Страница:
Джоселин вскинула голову.
— Разве все происходило именно так? Неужели ты так обо мне думал?
— Господи, конечно нет! Я виню во всем лишь свое проклятое поведение. — Он провел ладонью по ее щеке. — Я полагаю, что будущая жена заслуживает лучшего обращения. И еще я хочу, чтобы и ты захотела меня — безумно, отчаянно, без намека на сдержанность. Я думаю, что если дам тебе время… если постараюсь загладить свою вину…
— Я хочу тебя, Рейн. Я хочу тебя всякий раз, когда вижу.
Я всегда хочу тебя.
— Достаточно, чтобы выйти за меня замуж?
Она прикусила нижнюю губу. Если она имеет для него такое значение, то, возможно, он когда-нибудь полюбит ее.
— Да, — произнесла она, понимая, что не следовало этого говорить, стараясь подавить нахлынувшие сомнения.
Рейн заключил ее в свои объятия.
— Слава Богу.
Она обняла его, надеясь, что поступила правильно.
— Но при одном условии, — добавила Джо.
Он сурово посмотрел на нее, но не смог удержать улыбку.
— При каком же?
— Что мне не придется все время быть леди — во всяком случае, в твоей спальне. Для меня это было бы слишком тоскливо. Ты должен мне обещать, что будешь заниматься со мной любовью так же страстно, как прежде.
Красивое лицо Рейна расплылось в улыбке.
— Ни один мужчина не был счастливее меня у меня будет леди в гостиной и девка в постели. Он приподнял ее лицо и поцеловал. Это был манящий поцелуй, полный любви и обещаний. У Джо перехватило дыхание. — Ты не представляешь себе, каким счастливым ты меня сделала.
Но Джоселин промолчала. Она снова отдала свое сердце, снова стала доверять ему. Последний раз это привело к катастрофе. Она молила Бога, чтобы на сей раз все вышло иначе.
В конце концов именно Джоселин отказалась лечь в постель с Рейном.
— Ты сказал, что мы поженимся. Раз так, подожду, пока мы не произнесем своих обетов.
Рейн только улыбнулся в ответ.
— Можешь не сомневаться, любимая, что так оно и будет. И раз ты хочешь подождать, можешь быть уверена, что обеты будут произнесены так скоро, как только мне удастся все организовать. Если нам повезет, то уже завтра вечером ты снова уютно обоснуешься в моей постели и останешься в ней.
Джоселин хитро улыбнулась.
— А как надолго, сударь?
Он тихо хмыкнул.
— Во всяком случае, ты можешь рассчитывать на каждую свободную минуту до нашего прибытия в порт. Нам нужно наверстать месяцы, дорогая Джо. Я намерен любить твое гибкое тело, пока ты не запросишь пощады.
Джоселин засмеялась.
— Это мы еще поглядим, кто запросит ее первым.
Флетчер Мартелл первым узнал новости об их помолвке — в десять часов на следующее утро. Когда Мартелл пунктуально прибыл к двери Джо, его встретил Рейн, сообщивший новость.
— Хорошо, приятель, — сказал Флетчер. — Я полагаю, вас можно поздравить.
— Думаю, да.
— Вы не теряли времени, завоевали сердце леди, — но я вас не осуждаю. Она чрезвычайно очаровательная, разумная и сильно чувствующая женщина. Если бы мне выпало счастье встретиться с ней первым, я бы тоже поторопился.
Рейн добродушно усмехнулся, от счастья он стал более приветливым. Мужчины пожали друг другу руки, Рейн похлопал Мартелла по спине, и они вдвоем пошли в салон к капитану. К тому времени, когда солнце сияющим полукругом опустилось за горизонт, Джоселин стояла рядом с Рейном на корме. Вокруг них собрались все, бывшие на корабле.
Одетая в светло-голубое — под цвет глаз — платье, Джоселин нервно сжимала в руках букет сухих цветов, второпях сделанный миссис Кинвуд. Эта дама стояла в нескольких шагах от них, прижимая к глазам платочек.
Нервничая, Джоселин теребила маленькие жемчужинки, которыми было расшито ее платье. Ей следовало бы чувствовать себя счастливой — и часть ее существа была счастлива. Но другая часть заставила ее провести день меряя каюту шагами, с болью вспоминая все, что произошло с тех пор, как она познакомилась с Рейном, в ужасе от шага, который намеревалась совершить.
Что если он просто хочет облегчить свою совесть? Что если он бросит ее в Мардене и вернется в Стоунли один? Что если заведет новую любовницу? Еще хуже: что если на него будет совершено еще одно покушение? Что если он снова будет ранен или, на сей раз, убит? Как его жена, учитывая, что ее уже обвиняли в таком преступлении, Джоселин будет в числе подозреваемых. И кто спасет ее на этот раз?
А если Рейн предаст ее, как предал прежде?
И все же она любила его. С каждым днем все больше.
Сначала, когда он вытащил ее с грязных лондонских улиц, она влюбилась в него, как невинные девушки влюбляются в героев. Теперь, когда она знала, каков он внутри, знала его как человека, управлявшего Фернамбуковой долиной с железной решимостью и с неослабевавшей заботой о людях, она научилась восхищаться им, стала испытывать к нему глубокую любовь женщины к мужчине.
Джоселин выпрямилась, когда легкий ветерок зашевелил голубую атласную ленту на ее наскоро сшитой тюлевой вуали. Она поняла, что капитан Оуэнс говорит уже некоторое время, его голос постепенно становился хриплым. Джоселин остановила взгляд на лице седого мужчины и поняла вдруг, что слова, которые он читает, обращены к ней. Она задрожала.
— Согласна ли ты, Джоселин, взять этого мужчину, Рейна, в законные супруги? Обещаешь ли любить его, утешать его, почитать и поддерживать в болезни и в здравии и отвергать всех других, пока вы оба живы?
Она облизнула губы.
— Да.
Стоявший рядом Рейн тепло улыбнулся. Он выглядел таким красивым в своем темно-терракотовом фраке и облегающих коричневых панталонах. Его волосы отблескивали рыжим под лучами заходящего солнца, а лицо казалось невероятно загорелым по контрасту с белоснежным галстуком. Она ощущала его присутствие, его силу и покой, так, словно он касался ее.
Джоселин попыталась улыбнуться ему в ответ, но улыбка получилась натянутой. Она не думала, что давать эти обеты будет так трудно, она не подумала о воздействии этих слов. Но теперь, повторяя свое обещание быть законной супругой Рейна в радости и горе, свою клятву любить его и заботиться о нем до самой смерти, она поняла, что говорит от всего сердца.
Она задумалась над тем, что эти слова значат для Рейна, и сдержит ли он эти обещания, особенно в той части, где он согласился отвергать всех других.
Его голос звучал мощно и ясно, когда он произносил свою часть, а его взгляд ласкал ее лицо. Ей хотелось верить. Ей так этого хотелось. Но она не могла.
— Властью, вверенной мне как капитану этого корабля, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.
Джоселин безразлично выслушала эти слова, думая лишь о том, как это повлияет на ее будущее. Но Рейн вдруг обнял ее, поднял вуаль и поцеловал так, как скорее следовало бы целовать в спальне.
Рейн, улыбаясь, прервал поцелуй, а у Джоселин подкосились ноги.
— Всем шампанского! — воскликнул Флетч Мартелл, и по улыбкам, которым они обменялись с Рейном, стало ясно, что они быстро станут друзьями.
Свадебный пир был великолепен, несмотря на то, что они находились в открытом море. Прием шампанским в главном салоне, потом шикарный ужин из омара, морского окуня с соусом из каперсов и гарниром из риса, разнообразные овощи Ямайки и роскошный пудинг на десерт.
Они сидели за столом капитана, терпеливо перенося бесконечные тосты, пока Рейн не прервал вечер. Они вежливо откланялись.
— Слава Богу, все это позади, — сказал Рейн мягкой улыбкой, когда они подошли к двери.
Джоселин лишь кивнула и позволила ему npoводить ее из салона по коридору в каюту, которую он для них приготовил. Едва они добрались туда, как Рейн схватил Джо в объятия, отпер замок ногой распахнул дверь. Он внес ее в комнату, приподняв над полом.
— Ну и каково это, дорогая, чувствовать себя виконтессой?
Джоселин дразняще улыбнулась.
— Пока не знаю. Покажи мне.
Он глухо застонал, и его губы коснулись ее. Это был ослепительный поцелуй, о котором она мечтала последние несколько недель, и он был таким нежным. Джоселин обняла Рейна за шею и вся отдалась поцелую. Рейн целовал все сильнее, жадно, но ласково, его язык скользнул в ее рот, лаская и маня.
Мгновение спустя она уже дрожала, без капли стыда прижимаясь к нему, мечтая освободиться от одежды.
Словно читая ее мысли, Рейн развернул ее и расстегнул пуговицы на платье.
— Я уже давно мечтал об этом.
Ему потребовалось немного времени, чтобы стянуть с нее голубое шелковое платье, пока она расстегивала его рубашку. Ее пальцы коснулись раны у него на плече.
— Она еще болит?
— Немного.
Джо коснулась шрама губами, подняла голову и поцеловала Рейна. Рейн стянул с нее нижнюю рубашку, снял чулки и подвязки. На кровати лежала ночная рубашка персикового цвета, но когда Джо потянулась к ней, Рейн поймал ее за руку.
— Я хочу видеть тебя такой, какая ты есть, какой я не видел тебя все эти долгие месяцы. Я прошу тебя о таком подарке в день нашей свадьбы.
Джоселин залилась краской.
— Тогда я прошу у тебя такого же подарка, — сказала она, преодолевая свое замешательство. — Ты красив, мой господин. Я хочу видеть тебя таким, каким я тебя часто вспоминала.
Что-то мелькнуло в глазах Рейна, но он только кивнул. Через минуту на нем уже не было ни фрака, ни жилета, ни ботинок, ни штанов. Не стыдясь своей наготы, он подошел к Джоселин, стоявшей у кровати. Его член уже напрягся. Он прямо стоял перед его животом, обещая удовольствия, которые она могла только вообразить.
Взгляд Рейна ласкал ее так же откровенно.
— Мне не хватало возможности видеть тебя таким — он провел пальцем между ее обнаженных грудей, заставив мурашки пробежать по ее коже. — Я почти забыл, как ты хороша.
Щеки Джоселин запылали.
— Спасибо, мой господин.
— Повернись… совсем медленно, чтобы я мог тебя рассмотреть.
Она не стесняясь повернулась, стараясь порадовать его, дать ему подарок, о котором он просил, готовая стать такой женой, какой поклялась быть. И тут она услышала, как он резко вздохнул.
— Господи, твоя спина.
Рейн подошел ближе, когда она развернулась ему навстречу. Удовольствие, игравшее на его лице всего мгновение назад, сменилось стальной суровостью.
Джо облизнула губы. Большая часть следов плетки уже сошла. Она не думала, что это выглядит так страшно.
— Я… мне очень жаль. Я совсем о них забыла. Я… я не думала, что шрамы останутся навсегда.
Она потянулась за ночной рубашкой, чтобы прикрыться.
— Не нужно, — сказал он хрипло. — Я должен знать, как это случилось.
Джоселин отвела глаза, а потом ответила, пожав плечами.
— Чита была больна. Долли брала для нее еду в кладовой на корабле, и капитан приказал побить ее плетьми. Но она была слишком стара, а Чита слишком слаба для этого. И я…
— Ты заняла место Долли.
— Таково было мое намерение. К счастью, я получила лишь первый удар. Я подружилась со вторым помощником капитана. Он смело принял на себя остальные.
Рейн промолчал, но его темные глаза смотрели угрожающе.
— Мне следовало помнить о них, — сказала Джо. — Мне очень жаль, что тебе пришлось их видеть. Я только хотела быть послушной.
— Тебе жаль, что я их увидел? — Руки Рейна дрожали, когда он опустил их ей на плечи. — Это меня следовало выпороть. Неужели ты не понимаешь, что я чувствую? Я должен был защитить тебя — за этим ты ко мне пришла — этого ты ждала от меня в обмен на свое прекрасное тело. Я должен был позаботиться о тебе, а я не сумел.
— Это не имеет значения. Все это в прошлом.
Рейн покачал головой.
— За что еще я в ответе, Джоселин? Я должен знать. Я спрошу тебя лишь один раз, но я должен знать.
Она коснулась рукой его красивого лица и улыбнулась.
— Ты ответствен за то, мой господин, что показал мне, какими прекрасными могут быть отношения мужчины и женщины. За бесконечную радость, которую ты мне подарил, за многие часы удовольствий. Если тебя беспокоит, что какой-то другой мужчина смог похитить у меня то, что я отдала тебе, то тут ты можешь быть спокоен. Деньги, которые ты заплатил, были мне достаточной защитой.
Рейн прикрыл глаза и облегченно вздохнул.
— Слава Богу, — прошептал он, прижимая ее к себе.
От него пахло мылом, изысканным одеколоном и немножко табаком. Джоселин поцеловала его в шею, потом стала покрывать поцелуями его плечи и грудь.
— Если ты хочешь расплатиться, мой господин, ты можешь это сделать, оставаясь, как и обещал, страстным любовником.
Рейн отстранился, чтобы взглянуть на нее.
— Если бы я только думал, что одной ночи любви будет достаточно, к утру моя совесть была бы чиста. Но не хватит и тысячи таких ночей, — он слегка улыбнулся. — Но нужно же когда-то начинать.
Потом Рейн поцеловал ее, раздавив о свою грудь ее нежные груди, его мускулистая нога интимно нажимала между ее бедер.
Она застонала от эротического ощущения, когда он пошире раздвинул ее ноги. Ее охватило удовольствие, безумный влажный жар появился между ее ног. Рот и язык Рейна терзали ее губы, одна из рук ласкала грудь, тогда как другая обхватила ее спину, прижимая все крепче.
Господи. Каждый раз, когда они занимались любовью, все было еще эротичнее, чем в прошлый. Теперь она была его женой и ей незачем было сдерживать себя. Какие бы преграды еще ни лежали между ними, они не имели значения.
При этой мысли Джоселин задрожала. Под ее женским горячим лоном вращалось мускулистое бедро Рейна, чуть не отрывая от пола, заставляя трепетать, заставляя тысячи искр пронзать ее тело, прижимавшееся к нему.
Она почувствовала его поцелуй у себя на плече, потом его руки обхватили ее за талию и он усадил ее на край постели. Ее ноги были широко раздвинуты. Рейн стоял между ними.
— Рейн? — она попыталась сесть, но он заставил ее снова лечь на постель.
— Расслабься, дорогая. Я знаю, что этого мы еще не делали, но я тысячи раз представлял себе, как доставлю тебе такое удовольствие. Ты вряд ли со мной не согласишься.
Она не очень понимала его намерения, но по его взгляду угадала, что ее протест ничего не даст. Что бы он ни собирался делать, он это сделает. Джоселин расслабилась, помня, что она и прежде доверяла ему вести ее по дорогам страсти, и что ей никогда не приходилось об этом жалеть.
Он, должно быть, почувствовал, что ее напряжение ослабело, потому что наклонился и поцеловал ее. Новые поцелуи прочертили путь от губ к груди до пупка, в который погрузился его язык, посылая волны жара по ее телу. Потом он поцеловал ее бедра, опустился на колени у кровати и приник губами к самому интимному месту, целуя и лаская, потом скользнул языком внутрь.
Господи, о, Господи! Джоселин изогнулась, ее кулачки впились в атласное покрывало. Ее поглотило пламя, растекавшееся по жилам, стучавшее в висках. Она инстинктивно погрузила пальцы в волосы Рейна, не зная, оттолкнуть его или прижать теснее. Он, казалось, не слышал ее тихих возражений, только лизал и сосал, ласкал и пробовал, его руки скользнули ей под ягодицы, чтобы ближе придвинуть ее к его губам.
— Боже мой, Рейн!
И тут она достигла серебряных высот наслаждения, погружаясь в бездну и снова всплывая на поверхность в блистающих потоках воздуха. Она облизывала губы, словно пытаясь поймать наслаждение. Она глубоко вздохнула и стала ждать того мгновения, когда все закончится.
Но оно не закончилось.
Рейн поднялся над ней в полный рост. Он установил свой член у входа в ее влагалище, ввел его внутрь и одним мощным толчком вошел в нее, наполнив всю и сделав своей.
Когда он поцеловал ее, она ощутила на его языке свой собственный мускусный запах, но это странное впечатление заставило ее только еще острее почувствовать охватившее ее пламя. Теперь он овладел ею жарко и мощно, и она отзывалась на каждый его требовательный толчок. Мускулы у него на груди напряглись под ее пальцами, потом она скользнула руками по его спине и обхватила ягодицы. Они были крепкими и круглыми, твердыми и гладкими как атлас поверх стали, они напрягались и расслаблялись при каждом толчке.
Ее охватила новая волна пламени, еще жарче, чем прежде, исходившая из какого-то более глубокого, более изначального места, словно его душа позвала ее и она откликнулась. Она тихонько вскрикнула, ее поглотила вспышка всепобеждающего оргазма.
— Рейн! — воскликнула она, когда удовольствие захлестнуло ее.
Она почувствовала, как напряглись его мускулы, увидела, как откинулась его голова, ощутила жаркий поток его спермы. Ее тело инстинктивно сомкнулось вокруг него, словно она могла удержать в себе эту животворящую силу, чтобы та укоренилась в ее лоне. Никогда прежде не ощущала она такого острого желания сохранить в себе его частицу.
Они медленно успокоились. Джо почувствовала, как пальцы Рейна смахивают влажные пряди у нее со лба.
— Все в порядке? — спросил он, ложась рядом и устраивая ее у себя на плече.
— Это было восхитительно.
Он поцеловал ее в висок.
— Все?
— Каждое мгновение.
Он тихо засмеялся.
— Я надеялся, что тебе это понравится. Не всем женщинам это доставляет удовольствие.
Ну и дуры, подумала Джо, но промолчала. Ее щеки покраснели, когда она вспомнила, что сделал Рейн.
— А тебе? — спросила она с некоторым сомнением. — Безусловно, большинству мужчин такое покажется оскорбительным.
Он усмехнулся и поцеловал ее в губы.
— Но не этому.
И он снова принялся ее целовать, подминая под себя и снова входя в нее.
— Я предупреждал тебя, госпожа супруга, что я буду любить тебя, пока ты не запросишь пощады.
Джоселин усмехнулась и изогнулась ему навстречу-
— А я предупреждала тебя, мой господин, что мы еще посмотрим, кто запросит пощады первым.
Глава 23
— Разве все происходило именно так? Неужели ты так обо мне думал?
— Господи, конечно нет! Я виню во всем лишь свое проклятое поведение. — Он провел ладонью по ее щеке. — Я полагаю, что будущая жена заслуживает лучшего обращения. И еще я хочу, чтобы и ты захотела меня — безумно, отчаянно, без намека на сдержанность. Я думаю, что если дам тебе время… если постараюсь загладить свою вину…
— Я хочу тебя, Рейн. Я хочу тебя всякий раз, когда вижу.
Я всегда хочу тебя.
— Достаточно, чтобы выйти за меня замуж?
Она прикусила нижнюю губу. Если она имеет для него такое значение, то, возможно, он когда-нибудь полюбит ее.
— Да, — произнесла она, понимая, что не следовало этого говорить, стараясь подавить нахлынувшие сомнения.
Рейн заключил ее в свои объятия.
— Слава Богу.
Она обняла его, надеясь, что поступила правильно.
— Но при одном условии, — добавила Джо.
Он сурово посмотрел на нее, но не смог удержать улыбку.
— При каком же?
— Что мне не придется все время быть леди — во всяком случае, в твоей спальне. Для меня это было бы слишком тоскливо. Ты должен мне обещать, что будешь заниматься со мной любовью так же страстно, как прежде.
Красивое лицо Рейна расплылось в улыбке.
— Ни один мужчина не был счастливее меня у меня будет леди в гостиной и девка в постели. Он приподнял ее лицо и поцеловал. Это был манящий поцелуй, полный любви и обещаний. У Джо перехватило дыхание. — Ты не представляешь себе, каким счастливым ты меня сделала.
Но Джоселин промолчала. Она снова отдала свое сердце, снова стала доверять ему. Последний раз это привело к катастрофе. Она молила Бога, чтобы на сей раз все вышло иначе.
В конце концов именно Джоселин отказалась лечь в постель с Рейном.
— Ты сказал, что мы поженимся. Раз так, подожду, пока мы не произнесем своих обетов.
Рейн только улыбнулся в ответ.
— Можешь не сомневаться, любимая, что так оно и будет. И раз ты хочешь подождать, можешь быть уверена, что обеты будут произнесены так скоро, как только мне удастся все организовать. Если нам повезет, то уже завтра вечером ты снова уютно обоснуешься в моей постели и останешься в ней.
Джоселин хитро улыбнулась.
— А как надолго, сударь?
Он тихо хмыкнул.
— Во всяком случае, ты можешь рассчитывать на каждую свободную минуту до нашего прибытия в порт. Нам нужно наверстать месяцы, дорогая Джо. Я намерен любить твое гибкое тело, пока ты не запросишь пощады.
Джоселин засмеялась.
— Это мы еще поглядим, кто запросит ее первым.
Флетчер Мартелл первым узнал новости об их помолвке — в десять часов на следующее утро. Когда Мартелл пунктуально прибыл к двери Джо, его встретил Рейн, сообщивший новость.
— Хорошо, приятель, — сказал Флетчер. — Я полагаю, вас можно поздравить.
— Думаю, да.
— Вы не теряли времени, завоевали сердце леди, — но я вас не осуждаю. Она чрезвычайно очаровательная, разумная и сильно чувствующая женщина. Если бы мне выпало счастье встретиться с ней первым, я бы тоже поторопился.
Рейн добродушно усмехнулся, от счастья он стал более приветливым. Мужчины пожали друг другу руки, Рейн похлопал Мартелла по спине, и они вдвоем пошли в салон к капитану. К тому времени, когда солнце сияющим полукругом опустилось за горизонт, Джоселин стояла рядом с Рейном на корме. Вокруг них собрались все, бывшие на корабле.
Одетая в светло-голубое — под цвет глаз — платье, Джоселин нервно сжимала в руках букет сухих цветов, второпях сделанный миссис Кинвуд. Эта дама стояла в нескольких шагах от них, прижимая к глазам платочек.
Нервничая, Джоселин теребила маленькие жемчужинки, которыми было расшито ее платье. Ей следовало бы чувствовать себя счастливой — и часть ее существа была счастлива. Но другая часть заставила ее провести день меряя каюту шагами, с болью вспоминая все, что произошло с тех пор, как она познакомилась с Рейном, в ужасе от шага, который намеревалась совершить.
Что если он просто хочет облегчить свою совесть? Что если он бросит ее в Мардене и вернется в Стоунли один? Что если заведет новую любовницу? Еще хуже: что если на него будет совершено еще одно покушение? Что если он снова будет ранен или, на сей раз, убит? Как его жена, учитывая, что ее уже обвиняли в таком преступлении, Джоселин будет в числе подозреваемых. И кто спасет ее на этот раз?
А если Рейн предаст ее, как предал прежде?
И все же она любила его. С каждым днем все больше.
Сначала, когда он вытащил ее с грязных лондонских улиц, она влюбилась в него, как невинные девушки влюбляются в героев. Теперь, когда она знала, каков он внутри, знала его как человека, управлявшего Фернамбуковой долиной с железной решимостью и с неослабевавшей заботой о людях, она научилась восхищаться им, стала испытывать к нему глубокую любовь женщины к мужчине.
Джоселин выпрямилась, когда легкий ветерок зашевелил голубую атласную ленту на ее наскоро сшитой тюлевой вуали. Она поняла, что капитан Оуэнс говорит уже некоторое время, его голос постепенно становился хриплым. Джоселин остановила взгляд на лице седого мужчины и поняла вдруг, что слова, которые он читает, обращены к ней. Она задрожала.
— Согласна ли ты, Джоселин, взять этого мужчину, Рейна, в законные супруги? Обещаешь ли любить его, утешать его, почитать и поддерживать в болезни и в здравии и отвергать всех других, пока вы оба живы?
Она облизнула губы.
— Да.
Стоявший рядом Рейн тепло улыбнулся. Он выглядел таким красивым в своем темно-терракотовом фраке и облегающих коричневых панталонах. Его волосы отблескивали рыжим под лучами заходящего солнца, а лицо казалось невероятно загорелым по контрасту с белоснежным галстуком. Она ощущала его присутствие, его силу и покой, так, словно он касался ее.
Джоселин попыталась улыбнуться ему в ответ, но улыбка получилась натянутой. Она не думала, что давать эти обеты будет так трудно, она не подумала о воздействии этих слов. Но теперь, повторяя свое обещание быть законной супругой Рейна в радости и горе, свою клятву любить его и заботиться о нем до самой смерти, она поняла, что говорит от всего сердца.
Она задумалась над тем, что эти слова значат для Рейна, и сдержит ли он эти обещания, особенно в той части, где он согласился отвергать всех других.
Его голос звучал мощно и ясно, когда он произносил свою часть, а его взгляд ласкал ее лицо. Ей хотелось верить. Ей так этого хотелось. Но она не могла.
— Властью, вверенной мне как капитану этого корабля, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.
Джоселин безразлично выслушала эти слова, думая лишь о том, как это повлияет на ее будущее. Но Рейн вдруг обнял ее, поднял вуаль и поцеловал так, как скорее следовало бы целовать в спальне.
Рейн, улыбаясь, прервал поцелуй, а у Джоселин подкосились ноги.
— Всем шампанского! — воскликнул Флетч Мартелл, и по улыбкам, которым они обменялись с Рейном, стало ясно, что они быстро станут друзьями.
Свадебный пир был великолепен, несмотря на то, что они находились в открытом море. Прием шампанским в главном салоне, потом шикарный ужин из омара, морского окуня с соусом из каперсов и гарниром из риса, разнообразные овощи Ямайки и роскошный пудинг на десерт.
Они сидели за столом капитана, терпеливо перенося бесконечные тосты, пока Рейн не прервал вечер. Они вежливо откланялись.
— Слава Богу, все это позади, — сказал Рейн мягкой улыбкой, когда они подошли к двери.
Джоселин лишь кивнула и позволила ему npoводить ее из салона по коридору в каюту, которую он для них приготовил. Едва они добрались туда, как Рейн схватил Джо в объятия, отпер замок ногой распахнул дверь. Он внес ее в комнату, приподняв над полом.
— Ну и каково это, дорогая, чувствовать себя виконтессой?
Джоселин дразняще улыбнулась.
— Пока не знаю. Покажи мне.
Он глухо застонал, и его губы коснулись ее. Это был ослепительный поцелуй, о котором она мечтала последние несколько недель, и он был таким нежным. Джоселин обняла Рейна за шею и вся отдалась поцелую. Рейн целовал все сильнее, жадно, но ласково, его язык скользнул в ее рот, лаская и маня.
Мгновение спустя она уже дрожала, без капли стыда прижимаясь к нему, мечтая освободиться от одежды.
Словно читая ее мысли, Рейн развернул ее и расстегнул пуговицы на платье.
— Я уже давно мечтал об этом.
Ему потребовалось немного времени, чтобы стянуть с нее голубое шелковое платье, пока она расстегивала его рубашку. Ее пальцы коснулись раны у него на плече.
— Она еще болит?
— Немного.
Джо коснулась шрама губами, подняла голову и поцеловала Рейна. Рейн стянул с нее нижнюю рубашку, снял чулки и подвязки. На кровати лежала ночная рубашка персикового цвета, но когда Джо потянулась к ней, Рейн поймал ее за руку.
— Я хочу видеть тебя такой, какая ты есть, какой я не видел тебя все эти долгие месяцы. Я прошу тебя о таком подарке в день нашей свадьбы.
Джоселин залилась краской.
— Тогда я прошу у тебя такого же подарка, — сказала она, преодолевая свое замешательство. — Ты красив, мой господин. Я хочу видеть тебя таким, каким я тебя часто вспоминала.
Что-то мелькнуло в глазах Рейна, но он только кивнул. Через минуту на нем уже не было ни фрака, ни жилета, ни ботинок, ни штанов. Не стыдясь своей наготы, он подошел к Джоселин, стоявшей у кровати. Его член уже напрягся. Он прямо стоял перед его животом, обещая удовольствия, которые она могла только вообразить.
Взгляд Рейна ласкал ее так же откровенно.
— Мне не хватало возможности видеть тебя таким — он провел пальцем между ее обнаженных грудей, заставив мурашки пробежать по ее коже. — Я почти забыл, как ты хороша.
Щеки Джоселин запылали.
— Спасибо, мой господин.
— Повернись… совсем медленно, чтобы я мог тебя рассмотреть.
Она не стесняясь повернулась, стараясь порадовать его, дать ему подарок, о котором он просил, готовая стать такой женой, какой поклялась быть. И тут она услышала, как он резко вздохнул.
— Господи, твоя спина.
Рейн подошел ближе, когда она развернулась ему навстречу. Удовольствие, игравшее на его лице всего мгновение назад, сменилось стальной суровостью.
Джо облизнула губы. Большая часть следов плетки уже сошла. Она не думала, что это выглядит так страшно.
— Я… мне очень жаль. Я совсем о них забыла. Я… я не думала, что шрамы останутся навсегда.
Она потянулась за ночной рубашкой, чтобы прикрыться.
— Не нужно, — сказал он хрипло. — Я должен знать, как это случилось.
Джоселин отвела глаза, а потом ответила, пожав плечами.
— Чита была больна. Долли брала для нее еду в кладовой на корабле, и капитан приказал побить ее плетьми. Но она была слишком стара, а Чита слишком слаба для этого. И я…
— Ты заняла место Долли.
— Таково было мое намерение. К счастью, я получила лишь первый удар. Я подружилась со вторым помощником капитана. Он смело принял на себя остальные.
Рейн промолчал, но его темные глаза смотрели угрожающе.
— Мне следовало помнить о них, — сказала Джо. — Мне очень жаль, что тебе пришлось их видеть. Я только хотела быть послушной.
— Тебе жаль, что я их увидел? — Руки Рейна дрожали, когда он опустил их ей на плечи. — Это меня следовало выпороть. Неужели ты не понимаешь, что я чувствую? Я должен был защитить тебя — за этим ты ко мне пришла — этого ты ждала от меня в обмен на свое прекрасное тело. Я должен был позаботиться о тебе, а я не сумел.
— Это не имеет значения. Все это в прошлом.
Рейн покачал головой.
— За что еще я в ответе, Джоселин? Я должен знать. Я спрошу тебя лишь один раз, но я должен знать.
Она коснулась рукой его красивого лица и улыбнулась.
— Ты ответствен за то, мой господин, что показал мне, какими прекрасными могут быть отношения мужчины и женщины. За бесконечную радость, которую ты мне подарил, за многие часы удовольствий. Если тебя беспокоит, что какой-то другой мужчина смог похитить у меня то, что я отдала тебе, то тут ты можешь быть спокоен. Деньги, которые ты заплатил, были мне достаточной защитой.
Рейн прикрыл глаза и облегченно вздохнул.
— Слава Богу, — прошептал он, прижимая ее к себе.
От него пахло мылом, изысканным одеколоном и немножко табаком. Джоселин поцеловала его в шею, потом стала покрывать поцелуями его плечи и грудь.
— Если ты хочешь расплатиться, мой господин, ты можешь это сделать, оставаясь, как и обещал, страстным любовником.
Рейн отстранился, чтобы взглянуть на нее.
— Если бы я только думал, что одной ночи любви будет достаточно, к утру моя совесть была бы чиста. Но не хватит и тысячи таких ночей, — он слегка улыбнулся. — Но нужно же когда-то начинать.
Потом Рейн поцеловал ее, раздавив о свою грудь ее нежные груди, его мускулистая нога интимно нажимала между ее бедер.
Она застонала от эротического ощущения, когда он пошире раздвинул ее ноги. Ее охватило удовольствие, безумный влажный жар появился между ее ног. Рот и язык Рейна терзали ее губы, одна из рук ласкала грудь, тогда как другая обхватила ее спину, прижимая все крепче.
Господи. Каждый раз, когда они занимались любовью, все было еще эротичнее, чем в прошлый. Теперь она была его женой и ей незачем было сдерживать себя. Какие бы преграды еще ни лежали между ними, они не имели значения.
При этой мысли Джоселин задрожала. Под ее женским горячим лоном вращалось мускулистое бедро Рейна, чуть не отрывая от пола, заставляя трепетать, заставляя тысячи искр пронзать ее тело, прижимавшееся к нему.
Она почувствовала его поцелуй у себя на плече, потом его руки обхватили ее за талию и он усадил ее на край постели. Ее ноги были широко раздвинуты. Рейн стоял между ними.
— Рейн? — она попыталась сесть, но он заставил ее снова лечь на постель.
— Расслабься, дорогая. Я знаю, что этого мы еще не делали, но я тысячи раз представлял себе, как доставлю тебе такое удовольствие. Ты вряд ли со мной не согласишься.
Она не очень понимала его намерения, но по его взгляду угадала, что ее протест ничего не даст. Что бы он ни собирался делать, он это сделает. Джоселин расслабилась, помня, что она и прежде доверяла ему вести ее по дорогам страсти, и что ей никогда не приходилось об этом жалеть.
Он, должно быть, почувствовал, что ее напряжение ослабело, потому что наклонился и поцеловал ее. Новые поцелуи прочертили путь от губ к груди до пупка, в который погрузился его язык, посылая волны жара по ее телу. Потом он поцеловал ее бедра, опустился на колени у кровати и приник губами к самому интимному месту, целуя и лаская, потом скользнул языком внутрь.
Господи, о, Господи! Джоселин изогнулась, ее кулачки впились в атласное покрывало. Ее поглотило пламя, растекавшееся по жилам, стучавшее в висках. Она инстинктивно погрузила пальцы в волосы Рейна, не зная, оттолкнуть его или прижать теснее. Он, казалось, не слышал ее тихих возражений, только лизал и сосал, ласкал и пробовал, его руки скользнули ей под ягодицы, чтобы ближе придвинуть ее к его губам.
— Боже мой, Рейн!
И тут она достигла серебряных высот наслаждения, погружаясь в бездну и снова всплывая на поверхность в блистающих потоках воздуха. Она облизывала губы, словно пытаясь поймать наслаждение. Она глубоко вздохнула и стала ждать того мгновения, когда все закончится.
Но оно не закончилось.
Рейн поднялся над ней в полный рост. Он установил свой член у входа в ее влагалище, ввел его внутрь и одним мощным толчком вошел в нее, наполнив всю и сделав своей.
Когда он поцеловал ее, она ощутила на его языке свой собственный мускусный запах, но это странное впечатление заставило ее только еще острее почувствовать охватившее ее пламя. Теперь он овладел ею жарко и мощно, и она отзывалась на каждый его требовательный толчок. Мускулы у него на груди напряглись под ее пальцами, потом она скользнула руками по его спине и обхватила ягодицы. Они были крепкими и круглыми, твердыми и гладкими как атлас поверх стали, они напрягались и расслаблялись при каждом толчке.
Ее охватила новая волна пламени, еще жарче, чем прежде, исходившая из какого-то более глубокого, более изначального места, словно его душа позвала ее и она откликнулась. Она тихонько вскрикнула, ее поглотила вспышка всепобеждающего оргазма.
— Рейн! — воскликнула она, когда удовольствие захлестнуло ее.
Она почувствовала, как напряглись его мускулы, увидела, как откинулась его голова, ощутила жаркий поток его спермы. Ее тело инстинктивно сомкнулось вокруг него, словно она могла удержать в себе эту животворящую силу, чтобы та укоренилась в ее лоне. Никогда прежде не ощущала она такого острого желания сохранить в себе его частицу.
Они медленно успокоились. Джо почувствовала, как пальцы Рейна смахивают влажные пряди у нее со лба.
— Все в порядке? — спросил он, ложась рядом и устраивая ее у себя на плече.
— Это было восхитительно.
Он поцеловал ее в висок.
— Все?
— Каждое мгновение.
Он тихо засмеялся.
— Я надеялся, что тебе это понравится. Не всем женщинам это доставляет удовольствие.
Ну и дуры, подумала Джо, но промолчала. Ее щеки покраснели, когда она вспомнила, что сделал Рейн.
— А тебе? — спросила она с некоторым сомнением. — Безусловно, большинству мужчин такое покажется оскорбительным.
Он усмехнулся и поцеловал ее в губы.
— Но не этому.
И он снова принялся ее целовать, подминая под себя и снова входя в нее.
— Я предупреждал тебя, госпожа супруга, что я буду любить тебя, пока ты не запросишь пощады.
Джоселин усмехнулась и изогнулась ему навстречу-
— А я предупреждала тебя, мой господин, что мы еще посмотрим, кто запросит пощады первым.
Глава 23
Наступили спокойные дни. О Джоселин никто никогда так не заботился, так не оберегал. Чувство, которое испытывал по отношению к ней Рейн, возможно, не было любовью, но он безусловно был к ней очень привязан. Всегда оставалась опасность, что это чувство угаснет, что Рейну скоро надоест роль идеального мужа, но не было на корабле женщины, которая бы не позавидовала Джоселин.
Она снова ощущала внимание Рейна, его обаяние, его заботу. Она отказывалась слышать голос, предупреждавший, что уже было время, когда он так относился к ней.
Как ты могла забыть, как ужасно все это закончилось? Как ты могла забыть, каково оказаться за теми серыми стенами?
Но теперь все иначе, возражала она сама себе, на этот раз я его жена. Но никакие возражения на свете не могли заставить этот внутренний голос умолкнуть.
На следующей неделе беспокойство Джоселин приняло новое направление. Она проснулась от ужасной головной боли и с приступом морской болезни. Во всяком случае, она думала так до тех пор, пока не обнаружила, что океан спокоен. У нее уже второй месяц подряд не было месячных, но до сих пор она объясняла это волнениями, которые ей пришлось пережить.
Как отнесется Рейн к тому, что она носит его ребенка? Она еще не была уверена, что понимает его отношение к их браку. Не увидит ли он в ребенке еще одну цепь, которая ограничит его свободу?
Следующее утро подтвердило ее подозрения, а вместе с уверенностью пришла и безумная сладостная тоска. Джо желала этого ребенка, она уже любила его, хотя пока он был лишь соединением их семени. Она всегда хотела детей, а его ребенка она будет любить особенно.
Господи, пусть он захочет этого ребенка так же сильно, как я.
Когда Рейн застал ее склонившейся над ночным горшком третье утро подряд, его торжествующий возглас заставил ее вздрогнуть.
— Ради Бога, Рейн, в чем дело?
Она вытерла лицо намоченным в холодной воде полотенцем. Рейн улыбаясь подошел к ней. Ее сердце заколотилось, когда она увидела радость на его дорогом прекрасном лице.
Он обхватил руками ее ноги и поднял, так что их лица оказались рядом.
— Скажи мне, что то, о чем я думаю, правда. Джоселин опустила руки ему на плечи, у нее закружилась голова от облегчения, когда она увидела радость в его глазах.
— Правда в том, что если ты не поставишь меня сейчас на пол, то тебе придется испытать на себе не очень приятные последствия этого опрометчивого действия.
— Ну и пусть.
Она улыбнулась еще шире.
— Мне кажется, что есть все основания считать, что у нас будет ребенок.
Он снова закричал, еще громче, чем прежде, и обнял ее еще крепче.
— Ты рискнешь кружить меня?
Гортанно рассмеявшись, Рейн опустил ее на пол.
— И не подумаю. Честно говоря, я не стану делать ничего, что могло бы повредить нашему ребенку.
Джоселин нервно гладила руками отвороты его сюртука.
— Так ты действительно рад? Я не знала, что ты скажешь. Я хотела немного подождать, удостовериться, прежде чем сообщить тебе.
Рейн перестал улыбаться.
— Никогда не бойся ни о чем мне говорить. Я твой муж, Джо. Твои проблемы — мои проблемы, но и твои радости — тоже мои.
Джоселин протянула было руку к его лицу, но на нее напал новый приступ тошноты. Она отвернулась от его обеспокоенного лица и поспешно убежала за ширму, за которой стоял горшок.
— Хотела бы я, чтобы и мое утреннее недомогание было твоим, — ехидно заявила она из-за перегородки и услышала, как Рейн расхохотался.
Через две недели тошнота почти прошла, лишь временами продолжая беспокоить Джоселин, если она съедала днем что-нибудь не то. Они с Рейном вернулись к своим страстным занятиям любовью после того, как Джо заверила его, что ребенку это не повредит. Теперь она чувствовала их близость еще острее из-за того, что носила в себе его частичку. Она молила Бога, чтобы и Рейн испытывал к ней подобные чувства.
— Мне хочется, чтобы мы никогда не приплывали, — сказала она.
Рейн обнял ее, прижимая к своей груди.
— Иногда и мне этого хочется.
Она подняла голову, стараясь встретиться с ним взглядом.
— Мы мало говорили о проблемах, которые ждут нас впереди. Что будет, когда мы вернемся, Рейн? Что скажут люди? Что они сделают? От одной мысли, что вас с Александрой станут избегать из-за меня, мне делается больно.
Рейн поцеловал ее в лоб.
— Что бы ни случилось, все будет не из-за тебя. Это я похитил женскую честь у невинной девушки. И это я обвинил тебя в преступлении, которого ты не совершала.
И это у него был враг, желавший его смерти. От этой мысли у нее внутри все сжалось.
— Мы станем отверженными? Рейн вздохнул и посмотрел на море.
— На нашей стороне власть и богатство. Мы исправились. А свет смотрит сквозь пальцы и на гораздо худшее.
— Мне трудно в это поверить.
— Ты когда-нибудь слышала о Псе, Иноходце и Крысе?
Джоселин рассмеялась.
— Нет, не думаю.
— А о пятом герцоге Девонширском, герцогине Джорджине и леди Элизабет Форстер? Они одно время жили втроем.
— Втроем? Ты хочешь сказать…
Он усмехнулся.
— Именно так.
— Они что… все трое… были в связи друг с другом?
— Menage de trois[30], как говорят французы.
— Но их отношения, безусловно, тщательно скрывались.
— Леди Элизабет переехала к герцогу и герцогине. Случилось так, что обе женщины родили ему детей. Все это дурно выглядело, но все трое остались закадычными друзьями.
— И уважаемыми в свете?
— Даже если их и не уважают, то во всяком случае терпят. Салон герцогини — один из самых популярных в Лондоне.
Джоселин прижалась к Рейну, опустив голову ему на плечо. Его палец гладил прядь ее волос.
— Если дело обстоит так, то у нас есть хотя бы надежда.
— Предоставь все мне, любимая. Если это можно провернуть, я позабочусь об этом.
Он произнес это небрежно, но Джо понимала, что ему придется совершить небольшое чудо. А теперь ей еще нужно позаботиться о ребенке. Джоселин вздохнула и взглянула на скучный серо-голубой океан. Рейн не говорил, как будет рад вернуться домой. Он очень хотел повидать сестру, своих близких друзей Доминика и Кэтрин, очень хотел, чтобы жена и будущий ребенок обосновались в новом доме.
С более ранним кораблем он отправил Доминику письмо, которое должно было прийти за неделю до их возвращения и подготовить их к предстоящей свадьбе, хотя в тот момент Джоселин еще не дала согласия. Рейн хотел, чтобы у его близких было время примириться с его решением, он объяснил свою ошибку и свое намерение все уладить. Он молил Бога, чтобы они все поняли и приняли Джоселин как его жену.
Когда корабль приблизился к гавани, Рейн стоял рядом с Джо у борта. Лондонский порт был таким же, каким он оставил его: на мачтах бесконечных судов, заполнивших гавань, развевались флаги всевозможных стран. Торговцы разложили свой товар вдоль причала, а проститутки искали клиентов, скрывая под густым слоем пудры следы сифилиса на лице. Широкоплечие грузчики соседствовали с моряками в парусиновых штанах и тельняшках или в форме флота Его Величества.
Здесь можно было увидеть и признаки продолжавшейся войны: кое-где среди кораблей стояли канонерки, в неведомые порты направлялись дополнительные людские ресурсы и продовольствие, быстро шагали офицеры, их головы были полны мыслями о еще не выигранных сражениях. Это зрелище, как обычно, заставило сердце Рейна забиться учащенно, напомнив то время, когда он чувствовал себя мужчиной больше, чем когда-либо прежде и после.
Он компенсировал это. Работа на земле, возрождение Фернамбуковой долины заставило его ощутить это. И ребенок, которого ждала стоявшая рядом женщина. Что-то затрепетало у него в груди, когда Рейн посмотрел на макушку своей молодой жены, и ему пришлось откашляться, потому что у него сдавило горло.
Она снова ощущала внимание Рейна, его обаяние, его заботу. Она отказывалась слышать голос, предупреждавший, что уже было время, когда он так относился к ней.
Как ты могла забыть, как ужасно все это закончилось? Как ты могла забыть, каково оказаться за теми серыми стенами?
Но теперь все иначе, возражала она сама себе, на этот раз я его жена. Но никакие возражения на свете не могли заставить этот внутренний голос умолкнуть.
На следующей неделе беспокойство Джоселин приняло новое направление. Она проснулась от ужасной головной боли и с приступом морской болезни. Во всяком случае, она думала так до тех пор, пока не обнаружила, что океан спокоен. У нее уже второй месяц подряд не было месячных, но до сих пор она объясняла это волнениями, которые ей пришлось пережить.
Как отнесется Рейн к тому, что она носит его ребенка? Она еще не была уверена, что понимает его отношение к их браку. Не увидит ли он в ребенке еще одну цепь, которая ограничит его свободу?
Следующее утро подтвердило ее подозрения, а вместе с уверенностью пришла и безумная сладостная тоска. Джо желала этого ребенка, она уже любила его, хотя пока он был лишь соединением их семени. Она всегда хотела детей, а его ребенка она будет любить особенно.
Господи, пусть он захочет этого ребенка так же сильно, как я.
Когда Рейн застал ее склонившейся над ночным горшком третье утро подряд, его торжествующий возглас заставил ее вздрогнуть.
— Ради Бога, Рейн, в чем дело?
Она вытерла лицо намоченным в холодной воде полотенцем. Рейн улыбаясь подошел к ней. Ее сердце заколотилось, когда она увидела радость на его дорогом прекрасном лице.
Он обхватил руками ее ноги и поднял, так что их лица оказались рядом.
— Скажи мне, что то, о чем я думаю, правда. Джоселин опустила руки ему на плечи, у нее закружилась голова от облегчения, когда она увидела радость в его глазах.
— Правда в том, что если ты не поставишь меня сейчас на пол, то тебе придется испытать на себе не очень приятные последствия этого опрометчивого действия.
— Ну и пусть.
Она улыбнулась еще шире.
— Мне кажется, что есть все основания считать, что у нас будет ребенок.
Он снова закричал, еще громче, чем прежде, и обнял ее еще крепче.
— Ты рискнешь кружить меня?
Гортанно рассмеявшись, Рейн опустил ее на пол.
— И не подумаю. Честно говоря, я не стану делать ничего, что могло бы повредить нашему ребенку.
Джоселин нервно гладила руками отвороты его сюртука.
— Так ты действительно рад? Я не знала, что ты скажешь. Я хотела немного подождать, удостовериться, прежде чем сообщить тебе.
Рейн перестал улыбаться.
— Никогда не бойся ни о чем мне говорить. Я твой муж, Джо. Твои проблемы — мои проблемы, но и твои радости — тоже мои.
Джоселин протянула было руку к его лицу, но на нее напал новый приступ тошноты. Она отвернулась от его обеспокоенного лица и поспешно убежала за ширму, за которой стоял горшок.
— Хотела бы я, чтобы и мое утреннее недомогание было твоим, — ехидно заявила она из-за перегородки и услышала, как Рейн расхохотался.
Через две недели тошнота почти прошла, лишь временами продолжая беспокоить Джоселин, если она съедала днем что-нибудь не то. Они с Рейном вернулись к своим страстным занятиям любовью после того, как Джо заверила его, что ребенку это не повредит. Теперь она чувствовала их близость еще острее из-за того, что носила в себе его частичку. Она молила Бога, чтобы и Рейн испытывал к ней подобные чувства.
— Мне хочется, чтобы мы никогда не приплывали, — сказала она.
Рейн обнял ее, прижимая к своей груди.
— Иногда и мне этого хочется.
Она подняла голову, стараясь встретиться с ним взглядом.
— Мы мало говорили о проблемах, которые ждут нас впереди. Что будет, когда мы вернемся, Рейн? Что скажут люди? Что они сделают? От одной мысли, что вас с Александрой станут избегать из-за меня, мне делается больно.
Рейн поцеловал ее в лоб.
— Что бы ни случилось, все будет не из-за тебя. Это я похитил женскую честь у невинной девушки. И это я обвинил тебя в преступлении, которого ты не совершала.
И это у него был враг, желавший его смерти. От этой мысли у нее внутри все сжалось.
— Мы станем отверженными? Рейн вздохнул и посмотрел на море.
— На нашей стороне власть и богатство. Мы исправились. А свет смотрит сквозь пальцы и на гораздо худшее.
— Мне трудно в это поверить.
— Ты когда-нибудь слышала о Псе, Иноходце и Крысе?
Джоселин рассмеялась.
— Нет, не думаю.
— А о пятом герцоге Девонширском, герцогине Джорджине и леди Элизабет Форстер? Они одно время жили втроем.
— Втроем? Ты хочешь сказать…
Он усмехнулся.
— Именно так.
— Они что… все трое… были в связи друг с другом?
— Menage de trois[30], как говорят французы.
— Но их отношения, безусловно, тщательно скрывались.
— Леди Элизабет переехала к герцогу и герцогине. Случилось так, что обе женщины родили ему детей. Все это дурно выглядело, но все трое остались закадычными друзьями.
— И уважаемыми в свете?
— Даже если их и не уважают, то во всяком случае терпят. Салон герцогини — один из самых популярных в Лондоне.
Джоселин прижалась к Рейну, опустив голову ему на плечо. Его палец гладил прядь ее волос.
— Если дело обстоит так, то у нас есть хотя бы надежда.
— Предоставь все мне, любимая. Если это можно провернуть, я позабочусь об этом.
Он произнес это небрежно, но Джо понимала, что ему придется совершить небольшое чудо. А теперь ей еще нужно позаботиться о ребенке. Джоселин вздохнула и взглянула на скучный серо-голубой океан. Рейн не говорил, как будет рад вернуться домой. Он очень хотел повидать сестру, своих близких друзей Доминика и Кэтрин, очень хотел, чтобы жена и будущий ребенок обосновались в новом доме.
С более ранним кораблем он отправил Доминику письмо, которое должно было прийти за неделю до их возвращения и подготовить их к предстоящей свадьбе, хотя в тот момент Джоселин еще не дала согласия. Рейн хотел, чтобы у его близких было время примириться с его решением, он объяснил свою ошибку и свое намерение все уладить. Он молил Бога, чтобы они все поняли и приняли Джоселин как его жену.
Когда корабль приблизился к гавани, Рейн стоял рядом с Джо у борта. Лондонский порт был таким же, каким он оставил его: на мачтах бесконечных судов, заполнивших гавань, развевались флаги всевозможных стран. Торговцы разложили свой товар вдоль причала, а проститутки искали клиентов, скрывая под густым слоем пудры следы сифилиса на лице. Широкоплечие грузчики соседствовали с моряками в парусиновых штанах и тельняшках или в форме флота Его Величества.
Здесь можно было увидеть и признаки продолжавшейся войны: кое-где среди кораблей стояли канонерки, в неведомые порты направлялись дополнительные людские ресурсы и продовольствие, быстро шагали офицеры, их головы были полны мыслями о еще не выигранных сражениях. Это зрелище, как обычно, заставило сердце Рейна забиться учащенно, напомнив то время, когда он чувствовал себя мужчиной больше, чем когда-либо прежде и после.
Он компенсировал это. Работа на земле, возрождение Фернамбуковой долины заставило его ощутить это. И ребенок, которого ждала стоявшая рядом женщина. Что-то затрепетало у него в груди, когда Рейн посмотрел на макушку своей молодой жены, и ему пришлось откашляться, потому что у него сдавило горло.