Маршалл Паола. Английский подснежник

   Дина молча взглянула ему в лицо, мысленно задав вопрос. Он кивнул и произнес еще раз:
   — Не бойся, — а затем, — Запомни, Дина… внешность часто бывает обманчивой.
   Дина попытала выдернуть руку, но он держал ее слишком крепко и не позволил вырваться, а затем привлек к себе и повторил:
   — Запомни, Дина… внешность часто бывает обманчивой.
   За мгновение до того, как сон рассеялся, Дина успела заметить в левой руке мистера Гранта револьвер.
   Очнувшись, девушка обнаружила, что сидит на постели и шепчет его имя. Она упала на подушки. Ночь была прохладной, но проснулась она вся в поту. Ночная рубашка и волосы казались влажными. Во сне она плакала, и теперь слезы сохли у нее на щеках.
   Какой позор — видеть его во сне! Звать его после того, как он так ужасно с ней обошелся. Пирсон, ее служанка, говорила, будто сны могут предсказывать будущее. Она рассказывала, что ее тетка, колдунья, могла дать специальный мешочек с травами, и если положить его под подушку, то приснится будущий муж.
   Что ж, Дина ничего не клала себе под подушку, и не хотела видеть мистера Гранта, но он пробрался в ее сон и повторил два раза то, что однажды сказал наяву. Почему он был одет так странно, был так непохож на щеголя, рядом с которым Дина чувствовала себя замарашкой?
   Был ли этот сон вещим? Слова мистера Гранта могли означать, что она ошиблась в нем и неправильно расценила его доброту. Или он имел в виду нечто иное?
   Загадка казалась неразрешимой. Дина легла и попыталась задремать, а затем вскочила снова. Что если ей опять приснится он?
   Впрочем, эта мысль не помешала ей уснуть. На этот раз ее сны (если они были) растаяли с рассветом. В памяти остался лишь один — в котором мистер Грант протягивал ей руку помощи.

Пятая глава

   Если Коби и преследовали мысли о Дине Фревилль, то воспоминания о спасенной девочке преследовали его с не меньшей силой. Те, кто пользовался услугами мадам Луизы, должны быть наказаны. А потом очередь дойдет и до Дины.
   Коби решил проведать Лиззи Стил в ее новом доме, представившись ее родственником. Он пришел поздним вечером, одетый в плохо скроенный костюм, кепку и тяжелые ботинки, и назвался дядей Джеком, братом Лизиной матери. Миссис Хеджес, попечительница приюта, недоверчиво уставилась на него.
   — Она никогда не упоминала о вас.
   — Еще бы, они же считают меня паршивой овцой. — Коби так старался скопировать акцент лондонских бедняков, что и не заметил появления Лиззи. С умытым лицом и подобранными темными волосами, она была совершенно непохожа на былую бродяжку.
   — К тебе пришел дядя Джек.
   — Дядя Джек? — с сомнением переспросила Лиззи, а затем узнала своего спасителя. На ее лице вспыхнула радостная улыбка.
   Коби торопливо обратился к ней.
   — Ну и ну, это же наша Лиззи. Помнишь старого дядю Джека?
   Лиззи была далеко не дура. Жизнь научила ее сообразительности. Если блестящий мистер Дилли предпочитает выглядеть и говорить, словно бедняк из лондонского Ист-Энда, это его личное дело. Он оказал ей огромную услугу, и Лиззи готова была отплатить ему тем же.
   — Решил вот наведаться и узнать, как поживаешь. Тебе здесь хорошо?
   — Очень, — сказала она. — Вы не зайдете? Миссис Хеджес угостит вас чаем.
   — Времени нет, — ответил Коби. — Просто пришел убедиться, что тебя тут не обижают. Отчим не появлялся?
   Лиззи покачала головой и робко взяла его за руку.
   — Вы еще придете?
   — Когда смогу, — сказал он. — Я уезжаю.
   Ее лицо стояло у него перед глазами. Девочка напомнила ему Дину в начале их дружбы, когда при каждой встрече она буквально светилась от радости. Ему хотелось бы знать, как теперь обращается с ней эта сука Виолетта. Коби знал, что она не прекратила издеваться над Диной после его отъезда.
   Теперь он направлялся на следующее свидание: с предположительно продажным полицейским из Скотланд-Ярда. Его осведомитель организовал для него эту встречу в таверне «Веселые перевозчики», расположенной, как и следовало ожидать, на берегу Темзы.
   Здесь было тесно, темно и многолюдно. Полицейский дожидался в углу. На столе перед ним стоял стакан виски и лежала утренняя газета, служащая опознавательным знаком. Перед встречей Коби обмотал шею клетчатым шарфом и натер волосы, лицо и руки пеплом из камина. Грязная одежда делала его неузнаваемым и неприметным.
   Он уселся рядом с полицейским и жизнерадостно объявил:
   — Я мистер Хорн, друг Джеймса Сальмона. А вы?…
   — Вам мое имя знать незачем, — ответил полицейский. Это был плохо одетый мужчина с невыразительным лицом. Он казался таким же грубым и суровым, как и остальные обитатели таверны. — Что вам нужно?
   — То же, что и вам, — сказал Коби и подождал, пока до полицейского дойдет. Теперь он отбросил акцент и говорил, как самый обыкновенный англичанин.
   Принесли виски; Коби выпил. Полицейский, так и не назвавший своего имени, глядел на него с наигранным безразличием. Он спросил, когда Коби отставил стакан:
   — Так чего же вы хотите?
   — Сведений. И помощи.
   — Не знаю, чем я могу помочь.
   — Если нужны деньги… — Коби сделал многозначительную паузу.
   — Ну.
   — Речь идет о сотнях, может, тысячах… и даже больше.
   — Пенни или фунтов?
   Коби фыркнул.
   — Фунтов, конечно. Чем больше информации вы дадите, тем больше получите. Но не пытайтесь следить за мной, меня не так-то просто обвести вокруг пальца.
   — Больно надо. Итак?…
   — Торговля детьми. А именно, бордель мадам Луизы на Хеймаркете. Кто стоит за этим, кто платит за покровительство. Если платят вам, я дам больше.
   Если собеседник и был удивлен, то ничем не выдал этого.
   — То есть, вы хотите ввязаться в игру?
   — Ну, уж нет. Я хочу засадить их за решетку.
   Вот теперь полицейский удивился.
   — Послушайте, мне не нужны их грязные деньги, но я знаю, кому они платят. Среди них есть крупные «шишки» — и с той, и с другой стороны. Так кто вы такой, дьявол вас побери, чтобы лезть в это дело?
   — Я и есть дьявол, — ответил Коби. — Я не смогу разоблачить всех подонков, торгующих детьми, но именно это заведение я намерен прикрыть — и чем больше будет шума, тем лучше. А для этого мне нужна ваша помощь. И мне без разницы, замешаны вы в этом или нет. Ваша вина или невинность меня не волнует.
   — А что же волнует?
   — Почему я должен отвечать?
   Полицейский пожал плечами, и Коби добавил.
   — Да, я перешел им дорогу. Я спас десятилетнюю девочку от насильника, обладающего властью и положением в обществе. Если я закрою один этот бордель, то хоть чем-то помогу несчастным. Вас устроит такой ответ?
   — Да, мистер Хорн. И это, естественно, не настоящее ваше имя. Что вы мне предлагаете?
   — Скажите, сколько нужно денег, чтобы устроить полицейскую облаву и поймать преступников с поличным. Другими словами, я готов заплатить, сколько потребуется. Более того, о готовящейся облаве никто не должен узнать. Вы меня понимаете.
   — Вы не представляете, во сколько это обойдется.
   — Я же сказал, что за все заплачу. Назовите сумму, а потом уже будем решать, могу я ее выложить или нет.
   Полицейский мрачно взглянул на оборванца, с такой легкостью рассуждающего о куче денег. Он назвал сумму, очень высокую, пристально следя за лицом собеседника.
   Коби кивнул.
   — Я ее удвою, — спокойно сказал он. — Половину получите в золотых соверенах перед облавой, а на вторую половину я выдам банковский чек.
   — Ну да, — усмехнулся полицейский. — А почему я должен вам верить?
   Коби сунул левую руку в карман и вынул увесистый кошелек.
   — Вот тысяча золотых соверенов лично вам. Можете обратиться в банк Коуттса и поинтересоваться размером счета мистера Дилли. Я напишу вам специальное разрешение. Коуттс выдаст вам требуемую сумму наличными после того, как завтра вечером вы дадите мне окончательный ответ. Я требую, чтобы вы сообщили мне день и точное время готовящейся облавы. Только тогда вы получите первую половину денег. После этого вы меня больше не увидите. Не делайте глупостей и не пытайтесь выследить меня. Обещаю, я отделаюсь от любого, кто попытается идти за мной.
   Полицейский присвистнул.
   — А как же ваш поверенный? Что если мы его расколем?
   — Он знает меня как мистера Хорна, живущего по адресу, с которого я уже съехал. Не тратьте на него время. Он мелкая сошка… такая же, как и вы.
   — А если я заберу деньги и смоюсь?
   — Тогда молитесь, мистер полицейский, молитесь. Потому что я знаю вас, а вы меня не знаете. Моя месть будет быстрой и неотвратимой. Ну что, договорились?
   — Думаю, да. Встретимся завтра на этом же месте.
   — И никакой двойной игры?
   — Нет, ваше обещание слишком заманчиво.
 
   Итак, дело сделано. Коби почти не сомневался, что предложенная им сумма достаточно высока, и полицейские чины, прикрывающие мадам Луизу, с готовностью пожертвуют ею ради такого куша.
   Направляясь к одному из своих убежищ, разбросанных по всему Лондону, Коби заметил слежку. Убедился он в этом на мосту Ватерлоо и, пройдя еще ярдов сто, шмыгнул в переулок и стал дожидаться преследователя. Теперь охотник превратился в жертву.
   Коби слышал шаги человека, идущего по его следу от самой таверны. Он мысленно ухмыльнулся, а когда мужчина поравнялся с ним, набросил ему на шею шарф, словно удавку.
   Он прижал свою жертву к стене, вытащил из кармана остро заточенный нож и поднес к горлу неудачливого филера.
   — Я же сказал твоему начальнику, чтобы за мной не следили. Я могу перерезать тебе горло, но отпущу тебя, чтобы ты передал ему мои слова. Кивни, если ты понял.
   Мужчина лихорадочно закивал головой.
   — Отлично. Скажи ему, что следующую ищейку я прикончу на месте, а в доказательство покажи ему это.
   Молниеносным движением Коби отхватил у полицейского тщательно завитый ус, а затем отпустил его, кашляющего, посиневшего и хватающегося за горло. Как только бедняга отдышался, Коби сбил его с ног, столкнул наполовину оглушенного в канаву и исчез в противоположном направлении.
   Он никого не собирался убивать, а тем более полицейских, но пусть эти люди думают, что шутить с ним слишком опасно.
 
   Несколько позже в таверне «Веселые перевозчики» инспектор Уилл Уокер окинул сердитым взглядом своего сержанта.
   — Что случилось? — поинтересовался он.
   — Он как-то почуял, что я следил за ним, сэр.
   Взгляд Уокера стал еще яростнее. Он заметил покрытое синяками лицо и шею сержанта, и остатки усов, которыми Бейтс так гордился.
   — Я уже понял, Бейтс, тупой полудурок. Объясни, что произошло.
   Бейтс судорожно сглотнул.
   — Он спрятался в переулке, сразу за мостом Ватерлоо. Он чем-то сдавил мне шею, шарфом, наверное, и прижал меня к стене. Я думал, мне уж конец пришел.
   Уокер вспомнил теплый не по сезону шарф мистера Хорна и усмехнулся с еще большим злорадством.
   — И что же? — потребовал он. — Отвечай, Бейтс, или я доделаю то, что начал мистер Хорн. Я уверен, что это еще не все.
   — Он приставил мне нож к горлу и сказал, что мог бы убить меня, но он человек слова…
   — Многих слов, — съязвил Уокер, — и все они неприличные. Продолжай.
   — Он сказал, что убьет следующего, кто попытается следить за ним, а затем…
   — Порезал тебе горло, жирный дурак.
   — Что?
   Бейтс схватился за распухшую шею и обнаружил тонкую кровоточащую царапину, оставленную ножом Коби.
   — Мне нужен врач! — воскликнул он.
   — Будь моя воля, тебе бы понадобился могильщик. Что еще?
   Бейтс мысленно застонал.
   — А потом он подставил мне подножку и столкнул в канаву. Я ударился головой.
   Он осторожно указал на синяк.
   — Кажется, я отключился на пару минут, а когда очнулся…
   — Можешь не говорить. Он ушел. Ну почему меня окружают одни придурки, Бейтс? Скажи вот что. Как по-твоему, он джентльмен?
   — Какой еще джентльмен?! — Бейтс уставился на Уокера. Он что, свихнулся от огорчения? — Он совершенно не похож на джентльмена, сэр.
   — Я не об этом, Бейтс. Я задал тебе этот вопрос потому, что несмотря на его грязную, поношенную одежду и запачканные руки, была одна примета, которую он не сумел скрыть. Его ногти. Они ухоженные, Бейтс. Он никогда не работал руками. Это ни о чем тебе не говорит? Конечно, нет. Забудь. Как ты думаешь, он действительно способен на убийство, или это пустые разговоры.
   После долгого раздумья Бейтс ответил:
   — Да, он способен убить. Есть в нем что-то такое…. С другой стороны, он мог и блефовать — если бы хотел, он прекрасно мог бы меня прикончить. Но как он узнал, что я следил за ним, сэр?
   — Гм. — Уокер снова взглянул на лицо и шею Бейтса. — Насчет убийства и блефа я с тобой согласен. А что касаемо слежки, так от тебя, видно, шуму было, как от стада слонов на выпасе! Чего я хочу, так это найти его. Этот Коуттс ничего нам не расскажет… только то, что есть такой мистер Хорн, и на счету у него много денег. Я не люблю, когда из меня делают обезьяну, Бейтс, в отличие от тебя. Я бы на твоем месте перерезал бы глотку ему.
   — Сэр… — с возмущением начал Бейтс.
   — Заткнись и отправляйся домой, парень, — усталым голосом произнес Уокер. — Ты и так достаточно напортачил. Смажь йодом свою царапину.
   Когда сержант повернулся, чтобы уйти, Уокер крикнул ему вслед.
   — Да, и еще одно, Бейтс.
   Бейтс оглянулся.
   — Сэр?
   — Ради Бога, сбрей остатки усов, прежде чем явиться ко мне с утра. С одним усом ты выглядишь и вовсе по-идиотски!
 
   В ту ночь Коби так и не уснул. Перед рассветом он встал и подошел к окну, из которого открывался вид на темный Гайд-парк. Как ни странно, спать ему мешали воспоминания не о сегодняшних поступках или опасностях, которым он подвергался, а о Дине Фревилль.
   Как она умудрилась войти в его мечты? Ее бледное обиженное лицо стояло у него перед глазами. Может, его слишком взволновала встреча с Лиззи Стил? Или то, как он обошелся с беднягой полицейским? Он собирается подкупить половину Скотланд-Ярда, чтобы отомстить за Лиззи Стил, но так ничего и не сделал для Дины.
   Завтра. Он сделает это завтра. Выяснит, если получится, где она, как с ней обращаются, и решит, что предпринять в том случае, если Виолетта не умерила свой пыл. В его мыслях два образа слились воедино. Первым было лицо Лиззи в ту ночь, когда он ее встретил, а вторым — искаженное от боли лицо Дины.
   Его охватила ярость; Коби сжал левую руку и ударил кулаком в раскрытую правую ладонь.
 
   — Что-то мне не верится, Уокер. Вы правду говорите?
   — Конечно, сэр. Утром я первым же делом направился к Коуттсу. Там мне ничего о мистере Хорне не рассказали, как и следовало ожидать. Когда я предъявил его записку, мне сообщили, что он открыл у них счет. Завтра нам выдадут обещанные соверены, как только от него поступит распоряжение. То же самое относится и к банковскому чеку.
   — И вы не знаете, ни кто он, ни от чьего лица он действует? Трудно поверить, что человек, распоряжающийся такими деньгами, выглядит и ведет себя, словно обычный вор.
   — Понятия не имею. Я послал за ним Бейтса, но он все испортил. Наш человек пригрозил убить любого, кто будет следить за ним. Кстати, судя по тому, как он обошелся с Бейтсом, я склонен считать, что он выполнит свою угрозу.
   Комиссар недоверчиво покачал головой.
   — Я полагал, вам известны все лондонские мошенники. Но его вы не знаете.
   — Нет, но в банке Коуттса у меня есть осведомитель. Мелкий клерк. Он сказал, что слышал кое-что, когда Хорн открывал счет. По его мнению, наш человек — янки.
   — Янки? — Комиссар уставился на Уокера. — Но это же не соответствует вашему описанию!
   — Знаю. Честно скажу, мне и самому не верится. С другой стороны, он может быть янки, судя по тому, как швыряется деньгами. Но ближе к делу… следует ли нам принять его предложение?
   — Шутите, Уокер? Естественно, мы его примем. Они там у мадам Луизы совсем распоясались. Мне сообщили, что пару недель назад сбежала одна из… юных… обитательниц. Значит, дела плохи. Не помешает навести у них шороху хотя бы для того, чтоб впредь не забывали об осторожности. Одним ударом мы убьем двух зайцев. Отстоим честь мундира и получим неплохое… пожертвование от нашего человека.
   — Судя по его словам, именно он и причастен к исчезновению… юной обитательницы. Нет, я понятия не имею, где она. И до сих пор не знаю, кто он. Итак, сегодня вечером я встречусь с ним, приму его условия, назову ему дату и время облавы… отправить за ним филера?
   Комиссар задумался на мгновение, а затем ответил:
   — Нет. Конечно, хотелось бы знать, кто он такой и какую игру ведет… но пока мы выяснили лишь то, что он говорит правду. Он оказывает нам огромную услугу, Уокер, не считая денег. Нет, мы будем держать ухо востро и попытаемся разоблачить его, но не сегодня. Кстати, я не верю, что он джентльмен.
   «То есть, это я буду держать ухо востро, — с иронией подумал Уокер, — а ты будешь просиживать тут свою задницу и снимать сливки. А если ты не веришь, что он джентльмен, то я как раз верю. Я перетрясу каждого янки, вращающегося в обществе, и, клянусь, найду его, чего бы мне это ни стоило. Никто не смеет разговаривать с Уиллом Уокером таким тоном, и так обращаться с его сержантами, как он».
   О тысяче золотых соверенов он не упомянул. Комиссара это не касается.
 
   Дина не видела мистера Гранта с тех пор, как к началу сезона вернулась вместе с Виолеттой в Лондон. Она не могла расспросить о нем сестру, и лишь из разговора с мистером Хендриком Ван Дьюзеном выяснила, что он уехал в Париж.
   — По делам, — пояснил мистер Ван Дьюзен, — но должен вернуться со дня на день.
   Дина изменила свое мнение о мистере Ван Дьюзене. Он был добр к ней, а поскольку Виолетта им не интересовалась, то и не препятствовала их общению.
   Он тоже был очень умен. И интересы у них совпадали. После отъезда мистера Гранта из Мурингса Ван Дьюзен играл с ней в шахматы и размышлял о том, насколько точен был Гиббон в своем описании Римской империи. Он не считал глупостью ее желание учиться в Сомервилле.
   Однажды, сидя в саду рядом с фонтаном, Дина неожиданно спросила:
   — А вы давно его знаете?
   Мистер Ван Дьюзен оторвал взгляд от книги.
   — Кого? — уточнил он, хотя прекрасно понимал, кого девушка имеет в виду.
   — Мистера Гранта. Я знаю, что он ваш друг. Близкий друг. Я видела, как вы однажды играли с ним в шахматы.
   — Да. Мы друзья. Я многим ему обязан.
   Дина не могла сдержать любопытство. Леди не должна задавать личные вопросы, но ей ужасно хотелось выяснить о мистере Гранте как можно больше. Он оставался для нее загадкой: Дина уверена была, что он не такой, каким кажется.
   — Как вы с ним встретились?
   Мистер Ван Дьюзен пристально взглянул на нее. Сказать правду он не мог по многим причинам. Даже ему самому, сидящему рядом с Диной в ухоженном саду, в тихой и мирной Англии, правда казалась более невероятной, чем любая ложь.
   — Случайно, — ответил он наконец. — Я заблудился. Он вывел меня на правильный путь, — в переносном смысле это можно было считать истиной. — В то время он был очень молод.
   Ван Дьюзен отчетливо помнил их встречу. Он лежал раненый в Нью-Мексико, на краю пустыни. Коби Грант (двадцатилетний Джейк Кобурн) стоял над ним с шестизарядным револьвером в левой руке. Двое мужчин, которые пытались убить его из засады, валялись мертвыми на камнях… и долг мистера Ван Дьюзена за их смерть и собственное спасение еще не был выплачен.
   — А, — с сомнением в голосе произнесла Дина, пытаясь представить себе обстоятельства, в которых мистер Ван Дьюзен мог заблудиться. — А тогда вы играли в шахматы? Вам удавалось, выигрывать у него, когда он не поддавался?
   На этот раз мистер Ван Дьюзен ответил совершенно искренне.
   — Не думаю, — сказал он, — что мне удалось бы победить мистера Гранта в любой игре. И никому другому тоже.
   — Я тоже так думаю. — В голосе Дины звучала тоска. — Но он не хочет, чтобы люди это знали?
   Она удивила Ван Дьюзена, но он ничем не выдал своих чувств.
   — Да, но вы молодец, что заметили.
   На этом все и кончилось. Дина и так нарушила слишком много правил приличия, и не решилась больше задавать вопросы. Разговор испортил ей настроение. Неужели такой загадочный человек, как мистер Грант снизойдет до такой ничтожной Дины Фревилль?
   Если она и удивила Хендрика Ван Дьюзена своими вопросами и суждениями, то и он удивил ее своим небрежным замечанием.
   — Знаете, леди Дина, он человек, которому можно доверять, хотя я честно скажу, что таких очень мало.
   — О, нет, — печально возразила девушка. — По-моему, вы ошибаетесь, мистер Ван Дьюзен. — Она вспомнила тот ужасный разговор с ним и Виолеттой за день до его отъезда из Мурингса.
   — И тем не менее, — мягко произнес он, а затем снова уткнулся в книгу.
   Динина книга, нетронутая, лежала у нее на коленях. Ей было гораздо интереснее размышлять о странной причуде судьбы, сдружившей таких непохожих людей, как мистер Ван Дьюзен и мистер Грант, чем читать о происшествиях многовековой давности.
   Впервые события реальной жизни показались ей более занимательными, чем далекое прошлое. Особенно события, связанные с непостижимым и загадочным негодяем мистером Джейкобом Грантом… почему-то после разговора с мистером Ван Дьюзеном у нее сложилось о нем именно такое впечатление!
 
   Мистер Ван Дьюзен почти так же непостижим, как и его друг. Дина думала об этом, собираясь на прием в Харренден-Хауз, куда, по словам Виолетты, пригласили и мистера Гранта.
   Сестра добавила, ущипнув Дину за руку:
   — И не вздумай увиваться за ним. Не забывай о том, чего ты добилась в прошлый раз.
   Дина молча кивнула, и теперь, надев свое детское платьице (которое не привлечет ни одного мужчину, не говоря уже о нем), размышляла о том, что скажет ему при встрече.
   Но когда девушка увидела его в огромном бальном зале Харренден-Хауза, у нее пропало всякое желание разговаривать. Боль, испытанная при последней встрече, нахлынула снова. Теперь Дина ненавидела его по-настоящему.
   Он, как обычно, был великолепен. Судя по поведению Виолетты, она это тоже заметила. Дине ничего не оставалось, кроме как забиться в уголок и сидеть там в окружении других молодых девушек, строящих глазки кавалерам.
   «Жаль, что сейчас не времена Генриха VIII, — угрюмо размышляла Дина, — тогда Виолетта смогла бы отправить меня в монастырь. Хорошего в этом, конечно, мало. Но лучше уж постричься в монахини, чем терпеть пренебрежительное отношение мистера Гранта».
   Она ошибалась в нем. Коби был свидетелем приезда Виолетты с супругом, и внешность Дины его поразила. Платье совершенно ей не шло; оно скрывало даже те достоинства, которые у нее были, и придавало ей еще более детский и неуклюжий вид.
   Он знал, почему она так уродливо одета и так плохо выглядит. Она казалась больной, ее лицо было бледным, под огромными глазами лежали голубоватые тени. И виновата в этом Виолетта Кенилворт. Все знали об огромной разнице в возрасте между ней и ее младшей сестрой, и, чтобы не казаться слишком старой, она одевала Дину как ребенка… и унижала ее этим.
   Смеясь и разговаривая с Виолеттой, Коби время от времени поглядывал на забившуюся в угол Дину. Он заметил и ее поникшую голову, и ссутуленные плечи, ее одиночество и то, что Виолетта даже не попыталась найти ей спутника.
   Очевидно, план, который Коби обдумывал в течение нескольких дней и который называл «делом Дины Фревилль», пора приводить в исполнение.
   Артур Уинтроп попросил его об одолжении: Сюзанна входила в число женщин, развлекающих принцессу Уэльскую. Принц засел в салоне, окруженный придворными, друзьями и прочими собутыльниками, которые следовали за ним повсюду.
   — Коби, ты не мог бы оказать мне услугу?
   — Да, Артур, что я могу для тебя сделать?
   Артур заметно смутился, что казалось весьма странным для пятидесятилетнего мужчины.
   — Здесь скучно сегодня, согласен? Мы с друзьями решили развлечься. Ты не мог бы отвезти Сюзанну домой вместо меня? Я сказал ей, что должен уехать по делу, и что ты позаботишься о ней.
   Думать надо было быстро. «Развлекаться» они, по-видимому, собрались у мадам Луизы и выбрали для этого неподходящую ночь! Нельзя, чтобы Артура, американского посла, арестовали во время полицейской облавы.
   Дело даже не в том, что Сюзанна не догадывается о похождениях своего мужа, но арест американского посла в пользующемся дурной славой публичном доме может сильно пошатнуть англо-американские отношения.
   — Боюсь, что нет, — ответил Коби с невинной улыбкой. — Я как раз собирался предложить тебе партию в вист со мной, Ван Дьюзеном и одним из его приятелей, Белленджером Ходсоном, лучшим другом президента, который давно уже мечтает познакомиться с тобой. Зная о наших с тобой отношениях, Ван Дьюзен попросил меня устроить эту встречу. Я уверен, Артур, что ты меня не подведешь. Для тебя дело всегда оставалось на первом месте.
   Он видел, что Артур колеблется, и решил в случае отказа припугнуть его разоблачением. Прямо рассказать об облаве он не мог: это было слишком рискованно.
   — Отлично, — согласился Артур. — Я скажу Гасконцу и остальным, что не пойду сегодня. Дело — это главное. Вот уж не думал, что услышу от тебя это слово.
   — Я и сам от себя не ожидал.
   Коби, обрадовавшись, что добился своего, широко улыбнулся.
   — Хорошо, Артур, пойду скажу Ван Дьюзену и Ходсону. — Он не удержался, чтобы не добавить, — Обещаю, ты не пожалеешь!