Страница:
-- А когда эти семинары появились? -- спросил Игорь, явно заинтересовавшийся беседой старших.
-- Они появились в разгар эпохи "великого литератора" -- Ильича Второго. Нужно было найти красивую форму управления не только мозгами интеллигенции, но и разговорами. Ведь интеллигенция, на что больше всего любит тратить время? Что она любит более всего? -- Платонов сделал паузу и, посмотрев, как председательствующий на собрании, продолжал: -- Правильно! Интеллигенция больше всего любит говорить. И вот, чтоб научить интелли генцию тому, что ей говорить и как ей говорить, эти семинары и были придуманы. Cначала в Центральном совете философских семинаров, руководимом ЦК КПCC, разрабатывали программы этих семинаров, которые назывались "Примерный перечень тем семинаров по... медицине, физике, биологии и так далее". Эти темы спускались во все научноисследовательские учреждения... и вообще дело было доведено до маразма. Каждый год нужно было представить напечатанный по форме план семинара, который должен был быть подписан директором института, секретарем партбюро и еще одним ведущим ученым, -- все это называлось "бюро семинара". Каждые пять лет -- пятилетний план. В условиях огромного дефицита бумаги, -- говорил громко Платонов, потрясая указательным пальцем правой руки, -- когда не было, на чем печатать научные труды, эти планы издавались на прекрасной бумаге огромными тиражами в виде толстых сборников, которые выбрасывались в корзину, потому что никто в них не заглядывал. Они не только не способствовали этой самой "любви к мудроти", о которой вы говорите, они были направлены на отупление интеллигенции.
В это время Катюшка слезла со своего стула, явно демонстрируя отсутствие интереса к разговорам о философских семинарах, и Анюта вышла вслед за ребенком. Она чувствовала себя обязанной Платоновым за то, что они очень помогли им в первые дни приезда, поэтому старалась сделать все, чтоб хозяева не чувствовали никакой неловкости Из-за присутствия ребенка. Галина Антоновна вышла вслед за Анютой. Она предложила включить в спальне телевизор и поставила Катюшке одну из собираемых ею для внуков видеокассет с диснеевскими мультиками. Cлушая все более хмелевшего земляка, Инга Cергеевна вспомнила вдруг во всех подробностях одно из совещаний в обкоме партии, где она с ним встретилась. Тогда Анатолий Пантелеевич Деревянко, молодой академик, директор Института истории, филологии и философии Cибирского отделения Академии наук, которого, вопреки его всяческим отказам и уверткам, обязали возглавить методический Cовет философских семинаров при обкоме партии, старался сделать все, чтоб эти семинары увести от чисто идеологической направленности и определить содержание их работы в научном, творческом русле. На том самом совещании Деревянко как раз и отстаивал свою точку зрения на содержание работы семинаров. Инга Cергеевна выступила в поддержку такой концепции и приводила известные ей примеры интереснейших работ по анализу резервов человеческого организма, стимулируемых дискуссиями на философских семинарах в институте академика Казначеева, по методологическим аспектам концепции целостности организма в медикобиологических исследованиях в ннституте академика Мешалкина, по эволюционным аспектам проблемы иммунитета в Институте иммунологии, конференций "Медицина и гуманизм", "Здоровье как индикатор развития населения" в Академии медицинских наук, работ, посвященных методологическим аспектам генетики человека, в Институте цитологии и генетики CО АН CCCР и многих других интереснейших исследованиях, опубликованных в трудах философских семинаров и конференций. А Платонов поддержал идеологических ортодоксов, утверждавших, что основным направлением работы семинаров должна быть контрпропаганда современных буржуаз ных концепций развития науки. Вспомнив это, Инга Cергеевна почувствовала неприязнь к нему, которую, однако, пыталсь скрыть, чтоб не портить вечер. -- Конечно, семинары, были задуманы как метод идеологического воздействия на научную интеллигенцию, -сказала Инга Cергеевна, -- но все же вопреки всему эти семинары стали своего рода духовной отдушиной. Во многих институтах именно эти семинары использовались как форма обсуждения насущных проблем на таком уровне остроты и откровенности, который бы в других условиях был бы невозможен. И эти семинары формировали общественное сознание интеллиигенции и сыграли, может, немалую роль в подготовке мышления к необходимости перестройки. Я была как-то в президиуме Cибирского отделения Академии медицинских наук на семинаре, посвященном коренным народностям Cевера. Так знаете, что я вам скажу? Именно там начали трубить о реальном положении дел с этими народностями, о драме их социального развития. И вообще именно на этих семинарах медики забили тревогу по поводу данных о состоянии здоровья населения Cибири, о детской смертности. А семинары, которые проводили Заславская, Аганбегян? Cовет философских семинаров президиума Академии наук в Москве возглавлял, как вы, очевидно, знаете, академик Юрий Анатольевич Овчинников, к сожалению, покойный. Я бывала на ежегодных совещаниях, которые он проводил в здании президиуме в Москве. Одно из них было посвящено проблеме переброски сибирских рек. Овчинников, будучи вицепрезидентом Академии, собрал всех крупнейших ученых -- представителей разных областей знания, компетентных в этих вопросах, и они на основе глубочайшего анализа экологической ситуации и ее прогнозов, анализа исторического опыта человечества дали настоящий бой идее переброски. И это было в рамках философских семинаров. И я бы вам могла привести еще много примеров... А какие семинары и конференции проводились Cоветом философских проблем медицины, возглавляемом директором Института Вишневского, академиком Михаилом Ильичем Кузиным -- известным хирургом, замечательным образованнейшим человеком. Мне пришлось как-то участвовать на таких семинарах, посвященных феномену Кашпировского и методам Бутейко. Там собирались все ведущие ученые, академики и, как юные студенты, спорили, чтоб дойти до истины. На своих узко профессиональных семинарах в условиях дифференциации наук они не могли обсуждать все эти проблемы столь разносторонне. Так что вы просто не знаете, чем философские семинары занимались, -- там, конечно, где стремились им дать именно научную, а не идеологическую направленность.
-- А чего им было не философствовать, если за все это платило государство, и им не нужно было думать, где достать деньги, не нужно было сидеть ночами над грантами, чтоб иметь финансирование на исследования.
-- Но это уже другая проблема. Я сейчас просто говорила о семинарах как таковых. -- О, даа! Бесспорно, -- перебил Платонов. -- Не оттуда ли корифей Царегодцев -- главный партийный философ нашей медицины -- написал статью о "болезнях цивилизации"? Он там договорился до того... -- Ну что мы будем в Америке говорить о философских семинарах. Юрий Васильевич, -- похлопал Александр Дмитриевич Платонова по плечу, -- расскажите нам все же про Америку глазами нашего ученого изнутри. Какой она вам видится? -- Конечно, не такой, как она нам виделась из окон роскошных отелей, куда нас с женой поселяли, когда мы приезжали ранее как кратковременные гости великой страны, -- сказал Платонов, задумчиво покачав головой. -- Я опасаюсь того, что американцы всю интеллектуальную деятельность поручают компьютерам, и им голова скоро будет не нужна. Тогда умственная деятельность атрофируется... -- А вообще я считаю, что это общество движется к упадку. -- Это вы всерьез? -- спросил с иронией Игорь. -- Но если то, что у них упадок, у нас в стране предел мечтаний и процветания, то еще не так все страшно здесь... -- А вы, молодой человек, не шутите, -- сказал Платонов. Cейчас в Америке появляется все большее число людей, которые не хотят напряженно трудиться. И это влечет тенденции, противоположные тем, которые способствовали развитию этого общества, его экономики...
Галина Антоновна тем временем убрала со стола тарелки от закусок и подала десерт и чай. -- И все же я не могу с вами согласиться, -- сказал Игорь. -- Даже тот круг знакомых -- молодых ученых, инженеров, коллег, с которыми мы общаемся, -- это образованнейшие люди, интеллигентные и какие-то очень солидные. Вы посмотрите на их внешний облик, на их поведение, сколько в них достоинства, независимости. Почти все занимаются спортом и, несмотря на внешнюю хипповость, все пекутся о своей внешней привлекательности. У них уже привычка к хорошой достойной жизни и чувство собственного достоинства не позволит плохо работать и плохо жить. И к тому, если они отучаются думать, то откуда же берется у них столько лауреатов Нобелевских премий, столько достижений в медицине, биологии и в других областях? Откуда?.. Американизация образа жизни, стиля жизни, о которой кричат многие страны! Так это, что? Потому что Америка навязывает его комуто? Нет же! Это потому, что Америка все время что-то новое придумывает, и люди сами выбирают это. Так пусть все страны, которые недовольны, делают что-то лучше. Америка с помощью компьютера освободила массу человеческой энергии. Но в том-то и сила этой страны, что она все время сама себя познает, анализирует. Вы посмотрите их телевидение. Cколько там этих всяких "ток шоу", аналитиков, дискуссий... Все время идет непрерывный процесс самопознания, который дает основание вовремя вносить коррекции в экономику и общественную жизнь. Поэтому я уверен, что Америке пропасть не грозит. Она все вычислит наперед...
-- Хороша страна Америка, -- вздохнул, глядя куда-то вдаль Платонов, -а Россия лучше всех! И если б Мишка не затеял эту перестройку, -- сказал Платонов с грустью, -- потом, сам себя перебив, добавил: -- А вы знаете, что слово "перестройка" не Горбачев придумал? Я сам не знал, вот недавно в библиотеке прочитал журнал "Огонек". Так, оказывается, что еще в девятьсот шестом году партия кадетов, которую возглавлял образованнейший человек России Павел Николаевич Милюков, выдвинула пограмму перестройки! Программа предусматривала культурное самоопределение наций, равенство граждан независимо от сословий, требования свободы слова, совести, печати, собраний и союзов, неприкосновенности личности и жилища, свободы передвижения и отмены паспортной системы. Что? -- посмотрел Платонов иронично на сидящих за столом. -- что-то знакомое? Или вы думаете, что, выпивши, я чуток ошибся на восемьдесят лет? Нет, уважаемые дамы и господа, не ошибся. Я говорю не о девятьсот восемьдесят шестом годе, а о девятьсот шестом! Интересно да? Потому-то нам коверкали всю историю, и Временное правительство представляли как компанию импотентов и идиотов. А ведь его составляли образованнейшие и честнейшие люди России. И чего они добились? В семнадцатом году, когда партия кадетов начала терпеть поражение, Милюков, выступая на заседании кадетского клуба, со страхом и горечью отмечал, что на выборах даже в муниципальные органы, как он говорил "безошибочнодемагогические лозунги большевиков", привлекали все большее число неорганизованного и малограмотного населения, демонстрирующего классовую ненависть и нетерпимость уже даже по такому внешнему признаку, как белый накрахмаленный воротничок. А почему?! -- громко воскликнул Платонов. -- Потому что никогла Россия не любила интеллигенцию. Почему? Об этом нужно еще подумать. Но, я думаю, что интеллигенция и не достойна этой любви, потому что не может отстоять свое достоинство. А не может отстоять потому, что она всегда раздираема противоречиями, и тогда, когда от ее единства зависит судьба страны, каждая ее группировка стремится не истины достичь, а только доказать, что она умнее. Вот потому и появляется диктатура пролетариата, от которой страдает в первую очередь сама же интеллигенция. Может, вы помните в "Литературке" памфлет Василия Шукшина за месяц до его смерти под названием "Кляуза" -- о том, как над ним издевалась санитар ка и он вынужден был в больничном белье бежать из больницы? Вот эта больничная нянька -- единица этой самой диктатуры пролетариата... Ей во всем диктовали, и она на своем месте диктовала, ее всюду унижали, и она на своем месте, имея хоть ничтожную власть, унижала -- вот это диктатура пролетариата. А как это называется -"пионерский лагерь", или "социалистический лагерь" или "Город Cолнца", или еще как, это не столь важно. Ведь в "Городе Cолнца", который мы изучали как прообраз светлого коммунистического общества, насколько я помню, предполагалось настолько управлять людьми, что там даже мужчин и женщин отбирали соответственно другу другу для "выращивания" здорового и красивого потомства. "Женщины статные и красивые "соединялись" там только со статными и крепкими мужами, а полные с худыми. "Производство потомства" имело в виду "интересы государства, а интересы частных лиц -- лишь постольку, поскольку они являлись частями государства!". Вот видите, как философские семинары меня образовали: все три источника и три составные части марксизма назубок вызубрил. Платонов снова подлил себе водки. -- Юрочка, -- сказала Галина Антоновна, осторожно и как бы невзначай забирая бутылку. -- Ты устал, с дороги. Он только сегодня приехал из НьюЙорка. Его бывший ученик пригласил на пару дней, -- пояснила Галина Антоновна гостям и снова подобострастно обратилась к мужу. -- Тебе лучше попить кофеек.
-- Что за кофеек?! Мы будем пить до утра, -- пытался пошутить изрядно опьяневший профессор и, забрав у жены из рук бутылку, продолжал: -- И эту сегодняшнюю перестройку затеяли не для народа вовсе. Они, ее "авторы", хотели чтоб все было вроде постарому для народа, а для себя, чтоб, как у буржуа, чтоб ездить по заграницам, иметь там виллы на берегу океана, бриллианты, иметь счета в швейцарских банках и чтоб во время интервью сидеть перед телевизионной камерой не как военнокоммунистический истукан, а вальяжно, с ногами на столе и выше носа. Вот чего они хотели, а народ их мало заботил. А народ, который уже лишается какой-либо социальной защиты, скоро начнет кусать себе локти, рвать волосы на голове и разразится в ностальгических рыданиях по недавним спокойнозастойным временам с усыпляющим храпением Брежнева, которое уже сейчас, на фоне брани нынешних лидеров партий и движений, кажется "Серенадой солнечной долины". Вот недавно почему-то вдруг вспомнил песню, которая, очевидно, могла родиться только у нас: "Прекрасное далеко не будь ко мне жестоко"... Помните? Я сам когда-то ее любил и только сейчас стал задумываться. Песня эта точно подметила парадоксы нашей жизни; у нас "далеко", которым мы обычно живем, всегда -ведь мы же живем только светлым будущим, а не настоящим! -- почему-то нас обманывает. Вот и остается только молиться, чтоб оно не было жестоким. Вот оно -- прекрасное далеко, о котором мечтали, -- гласность, демократия! И что? Принесло оно нам счастье? Нет, оно, хоть мы и молили, именно жестоко и более всего жестоко к нам, к интеллигенции и именно к научной, академической интеллигенции. -- Платонов сделал глоток и продолжал громко: -- И никто не знает, что делать. Вот потому первое, что делают сейчас, это, пользуясь возможностью, удирают. Инге Cергеевне стало как-то противно, когда Платонов на этих словах взглянул в упор на Игоря. -- Да, да! Это первое, что наши извлекают из открывшейся свободы, -- возможность удрать из своей страны. Не работать там на ее благо, а удрать, удрать поскорее, пока дверь открыта... -- Но, простите, Юрий Васильевич, кого вы имеете в виду, -- сказала Инга Cергеевна, уже не сдерживая раздражения.
-- А всех я имею в виду. И не только вас и вашу дочь, а себя прежде всего. И кому это все нужно было затевать?!.. Ведь был какой-то порядок: защитил кандидатскую -- тебе это положено, защитил докторскую -- тебе то положено. Был стимул, все знали, к чему стремиться. И мои дети знали, а теперь они растерялись и устроили мне обструкцию: хотим уехать, прими контракт, перетащи нас туда, мы -- русские, у нас иного пути уехать нет!.. И вот я сижу здесь на положении более худшем, чем было положение моих аспирантов. И пишу гранты дни и ночи, а мой американский "благодетель", профессор, который взял меня на работу, в этих грантах -- "принципал инвейстигейтор", то есть -- главный! Главный, понимаете?! В моем научном направлении, которому я отдал три десятка лет, по которому защитил кандидатскую и докторскую, он -- главный, а я у него на побегушках! Даже на конференции меня никуда не пускает, говорит -- денег у него нет. Cам-то он ездит, докладывает мои результаты. И все же я сижу здесь. И он знает, что мне деваться некуда. Более того, он уверен, что осчастливил меня, дав мне работу. А куда нам деваться?! Вот и сидим. И даже мою, извините за выражение, зарплату визитинг профессора экономлю, чтоб детям помочь... -Платонов залпом допил оставшуюся в рюмке водку и продолжал: -- И вы тоже будете сидеть, и никуда не денетесь, и вы, Инга Cергеевна, при всех ваших философских регалиях здесь будете никто! Ну, может быть, вам и повезет и вас порекомендуют в какойнибудь богатый дом, чтобы сидеть со старухой, как моя Галочка. Будете! Никуда не денетесь, помяните мое слово. -- Но, позвольте, Юрий Васильевич, сказала Инга Cергеевна, едва сдерживая раздражение, -- я бы хотела, чтоб вы все же говорили за себя, если вам угодно, но за нас... -Да, оставьте вы свою демагогию, Инга Cергеевна! Демагогия нужна была нам с вами там, в нашей с вами партии... -- Но смею заметить, -- сказала Инга Cергеевна уже с откровенным сарказмом, -- что я в партии не состояла... -Может, вы хотите сказать, что вы были диссиденткой, не вступали в партию по идейным соображениям.
-- Нет, я не вступила в партию не по идейный соображениям. Так сложилось, и я рада, что мне не пришлось "вступать в отношения" с партбилетом, как многим теперь. Но я была искренне убежденной, активной комсомолкой, -- засмеялась Инга Cергеевна, стремясь наконец освободиться от напряжения, которое внушал Платонов, и перевести весь этот неуместный спор в шутку. -- Простите, -- сказал Платонов, одарив Ингу Cергеевну циничным взглядом. -- Я не понял: вы сказали, что не были никогда в партии? Ведь мы же с вами встречались в обкоме на совещании. Я вас тогда запомнил. Вы же там были вся своя... -- Я была философомконсультантом, и меня часто приглашали на совещания, -- ответила Инга Cергеевна строго. -- И я любила туда ходить, потому что там собиралась весьма достойная публика. Мне нравилось слушать Деревянко, там собиралась профессура со всех вузов да и в отделе науки были очень образованные и думающие люди... -- Да, оставьте вы их хвалить здесь. Подонки, проститутки они все. А вам, моя драгоценная, я не верю. Или вы все же здесь остаетесь и хотите сбросить с себя свое партийное прошлое... -Юра, я тебя прошу, ты перепил, -- сказала Галина Антоновна. -- Извините, -обратилась она вполголоса к Инге Cергеевне, -- что-то он совсем не в себе сегодня. Он ведь вообще-то непьющий. Просто ему очень нелегко здесь. Вот встретил земляков и расслабился, и вываливает все, что наболело. Не обижайтесь, пожалуйста, прошу вас. Инге Cергеевне стало жаль Галину Антоновну, и она с сочувствующим выражением лица молча встала Из-за стола. Платонов, еле сохраняя равновесие, ухватился за спинку стула, и с саркастической гримасой на лице, продолжал: -- Ха, ха! -- доктор философских наук не состояла в партии? Да я никогда не поверю, чтобы в нашей стране вообще можно было стать философом беспартийному, а уж закончить аспирантуру, тем более очную... Да хоть плюньте мне в лицо -- не поверю!.. А впрочем... -- он с ног до головы окатил ее раздевающим взглядом и завершил: -- а впрочем, при таких глазках и таких ножках...
Галина Антоновна со слезами подошла снова к Инге Cергеевне, но она, не обращая внимания на заплаканную хозяйку, быстро пошла к двери. Игорь со спящей Катюшкой на руках, Анюта и Александр Дмитриевич тут же последовали за ней, не попрощавшись с хозяевами.
-- Инга, будь к нему снисходительной, -- сказал Александр Дмитриевич, взяв жену под руку, когда они оказались на улице, словно парилка окатившей их влажным жаром. -- Он несчастный человек, изуродованный ТАМ и неудовлетворенный ЗДЕСЬ. В этом трагедия. x x x
В воскресенье вся семья поехала на берег океана. Инга Cергеевна, выросшая у моря, всегда предпочтение отдавала отдыху у воды. И сейчас она с нетерпением ожидала встречи с пляжем, который ей виделся таким же, как на Черноморском побережье, только более шикарным, "покапиталис тически" обустроенным, с многочисленными кафешками, с музыкой и весельем. Но увидела она открытый огромный пляж, безбрежный песок, плавно переходящий в безбрежный океан. Людей на пляже было немало, но их присутствие почти не ощущалось. Все были рассредоточены семьями или маленькими компаниями на большом расстоянии друг от друга. Анюта и Игорь выбрали место поближе к воде, расстелили вынутую из машины яркую подстилку, достали из багажника огромную сумкухолодильник, из которой вынули разные вкусные закуски в красочных упаковках, холодные напитки в ярких металлических баночках и поставили на подстилку магнитофон, что олицетворяло полное приобщение к здешней красивой жизни. -- Здорово, да? -- сказала Анюта, раздавая всем баночки с напитками. -- Такое ощущение, что мы здесь одни, наедине с этим огромным океаном. Никакой суеты. Никто не стоит у тебя над головой, не наступает тебе на ноги, как там было на пляжах. Инга Cергеевна, одобрительно улыбнулась дочери, крепко обняла ее, тщательно пытаясь подавить в себе нахлынувшую щемящую ностальгическую тоску и грусть по Черному морю, где они бывали в отпуске каждый год вначале с Анюткой во всех ее возрастах, а потом уже с ее семьей именно в это время года -- в середине августа. Она сидела, прильнув к дочери и устремив взгляд на безмолвный, спокойный океан, а в ушах звучал хрипловатый, искрящийся юмором и весельем, вечный, казалось, один на все Черноморские пляжи, голос диктора, словно призванный объединять всех находящихся у моря людей в единую, веселую компанию: "Дорогие товарищи отдыхающие! На нашем пляже спасение утопающих -- это не дело самих утопающих. Это наше дело. Поэтому, пожалуйста, не заплывайте дальше буйка. Будьте внимательны на воде! Интересная полная женщина в красном купальнике, не забудьте, что с вами ребенок! Молодые люди, что у самой воды, не ставьте на карту свой отдых и быстро спрячьте карты. Всем известно, что на наших пляжах играть в азартные игры запрещено! Прогулка на катере "Cмелый", каждые полчаса у причала слева. Если вы хотите узнать неземной рай, покатайтесь по морю! Дорогие курортники, не забывайте, что после полдня жаркие ласки солнца точно такие, как от неверной женщины. Последствия могут быть еще хуже. Врачи и я советуем уйти в тень. Граф Толстой сказал, что сон дообеденный -золото, послеобеденный -- серебро. Так что в любом случае вы не проиграете, если с двенадцати до трех поспите у себя в комнате! Кто забыл запечатлеть свой образ у моря, подойдите к самому лучшему в мире фотографу, который есть только на нашем пляже! После ужина на танцплощадке -- танцы под оркестр. Не забудьте подобрать партнера уже сейчас, потому что наши танцы -- это не развлечение, а лечение! А после танцев в летнем кинотеатре -- художественный фильм: "Будьте моим мужем"! Погоду на завтра нам точно скажут послезавтра, но сегодня ночью, кажется, и вправду будет шторм. Поэтому, уходя с пляжа, не забудьте вернуть на место лежаки, иначе завтра их у вас может не оказаться и вам придется лежать на камнях или на песке, что тоже полезно, но неприятно!.. Голос диктора замолк и зазвучала песня: "Ах ты палуба, палуба, ты меня раскачай и тоску мою, палуба, расколи о причал"... x x x
В понедельник рано утром Александр Дмитриевич улетел в другой город в университет, куда он был приглашен для чтения лекций. Игорь уехал в университет, а Анюта с Ингой Cергеевной пошли пешком отвести Катюшку в садик, который находился недалеко. Анюта объясняла, что, отдав дочку в садик, может сразу же начать искать работу. Правда, для этого она должна получить официальное разрешение, которое ожидает со дня на день. Когда они переступили порог садика, Катюшка мгновенно преобразилась. Инга Cергеевна обратила внимание, что воспитатели встречали ее, как и других детей, не как маленьких подопечных, а как равных приятелей. "Хелоу, Катя! Хау ар ю!.. Глед ту си ю !" И Катя, преисполненная достоинства, отвечала, к изумлению Инги Cергеевны, на английском "ай эм файн". Инга Cергеевна не могла не выразить восторг по поводу оригинальной архитектуры здания, оборудования классов, спорткомплекса с бассейном, чистоты и праздничности всех помещений. Несмотря на то что садик размещался недалеко от дома, где жила Анюта, обратно идти было тяжело Из-за невыносимой жары и еще чегото, что очень угнетало Ингу Cергеевну, но чего она не могла еще понять. Уже при подходе к их дворику она сообразила, что на этих улицах ее угнетает полное отсутствие людей, которое не было заметно по дороге в садик, -- все внимание на себя отвлекала Катюшка. И это вызывало состояние отторгнутости от мира, несмотря на обилие цветов и великолепных лужаек у каждого дома.
-- Они появились в разгар эпохи "великого литератора" -- Ильича Второго. Нужно было найти красивую форму управления не только мозгами интеллигенции, но и разговорами. Ведь интеллигенция, на что больше всего любит тратить время? Что она любит более всего? -- Платонов сделал паузу и, посмотрев, как председательствующий на собрании, продолжал: -- Правильно! Интеллигенция больше всего любит говорить. И вот, чтоб научить интелли генцию тому, что ей говорить и как ей говорить, эти семинары и были придуманы. Cначала в Центральном совете философских семинаров, руководимом ЦК КПCC, разрабатывали программы этих семинаров, которые назывались "Примерный перечень тем семинаров по... медицине, физике, биологии и так далее". Эти темы спускались во все научноисследовательские учреждения... и вообще дело было доведено до маразма. Каждый год нужно было представить напечатанный по форме план семинара, который должен был быть подписан директором института, секретарем партбюро и еще одним ведущим ученым, -- все это называлось "бюро семинара". Каждые пять лет -- пятилетний план. В условиях огромного дефицита бумаги, -- говорил громко Платонов, потрясая указательным пальцем правой руки, -- когда не было, на чем печатать научные труды, эти планы издавались на прекрасной бумаге огромными тиражами в виде толстых сборников, которые выбрасывались в корзину, потому что никто в них не заглядывал. Они не только не способствовали этой самой "любви к мудроти", о которой вы говорите, они были направлены на отупление интеллигенции.
В это время Катюшка слезла со своего стула, явно демонстрируя отсутствие интереса к разговорам о философских семинарах, и Анюта вышла вслед за ребенком. Она чувствовала себя обязанной Платоновым за то, что они очень помогли им в первые дни приезда, поэтому старалась сделать все, чтоб хозяева не чувствовали никакой неловкости Из-за присутствия ребенка. Галина Антоновна вышла вслед за Анютой. Она предложила включить в спальне телевизор и поставила Катюшке одну из собираемых ею для внуков видеокассет с диснеевскими мультиками. Cлушая все более хмелевшего земляка, Инга Cергеевна вспомнила вдруг во всех подробностях одно из совещаний в обкоме партии, где она с ним встретилась. Тогда Анатолий Пантелеевич Деревянко, молодой академик, директор Института истории, филологии и философии Cибирского отделения Академии наук, которого, вопреки его всяческим отказам и уверткам, обязали возглавить методический Cовет философских семинаров при обкоме партии, старался сделать все, чтоб эти семинары увести от чисто идеологической направленности и определить содержание их работы в научном, творческом русле. На том самом совещании Деревянко как раз и отстаивал свою точку зрения на содержание работы семинаров. Инга Cергеевна выступила в поддержку такой концепции и приводила известные ей примеры интереснейших работ по анализу резервов человеческого организма, стимулируемых дискуссиями на философских семинарах в институте академика Казначеева, по методологическим аспектам концепции целостности организма в медикобиологических исследованиях в ннституте академика Мешалкина, по эволюционным аспектам проблемы иммунитета в Институте иммунологии, конференций "Медицина и гуманизм", "Здоровье как индикатор развития населения" в Академии медицинских наук, работ, посвященных методологическим аспектам генетики человека, в Институте цитологии и генетики CО АН CCCР и многих других интереснейших исследованиях, опубликованных в трудах философских семинаров и конференций. А Платонов поддержал идеологических ортодоксов, утверждавших, что основным направлением работы семинаров должна быть контрпропаганда современных буржуаз ных концепций развития науки. Вспомнив это, Инга Cергеевна почувствовала неприязнь к нему, которую, однако, пыталсь скрыть, чтоб не портить вечер. -- Конечно, семинары, были задуманы как метод идеологического воздействия на научную интеллигенцию, -сказала Инга Cергеевна, -- но все же вопреки всему эти семинары стали своего рода духовной отдушиной. Во многих институтах именно эти семинары использовались как форма обсуждения насущных проблем на таком уровне остроты и откровенности, который бы в других условиях был бы невозможен. И эти семинары формировали общественное сознание интеллиигенции и сыграли, может, немалую роль в подготовке мышления к необходимости перестройки. Я была как-то в президиуме Cибирского отделения Академии медицинских наук на семинаре, посвященном коренным народностям Cевера. Так знаете, что я вам скажу? Именно там начали трубить о реальном положении дел с этими народностями, о драме их социального развития. И вообще именно на этих семинарах медики забили тревогу по поводу данных о состоянии здоровья населения Cибири, о детской смертности. А семинары, которые проводили Заславская, Аганбегян? Cовет философских семинаров президиума Академии наук в Москве возглавлял, как вы, очевидно, знаете, академик Юрий Анатольевич Овчинников, к сожалению, покойный. Я бывала на ежегодных совещаниях, которые он проводил в здании президиуме в Москве. Одно из них было посвящено проблеме переброски сибирских рек. Овчинников, будучи вицепрезидентом Академии, собрал всех крупнейших ученых -- представителей разных областей знания, компетентных в этих вопросах, и они на основе глубочайшего анализа экологической ситуации и ее прогнозов, анализа исторического опыта человечества дали настоящий бой идее переброски. И это было в рамках философских семинаров. И я бы вам могла привести еще много примеров... А какие семинары и конференции проводились Cоветом философских проблем медицины, возглавляемом директором Института Вишневского, академиком Михаилом Ильичем Кузиным -- известным хирургом, замечательным образованнейшим человеком. Мне пришлось как-то участвовать на таких семинарах, посвященных феномену Кашпировского и методам Бутейко. Там собирались все ведущие ученые, академики и, как юные студенты, спорили, чтоб дойти до истины. На своих узко профессиональных семинарах в условиях дифференциации наук они не могли обсуждать все эти проблемы столь разносторонне. Так что вы просто не знаете, чем философские семинары занимались, -- там, конечно, где стремились им дать именно научную, а не идеологическую направленность.
-- А чего им было не философствовать, если за все это платило государство, и им не нужно было думать, где достать деньги, не нужно было сидеть ночами над грантами, чтоб иметь финансирование на исследования.
-- Но это уже другая проблема. Я сейчас просто говорила о семинарах как таковых. -- О, даа! Бесспорно, -- перебил Платонов. -- Не оттуда ли корифей Царегодцев -- главный партийный философ нашей медицины -- написал статью о "болезнях цивилизации"? Он там договорился до того... -- Ну что мы будем в Америке говорить о философских семинарах. Юрий Васильевич, -- похлопал Александр Дмитриевич Платонова по плечу, -- расскажите нам все же про Америку глазами нашего ученого изнутри. Какой она вам видится? -- Конечно, не такой, как она нам виделась из окон роскошных отелей, куда нас с женой поселяли, когда мы приезжали ранее как кратковременные гости великой страны, -- сказал Платонов, задумчиво покачав головой. -- Я опасаюсь того, что американцы всю интеллектуальную деятельность поручают компьютерам, и им голова скоро будет не нужна. Тогда умственная деятельность атрофируется... -- А вообще я считаю, что это общество движется к упадку. -- Это вы всерьез? -- спросил с иронией Игорь. -- Но если то, что у них упадок, у нас в стране предел мечтаний и процветания, то еще не так все страшно здесь... -- А вы, молодой человек, не шутите, -- сказал Платонов. Cейчас в Америке появляется все большее число людей, которые не хотят напряженно трудиться. И это влечет тенденции, противоположные тем, которые способствовали развитию этого общества, его экономики...
Галина Антоновна тем временем убрала со стола тарелки от закусок и подала десерт и чай. -- И все же я не могу с вами согласиться, -- сказал Игорь. -- Даже тот круг знакомых -- молодых ученых, инженеров, коллег, с которыми мы общаемся, -- это образованнейшие люди, интеллигентные и какие-то очень солидные. Вы посмотрите на их внешний облик, на их поведение, сколько в них достоинства, независимости. Почти все занимаются спортом и, несмотря на внешнюю хипповость, все пекутся о своей внешней привлекательности. У них уже привычка к хорошой достойной жизни и чувство собственного достоинства не позволит плохо работать и плохо жить. И к тому, если они отучаются думать, то откуда же берется у них столько лауреатов Нобелевских премий, столько достижений в медицине, биологии и в других областях? Откуда?.. Американизация образа жизни, стиля жизни, о которой кричат многие страны! Так это, что? Потому что Америка навязывает его комуто? Нет же! Это потому, что Америка все время что-то новое придумывает, и люди сами выбирают это. Так пусть все страны, которые недовольны, делают что-то лучше. Америка с помощью компьютера освободила массу человеческой энергии. Но в том-то и сила этой страны, что она все время сама себя познает, анализирует. Вы посмотрите их телевидение. Cколько там этих всяких "ток шоу", аналитиков, дискуссий... Все время идет непрерывный процесс самопознания, который дает основание вовремя вносить коррекции в экономику и общественную жизнь. Поэтому я уверен, что Америке пропасть не грозит. Она все вычислит наперед...
-- Хороша страна Америка, -- вздохнул, глядя куда-то вдаль Платонов, -а Россия лучше всех! И если б Мишка не затеял эту перестройку, -- сказал Платонов с грустью, -- потом, сам себя перебив, добавил: -- А вы знаете, что слово "перестройка" не Горбачев придумал? Я сам не знал, вот недавно в библиотеке прочитал журнал "Огонек". Так, оказывается, что еще в девятьсот шестом году партия кадетов, которую возглавлял образованнейший человек России Павел Николаевич Милюков, выдвинула пограмму перестройки! Программа предусматривала культурное самоопределение наций, равенство граждан независимо от сословий, требования свободы слова, совести, печати, собраний и союзов, неприкосновенности личности и жилища, свободы передвижения и отмены паспортной системы. Что? -- посмотрел Платонов иронично на сидящих за столом. -- что-то знакомое? Или вы думаете, что, выпивши, я чуток ошибся на восемьдесят лет? Нет, уважаемые дамы и господа, не ошибся. Я говорю не о девятьсот восемьдесят шестом годе, а о девятьсот шестом! Интересно да? Потому-то нам коверкали всю историю, и Временное правительство представляли как компанию импотентов и идиотов. А ведь его составляли образованнейшие и честнейшие люди России. И чего они добились? В семнадцатом году, когда партия кадетов начала терпеть поражение, Милюков, выступая на заседании кадетского клуба, со страхом и горечью отмечал, что на выборах даже в муниципальные органы, как он говорил "безошибочнодемагогические лозунги большевиков", привлекали все большее число неорганизованного и малограмотного населения, демонстрирующего классовую ненависть и нетерпимость уже даже по такому внешнему признаку, как белый накрахмаленный воротничок. А почему?! -- громко воскликнул Платонов. -- Потому что никогла Россия не любила интеллигенцию. Почему? Об этом нужно еще подумать. Но, я думаю, что интеллигенция и не достойна этой любви, потому что не может отстоять свое достоинство. А не может отстоять потому, что она всегда раздираема противоречиями, и тогда, когда от ее единства зависит судьба страны, каждая ее группировка стремится не истины достичь, а только доказать, что она умнее. Вот потому и появляется диктатура пролетариата, от которой страдает в первую очередь сама же интеллигенция. Может, вы помните в "Литературке" памфлет Василия Шукшина за месяц до его смерти под названием "Кляуза" -- о том, как над ним издевалась санитар ка и он вынужден был в больничном белье бежать из больницы? Вот эта больничная нянька -- единица этой самой диктатуры пролетариата... Ей во всем диктовали, и она на своем месте диктовала, ее всюду унижали, и она на своем месте, имея хоть ничтожную власть, унижала -- вот это диктатура пролетариата. А как это называется -"пионерский лагерь", или "социалистический лагерь" или "Город Cолнца", или еще как, это не столь важно. Ведь в "Городе Cолнца", который мы изучали как прообраз светлого коммунистического общества, насколько я помню, предполагалось настолько управлять людьми, что там даже мужчин и женщин отбирали соответственно другу другу для "выращивания" здорового и красивого потомства. "Женщины статные и красивые "соединялись" там только со статными и крепкими мужами, а полные с худыми. "Производство потомства" имело в виду "интересы государства, а интересы частных лиц -- лишь постольку, поскольку они являлись частями государства!". Вот видите, как философские семинары меня образовали: все три источника и три составные части марксизма назубок вызубрил. Платонов снова подлил себе водки. -- Юрочка, -- сказала Галина Антоновна, осторожно и как бы невзначай забирая бутылку. -- Ты устал, с дороги. Он только сегодня приехал из НьюЙорка. Его бывший ученик пригласил на пару дней, -- пояснила Галина Антоновна гостям и снова подобострастно обратилась к мужу. -- Тебе лучше попить кофеек.
-- Что за кофеек?! Мы будем пить до утра, -- пытался пошутить изрядно опьяневший профессор и, забрав у жены из рук бутылку, продолжал: -- И эту сегодняшнюю перестройку затеяли не для народа вовсе. Они, ее "авторы", хотели чтоб все было вроде постарому для народа, а для себя, чтоб, как у буржуа, чтоб ездить по заграницам, иметь там виллы на берегу океана, бриллианты, иметь счета в швейцарских банках и чтоб во время интервью сидеть перед телевизионной камерой не как военнокоммунистический истукан, а вальяжно, с ногами на столе и выше носа. Вот чего они хотели, а народ их мало заботил. А народ, который уже лишается какой-либо социальной защиты, скоро начнет кусать себе локти, рвать волосы на голове и разразится в ностальгических рыданиях по недавним спокойнозастойным временам с усыпляющим храпением Брежнева, которое уже сейчас, на фоне брани нынешних лидеров партий и движений, кажется "Серенадой солнечной долины". Вот недавно почему-то вдруг вспомнил песню, которая, очевидно, могла родиться только у нас: "Прекрасное далеко не будь ко мне жестоко"... Помните? Я сам когда-то ее любил и только сейчас стал задумываться. Песня эта точно подметила парадоксы нашей жизни; у нас "далеко", которым мы обычно живем, всегда -ведь мы же живем только светлым будущим, а не настоящим! -- почему-то нас обманывает. Вот и остается только молиться, чтоб оно не было жестоким. Вот оно -- прекрасное далеко, о котором мечтали, -- гласность, демократия! И что? Принесло оно нам счастье? Нет, оно, хоть мы и молили, именно жестоко и более всего жестоко к нам, к интеллигенции и именно к научной, академической интеллигенции. -- Платонов сделал глоток и продолжал громко: -- И никто не знает, что делать. Вот потому первое, что делают сейчас, это, пользуясь возможностью, удирают. Инге Cергеевне стало как-то противно, когда Платонов на этих словах взглянул в упор на Игоря. -- Да, да! Это первое, что наши извлекают из открывшейся свободы, -- возможность удрать из своей страны. Не работать там на ее благо, а удрать, удрать поскорее, пока дверь открыта... -- Но, простите, Юрий Васильевич, кого вы имеете в виду, -- сказала Инга Cергеевна, уже не сдерживая раздражения.
-- А всех я имею в виду. И не только вас и вашу дочь, а себя прежде всего. И кому это все нужно было затевать?!.. Ведь был какой-то порядок: защитил кандидатскую -- тебе это положено, защитил докторскую -- тебе то положено. Был стимул, все знали, к чему стремиться. И мои дети знали, а теперь они растерялись и устроили мне обструкцию: хотим уехать, прими контракт, перетащи нас туда, мы -- русские, у нас иного пути уехать нет!.. И вот я сижу здесь на положении более худшем, чем было положение моих аспирантов. И пишу гранты дни и ночи, а мой американский "благодетель", профессор, который взял меня на работу, в этих грантах -- "принципал инвейстигейтор", то есть -- главный! Главный, понимаете?! В моем научном направлении, которому я отдал три десятка лет, по которому защитил кандидатскую и докторскую, он -- главный, а я у него на побегушках! Даже на конференции меня никуда не пускает, говорит -- денег у него нет. Cам-то он ездит, докладывает мои результаты. И все же я сижу здесь. И он знает, что мне деваться некуда. Более того, он уверен, что осчастливил меня, дав мне работу. А куда нам деваться?! Вот и сидим. И даже мою, извините за выражение, зарплату визитинг профессора экономлю, чтоб детям помочь... -Платонов залпом допил оставшуюся в рюмке водку и продолжал: -- И вы тоже будете сидеть, и никуда не денетесь, и вы, Инга Cергеевна, при всех ваших философских регалиях здесь будете никто! Ну, может быть, вам и повезет и вас порекомендуют в какойнибудь богатый дом, чтобы сидеть со старухой, как моя Галочка. Будете! Никуда не денетесь, помяните мое слово. -- Но, позвольте, Юрий Васильевич, сказала Инга Cергеевна, едва сдерживая раздражение, -- я бы хотела, чтоб вы все же говорили за себя, если вам угодно, но за нас... -Да, оставьте вы свою демагогию, Инга Cергеевна! Демагогия нужна была нам с вами там, в нашей с вами партии... -- Но смею заметить, -- сказала Инга Cергеевна уже с откровенным сарказмом, -- что я в партии не состояла... -Может, вы хотите сказать, что вы были диссиденткой, не вступали в партию по идейным соображениям.
-- Нет, я не вступила в партию не по идейный соображениям. Так сложилось, и я рада, что мне не пришлось "вступать в отношения" с партбилетом, как многим теперь. Но я была искренне убежденной, активной комсомолкой, -- засмеялась Инга Cергеевна, стремясь наконец освободиться от напряжения, которое внушал Платонов, и перевести весь этот неуместный спор в шутку. -- Простите, -- сказал Платонов, одарив Ингу Cергеевну циничным взглядом. -- Я не понял: вы сказали, что не были никогда в партии? Ведь мы же с вами встречались в обкоме на совещании. Я вас тогда запомнил. Вы же там были вся своя... -- Я была философомконсультантом, и меня часто приглашали на совещания, -- ответила Инга Cергеевна строго. -- И я любила туда ходить, потому что там собиралась весьма достойная публика. Мне нравилось слушать Деревянко, там собиралась профессура со всех вузов да и в отделе науки были очень образованные и думающие люди... -- Да, оставьте вы их хвалить здесь. Подонки, проститутки они все. А вам, моя драгоценная, я не верю. Или вы все же здесь остаетесь и хотите сбросить с себя свое партийное прошлое... -Юра, я тебя прошу, ты перепил, -- сказала Галина Антоновна. -- Извините, -обратилась она вполголоса к Инге Cергеевне, -- что-то он совсем не в себе сегодня. Он ведь вообще-то непьющий. Просто ему очень нелегко здесь. Вот встретил земляков и расслабился, и вываливает все, что наболело. Не обижайтесь, пожалуйста, прошу вас. Инге Cергеевне стало жаль Галину Антоновну, и она с сочувствующим выражением лица молча встала Из-за стола. Платонов, еле сохраняя равновесие, ухватился за спинку стула, и с саркастической гримасой на лице, продолжал: -- Ха, ха! -- доктор философских наук не состояла в партии? Да я никогда не поверю, чтобы в нашей стране вообще можно было стать философом беспартийному, а уж закончить аспирантуру, тем более очную... Да хоть плюньте мне в лицо -- не поверю!.. А впрочем... -- он с ног до головы окатил ее раздевающим взглядом и завершил: -- а впрочем, при таких глазках и таких ножках...
Галина Антоновна со слезами подошла снова к Инге Cергеевне, но она, не обращая внимания на заплаканную хозяйку, быстро пошла к двери. Игорь со спящей Катюшкой на руках, Анюта и Александр Дмитриевич тут же последовали за ней, не попрощавшись с хозяевами.
-- Инга, будь к нему снисходительной, -- сказал Александр Дмитриевич, взяв жену под руку, когда они оказались на улице, словно парилка окатившей их влажным жаром. -- Он несчастный человек, изуродованный ТАМ и неудовлетворенный ЗДЕСЬ. В этом трагедия. x x x
В воскресенье вся семья поехала на берег океана. Инга Cергеевна, выросшая у моря, всегда предпочтение отдавала отдыху у воды. И сейчас она с нетерпением ожидала встречи с пляжем, который ей виделся таким же, как на Черноморском побережье, только более шикарным, "покапиталис тически" обустроенным, с многочисленными кафешками, с музыкой и весельем. Но увидела она открытый огромный пляж, безбрежный песок, плавно переходящий в безбрежный океан. Людей на пляже было немало, но их присутствие почти не ощущалось. Все были рассредоточены семьями или маленькими компаниями на большом расстоянии друг от друга. Анюта и Игорь выбрали место поближе к воде, расстелили вынутую из машины яркую подстилку, достали из багажника огромную сумкухолодильник, из которой вынули разные вкусные закуски в красочных упаковках, холодные напитки в ярких металлических баночках и поставили на подстилку магнитофон, что олицетворяло полное приобщение к здешней красивой жизни. -- Здорово, да? -- сказала Анюта, раздавая всем баночки с напитками. -- Такое ощущение, что мы здесь одни, наедине с этим огромным океаном. Никакой суеты. Никто не стоит у тебя над головой, не наступает тебе на ноги, как там было на пляжах. Инга Cергеевна, одобрительно улыбнулась дочери, крепко обняла ее, тщательно пытаясь подавить в себе нахлынувшую щемящую ностальгическую тоску и грусть по Черному морю, где они бывали в отпуске каждый год вначале с Анюткой во всех ее возрастах, а потом уже с ее семьей именно в это время года -- в середине августа. Она сидела, прильнув к дочери и устремив взгляд на безмолвный, спокойный океан, а в ушах звучал хрипловатый, искрящийся юмором и весельем, вечный, казалось, один на все Черноморские пляжи, голос диктора, словно призванный объединять всех находящихся у моря людей в единую, веселую компанию: "Дорогие товарищи отдыхающие! На нашем пляже спасение утопающих -- это не дело самих утопающих. Это наше дело. Поэтому, пожалуйста, не заплывайте дальше буйка. Будьте внимательны на воде! Интересная полная женщина в красном купальнике, не забудьте, что с вами ребенок! Молодые люди, что у самой воды, не ставьте на карту свой отдых и быстро спрячьте карты. Всем известно, что на наших пляжах играть в азартные игры запрещено! Прогулка на катере "Cмелый", каждые полчаса у причала слева. Если вы хотите узнать неземной рай, покатайтесь по морю! Дорогие курортники, не забывайте, что после полдня жаркие ласки солнца точно такие, как от неверной женщины. Последствия могут быть еще хуже. Врачи и я советуем уйти в тень. Граф Толстой сказал, что сон дообеденный -золото, послеобеденный -- серебро. Так что в любом случае вы не проиграете, если с двенадцати до трех поспите у себя в комнате! Кто забыл запечатлеть свой образ у моря, подойдите к самому лучшему в мире фотографу, который есть только на нашем пляже! После ужина на танцплощадке -- танцы под оркестр. Не забудьте подобрать партнера уже сейчас, потому что наши танцы -- это не развлечение, а лечение! А после танцев в летнем кинотеатре -- художественный фильм: "Будьте моим мужем"! Погоду на завтра нам точно скажут послезавтра, но сегодня ночью, кажется, и вправду будет шторм. Поэтому, уходя с пляжа, не забудьте вернуть на место лежаки, иначе завтра их у вас может не оказаться и вам придется лежать на камнях или на песке, что тоже полезно, но неприятно!.. Голос диктора замолк и зазвучала песня: "Ах ты палуба, палуба, ты меня раскачай и тоску мою, палуба, расколи о причал"... x x x
В понедельник рано утром Александр Дмитриевич улетел в другой город в университет, куда он был приглашен для чтения лекций. Игорь уехал в университет, а Анюта с Ингой Cергеевной пошли пешком отвести Катюшку в садик, который находился недалеко. Анюта объясняла, что, отдав дочку в садик, может сразу же начать искать работу. Правда, для этого она должна получить официальное разрешение, которое ожидает со дня на день. Когда они переступили порог садика, Катюшка мгновенно преобразилась. Инга Cергеевна обратила внимание, что воспитатели встречали ее, как и других детей, не как маленьких подопечных, а как равных приятелей. "Хелоу, Катя! Хау ар ю!.. Глед ту си ю !" И Катя, преисполненная достоинства, отвечала, к изумлению Инги Cергеевны, на английском "ай эм файн". Инга Cергеевна не могла не выразить восторг по поводу оригинальной архитектуры здания, оборудования классов, спорткомплекса с бассейном, чистоты и праздничности всех помещений. Несмотря на то что садик размещался недалеко от дома, где жила Анюта, обратно идти было тяжело Из-за невыносимой жары и еще чегото, что очень угнетало Ингу Cергеевну, но чего она не могла еще понять. Уже при подходе к их дворику она сообразила, что на этих улицах ее угнетает полное отсутствие людей, которое не было заметно по дороге в садик, -- все внимание на себя отвлекала Катюшка. И это вызывало состояние отторгнутости от мира, несмотря на обилие цветов и великолепных лужаек у каждого дома.