эта плата предназначалась роботу?
Могилу стали заливать густой жидкостью. Ее подносили в больших глиняных и пластиковых ведрах. Она быстро твердела. Замурованное таким образом тело сохранится очень долго, не разлагаясь. Возможно, делалось это для того, чтобы мертвец не вставал из могилы по ночам и не тревожил покой живых. Ведь здесь на небесах ночью одновременно появлялись три спутника, и что уж говорить о силе их зова, когда одна Луна, если верить земным легендам, когда она была полной, будила многих обитателей кладбищ. Рассказы об этом передавались от поколения к поколению.
Рой электронных насекомых снимал ритуал с разных точек. Впоследствии Зоран мог сопроводить свою работу великолепным видеорядом. Им заинтересуется какой-нибудь из каналов, специализирующихся на документальных фильмах.
«Вот бы разузнать, как складывался этот ритуал».
Душа бестелесна. Если тело мертвеца привязать к земле, подобно якорю, то ей легче вознестись к небесам. Зоран мог выдать с десяток гипотез. Возможно, они хотят обезопасить тело от хищников, хотя так близко от хижин хищники не решатся раскапывать могилу, пока пропитания в округе вдоволь. Посмертный слепок в полный рост здесь тоже не практиковался. При беглом осмотре жилищ Зоран не нашел ни одной статуи прежних вождей, как, впрочем, и каких-либо других изваяний богов или тотемных животных. Но рассуждения на эту тему, пожалуй, стоило оставить в будущей работе. Зоран записал несколько мыслей, пока они были свежими и пока он их не забыл.
Скаурус бросил в могилу щепотку земли. Те, кто подходил за ним, бросали уже больше — горсть, две горсти. Люди выстраивались друг за другом, ожидая, когда подойдет очередь. Тело уже засыпали. Над могилой стал расти холм. Когда каждый соплеменник внес свою лепту в создание этого холма, продолжать работу остались человек двадцать. Они таскали землю в корзинах несколько дней, прерываясь на сон, еду и небольшой отдых, изредка поливая курган бурой жидкостью, превращавший землю в некое подобие камня. Голодным зверям, чтобы добраться до мертвеца, пришлось бы рыть подкоп. Легче напасть на живых. Грабителям, найдись такие, будет трудно чем-нибудь поживиться. Зоран тоже не собирался раскапывать могилу. Ничего ценного в ней для него нет. Образцы местного оружия он мог раздобыть и в хижинах. Их пропажу если и заметят, то большого значения этому не придадут.
Люди стали расходиться.
Отрубленную голову робота отнесли в хижину вождя. Ее подвесили рядом с другими головами роботов, которых принесли в жертву раньше. Все-таки аборигены считали, что самое ценное в роботе это голова. Возможно, оставляя их в хижине вождя, люди думали, что головы могут дать во время сна хороший совет. Что они приходят в сон и сами его создают. Или что они охраняют вождя во сне, когда он сам не может вовремя заметить нападение злых духов.
Одну «муху» Зоран оставил возле могилы. Наблюдать, как два десятка изможденных людей работают с монотонностью примитивных роботов, ему быстро наскучило. Разжиться сувенирами в заброшенном городе, найти который не представляло никакого труда и без эхолотов по торчащим из земли ржавым балкам, Зоран намеревался попозже. Сказывалась усталость. Сосредоточенно смотреть трансляцию сразу с нескольких «мух» становилось все труднее.
Он весь извертелся в кресле, принимая то одну, то другую позу или изменяя форму кресла, но все равно отсидел себе и зад, и ноги, и теперь они ныли тупой болью. Она утихала, когда он вставал, ходил по каюте, меряя ее из угла в угол и кругами, словно заключенный, который не знает, как ему убить время. Но стоило ему опять сесть в кресло, и в тело возвращалась ноющая боль.
Аборигены на экранах вгрызались зубами в плохо прожаренное на костре мясо. Расплавленный жир и сок стекали по их губам и рукам. Рот Зорана наполнился слюной. Ему до тошноты надоело глотать питательные таблетки. Он принимал их, чтобы не терять время на пережевывание более приятной для глаз и желудка пищи, не отрываясь от экрана и не глядя на то, что же он глотает. Кислотно-щелочной баланс катастрофически сместился в сторону кислотности, как это бывает, когда хлещешь литрами кофе, а потом удивляешься, отчего прохудился желудок. Трапеза на экранах помогла сделать ему выбор. Он остановился на говяжьем бифштексе с кровью. Тяжеловато, но очень хочется. Кухня-автомат исполнила заказ за минуту. Пережевывая сочное мясо, Зоран ловил себя на мысли, что ему опостылела каюта, и он захотел сам отправиться к заброшенному городу, а не доверять раскопки роботам. Те, конечно, все бы сделали лучше его и аккуратнее, но... Он с ностальгией вспомнил, как замирало сердце на практических занятиях в университете, когда слой за слоем счищаешь кисточкой грязь на раскопе и ждешь, что после очередного мазка появится пластиковый черепок с яркими рисунками или архаичное электронное приспособление — сломаешь голову, пока поймешь, для чего оно предназначалось.
Аборигены ели с таким аппетитом, что Зоран, следуя их примеру, отложил в сторону вилку и нож, схватил бифштекс пальцами и начал в него вгрызаться.
После еды его быстро разморило. Он заснул прямо в кресле. Оно трансформировалось и приняло горизонтальное положение.
Глава 2
Глава 3
За кострами следить перестали. Пламя угасало.
Зоран думал, что тело вождя будут сжигать, но он ошибся.
На церемонию прощания пришло все племя. Грудные дети, прежде кричавшие от страха, теперь с интересом смотрели на происходящее. Старики уже простились с вождем. И те, и другие самостоятельно не передвигались. Их принесли. Зоран подозревал, что для немощных стариков этот день может оказаться последним, потому что их принесут в жертву, как и робота, положат в могилу вождя, чтобы тому не было скучно добираться до загробного мира, и хотя сил у них оставалось мало, они ведь могли помочь мудрым советом, а это часто бывает гораздо полезнее, нежели крепкие мускулы. И опять он ошибся.
Большинство из них тоже долго не спали. Глаза у всех покраснели от усталости и едкого дыма, но из-за того, что они поддерживали свои силы какими-то снадобьями, все оставались бодрыми. Зоран подумал, что если он разденется, подкрасит свою кожу пигментатором, раздобудет одну из шкур, разукрасит себя ритуальными рисунками, которые нетрудно было скопировать, изваляется в грязи и обольется спреем, чтобы создать впечатление давно немытого тела, то вполне может сойти за одного из аборигенов. Он поборол это искушение.
«Муха» села на одну из плошек, в которой что-то дымилось, запустила туда хоботок, пока ее никто не заметил и не прихлопнул, сделала анализ состава, передала результаты Зорану вместе с заключением, из чего и как готовить этот густой и крепкий алкогольный напиток.
Вперед вытолкнули старика. Страха он не испытывал. Видимо, давно смирился со смертью. Вождь поднес острый нож, сделанный из куска железа, которое он нашел в заброшенном городе, с рукояткой из рога какого-то животного, к дряблой шее старика, чуть надавил, но не сильно, чтобы не повредить кожу, а потом обвел вокруг шеи, будто для того, чтобы отделить голову от туловища. Он сделал это только в своих мыслях. Боги, смотревшие с небес на ритуал, прочитали эти мысли. Глаза вождя закатились. Белки были иссечены полосками лопнувших сосудов. Он походил на вампира, который собрался напиться крови. Он обхватил голову старика, а потом, убрав руки, оставил их в таком положении, будто он действительно сжимает человеческую голову, понес ее к телу робота, приставил поверх плеч.
Вот кто будет сопровождать мертвеца. Искусственный человек с мудрой головой старика. И в случае опасности выручит, и советом поможет. Правда, в мозгу робота хранилось намного больше ценной информации, чем в голове старого вождя. Куда они денут голову робота, Зоран уже догадался. В хижине вождя он увидел несколько таких голов, подвешенных под потолком на оленьих жилах. Очевидно, эти головы высоко ценились.
Вождь опять присел на корточки перед распластанным телом своего предшественника, склонил голову, закрыл глаза, губы его что-то шептали. Он прощался, желал доброго пути и обещал неизбежную встречу.
Не будь на голове нового вождя украшения из перьев, четверо самых мощных представителей племени значительно превосходили бы его ростом. Но с плюмажем он казался выше их. Они взяли мертвеца, подняли его над собой. Тело одеревенело и не прогибалось в суставах. Нести его было удобно, как статую. Они отнесли тело к свежей могиле, глубиной метра два. Под глухие удары тамтамов, разносившиеся по округе на многие километры, распугав всех животных и птиц или заставив их забиться в норы и дупла, тело уложили на дно могилы, предварительно полив его какой-то бурой густой жидкостью.
Могила была достаточно широкой, и в ней нашлось место и для робота. Его уложили рядом с мертвецом.
Среди кусков вяленого мяса, лепешек и сушеных фруктов, которые люди складывали в могилу, Зоран увидел неплохо сохранившуюся электронную плату. Может, для того, чтобы вождь, добравшись до загробного мира, расспросил у тамошних обитателей — что это такое и зачем она нужна, а потом, когда соплеменники будут вызывать его дух на спиритических сеансах, спрашивая совета, он сможет им поведать об итогах своих изысканий. Или эта плата предназначалась роботу?
Могилу стали заливать густой жидкостью. Ее подносили в больших глиняных и пластиковых ведрах. Она быстро твердела. Замурованное таким образом тело сохранится очень долго, не разлагаясь. Возможно, делалось это для того, чтобы мертвец не вставал из могилы по ночам и не тревожил покой живых. Ведь здесь на небесах ночью одновременно появлялись три спутника, и что уж говорить о силе их зова, когда одна Луна, если верить земным легендам, когда она была полной, будила многих обитателей кладбищ. Рассказы об этом передавались от поколения к поколению.
Рой электронных насекомых снимал ритуал с разных точек. Впоследствии Зоран мог сопроводить свою работу великолепным видеорядом. Им заинтересуется какой-нибудь из каналов, специализирующихся на документальных фильмах.
«Вот бы разузнать, как складывался этот ритуал».
Душа бестелесна. Если тело мертвеца привязать к земле, подобно якорю, то ей легче вознестись к небесам. Зоран мог выдать с десяток гипотез. Возможно, они хотят обезопасить тело от хищников, хотя так близко от хижин хищники не решатся раскапывать могилу, пока пропитания в округе вдоволь. Посмертный слепок в полный рост здесь тоже не практиковался. При беглом осмотре жилищ Зоран не нашел ни одной статуи прежних вождей, как, впрочем, и каких-либо других изваяний богов или тотемных животных. Но рассуждения на эту тему, пожалуй, стоило оставить в будущей работе. Зоран записал несколько мыслей, пока они были свежими и пока он их не забыл.
Скаурус бросил в могилу щепотку земли. Те, кто подходил за ним, бросали уже больше — горсть, две горсти. Люди выстраивались друг за другом, ожидая, когда подойдет очередь. Тело уже засыпали. Над могилой стал расти холм. Когда каждый соплеменник внес свою лепту в создание этого холма, продолжать работу остались человек двадцать. Они таскали землю в корзинах несколько дней, прерываясь на сон, еду и небольшой отдых, изредка поливая курган бурой жидкостью, превращавший землю в некое подобие камня. Голодным зверям, чтобы добраться до мертвеца, пришлось бы рыть подкоп. Легче напасть на живых. Грабителям, найдись такие, будет трудно чем-нибудь поживиться. Зоран тоже не собирался раскапывать могилу. Ничего ценного в ней для него нет. Образцы местного оружия он мог раздобыть и в хижинах. Их пропажу если и заметят, то большого значения этому не придадут.
Люди стали расходиться.
Отрубленную голову робота отнесли в хижину вождя. Ее подвесили рядом с другими головами роботов, которых принесли в жертву раньше. Все-таки аборигены считали, что самое ценное в роботе это голова. Возможно, оставляя их в хижине вождя, люди думали, что головы могут дать во время сна хороший совет. Что они приходят в сон и сами его создают. Или что они охраняют вождя во сне, когда он сам не может вовремя заметить нападение злых духов.
Одну «муху» Зоран оставил возле могилы. Наблюдать, как два десятка изможденных людей работают с монотонностью примитивных роботов, ему быстро наскучило. Разжиться сувенирами в заброшенном городе, найти который не представляло никакого труда и без эхолотов по торчащим из земли ржавым балкам, Зоран намеревался попозже. Сказывалась усталость. Сосредоточенно смотреть трансляцию сразу с нескольких «мух» становилось все труднее.
Он весь извертелся в кресле, принимая то одну, то другую позу или изменяя форму кресла, но все равно отсидел себе и зад, и ноги, и теперь они ныли тупой болью. Она утихала, когда он вставал, ходил по каюте, меряя ее из угла в угол и кругами, словно заключенный, который не знает, как ему убить время. Но стоило ему опять сесть в кресло, и в тело возвращалась ноющая боль.
Аборигены на экранах вгрызались зубами в плохо прожаренное на костре мясо. Расплавленный жир и сок стекали по их губам и рукам. Рот Зорана наполнился слюной. Ему до тошноты надоело глотать питательные таблетки. Он принимал их, чтобы не терять время на пережевывание более приятной для глаз и желудка пищи, не отрываясь от экрана и не глядя на то, что же он глотает. Кислотно-щелочной баланс катастрофически сместился в сторону кислотности, как это бывает, когда хлещешь литрами кофе, а потом удивляешься, отчего прохудился желудок. Трапеза на экранах помогла сделать ему выбор. Он остановился на говяжьем бифштексе с кровью. Тяжеловато, но очень хочется. Кухня-автомат исполнила заказ за минуту. Пережевывая сочное мясо, Зоран ловил себя на мысли, что ему опостылела каюта, и он захотел сам отправиться к заброшенному городу, а не доверять раскопки роботам. Те, конечно, все бы сделали лучше его и аккуратнее, но... Он с ностальгией вспомнил, как замирало сердце на практических занятиях в университете, когда слой за слоем счищаешь кисточкой грязь на раскопе и ждешь, что после очередного мазка появится пластиковый черепок с яркими рисунками или архаичное электронное приспособление — сломаешь голову, пока поймешь, для чего оно предназначалось.
Аборигены ели с таким аппетитом, что Зоран, следуя их примеру, отложил в сторону вилку и нож, схватил бифштекс пальцами и начал в него вгрызаться.
После еды его быстро разморило. Он заснул прямо в кресле. Оно трансформировалось и приняло горизонтальное положение.
Глава 2
Проснувшись, Зоран увидел перед собой потолок каюты. В расслабленных мышцах не было боли, хотя несколько часов ему пришлось провести в неудобной позе. Он спал весь день, уже начинало темнеть. Руки покрывал слой высохшего жира. Зубы Зоран не почистил. Во рту ощущался противный привкус. Открой он рот, то своим дыханием, наверное, мог бы убить любое живое существо, совсем как дракон из сказок. Оставалось посмотреть в зеркало и убедиться, что за время сна он не превратился в отвратительное чудище. На такую мысль наводило и его отражение на рельефном потолке каюты — с огромными выпученными глазами, вытянутым тяжелым подбородком, который то и дело менял форму, стоило Зорану немного пошевелиться.
Остатки сна не отпускали его. Тело оставалось вялым, расслабленным. Зоран разделся, забрался в душевую кабину и несколько минут стоял под струями воды, закрыв глаза от наслаждения и посасывая ментоловую конфетку. Регенерационная система мгновенно очищала использованную воду. На борту воды было немного, но нежиться под душем Зоран мог сколько угодно.
Расчесав и высушив волосы, переодевшись, Зоран вернулся в кресло. Перед сном он все-таки поручил роботам провести археологическую разведку местности. Выбравшись из корабля, они сложили свои длинные, извивающиеся, как щупальца, конечности в дисковидные корпуса.
Роботы сливались с поверхностью. Зоран не видел их, пока они не зашевелились, двинувшись к заброшенному городу. Даже простейшие из них обладали способностью анализировать собранную информацию, но орда роботов все равно оставалась для Зорана чем-то абстрактным и, общаясь с ней, он испытывал чувство, будто говорит с пустотой.
Пока он не хотел связываться с ними. Пусть роются в старом городе.
Зоран откинулся на спинку кресла. Напротив него возникло точно такое же кресло. В нем сидел старик с копной седых, аккуратно зачесанных назад волос и небольшой эспаньолкой. На нем был очень дорогой элегантный синий костюм. Зоран себе такого позволить не мог. Кожа старика имела желтоватый оттенок, в глазах спокойствие и мудрость. По крайней мере, таким запомнился он Зорану, хотя в реальности они виделись всего один раз, и тогда Зорану было лет двенадцать. Не больше.
Корабельный мозг проецировал любые образы, делая их вполне реальными и ощутимыми. Они умели вести диалог, а не повторяли вложенную в них информацию. Во время нудного многомесячного перелета от порталов до планет Зоран часто беседовал с этим человеком. Не будь у него столь умного собеседника, Зоран от безделья не нашел бы себе места. Пришлось бы улечься в криогенную камеру. Согласно исследованиям, клетки организма при входе и выходе из криогена, независимо от срока пребывания, старели на два-три месяца. Выходило, что при столь непродолжительном перелете выгоды от криогенной камеры никакой нет.
В памяти корабельного мозга хранились сотни образов. Некоторые программы были полностью контрафактными. Они не имели лицензированного аналога, поэтому представители правоохранительных органов, изучи они поподробнее данные в корабельном мозгу и наткнись на пиратскую продукцию, должны были уничтожить ее без следа, а Зорана — оштрафовать. Мию Альбину — победительницу последнего конкурса красоты — иметь спутницей на корабле хотели многие. Зоран мог побиться об заклад, что на доброй четверти кораблей есть ее фантом, а то и клон. И то и другое, разумеется, пиратское. Сколько бы Мия Альбина ни тревожилась о соблюдении авторских прав и сколько бы она ни утверждала, что никогда не давала официального разрешения на использование ее образа для создания осязаемых фантомов, а уж тем более клонов, и делать подобное по меньшей мере неэтично, — плевать на это было всем с высокой колокольни. В том числе и разного рода спецслужбам, в обязанности которых входило следить за соблюдением авторских прав. Они не штрафовали за каждую мелочь экипажи кораблей при досмотре. Было много других способов собирать с них мзду. Таможенники, оказавшись на борту, спрашивали: «Мия Альбина — есть?» и кривились в ехидной ухмылке, поскольку знали, что им ответят. По их поведению было понятно, что осязаемый фантом Мии Альбины был нужен кому-то из них для внутреннего пользования. В этом случае, если добровольно сообщить о наличии соответствующей программы в базах данных, стирать их правоохранители не будут. Отделаешься тем, что перепишешь им приличную копию... Но если у тебя не будет фантома Мии Альбины... О, тогда ты сам виноват. Надо готовиться к таможенной проверке по полной программе. Мозги у многих представителей спецслужб недалеко ушли по объему и способностям от тех, какими оснащались динозавры. Они никогда не верили тому, кто скажет, что у него нет Мии Альбины. Даже если ты никогда не воспользуешься этой программой, ее все равно лучше иметь на борту для таких вот случаев. Пока Зоран этого не понял, он очень мучился с таможенными досмотрами. Хорошо, что случайные знакомые, с которыми он разговорился в портовом баре Альбукирке, открыли ему глаза. Они сказали, что лучше установить в корабельных данных фантом Мии Альбины и всегда говорить о нем таможенникам. В течение года, до тех пор, пока конкурс красоты не выиграет новая девушка, проблем не будет.
Зоран копировал ее дважды. В первый раз ему показалось, что программа была при копировании частично утеряна, да и сама она не в точности передает Мию Альбину, а как бы в отретушированном варианте. Такое впечатление сложилось оттого, что Мия Альбина была очень красивой пустышкой, очень похожей на тех, которых делали в подпольных генных лабораториях и поставляли на черный рынок. На конкурсе существовало строгое ограничение для генных и косметохирургических изменений. Если его переступить — в конкурсе участвовать запрещается. Мия Альбина была натуральной представительницей воистину прекрасного пола с минимальными изменениями.
Периодически на ток-шоу бурно обсуждались проблемы, связанные с осязаемыми фантомами. Приглашались специалисты, темы «Является ли секс с фантомом супружеской изменой?» или «Кто занимается сексом с фантомом?» были очень популярны. Когда, к примеру, обсуждалась шахматная партия с фантомом чемпиона миров, зрителей собиралось на порядок меньше, чем когда речь заходила о сексе с фантомом. Рейтинг у этих программ был высок, особенно если на них присутствовала Мия Альбина. Правда, раздвигать ноги у нее, судя по желтой прессе, получалось гораздо лучше, чем открывать рот, — это когда рот нужен, чтобы говорить, а не для других занятий. Но, возможно, именно это умение и помогло ей выиграть в конкурсе.
Впрочем, никто особенно и не слушал, что она говорит на этих ток-шоу.
Она так часто посещала публичные места, что ее сосканировали не один десяток раз, поэтому существовало несколько вариантов фантомов Мии Альбины. Вот отчего таможенники постоянно спрашивали о них. Им хотелось разнообразия.
Обществу Мии Альбины Зоран предпочитал фантом писателя Края Балуева. Вот уже пять лет Зоран не читал ни одной его новой книги. Раньше он заглатывал их, не отрываясь, как только они выходили в свет, а теперь не хотел портить старое впечатление, поскольку почувствовал, что книги Балуева раз от раза становятся все хуже и хуже. Пусть уж лучше писатель, которого он знал прежде, так и останется непревзойденным мастером, однажды осознавшим, что уже все сказал этому миру, что хотел сказать, и просто переставшим писать.
— Обрати-ка внимание на то, что нашли твои роботы, — Балуев положил ногу на ногу.
Фантом тоже изучал информацию, которую передавали на корабль археологические роботы. Зоран не допускал мысли, что кто-то из них мог попасться на глаза аборигенам. Если тот поймет, что увидел, — это будет грубым нарушением закона о невмешательстве во внутренние дела регрессировавших колоний.
— Любопытная находка, — в уголках губ фантома появилась улыбка, а в глазах веселый огонек, будто он все уже давно понял, но не говорит о своем заключении собеседнику, предоставляя ему возможность обо всем догадаться самому.
Зоран, разговаривая с этим фантомом, часто ловил себя на мысли, что тот, когда у них заходили споры, почти всегда загонял его в логические ловушки.
— А что? — Зоран поначалу и не понял, что фантом говорит вовсе не о церемонии погребения.
— Посмотри, что они транслируют.
Находка лежала на глубине тридцати метров в пятнадцати километрах от корабля.
— Что это? — опять спросил Зоран.
— Разве ты сам не видишь?
— Корабль? — наконец предположил он, разобравшись в сообщениях.
— Да. Они нашли старый корабль, — подтвердил фантом, потом сделал паузу, дожидаясь, когда Зоран вставит свою реплику.
— Старый, колониальный? Это хорошо. Как его состояние?
— Состояние приличное. Но это не колониальный корабль. Не ковчег. Более того, ни в одном реестре он не значится. Впрочем, это ни о чем не говорит. Не исключено, что он строился на частной верфи, а информация о нем либо была утеряна, либо ее не разглашали. Причин для этого может быть множество. Любопытно другое. Посмотри.
Почва состояла из морских отложений. Вода испарилась много миллионов лет назад. Но когда-то в ней водилась жизнь. Если покопаться, то наткнешься на окаменевших рачков, моллюсков или на их отпечатки. Поиск ископаемых форм местной живности не входил в первоочередные задачи Зорана, и он вряд ли занялся бы этим, даже окажись деградировавшие аборигены не столь интересными.
В каюте проявился проекционный разрез плато в нескольких десятках километров от поселения. На глубине тридцати метров от поверхности темнела точка. Она начала увеличиваться, когда стал уменьшаться масштаб проекции, приобретая форму диска. Возможно, получилось это оттого, что невообразимое количество более поздних окаменелостей, наслоившихся за миллионы лет, раздавило корабль. Слоистость их структуры не была нарушена. Они постепенно обволакивали корабль, после того как он опустился на дно. Рельеф его отпечатался на отложениях, и теперь если разрезать их, то получится форма, в которой можно выливать точные копии этого корабля, совсем как делают это при изготовлении оловянных солдатиков.
Поверхность корабля не пропускала сканирующие лучи. Увидеть, каков он внутри, пока не удавалось.
При еще большем увеличении выяснилось, что снизу корабль покрыт маленькими плитками, напоминавшими чешую, а сам он из-за небольшого хвоста походил на распластанную на дне камбалу.
Морские отложения законсервировали его лучше, чем раствор формалина. Учитывая тектонические процессы и скорость появления морских отложений, компьютер предположил, когда корабль мог здесь появиться.
Фантом не стал озвучивать эту цифру. Несколько нулей на ее конце выглядели эффектнее, если на них просто смотреть, а не произносить это число вслух. Люди не только не вышли в космос, но даже не слезли с деревьев, когда этот корабль упокоился здесь, на морском дне.
— Черт, — ошеломленно проронил Зоран, — это же Чужак.
Он посмотрел на фантома, чтобы тот подтвердил его догадку, но тот только улыбался, словно учитель, наблюдающий за учеником, который, перепачкавшись мелом, наконец-то правильно вывел на доске — сколько будет два умножить на два.
Превосходно сохранившийся Чужак! Идеально сохранившийся Чужак!
В передней части корпуса были заметны длинные тонкие отростки, напоминавшие усы. Очевидно, они предназначались для связи. Маневровые дюзы, державшиеся на шарнирах, прижимались к корпусу. На их кончиках виднелись сложенные лепестки, будто у нераскрывшегося, спящего цветка, закрывавшие выхлопные отверстия.
Зоран вдруг почувствовал, что и корабль не умер, а только заснул, впал в криогенную спячку и на его борту в криогенных камерах лежит экипаж, а возможно, они могли обмануть время и без высокотехнологичных изысков. От этой мысли ему сделалось страшно. Он подумал, что лучше забыть обо всем, будто он и не находил этот корабль, стереть все упоминания о нем из бортового компьютера, а потом сделать и себе лоботомию, чтобы, не дай бог, он нигде не проговорился, что нашел корабль Чужаков. Ведь до него никто не находил ничего подобного, а споры о том, существовали или нет разумные цивилизации во Вселенной до того, как в нее вторглись люди, носили лишь теоретический характер. Что же начнется, когда об этом корабле кто-то узнает? Страшно вообразить. За него перегрызутся многие обитаемые планеты. Чего доброго, еще разразится война. Лучше забыть об этом корабле. Но ведь его все равно когда-нибудь, не сейчас, а может, через сто или тысячу лет, кто-то опять найдет. Зоран никогда не простит себе, что не исследовал его. Пусть это опасно, но он этого никогда себе не простит. Он всегда будет думать об этом корабле. Жизнь превратится в кошмар. Он все равно рано или поздно вернется сюда. Так зачем же все откладывать, если результат очевиден.
Он посмотрел на фантома. Тот ему хитро подмигнул.
Остатки сна не отпускали его. Тело оставалось вялым, расслабленным. Зоран разделся, забрался в душевую кабину и несколько минут стоял под струями воды, закрыв глаза от наслаждения и посасывая ментоловую конфетку. Регенерационная система мгновенно очищала использованную воду. На борту воды было немного, но нежиться под душем Зоран мог сколько угодно.
Расчесав и высушив волосы, переодевшись, Зоран вернулся в кресло. Перед сном он все-таки поручил роботам провести археологическую разведку местности. Выбравшись из корабля, они сложили свои длинные, извивающиеся, как щупальца, конечности в дисковидные корпуса.
Роботы сливались с поверхностью. Зоран не видел их, пока они не зашевелились, двинувшись к заброшенному городу. Даже простейшие из них обладали способностью анализировать собранную информацию, но орда роботов все равно оставалась для Зорана чем-то абстрактным и, общаясь с ней, он испытывал чувство, будто говорит с пустотой.
Пока он не хотел связываться с ними. Пусть роются в старом городе.
Зоран откинулся на спинку кресла. Напротив него возникло точно такое же кресло. В нем сидел старик с копной седых, аккуратно зачесанных назад волос и небольшой эспаньолкой. На нем был очень дорогой элегантный синий костюм. Зоран себе такого позволить не мог. Кожа старика имела желтоватый оттенок, в глазах спокойствие и мудрость. По крайней мере, таким запомнился он Зорану, хотя в реальности они виделись всего один раз, и тогда Зорану было лет двенадцать. Не больше.
Корабельный мозг проецировал любые образы, делая их вполне реальными и ощутимыми. Они умели вести диалог, а не повторяли вложенную в них информацию. Во время нудного многомесячного перелета от порталов до планет Зоран часто беседовал с этим человеком. Не будь у него столь умного собеседника, Зоран от безделья не нашел бы себе места. Пришлось бы улечься в криогенную камеру. Согласно исследованиям, клетки организма при входе и выходе из криогена, независимо от срока пребывания, старели на два-три месяца. Выходило, что при столь непродолжительном перелете выгоды от криогенной камеры никакой нет.
В памяти корабельного мозга хранились сотни образов. Некоторые программы были полностью контрафактными. Они не имели лицензированного аналога, поэтому представители правоохранительных органов, изучи они поподробнее данные в корабельном мозгу и наткнись на пиратскую продукцию, должны были уничтожить ее без следа, а Зорана — оштрафовать. Мию Альбину — победительницу последнего конкурса красоты — иметь спутницей на корабле хотели многие. Зоран мог побиться об заклад, что на доброй четверти кораблей есть ее фантом, а то и клон. И то и другое, разумеется, пиратское. Сколько бы Мия Альбина ни тревожилась о соблюдении авторских прав и сколько бы она ни утверждала, что никогда не давала официального разрешения на использование ее образа для создания осязаемых фантомов, а уж тем более клонов, и делать подобное по меньшей мере неэтично, — плевать на это было всем с высокой колокольни. В том числе и разного рода спецслужбам, в обязанности которых входило следить за соблюдением авторских прав. Они не штрафовали за каждую мелочь экипажи кораблей при досмотре. Было много других способов собирать с них мзду. Таможенники, оказавшись на борту, спрашивали: «Мия Альбина — есть?» и кривились в ехидной ухмылке, поскольку знали, что им ответят. По их поведению было понятно, что осязаемый фантом Мии Альбины был нужен кому-то из них для внутреннего пользования. В этом случае, если добровольно сообщить о наличии соответствующей программы в базах данных, стирать их правоохранители не будут. Отделаешься тем, что перепишешь им приличную копию... Но если у тебя не будет фантома Мии Альбины... О, тогда ты сам виноват. Надо готовиться к таможенной проверке по полной программе. Мозги у многих представителей спецслужб недалеко ушли по объему и способностям от тех, какими оснащались динозавры. Они никогда не верили тому, кто скажет, что у него нет Мии Альбины. Даже если ты никогда не воспользуешься этой программой, ее все равно лучше иметь на борту для таких вот случаев. Пока Зоран этого не понял, он очень мучился с таможенными досмотрами. Хорошо, что случайные знакомые, с которыми он разговорился в портовом баре Альбукирке, открыли ему глаза. Они сказали, что лучше установить в корабельных данных фантом Мии Альбины и всегда говорить о нем таможенникам. В течение года, до тех пор, пока конкурс красоты не выиграет новая девушка, проблем не будет.
Зоран копировал ее дважды. В первый раз ему показалось, что программа была при копировании частично утеряна, да и сама она не в точности передает Мию Альбину, а как бы в отретушированном варианте. Такое впечатление сложилось оттого, что Мия Альбина была очень красивой пустышкой, очень похожей на тех, которых делали в подпольных генных лабораториях и поставляли на черный рынок. На конкурсе существовало строгое ограничение для генных и косметохирургических изменений. Если его переступить — в конкурсе участвовать запрещается. Мия Альбина была натуральной представительницей воистину прекрасного пола с минимальными изменениями.
Периодически на ток-шоу бурно обсуждались проблемы, связанные с осязаемыми фантомами. Приглашались специалисты, темы «Является ли секс с фантомом супружеской изменой?» или «Кто занимается сексом с фантомом?» были очень популярны. Когда, к примеру, обсуждалась шахматная партия с фантомом чемпиона миров, зрителей собиралось на порядок меньше, чем когда речь заходила о сексе с фантомом. Рейтинг у этих программ был высок, особенно если на них присутствовала Мия Альбина. Правда, раздвигать ноги у нее, судя по желтой прессе, получалось гораздо лучше, чем открывать рот, — это когда рот нужен, чтобы говорить, а не для других занятий. Но, возможно, именно это умение и помогло ей выиграть в конкурсе.
Впрочем, никто особенно и не слушал, что она говорит на этих ток-шоу.
Она так часто посещала публичные места, что ее сосканировали не один десяток раз, поэтому существовало несколько вариантов фантомов Мии Альбины. Вот отчего таможенники постоянно спрашивали о них. Им хотелось разнообразия.
Обществу Мии Альбины Зоран предпочитал фантом писателя Края Балуева. Вот уже пять лет Зоран не читал ни одной его новой книги. Раньше он заглатывал их, не отрываясь, как только они выходили в свет, а теперь не хотел портить старое впечатление, поскольку почувствовал, что книги Балуева раз от раза становятся все хуже и хуже. Пусть уж лучше писатель, которого он знал прежде, так и останется непревзойденным мастером, однажды осознавшим, что уже все сказал этому миру, что хотел сказать, и просто переставшим писать.
— Обрати-ка внимание на то, что нашли твои роботы, — Балуев положил ногу на ногу.
Фантом тоже изучал информацию, которую передавали на корабль археологические роботы. Зоран не допускал мысли, что кто-то из них мог попасться на глаза аборигенам. Если тот поймет, что увидел, — это будет грубым нарушением закона о невмешательстве во внутренние дела регрессировавших колоний.
— Любопытная находка, — в уголках губ фантома появилась улыбка, а в глазах веселый огонек, будто он все уже давно понял, но не говорит о своем заключении собеседнику, предоставляя ему возможность обо всем догадаться самому.
Зоран, разговаривая с этим фантомом, часто ловил себя на мысли, что тот, когда у них заходили споры, почти всегда загонял его в логические ловушки.
— А что? — Зоран поначалу и не понял, что фантом говорит вовсе не о церемонии погребения.
— Посмотри, что они транслируют.
Находка лежала на глубине тридцати метров в пятнадцати километрах от корабля.
— Что это? — опять спросил Зоран.
— Разве ты сам не видишь?
— Корабль? — наконец предположил он, разобравшись в сообщениях.
— Да. Они нашли старый корабль, — подтвердил фантом, потом сделал паузу, дожидаясь, когда Зоран вставит свою реплику.
— Старый, колониальный? Это хорошо. Как его состояние?
— Состояние приличное. Но это не колониальный корабль. Не ковчег. Более того, ни в одном реестре он не значится. Впрочем, это ни о чем не говорит. Не исключено, что он строился на частной верфи, а информация о нем либо была утеряна, либо ее не разглашали. Причин для этого может быть множество. Любопытно другое. Посмотри.
Почва состояла из морских отложений. Вода испарилась много миллионов лет назад. Но когда-то в ней водилась жизнь. Если покопаться, то наткнешься на окаменевших рачков, моллюсков или на их отпечатки. Поиск ископаемых форм местной живности не входил в первоочередные задачи Зорана, и он вряд ли занялся бы этим, даже окажись деградировавшие аборигены не столь интересными.
В каюте проявился проекционный разрез плато в нескольких десятках километров от поселения. На глубине тридцати метров от поверхности темнела точка. Она начала увеличиваться, когда стал уменьшаться масштаб проекции, приобретая форму диска. Возможно, получилось это оттого, что невообразимое количество более поздних окаменелостей, наслоившихся за миллионы лет, раздавило корабль. Слоистость их структуры не была нарушена. Они постепенно обволакивали корабль, после того как он опустился на дно. Рельеф его отпечатался на отложениях, и теперь если разрезать их, то получится форма, в которой можно выливать точные копии этого корабля, совсем как делают это при изготовлении оловянных солдатиков.
Поверхность корабля не пропускала сканирующие лучи. Увидеть, каков он внутри, пока не удавалось.
При еще большем увеличении выяснилось, что снизу корабль покрыт маленькими плитками, напоминавшими чешую, а сам он из-за небольшого хвоста походил на распластанную на дне камбалу.
Морские отложения законсервировали его лучше, чем раствор формалина. Учитывая тектонические процессы и скорость появления морских отложений, компьютер предположил, когда корабль мог здесь появиться.
Фантом не стал озвучивать эту цифру. Несколько нулей на ее конце выглядели эффектнее, если на них просто смотреть, а не произносить это число вслух. Люди не только не вышли в космос, но даже не слезли с деревьев, когда этот корабль упокоился здесь, на морском дне.
— Черт, — ошеломленно проронил Зоран, — это же Чужак.
Он посмотрел на фантома, чтобы тот подтвердил его догадку, но тот только улыбался, словно учитель, наблюдающий за учеником, который, перепачкавшись мелом, наконец-то правильно вывел на доске — сколько будет два умножить на два.
Превосходно сохранившийся Чужак! Идеально сохранившийся Чужак!
В передней части корпуса были заметны длинные тонкие отростки, напоминавшие усы. Очевидно, они предназначались для связи. Маневровые дюзы, державшиеся на шарнирах, прижимались к корпусу. На их кончиках виднелись сложенные лепестки, будто у нераскрывшегося, спящего цветка, закрывавшие выхлопные отверстия.
Зоран вдруг почувствовал, что и корабль не умер, а только заснул, впал в криогенную спячку и на его борту в криогенных камерах лежит экипаж, а возможно, они могли обмануть время и без высокотехнологичных изысков. От этой мысли ему сделалось страшно. Он подумал, что лучше забыть обо всем, будто он и не находил этот корабль, стереть все упоминания о нем из бортового компьютера, а потом сделать и себе лоботомию, чтобы, не дай бог, он нигде не проговорился, что нашел корабль Чужаков. Ведь до него никто не находил ничего подобного, а споры о том, существовали или нет разумные цивилизации во Вселенной до того, как в нее вторглись люди, носили лишь теоретический характер. Что же начнется, когда об этом корабле кто-то узнает? Страшно вообразить. За него перегрызутся многие обитаемые планеты. Чего доброго, еще разразится война. Лучше забыть об этом корабле. Но ведь его все равно когда-нибудь, не сейчас, а может, через сто или тысячу лет, кто-то опять найдет. Зоран никогда не простит себе, что не исследовал его. Пусть это опасно, но он этого никогда себе не простит. Он всегда будет думать об этом корабле. Жизнь превратится в кошмар. Он все равно рано или поздно вернется сюда. Так зачем же все откладывать, если результат очевиден.
Он посмотрел на фантома. Тот ему хитро подмигнул.
Глава 3
Курган над могилой вождя все рос и рос и грозил превратиться в столь огромное сооружение, что его будет заметно даже из космоса. За строительством следили две «мухи». Зоран от этой информации чуть ли не руками отмахивался, словно от надоедливых насекомых. «Мухи», обладающие зачатками интеллекта, чувствовали, что отношение хозяина к добываемой ими информации изменилось. Но причину этого они не понимали, думая, что чем-то не угодили ему. Не оттого ли, что работали не очень усердно? И они проявляли излишнюю активность, становясь действительно слишком назойливыми. Зорану приходилось их осаживать, приказывать, чтобы информацию они, минуя его, сгружали без всякой проверки в базу данных.
Тридцать метров сцементированных отложений. Он не отдаст роботам самоубийственный приказ. Результата они все равно не добьются. Роботы не были рассчитаны на такие крупномасштабные бурильные работы. Каждый из них прокопает узкий тоннель метра два в глубину, в который только они и смогут пролезть. Они будут вгрызаться в породу один за другим, сменяя тех, чьи конечности сотрутся. В конце концов они доберутся до корпуса корабля и, возможно, смогут соскрести с него образцы. Это пригодится в дальнейшем, чтобы понять, что потребуется для проникновения в корабль. Сверлить в нем дыру, чтобы через нее внутрь корабля забрался один из роботов с камерой, Зоран пока не решился бы.
Он старался убедить себя в том, что это не Чужак, чтобы потом разочарование не стало слишком болезненным. А то начнешь сейчас мечтать о премии, учрежденной Фондом первого контакта, и о том, что если ее получить, то остаток дней можно прожить безбедно. Семья Зорана достатком не отличалась. Голодать не приходилось. Но хороший дом, напичканный современной робототехникой, или самая простая космическая яхта — были из разряда грез, которые никогда не станут реальностью. Бороться приходилось за каждую копейку. Зато он научился бережливости, и когда ему улыбалась удача, а в руках появлялись деньги, то он, шалея от их количества, все-таки подавлял искушение побыстрее потратить их и растягивал это удовольствие. Впечатлений о жизни было поменьше, чем у тех, кто сорил деньгами направо и налево, но зато сама эта жизнь все еще продолжалась, а не закончилась, как это было у многих на задворках большого города вместе с воткнутым в спину виброножом. Зоран увлекался таким психотренингом, чтобы совсем не загрустить, потому что в жизни хотелось увидеть и испытать многое, но почти ничего не получалось.
Мысли о том, что перед ним шанс, в который Зоран всегда верил, точили и точили голову, и он чувствовал, что они начинают обволакивать его, растворяясь в воздухе, заполнившем корабль, и если он останется здесь, то вначале станет слышать чьи-то голоса, а потом у него помутится рассудок.
— Пойду-ка я погуляю, — сказал он фантому, вскакивая с кресла и заслоняя своим телом проекцию. Он остановился как раз в ее центре, и казалось, что таинственный корабль находится у него в животе.
— О, — сказал фантом, увидев это, — у тебя возникнет несварение желудка, если ты так и будешь стоять на этом месте.
Тридцать метров сцементированных отложений. Он не отдаст роботам самоубийственный приказ. Результата они все равно не добьются. Роботы не были рассчитаны на такие крупномасштабные бурильные работы. Каждый из них прокопает узкий тоннель метра два в глубину, в который только они и смогут пролезть. Они будут вгрызаться в породу один за другим, сменяя тех, чьи конечности сотрутся. В конце концов они доберутся до корпуса корабля и, возможно, смогут соскрести с него образцы. Это пригодится в дальнейшем, чтобы понять, что потребуется для проникновения в корабль. Сверлить в нем дыру, чтобы через нее внутрь корабля забрался один из роботов с камерой, Зоран пока не решился бы.
Он старался убедить себя в том, что это не Чужак, чтобы потом разочарование не стало слишком болезненным. А то начнешь сейчас мечтать о премии, учрежденной Фондом первого контакта, и о том, что если ее получить, то остаток дней можно прожить безбедно. Семья Зорана достатком не отличалась. Голодать не приходилось. Но хороший дом, напичканный современной робототехникой, или самая простая космическая яхта — были из разряда грез, которые никогда не станут реальностью. Бороться приходилось за каждую копейку. Зато он научился бережливости, и когда ему улыбалась удача, а в руках появлялись деньги, то он, шалея от их количества, все-таки подавлял искушение побыстрее потратить их и растягивал это удовольствие. Впечатлений о жизни было поменьше, чем у тех, кто сорил деньгами направо и налево, но зато сама эта жизнь все еще продолжалась, а не закончилась, как это было у многих на задворках большого города вместе с воткнутым в спину виброножом. Зоран увлекался таким психотренингом, чтобы совсем не загрустить, потому что в жизни хотелось увидеть и испытать многое, но почти ничего не получалось.
Мысли о том, что перед ним шанс, в который Зоран всегда верил, точили и точили голову, и он чувствовал, что они начинают обволакивать его, растворяясь в воздухе, заполнившем корабль, и если он останется здесь, то вначале станет слышать чьи-то голоса, а потом у него помутится рассудок.
— Пойду-ка я погуляю, — сказал он фантому, вскакивая с кресла и заслоняя своим телом проекцию. Он остановился как раз в ее центре, и казалось, что таинственный корабль находится у него в животе.
— О, — сказал фантом, увидев это, — у тебя возникнет несварение желудка, если ты так и будешь стоять на этом месте.