Констебль Альф Алькотт находил слежку за Коби Грантом бесполезным и утомительным занятием. Казалось, этот человек не знает усталости. И всегда чувствует, когда за ним наблюдают: несколько раз так даже подмигивал Алькотту, когда тот безуспешно пытался нырнуть в тень.
Этим вечером Алькотту пришлось следить за ним до дома Хертфордов, а затем торчать снаружи, дожидаясь, пока он выйдет.
Наконец-то добыча появилась: под ручку с женой, в цилиндре, с белым шелковым шарфом на шее. Ему-то не приходится часами выстаивать на холоде.
От скуки и усталости Алькотт утратил осторожность. Мужчина заметил его, усадил жену в экипаж и направился прямо к нему.
— Констебль Алькотт… вы же констебль Алькотт, не так ли? Похоже, вам не помешает выпить чего-нибудь согревающего и как следует перекусить. Это вам поможет. Вряд ли в Скотланд-Ярде хорошо оплачивают все те часы, что вы проводите на холоде.
Он вложил в руку Алькотта золотой соверен.
— Удачи, Алькотт.
Бесполезно наблюдать за ним. Алькотт в отчаянии подумал, что этот человек, если захочет, запросто собьет с толку любого преследователя.
Следующим утром он попытался объяснить это Уокеру. Инспектор так ничего и не понял.
— Он водит нас за нос, сэр, — сказал Алькотт со всей возможной почтительностью.
Бейтс, стоявший у начальника за спиной, молча кивнул в знак согласия.
— Судите сами, шеф, — в отчаянии добавил Алькотт. — Вот, что он мне дал вчера ночью. Словно лакею «на чай». — Он вынул из кармана соверен и показал Уокеру. — Он держит нас за дурачков.
— Сам ты дурак, — прошипел Уокер, — раз попался ему на глаза.
— Тогда пошлите за ним человека, которого он не знает. Может, ему больше повезет.
— У меня никого больше нет, Алькотт. Возвращайся к своим обязанностям и доложи, чем он будет заниматься сегодня.
Шепотом чертыхаясь, Алькотт вышел. Единственным его утешением был лежащий в кармане соверен.
— Значит, теперь он пытается подкупить Алькотта?
Бейтс кашлянул и почтительно ответил:
— Не только Алькотта, шеф.
— Что за чертовщину ты несешь, Бейтс? — прорычал Уокер.
— Ну, вы знаете, что моя жена в тягости. Я позавчера вернулся домой и обнаружил, что ей прислали посылку. Приданое для новорожденного. Внутри была записка. «Наилучшие пожелания от мистера Дилли». Я сказал ей, что это мой новый приятель. Жена ответила, что он, должно быть, богач. Она швея, и разбирается в этих делах. Что за игру он ведет, сэр? Скажите.
Уокер ничего не смог ответить Бейтсу, поскольку сам ничего не понимал.
Сидя напротив Дины, Коби заметил, что она клюет носом, и ее глаза слипаются от усталости.
Когда экипаж подъехал к дому, девушка уже крепко спала. Коби взял ее на руки и внес в дом. Он кивком отпустил Джилса и поднялся по лестнице. Дина начала просыпаться.
— Коби? — произнесла она сонным и удивленным голосом. Наверное, ей снилось, будто она опять стала маленькой девочкой, и кто-то несет ее на руках, возможно, отец, которого она очень любила.
Коби прошел мимо ее двери и направился в свою спальню. В комнате горели свечи — перед уходом он отдал распоряжение слугам. Недавно изобретенное электрическое освещение казалось ему слишком ярким. Вокруг плясали тени. Укладывая Дину на кровать, Коби увидел еще одну тень — собственное отражение в зеркале.
Девушка вздохнула, подложила ладонь под щеку и доверчиво повернулась к нему.
— Спокойной ночи, — пробормотала она сквозь сон.
Коби сорвал галстук и расстегнул тугой воротничок рубашки. Бывали времена, когда он с трудом выносил привычные тиски цивилизованной одежды и жизни в городе.
— Нам надо бы лежать одним под звездами, — произнес он вслух, — вдали от всех, под небом, окрашенным во все цвета радуги, и там я научил бы тебя искусству любви.
Его охватила такая тоска по былой жизни на юго-западе Америки, что он снова ощутил ароматы пустыни, увидел горы, густо-лиловые под нежно-розовым небом… цветные полосы облаков в свете восходящей луны…
И вот он вновь сидит возле своей юной жены, окруженный звуками Лондона. Она не слышала его слов, погруженная в сон, в котором снова и снова неузнаваемый Коби Грант с пистолетом в левой руке подходил к ней и говорил: «Запомни, Дина, внешность бывает обманчивой».
Она лежала, полностью одетая, на кровати. Но это была не ее кровать, а Коби, и это он разговаривал с ней в комнате, полной странных теней…
— Наверное, я уснула в экипаже, — пробормотала Дина, приподнявшись на локте и глядя на мужа, сидящего рядом с ней. — Как я попала сюда?
— А ты как думаешь, Дина? — спросил он нежным и мягким голосом. В рубашке с расстегнутым воротом он казался еще красивее, чем раньше.
— Ты отнес меня.
Девушка села, прислонившись к резному изголовью. Она была взволнована тем, что сидит наедине с ним, на его кровати в столь поздний час, и испытывала страх и предвкушение. Она поежилась, но не от холода
Коби отвернулся, встал и исчез во тьме. Вернулся он, держа в каждой руке по бокалу шампанского. Один из них он протянул Дине, а второй поставил на маленький столик у кровати.
— Сейчас, — сказал он, — мы поднимем тост.
— Тост?
— Да. Хочешь его услышать, Дина?
Девушка молча кивнула, не сводя глаз с бокала.
— Очень хорошо. За нас с тобой и за наш брак.
Коби снова сел, взял бокал и чокнулся.
— За нашу ночь, — сказал он.
— Ночь? — эхом откликнулась Дина и снова вздрогнула.
Обычно Коби с легкостью чувствовал ее настроение, но на этот раз ошибся. Он решил, что Дина дрожит от страха, хотя на самом деле ее страх был смешан с предвкушением. Коби взял у нее бокал; она выпила вино так же, как и он — одним глотком, не раздумывая. Их руки соприкоснулись, и она вздрогнула еще раз.
Он нежно ее обнял и спросил:
— Тебя сестра напугала?
Дина кивнула, не произнеся ни слова. Она помнила злые слова, сорвавшиеся с губ Виолетты в ночь накануне свадьбы.
— Она говорила, что в постели я тигр?
Теперь к девушке вернулся дар речи.
— Да… А откуда ты знаешь?
— Я читаю мысли, — ответил Коби, мысленно проклиная Виолетту. — Она сказала, что ты не сможешь меня удовлетворить?
Откуда ему все это известно?
— Да, — выдавила Дина.
— С тобой я не буду тигром. Надеюсь, ты веришь мне.
Он поднял свою красивую руку, повернул к себе ее лицо и поцеловал ее в сжатые губы невинным, братским поцелуем.
— Я постараюсь быть нежным с тобой, но… любовь… Дина не всегда бывает нежной. Ты понимаешь меня?
Он поцеловал ее снова, и на этот раз поцелуй был уже не столь невинным.
Коби чувствовал, как бьется ее сердце. Словно пойманная птица, испуганная, дрожащая, желающая вырваться на свободу.
Он заключил ее в объятия. Дина замерла на мгновение, но не стала противиться. Коби запустил руки в ее волосы и поцеловал ее еще крепче, силой раздвигая ее губы. Его ладонь скользнула по шее девушки, и по ее телу пробежала волна пламени.
Теперь она лежала на постели, и Коби склонился над ней. Он прошептал ей на ухо:
— На нас слишком много одежды, Дина, но мы не можем вызвать слуг, не так ли? Что ты предлагаешь? — А затем нежным и полным любви голосом добавил, — Ты понимаешь, что произойдет между нами сегодняшней ночью?
— Да. Виолетта мне рассказала, — ответила девушка и снова вздрогнула.
— Но не объяснила, зачем, — уточнил Коби. — Мы будем доставлять друг другу радость, Дина, и из нашей радости возникнет новая жизнь. Не будет удовольствия, не будет и новой жизни. Ты меня понимаешь?
Да, она его понимала. Но представить не могла, что станет заниматься тем, о чем рассказывала ей Виолетта, с этим мужчиной. И все же… все же… с ней происходило что-то странное: неожиданно ей захотелось прикоснуться к нему.
— Может… может, мне раздеться? — робко спросила девушка.
— Тебе не кажется, что это моя привилегия? — нежно возразил муж. — А ты окажешь мне ответную услугу.
— Как хочешь, — покорно ответила она, словно ягненок, готовящийся к закланию.
— Мне это нравится, — усмехнулся Коби и поднялся с кровати. — Встань, Дина, любовь моя и повернись ко мне.
Она беспрекословно подчинилась, а затем, так же ловко, как Пирсон или Гортензия, Коби снял с нее бальное платье.
Но Пирсон или Гортензия не ласкали ее, раздевая, своими губами. Не поглаживали самые укромные уголки ее тела, так что в конце концов она не удержалась на ногах и со вздохом прижалась к мужу.
Вскоре на Дине осталось лишь бриллиантовое ожерелье и браслеты, и теперь она чувствовала себя совершенно беззащитной. Неожиданно Коби рассмеялся низким, горловым смехом и повернул ее к длинному зеркалу, не прекращая своих ласк.
Неужели это Дина Грант? Эта распутница с разметавшимися по плечам волосами, с обнаженным телом, по которому скользят мужские ладони. Неожиданно ее охватило такое безумное наслаждение, что она зажмурившись, вскрикнула.
— Открой глаза, Дина! — приказал Коби, и она подчинилась, чтобы увидеть в зеркале и его лицо.
Ее колени подкосились; Коби поддержал ее и, задыхаясь, произнес:
— Видишь, Дина, бояться нечего. Но это только начало. Теперь ты должна раздеть меня.
Дина забыла и о благоразумии, и о страхе. Ее дрожь прекратилась, сердцебиение замедлилось, и она начала его раздевать. Вскоре они стояли друг перед другом обнаженные — словно Адам и Ева до грехопадения.
Раздетый, он оказался еще прекраснее, и теперь Дина понимала причину ревности Виолетты. Она все еще страшилась его, потому что впервые в жизни видела возбужденного мужчину.
Коби заметил ее испуг, склонился к ней и, обняв, прошептал ей на ухо:
— Тебе понравились мои ласки, Дина?
— Сам знаешь, — прошептал она в ответ.
— И ты понимаешь, что когда я доставлял тебе удовольствие, мне хотелось, чтобы и ты доставила удовольствие мне? — Он взял ее руки и поднес к своему телу.
Дина ахнула, почувствовав ладонями его гладкую и бархатистую кожу.
— Да! — хрипло воскликнул Коби. — Ласкай меня, Дина, как и я тебя ласкал…
Девушка начала поглаживать его, сначала робко, а потом все смелее, пока не почувствовала его экстаз. И теперь он дрожал, уткнувшись лицом ей в шею, и шептал ее имя, а она поддерживала его.
Через мгновение он добавил, все еще тяжело дыша.
— Видишь, что ты делаешь со мной, Дина. При всей своей силе я беззащитен перед тобой.
— Как и я перед тобой, — ответила девушка, и ее дыхание снова ускорилось.
Он молча кивнул, а затем опустил ее на кровать и лег рядом. Впервые она сама прильнула к нему и крепко его обняла, чтобы почувствовать его жар.
Желание притронуться к нему, поцеловать его было таким сильным, что руки Дины начали, словно по собственной воле, блуждать по его телу. Коби беззвучно рассмеялся и склонился над ней со словами:
— Нетерпеливая нимфа, твоему сатиру нужна маленькая передышка. Но, думаю, твои ласки оживят его.
Вскоре Дина сумела его «оживить», а еще через несколько мгновений обратилась к нему с мольбой:
— Пожалуйста, Коби, пожалуйста.
Радуясь, что его молодая жена не поддалась страху, Коби сделал ее своей. Двое стали плотью единой, и Дина познала наслаждение, сменившее и победившее боль.
— Не тигры, — прошептал Коби, — а играющие тигрята. Любовь — не поле боя, Дина, а разделенное на двоих удовольствие.
— Тогда почему сначала я смеялась, а потом расплакалась? — спросила Дина через несколько минут. Коби чувствовал соленый вкус ее слез: он собирал их губами.
— Сильные чувства схожи, Дина. Смех и слезы всегда рядом.
«И это правда», — подумала Дина, удивляясь своим былым страхам. Теперь она восхищалась его способностью не только преодолеть ее испуг, но и доставить ей удовольствие, равного которому она никогда не испытывала.
Перед сном Дина заметила то, на что не обратила внимания во время любовной игры: его спина была покрыта ужасными шрамами. Девушка чувствовала пальцами грубые рубцы. Она ничего не сказала, но когда ее муж встал, чтобы одеться, и повернулся к ней спиной, увиденное ее ужаснуло.
В отличие от Виолетты Дина не стала задавать вопросов, и опять же в отличие от сестры сразу поняла, что Коби был жестоко избит. Виолетте он сказал, что его сбросила необъезженная лошадь и протащила по камням, но Дина бы не удовольствовалась таким объяснением.
Ее сердце было переполнено любовью. Она представить себе не могла, что кто-то оказался способен совершить подобное зверство с человеком, который был так добр к ней.
Дина была уверена, что при всей своей доброте Коби не любит ее, и не понимала, что заставило его выкупить ее у Рейни. Она была благодарна ему не только за спасение от Виолетты и нищеты, но и за его нежность и ласку.
— Запомни, Дина, — сказала она себе, проваливаясь в сон, — внешность часто бывает обманчивой.
Десятая глава
Уокер встретился с одним из своих осведомителей в маленькой пивной недалеко от Стрэнда. Этот человек принадлежал к так называемому «полусвету» и откликался на имя капитан Легг. Он водил знакомство с людьми из общества и посещал мужские клубы, но никогда не приглашался на такие блистательные приемы, как у Хертфордов.
Несмотря на это, он был в курсе всех сплетен, которые обсуждались в гостиных Мейфэйра и Белгравии. Пару недель назад Уокер попросил его выяснить все, что можно, о мистере Джейкобе Гранте, американском финансисте.
Когда пришел Уокер, Легг поприветствовал его радостным возгласом.
— Вот и ты, Уилл. Будешь пива?
Уокер не отказался. Взяв кружку и сделав хороший глоток, он произнес:
— Ну?
— Все путем. Сколько заплатишь?
Уокер назвал сумму. Осведомитель презрительно рассмеялся.
— Мало. Хотя бы десятку.
— Десятку! Ты шутишь. В Скотланд-Ярде деньги не печатают.
— Такая уж цена, парень. Я всю его подноготную узнал. Не ты один интересуешься его прошлым. Есть люди, которые заплатят гораздо больше. Но если тебе это не нужно… — и он сделал вид, будто собирается уходить.
— Отлично. Я дам тебе десятку. Но только если твой рассказ того стоит.
— Этот мистер Грант очень странный малый. Он считается приемным сыном Джека Дилхорна, богатого, как Вандербильт или Рокфеллер. Однако, ходят слухи, будто он незаконный сын Дилхорна и его жены Мариетты Хоуп, рожденный незадолго до их свадьбы. Ее отца звали Джейкоб Хоуп… сечешь? К тому же, он вылитый Джек Дилхорн, хотя папаша так его и не признал.
— Дилхорн, — буркнул Уокер, думая о мистере Дилли и мистере Хорне. — Продолжай, интересно.
— Его растили как богатого наследника. Он выучился в Йеле на горного инженера, и, по слухам, собирался занять теплое местечко на отцовской фирме. Вместо этого он неожиданно все бросил, уехал в Аризону и устроился работать на шахту в городке под названием Братт-Кроссинг. Месяцев через шесть он исчез и еще через полтора года объявился в Нью-Йорке уже с небольшим состоянием, которое здорово преумножил на Уолл-Стрит… к отцовским денежкам, как мне говорили, он даже не притронулся.
— Откуда он взял эти деньги? — спросил Уокер.
— Кто знает? Недавно Пинкертон отправил в Аризону своего агента, но Братт-Кроссинг уже несколько лет как заброшен, и теперь там ничего путного не узнаешь. Примерно через год после исчезновения Гранта шахту взорвали бандиты. Местного землевладельца Бленкайрона, бывшего управляющего шахтой, убили в перестрелке. Его охранника Грира, известного негодяя, ранили, но он выжил и сумел скрыться. После уничтожения шахты городок опустел. Грант мог найти работу где-нибудь еще, но единственной действующей в то время шахтой была шахта в Сан-Мигеле, в Нью-Мексико. Когда агент Пинкертона попытался расспросить местных жителей, оказалось, что никто и слыхом не слыхивал о Гранте. Самое забавное, что шахта в Сан-Мигеле тоже была взорвана во время стычки с бандитами, но ее смогли восстановить. Что бы там ни было, Грант осел в Нью-Йорке и начал зарабатывать себе состояние. Первым делом он захватил «Юго-западную горную компанию» и отправил бывшего президента в тюрьму за мошенничество. Шахта в Сан-Мигеле тоже принадлежала компании, а теперь принадлежит Гранту. Но чем он занимался эти полтора года? Как получилось, что обе шахты были взорваны… совпадение это или нет?
— Все возможно, — сказал Уокер. — Все это очень интересно. Но бесполезно для меня. Он честный человек?
Капитан Легг рассмеялся.
— Честный! Бог знает как сколотил себе состояние, превратился в мультимиллионера, стал еще богаче, чем папаша… с которым-то и дела иметь не хочет… А сам ты как думаешь?
— Я думаю, — сказал Уокер, — что он прикидывается святошей, а я таким людям никогда не доверял. Агент Пинкертона считает, будто он имеет какое-то отношение к Сан-Мигелю?
— Да, но ничего не может доказать. Хотя я видел Гранта пару раз в Лондоне, и, по-моему, он выделялся бы в том занюханном городишке, словно хрен посреди чистого поля.
Уокер вспомнил грязного мистера Дилли/Хорна, растворяющегося в лондонской толпе, набрасывающего удавку на ни в чем не повинного полисмена и умеющего изобразить любой акцент.
— С тех пор лет десять уже прошло, — жизнерадостно заявил капитан Легг, — а теперь он стал любовником леди Кенилворт, женился на аристократе и подружился с принцем Уэльским. С чего ты взял, будто он планирует какую-то авантюру?
— Есть причины, — мрачно ответил Уокер. Он верил, что мистер Дилли способен на любые фокусы.
Дина Грант понятия не имела о фокусах мужа. На следующий день после приема у Хертфордов она спросила, как бы между прочим:
— Почему ты женился на мне, Коби? Я же знаю, что не из-за любви.
Если Коби и был застигнут врасплох, то не выдал замешательства.
Он медленно ответил:
— Я женился на тебе, Дина, по многим причинам. Я уверен, что ты станешь хорошей женой и матерью моих детей. Знай, что я всегда буду уважать тебя, даже если не смогу любить. Думаю, в отличие от большинства женщин, ты не захочешь, чтобы я тебе лгал.
Дина молча кивнула. Ничего другого она и не ожидала. Неужели он действительно не способен любить? Сначала ей казалось, будто Коби сказал это, чтобы ее утешить, но теперь девушка чувствовала, что он говорил правду.
— Тяжело, наверное, знать о себе такое, — сказала она. — Что ты не можешь любить.
— Лучше уж так, — ответил Коби. — Мне было бы спокойнее, если бы и ты меня не любила. Женщины, у которых хватало глупости любить меня в прошлом, дорого платили за это.
Память о Белите, погибшей по его вине, всегда жила в его сердце. Были еще Джейн и Сюзанна с ее отчаянием. Насколько было бы лучше, если бы она никогда не встретила и не полюбила бы Коби Гранта!
Коби не хотел, чтобы любовь испортила дружеские отношения между ним и его молодой женой. Он чуть было не сказал и это, но вовремя прикусил язык. Как и Мариетта, его мать, Коби беспокоился о том, как Дина сможет с ним ужиться.
Что ж, время покажет.
Об этом же Дина размышляла неделю спустя, слушая серенаду. Было четыре часа пополудни, и они с Коби лежали в постели… вернее, на постели. Все утро и начало дня они провели в зоопарке.
— Неужели ты никогда там не была? — в притворном ужасе воскликнул Коби. Он сразу же велел подать экипаж, и следующие несколько часов они провели, гуляя по аллеям и рассматривая животных, о которых Коби знал практически все. Дину это не удивляло: она уже успела привыкнуть к его поистине энциклопедическим познаниям.
После этого они поехали в ресторан и пообедали на террасе с видом на Темзу. Дина никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.
Когда после прогулки по Лондону они возвращались на Парк-Лейн в открытом ландо, муж тихо спросил:
— Чем дальше займемся, Дина? Раз уж сегодня мы празднуем, давай…
Он выгнул бровь, оставив фразу недоговоренной, и Дина невольно захихикала.
— Почитаем сборник проповедей, — закончил Коби с серьезным видом. — Он как раз у меня в комнате завалялся.
Как ни странно, такое же невинное выражение на его лице Дина видела сегодня в зоопарке. Они резко завернули за угол и едва не столкнулись с крупным мрачного вида мужчиной.
— Ой, прошу прощения, — воскликнул Коби с точно таким же выражением лица. — Мы вас не заметили, не так ли, дорогая? Примите наши извинения за доставленные неудобства. Приятный день выдался, как вы считаете? Вам тоже нравятся животные?
— Вовсе нет, — пробормотал незнакомец, смущенно переминаясь с ноги на ногу. — То есть…
— Настоятельно рекомендую посмотреть львов, — жизнерадостно продолжил Коби. — Скоро их будут кормить. Не христианами, и не преступниками, конечно. Слава Богу, эти ужасные времена давно миновали. Не смею больше вас задерживать.
Они направились дальше, но какой-то порыв заставил Дину обернуться. Мужчина так и не сдвинулся с места и с ошеломленным видом глядел им вслед.
— Этот человек знаком с тобой, Коби? — спросила она. — Он странно на тебя смотрит.
— Какой человек, дорогая? Ах, этот. Нет, не думаю, что он меня знает.
Впоследствии Дина решила, что это было очередное из его двусмысленных и ничего не объясняющих высказываний.
Зато в постели все было четко и ясно. Коби был совершенно голым после приятно проведенного часа, а Дина в небрежно наброшенном японском кимоно слушала, как он играет на банджо.
Пел он низким и горловым голосом, не похожим на его обычный мягкий баритон; лежа рядом с ним, Дина чувствовала себя счастливой грешницей.
— Есть хоть что-нибудь, чего ты не умеешь? — спросила она, когда песня закончилась.
Коби кивнул и, не задумываясь, ответил:
— Рожать детей.
Дина толкнула его ногой.
— Я не о том, глупенький.
— Хотя я могу сделать ребенка тебе, — продолжил Коби. — Разве это не приятно? А как насчет ванны? Я весь мокрый.
— Я тоже, — согласилась Дина. — Я могу вернуться в свою комнату и позвонить Пирсон, чтобы она приготовила ванну.
— Я сам приготовлю, — пообещал он, заиграв снова. — Незачем беспокоить Пирсон. Мы примем ванну вместе. — Теперь он играл популярную песенку, оканчивающуюся словами: «Хочешь знать, который час, спроси у полисмена».
Неожиданно Дину осенило.
— Так вот на кого был похож тот человек в зоопарке. На полицейского.
— Умница, — лениво протянул Коби. — Я тоже так подумал. И кого он собирался арестовывать? Львов… или тигров? Тебя, меня?
Дина вспомнила его слова перед тем, как речь зашла о полицейском.
— Ты в самом деле… хочешь принять ванну… со мной?
— Почему бы нет? В ванне мы сможем побеседовать о смысле жизни.
— А он действительно собирался кого-то арестовать? Я ни разу не видела, как арестовывают людей.
Дина ни с кем и никогда не вела таких странных разговоров, как с мужем. Он еще ни разу не сказал ей: «Дина, не глупи», как делали все остальные, кроме Па, когда она давала волю фантазии.
— Возможно.
Коби поднялся с постели одним плавным движением и направился к двери роскошной ванной комнаты, которую оборудовал после покупки дома.
— Скажи, — обратился он к Дине, заглянув обратно в спальню, — ты веришь в переселение душ? Неплохая тема для начала.
Она все никак не могла забыть того полицейского.
— Он же не меня собирался арестовывать.
— Кто? Ах, полицейский. Слушай, Дина, нечего ждать, пока вода остынет, а не то он точно явится за тобой
Коби сгреб ее в охапку, окунул прямо в кимоно в теплую воду, и сам залез следом.
— Как хорошо, что я заказал такую большую ванну, — заявил он. — Наверное уже тогда подумывал о тебе… Позволь, я сделаю с тобой нечто ужасное, леди Дина…
Кончилось тем, что вся ванная комната была забрызгана водой, а Дина завизжала:
— Коби, ты же меня утопишь!
— Не утоплю, — задыхаясь, ответил он.
— Нет, нет, не останавливайся…
— И не собираюсь, — выдохнул он. — Здорово, правда?
Так оно и было.
Позже Дина поинтересовалась с некоторой робостью, поскольку такого рода вопросы бестактно задавать даже собственному мужу:
— Коби, а ты раньше это делал? — И рассмеялась. — Какая же я глупая! Конечно, делал.
— Да, — мягко сказал он, поглаживая ее мокрые волосы.
— С Виолеттой? — не удержалась Дина и тут же подумала: «Господи, только бы не с Виолеттой».
— Нет, — ответил Коби, — не с Виолеттой. Всего один раз и очень давно. Ты была тогда совсем еще маленькой.
Он вспомнил Дженни, хозяйку борделя в Братт-Кроссинге и подумал, что так и не смог ее отблагодарить. Она вернула ему мужество после стычки с Гриром. Она сумела восстановить его веру в себя, а он даже не вспомнил о ней до тех пор, пока какой-то порыв не заставил его залезть в ванну вместе с Диной.
— Очень давно… — повторила Дина, а затем неожиданно добавила, — Когда тебя… когда тебя избили?
Коби застыл в удивлении.
— Да, — медленно произнес он. — Это помогло мне исцелиться.
— А. — Дина села, ее лицо оживилось, глаза сияли, как звезды. — Наверное, ты очень устал. Теперь моя очередь любить тебя.
Впервые девушка взяла на себя инициативу в любовной игре. Она склонилась над ним, нежно поцеловала его в губы и принялась ублажать его своими руками и своим телом, как он ублажал ее. Она смеялась, дразнила его, а он удивлялся произошедшей в ней перемене.
Затем мысли ушли, и теперь Дина зажимала его рот ладонью, чтобы заглушить его стоны.
Они вылезли из ванны, когда вода окончательно остыла. Коби завернул Дину в полотенце, и они уснули прямо на полу, счастливым, мирным сном людей, испытавших величайшее наслаждение.
Несмотря на это, он был в курсе всех сплетен, которые обсуждались в гостиных Мейфэйра и Белгравии. Пару недель назад Уокер попросил его выяснить все, что можно, о мистере Джейкобе Гранте, американском финансисте.
Когда пришел Уокер, Легг поприветствовал его радостным возгласом.
— Вот и ты, Уилл. Будешь пива?
Уокер не отказался. Взяв кружку и сделав хороший глоток, он произнес:
— Ну?
— Все путем. Сколько заплатишь?
Уокер назвал сумму. Осведомитель презрительно рассмеялся.
— Мало. Хотя бы десятку.
— Десятку! Ты шутишь. В Скотланд-Ярде деньги не печатают.
— Такая уж цена, парень. Я всю его подноготную узнал. Не ты один интересуешься его прошлым. Есть люди, которые заплатят гораздо больше. Но если тебе это не нужно… — и он сделал вид, будто собирается уходить.
— Отлично. Я дам тебе десятку. Но только если твой рассказ того стоит.
— Этот мистер Грант очень странный малый. Он считается приемным сыном Джека Дилхорна, богатого, как Вандербильт или Рокфеллер. Однако, ходят слухи, будто он незаконный сын Дилхорна и его жены Мариетты Хоуп, рожденный незадолго до их свадьбы. Ее отца звали Джейкоб Хоуп… сечешь? К тому же, он вылитый Джек Дилхорн, хотя папаша так его и не признал.
— Дилхорн, — буркнул Уокер, думая о мистере Дилли и мистере Хорне. — Продолжай, интересно.
— Его растили как богатого наследника. Он выучился в Йеле на горного инженера, и, по слухам, собирался занять теплое местечко на отцовской фирме. Вместо этого он неожиданно все бросил, уехал в Аризону и устроился работать на шахту в городке под названием Братт-Кроссинг. Месяцев через шесть он исчез и еще через полтора года объявился в Нью-Йорке уже с небольшим состоянием, которое здорово преумножил на Уолл-Стрит… к отцовским денежкам, как мне говорили, он даже не притронулся.
— Откуда он взял эти деньги? — спросил Уокер.
— Кто знает? Недавно Пинкертон отправил в Аризону своего агента, но Братт-Кроссинг уже несколько лет как заброшен, и теперь там ничего путного не узнаешь. Примерно через год после исчезновения Гранта шахту взорвали бандиты. Местного землевладельца Бленкайрона, бывшего управляющего шахтой, убили в перестрелке. Его охранника Грира, известного негодяя, ранили, но он выжил и сумел скрыться. После уничтожения шахты городок опустел. Грант мог найти работу где-нибудь еще, но единственной действующей в то время шахтой была шахта в Сан-Мигеле, в Нью-Мексико. Когда агент Пинкертона попытался расспросить местных жителей, оказалось, что никто и слыхом не слыхивал о Гранте. Самое забавное, что шахта в Сан-Мигеле тоже была взорвана во время стычки с бандитами, но ее смогли восстановить. Что бы там ни было, Грант осел в Нью-Йорке и начал зарабатывать себе состояние. Первым делом он захватил «Юго-западную горную компанию» и отправил бывшего президента в тюрьму за мошенничество. Шахта в Сан-Мигеле тоже принадлежала компании, а теперь принадлежит Гранту. Но чем он занимался эти полтора года? Как получилось, что обе шахты были взорваны… совпадение это или нет?
— Все возможно, — сказал Уокер. — Все это очень интересно. Но бесполезно для меня. Он честный человек?
Капитан Легг рассмеялся.
— Честный! Бог знает как сколотил себе состояние, превратился в мультимиллионера, стал еще богаче, чем папаша… с которым-то и дела иметь не хочет… А сам ты как думаешь?
— Я думаю, — сказал Уокер, — что он прикидывается святошей, а я таким людям никогда не доверял. Агент Пинкертона считает, будто он имеет какое-то отношение к Сан-Мигелю?
— Да, но ничего не может доказать. Хотя я видел Гранта пару раз в Лондоне, и, по-моему, он выделялся бы в том занюханном городишке, словно хрен посреди чистого поля.
Уокер вспомнил грязного мистера Дилли/Хорна, растворяющегося в лондонской толпе, набрасывающего удавку на ни в чем не повинного полисмена и умеющего изобразить любой акцент.
— С тех пор лет десять уже прошло, — жизнерадостно заявил капитан Легг, — а теперь он стал любовником леди Кенилворт, женился на аристократе и подружился с принцем Уэльским. С чего ты взял, будто он планирует какую-то авантюру?
— Есть причины, — мрачно ответил Уокер. Он верил, что мистер Дилли способен на любые фокусы.
Дина Грант понятия не имела о фокусах мужа. На следующий день после приема у Хертфордов она спросила, как бы между прочим:
— Почему ты женился на мне, Коби? Я же знаю, что не из-за любви.
Если Коби и был застигнут врасплох, то не выдал замешательства.
Он медленно ответил:
— Я женился на тебе, Дина, по многим причинам. Я уверен, что ты станешь хорошей женой и матерью моих детей. Знай, что я всегда буду уважать тебя, даже если не смогу любить. Думаю, в отличие от большинства женщин, ты не захочешь, чтобы я тебе лгал.
Дина молча кивнула. Ничего другого она и не ожидала. Неужели он действительно не способен любить? Сначала ей казалось, будто Коби сказал это, чтобы ее утешить, но теперь девушка чувствовала, что он говорил правду.
— Тяжело, наверное, знать о себе такое, — сказала она. — Что ты не можешь любить.
— Лучше уж так, — ответил Коби. — Мне было бы спокойнее, если бы и ты меня не любила. Женщины, у которых хватало глупости любить меня в прошлом, дорого платили за это.
Память о Белите, погибшей по его вине, всегда жила в его сердце. Были еще Джейн и Сюзанна с ее отчаянием. Насколько было бы лучше, если бы она никогда не встретила и не полюбила бы Коби Гранта!
Коби не хотел, чтобы любовь испортила дружеские отношения между ним и его молодой женой. Он чуть было не сказал и это, но вовремя прикусил язык. Как и Мариетта, его мать, Коби беспокоился о том, как Дина сможет с ним ужиться.
Что ж, время покажет.
Об этом же Дина размышляла неделю спустя, слушая серенаду. Было четыре часа пополудни, и они с Коби лежали в постели… вернее, на постели. Все утро и начало дня они провели в зоопарке.
— Неужели ты никогда там не была? — в притворном ужасе воскликнул Коби. Он сразу же велел подать экипаж, и следующие несколько часов они провели, гуляя по аллеям и рассматривая животных, о которых Коби знал практически все. Дину это не удивляло: она уже успела привыкнуть к его поистине энциклопедическим познаниям.
После этого они поехали в ресторан и пообедали на террасе с видом на Темзу. Дина никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.
Когда после прогулки по Лондону они возвращались на Парк-Лейн в открытом ландо, муж тихо спросил:
— Чем дальше займемся, Дина? Раз уж сегодня мы празднуем, давай…
Он выгнул бровь, оставив фразу недоговоренной, и Дина невольно захихикала.
— Почитаем сборник проповедей, — закончил Коби с серьезным видом. — Он как раз у меня в комнате завалялся.
Как ни странно, такое же невинное выражение на его лице Дина видела сегодня в зоопарке. Они резко завернули за угол и едва не столкнулись с крупным мрачного вида мужчиной.
— Ой, прошу прощения, — воскликнул Коби с точно таким же выражением лица. — Мы вас не заметили, не так ли, дорогая? Примите наши извинения за доставленные неудобства. Приятный день выдался, как вы считаете? Вам тоже нравятся животные?
— Вовсе нет, — пробормотал незнакомец, смущенно переминаясь с ноги на ногу. — То есть…
— Настоятельно рекомендую посмотреть львов, — жизнерадостно продолжил Коби. — Скоро их будут кормить. Не христианами, и не преступниками, конечно. Слава Богу, эти ужасные времена давно миновали. Не смею больше вас задерживать.
Они направились дальше, но какой-то порыв заставил Дину обернуться. Мужчина так и не сдвинулся с места и с ошеломленным видом глядел им вслед.
— Этот человек знаком с тобой, Коби? — спросила она. — Он странно на тебя смотрит.
— Какой человек, дорогая? Ах, этот. Нет, не думаю, что он меня знает.
Впоследствии Дина решила, что это было очередное из его двусмысленных и ничего не объясняющих высказываний.
Зато в постели все было четко и ясно. Коби был совершенно голым после приятно проведенного часа, а Дина в небрежно наброшенном японском кимоно слушала, как он играет на банджо.
Пел он низким и горловым голосом, не похожим на его обычный мягкий баритон; лежа рядом с ним, Дина чувствовала себя счастливой грешницей.
— Есть хоть что-нибудь, чего ты не умеешь? — спросила она, когда песня закончилась.
Коби кивнул и, не задумываясь, ответил:
— Рожать детей.
Дина толкнула его ногой.
— Я не о том, глупенький.
— Хотя я могу сделать ребенка тебе, — продолжил Коби. — Разве это не приятно? А как насчет ванны? Я весь мокрый.
— Я тоже, — согласилась Дина. — Я могу вернуться в свою комнату и позвонить Пирсон, чтобы она приготовила ванну.
— Я сам приготовлю, — пообещал он, заиграв снова. — Незачем беспокоить Пирсон. Мы примем ванну вместе. — Теперь он играл популярную песенку, оканчивающуюся словами: «Хочешь знать, который час, спроси у полисмена».
Неожиданно Дину осенило.
— Так вот на кого был похож тот человек в зоопарке. На полицейского.
— Умница, — лениво протянул Коби. — Я тоже так подумал. И кого он собирался арестовывать? Львов… или тигров? Тебя, меня?
Дина вспомнила его слова перед тем, как речь зашла о полицейском.
— Ты в самом деле… хочешь принять ванну… со мной?
— Почему бы нет? В ванне мы сможем побеседовать о смысле жизни.
— А он действительно собирался кого-то арестовать? Я ни разу не видела, как арестовывают людей.
Дина ни с кем и никогда не вела таких странных разговоров, как с мужем. Он еще ни разу не сказал ей: «Дина, не глупи», как делали все остальные, кроме Па, когда она давала волю фантазии.
— Возможно.
Коби поднялся с постели одним плавным движением и направился к двери роскошной ванной комнаты, которую оборудовал после покупки дома.
— Скажи, — обратился он к Дине, заглянув обратно в спальню, — ты веришь в переселение душ? Неплохая тема для начала.
Она все никак не могла забыть того полицейского.
— Он же не меня собирался арестовывать.
— Кто? Ах, полицейский. Слушай, Дина, нечего ждать, пока вода остынет, а не то он точно явится за тобой
Коби сгреб ее в охапку, окунул прямо в кимоно в теплую воду, и сам залез следом.
— Как хорошо, что я заказал такую большую ванну, — заявил он. — Наверное уже тогда подумывал о тебе… Позволь, я сделаю с тобой нечто ужасное, леди Дина…
Кончилось тем, что вся ванная комната была забрызгана водой, а Дина завизжала:
— Коби, ты же меня утопишь!
— Не утоплю, — задыхаясь, ответил он.
— Нет, нет, не останавливайся…
— И не собираюсь, — выдохнул он. — Здорово, правда?
Так оно и было.
Позже Дина поинтересовалась с некоторой робостью, поскольку такого рода вопросы бестактно задавать даже собственному мужу:
— Коби, а ты раньше это делал? — И рассмеялась. — Какая же я глупая! Конечно, делал.
— Да, — мягко сказал он, поглаживая ее мокрые волосы.
— С Виолеттой? — не удержалась Дина и тут же подумала: «Господи, только бы не с Виолеттой».
— Нет, — ответил Коби, — не с Виолеттой. Всего один раз и очень давно. Ты была тогда совсем еще маленькой.
Он вспомнил Дженни, хозяйку борделя в Братт-Кроссинге и подумал, что так и не смог ее отблагодарить. Она вернула ему мужество после стычки с Гриром. Она сумела восстановить его веру в себя, а он даже не вспомнил о ней до тех пор, пока какой-то порыв не заставил его залезть в ванну вместе с Диной.
— Очень давно… — повторила Дина, а затем неожиданно добавила, — Когда тебя… когда тебя избили?
Коби застыл в удивлении.
— Да, — медленно произнес он. — Это помогло мне исцелиться.
— А. — Дина села, ее лицо оживилось, глаза сияли, как звезды. — Наверное, ты очень устал. Теперь моя очередь любить тебя.
Впервые девушка взяла на себя инициативу в любовной игре. Она склонилась над ним, нежно поцеловала его в губы и принялась ублажать его своими руками и своим телом, как он ублажал ее. Она смеялась, дразнила его, а он удивлялся произошедшей в ней перемене.
Затем мысли ушли, и теперь Дина зажимала его рот ладонью, чтобы заглушить его стоны.
Они вылезли из ванны, когда вода окончательно остыла. Коби завернул Дину в полотенце, и они уснули прямо на полу, счастливым, мирным сном людей, испытавших величайшее наслаждение.