Страница:
— Странно, — пробормотала девушка, — когда я снимала ее с огня, она была совершенно нормальной.
— Ничего страшного, — ободрил ее Коннор, — надо просто добавить немного горячей воды.
Так они и сделали. Каша вновь приняла вполне съедобный вид. Завтрак прошел в полной тишине. Джемма была подавлена неудачей, но еще больше беспокойства ей доставляла мысль о том, что готовить придется три раза в день. Она даже представить себе не могла, как она справится с этой непростой задачей.
Коннор покончил со своей порцией; проглотив последний безвкусный комок, он откинулся на спинку стула.
— М-м-м… У вас получилось неплохо. С нетерпением буду ждать ужина. Посмотрим, какой еще сюрприз вы нам приготовите.
Джемма внимательно посмотрела на него. Смеется он над ней, что ли? Но по непроницаемому лицу Макджоувэна ничего нельзя было понять.
Он прекрасно понимал все страхи и сомнения Джеммы. Глядя на ее беспомощно опущенные плечи, Коннор от души посочувствовал своей незадачливой женушке. Бедняжка Джемма! Ее не смогли сломить ни дербиширские разбойники, ни прохвост дядюшка, ни враждебно настроенный деспот муж, ни тяготы их кочевой, неустроенной жизни, а такая обыденная, издревле считавшаяся женской обязанностью, вещь, как стряпня, окончательно выбила ее из колеи. У Коннора даже в животе заурчало при воспоминании о тех вкусностях, которыми потчевала его во время последнего визита в замок миссис Сатклифф, повариха Гленарриса. О деликатесах же, подаваемых к столу его французским поваром в Эдинбурге, Макджоувэн старался даже не думать…
Ясно одно: пока Джечерн и остальные не разрешат им переехать в Гленаррис, необходимо привить Джемме хотя бы самые простейшие кулинарные навыки. Правда, учитель из него никудышный, но, как говорится, не боги горшки обжигают. Джемма должна научиться готовить. Это в его же собственных интересах.
Глава 18
Глава 19
— Ничего страшного, — ободрил ее Коннор, — надо просто добавить немного горячей воды.
Так они и сделали. Каша вновь приняла вполне съедобный вид. Завтрак прошел в полной тишине. Джемма была подавлена неудачей, но еще больше беспокойства ей доставляла мысль о том, что готовить придется три раза в день. Она даже представить себе не могла, как она справится с этой непростой задачей.
Коннор покончил со своей порцией; проглотив последний безвкусный комок, он откинулся на спинку стула.
— М-м-м… У вас получилось неплохо. С нетерпением буду ждать ужина. Посмотрим, какой еще сюрприз вы нам приготовите.
Джемма внимательно посмотрела на него. Смеется он над ней, что ли? Но по непроницаемому лицу Макджоувэна ничего нельзя было понять.
Он прекрасно понимал все страхи и сомнения Джеммы. Глядя на ее беспомощно опущенные плечи, Коннор от души посочувствовал своей незадачливой женушке. Бедняжка Джемма! Ее не смогли сломить ни дербиширские разбойники, ни прохвост дядюшка, ни враждебно настроенный деспот муж, ни тяготы их кочевой, неустроенной жизни, а такая обыденная, издревле считавшаяся женской обязанностью, вещь, как стряпня, окончательно выбила ее из колеи. У Коннора даже в животе заурчало при воспоминании о тех вкусностях, которыми потчевала его во время последнего визита в замок миссис Сатклифф, повариха Гленарриса. О деликатесах же, подаваемых к столу его французским поваром в Эдинбурге, Макджоувэн старался даже не думать…
Ясно одно: пока Джечерн и остальные не разрешат им переехать в Гленаррис, необходимо привить Джемме хотя бы самые простейшие кулинарные навыки. Правда, учитель из него никудышный, но, как говорится, не боги горшки обжигают. Джемма должна научиться готовить. Это в его же собственных интересах.
Глава 18
Так начался удивительно спокойный и гармоничный период в их взаимоотношениях. Объединенные желанием выжить, Коннор и Джемма спрятали поглубже свой гордый нрав и различия в характерах и с необычайным рвением принялись учиться — и обучать друг друга — готовить еду.
Несколько дней в очаге непрерывно горел огонь. А пол хижины был усыпан остатками неудавшихся блюд. Да, поначалу большинство из них получалось абсолютно несъедобными, и маленький Поп все время сидел, ища спасения от удушливого черного дыма сгоревших кушаний. Но очень скоро отвратительные запахи сменились приятными ароматами, а щенок возобновил свои атаки на лодыжки Макджоувэна, требуя от него лакомого кусочка.
Что касается самих Коннора и Джеммы, то они были приятно удивлены, обнаружив, что им нравится новое занятие. Ни один из них и предположить не мог, что будет когда-нибудь заниматься чем-то подобным, но им хорошо работалось вместе, и они получали от этого удовольствие.
Дичи в долине было предостаточно, но Коннор решил, что неплохо было бы включить в их рацион и оленину. И однажды утром, когда как следует подморозило и следы хорошо просматривались, он отправился на охоту.
Подстрелив оленя, Коннор уже собрался освежевать его, но обнаружил, что забыл в хижине свой охотничий нож. Вместо того чтобы оставить тушу и вернуться домой за ножом, он взвалил оленя на плечи и направился к дому.
Неподалеку от хижины протекал ручей. Здесь Макджоувэн и свалил добычу на траву, и здесь же нашла его Джемма.
— Иди сюда, девочка, — весело обратился он к ней, увидев ее. Я покажу тебе способ, которым шотландские охотники разделывают оленя. Ты…
Но Джемма, побелев как полотно, отступила назад. Она не отрываясь смотрела на окровавленную оленью тушу с вывороченными внутренностями, затем повернулась и побежала прочь, но споткнулась, упала на колени. И тут ее вырвало.
Коннор, который никак не мог забыть кошмара болезни Джеммы, не на шутку перепугался и в считанные доли секунды оказался возле девушки. При этом он не мог даже прикоснуться к ней, так как руки его были испачканы кровью. Ему не оставалось ничего другого, как бормотать слова утешения.
— Джемма, девочка…
— Оставьте меня!
— Джемма…
— Убирайтесь, вы, убийца!
Коннор вздрогнул. Уже очень давно она не разговаривала с ним подобным тоном. В бессильном гневе он молча смотрел, как она медленно идет к хижине. Навстречу ей с лаем выскочил Поп, Джемма взяла песика на руки и вошла в дом.
Нахмурившись, Макджоувэн принялся за свое кровавое дело. Черт бы побрал эту девчонку! Кто мог предположить, что она так остро воспримет это? Правильно разделанная и засоленная оленина сохранится в течение долгого времени. Да, это было прекрасное животное, гордое и величественное, с ветвистыми рогами. Но разве у них есть выбор в этой жестокой борьбе за выживание?!
Несмотря на то что он был крайне огорчен происшедшим, Коннор проделал всю работу очень тщательно. Затем, как следует вымывшись в ручье, и отскоблив всю кровь при помощи песка, он вернулся в хижину. Поп лежал под столом; он задумчиво посмотрел на Макджоувэна, но не предпринял никаких попыток атаковать его. Очевидно, запах крови действовал на него так же подавляюще, как и на его хозяйку. Джемма варила суп.
— Вот, — произнес Коннор, Ловким движением он отрезал несколько ломтиков мяса и бросил их в кастрюлю. Вскоре комната наполнилась восхитительным ароматом оленьего мяса. Коннор улыбнулся, видя, как потягивает носом Джемма.
— В холодный осенний день нет ничего лучше тушеной оленины, — желая задобрить Джемму, осторожно сказал он.
— Вы правы, — ответила девушка.
«Буря миновала», — с облегчением подумал Коннор. Он решил дождаться, когда Джемма вместе с Попом уйдет гулять к озеру, и тогда закончить засолку мяса и очистить шкуру. Из шкуры он предполагал сшить Джемме теплые рукавицу. Ее тоненькие перчатки не годились для здешних холодов.
Позже ночью, когда Джемма уже спала, Коннор, сидя за работой, вдруг почувствовал, что испытывает удовольствие, мастеря вещь своими руками. Ему вообще очень нравился тот образ жизни, которую они вели в хижине старого Додсона. Сами добывали себе еду, сами готовили. Не то чтобы он собирался провести так остаток своей жизни, добывая в поте лица хлеб насущный. Но в глубине души Коннор осознавал, что пройдет время, и он будет вспоминать эти дни, проведенные в уединении с Джеммой, как самые счастливые, и сожалеть о них словно об утраченном чуде.
Идиллия была бы полной, если б Джемма наконец пустила его в свою постель. Сколько уже прошло дней, с тех пор как он вернулся из Гленарриса? Пять? Шесть? Вполне достаточно, чтобы ее «проблемы» закончились. Находиться все время рядом с Джеммой, работая бок о бок в тесной кухне, а ночью предаваться печали об обладании этой упрямой бестией было для Коннора невыносимой пыткой.
Да, он хотел ее. И Джемма, как предполагал Коннор, тоже его хотела. Иначе, как объяснить недвусмысленные взгляды, которые она иногда бросала на него украдкой, думая, что он ничего не замечает. Подчас, разгоряченные работой, смеясь какой-нибудь шутке, они вдруг замирали, встретившись взглядами. И глаза их, полные страсти, говорили больше, чем слова.
Уже поздно. Пора спать. Отложив работу, Коннор вышел наружу вдохнуть морозного ночного воздуха. Поднялся сильный ветер, небо было затянуто тяжелыми тучами. Макджоувэн хорошо знал такую погоду: к утру наверняка выпадет снег.
Сжавшись от холода, Коннор спустился к загону пони. Наполнив свежей водой оба ведра — одно для пони и второе для них самих — на тот случай, если источник к утру замерзнет, он тихонько вернулся в дом. Подбавив торфа в очаг, Макджоувэн разделся и забрался в свою самодельную постель на полу. Вскоре он уже крепко спал. И Джемма господствовала в его снах…
— Коннор!
Макджоувэн приоткрыл глаза и сощурился: вся хижина была залита ярким светом, пробивавшимся в узкие окна. В потоке этого света кружился вожделенный объект его снов, облаченный в тот самый наряд вечных девственниц — с высоким воротом и длинным, до пят, подолом.
— Что? — прохрипел он спросонья.
— Коннор, на улице снег!
— Бог мой, Джемма, — застонал Макджоувэн, — вы что, для этого меня разбудили? — с этими словами он спрятал голову под одеяло.
— Но это так красиво! Везде снег, много снега! Я никогда не думала, что горы, покрытые снегом, так красивы! Ну посмотрите же, вы, лежебока!
Коннор открыл один глаз. Джемма стояла, склонившись над ним, вся сияя от восторга словно ребенок. Ее маленькая курчавая головка дополняла эту иллюзию. Макджоувэн опустил взгляд ниже, где сквозь ткань ночной сорочки проступала округлость ее восхитительной груди. Вот именно, иллюзию. Потому что в этой обольстительной женщине нет ничего детского. Она была сама прелесть и соблазн во плоти. И Коннор не устоял. Он вытащил руку из-под одеяла и схватил Джемму за запястье. В мгновение ока девушка оказалась рядом с ним.
— Коннор!
По крайней мере в голосе ее не чувствовалось раздражения, а это уже кое-что. Ободренный, Коннор провел рукой по ее волосам, с удовольствием отмечая про себя, что они приобретают свою былую шелковистость.
— Что? — спросил он лениво.
— Отпустите меня!
— И не подумаю. Вы сами виноваты — вьетесь вокруг моей постели, почти раздетая, соблазняете меня.
— Вовсе нет, — возразила Джемма.
Но оба они знали, что так оно и есть. Приподняв девушку словно пушинку, Коннор положил ее на себя. Однако толстое одеяло мешало ему со всей полнотой ощутить теплоту и тяжесть тела, которого он так жаждал. Приподняв Джемму еще раз, он быстрым движением откинул одеяло и уложил ее рядом с собой.
— Так лучше, не правда ли? — спросил Коннор, заглядывая девушке в глаза. Та лишь улыбнулась в ответ. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо, и так они лежали не шевелясь какое-то время. Это был первый по-настоящему интимный момент их супружества, полный гармонии и обоюдного согласия.
Однако Коннор не способен был долго оставаться спокойным, чувствуя прикосновение соблазнительного тела Джеммы. Он застонал от мгновенно нахлынувшего желания.
«Пусть решает сама», — подумал Макджоувэн, с трудом заставляя себя не двигаться.
К его изумлению и радости, Джемма не предприняла ни малейшей попытки освободиться из объятий, напротив, она еще теснее прижалась к нему. Дыхание Макджоувэна участилось, сердце бешено колотилось в груди. Коннор едва сдерживал огромный накал страсти, бушевавший внутри. И тут произошло чудо. С легкостью, подобной крыльям бабочки, так легко, что в первый момент Макджоувэну показалось, будто он грезит, Джемма прикоснулась своими губами к его губам. Она поцеловала его, поцеловала без каких-либо просьб или принуждения, и сердце Коннора еще сильнее забилось в ответ.
— Джемма…
Девушка открыла глаза и посмотрела на него, не поднимая головы.
— Что?
— Все в порядке? Коннор почувствовал, как она улыбнулась.
— Да, уже несколько дней «все в порядке». Спасибо за то, что спрашиваешь меня об этом. У него перехватило дыхание.
— Спасибо тебе за то, что говоришь мне об этом. — Внезапно горячая волна раскаяния охватила Коннора. Как же часто он необдуманно обижал ее, бывал с ней груб, если даже простое проявление заботы о ее чувствах заставляет Джемму благодарить его!
Он перевернулся, так что девушка оказалась теперь под ним. Прикосновения Коннора были нежны и береж ны. Господи! Как он соскучился по всему этому… и по ней! Внезапно Макджоувэн осознал, что не одна только жажда плотского наслаждения влечет его к Джемме. Иначе он давно бы уже нашел утешение с какой-нибудь другой женщиной во время своей последней поездки в Гленаррис. Нет, ему была нужна именно Джемма. Именно ее поцелуи волновали Коннора как ничьи другие, именно ее гибкое тело, льнущее к нему с такой детской доверчивостью, заставляло все у него внутри сжиматься от сладкой боли. Прервав поцелуй, он осторожно попытался раздеть Джемму, та с готовностью помогла ему. И когда ночная сорочка отлетела в сторону, она обвила руками шею Кон нора. Их обнаженные тела тесно переплелись. Джемма почувствовала, как дрожит, преисполненная желания, плоть Макджоувэна. Но Коннор не торопил девушку. Наоборот, его ласки стали еще более нежными и искусными, он терпеливо ждал, когда она будет готова принять его. И Джемма была благодарна ему за это, расцветая в его искусных руках и превращаясь в настоящую женщину, пылкую любовницу. Они целовали друг друга снова и снова. И страсть их разгоралась все сильнее от сознания того, что так созвучны их желания и стремления.
— Ласкай меня тоже, — прошептал Коннор прямо в губы девушки. И та, не колеблясь ни секунды, прикоснулась к его напряженной плоти.
Джемма, такая уязвимая, такая невинная во всем, и особенно в постели, на глазах Макджоувэна превращалась в дерзкую, уверенную в себе любовницу, не знающую запретов, когда дело касается удовольствия партнера. Когда же Коннор застонал, не в силах больше сдерживаться, она потянула его за собой, и он едва не вскрикнул, войдя в теплоту и мягкость ее тела.
Каждый удар приближал их к высочайшему пику наслаждения. Их тела слились в единое целое, в этот момент они дышали и чувствовали словно один человек. Стройные гибкие ноги Джеммы сомкнулись вокруг бедер Коннора в страстное объятие. Судорожно вцепившись пальцами в его плечи, она, задыхаясь, шептала его имя. И вот девушка задрожала и изогнулась в экстазе, огромная волна наслаждения захлестнула ее и поглотила с головой. Джемме показалось, что она теряет сознание… Земля словно сдвинулась со своей оси и уплыла куда-то, оставив их парить вдвоем в заоблачных просторах любовного блаженства.
Постепенно в комнате воцарилась полная тишина. В камине тлели угли, щенок поскуливал во сне. Снаружи завывал ветер, а внутри хижины было тепло и уютно. И Коннор лежал, приходя в себя и прижимая к груди Джемму, «Это не похоже ни на что другое, — подумал он изумленно. — Так еще не было ни с кем. Никогда».
Джемма поднялась и, как была, нагишом, сбежала вниз по лестнице. Коннор закинул руки за голову и закрыл глаза, наслаждаясь моментом.
— Все хорошо, Джемма? — окликнул он девушку.
— Да, — отозвалась та снизу.
— Поцелуешь меня, когда вернешься? Ее смех обдал Коннора волной теплоты.
— Может быть.
Поцелует, в атом можно было не сомневаться. Улыбнувшись, он стал ждать нежного прикосновения мягких губ Джеммы. Внизу хлопнула дверь. Какого дьявола она там делает? Ах да, щенок: она наверняка вынесла его на улицу…
— Оууууу! — взвыл Коннор и вскочил с постели как ошпаренный. — Ты! Ведьма! — завопил он, отряхивая снег, который Джемма высыпала ему на грудь.
Та лишь расхохоталась в ответ.
— Я прикончу тебя за это! — кричал Коннор, все еще продолжая прыгать по комнате.
— П-попробуй! — еле выдавила Джемма, не в силах справиться со смехом.
— Что это тебя так рассмешило? — требовательно спросил Макджоувэн, упершись руками в бедра.
— Ты! Мужчины такие смешные, когда они… когда они прыгают г-голые! — И Джемма снова покатилась со смеху. Едва сдерживаясь, так как смеяться над собой ему не позволяло мужское самолюбие, Коннор схватил девушку за плечи и притянул к себе.
— Между прочим, только что мой вид совсем не смущал тебя, наоборот, ты рыдала от страсти и даже выкрикивала мое имя, — напомнил он ей.
— Точно, — со смехом согласилась Джемма. — Разве это не подтверждает еще раз, что наша жизнь — сплошной парадокс?
Тут уж Коннору не осталось ничего другого, как расхохотаться вместе с ней. Прижимая Джемму к груди, он наслаждался своим счастьем. И казалось, что годы одиночества навсегда исчезли из памяти его сердца. Да так оно и было на самом деле.
Несколько дней в очаге непрерывно горел огонь. А пол хижины был усыпан остатками неудавшихся блюд. Да, поначалу большинство из них получалось абсолютно несъедобными, и маленький Поп все время сидел, ища спасения от удушливого черного дыма сгоревших кушаний. Но очень скоро отвратительные запахи сменились приятными ароматами, а щенок возобновил свои атаки на лодыжки Макджоувэна, требуя от него лакомого кусочка.
Что касается самих Коннора и Джеммы, то они были приятно удивлены, обнаружив, что им нравится новое занятие. Ни один из них и предположить не мог, что будет когда-нибудь заниматься чем-то подобным, но им хорошо работалось вместе, и они получали от этого удовольствие.
Дичи в долине было предостаточно, но Коннор решил, что неплохо было бы включить в их рацион и оленину. И однажды утром, когда как следует подморозило и следы хорошо просматривались, он отправился на охоту.
Подстрелив оленя, Коннор уже собрался освежевать его, но обнаружил, что забыл в хижине свой охотничий нож. Вместо того чтобы оставить тушу и вернуться домой за ножом, он взвалил оленя на плечи и направился к дому.
Неподалеку от хижины протекал ручей. Здесь Макджоувэн и свалил добычу на траву, и здесь же нашла его Джемма.
— Иди сюда, девочка, — весело обратился он к ней, увидев ее. Я покажу тебе способ, которым шотландские охотники разделывают оленя. Ты…
Но Джемма, побелев как полотно, отступила назад. Она не отрываясь смотрела на окровавленную оленью тушу с вывороченными внутренностями, затем повернулась и побежала прочь, но споткнулась, упала на колени. И тут ее вырвало.
Коннор, который никак не мог забыть кошмара болезни Джеммы, не на шутку перепугался и в считанные доли секунды оказался возле девушки. При этом он не мог даже прикоснуться к ней, так как руки его были испачканы кровью. Ему не оставалось ничего другого, как бормотать слова утешения.
— Джемма, девочка…
— Оставьте меня!
— Джемма…
— Убирайтесь, вы, убийца!
Коннор вздрогнул. Уже очень давно она не разговаривала с ним подобным тоном. В бессильном гневе он молча смотрел, как она медленно идет к хижине. Навстречу ей с лаем выскочил Поп, Джемма взяла песика на руки и вошла в дом.
Нахмурившись, Макджоувэн принялся за свое кровавое дело. Черт бы побрал эту девчонку! Кто мог предположить, что она так остро воспримет это? Правильно разделанная и засоленная оленина сохранится в течение долгого времени. Да, это было прекрасное животное, гордое и величественное, с ветвистыми рогами. Но разве у них есть выбор в этой жестокой борьбе за выживание?!
Несмотря на то что он был крайне огорчен происшедшим, Коннор проделал всю работу очень тщательно. Затем, как следует вымывшись в ручье, и отскоблив всю кровь при помощи песка, он вернулся в хижину. Поп лежал под столом; он задумчиво посмотрел на Макджоувэна, но не предпринял никаких попыток атаковать его. Очевидно, запах крови действовал на него так же подавляюще, как и на его хозяйку. Джемма варила суп.
— Вот, — произнес Коннор, Ловким движением он отрезал несколько ломтиков мяса и бросил их в кастрюлю. Вскоре комната наполнилась восхитительным ароматом оленьего мяса. Коннор улыбнулся, видя, как потягивает носом Джемма.
— В холодный осенний день нет ничего лучше тушеной оленины, — желая задобрить Джемму, осторожно сказал он.
— Вы правы, — ответила девушка.
«Буря миновала», — с облегчением подумал Коннор. Он решил дождаться, когда Джемма вместе с Попом уйдет гулять к озеру, и тогда закончить засолку мяса и очистить шкуру. Из шкуры он предполагал сшить Джемме теплые рукавицу. Ее тоненькие перчатки не годились для здешних холодов.
Позже ночью, когда Джемма уже спала, Коннор, сидя за работой, вдруг почувствовал, что испытывает удовольствие, мастеря вещь своими руками. Ему вообще очень нравился тот образ жизни, которую они вели в хижине старого Додсона. Сами добывали себе еду, сами готовили. Не то чтобы он собирался провести так остаток своей жизни, добывая в поте лица хлеб насущный. Но в глубине души Коннор осознавал, что пройдет время, и он будет вспоминать эти дни, проведенные в уединении с Джеммой, как самые счастливые, и сожалеть о них словно об утраченном чуде.
Идиллия была бы полной, если б Джемма наконец пустила его в свою постель. Сколько уже прошло дней, с тех пор как он вернулся из Гленарриса? Пять? Шесть? Вполне достаточно, чтобы ее «проблемы» закончились. Находиться все время рядом с Джеммой, работая бок о бок в тесной кухне, а ночью предаваться печали об обладании этой упрямой бестией было для Коннора невыносимой пыткой.
Да, он хотел ее. И Джемма, как предполагал Коннор, тоже его хотела. Иначе, как объяснить недвусмысленные взгляды, которые она иногда бросала на него украдкой, думая, что он ничего не замечает. Подчас, разгоряченные работой, смеясь какой-нибудь шутке, они вдруг замирали, встретившись взглядами. И глаза их, полные страсти, говорили больше, чем слова.
Уже поздно. Пора спать. Отложив работу, Коннор вышел наружу вдохнуть морозного ночного воздуха. Поднялся сильный ветер, небо было затянуто тяжелыми тучами. Макджоувэн хорошо знал такую погоду: к утру наверняка выпадет снег.
Сжавшись от холода, Коннор спустился к загону пони. Наполнив свежей водой оба ведра — одно для пони и второе для них самих — на тот случай, если источник к утру замерзнет, он тихонько вернулся в дом. Подбавив торфа в очаг, Макджоувэн разделся и забрался в свою самодельную постель на полу. Вскоре он уже крепко спал. И Джемма господствовала в его снах…
— Коннор!
Макджоувэн приоткрыл глаза и сощурился: вся хижина была залита ярким светом, пробивавшимся в узкие окна. В потоке этого света кружился вожделенный объект его снов, облаченный в тот самый наряд вечных девственниц — с высоким воротом и длинным, до пят, подолом.
— Что? — прохрипел он спросонья.
— Коннор, на улице снег!
— Бог мой, Джемма, — застонал Макджоувэн, — вы что, для этого меня разбудили? — с этими словами он спрятал голову под одеяло.
— Но это так красиво! Везде снег, много снега! Я никогда не думала, что горы, покрытые снегом, так красивы! Ну посмотрите же, вы, лежебока!
Коннор открыл один глаз. Джемма стояла, склонившись над ним, вся сияя от восторга словно ребенок. Ее маленькая курчавая головка дополняла эту иллюзию. Макджоувэн опустил взгляд ниже, где сквозь ткань ночной сорочки проступала округлость ее восхитительной груди. Вот именно, иллюзию. Потому что в этой обольстительной женщине нет ничего детского. Она была сама прелесть и соблазн во плоти. И Коннор не устоял. Он вытащил руку из-под одеяла и схватил Джемму за запястье. В мгновение ока девушка оказалась рядом с ним.
— Коннор!
По крайней мере в голосе ее не чувствовалось раздражения, а это уже кое-что. Ободренный, Коннор провел рукой по ее волосам, с удовольствием отмечая про себя, что они приобретают свою былую шелковистость.
— Что? — спросил он лениво.
— Отпустите меня!
— И не подумаю. Вы сами виноваты — вьетесь вокруг моей постели, почти раздетая, соблазняете меня.
— Вовсе нет, — возразила Джемма.
Но оба они знали, что так оно и есть. Приподняв девушку словно пушинку, Коннор положил ее на себя. Однако толстое одеяло мешало ему со всей полнотой ощутить теплоту и тяжесть тела, которого он так жаждал. Приподняв Джемму еще раз, он быстрым движением откинул одеяло и уложил ее рядом с собой.
— Так лучше, не правда ли? — спросил Коннор, заглядывая девушке в глаза. Та лишь улыбнулась в ответ. Он обнял ее, она положила голову ему на плечо, и так они лежали не шевелясь какое-то время. Это был первый по-настоящему интимный момент их супружества, полный гармонии и обоюдного согласия.
Однако Коннор не способен был долго оставаться спокойным, чувствуя прикосновение соблазнительного тела Джеммы. Он застонал от мгновенно нахлынувшего желания.
«Пусть решает сама», — подумал Макджоувэн, с трудом заставляя себя не двигаться.
К его изумлению и радости, Джемма не предприняла ни малейшей попытки освободиться из объятий, напротив, она еще теснее прижалась к нему. Дыхание Макджоувэна участилось, сердце бешено колотилось в груди. Коннор едва сдерживал огромный накал страсти, бушевавший внутри. И тут произошло чудо. С легкостью, подобной крыльям бабочки, так легко, что в первый момент Макджоувэну показалось, будто он грезит, Джемма прикоснулась своими губами к его губам. Она поцеловала его, поцеловала без каких-либо просьб или принуждения, и сердце Коннора еще сильнее забилось в ответ.
— Джемма…
Девушка открыла глаза и посмотрела на него, не поднимая головы.
— Что?
— Все в порядке? Коннор почувствовал, как она улыбнулась.
— Да, уже несколько дней «все в порядке». Спасибо за то, что спрашиваешь меня об этом. У него перехватило дыхание.
— Спасибо тебе за то, что говоришь мне об этом. — Внезапно горячая волна раскаяния охватила Коннора. Как же часто он необдуманно обижал ее, бывал с ней груб, если даже простое проявление заботы о ее чувствах заставляет Джемму благодарить его!
Он перевернулся, так что девушка оказалась теперь под ним. Прикосновения Коннора были нежны и береж ны. Господи! Как он соскучился по всему этому… и по ней! Внезапно Макджоувэн осознал, что не одна только жажда плотского наслаждения влечет его к Джемме. Иначе он давно бы уже нашел утешение с какой-нибудь другой женщиной во время своей последней поездки в Гленаррис. Нет, ему была нужна именно Джемма. Именно ее поцелуи волновали Коннора как ничьи другие, именно ее гибкое тело, льнущее к нему с такой детской доверчивостью, заставляло все у него внутри сжиматься от сладкой боли. Прервав поцелуй, он осторожно попытался раздеть Джемму, та с готовностью помогла ему. И когда ночная сорочка отлетела в сторону, она обвила руками шею Кон нора. Их обнаженные тела тесно переплелись. Джемма почувствовала, как дрожит, преисполненная желания, плоть Макджоувэна. Но Коннор не торопил девушку. Наоборот, его ласки стали еще более нежными и искусными, он терпеливо ждал, когда она будет готова принять его. И Джемма была благодарна ему за это, расцветая в его искусных руках и превращаясь в настоящую женщину, пылкую любовницу. Они целовали друг друга снова и снова. И страсть их разгоралась все сильнее от сознания того, что так созвучны их желания и стремления.
— Ласкай меня тоже, — прошептал Коннор прямо в губы девушки. И та, не колеблясь ни секунды, прикоснулась к его напряженной плоти.
Джемма, такая уязвимая, такая невинная во всем, и особенно в постели, на глазах Макджоувэна превращалась в дерзкую, уверенную в себе любовницу, не знающую запретов, когда дело касается удовольствия партнера. Когда же Коннор застонал, не в силах больше сдерживаться, она потянула его за собой, и он едва не вскрикнул, войдя в теплоту и мягкость ее тела.
Каждый удар приближал их к высочайшему пику наслаждения. Их тела слились в единое целое, в этот момент они дышали и чувствовали словно один человек. Стройные гибкие ноги Джеммы сомкнулись вокруг бедер Коннора в страстное объятие. Судорожно вцепившись пальцами в его плечи, она, задыхаясь, шептала его имя. И вот девушка задрожала и изогнулась в экстазе, огромная волна наслаждения захлестнула ее и поглотила с головой. Джемме показалось, что она теряет сознание… Земля словно сдвинулась со своей оси и уплыла куда-то, оставив их парить вдвоем в заоблачных просторах любовного блаженства.
Постепенно в комнате воцарилась полная тишина. В камине тлели угли, щенок поскуливал во сне. Снаружи завывал ветер, а внутри хижины было тепло и уютно. И Коннор лежал, приходя в себя и прижимая к груди Джемму, «Это не похоже ни на что другое, — подумал он изумленно. — Так еще не было ни с кем. Никогда».
Джемма поднялась и, как была, нагишом, сбежала вниз по лестнице. Коннор закинул руки за голову и закрыл глаза, наслаждаясь моментом.
— Все хорошо, Джемма? — окликнул он девушку.
— Да, — отозвалась та снизу.
— Поцелуешь меня, когда вернешься? Ее смех обдал Коннора волной теплоты.
— Может быть.
Поцелует, в атом можно было не сомневаться. Улыбнувшись, он стал ждать нежного прикосновения мягких губ Джеммы. Внизу хлопнула дверь. Какого дьявола она там делает? Ах да, щенок: она наверняка вынесла его на улицу…
— Оууууу! — взвыл Коннор и вскочил с постели как ошпаренный. — Ты! Ведьма! — завопил он, отряхивая снег, который Джемма высыпала ему на грудь.
Та лишь расхохоталась в ответ.
— Я прикончу тебя за это! — кричал Коннор, все еще продолжая прыгать по комнате.
— П-попробуй! — еле выдавила Джемма, не в силах справиться со смехом.
— Что это тебя так рассмешило? — требовательно спросил Макджоувэн, упершись руками в бедра.
— Ты! Мужчины такие смешные, когда они… когда они прыгают г-голые! — И Джемма снова покатилась со смеху. Едва сдерживаясь, так как смеяться над собой ему не позволяло мужское самолюбие, Коннор схватил девушку за плечи и притянул к себе.
— Между прочим, только что мой вид совсем не смущал тебя, наоборот, ты рыдала от страсти и даже выкрикивала мое имя, — напомнил он ей.
— Точно, — со смехом согласилась Джемма. — Разве это не подтверждает еще раз, что наша жизнь — сплошной парадокс?
Тут уж Коннору не осталось ничего другого, как расхохотаться вместе с ней. Прижимая Джемму к груди, он наслаждался своим счастьем. И казалось, что годы одиночества навсегда исчезли из памяти его сердца. Да так оно и было на самом деле.
Глава 19
Снегопад продолжался два дня. А потом внезапная оттепель, и снег исчез, как будто его и не было. На следующее утро Джемма с нескрываемой досадой смотрела на обувающегося Коннора, который собирался идти копать торф. Она хмурилась, не желая отпускать Макджоувэна. Зато маленький Поп ликовал. Он с громким лаем прыгал вокруг Джеммы, хватая ее за юбки и требуя внимания. Но та лишь рассеянно потрепала своего любимца за ухо. За два дня Джемма почти не вспоминала о щенке, и румянец на ее щеках красноречиво говорил о том, чем она была занята все это время.
Джемма Бэрд, неужели это ты? Такая распутная и бесстыдная: сама залезла в постель Коннора и отказывалась вылезать оттуда в течение двух дней и его не отпускала ни на шаг! Джемма и предположить не могла, что любовь мужчины может доставлять такое ни с чем не сравнимое блаженство. И с каждым разом это блаженство все увеличивалось. В глубине души девушка подозревала, что и для Коннора в эти дни открылась масса новых ощущений.
Они жили настоящим, не вспоминая о прошлом и не заглядывая в будущее. И настоящее платило им сторицей, даря незабываемые, прекрасные моменты. Все это время Коннор был необычайно нежен и добр по отношению к своей жене. Будучи искусным любовником, он научил ее всему, что умел сам, и Джемма показала себя прилежной и способной ученицей. Вот почему на щеках ее время от времени вспыхивал стыдливый румянец — когда девушка воскрешала в памяти подробности этих безумных дней — и вот почему с такой неохотой она отпустила из дома Коннора.
Тем не менее Джемма решила тоже заняться делом и принялась наводить порядок в хижине. Она подмела пол, встряхнула одеяло и рассортировала белье. Надо бы обсудить с Коннором, где можно достать корову. Джемма истосковалась по свежему молоку и маслу. Правда, она понятия не имела, как последнее делают, но ведь можно приобрести еще и маслобойку.
«Рассуждаю, как настоящая провинциальная домохозяйка», — отругала себя Джемма, но тут же улыбнулась. Разве не забавно, что она задумывается о таких вещах, как приготовление масла, или получает удовольствие, готовя еду для Коннора, убирая для него? До какой же степени ей должна была наскучить пресная жизнь в Бэрде, чтобы наслаждаться своим теперешним положением!
Но Джемма была отнюдь не глупа и прекрасно понимала, что сейчас все выглядит в розовом свете, потому что она смотрит на вещи сквозь призму своей любви к Коннору.
Да, любви. Теперь Джемма осознавала, что любит Коннора Макджоувэна. Иначе как объяснить ту сладкую боль, которой наполнялось все ее тело при одном только его присутствии и мгновенно охватывающую ее слабость, как только он приближался к ней. Еще никогда в жизни Джемма не чувствовала себя такой обласканной, такой желанной, не ощущала так своей собственной значимости.
Лишь одно обстоятельство омрачало ее счастье: Джемма подозревала, что Коннор вряд ли отвечает ей взаимностью. Нет, разумеется, она не безразлична ему. Потому что не может равнодушный к женщине мужчина так прикасаться к ней и одаривать ее такими взглядами. Бывали моменты, когда Коннор в минуты затишья их страсти брал ее лицо в свои руки и просто смотрел на нее. В его глазах Джемма читала нечто такое, что заставляло ее поверить: она все-таки что-то значит для него! Но была ли это любовь? Едва ли. Во всяком случае, он ни разу не сказал ей о своих чувствах, а она так жаждала услышать слова признания!
Оторвавшись от грустных мыслей, Джемма с тревогой отметила, что куча грязного белья сильно выросла за последние несколько дней. Пора устраивать стирку — первую стирку в ее жизни.
Солнце слегка нагрело ей спину, пока она дотащила корзину с бельем к ручью позади хижины. Окунув руки в ледяную воду, Джемма судорожно глотнула воздух — пронзительный холод обжег ей пальцы. Вот бы оказаться сейчас в хорошо оборудованной, с котлами кипящей воды прачечной Бэрда! Если девушка до настоящего момента относилась к ведению домашнего хозяйства как к развлечению, то только потому, что не занималась стиркой. Уже через минуту Джемма поняла, что это весьма тяжелая и неприятная работа.
Она стирала, стоя на коленях и согнувшись в три погибели. Руки ее покраснели от холода и едкого мыла и совсем перестали слушаться. Она намыливала, терла и полоскала до тех пор, пока ей не стало казаться, что ледяной поток воды унес далеко по течению кисти ее рук — настолько они замерзли и онемели. Что ж, по крайней мере это веская причина, чтобы прекратить пытку, именуемую стиркой.
Джемма подумала, что Коннору тоже наверняка несладко копать торф на продуваемой всеми ветрами равнине, и она устыдилась своего решения бросить стирку. Чтобы он потом смеялся над ней, называя испорченным и ленивым созданием? Ну уж нет!! И она с остервенением продолжала намыливать, скрести и полоскать белье, раскладывая затем выстиранные вещи на траве под солнечными лучами для просушки.
Джемма как раз заканчивала стирать льняную скатерть, когда заливистый лай Попа заставил ее повернуть голову. Сидя на корточках, она прищурилась, надеяеь разглядеть в ярком солнечном свете фигуру Коннора, но вместо Макджоувэна к ней приближались два молодых человека верхом на пони.
Девушка быстро поднялась. Она давно уже не видела людей, и появление незнакомцев чрезвычайно смутило ее. В полной растерянности Джемма пригладила растрепанные волосы и поспешно спрятала за спину красные руки. Где же, черт возьми, носит Кон-нора? И кто эти двое?
— Привет! — воскликнул один из них, когда они спешились на другой стороне ручья.
Джемма не ответила. Она молча взирала на незнакомцев, а те, в свою очередь, с нескрываемым интересом смотрели на нее. Оба были примерно одного возраста с Коннором. На плечах у них красовались клетчатые пледы в соответствии с принятой в Шотландии модой, а их короткие юбочки развевались, открывая взору волосатые белые ноги. Джемма не знала, то ли смущаться ей, то ли смеяться. За время путешествия по стране она встречала немало местных мужчин, одетых в национальные шотландские клетчатые юбки, но никому из них при этом не пришло и в голову влезать на коня. Она вспомнила, как Коннор рассказывал ей, что у большинства шотландцев под юбками ничего нет. Интересно, а эти двое тоже…
— Извините, — произнесла Джемма холодным учтивым тоном, — я лучше позову мужа.
— О нет! Подождите! — мужчина, который обратился к ней явно переигрывал в своих попытках изобразить сильный шотландский акцент. Местные так не говорили. Что же все-таки нужно этим молодчикам?
— Собственно говоря, мы здесь из-за вас. Очень уж хотелось посмотреть на прелестную новобрачную с фермы старины Додсона, — продолжал развязный тип, в то время как второй, блондин пониже ростом, спокойно стоял возле своего пони.
— Как ваше имя, девушка?
Поразмыслив, Джемма решила, что незнакомцы вряд ли намерены причинить ей какой-нибудь вред. Тем более что, судя по всему, они слышали о ней. Может быть, это их соседи? Но впечатление они производят самое скверное, да к тому же еще и изрядно пьяны — девушка почувствовала сильный запах виски. Как бы то ни было, а она не собиралась подавать вида, что испугана их внезапным появлением.
— Я Джемма Бэр… Джемма Макджоувэн, — произнесла она вежливо.
— Макджоувэн? Подумать только! Макджоувэн…
Ты слышишь, Ангус?
— Угу, — пробурчал блондин, ковыряясь в ухе и даже не удосуживаясь посмотреть в ее сторону.
— Мы тоже принадлежим к этому клану! — воскликнул первый, потрясая своим пледом перед носом Джеммы. — Видите? Зелено-сине-черный. Это цвета клана Макджоувэнов. Мы гордимся тем, что носим его. Не правда ли, Ангус?
— Да здравствует клан! — покорно подхватил блондин.
— А где шатается ваш уважаемый муж? — поинтересовался брюнет, обшаривая Джемму темными дьявольскими глазами. Он, по-видимому, здорово накачался, так как на лице его непрерывно блуждала бессмысленная ухмылка.
Девушка недоуменно взглянула на брюнета — он что, насмехается над ней, этот грубиян? Она почувствовала, как внутри у нее все закипает от гнева.
— Ну леди, так где же ваш муж?
— Признаться, я не совсем… Мне нужно…
— Ага! Так он сбежал! И бросил бедняжку одну на морозе стирать белье! Что же он не наймет служанку, чтобы поберечь ваши нежные ручки? Или у него нет денег, чтобы заплатить ей? — издевательски ощерился незнакомец.
— Смею вас заверить, что мы прекрасно справляемся и сами, — холодно произнесла Джемма, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить ему в ответ. — Я пойду посмотрю, может быть, он уже вернулся, — добавила она мрачно. — Он ходил копать торф, и…
Взрыв хохота заглушил ее слова. Джемма с удивлением взглянула на двух веселящихся болванов. Разве они не копают торф? А как же им тогда удается согреть свои костлявые ляжки в такой сильный мороз?
Джемма Бэрд, неужели это ты? Такая распутная и бесстыдная: сама залезла в постель Коннора и отказывалась вылезать оттуда в течение двух дней и его не отпускала ни на шаг! Джемма и предположить не могла, что любовь мужчины может доставлять такое ни с чем не сравнимое блаженство. И с каждым разом это блаженство все увеличивалось. В глубине души девушка подозревала, что и для Коннора в эти дни открылась масса новых ощущений.
Они жили настоящим, не вспоминая о прошлом и не заглядывая в будущее. И настоящее платило им сторицей, даря незабываемые, прекрасные моменты. Все это время Коннор был необычайно нежен и добр по отношению к своей жене. Будучи искусным любовником, он научил ее всему, что умел сам, и Джемма показала себя прилежной и способной ученицей. Вот почему на щеках ее время от времени вспыхивал стыдливый румянец — когда девушка воскрешала в памяти подробности этих безумных дней — и вот почему с такой неохотой она отпустила из дома Коннора.
Тем не менее Джемма решила тоже заняться делом и принялась наводить порядок в хижине. Она подмела пол, встряхнула одеяло и рассортировала белье. Надо бы обсудить с Коннором, где можно достать корову. Джемма истосковалась по свежему молоку и маслу. Правда, она понятия не имела, как последнее делают, но ведь можно приобрести еще и маслобойку.
«Рассуждаю, как настоящая провинциальная домохозяйка», — отругала себя Джемма, но тут же улыбнулась. Разве не забавно, что она задумывается о таких вещах, как приготовление масла, или получает удовольствие, готовя еду для Коннора, убирая для него? До какой же степени ей должна была наскучить пресная жизнь в Бэрде, чтобы наслаждаться своим теперешним положением!
Но Джемма была отнюдь не глупа и прекрасно понимала, что сейчас все выглядит в розовом свете, потому что она смотрит на вещи сквозь призму своей любви к Коннору.
Да, любви. Теперь Джемма осознавала, что любит Коннора Макджоувэна. Иначе как объяснить ту сладкую боль, которой наполнялось все ее тело при одном только его присутствии и мгновенно охватывающую ее слабость, как только он приближался к ней. Еще никогда в жизни Джемма не чувствовала себя такой обласканной, такой желанной, не ощущала так своей собственной значимости.
Лишь одно обстоятельство омрачало ее счастье: Джемма подозревала, что Коннор вряд ли отвечает ей взаимностью. Нет, разумеется, она не безразлична ему. Потому что не может равнодушный к женщине мужчина так прикасаться к ней и одаривать ее такими взглядами. Бывали моменты, когда Коннор в минуты затишья их страсти брал ее лицо в свои руки и просто смотрел на нее. В его глазах Джемма читала нечто такое, что заставляло ее поверить: она все-таки что-то значит для него! Но была ли это любовь? Едва ли. Во всяком случае, он ни разу не сказал ей о своих чувствах, а она так жаждала услышать слова признания!
Оторвавшись от грустных мыслей, Джемма с тревогой отметила, что куча грязного белья сильно выросла за последние несколько дней. Пора устраивать стирку — первую стирку в ее жизни.
Солнце слегка нагрело ей спину, пока она дотащила корзину с бельем к ручью позади хижины. Окунув руки в ледяную воду, Джемма судорожно глотнула воздух — пронзительный холод обжег ей пальцы. Вот бы оказаться сейчас в хорошо оборудованной, с котлами кипящей воды прачечной Бэрда! Если девушка до настоящего момента относилась к ведению домашнего хозяйства как к развлечению, то только потому, что не занималась стиркой. Уже через минуту Джемма поняла, что это весьма тяжелая и неприятная работа.
Она стирала, стоя на коленях и согнувшись в три погибели. Руки ее покраснели от холода и едкого мыла и совсем перестали слушаться. Она намыливала, терла и полоскала до тех пор, пока ей не стало казаться, что ледяной поток воды унес далеко по течению кисти ее рук — настолько они замерзли и онемели. Что ж, по крайней мере это веская причина, чтобы прекратить пытку, именуемую стиркой.
Джемма подумала, что Коннору тоже наверняка несладко копать торф на продуваемой всеми ветрами равнине, и она устыдилась своего решения бросить стирку. Чтобы он потом смеялся над ней, называя испорченным и ленивым созданием? Ну уж нет!! И она с остервенением продолжала намыливать, скрести и полоскать белье, раскладывая затем выстиранные вещи на траве под солнечными лучами для просушки.
Джемма как раз заканчивала стирать льняную скатерть, когда заливистый лай Попа заставил ее повернуть голову. Сидя на корточках, она прищурилась, надеяеь разглядеть в ярком солнечном свете фигуру Коннора, но вместо Макджоувэна к ней приближались два молодых человека верхом на пони.
Девушка быстро поднялась. Она давно уже не видела людей, и появление незнакомцев чрезвычайно смутило ее. В полной растерянности Джемма пригладила растрепанные волосы и поспешно спрятала за спину красные руки. Где же, черт возьми, носит Кон-нора? И кто эти двое?
— Привет! — воскликнул один из них, когда они спешились на другой стороне ручья.
Джемма не ответила. Она молча взирала на незнакомцев, а те, в свою очередь, с нескрываемым интересом смотрели на нее. Оба были примерно одного возраста с Коннором. На плечах у них красовались клетчатые пледы в соответствии с принятой в Шотландии модой, а их короткие юбочки развевались, открывая взору волосатые белые ноги. Джемма не знала, то ли смущаться ей, то ли смеяться. За время путешествия по стране она встречала немало местных мужчин, одетых в национальные шотландские клетчатые юбки, но никому из них при этом не пришло и в голову влезать на коня. Она вспомнила, как Коннор рассказывал ей, что у большинства шотландцев под юбками ничего нет. Интересно, а эти двое тоже…
— Извините, — произнесла Джемма холодным учтивым тоном, — я лучше позову мужа.
— О нет! Подождите! — мужчина, который обратился к ней явно переигрывал в своих попытках изобразить сильный шотландский акцент. Местные так не говорили. Что же все-таки нужно этим молодчикам?
— Собственно говоря, мы здесь из-за вас. Очень уж хотелось посмотреть на прелестную новобрачную с фермы старины Додсона, — продолжал развязный тип, в то время как второй, блондин пониже ростом, спокойно стоял возле своего пони.
— Как ваше имя, девушка?
Поразмыслив, Джемма решила, что незнакомцы вряд ли намерены причинить ей какой-нибудь вред. Тем более что, судя по всему, они слышали о ней. Может быть, это их соседи? Но впечатление они производят самое скверное, да к тому же еще и изрядно пьяны — девушка почувствовала сильный запах виски. Как бы то ни было, а она не собиралась подавать вида, что испугана их внезапным появлением.
— Я Джемма Бэр… Джемма Макджоувэн, — произнесла она вежливо.
— Макджоувэн? Подумать только! Макджоувэн…
Ты слышишь, Ангус?
— Угу, — пробурчал блондин, ковыряясь в ухе и даже не удосуживаясь посмотреть в ее сторону.
— Мы тоже принадлежим к этому клану! — воскликнул первый, потрясая своим пледом перед носом Джеммы. — Видите? Зелено-сине-черный. Это цвета клана Макджоувэнов. Мы гордимся тем, что носим его. Не правда ли, Ангус?
— Да здравствует клан! — покорно подхватил блондин.
— А где шатается ваш уважаемый муж? — поинтересовался брюнет, обшаривая Джемму темными дьявольскими глазами. Он, по-видимому, здорово накачался, так как на лице его непрерывно блуждала бессмысленная ухмылка.
Девушка недоуменно взглянула на брюнета — он что, насмехается над ней, этот грубиян? Она почувствовала, как внутри у нее все закипает от гнева.
— Ну леди, так где же ваш муж?
— Признаться, я не совсем… Мне нужно…
— Ага! Так он сбежал! И бросил бедняжку одну на морозе стирать белье! Что же он не наймет служанку, чтобы поберечь ваши нежные ручки? Или у него нет денег, чтобы заплатить ей? — издевательски ощерился незнакомец.
— Смею вас заверить, что мы прекрасно справляемся и сами, — холодно произнесла Джемма, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить ему в ответ. — Я пойду посмотрю, может быть, он уже вернулся, — добавила она мрачно. — Он ходил копать торф, и…
Взрыв хохота заглушил ее слова. Джемма с удивлением взглянула на двух веселящихся болванов. Разве они не копают торф? А как же им тогда удается согреть свои костлявые ляжки в такой сильный мороз?