Этот человек не казался подходящим приятелем для мистера Гранта. Он был уже в возрасте, а грубые черты лица выдавали в нем американца, который, по выражению аристократов, «сделал себя сам». Хотя мистер Грант, по слухам, тоже разбогател благодаря собственным усилиям, он не был похож на остальных.
Мистер Грант улыбнулся ей и произнес:
— Леди Дина, рад представить вам моего старого друга, мистера Хендрика Ван Дьюзена. Его прозвали Профессором за обширнейшие познания. Впервые я встретился с ним более десяти лет назад, путешествуя по юго-западу Америки, и он любезно взял меня под свое покровительство. Я был совсем молодым и «зеленым», а край этот довольно опасный. Впоследствии мы утратили связь друг с другом, и теперь я счастлив снова увидеть его в Англии и познакомить с сестрой хозяйки дома.
Его улыбка никогда еще не была столь невинной.
Мистер Ван Дьюзен поклонился Дине, отметив про себя, что она совершенно не похожа на светских женщин. Ему стало любопытно, что такого особенного нашел в ней Аполлон.
— Леди Дина, — продолжил Коби, — увлекается историей и мечтает посвятить себя науке. Она показала мне старые письма и документы, собранные ее предками, многие из которых сильно напоминают наших неугомонных политиков. Должен сообщить вам, леди Дина, что мистер Ван Дьюзен будет избираться в Сенат от республиканской партии.
Как всегда, в обществе Коби Дина забыла о застенчивости и заговорила с Ван Дьюзеном на политические темы с такой уверенностью, словно занималась этим всю свою жизнь. Коби заметил, что вдали от Виолетты и ее товарок Дина расцвела: у нее не только изменилось выражение лица и манеры, но и появилось непринужденное и изящное остроумие, совершенно очаровавшее Ван Дьюзена.
— Но я не смею вас задерживать, — сказала она наконец. — Виолетта спрашивала о вас, мистер Грант. Она ищет партнеров по игре в вист для Рейни. Она и о покере упоминала… вы играете в покер?
— Немного, — серьезно ответил Коби. Мистер Ван Дьюзен бросил на него удивленный взгляд, но Дина сделала вид, будто ничего не заметила. — Если я нужен леди Кенилворт, придется подчиниться. С вашего позволения.
После его ухода Дина провела еще десять приятных минут, беседуя со странным приятелем мистера Гранта… который и в самом деле оказался весьма образованным человеком.
Это было гораздо занятнее, чем подпирать стену в гостиной.
Всю неделю Коби пытался проигрывать в покер. Мужчины играли в зеленой гостиной Мурингса. Несколько женщин, и Виолетта в том числе, время от времени подходили к столу. Было около половины четвертого утра, и большинство гостей давно уже спали.
— Думал, вы, янки, знаете толк в покере, — усмехнулся сэр Рэтклифф, забирая свой выигрыш. Коби проиграл немного, но и не выигрывал, ни в эту ночь, ни в предыдущие.
Интуиция, которая часто подсказывала ему верные решения, на этот раз посоветовала притвориться простачком.
Проигрывать, как вскоре выяснил Коби, оказалось гораздо сложнее, чем побеждать. Ему приходилось постоянно сдерживать себя, а однажды, когда сидящий напротив болван сыграл особенно плохо, лишь огромное усилие воли помешало Коби остричь наголо эту паршивую овцу. Более того, он пришел к выводу, что время от времени сэр Рэтклифф неуклюже и явно мухлюет… хотя никто из присутствующих этого не замечал.
— Не повезло, Грант? — Тон сэра Рэтклиффа был еще более высокомерным, чем обычно. — Карта не идет?
Коби со всем своим мальчишеским очарованием ответил:
— Мне никогда не везет. Не понимаю, зачем я вообще играю. Наверное, чтобы убить время.
Он одарил Рэтклиффа неотразимой улыбкой.
— А вы всегда побеждаете. Не мешало бы мне у вас поучиться.
Коби взглянул на Виолетту и увидел, что она не сводит с него глаз. Никто, кроме мистера Ван Дьюзена, не подвергал сомнению его слова, но Виолетта вовсе не была дурой… и не стоило ее недооценивать. Особенно с тех пор, как он начал избегать близости с ней после приезда Дины. Похоже, она начала догадываться, что скрывается за его наивной внешностью.
Коби решил поскорее покончить с этим. Он встал и объявил:
— Пусть мои деньги останутся на кону, а я пойду спать.
Сэр Рэтклифф попытался его отговорить.
— Не любите проигрывать, Грант? Вы, янки, проигрывать не умеете.
— Вообще-то, — возразил Коби с таким равнодушием, что ни у кого и мысли бы не возникло обидеться, — я не янки. Родился на юге. Живу в Нью-Йорке. Сам не знаю, почему.
Кажется, Ван Дьюзен хмыкнул, но Коби не удостоил его вниманием и ушел. Не успел он и ярда по коридору пройти, как дверь открылась снова, и его догнала Виолетта.
— Коби! — воскликнула она.
— Виолетта, — отозвался Коби и поклонился, словно старомодный джентльмен с Юга. — Что я могу для тебя сделать?
— Сам знаешь, — заявила женщина с возмущенным выражением на прелестном лице. — То, чего ты не делал с тех пор, как сюда приехала Дина.
Итак, его худшие опасения подтвердились. В последние две недели он каждый день видел, как Виолетта унижает Дину. Кончилось тем, что он начал нарочно избегать встреч с девочкой, чтобы уберечь ее от острого язычка Виолетты.
Похоже, обижая сестру на людях, Виолетта пыталась наказать не только ее, но и Коби. Виолетта не терпела соперниц, а теперь, как ни странно, видела соперницу в бедняжке Дине.
Коби, как обычно, сумел выкрутиться.
— Я не могу играть роль преданного поклонника на виду у Кенилворта, Виолетта. Это же неприлично.
— Кенилворту наплевать, Коби. Он прекрасно знает, что я пригласила тебя с той же целью, с которой он пригласил Дейзи Мэшем. — Она протянула руку. — Можешь проводить меня наверх. Наши комнаты рядом.
Возразить было нечего. Коби намеревался уехать из Мурингса пораньше, не обидев при этом Виолетту… но если не подчиниться ей, ссоры не избежать.
Каждая частичка его тела протестовала против этого решения. А когда Коби взял Виолетту за руку и повел в спальню, женщина произнесла приторно-сладким голосом:
— И, кстати, Коби, есть одна услуга, которую ты мог бы оказать мне… вернее, нам обоим.
Он поднес ее ладонь к своим лживым губам.
— Конечно, Виолетта, дорогая, что ты имеешь в виду?
Она покачала головой.
— Я опять о Дине. Как ни странно, бедняжке втемяшилось, будто ты влюблен в нее. Все эти знаки внимания с твоей стороны: игра на гитаре, шахматы, болтовня в библиотеке, прогулки в саду, разговоры об Оксфорде… вскружили ей голову. Я думаю, ты должен как можно скорее развеять ее заблуждение. Предупреждаю: если не ты, то я сама это сделаю. Ей незачем общаться с таким человеком, как ты. — Виолетта взглянула на него холодными и злыми глазами.
Коби сразу понял, что это шантаж. Каким-то образом она разгадала его, заметила жалость, которую он испытывает к ее несчастной сестре, и пригрозила, что если он откажется выполнить ее приказ, издевательства над Диной продолжатся, и станут даже более изощренными. Ревность жестока, как смерть, а Виолетта, как ни удивительно, ревновала.
На мгновение земля ушла у Коби из-под ног. Виолетта затронула в его душе одно воспоминание, которое он давно похоронил в памяти. Много лет назад он пожалел бродяжку, еще более несчастную, чем Дина или даже Лиззи Стил, и своей безоглядной добротой привел ее к гибели. Дине смерть не грозит, но жестокое обращение Виолетты рано или поздно нанесет ее душе непоправимый урон.
Коби застыл на месте. Он боролся со жгучим безумным гневом, который пробудила в нем Виолетта. Он беззащитен перед ней, и она это знает. «Спи со мной, унижай Дину, и я оставлю ее в покое». Сейчас Коби мог лишь подчиниться. Но в то же время он лихорадочно искал выход… и ход его мыслей сильно удивил бы Виолетту.
— Ты просишь от меня слишком многого, — сказал он наконец.
— Правда, Коби? Ты меня удивляешь. Не думала, что тебя влечет к детям. Я полагала, это причуды остальных, — и она рассмеялась.
«Таких, как сэр Рэтклифф, — подумал Коби, — Артур Уинтроп и… кто еще?»
— Она одинока, — мягко сказал он, — и несчастлива.
— А ты хочешь это исправить? Много на себя берешь. Тем более, речь идет о моей сестре, а не о твоей. Это меня должно заботить ее благополучие. Я требую, чтобы ты развеял ее иллюзии. И постарайся сделать это при мне, чтобы я видела. В противном случае, мой милый, я немедленно отошлю ее в деревню к моей глухой, настырной и раздражительной старой тетке.
— Мир, — предложил Коби с заискивающей улыбкой. — По-моему, ты поднимаешь слишком много шума из ничего, но я поступлю по-твоему, Виолетта.
— Это именно то, что мне нужно, — усмехнулась она. — Вот мы и пришли, Коби. Это дверь моей спальни. Выбирай: леди или тигр?
— Какой может быть выбор? — беззаботно откликнулся Коби. — Леди, конечно. — Он грубо втолкнул ее в спальню, сказав себе, что это наиболее приятный способ поступиться принципами. Неприятная часть будет завтра, когда придется поговорить с Диной.
По мнению Виолетты, этой ночью он был особенно хорош. Она не подозревала, что Коби обращался с ней как со шлюхой, которой она на самом деле и была.
Четвертая глава
Мистер Грант улыбнулся ей и произнес:
— Леди Дина, рад представить вам моего старого друга, мистера Хендрика Ван Дьюзена. Его прозвали Профессором за обширнейшие познания. Впервые я встретился с ним более десяти лет назад, путешествуя по юго-западу Америки, и он любезно взял меня под свое покровительство. Я был совсем молодым и «зеленым», а край этот довольно опасный. Впоследствии мы утратили связь друг с другом, и теперь я счастлив снова увидеть его в Англии и познакомить с сестрой хозяйки дома.
Его улыбка никогда еще не была столь невинной.
Мистер Ван Дьюзен поклонился Дине, отметив про себя, что она совершенно не похожа на светских женщин. Ему стало любопытно, что такого особенного нашел в ней Аполлон.
— Леди Дина, — продолжил Коби, — увлекается историей и мечтает посвятить себя науке. Она показала мне старые письма и документы, собранные ее предками, многие из которых сильно напоминают наших неугомонных политиков. Должен сообщить вам, леди Дина, что мистер Ван Дьюзен будет избираться в Сенат от республиканской партии.
Как всегда, в обществе Коби Дина забыла о застенчивости и заговорила с Ван Дьюзеном на политические темы с такой уверенностью, словно занималась этим всю свою жизнь. Коби заметил, что вдали от Виолетты и ее товарок Дина расцвела: у нее не только изменилось выражение лица и манеры, но и появилось непринужденное и изящное остроумие, совершенно очаровавшее Ван Дьюзена.
— Но я не смею вас задерживать, — сказала она наконец. — Виолетта спрашивала о вас, мистер Грант. Она ищет партнеров по игре в вист для Рейни. Она и о покере упоминала… вы играете в покер?
— Немного, — серьезно ответил Коби. Мистер Ван Дьюзен бросил на него удивленный взгляд, но Дина сделала вид, будто ничего не заметила. — Если я нужен леди Кенилворт, придется подчиниться. С вашего позволения.
После его ухода Дина провела еще десять приятных минут, беседуя со странным приятелем мистера Гранта… который и в самом деле оказался весьма образованным человеком.
Это было гораздо занятнее, чем подпирать стену в гостиной.
Всю неделю Коби пытался проигрывать в покер. Мужчины играли в зеленой гостиной Мурингса. Несколько женщин, и Виолетта в том числе, время от времени подходили к столу. Было около половины четвертого утра, и большинство гостей давно уже спали.
— Думал, вы, янки, знаете толк в покере, — усмехнулся сэр Рэтклифф, забирая свой выигрыш. Коби проиграл немного, но и не выигрывал, ни в эту ночь, ни в предыдущие.
Интуиция, которая часто подсказывала ему верные решения, на этот раз посоветовала притвориться простачком.
Проигрывать, как вскоре выяснил Коби, оказалось гораздо сложнее, чем побеждать. Ему приходилось постоянно сдерживать себя, а однажды, когда сидящий напротив болван сыграл особенно плохо, лишь огромное усилие воли помешало Коби остричь наголо эту паршивую овцу. Более того, он пришел к выводу, что время от времени сэр Рэтклифф неуклюже и явно мухлюет… хотя никто из присутствующих этого не замечал.
— Не повезло, Грант? — Тон сэра Рэтклиффа был еще более высокомерным, чем обычно. — Карта не идет?
Коби со всем своим мальчишеским очарованием ответил:
— Мне никогда не везет. Не понимаю, зачем я вообще играю. Наверное, чтобы убить время.
Он одарил Рэтклиффа неотразимой улыбкой.
— А вы всегда побеждаете. Не мешало бы мне у вас поучиться.
Коби взглянул на Виолетту и увидел, что она не сводит с него глаз. Никто, кроме мистера Ван Дьюзена, не подвергал сомнению его слова, но Виолетта вовсе не была дурой… и не стоило ее недооценивать. Особенно с тех пор, как он начал избегать близости с ней после приезда Дины. Похоже, она начала догадываться, что скрывается за его наивной внешностью.
Коби решил поскорее покончить с этим. Он встал и объявил:
— Пусть мои деньги останутся на кону, а я пойду спать.
Сэр Рэтклифф попытался его отговорить.
— Не любите проигрывать, Грант? Вы, янки, проигрывать не умеете.
— Вообще-то, — возразил Коби с таким равнодушием, что ни у кого и мысли бы не возникло обидеться, — я не янки. Родился на юге. Живу в Нью-Йорке. Сам не знаю, почему.
Кажется, Ван Дьюзен хмыкнул, но Коби не удостоил его вниманием и ушел. Не успел он и ярда по коридору пройти, как дверь открылась снова, и его догнала Виолетта.
— Коби! — воскликнула она.
— Виолетта, — отозвался Коби и поклонился, словно старомодный джентльмен с Юга. — Что я могу для тебя сделать?
— Сам знаешь, — заявила женщина с возмущенным выражением на прелестном лице. — То, чего ты не делал с тех пор, как сюда приехала Дина.
Итак, его худшие опасения подтвердились. В последние две недели он каждый день видел, как Виолетта унижает Дину. Кончилось тем, что он начал нарочно избегать встреч с девочкой, чтобы уберечь ее от острого язычка Виолетты.
Похоже, обижая сестру на людях, Виолетта пыталась наказать не только ее, но и Коби. Виолетта не терпела соперниц, а теперь, как ни странно, видела соперницу в бедняжке Дине.
Коби, как обычно, сумел выкрутиться.
— Я не могу играть роль преданного поклонника на виду у Кенилворта, Виолетта. Это же неприлично.
— Кенилворту наплевать, Коби. Он прекрасно знает, что я пригласила тебя с той же целью, с которой он пригласил Дейзи Мэшем. — Она протянула руку. — Можешь проводить меня наверх. Наши комнаты рядом.
Возразить было нечего. Коби намеревался уехать из Мурингса пораньше, не обидев при этом Виолетту… но если не подчиниться ей, ссоры не избежать.
Каждая частичка его тела протестовала против этого решения. А когда Коби взял Виолетту за руку и повел в спальню, женщина произнесла приторно-сладким голосом:
— И, кстати, Коби, есть одна услуга, которую ты мог бы оказать мне… вернее, нам обоим.
Он поднес ее ладонь к своим лживым губам.
— Конечно, Виолетта, дорогая, что ты имеешь в виду?
Она покачала головой.
— Я опять о Дине. Как ни странно, бедняжке втемяшилось, будто ты влюблен в нее. Все эти знаки внимания с твоей стороны: игра на гитаре, шахматы, болтовня в библиотеке, прогулки в саду, разговоры об Оксфорде… вскружили ей голову. Я думаю, ты должен как можно скорее развеять ее заблуждение. Предупреждаю: если не ты, то я сама это сделаю. Ей незачем общаться с таким человеком, как ты. — Виолетта взглянула на него холодными и злыми глазами.
Коби сразу понял, что это шантаж. Каким-то образом она разгадала его, заметила жалость, которую он испытывает к ее несчастной сестре, и пригрозила, что если он откажется выполнить ее приказ, издевательства над Диной продолжатся, и станут даже более изощренными. Ревность жестока, как смерть, а Виолетта, как ни удивительно, ревновала.
На мгновение земля ушла у Коби из-под ног. Виолетта затронула в его душе одно воспоминание, которое он давно похоронил в памяти. Много лет назад он пожалел бродяжку, еще более несчастную, чем Дина или даже Лиззи Стил, и своей безоглядной добротой привел ее к гибели. Дине смерть не грозит, но жестокое обращение Виолетты рано или поздно нанесет ее душе непоправимый урон.
Коби застыл на месте. Он боролся со жгучим безумным гневом, который пробудила в нем Виолетта. Он беззащитен перед ней, и она это знает. «Спи со мной, унижай Дину, и я оставлю ее в покое». Сейчас Коби мог лишь подчиниться. Но в то же время он лихорадочно искал выход… и ход его мыслей сильно удивил бы Виолетту.
— Ты просишь от меня слишком многого, — сказал он наконец.
— Правда, Коби? Ты меня удивляешь. Не думала, что тебя влечет к детям. Я полагала, это причуды остальных, — и она рассмеялась.
«Таких, как сэр Рэтклифф, — подумал Коби, — Артур Уинтроп и… кто еще?»
— Она одинока, — мягко сказал он, — и несчастлива.
— А ты хочешь это исправить? Много на себя берешь. Тем более, речь идет о моей сестре, а не о твоей. Это меня должно заботить ее благополучие. Я требую, чтобы ты развеял ее иллюзии. И постарайся сделать это при мне, чтобы я видела. В противном случае, мой милый, я немедленно отошлю ее в деревню к моей глухой, настырной и раздражительной старой тетке.
— Мир, — предложил Коби с заискивающей улыбкой. — По-моему, ты поднимаешь слишком много шума из ничего, но я поступлю по-твоему, Виолетта.
— Это именно то, что мне нужно, — усмехнулась она. — Вот мы и пришли, Коби. Это дверь моей спальни. Выбирай: леди или тигр?
— Какой может быть выбор? — беззаботно откликнулся Коби. — Леди, конечно. — Он грубо втолкнул ее в спальню, сказав себе, что это наиболее приятный способ поступиться принципами. Неприятная часть будет завтра, когда придется поговорить с Диной.
По мнению Виолетты, этой ночью он был особенно хорош. Она не подозревала, что Коби обращался с ней как со шлюхой, которой она на самом деле и была.
Четвертая глава
«В последние дни мистер Грант меня избегает, — печально размышляла Дина. — И это не удивительно. Все-таки, он приехал сюда ради Виолетты».
Сегодня она встала пораньше, чтобы прогуляться верхом, пока остальные спят, и, выйдя в коридор, увидела, как мистер Грант прикрывает за собой дверь спальни Виолетты: по-видимому, ночь они провели вместе.
От шока Дина оцепенела, и только благодаря этому мистер Грант ее не заметил. Она знала, конечно, что он приглашен для того, чтобы ублажать Виолетту. Знала с того мгновения, когда впервые увидела его в библиотеке. Она пыталась забыть об этом в первые дни, когда часто гуляла и разговаривала с ним. «Мне нравится, — убеждала она себя, — не его красота, а ум. Беседовать с ним так же интересно, как с Па».
Слушая, всего лишь слушая, потому что никто и никогда не заговаривал с ней, Дина пришла к выводу, что его считают очаровательным дурачком. Как они могут так думать о нем? Девушка успела выяснить, что он не только хорошо образован и божественно играет на гитаре и фортепьяно, но и многие его замечания, невинные с первого взгляда, несут в себе двойной смысл.
Слушая, всего лишь слушая, Дина узнала, что мистер Грант особенно любезен с сэром Рэтклиффом Хиниджем, которого сама она терпеть не могла. Он и с бедным Рейни был достаточно приветливым. Дина знала, что ее единоутробный брат отличается распущенностью и невеликим умом. Нельзя сказать, чтобы мистер Грант насмехался над его недостатками, но пару раз намекал на них. Впрочем, он делал это со всеми… кроме мистера Ван Дьюзена.
Дина сама не знала, нравится ли ей Ван Дьюзен или нет. Девушку пугали его глаза. Их взгляд проникал в самую душу. Однажды Дина видела, как он играл в шахматы с мистером Грантом, (до того, как мистер Грант начал ее избегать) и решила, что он выиграет.
Он произнес нечто странное после того, как перевернул доску, отдав мистеру Гранту черные фигуры.
— Только не поддавайся, Немо, иначе я с тобой играть не сяду.
Немо. Никто. Интересно, почему он так назвал мистера Гранта?
В ответ мистер Грант рассмеялся.
— Ты действительно этого хочешь?
Мистер Ван Дьюзен кивнул и с раздражением добавил:
— Сам, черт возьми, знаешь, чего я хочу.
Мистер Грант выиграл без труда. Дважды он предлагал мистеру Ван Дьюзену вернуть фигуру на прежнее место, потому что сделанный им ход вел к поражению, и каждый раз мистер Ван Дьюзен возмущался:
— Черт тебя подери, Немо. Ты хотя бы раз можешь играть в полную силу?
Дина решила, что ее не заметили. Она пряталась за занавеской недалеко от столика, за которым они играли.
Наконец, мистер Ван Дьюзен, получив мат, окинул недовольным взглядом доску и мистера Гранта и проворчал:
— Вечно одно и то же. Ты играешь все лучше и лучше, — и вышел из комнаты, чтобы, по его словам, застрелиться с горя.
Мистер Грант рассмеялся, откинулся на спинку кресла и заговорил, обращаясь к занавеске:
— Он это не всерьез. Просто игра в шахматы раскрывает в людях все их недостатки.
— Только если они проигрывают, — уточнила Дина.
— Не всегда, — с серьезным видом возразил мистер Грант.
— Поэтому вы нарочно поддаетесь?
— Мне все равно, победа или проигрыш.
— И вы с самого начала знали, что я пряталась за занавеской?
— Много будете знать, скоро состаритесь, — ответил он поговоркой, которую часто повторяла ее старая няня.
— Почему он называл вас Немо?
— Много будете знать, скоро состаритесь.
Дина задумалась. Это был их последний разговор. С тех пор мистер Грант начал ее избегать, и девушка понять не могла, что же такого она сказала.
— Немо — значит «никто».
— Да.
— Но вы же не «никто».
— Вот именно.
Дина сдалась. Он посмеивался над ней, мягко и нежно. Именно в это мгновение она поняла, что любит его. И не только за его доброту, хотя и за нее тоже, но в этом, конечно, она никогда ему не признается.
— Не хотите сыграть со мной еще раз? Я играю еще хуже, чем мистер Ван Дьюзен. — Дина задумалась на мгновение. — Вы могли бы научить меня. Ведь чтобы уметь играть, мало знать, как ходят фигуры.
В тот день он учил ее. Внимательно и терпеливо. Тогда Дина думала, что сумеет использовать полученные навыки во время следующей игры, но, как оказалось, это была последняя партия, сыгранная ими в Мурингсе.
Он только что закончил объяснять, как важно защищать центр, когда Дина увидела за его спиной Виолетту. И выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Виолетта смотрела на сестру с таким видом, словно та совершила какое-то преступление, и впоследствии Дина понять не могла, что же такого ужасного можно найти в шахматной игре с мистером Грантом.
— Дина! — воскликнула Виолетта с праведным негодованием в голосе. — Я же просила тебя не беспокоить гостей. Сегодня Кенилворт хотел прогуляться верхом с мистером Грантом и не смог его найти.
Коби оглянулся.
— Это я виноват, леди Кенилворт, — с улыбкой сказал он, — а не Дина. Сегодня мне хотелось отдохнуть.
Виолетта одарила его самой сладкой из своих улыбок.
— Но ты же ничего не знал. Тем более, Дине пора вернуться в свою комнату и заняться музыкой. Я обещала маме, что она будет упражняться на фортепьяно не менее часа в день. А ты, по-моему, вчера и вовсе не занималась. Так что ступай.
Дине ничего не оставалось, кроме как уйти, и с тех пор мистер Грант перестал с ней разговаривать. Даже не смотрел в ее сторону. Виолетта так заморочила ему голову, что у него и возможности не было взглянуть на кого-то еще.
Более того, в последние дни Виолетта как с цепи сорвалась. Если так пойдет и дальше, придется попросить у нее разрешения вернуться к маме или к Па. А если сестра откажет, надо будет забрать Пирсон и свои вещи, поехать на станцию и купить билет до Оксфорда.
Отвлекшись на минутку от своих размышлений, Дина увидела мистера Гранта, идущего по дорожке, которая огибала верхнюю лужайку и вела к саду.
Он заметил девушку и направился прямо к ней.
Но на этот раз он не улыбался. Его лицо было мрачным и застывшим — казалось, он ничего не видит вокруг себя.
Заметив девушку, он замедлил шаг. Наверное, хотел свернуть, чтобы избежать встречи. Вдали, через просвет в живой изгороди, Дина видела Виолетту, гуляющую по другой дорожке с зонтиком в руке, хотя день выдался пасмурным.
Наверное, мистер Грант хотел присоединиться к ней, а Дина Фревилль оказалась на его пути неожиданным препятствием. После недолгого замешательства он продолжил свой путь. Дина неуверенно ему улыбнулась.
— Леди Дина, — произнес он с поклоном. — По-моему, сегодня не так уж тепло. Погода явно неподходящая для прогулок. — А затем, после холодного вступления, так непохожего на их прежние разговоры, спросил все тем же отстраненным тоном. — Вы ждали меня?
Почему-то Дину бросило в дрожь. Ждала ли она его? Конечно, ждала. Вероятно, сама того не сознавая, но знала же она, что мистер Грант гуляет здесь каждое утро, по саду, через калитку и дальше в парк до самого озера.
— Вам не следовало этого делать, — произнес он все тем же равнодушным голосом. — Вы еще очень молоды, Дина, и простите меня, но не стоит так явно проявлять интерес к взрослому мужчине… так можно и репутацию себе испортить. Надеюсь, вы не в обиде на меня за мой совет. Если бы вы были моей сестрой, я сказал бы вам то же самое.
Ее ранили не слова и не обвинение в нескромности, а манера, с которой он их произнес, так не похожая на его прежнее дружелюбие.
Густой румянец на лице Дины сменился мертвенной бледностью. Она встала, заломила руки и пробормотала:
— Я думала, мы друзья… мистер Грант.
— Вот, — сказал он, и его голос был таким холодным, словно вместо слов из его рта вылетали кусочки льда. — Вот то, о чем я говорил. Вы еще ребенок, и поэтому ваша бестактность простительна.
Коби заметил, как изменилось выражение ее лица (теперь на нем была боль) и мысленно проклял жестокость Виолетты. Но нельзя забывать, что своим поступком он спасает девочку от куда больших унижений… и изгнания.
Дину бросило в дрожь, и, хуже того, она увидела устремившуюся к ним Виолетту с лицом, как и прежде, не предвещающим ничего хорошего.
— Вот ты где, Коби, — воскликнула она, прежде чем Дина успела ему ответить. — Эта дрянная девчонка все еще бегает за тобой? О ней уже весь дом судачит. Я должна поговорить с тобой, Дина, о том, как следует вести себя молодой девушке.
Дина молча смотрела на них обоих, неуязвимых в своей красоте. Она никогда еще не чувствовала себя такой дурнушкой.
Они так… прекрасны.
Неожиданно она произнесла любимую поговорку своей старой няни:
— Красота не в лице, а в поступках, — и сама удивилась невозмутимости своего голоса, хотя внутри ее всю трясло. — Знаете, мистер Грант, я ненавижу вас даже сильнее, чем ее.
Дрожащей рукой Дина указала на Виолетту.
— По крайней мере, она и не пыталась притворяться любящей сестрой. Какой же вы лицемер… мистер Джейкоб Грант!
— Что за мелодрама, дорогуша, — насмешливо протянула Виолетта, — и все из-за того, что глупая девчонка приняла обычную вежливость за нечто… большее… так мы это назовем?…
Коби, теряя терпение, взял Виолетту за руку, желая остановить ее. На самом деле он предпочел бы схватить ее за горло и сдавить посильнее.
Виолетта сбросила его ладонь и окинула возмущенным взглядом, требуя, чтобы он продолжал.
— Мне очень жаль, если вы приняли то, что ваша сестра называет обычной вежливостью, за нечто большее. — Коби помолчал и добавил, не сводя с Дины глаз. — Вам было бы полезно знать, что внешность часто бывает обманчивой.
Последнее многозначительное замечание напомнило Дине о его прошлых высказываниях, несущих в себе двойной смысл, но она при всем желании не могла понять, что же он пытается ей сообщить.
Зато Виолетта не пыталась скрыть ликования.
— Думаю, тебе пора вернуться в свою комнату, дорогая, — бросила она повелительным тоном, словно служанке.
Виолетта взяла Коби под руку и увела его. Дина смотрела им вслед. Упреки Виолетты, более жестокие, чем обычно, привели ее в замешательство. Но его слова ранили больнее. Она влюбилась в него, и это оказалось чудовищной ошибкой. Она совсем его не знает. Этот непреклонный человек, которого она видела единожды или дважды, и есть настоящий Коби Грант… а когда она ему надоела, он избавился от нее, не задумываясь и не проявив к ней ни капли жалости.
Если он оказался способным на такую жестокость, то почему был так добр к ней вначале? Лучше бы не замечал, как остальные гости. Но виду она не подаст, нет. Она примет случившееся как полезный урок и никогда больше никому не доверится. И никогда никого не полюбит.
Дина вспомнила его последние слова: «Внешность бывает обманчивой». Что ж, один раз она обманулась, но это никогда больше не повторится.
После недолгой прогулки (оказавшейся гораздо короче обычного) Коби извинился и вернулся в дом. Он очаровательно улыбнулся Виолетте и сослался на большое количество деловой корреспонденции, которую ему необходимо прочитать.
Женщина сама не знала, верить ему или нет. Она, нахмурившись, проводила его взглядом. Коби повел себя с Диной именно так, как от него и требовалось, но почему-то она не испытала ожидаемого удовлетворения.
Виолетта задумчиво направилась в свою спальню, не догадываясь о том, что на этот раз Коби ее не обманул. Ему действительно пришла целая пачка писем, и ее требовалось немедленно разобрать. По пути Коби постучался в дверь комнаты, которую занимал его временный секретарь Роджерс, и велел ему явиться с докладом.
Когда Роджерс вошел, Коби читал письмо от Эбенезера Бристоу, адресованное мистеру Джону Дилли в контору, которую Коби снял в Сити под вымышленным именем. В письме сообщалось о том, что приобретенное здание на улице Кочегаров, по соседству с домом №21, уже обставлено и готово принять брошенных и бездомных детей.
Также мистер Бристоу упомянул, что Лиззи Стил счастлива в своем новом доме. Отчим не пытался ее разыскать и, по всей вероятности, затаился, опасаясь судебного преследования.
— Записывайте, Роджерс, — приказал Коби и быстро продиктовал ответ, а затем взял со стола очередное письмо и добавил. — Боюсь, наше пребывание здесь подходит к концу. В Лондоне я должен встретиться с горным инженером из Штатов, а новости из Парижа вынуждают меня отправиться во Францию. Сообщите моему камердинеру, что завтра мы уезжаем, и отдайте все необходимые распоряжения.
Роджерс удивленно вскинул брови. Он был уверен, что Аполлон застрянет в Мурингсе до начала сезона, поскольку леди К. слишком к нему благосклонна, а лорд К. предпочитает не замечать ее увлечения красивым американцем.
Он никак не мог понять, что же заставило его нового хозяина передумать.
Хендрик Ван Дьюзен был удивлен не меньше, а о Виолетте и говорить нечего.
— Неужели это так важно?
— Моя дорогая Виолетта, силком меня никто не тянет, и если бы я мог, то остался бы. Но, увы, я вынужден уехать. Мое богатство досталось мне не от родителей, Виолетта, я заработал его сам, и если я стану пренебрегать собственными интересами, то рано или поздно разорюсь. Ты знаешь, что к началу сезона я вернусь в город. Я же тебя не бросаю.
Виолетта ничего не ответила, только надула губки. Зато мистер Ван Дьюзен был, как всегда, откровенен.
— Леди К. уже в печенках сидит?
— С чего ты взял?
— Ну, я же тебя знаю, Джейк-Попрыгунчик. Ты ничего не делаешь просто так. К сестре ревнует?
Мистер Ван Дьюзен оказался слишком уж проницательным. Просто мысли его читал.
— Девочка напомнила тебе Белиту?
Такого выражения лица Профессор не видел у Коби с тех дней, когда он был бандитом в Аризоне. Коби схватил его за лацканы дорогого и красивого пиджака и притянул к себе, оскалившись по-волчьи.
— Ей-богу, Профессор, не говори мне о Белите. Я только тогда и живу спокойно, когда не вспоминаю о ней. Попробуй только еще раз о ней заикнуться, и я за последствия не ручаюсь.
Мистер Ван Дьюзен высвободился и недовольно проворчал:
— А ты не изменился… даже еще грубее стал. Я дам тебе один совет, а то ты, того и гляди, опять бросишься переделывать мир. Не подлетай близко к солнцу. Ты столько денег нахапал в Штатах и здесь, что только позавидовать можно, но рано или поздно ты зайдешь слишком далеко. Ты высоко летаешь, но чем выше поднимешься, тем больнее будет падать.
Второе предупреждение! Первое исходило от капитана Армии Спасения. Коби вспомнил строчку из странной поэмы Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка»: «Истина в том, что повторено трижды подряд! »
— Не каркай, Ван Дьюзен, — огрызнулся он. — Кто-кто, а ты уж точно в проповедники не годишься!
— Верно, но я никого не жалею, а ты, Джейк, при всей своей напускной черствости, жалеешь. И это делает тебя уязвимым. Не зевай — вот, что я тебе посоветую. И не забудь, что я еще с тобой не расплатился.
Коби знал, что не стоило разговаривать с Ван Дьюзеном таким тоном. Он слишком многим ему обязан. Что бы ни утверждал старый друг, на самом деле это Коби был его должником.
— Ты часто меня выручал, — сказал он Ван Дьюзену, — и мне не следовало так набрасываться на тебя.
Больше он ничего не добавил. Мистер Ван Дьюзен пожал плечами в ответ.
Единственным человеком, у которого Коби хотел попросить прощения, была Дина. Он еще острее почувствовал свою вину перед ней за обедом, когда увидел ее бледное лицо и довольную ухмылку Виолетты.
Дина знала, что он уезжает, и уверяла себя, что рада этому, хотя на самом деле все обстояло совсем не так. Ее чувства к нему не угасли. Теперь она начала его ненавидеть, и ей хотелось, чтобы он был рядом, чтобы разжигать ее ненависть.
Той ночью ей приснился странный сон. Она бродила в темноте совсем одна. Только что она была маленькой девочкой в садах Боро-Холла и держала Виолетту за руку, но вдруг рука исчезла, и сгустилась тьма.
Ее охватил ужас. Она заблудилась и не могла найти выход. Она бросилась бежать, громко зовя Виолетту, но вокруг становилось все темнее, и темнее.
Когда надежды уже не осталось, кто-то произнес ее имя и взял за руку. Дина поняла, что это мужская ладонь, большая и сильная. Такая же теплая, как и голос.
— Не бойся, Дина, я с тобой.
На мгновение тьма отступила, и Дина увидела мистера Гранта, держащего ее за руку. Она с трудом его узнала: так странно и пугающе он выглядел. Он был небрит, его длинные волосы, отброшенные назад, казались сальными, а одежда была грязной и потрепанной. Но самое странное, при всей своей неряшливости, он оставался тем же человеком, которого она привыкла видеть щеголем и красавцем.
Сегодня она встала пораньше, чтобы прогуляться верхом, пока остальные спят, и, выйдя в коридор, увидела, как мистер Грант прикрывает за собой дверь спальни Виолетты: по-видимому, ночь они провели вместе.
От шока Дина оцепенела, и только благодаря этому мистер Грант ее не заметил. Она знала, конечно, что он приглашен для того, чтобы ублажать Виолетту. Знала с того мгновения, когда впервые увидела его в библиотеке. Она пыталась забыть об этом в первые дни, когда часто гуляла и разговаривала с ним. «Мне нравится, — убеждала она себя, — не его красота, а ум. Беседовать с ним так же интересно, как с Па».
Слушая, всего лишь слушая, потому что никто и никогда не заговаривал с ней, Дина пришла к выводу, что его считают очаровательным дурачком. Как они могут так думать о нем? Девушка успела выяснить, что он не только хорошо образован и божественно играет на гитаре и фортепьяно, но и многие его замечания, невинные с первого взгляда, несут в себе двойной смысл.
Слушая, всего лишь слушая, Дина узнала, что мистер Грант особенно любезен с сэром Рэтклиффом Хиниджем, которого сама она терпеть не могла. Он и с бедным Рейни был достаточно приветливым. Дина знала, что ее единоутробный брат отличается распущенностью и невеликим умом. Нельзя сказать, чтобы мистер Грант насмехался над его недостатками, но пару раз намекал на них. Впрочем, он делал это со всеми… кроме мистера Ван Дьюзена.
Дина сама не знала, нравится ли ей Ван Дьюзен или нет. Девушку пугали его глаза. Их взгляд проникал в самую душу. Однажды Дина видела, как он играл в шахматы с мистером Грантом, (до того, как мистер Грант начал ее избегать) и решила, что он выиграет.
Он произнес нечто странное после того, как перевернул доску, отдав мистеру Гранту черные фигуры.
— Только не поддавайся, Немо, иначе я с тобой играть не сяду.
Немо. Никто. Интересно, почему он так назвал мистера Гранта?
В ответ мистер Грант рассмеялся.
— Ты действительно этого хочешь?
Мистер Ван Дьюзен кивнул и с раздражением добавил:
— Сам, черт возьми, знаешь, чего я хочу.
Мистер Грант выиграл без труда. Дважды он предлагал мистеру Ван Дьюзену вернуть фигуру на прежнее место, потому что сделанный им ход вел к поражению, и каждый раз мистер Ван Дьюзен возмущался:
— Черт тебя подери, Немо. Ты хотя бы раз можешь играть в полную силу?
Дина решила, что ее не заметили. Она пряталась за занавеской недалеко от столика, за которым они играли.
Наконец, мистер Ван Дьюзен, получив мат, окинул недовольным взглядом доску и мистера Гранта и проворчал:
— Вечно одно и то же. Ты играешь все лучше и лучше, — и вышел из комнаты, чтобы, по его словам, застрелиться с горя.
Мистер Грант рассмеялся, откинулся на спинку кресла и заговорил, обращаясь к занавеске:
— Он это не всерьез. Просто игра в шахматы раскрывает в людях все их недостатки.
— Только если они проигрывают, — уточнила Дина.
— Не всегда, — с серьезным видом возразил мистер Грант.
— Поэтому вы нарочно поддаетесь?
— Мне все равно, победа или проигрыш.
— И вы с самого начала знали, что я пряталась за занавеской?
— Много будете знать, скоро состаритесь, — ответил он поговоркой, которую часто повторяла ее старая няня.
— Почему он называл вас Немо?
— Много будете знать, скоро состаритесь.
Дина задумалась. Это был их последний разговор. С тех пор мистер Грант начал ее избегать, и девушка понять не могла, что же такого она сказала.
— Немо — значит «никто».
— Да.
— Но вы же не «никто».
— Вот именно.
Дина сдалась. Он посмеивался над ней, мягко и нежно. Именно в это мгновение она поняла, что любит его. И не только за его доброту, хотя и за нее тоже, но в этом, конечно, она никогда ему не признается.
— Не хотите сыграть со мной еще раз? Я играю еще хуже, чем мистер Ван Дьюзен. — Дина задумалась на мгновение. — Вы могли бы научить меня. Ведь чтобы уметь играть, мало знать, как ходят фигуры.
В тот день он учил ее. Внимательно и терпеливо. Тогда Дина думала, что сумеет использовать полученные навыки во время следующей игры, но, как оказалось, это была последняя партия, сыгранная ими в Мурингсе.
Он только что закончил объяснять, как важно защищать центр, когда Дина увидела за его спиной Виолетту. И выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Виолетта смотрела на сестру с таким видом, словно та совершила какое-то преступление, и впоследствии Дина понять не могла, что же такого ужасного можно найти в шахматной игре с мистером Грантом.
— Дина! — воскликнула Виолетта с праведным негодованием в голосе. — Я же просила тебя не беспокоить гостей. Сегодня Кенилворт хотел прогуляться верхом с мистером Грантом и не смог его найти.
Коби оглянулся.
— Это я виноват, леди Кенилворт, — с улыбкой сказал он, — а не Дина. Сегодня мне хотелось отдохнуть.
Виолетта одарила его самой сладкой из своих улыбок.
— Но ты же ничего не знал. Тем более, Дине пора вернуться в свою комнату и заняться музыкой. Я обещала маме, что она будет упражняться на фортепьяно не менее часа в день. А ты, по-моему, вчера и вовсе не занималась. Так что ступай.
Дине ничего не оставалось, кроме как уйти, и с тех пор мистер Грант перестал с ней разговаривать. Даже не смотрел в ее сторону. Виолетта так заморочила ему голову, что у него и возможности не было взглянуть на кого-то еще.
Более того, в последние дни Виолетта как с цепи сорвалась. Если так пойдет и дальше, придется попросить у нее разрешения вернуться к маме или к Па. А если сестра откажет, надо будет забрать Пирсон и свои вещи, поехать на станцию и купить билет до Оксфорда.
Отвлекшись на минутку от своих размышлений, Дина увидела мистера Гранта, идущего по дорожке, которая огибала верхнюю лужайку и вела к саду.
Он заметил девушку и направился прямо к ней.
Но на этот раз он не улыбался. Его лицо было мрачным и застывшим — казалось, он ничего не видит вокруг себя.
Заметив девушку, он замедлил шаг. Наверное, хотел свернуть, чтобы избежать встречи. Вдали, через просвет в живой изгороди, Дина видела Виолетту, гуляющую по другой дорожке с зонтиком в руке, хотя день выдался пасмурным.
Наверное, мистер Грант хотел присоединиться к ней, а Дина Фревилль оказалась на его пути неожиданным препятствием. После недолгого замешательства он продолжил свой путь. Дина неуверенно ему улыбнулась.
— Леди Дина, — произнес он с поклоном. — По-моему, сегодня не так уж тепло. Погода явно неподходящая для прогулок. — А затем, после холодного вступления, так непохожего на их прежние разговоры, спросил все тем же отстраненным тоном. — Вы ждали меня?
Почему-то Дину бросило в дрожь. Ждала ли она его? Конечно, ждала. Вероятно, сама того не сознавая, но знала же она, что мистер Грант гуляет здесь каждое утро, по саду, через калитку и дальше в парк до самого озера.
— Вам не следовало этого делать, — произнес он все тем же равнодушным голосом. — Вы еще очень молоды, Дина, и простите меня, но не стоит так явно проявлять интерес к взрослому мужчине… так можно и репутацию себе испортить. Надеюсь, вы не в обиде на меня за мой совет. Если бы вы были моей сестрой, я сказал бы вам то же самое.
Ее ранили не слова и не обвинение в нескромности, а манера, с которой он их произнес, так не похожая на его прежнее дружелюбие.
Густой румянец на лице Дины сменился мертвенной бледностью. Она встала, заломила руки и пробормотала:
— Я думала, мы друзья… мистер Грант.
— Вот, — сказал он, и его голос был таким холодным, словно вместо слов из его рта вылетали кусочки льда. — Вот то, о чем я говорил. Вы еще ребенок, и поэтому ваша бестактность простительна.
Коби заметил, как изменилось выражение ее лица (теперь на нем была боль) и мысленно проклял жестокость Виолетты. Но нельзя забывать, что своим поступком он спасает девочку от куда больших унижений… и изгнания.
Дину бросило в дрожь, и, хуже того, она увидела устремившуюся к ним Виолетту с лицом, как и прежде, не предвещающим ничего хорошего.
— Вот ты где, Коби, — воскликнула она, прежде чем Дина успела ему ответить. — Эта дрянная девчонка все еще бегает за тобой? О ней уже весь дом судачит. Я должна поговорить с тобой, Дина, о том, как следует вести себя молодой девушке.
Дина молча смотрела на них обоих, неуязвимых в своей красоте. Она никогда еще не чувствовала себя такой дурнушкой.
Они так… прекрасны.
Неожиданно она произнесла любимую поговорку своей старой няни:
— Красота не в лице, а в поступках, — и сама удивилась невозмутимости своего голоса, хотя внутри ее всю трясло. — Знаете, мистер Грант, я ненавижу вас даже сильнее, чем ее.
Дрожащей рукой Дина указала на Виолетту.
— По крайней мере, она и не пыталась притворяться любящей сестрой. Какой же вы лицемер… мистер Джейкоб Грант!
— Что за мелодрама, дорогуша, — насмешливо протянула Виолетта, — и все из-за того, что глупая девчонка приняла обычную вежливость за нечто… большее… так мы это назовем?…
Коби, теряя терпение, взял Виолетту за руку, желая остановить ее. На самом деле он предпочел бы схватить ее за горло и сдавить посильнее.
Виолетта сбросила его ладонь и окинула возмущенным взглядом, требуя, чтобы он продолжал.
— Мне очень жаль, если вы приняли то, что ваша сестра называет обычной вежливостью, за нечто большее. — Коби помолчал и добавил, не сводя с Дины глаз. — Вам было бы полезно знать, что внешность часто бывает обманчивой.
Последнее многозначительное замечание напомнило Дине о его прошлых высказываниях, несущих в себе двойной смысл, но она при всем желании не могла понять, что же он пытается ей сообщить.
Зато Виолетта не пыталась скрыть ликования.
— Думаю, тебе пора вернуться в свою комнату, дорогая, — бросила она повелительным тоном, словно служанке.
Виолетта взяла Коби под руку и увела его. Дина смотрела им вслед. Упреки Виолетты, более жестокие, чем обычно, привели ее в замешательство. Но его слова ранили больнее. Она влюбилась в него, и это оказалось чудовищной ошибкой. Она совсем его не знает. Этот непреклонный человек, которого она видела единожды или дважды, и есть настоящий Коби Грант… а когда она ему надоела, он избавился от нее, не задумываясь и не проявив к ней ни капли жалости.
Если он оказался способным на такую жестокость, то почему был так добр к ней вначале? Лучше бы не замечал, как остальные гости. Но виду она не подаст, нет. Она примет случившееся как полезный урок и никогда больше никому не доверится. И никогда никого не полюбит.
Дина вспомнила его последние слова: «Внешность бывает обманчивой». Что ж, один раз она обманулась, но это никогда больше не повторится.
После недолгой прогулки (оказавшейся гораздо короче обычного) Коби извинился и вернулся в дом. Он очаровательно улыбнулся Виолетте и сослался на большое количество деловой корреспонденции, которую ему необходимо прочитать.
Женщина сама не знала, верить ему или нет. Она, нахмурившись, проводила его взглядом. Коби повел себя с Диной именно так, как от него и требовалось, но почему-то она не испытала ожидаемого удовлетворения.
Виолетта задумчиво направилась в свою спальню, не догадываясь о том, что на этот раз Коби ее не обманул. Ему действительно пришла целая пачка писем, и ее требовалось немедленно разобрать. По пути Коби постучался в дверь комнаты, которую занимал его временный секретарь Роджерс, и велел ему явиться с докладом.
Когда Роджерс вошел, Коби читал письмо от Эбенезера Бристоу, адресованное мистеру Джону Дилли в контору, которую Коби снял в Сити под вымышленным именем. В письме сообщалось о том, что приобретенное здание на улице Кочегаров, по соседству с домом №21, уже обставлено и готово принять брошенных и бездомных детей.
Также мистер Бристоу упомянул, что Лиззи Стил счастлива в своем новом доме. Отчим не пытался ее разыскать и, по всей вероятности, затаился, опасаясь судебного преследования.
— Записывайте, Роджерс, — приказал Коби и быстро продиктовал ответ, а затем взял со стола очередное письмо и добавил. — Боюсь, наше пребывание здесь подходит к концу. В Лондоне я должен встретиться с горным инженером из Штатов, а новости из Парижа вынуждают меня отправиться во Францию. Сообщите моему камердинеру, что завтра мы уезжаем, и отдайте все необходимые распоряжения.
Роджерс удивленно вскинул брови. Он был уверен, что Аполлон застрянет в Мурингсе до начала сезона, поскольку леди К. слишком к нему благосклонна, а лорд К. предпочитает не замечать ее увлечения красивым американцем.
Он никак не мог понять, что же заставило его нового хозяина передумать.
Хендрик Ван Дьюзен был удивлен не меньше, а о Виолетте и говорить нечего.
— Неужели это так важно?
— Моя дорогая Виолетта, силком меня никто не тянет, и если бы я мог, то остался бы. Но, увы, я вынужден уехать. Мое богатство досталось мне не от родителей, Виолетта, я заработал его сам, и если я стану пренебрегать собственными интересами, то рано или поздно разорюсь. Ты знаешь, что к началу сезона я вернусь в город. Я же тебя не бросаю.
Виолетта ничего не ответила, только надула губки. Зато мистер Ван Дьюзен был, как всегда, откровенен.
— Леди К. уже в печенках сидит?
— С чего ты взял?
— Ну, я же тебя знаю, Джейк-Попрыгунчик. Ты ничего не делаешь просто так. К сестре ревнует?
Мистер Ван Дьюзен оказался слишком уж проницательным. Просто мысли его читал.
— Девочка напомнила тебе Белиту?
Такого выражения лица Профессор не видел у Коби с тех дней, когда он был бандитом в Аризоне. Коби схватил его за лацканы дорогого и красивого пиджака и притянул к себе, оскалившись по-волчьи.
— Ей-богу, Профессор, не говори мне о Белите. Я только тогда и живу спокойно, когда не вспоминаю о ней. Попробуй только еще раз о ней заикнуться, и я за последствия не ручаюсь.
Мистер Ван Дьюзен высвободился и недовольно проворчал:
— А ты не изменился… даже еще грубее стал. Я дам тебе один совет, а то ты, того и гляди, опять бросишься переделывать мир. Не подлетай близко к солнцу. Ты столько денег нахапал в Штатах и здесь, что только позавидовать можно, но рано или поздно ты зайдешь слишком далеко. Ты высоко летаешь, но чем выше поднимешься, тем больнее будет падать.
Второе предупреждение! Первое исходило от капитана Армии Спасения. Коби вспомнил строчку из странной поэмы Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка»: «Истина в том, что повторено трижды подряд! »
— Не каркай, Ван Дьюзен, — огрызнулся он. — Кто-кто, а ты уж точно в проповедники не годишься!
— Верно, но я никого не жалею, а ты, Джейк, при всей своей напускной черствости, жалеешь. И это делает тебя уязвимым. Не зевай — вот, что я тебе посоветую. И не забудь, что я еще с тобой не расплатился.
Коби знал, что не стоило разговаривать с Ван Дьюзеном таким тоном. Он слишком многим ему обязан. Что бы ни утверждал старый друг, на самом деле это Коби был его должником.
— Ты часто меня выручал, — сказал он Ван Дьюзену, — и мне не следовало так набрасываться на тебя.
Больше он ничего не добавил. Мистер Ван Дьюзен пожал плечами в ответ.
Единственным человеком, у которого Коби хотел попросить прощения, была Дина. Он еще острее почувствовал свою вину перед ней за обедом, когда увидел ее бледное лицо и довольную ухмылку Виолетты.
Дина знала, что он уезжает, и уверяла себя, что рада этому, хотя на самом деле все обстояло совсем не так. Ее чувства к нему не угасли. Теперь она начала его ненавидеть, и ей хотелось, чтобы он был рядом, чтобы разжигать ее ненависть.
Той ночью ей приснился странный сон. Она бродила в темноте совсем одна. Только что она была маленькой девочкой в садах Боро-Холла и держала Виолетту за руку, но вдруг рука исчезла, и сгустилась тьма.
Ее охватил ужас. Она заблудилась и не могла найти выход. Она бросилась бежать, громко зовя Виолетту, но вокруг становилось все темнее, и темнее.
Когда надежды уже не осталось, кто-то произнес ее имя и взял за руку. Дина поняла, что это мужская ладонь, большая и сильная. Такая же теплая, как и голос.
— Не бойся, Дина, я с тобой.
На мгновение тьма отступила, и Дина увидела мистера Гранта, держащего ее за руку. Она с трудом его узнала: так странно и пугающе он выглядел. Он был небрит, его длинные волосы, отброшенные назад, казались сальными, а одежда была грязной и потрепанной. Но самое странное, при всей своей неряшливости, он оставался тем же человеком, которого она привыкла видеть щеголем и красавцем.