Страница:
Хотя внутренний голос и говорил ему, что это плохая мысль, Рен все же двинулся в сторону «Черной Подвязки». Он распахнул двустворчатую дверь и смешался с полупьяной публикой.
Рен стоял в самом конце стойки и прекрасно видел лестницу, ведущую к расположенным над салуном комнатам. Он видел даже несколько дверей. По этой лестнице нескончаемым потоком поднимались и спускались старатели и девицы. Лишь это сдерживало Рена, чтобы не начать колотить каждую дверь до тех пор, пока он не найдет Илейн. Мысль о том, что в эту минуту в е комнате кто-то есть, вызывала бурю негодования.
Илейн разбудил легкий стук в дверь. Уст от своих страданий, она уснула, даже не сняла черно-красное платье.
— Минуточку, — крикнула она. Подбежав к тазику, она плеснула туда немного воды ополоснула лицо, потом промокнула воду грубым полотенцем и подошла к двери.
— Привет, мисс Лейни.
— Привет, Вилли. Чем я могу тебе помочь
В коридоре стоял Вилли Дженкинс, он нерешительно мял в руках шляпу и хватал ртом воздух.
— Могу я с вами немного поговорить? Это о Делси.
И хотя час был поздний, обычно Илейн засыпала гораздо позже. Она понимала, что без необходимости Вилли не стал бы ее беспокоить. Видя несчастное выражение его лица, она пригласила парня войти. О ней ведь никто, кроме него, не заботился.
— Что случилось, Вилли?
Он стоял рядом, огромный, как башня, и не переставая теребил мочку уха.
— Дело в том… ну, я… не могли бы вы поговорить с Делси вместо меня?
— Буду рада, Вилли. О чем? Вилли откашлялся.
— Ну, мы с Делси вместе уже два года. Моя золотая жила дает регулярный доход, и я хочу, чтоб Делси вышла за меня замуж.
— Правда, Вилли? Это же чудесно! Так чего ты от меня хочешь? Скажите это ей.
— Все не так просто, мисс Лейни. Там, откуда приехала Делси, в Теннесси, женщина, которая… которая… черт, все очень просто, она не выйдет за меня замуж. Делси думает, что недостойна меня. Я говорил ей, что все это ерунда, но она не слушает. Я хочу заботиться о ней, хочу забрать ее отсюда. Поговорите с ней, пожалуйста, мисс Лейни. Она прислушается к вашему совету.
Илейн сжала руку Вилли.
— Конечно, я поговорю с ней. Делси — хорошая женщина. Она честна с тобой, и нет никаких причин, которые мешали бы вам пожениться.
Наконец Вилли улыбнулся. Он хлопнул себя по бедру широкополой шляпой, а потом нахлобучил ее на голову.
— Спасибо, мисс Лейни. Это здорово. — Распахнув дверь, он вышел в коридор. — О, кстати, — сказал он. — Прошлой ночью когда я забыл свой бумажник, она одолжила мне немного денег. Я должен был раньше ей их отдать. А сейчас Эд Дрейк и другие парни ждут меня у салуна. Мы идем к Эду поиграть в покер. Вы не могли бы передать Делси мой долг?
Он подал Илейн пачку бумажных денег, и по привычке она засунула их за вырез платья. Мужчины часто бросали ей деньги, пока она пела, и она быстро усвоила, где для них самое удобное место.
— Если я не увижу ее сегодня, я передам ей это при первой же встрече утром. Спокойной ночи, Вилли.
— Спокойной ночи, мисс Лейни, и спасибо за все.
Илейн улыбнулась ему и закрыла дверь. Похоже, ее подружке улыбнулось счастье. Ей так хотелось сказать то же самое про себя.
Глядя на дверь Илейн от дальнего конца стойки бара, Рен Дэниэлс сжал стакан с такой силой, что побелели ногти. Так вот как обстоит дело. Илейн не только пела в «Черной Подвязке» — она была шлюхой.
Проклятье! Уж в этом-то он не виноват? Он наблюдал, как дюжий старатель спускался по лестнице, широко улыбаясь. Ему, видимо, понравилась Илейн. Представив ее длинноногое полногрудое тело, прижатое тяжелым шахтером, он почувствовал, как стала закипать кровь. Рен разрывался: с одной стороны он испытывал муку оттого, что пустил ее жизнь по наклонной, а с другой — бесился оттого, что не он сам только что вышел из ее комнаты. Как могла эта женщина прогнать его, чтоб упасть в объятья незнакомца, даже не задумываясь. Он заметил, как шахтер дал Илейн пачку денег. По-видимому, Илейн оценивала себя недешево.
— Бармен! — окликнул Рен седоватого мужчину, протиравшего невдалеке стаканы.
— Принеси мне еще выпить. Двойной виски.
Он сжал кулаки и челюсти. Будь она проклята за то, что он так мерзко себя чувствует.
От третьей порции виски в нем родилась решимость и возникла идея. Разве он отличается от других? Теперь она шлюха. Она продает себя по самой высокой цене, а у него — целый бумажник денег. Он еще не женат, но даже если бы и был, Мелисса не ожидает от него верности. Она, возможно, будет даже приветствовать его связи — они будут значить сокращение ее супружеских обязанностей. Рен допил виски, заплатил бармену, оставив на чай, и двинулся к лестнице. Никто больше не входил в комнату Илейн, поэтому он был уверен, что она одна. Одна и ждет нового посетителя. Что ж, все очень кстати.
Илейн выскользнула из платья и набросила легкий шелковый халатик. Сидя перед зеркалом, она расчесывала волосы. Как обычно, ближе к ночи, идут гости. Так всегда говорила ее мама. В третий раз за вечер стучат в дверь. Может, Делси пришла пожелать спокойной ночи, и они смогут поговорить, хотя сейчас ей было тяжело говорить о чьем-либо замужестве. Она сразу вспоминает при этом Рена.
Илейн расстроено вздохнула. Неважно, что она устала, ей не удастся избавиться от его прекрасного образа. Когда она открыла дверь, ей показалось, что Небеса услышали ее просьбы и привели его к ней.
— Рен, — прошептала она, не совсем уверенная, что именно Рен Дэниэлс стоит перед ней.
А он собирался поставить все на деловую основу: заняться с ней любовью, заплатить и уйти. Но она стояла и смотрела, такая потерянная, ранимая, прекрасная, что все, что он смог сделать — обнять ее и зарыться лицом в ее волосах.
— Лейни, Боже, я так скучаю по тебе. Он чувствовал, как она прижималась к нему, лаская пальцами его волосы. Втолкнув ее в комнату, он закрыл за собой дверь и взял ее лицо в ладони. Ему так хотелось ласкать ее, чувствовать теплоту прижимавшегося к нему женского тела. Целуя девушку, он ощущал запах жасмина, и его все сильнее охватывало желание.
Илейн собиралась оттолкнуть Рена, выгнать из комнаты, но боль в голосе, когда он шептал ее имя, уничтожила остатки ее мужества. Она целовала его губы, щеки, глаза. Когда он нес ее к кровати, она так крепко держалась за него, будто не собиралась отпускать. То, что они делали, было неправильно. Но ей так хотелось этого, это было необходимо. Он целовал ее страстно, без остановки. Его губы искали, изучали каждый уголок ее рта. Его дыхание было влажным и горячим, оно казалось сладостным от запаха желания. Его язык постепенно проникал в ее рот, он пьянил и говорил о том, что она принадлежит ему и только ему. Он коснулся мочки уха, а потом стал целовать ее нежную шею. Илейн задыхалась, не находя больше сил сопротивляться охватывавшему ее тело желанию.
— Я хочу тебя, — прошептал Рен хрипло и прерывисто. Отстранив разделявший их шелк, он наклонился к ее груди. Его язык сначала кружил около твердых вершин, а потом сосок вдруг исчезал у него во рту. Илейн застонала, не владея собой, и прогнулась.
Рен оставил ее ровно на столько, чтоб сорвать свою одежду и ее халат. А потом снова оказался рядом. Илейн ощущала близость твердых мышц его тела, его крепких бедер. Она погладила короткие вьющиеся волоски у него на груди и почувствовала, как вздрагивает его тело от ее прикосновений. Тихо застонав, Рен произнес ее имя. Его рот снова требовал ее — жадно и страстно. Господи! Она хотела его! Она безумно хотела его!
Понимая ее желание, он начал ласкать ее бедра, поднимаясь все выше и выше до тех пор, пока не коснулся нежной плоти там, где соединялись ее стройные ноги, и тогда его пальцы скользнули внутрь. Илейн опалили языки желания, и она начала извиваться под его ласками.
Рен почувствовал ее желание, приподнялся над ней и коленом раздвинул ее бедра.
— Ты необходима мне, Лейни, — прошептал он почти неслышно.
Эти слова наполнили ее радостью. Уже ничто не имело такого значения, как близость его тела, его ласки, их единство, ее любовь к нему.
Она прогнулась, ощущая, что он входит, движется, заполняет ее собой. Как и раньше, она почувствовала полную гармонию, будто нашла свою вторую половину.
На какое-то время Рен остановился, давая ей возможность осознать власть и силу своего тела. А потом начал ритмично двигаться внутри нее. Каждый толчок был сильнее предыдущего. Рен врывался в нее, напрягаясь всем телом. Он вел ее за собой, устремляясь в глубины неизвестности. Она отвечала на каждый его удар, и вскоре их тела блестели от пота.
Илейн вдыхала запах зрелого мужчины и чувствовала под ладонями его крепкие ягодицы. Но потом в голове не осталось ничего, кроме радости наслаждения — бесконечного, безграничного, безумного наслаждения. Наслаждения такого яркого, что Илейн ощущала его вкус. Только когда она застонала и выкрикнула его имя, почувствовав блаженство завершения, Рен позволил себе остановиться.
Он оставался в ее теле, пока они приходили в себя — не хотелось прерывать счастье изысканного наслаждения. Она почувствовала на шее его теплые губы, потом нежный, мягкий поцелуй в уголок рта. Даже когда они, наконец, разъединились, он не переставал обнимать Илейн, будто боялся освободить и отпустить ее.
В первый раз, с тех пор как Илейн начали преследовать кошмары, она почувствовала себя в безопасности и под защитой. Она даже задремала, так она была переполнена испытанным блаженством. Но вскоре снова почувствовала, как теплые ладони Рена ласкают ее кожу. Илейн вздрогнула, когда он обхватил ее груди. Она ощутила твердость его тела и поняла, что он снова готов обладать ею.
Повернувшись к нему лицом, она позволила ему начать свое колдовство.
Глава 16
Рен стоял в самом конце стойки и прекрасно видел лестницу, ведущую к расположенным над салуном комнатам. Он видел даже несколько дверей. По этой лестнице нескончаемым потоком поднимались и спускались старатели и девицы. Лишь это сдерживало Рена, чтобы не начать колотить каждую дверь до тех пор, пока он не найдет Илейн. Мысль о том, что в эту минуту в е комнате кто-то есть, вызывала бурю негодования.
Илейн разбудил легкий стук в дверь. Уст от своих страданий, она уснула, даже не сняла черно-красное платье.
— Минуточку, — крикнула она. Подбежав к тазику, она плеснула туда немного воды ополоснула лицо, потом промокнула воду грубым полотенцем и подошла к двери.
— Привет, мисс Лейни.
— Привет, Вилли. Чем я могу тебе помочь
В коридоре стоял Вилли Дженкинс, он нерешительно мял в руках шляпу и хватал ртом воздух.
— Могу я с вами немного поговорить? Это о Делси.
И хотя час был поздний, обычно Илейн засыпала гораздо позже. Она понимала, что без необходимости Вилли не стал бы ее беспокоить. Видя несчастное выражение его лица, она пригласила парня войти. О ней ведь никто, кроме него, не заботился.
— Что случилось, Вилли?
Он стоял рядом, огромный, как башня, и не переставая теребил мочку уха.
— Дело в том… ну, я… не могли бы вы поговорить с Делси вместо меня?
— Буду рада, Вилли. О чем? Вилли откашлялся.
— Ну, мы с Делси вместе уже два года. Моя золотая жила дает регулярный доход, и я хочу, чтоб Делси вышла за меня замуж.
— Правда, Вилли? Это же чудесно! Так чего ты от меня хочешь? Скажите это ей.
— Все не так просто, мисс Лейни. Там, откуда приехала Делси, в Теннесси, женщина, которая… которая… черт, все очень просто, она не выйдет за меня замуж. Делси думает, что недостойна меня. Я говорил ей, что все это ерунда, но она не слушает. Я хочу заботиться о ней, хочу забрать ее отсюда. Поговорите с ней, пожалуйста, мисс Лейни. Она прислушается к вашему совету.
Илейн сжала руку Вилли.
— Конечно, я поговорю с ней. Делси — хорошая женщина. Она честна с тобой, и нет никаких причин, которые мешали бы вам пожениться.
Наконец Вилли улыбнулся. Он хлопнул себя по бедру широкополой шляпой, а потом нахлобучил ее на голову.
— Спасибо, мисс Лейни. Это здорово. — Распахнув дверь, он вышел в коридор. — О, кстати, — сказал он. — Прошлой ночью когда я забыл свой бумажник, она одолжила мне немного денег. Я должен был раньше ей их отдать. А сейчас Эд Дрейк и другие парни ждут меня у салуна. Мы идем к Эду поиграть в покер. Вы не могли бы передать Делси мой долг?
Он подал Илейн пачку бумажных денег, и по привычке она засунула их за вырез платья. Мужчины часто бросали ей деньги, пока она пела, и она быстро усвоила, где для них самое удобное место.
— Если я не увижу ее сегодня, я передам ей это при первой же встрече утром. Спокойной ночи, Вилли.
— Спокойной ночи, мисс Лейни, и спасибо за все.
Илейн улыбнулась ему и закрыла дверь. Похоже, ее подружке улыбнулось счастье. Ей так хотелось сказать то же самое про себя.
Глядя на дверь Илейн от дальнего конца стойки бара, Рен Дэниэлс сжал стакан с такой силой, что побелели ногти. Так вот как обстоит дело. Илейн не только пела в «Черной Подвязке» — она была шлюхой.
Проклятье! Уж в этом-то он не виноват? Он наблюдал, как дюжий старатель спускался по лестнице, широко улыбаясь. Ему, видимо, понравилась Илейн. Представив ее длинноногое полногрудое тело, прижатое тяжелым шахтером, он почувствовал, как стала закипать кровь. Рен разрывался: с одной стороны он испытывал муку оттого, что пустил ее жизнь по наклонной, а с другой — бесился оттого, что не он сам только что вышел из ее комнаты. Как могла эта женщина прогнать его, чтоб упасть в объятья незнакомца, даже не задумываясь. Он заметил, как шахтер дал Илейн пачку денег. По-видимому, Илейн оценивала себя недешево.
— Бармен! — окликнул Рен седоватого мужчину, протиравшего невдалеке стаканы.
— Принеси мне еще выпить. Двойной виски.
Он сжал кулаки и челюсти. Будь она проклята за то, что он так мерзко себя чувствует.
От третьей порции виски в нем родилась решимость и возникла идея. Разве он отличается от других? Теперь она шлюха. Она продает себя по самой высокой цене, а у него — целый бумажник денег. Он еще не женат, но даже если бы и был, Мелисса не ожидает от него верности. Она, возможно, будет даже приветствовать его связи — они будут значить сокращение ее супружеских обязанностей. Рен допил виски, заплатил бармену, оставив на чай, и двинулся к лестнице. Никто больше не входил в комнату Илейн, поэтому он был уверен, что она одна. Одна и ждет нового посетителя. Что ж, все очень кстати.
Илейн выскользнула из платья и набросила легкий шелковый халатик. Сидя перед зеркалом, она расчесывала волосы. Как обычно, ближе к ночи, идут гости. Так всегда говорила ее мама. В третий раз за вечер стучат в дверь. Может, Делси пришла пожелать спокойной ночи, и они смогут поговорить, хотя сейчас ей было тяжело говорить о чьем-либо замужестве. Она сразу вспоминает при этом Рена.
Илейн расстроено вздохнула. Неважно, что она устала, ей не удастся избавиться от его прекрасного образа. Когда она открыла дверь, ей показалось, что Небеса услышали ее просьбы и привели его к ней.
— Рен, — прошептала она, не совсем уверенная, что именно Рен Дэниэлс стоит перед ней.
А он собирался поставить все на деловую основу: заняться с ней любовью, заплатить и уйти. Но она стояла и смотрела, такая потерянная, ранимая, прекрасная, что все, что он смог сделать — обнять ее и зарыться лицом в ее волосах.
— Лейни, Боже, я так скучаю по тебе. Он чувствовал, как она прижималась к нему, лаская пальцами его волосы. Втолкнув ее в комнату, он закрыл за собой дверь и взял ее лицо в ладони. Ему так хотелось ласкать ее, чувствовать теплоту прижимавшегося к нему женского тела. Целуя девушку, он ощущал запах жасмина, и его все сильнее охватывало желание.
Илейн собиралась оттолкнуть Рена, выгнать из комнаты, но боль в голосе, когда он шептал ее имя, уничтожила остатки ее мужества. Она целовала его губы, щеки, глаза. Когда он нес ее к кровати, она так крепко держалась за него, будто не собиралась отпускать. То, что они делали, было неправильно. Но ей так хотелось этого, это было необходимо. Он целовал ее страстно, без остановки. Его губы искали, изучали каждый уголок ее рта. Его дыхание было влажным и горячим, оно казалось сладостным от запаха желания. Его язык постепенно проникал в ее рот, он пьянил и говорил о том, что она принадлежит ему и только ему. Он коснулся мочки уха, а потом стал целовать ее нежную шею. Илейн задыхалась, не находя больше сил сопротивляться охватывавшему ее тело желанию.
— Я хочу тебя, — прошептал Рен хрипло и прерывисто. Отстранив разделявший их шелк, он наклонился к ее груди. Его язык сначала кружил около твердых вершин, а потом сосок вдруг исчезал у него во рту. Илейн застонала, не владея собой, и прогнулась.
Рен оставил ее ровно на столько, чтоб сорвать свою одежду и ее халат. А потом снова оказался рядом. Илейн ощущала близость твердых мышц его тела, его крепких бедер. Она погладила короткие вьющиеся волоски у него на груди и почувствовала, как вздрагивает его тело от ее прикосновений. Тихо застонав, Рен произнес ее имя. Его рот снова требовал ее — жадно и страстно. Господи! Она хотела его! Она безумно хотела его!
Понимая ее желание, он начал ласкать ее бедра, поднимаясь все выше и выше до тех пор, пока не коснулся нежной плоти там, где соединялись ее стройные ноги, и тогда его пальцы скользнули внутрь. Илейн опалили языки желания, и она начала извиваться под его ласками.
Рен почувствовал ее желание, приподнялся над ней и коленом раздвинул ее бедра.
— Ты необходима мне, Лейни, — прошептал он почти неслышно.
Эти слова наполнили ее радостью. Уже ничто не имело такого значения, как близость его тела, его ласки, их единство, ее любовь к нему.
Она прогнулась, ощущая, что он входит, движется, заполняет ее собой. Как и раньше, она почувствовала полную гармонию, будто нашла свою вторую половину.
На какое-то время Рен остановился, давая ей возможность осознать власть и силу своего тела. А потом начал ритмично двигаться внутри нее. Каждый толчок был сильнее предыдущего. Рен врывался в нее, напрягаясь всем телом. Он вел ее за собой, устремляясь в глубины неизвестности. Она отвечала на каждый его удар, и вскоре их тела блестели от пота.
Илейн вдыхала запах зрелого мужчины и чувствовала под ладонями его крепкие ягодицы. Но потом в голове не осталось ничего, кроме радости наслаждения — бесконечного, безграничного, безумного наслаждения. Наслаждения такого яркого, что Илейн ощущала его вкус. Только когда она застонала и выкрикнула его имя, почувствовав блаженство завершения, Рен позволил себе остановиться.
Он оставался в ее теле, пока они приходили в себя — не хотелось прерывать счастье изысканного наслаждения. Она почувствовала на шее его теплые губы, потом нежный, мягкий поцелуй в уголок рта. Даже когда они, наконец, разъединились, он не переставал обнимать Илейн, будто боялся освободить и отпустить ее.
В первый раз, с тех пор как Илейн начали преследовать кошмары, она почувствовала себя в безопасности и под защитой. Она даже задремала, так она была переполнена испытанным блаженством. Но вскоре снова почувствовала, как теплые ладони Рена ласкают ее кожу. Илейн вздрогнула, когда он обхватил ее груди. Она ощутила твердость его тела и поняла, что он снова готов обладать ею.
Повернувшись к нему лицом, она позволила ему начать свое колдовство.
Глава 16
Илейн довольно улыбнулась. Лучи солнца пробивались сквозь задернутые муслиновые шторы на окне. Подавив зевок, она повернулась, коснувшись рукой того места, где лежало большое теплое тело Рена. Но вместо него она почувствовала холодную пустоту миткалевых простыней. Вскочив с бешено стучащим сердцем, она осмотрела комнату.
Девушка глубоко вздохнула, успокаивая себя. Может, она зря расстраивается. Может, он просто спустился в бар. Накинув тонкий шелковый халат, который был небрежно брошен на пол, она посмотрела на кровать и чуть не задохнулась, вспоминая их безрассудную страсть.
Безрассудная. Иначе не назовешь. Оба знали, что это в последний раз. Оба безумно стремились друг к другу. Рен наверняка вернется, по крайней мере, чтобы попрощаться. Глаза девушки наполнились слезами, когда она вспомнила, что он уедет. На этот раз ей будет гораздо трудней.
Илейн расправила простыни, накинула одеяло и взбила подушку Рена, вдыхая крепкий пряный запах мужчины. Этой ночью с ними произошло что-то необычное. Рен вернется. Когда она подняла вторую подушку, ее внимание привлек круглый медный жетон в стопке банкнот. У нее дрожали руки, когда она подняла деньги. Кто мог оставить их здесь? Кто был в ее комнате? Она почувствовала приступ тошноты. Только Рен. Только Рен мог оставить деньги, и при этом он преследовал лишь одну цель. Она работала в борделе и прекрасно знала, как платили шлюхам: медными жетонами, которые позже переводились в деньги. Задохнувшись, она прижала холодный кружок к сердцу и повалилась на кровать, вздрагивая от беззвучных рыданий. Боже Правый! Не дай этому случиться! Ее грудь сковало болью. Рен Дэниэлс, женатый человек, спал с ней потому, что считал ее шлюхой.
Илейн свернулась на кровати и зарыдала. А чего она ожидала? Она знала, что он женат, и все же отдалась ему, позволила любить себя так, как никому.
Прошло больше часа, прежде чем ее слезы переросли в ярость. Дважды она доверялась ему. И дважды он ранил ее самое сердце. Как он мог! Как он мог верить, что она пала так низко. В этот момент Илейн Мак-Элистер поклялась отомстить. Она заплатит ему за оскорбление, даже если на это уйдет вся жизнь.
Направляясь к двери с вновь обретенной ненавистью, придававшей ей сил, Илейн вышла в коридор и кликнула Бенни Томпсона, прислугу. Она послала его за ванной. Когда он принес лохань, она вымылась и оделась, пребывая в состоянии мрачной решимости.
Рен Дэниэлс для нее больше не существует, никогда не будет существовать. На этот раз она навсегда изгонит воспоминания о проведенных вместе ночах. Она вырвет его образ из души и сердца. На этот раз все будет иначе.
Илейн поправила коричневое муслиновое платье, распустила густые волосы по плечам и выпрямила спину. У нее есть дела поинтереснее, чем страдать по Рену Дэниэлсу. Сегодня день ее переезда.
Уложив все, что можно взять, в кожаный чемодан, который ей одолжил Чейз, она спустилась вниз. Там ее ждал Чейз Камерон. Он внимательно посмотрел на нее, и Илейн подумала, что ее тайна написана у нее на лице.
— Похоже, что тебе понадобится друг, — сказал мягко Чейз, слегка коснувшись ее щеки. — Не хочешь со мной позавтракать?
В «Черной Подвязке» ничего нельзя было скрыть. И теперь она была уверена, что Чейз знает точно, кто провел ночь в ее комнате. Она вспыхнула от мысли, какие выводы он сделает… и эти выводы будут верны.
— Спасибо, Чейз. Ты прав, мне нужен друг.
И хотя половина ее души хотела спрятаться и предаваться жалости к себе, другая говорила, что не надо уходить от проблем. Надо решать их, надо забыть Рена Дэниэлса. И как всегда, победила ее жизнерадостная натура.
— Ты очень хорошо выглядишь сегодня утром, — сказал Чейз, хотя, возможно, несколько устало. Но все равно ты мила.
Илейн вспыхнула, но Чейз улыбнулся и предложил руку. Они вышли через двустворчатую дверь и двинулись по грязной центральной улице.
— Давай зайдем в кафе «Сентрал-Сити», — предложил он. — Там подают лучшие в городе колбасы и бисквиты.
Она кивнула, но в желудке от этой мысли все перевернулось. Она знала, что выглядит бледной и изнуренной и что ее руки дрожат.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Чейз.
Она уже собралась сказать «нет».
— Рен был ошибкой, которую я однажды совершила, — вместо этого начала она. — К несчастью, сегодня ночью я совершила ту же ошибку во второй раз.
— Где вы встретились?
Она вздохнула, успокаивая сердцебиение. Чейз казался искренне заинтересованным, и она все ему рассказала, стараясь только, где было можно, избегать деталей.
— Ты влюблена в него?
Она задумалась над вопросом, хотя знала, что сердце сказало бы «да». Но сама ответила вопросом на вопрос:
— Это имеет значение?
Он погладил ее ладонь, лежавшую у него на руке.
— Нет. Полагаю, нет. По-настоящему это не имеет значения. Они еще немного прошли и остановились возле кафе.
— Илейн, ты знаешь, что я увлекся тобой. — Он приподнял ее подбородок, чтоб видеть глаза. — Если я смогу тебе чем-то помочь, не колебаясь, скажи об этом.
Она робко улыбнулась:
— Спасибо, Чейз. Я очень ценю все, что ты для меня сделал, правда. Я даже не знаю, смогу ли найти способ отплатить тебе.
Открывая дверь, он шутливо произнес:
— Я наверняка что-нибудь придумаю.
Ее юбка задевала в проходе его коричневые саржевые брюки. Он, как всегда, заставил ее улыбнуться.
Рен засунул мятую рубашку в чемодан и застегнул пуговицы чистой белой рубашки, которую только что надел. Мысли его были неопределенными, рассеянными. Он проигрывал сцену с Илейн опять и опять и всякий раз снова чувствовал щемящую боль, которую испытывал этим утром, закрывая за собой дверь Илейн. В первый раз за много лет он не знал, что делать. Может, нужно оставить Илейн с Чейзом Камероном — пусть продолжает свою жизнь, которую можно назвать деградацией. Или забрать ее в Сан-Франциско и заставить вести образ жизни порядочной девушки? Что было лучше для Илейн? Наверняка жизнь шлюхи в Сентрал-Сити не оставляет надежд на счастье? У Рена вырвался неуверенный вздох, он машинально засунул концы рубашки в брюки. Он сожалел, и уже не в первый раз, что отставил ей медный жетон под подушкой. Но какой-то ревнивый демон хотел, чтоб она страдала, как и он. Ему хотелось, чтоб она страдала от боли, которая мучила его всякий раз, когда он представлял Илейн в чужих объятиях.
Решительно шагнув к двери, Рен перебросил сумку через плечо. Он решил опустить что-нибудь в желудок и подумать, поэтому направился вниз по лестнице, а потом вдоль улицы в кафе «Сентрал-Сити»
Обнаружилось, что заведение было полно старателей, торговцев, ковбоев. Вся эта публика отчаянно шумела, стучала оловянными кофейными чашками, звенела столовыми приборами по толстым фарфоровым тарелкам. Если этот гул свидетельствовал о качестве еды, видимо, у кафе была неплохая репутация. Рен выбрал столик в дальнем конце зала, повесил свою черную шляпу на спинку стула, а потом заказал кофе, бисквиты и жаркое. Заказ приняла худая, плоскогрудая девушка не старше пятнадцати лет. Она весело улыбалась, и он решил, что улыбка делает ее почти красивой.
Отхлебнув принесенный кофе, Рен оглядел зал. Он сразу же заметил светлые волосы Чейза Камерона. А потом встретился взглядом с золотисто-карими, горевшими гневом глазами Илейн. Она вызывающе держала голову, лицо пылало от ярости. Под простым закрытым платьем вздымалась грудь, и в голове Рена осталась только одна мысль — целовать ее.
Не доев, Илейн поднялась и направилась к Рену, гордо расправив плечи и меча глазами молнии. Он подумал, что она еще никогда не была так красива. Уголками глаз он видел развалившегося в кресле Чейза Камерона. Тот лениво, явно забавляясь происходившим, улыбался.
— Ты! — задохнулась она, остановившись перед ним. — Ты самый подлый, самый презренный…
— У тебя лучше получается другое, — сказал Рен.
— Убирайся из Сентрал-Сити. — Ее изящные руки уперлись в бедра, она вызывающе смотрела на него. — Оставь меня в покое. Никогда не приближайся ко мне.
Рен вскочил. Он знал, что она расстроится из-за денег, но он ожидал раскаяния, а не ярости.
— Илейн, это свободная страна. Я еду, куда хочу и когда хочу. Тебе бы пора знать это. — Он измерил ее взглядом, задержавшись на пышной груди, тонкой талии: ее можно было обхватить ладонями.
Илейн чувствовала, что ее переполняет гнев и она теряет контроль. И хотя вокруг было много шахтеров, она видела только одного мужчину. Рен возвышался над ней, он разговаривал с ней не как с женщиной, с которой провел ночь, а как с посторонней. Сцепив зубы, Илейн подняла руку и влепила ему звонкую пощечину, звук которой смешался с шумом кафе! Но розовый отпечаток ее руки оставил след на его лице.
Светлые глаза Рена превратились в щелочки, а на щеках заходили желваки. Он схватил ее за руку и притянул к себе.
— Я, возможно, заслужил это, — сказал он. — Но больше никогда так не делай.
Илейн чувствовала запястьем силу его руки.
— Ты не испугаешь меня. Ты всего лишь жалкий бабник…
— Не упускай удачу, Илейн. — Он еще сильней сжал ее запястье.
— Ублюдок, — закончила она. — Если бы не я, ты был бы мертв.
Она тут же пожалела о сказанном. Ей стало дурно от одной мысли о том, что он может умереть.
— Извини, — прошептала она. — Мне не стоило этого говорить.
Рен разжал руку, и его взгляд потеплел.
— Почему бы нет. Это ведь правда. Я не забыл об этом, Илейн, клянусь. Мое предложение остается в силе. Я уезжаю дневным поездом. Если ты хочешь начать новую жизнь в Сан-Франциско, поедем со мной. — Он оглянулся на Чейза Камерона, который изумленно смотрел на них обоих, а на Илейн с некоторой заботой. — Но если это то, чего тебе действительно хочется, я не стану тебя беспокоить.
Илейн справилась с подступавшими слезами, немного стыдясь того, что оставила красный след у него на лице.
— Мне хотелось бы, чтоб все было иначе, — сказала она тихо, думая о его жене и чувствуя, что слезы выдают ее, — но все так, как есть.
Она взяла себя в руки.
— До свидания, Рен.
Рен смотрел на нежный изгиб бедер, пока она шла к столику Чейза Камерона. Худощавая официантка принесла бисквиты и жаркое, но от вида еды ему стало еще хуже. Он оставил на столе деньги, надел шляпу и вышел из кафе.
— Чувствуешь себя лучше? — Чейз отодвинул ее стул и помог сесть.
Илейн хотелось плакать, но она сдерживалась. Посмотрев на остатки еды, она почувствовала тошноту.
— Успокойся, — сказал Чейз, понимая ее бледность. — Думаю, сегодня ты уже достаточно повеселилась? — Он встал, бросил на стол монету и помог девушке встать.
— Я хотела бы немного побыть одна.
— Неподходящий случай. Сегодня ты переезжаешь. Мы же собирались превратить твою квартиру в дворец.
Она улыбнулась ему, качая головой.
— Мне не нужен дворец, Чейз. Только небольшое пространство, которое я смогу назвать домом. Но ты прав. Переезд отвлечет меня от… других мыслей.
— Ты хорошая девочка. — Он погладил ее руку.
Они пошли по улицам Сентрал-Сити, прокладывая путь через толпы людей, лошадей и фургонов. Некоторые были полны руды, другие яркой одежды, мешков с мукой, банок кофе и разных строительных материалов — кирпича, цемента, гладких круглых камней для труб.
Свежий высокогорный воздух поднял измученный дух Илейн. День был теплым и ярким. Несколько рваных облаков выступало на голубом небе из-за окружавших город скал. Радуясь шуму и толкотне, Илейн почти не заметила, как кто-то осторожно потянул ее за перчатку.
— Мис Мак-Элистер? Это вы? — Грязный заросший старатель в разорванном комбинезоне, с узловатыми мозолистыми руками смотрел на нее из-под спутанных каштановых волос.
Она вглядывалась в его грустные карие глаза и гадала, откуда мужчине известна ее настоящая фамилия.
— Что вы хотите?
Чейз Камерон покровительственно вступился.
— Вот, возьмите, — он подал шахтеру монету, и оставьте леди в покое.
Мужчина вернул монету, игнорируя слов Чейза, и снова обратился к девушке.
— Мне не нужна милостыня. Я ищу поддержку, мисс Мак-Элистер. Я Ричард Марли. Я когда-то работал у вашего отца.
Илейн втянула воздух.
— Мистер Марли, конечно. Извините, я не узнала вас.
— Да уж, я выгляжу не так, как раньше, но последнее время мне не везет. Я уехал из Пенсильвании около года назад. Я хотел увезти жену и детей прежде, чем их убьет пыль. — Он опустил глаза. — Я потерял Элизабет полгода назад. Лихорадка. Мальчики все еще со мной. Питер и Бенджамин. Но у нас нет денег. Когда я вас увидел, я решил, что Бог услышал мои молитвы. — Он выпрямился, вернув себе немного достоинства, и Илейн вспомнила, каким он был — гордым, настойчивым, преданным. Он был одним из самых умных и трудолюбивых шахтеров, он стал мастером, когда ему не было и двадцати пяти. Все другие шахтеры уважали его, но он всегда надеялся, что когда-нибудь уедет на Запад и будет жить по-своему.
— Мистер Марли, чем я могу вам помочь? Я полна желания сделать это, но понимаете…
— На этот раз я найду золото, мисс Мак-Элистер. Я так близко, что чувствую его запах. Я не просил бы у вас взаймы, если б не был уверен, что смогу расплатиться. Если вы поддержите меня всего полгода, мы будем партнерами, пятьдесят на пятьдесят, если я найду что-нибудь в шахте.
Илейн закрыла глаза, ей так хотелось помочь старому другу, но зная, какую цену придется за это заплатить, — долгими вечерам и петь в «Черной Подвязке» — она колебалась. Ей придется услышать еще много непристойных шуток, еще долго ее зад будет в синяках от грубых щипков шахтеров. Ей придется еще дольше жить в одиночестве в городе, где она почти никого не знает. И сколько недель отнюдь не бескорыстной доброты в поступках Чейза.
— Нет смысла дальше обсуждать это, мистер Марли, — начал Чейз. — Мисс Мак-Элистер не в том положении, чтобы помогать вам. Я — да, но если я стану помогать каждому золотоискателю, просящему у меня взаймы, я долго не протяну. Мы желаем вам удачи, мистер Марли. А теперь, если вы позволите…
Он потянул Илейн за руку.
— Минуточку, — услышала она свои слова. Она знала, что поступает глупо, но почему-то не могла остановить себя. Открыв сумочку, она достала пачку денег, которую оставил ей Рен, и то немногое, что смогла накопить сама. Илейн всегда носила их при себе, не зная, куда спрятать. Она ведь была научена горьким опытом в Чейни и следила за сумочкой.
— Мистер Марли, если кто-то и сможет найти золото в этих горах, — это вы.
— Илейн, — вступился Чейз, — здесь это на каждом шагу. Подумай, что ты делаешь.
Она прижала палец к его губам.
— Я знаю, что делаю. — Она обернулась к невысокому растрепанному человеку.
— Возьмите это и удачи вам. Обнимите за меня Питера и Бенджамина.
— Мы никогда не забудем это, мисс Мак-Элистер, никогда.
У него на глазах появились слезы, и Марл отвернулся. Илейн пожала ему руку и повернулась, чтоб уйти.
— Подождите, — остановил Марли. — Как мне вас найти, если я смогу отдать долг?
Она улыбнулась:
— Я живу над магазином Хофмана… И выступаю шесть вечеров в неделю в «Черной Подвязке». Удачи, Ричард.
Илейн увидела его удивленное лицо и пошла вперед.
Рен зашел в салун «Золотое седло» и заказал пиво. Может, алкоголь притупит мысли и успокоит желудок. Он сделал несколько больших медленных глотков и поставил кружку на стойку. До поезда оставалось еще несколько часов.
Отхлебнув еще раз, он посмотрел на сидевшего рядом высокого, широкогрудого шахтера с очень большими ушами: на том был чистый комбинезон, а его руки были грубыми от трудной работы в течение многих лет.
Рен понял, что ему повезло. Это был именно тот человек, которого он видел выходившим из комнаты Илейн.
Девушка глубоко вздохнула, успокаивая себя. Может, она зря расстраивается. Может, он просто спустился в бар. Накинув тонкий шелковый халат, который был небрежно брошен на пол, она посмотрела на кровать и чуть не задохнулась, вспоминая их безрассудную страсть.
Безрассудная. Иначе не назовешь. Оба знали, что это в последний раз. Оба безумно стремились друг к другу. Рен наверняка вернется, по крайней мере, чтобы попрощаться. Глаза девушки наполнились слезами, когда она вспомнила, что он уедет. На этот раз ей будет гораздо трудней.
Илейн расправила простыни, накинула одеяло и взбила подушку Рена, вдыхая крепкий пряный запах мужчины. Этой ночью с ними произошло что-то необычное. Рен вернется. Когда она подняла вторую подушку, ее внимание привлек круглый медный жетон в стопке банкнот. У нее дрожали руки, когда она подняла деньги. Кто мог оставить их здесь? Кто был в ее комнате? Она почувствовала приступ тошноты. Только Рен. Только Рен мог оставить деньги, и при этом он преследовал лишь одну цель. Она работала в борделе и прекрасно знала, как платили шлюхам: медными жетонами, которые позже переводились в деньги. Задохнувшись, она прижала холодный кружок к сердцу и повалилась на кровать, вздрагивая от беззвучных рыданий. Боже Правый! Не дай этому случиться! Ее грудь сковало болью. Рен Дэниэлс, женатый человек, спал с ней потому, что считал ее шлюхой.
Илейн свернулась на кровати и зарыдала. А чего она ожидала? Она знала, что он женат, и все же отдалась ему, позволила любить себя так, как никому.
Прошло больше часа, прежде чем ее слезы переросли в ярость. Дважды она доверялась ему. И дважды он ранил ее самое сердце. Как он мог! Как он мог верить, что она пала так низко. В этот момент Илейн Мак-Элистер поклялась отомстить. Она заплатит ему за оскорбление, даже если на это уйдет вся жизнь.
Направляясь к двери с вновь обретенной ненавистью, придававшей ей сил, Илейн вышла в коридор и кликнула Бенни Томпсона, прислугу. Она послала его за ванной. Когда он принес лохань, она вымылась и оделась, пребывая в состоянии мрачной решимости.
Рен Дэниэлс для нее больше не существует, никогда не будет существовать. На этот раз она навсегда изгонит воспоминания о проведенных вместе ночах. Она вырвет его образ из души и сердца. На этот раз все будет иначе.
Илейн поправила коричневое муслиновое платье, распустила густые волосы по плечам и выпрямила спину. У нее есть дела поинтереснее, чем страдать по Рену Дэниэлсу. Сегодня день ее переезда.
Уложив все, что можно взять, в кожаный чемодан, который ей одолжил Чейз, она спустилась вниз. Там ее ждал Чейз Камерон. Он внимательно посмотрел на нее, и Илейн подумала, что ее тайна написана у нее на лице.
— Похоже, что тебе понадобится друг, — сказал мягко Чейз, слегка коснувшись ее щеки. — Не хочешь со мной позавтракать?
В «Черной Подвязке» ничего нельзя было скрыть. И теперь она была уверена, что Чейз знает точно, кто провел ночь в ее комнате. Она вспыхнула от мысли, какие выводы он сделает… и эти выводы будут верны.
— Спасибо, Чейз. Ты прав, мне нужен друг.
И хотя половина ее души хотела спрятаться и предаваться жалости к себе, другая говорила, что не надо уходить от проблем. Надо решать их, надо забыть Рена Дэниэлса. И как всегда, победила ее жизнерадостная натура.
— Ты очень хорошо выглядишь сегодня утром, — сказал Чейз, хотя, возможно, несколько устало. Но все равно ты мила.
Илейн вспыхнула, но Чейз улыбнулся и предложил руку. Они вышли через двустворчатую дверь и двинулись по грязной центральной улице.
— Давай зайдем в кафе «Сентрал-Сити», — предложил он. — Там подают лучшие в городе колбасы и бисквиты.
Она кивнула, но в желудке от этой мысли все перевернулось. Она знала, что выглядит бледной и изнуренной и что ее руки дрожат.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Чейз.
Она уже собралась сказать «нет».
— Рен был ошибкой, которую я однажды совершила, — вместо этого начала она. — К несчастью, сегодня ночью я совершила ту же ошибку во второй раз.
— Где вы встретились?
Она вздохнула, успокаивая сердцебиение. Чейз казался искренне заинтересованным, и она все ему рассказала, стараясь только, где было можно, избегать деталей.
— Ты влюблена в него?
Она задумалась над вопросом, хотя знала, что сердце сказало бы «да». Но сама ответила вопросом на вопрос:
— Это имеет значение?
Он погладил ее ладонь, лежавшую у него на руке.
— Нет. Полагаю, нет. По-настоящему это не имеет значения. Они еще немного прошли и остановились возле кафе.
— Илейн, ты знаешь, что я увлекся тобой. — Он приподнял ее подбородок, чтоб видеть глаза. — Если я смогу тебе чем-то помочь, не колебаясь, скажи об этом.
Она робко улыбнулась:
— Спасибо, Чейз. Я очень ценю все, что ты для меня сделал, правда. Я даже не знаю, смогу ли найти способ отплатить тебе.
Открывая дверь, он шутливо произнес:
— Я наверняка что-нибудь придумаю.
Ее юбка задевала в проходе его коричневые саржевые брюки. Он, как всегда, заставил ее улыбнуться.
Рен засунул мятую рубашку в чемодан и застегнул пуговицы чистой белой рубашки, которую только что надел. Мысли его были неопределенными, рассеянными. Он проигрывал сцену с Илейн опять и опять и всякий раз снова чувствовал щемящую боль, которую испытывал этим утром, закрывая за собой дверь Илейн. В первый раз за много лет он не знал, что делать. Может, нужно оставить Илейн с Чейзом Камероном — пусть продолжает свою жизнь, которую можно назвать деградацией. Или забрать ее в Сан-Франциско и заставить вести образ жизни порядочной девушки? Что было лучше для Илейн? Наверняка жизнь шлюхи в Сентрал-Сити не оставляет надежд на счастье? У Рена вырвался неуверенный вздох, он машинально засунул концы рубашки в брюки. Он сожалел, и уже не в первый раз, что отставил ей медный жетон под подушкой. Но какой-то ревнивый демон хотел, чтоб она страдала, как и он. Ему хотелось, чтоб она страдала от боли, которая мучила его всякий раз, когда он представлял Илейн в чужих объятиях.
Решительно шагнув к двери, Рен перебросил сумку через плечо. Он решил опустить что-нибудь в желудок и подумать, поэтому направился вниз по лестнице, а потом вдоль улицы в кафе «Сентрал-Сити»
Обнаружилось, что заведение было полно старателей, торговцев, ковбоев. Вся эта публика отчаянно шумела, стучала оловянными кофейными чашками, звенела столовыми приборами по толстым фарфоровым тарелкам. Если этот гул свидетельствовал о качестве еды, видимо, у кафе была неплохая репутация. Рен выбрал столик в дальнем конце зала, повесил свою черную шляпу на спинку стула, а потом заказал кофе, бисквиты и жаркое. Заказ приняла худая, плоскогрудая девушка не старше пятнадцати лет. Она весело улыбалась, и он решил, что улыбка делает ее почти красивой.
Отхлебнув принесенный кофе, Рен оглядел зал. Он сразу же заметил светлые волосы Чейза Камерона. А потом встретился взглядом с золотисто-карими, горевшими гневом глазами Илейн. Она вызывающе держала голову, лицо пылало от ярости. Под простым закрытым платьем вздымалась грудь, и в голове Рена осталась только одна мысль — целовать ее.
Не доев, Илейн поднялась и направилась к Рену, гордо расправив плечи и меча глазами молнии. Он подумал, что она еще никогда не была так красива. Уголками глаз он видел развалившегося в кресле Чейза Камерона. Тот лениво, явно забавляясь происходившим, улыбался.
— Ты! — задохнулась она, остановившись перед ним. — Ты самый подлый, самый презренный…
— У тебя лучше получается другое, — сказал Рен.
— Убирайся из Сентрал-Сити. — Ее изящные руки уперлись в бедра, она вызывающе смотрела на него. — Оставь меня в покое. Никогда не приближайся ко мне.
Рен вскочил. Он знал, что она расстроится из-за денег, но он ожидал раскаяния, а не ярости.
— Илейн, это свободная страна. Я еду, куда хочу и когда хочу. Тебе бы пора знать это. — Он измерил ее взглядом, задержавшись на пышной груди, тонкой талии: ее можно было обхватить ладонями.
Илейн чувствовала, что ее переполняет гнев и она теряет контроль. И хотя вокруг было много шахтеров, она видела только одного мужчину. Рен возвышался над ней, он разговаривал с ней не как с женщиной, с которой провел ночь, а как с посторонней. Сцепив зубы, Илейн подняла руку и влепила ему звонкую пощечину, звук которой смешался с шумом кафе! Но розовый отпечаток ее руки оставил след на его лице.
Светлые глаза Рена превратились в щелочки, а на щеках заходили желваки. Он схватил ее за руку и притянул к себе.
— Я, возможно, заслужил это, — сказал он. — Но больше никогда так не делай.
Илейн чувствовала запястьем силу его руки.
— Ты не испугаешь меня. Ты всего лишь жалкий бабник…
— Не упускай удачу, Илейн. — Он еще сильней сжал ее запястье.
— Ублюдок, — закончила она. — Если бы не я, ты был бы мертв.
Она тут же пожалела о сказанном. Ей стало дурно от одной мысли о том, что он может умереть.
— Извини, — прошептала она. — Мне не стоило этого говорить.
Рен разжал руку, и его взгляд потеплел.
— Почему бы нет. Это ведь правда. Я не забыл об этом, Илейн, клянусь. Мое предложение остается в силе. Я уезжаю дневным поездом. Если ты хочешь начать новую жизнь в Сан-Франциско, поедем со мной. — Он оглянулся на Чейза Камерона, который изумленно смотрел на них обоих, а на Илейн с некоторой заботой. — Но если это то, чего тебе действительно хочется, я не стану тебя беспокоить.
Илейн справилась с подступавшими слезами, немного стыдясь того, что оставила красный след у него на лице.
— Мне хотелось бы, чтоб все было иначе, — сказала она тихо, думая о его жене и чувствуя, что слезы выдают ее, — но все так, как есть.
Она взяла себя в руки.
— До свидания, Рен.
Рен смотрел на нежный изгиб бедер, пока она шла к столику Чейза Камерона. Худощавая официантка принесла бисквиты и жаркое, но от вида еды ему стало еще хуже. Он оставил на столе деньги, надел шляпу и вышел из кафе.
— Чувствуешь себя лучше? — Чейз отодвинул ее стул и помог сесть.
Илейн хотелось плакать, но она сдерживалась. Посмотрев на остатки еды, она почувствовала тошноту.
— Успокойся, — сказал Чейз, понимая ее бледность. — Думаю, сегодня ты уже достаточно повеселилась? — Он встал, бросил на стол монету и помог девушке встать.
— Я хотела бы немного побыть одна.
— Неподходящий случай. Сегодня ты переезжаешь. Мы же собирались превратить твою квартиру в дворец.
Она улыбнулась ему, качая головой.
— Мне не нужен дворец, Чейз. Только небольшое пространство, которое я смогу назвать домом. Но ты прав. Переезд отвлечет меня от… других мыслей.
— Ты хорошая девочка. — Он погладил ее руку.
Они пошли по улицам Сентрал-Сити, прокладывая путь через толпы людей, лошадей и фургонов. Некоторые были полны руды, другие яркой одежды, мешков с мукой, банок кофе и разных строительных материалов — кирпича, цемента, гладких круглых камней для труб.
Свежий высокогорный воздух поднял измученный дух Илейн. День был теплым и ярким. Несколько рваных облаков выступало на голубом небе из-за окружавших город скал. Радуясь шуму и толкотне, Илейн почти не заметила, как кто-то осторожно потянул ее за перчатку.
— Мис Мак-Элистер? Это вы? — Грязный заросший старатель в разорванном комбинезоне, с узловатыми мозолистыми руками смотрел на нее из-под спутанных каштановых волос.
Она вглядывалась в его грустные карие глаза и гадала, откуда мужчине известна ее настоящая фамилия.
— Что вы хотите?
Чейз Камерон покровительственно вступился.
— Вот, возьмите, — он подал шахтеру монету, и оставьте леди в покое.
Мужчина вернул монету, игнорируя слов Чейза, и снова обратился к девушке.
— Мне не нужна милостыня. Я ищу поддержку, мисс Мак-Элистер. Я Ричард Марли. Я когда-то работал у вашего отца.
Илейн втянула воздух.
— Мистер Марли, конечно. Извините, я не узнала вас.
— Да уж, я выгляжу не так, как раньше, но последнее время мне не везет. Я уехал из Пенсильвании около года назад. Я хотел увезти жену и детей прежде, чем их убьет пыль. — Он опустил глаза. — Я потерял Элизабет полгода назад. Лихорадка. Мальчики все еще со мной. Питер и Бенджамин. Но у нас нет денег. Когда я вас увидел, я решил, что Бог услышал мои молитвы. — Он выпрямился, вернув себе немного достоинства, и Илейн вспомнила, каким он был — гордым, настойчивым, преданным. Он был одним из самых умных и трудолюбивых шахтеров, он стал мастером, когда ему не было и двадцати пяти. Все другие шахтеры уважали его, но он всегда надеялся, что когда-нибудь уедет на Запад и будет жить по-своему.
— Мистер Марли, чем я могу вам помочь? Я полна желания сделать это, но понимаете…
— На этот раз я найду золото, мисс Мак-Элистер. Я так близко, что чувствую его запах. Я не просил бы у вас взаймы, если б не был уверен, что смогу расплатиться. Если вы поддержите меня всего полгода, мы будем партнерами, пятьдесят на пятьдесят, если я найду что-нибудь в шахте.
Илейн закрыла глаза, ей так хотелось помочь старому другу, но зная, какую цену придется за это заплатить, — долгими вечерам и петь в «Черной Подвязке» — она колебалась. Ей придется услышать еще много непристойных шуток, еще долго ее зад будет в синяках от грубых щипков шахтеров. Ей придется еще дольше жить в одиночестве в городе, где она почти никого не знает. И сколько недель отнюдь не бескорыстной доброты в поступках Чейза.
— Нет смысла дальше обсуждать это, мистер Марли, — начал Чейз. — Мисс Мак-Элистер не в том положении, чтобы помогать вам. Я — да, но если я стану помогать каждому золотоискателю, просящему у меня взаймы, я долго не протяну. Мы желаем вам удачи, мистер Марли. А теперь, если вы позволите…
Он потянул Илейн за руку.
— Минуточку, — услышала она свои слова. Она знала, что поступает глупо, но почему-то не могла остановить себя. Открыв сумочку, она достала пачку денег, которую оставил ей Рен, и то немногое, что смогла накопить сама. Илейн всегда носила их при себе, не зная, куда спрятать. Она ведь была научена горьким опытом в Чейни и следила за сумочкой.
— Мистер Марли, если кто-то и сможет найти золото в этих горах, — это вы.
— Илейн, — вступился Чейз, — здесь это на каждом шагу. Подумай, что ты делаешь.
Она прижала палец к его губам.
— Я знаю, что делаю. — Она обернулась к невысокому растрепанному человеку.
— Возьмите это и удачи вам. Обнимите за меня Питера и Бенджамина.
— Мы никогда не забудем это, мисс Мак-Элистер, никогда.
У него на глазах появились слезы, и Марл отвернулся. Илейн пожала ему руку и повернулась, чтоб уйти.
— Подождите, — остановил Марли. — Как мне вас найти, если я смогу отдать долг?
Она улыбнулась:
— Я живу над магазином Хофмана… И выступаю шесть вечеров в неделю в «Черной Подвязке». Удачи, Ричард.
Илейн увидела его удивленное лицо и пошла вперед.
Рен зашел в салун «Золотое седло» и заказал пиво. Может, алкоголь притупит мысли и успокоит желудок. Он сделал несколько больших медленных глотков и поставил кружку на стойку. До поезда оставалось еще несколько часов.
Отхлебнув еще раз, он посмотрел на сидевшего рядом высокого, широкогрудого шахтера с очень большими ушами: на том был чистый комбинезон, а его руки были грубыми от трудной работы в течение многих лет.
Рен понял, что ему повезло. Это был именно тот человек, которого он видел выходившим из комнаты Илейн.