Страница:
— Имейте в виду, я не знаю, как вы выглядели до несчастного случая. Не знаю даже, какой у вас был голос. Я просто старался как можно точнее воплотить ваше представление о вашем новом «я».
Тара услышала, как он откинулся назад и глубоко вздохнул.
— Теперь можете посмотреть на себя.
Она открыла глаза. Дэн держал перед ней зеркало. Всмотревшись в отражение, она была потрясена до глубины души, не в силах поверить своим глазам. Постепенно ею овладело чувство невероятного восторга. Лицо, которое она увидела в зеркале, было необыкновенно красивым. На нем не осталось и следа от опущенных вниз века и уголка рта и от уродливых шрамов. Но вместе с ними бесследно исчезло и лицо Стефани, выражение которого, как до нее теперь вдруг дошло, всегда было грустным и озабоченным. Исчезли все признаки тревоги и напряжения. На нее смотрела молодая женщина.
Она медленно поднесла руки к лицу и осторожно пощупала нежную кожу вокруг глаз, где раньше были морщинки, выдававшие ее возраст. Они исчезли, и теперь она выглядела лет на десять моложе, чем ей было на самом деле.
— Может быть… — неуверенно сказал Дэн, — может быть, если вам нравится то, что вы видите, вы просто кивнете?
Тара подняла на него сияющие глаза и энергично закивала. Дэн восторженно рассмеялся и махнул кулаком, по-мальчишески выражая радость победы. Чувствуя необыкновенную легкость на душе, Тара Уэллс впервые улыбнулась. Затем она залилась слезами радости и бросилась в объятия Дэна. Не в силах выговорить ни слова, они долго еще просидели так, прижавшись друг к другу.
Теперь для Тары началась настоящая программа реабилитации. Следующие несколько недель она все увереннее занималась гимнастикой, танцами и даже плаванием. Имея в своем распоряжении превосходный бассейн, расположенный почти у самой двери ее бунгало, а чуть подальше — спокойное, ленивое море, она научилась сначала чувствовать себя в воде спокойно, затем — получать удовольствие от погружения в воду и наконец полностью доверять себя воде. Ощущение физической свободы и безграничной радости, которое ей теперь приносило плавание, она раньше переживала только во время прогулок верхом. Ей нравилось чувствовать прикосновение теплых волн, с плеском окатывающих ее с головы до ног. В результате занятий плаванием и танцами движения ее стали грациозными и уверенными, а вместе с лишним весом, который она сбросила благодаря здоровой диете, она постепенно навсегда избавилась от последних следов неловкой, неуклюжей Стефани.
Тара работала над собой и в уединении своего маленького бунгало. Она продолжала собирать вырезки с материалами о своем «происшествии», которые все еще продолжали появляться в печати под такими заголовками, как: «СМЕРТЬ БОГАТОЙ ЗОЛУШКИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ОСТАЕТСЯ ТАЙНОЙ». Ее жажда мести ничуть не ослабела. Напротив, по мере выздоровления ее решимость отомстить становилась твердой и ясной, как алмаз. Однако теперь она использовала газеты и журналы, которые ежедневно доставлял ей утренний катер, для изучения новейших тенденций моды. «Женщина с новой внешностью должна полностью выглядеть по-новому», — радостно сказала она Лиззи. Поэтому она подолгу рассматривала фотографии с последними моделями одежды и рисовала эскизы, на которых примеряла к себе различные линии и расцветки в расчете на то время, когда придет пора покупать новую одежду. Впервые в жизни у нее появилась возможность заняться собой, что она теперь и делала с каждым днем все увереннее, полная желания наверстать все, что упустила в прошлые годы.
Заседание правления «Харпер майнинг» проходило без особого успеха. Правда, значительного падения годовой прибыли не произошло. Разумеется, замечательной интуиции Стефани и ее делового чутья очень не хватало, однако убытки, вызванные ее отсутствием, были без труда компенсированы доходами многочисленных отделений могущественного концерна, созданного Максом Харпером. Беда была в другом.
Билл Макмастер со своего места во главе огромного орехового стола посмотрел на источник проблем, как следует взял себя в руки и сделал еще одну попытку:
— Хорошо, Грег. Возможно, мы недостаточно внимательно отнеслись к вашему предложению. Давайте выслушаем его еще раз.
Грег бросил на него сердитый взгляд и презрительно оглядел сидевших за столом людей. Кучка бывших! Чертово старичье! Лицо его покраснело от ярости. Когда Стефани сделала его членом правления «Харпер майнинг», он решил, что это будет для него настоящей работой, а не просто синекурой. Жизнь доставляла ему возможность стать в будущем не просто стареющим отставным теннисистом, а чем-то более значительным. И он был готов обеими руками ухватиться за эту возможность. Он совершил то, что для него было огромным усилием, — всерьез занялся изучением всех многочисленных и разнообразных видов деятельности компании «Харпер майнинг», и хотя он так и не сумел разобраться в финансовой стороне дела, это его не остановило. «Пусть этим занимаются бухгалтеры, — решил он. — А он будет генератором идей». — Он и в самом деле был переполнен идеями. Каждую из них вежливо принимали и обсуждали люди в неброских костюмах, которые затем точно так же вежливо ее отклоняли. Аналогичная участь только что постигла самый последний замысел Грега.
— Вы уже выслушали все, что вам нужно знать! — взорвался он. — Месторождения там только и ждут, чтобы их выкопали из земли. Никто другой за ними не охотится. Они могли бы стать нашими за какой-то пустяк. А вы тут сидите на своих задницах и ничего не делаете!
— А вам не приходит в голову поинтересоваться, а почему наши конкуренты столь любезно дают нам полную возможность заняться этими месторождениями?
Этот саркастический вопрос, заданный одним из сидевших за столом людей, выражал общее мнение участников заседания, явно настроенных против Грега.
— Да, но технико-экономическое обоснование…
— Да при чем тут технико-экономическое обоснование?! — не выдержал еще один член правления, — Скажи ему, Билл.
— Уж не думаете ли вы, Грег, что мы до сих пор не уделяли этому никакого внимания? — начал Билл с мягкостью, которая сейчас никак не соответствовала его внутреннему состоянию. — Проблемы здесь не связаны ни с техникой, ни с транспортом, ни с издержками, ни с рабочей силой. Это — политическое минное поле, а транснациональные корпорации научились быть осторожными в таких случаях. Положение там настолько не стабильно, что в любой момент может произойти взрыв. А если осколки, которые останутся после такого взрыва, достанутся марксистскому правительству, то получится, что мы за свой счет создали для него горнодобывающую промышленность. Вы предлагаете нам поставить на карту капитал, оборудование и, самое главное, человеческие жизни ради какой-то авантюры…
— А, идите вы ко всем чертям! — Грег поднялся и обвел всех сидящих за столом ненавидящим взглядом. — Ваша беда в том, что все вы — трупы от шеи и выше! Все вы вместе и хорошего плевка не стоите!
И даже не оглянувшись, он вышел из зала заседаний.
— Мэри, вычеркните, пожалуйста, последнее замечание из протокола, — невозмутимо произнес Билл. — Продолжим, господа.
Некоторым и всей жизни не хватит на то, чтобы вдоволь насмотреться на волшебную красоту островов Большого Кораллового рифа и Кораллового моря. Впоследствии Тару не раз посещала мысль о том, что те несколько недель, которые она провела на острове после операций, набираясь сил и укрепляя в себе уверенность и решимость перед выходом в большой мир, были равнозначны для нее целой жизни. Впервые после своего приезда сюда она смогла в полной мере насладиться изумительной красотой высоких пальм, бело-золотистых пляжей и бесконечно сияющего доброго квинслендского солнца. Каждый день был для нее как сияющий, новенький подарок, и она проводила его, как ей вздумается, что могут себе позволить только по-настоящему счастливые люди.
Вскоре она обнаружила, что во вновь обретенной ею радости жизни значительное место занимал некто Дэн Маршалл. Сама того не замечая, она привыкла каждый день высматривать его среди бунгало, прислушиваться к его шагам и ждать, когда на его лице появится эта особенная, неповторимая улыбка. Осознание всего пришло к ней безо всякого ощущения тревоги, потому что ее дружба с Дэном была столь же естественной, сердечной, непринужденной и ничего не требующей взамен, как и он сам. Он был прекрасным собеседником, а по окончании рабочего дня или в перерывах между операциями — к тому же и превосходным гидом по тропическому раю Орфея.
Углубившись в беседу, они обследовали каждый уголок от отлогого берега на одном краю острова до такого же берега на другой его стороне. От прибрежной полосы раскидистых пальм они шли в глубь острова, к его сердцевине — скалистому обнажению, окруженному буйными зарослями сандаловых деревьев, ясеней, акаций и прочей растительности. На шоколадного цвета почве буйно росли древовидные папоротники, вековые мхи и пышные цветы. За их прогулкой яркими немигающими глазами наблюдали крошечные существа, воздух был наполнен ленивым, сонным жужжанием пчел, и вся природа, казалось, только и ждала, чтобы они насладились ее созерцанием.
В такие минуты они походили на Адама и Еву до грехопадения. В спокойной и ясной атмосфере этого чистого зеленого острова Тара вновь обрела свою утраченную простодушность и веру в людей. Это был мир целомудрия. Дэн с удовольствием составлял ей компанию, отвлекаясь на время от тяжкого бремени ответственности за жизнь и благополучие других, которое он неизбежно должен был нести в силу своей профессии врача, и наслаждался их прогулками, как самый обычный человек. Однако при всем его мальчишеском энтузиазме, с которым он относился к возможности побыть рядом с ней, от нее ничего не требовалось взамен. Она чувствовала, что Дэн — один из тех редких людей, кто давно уже вырвал жало у змеи в своей душе, так что ей не было нужды опасаться ее укуса. Поэтому она могла без страха и безо всякой задней мысли наслаждаться великолепными видами и чудесными ощущениями, которые встречала на каждом шагу в этом райском саду.
Главным их развлечением было подводное плавание, сначала в маске с трубкой, а затем и с аквалангом, которым Дэн предложил ей заняться, когда она достаточно осмелела в воде, в этой новой для себя стихии, такой теплой и манящей. Разве может человек, живущий в холодном краю, представить себе, какой красивой может быть вода, насквозь просвечиваемая ослепительным тропическим солнцем? Для Тары подводные прогулки с Дэном были не просто источником физического удовольствия: они доставили ей множество ярких ощущений и познакомили ее с совершенно новым миром. Под поверхностью воды ее восторженному взгляду открылись обитатели этой причудливой вселенной — бесконечно хрупкие морские существа, сверкающие, извивающиеся, стремительно проносящиеся вокруг. Одни походили на пятна удивительных расцветок, другие были чуть менее прозрачными, чем само море, и обнаружить их присутствие можно было только по теням, движущимся по песчаному дну. Тем не менее все они были живыми, энергичными, дерзкими и быстрыми: не успевал Дэн привлечь ее внимание к ослепительной вспышке серебристого цвета, как она уже исчезала, а на ее месте появлялась другая, третья… Обитатели этого странного, безмолвного мира деловито сновали туда и сюда, не удостаивая вниманием двух человеческих существ, медленно плывших среди них.
За дневным отдыхом в море обычно следовала вечерняя трапеза на берегу, когда они жарили на решетке, а затем с аппетитом поглощали рыбу, которую удавалось поймать Дэну.
— Не откажетесь поужинать со мной сегодня? — спрашивал он с веселой галантностью, неожиданно всплыв рядом с ней и показывая ей нанизанную на гарпун подводного ружья сочную рыбину.
— Не откажусь ни за какие деньги, — моментально отвечала Тара.
Затем они выходили на берег, и он разводил огонь и готовил рыбу, а она отправлялась за фруктами, пивом и приборами, складывала все это в сумку-холодильник и возвращалась на берег. Дэн любил готовить рыбу на решетке и делал это со вкусом и даже с некоторым щегольством. Однажды, когда ему особенно удалось приготовление такого ужина, Тара поинтересовалась:
— А что, все хирурги — хорошие повара?
Дэн рассмеялся:
— Вовсе не обязательно. Великим поваром, таким, как я, можно только родиться, научиться этому невозможно.
— А мне обязательно нужно научиться готовить.
— Я думал, что все женщины умеют готовить. Как же тебе удалось этого избежать?
Тара оцепенела. Как ей объяснить Дэну, что она всю жизнь была в положении «богатой бедняжки» и не научилась делать ничего из самых обычных вещей, потому что всегда было кому их сделать за нее? Дэн почувствовал ее смущение и переменил тему разговора.
— Что ж, — сказал он осторожно, — если ты рискнешь заняться готовкой и тебе понадобится подопытный кролик, позвони мне. Я буду счастлив оказаться за столом, когда ты подашь свою первую яичницу с беконом.
Впервые он намекнул на более глубокое чувство к ней, чем простая дружба. Ее этот намек рассердил, обрадовал и смутил. Еще никогда в жизни ей не приходилось флиртовать или сталкиваться с чьей-то попыткой пофлиртовать с ней. Она сидела, проглотив язык и злясь на себя.
— Бог ты мой, — сказал Дэн, которому ее смущение явно доставляло удовольствие. — Не знал, что сорокалетние дамы умеют краснеть. А может быть, это просто отсвет огня?
Тара не удержалась, чтобы не рассмеяться.
Дэн между тем вытащил из своих рыболовных снастей морскую раковину в форме полумесяца, сияющую перламутром.
— Подарок, — сказал он робко.
— Прощальный подарок. — При ее упоминании о неминуемом расставании в их разговоре наступила неловкая пауза. — Она всегда будет напоминать мне об Орфее. И о тебе, Дэн.
— Как же ты красива, — тихо сказал он.
— Ты должен этим гордиться, — ответила она, не задумываясь. — Это ты меня сделал такой.
— Эй! — Дэн явно опешил. — Твое лицо — всего лишь твое отражение. Ты и сейчас та же дама, которую я встретил несколько месяцев назад, и не вздумай об этом забывать.
— Спасибо, Дэн. Я не забуду. Что ж, даме настала пора уезжать.
— Как я бы хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы могла сказать, от чего ты так бежишь.
— Не надо, Дэн.
— Скажи хотя бы, что тебе есть где остановиться и что у тебя достаточно денег, чтобы устроиться… Где ты собираешься устроиться? В Сиднее?
Он явно сердился, и она тоже рассердилась:
— У меня все будет в порядке. Я ведь уже большая. Меня уже можно выпускать одну!
Дэн услышал предостережение в ее голосе и изменил курс.
— Мне будет тебя не хватать, — сказал он горько. — Должно быть, ты теперь уже знаешь, что я отношусь к тебе… по-особенному.
Тара глубоко вздохнула, чувствуя, как у нее заныло сердце.
— Дэн, есть вещи, которые… которые я должна сделать одна. Прости меня, но я не могу больше ничего сказать. Даже тебе. Так что, пожалуйста, не надо больше вопросов. Хорошо?
Так все и осталось до самого момента их расставания. Дэн сдержал свое обещание, хотя душа его испытывала муки из-за отсутствия ответов на вопросы о женщине, которую он любил с каждым днем все сильнее. Со смирением истинно любящего человека, для которого счастье любимой неизмеримо дороже его собственного, он задался целью сделать последние дни для Тары на острове по-настоящему прекрасными и вернуть ее в большой мир с полностью восстановленными душой и телом.
Тара тем временем систематически закаляла свое сердце, чтобы не допустить его туда. После этого первого робкого проявления его любви она с тревогой почувствовала, как ее целеустремленность слабеет, а планы тускнеют под влиянием картин счастливой и радостной жизни, которая ожидает ее на острове. Чтобы укрепить свою решимость, она вновь обратилась к альбому с вырезками из газет и журналов. Альбом ее не подвел. Жестокий образ Грега уничтожил в ее душе первые ростки любви к Дэну. Наступило время, когда она не только почувствовала себя готовой к отъезду с Орфея, но и стала с нетерпением предвкушать тот момент, когда она сможет наконец отомстить.
Дэн замечал происходящие в ней перемены, и на сердце у него с каждым днем становилось все тяжелее. И вот наконец он вышел проводить ее на причал, где был пришвартован катер, который должен был отвезти Т ару в Таунсвилл. Тара уже с грустью попрощалась с Лиззи, храбро улыбнувшись ей сквозь слезы.
— Помните, я говорила вам, что отсюда все уезжают с улыбкой? — пошутила Лиззи, сама готовая разреветься.
Но сейчас и у Тары, и у Дэна глаза были сухими.
— Вот и все, Тара, — сказал он. — Боишься?
— Немного.
— Тебе вовсе не обязательно уезжать…
Это была его единственная попытка уговорить ее остаться, и она так и повисла в воздухе.
— Обещай мне только…
Тара вопросительно подняла брови.
— Обещай, что, если тебе понадобится что-нибудь — все что угодно, — ты позвонишь.
— У меня все будет хорошо.
«И я не позвоню, — подумала она. — Я докажу, что могу и сама справиться со своими делами. Сама, Дэн, неужели ты не понимаешь? Я всю жизнь опиралась на мужчин, А теперь я взрослею». Вслух же она сказала только:
— Что ж, прощай.
— Удачи тебе, Тара.
Он мягко взял ее за подбородок, чтобы в первый и последний раз поцеловать ее. Губы ее были холодными Не говоря больше ни слова, она повернулась и спустилась с причала на катер. Она не сделала ни единого жеста в ответ на его прощальные слова. Но, бесстрастно и неподвижно стоя на палубе катера, она не отрывала глаз от одинокой высокой фигуры на причале до тех пор, пока та совсем не скрылась из виду.
Глава восьмая
Тара услышала, как он откинулся назад и глубоко вздохнул.
— Теперь можете посмотреть на себя.
Она открыла глаза. Дэн держал перед ней зеркало. Всмотревшись в отражение, она была потрясена до глубины души, не в силах поверить своим глазам. Постепенно ею овладело чувство невероятного восторга. Лицо, которое она увидела в зеркале, было необыкновенно красивым. На нем не осталось и следа от опущенных вниз века и уголка рта и от уродливых шрамов. Но вместе с ними бесследно исчезло и лицо Стефани, выражение которого, как до нее теперь вдруг дошло, всегда было грустным и озабоченным. Исчезли все признаки тревоги и напряжения. На нее смотрела молодая женщина.
Она медленно поднесла руки к лицу и осторожно пощупала нежную кожу вокруг глаз, где раньше были морщинки, выдававшие ее возраст. Они исчезли, и теперь она выглядела лет на десять моложе, чем ей было на самом деле.
— Может быть… — неуверенно сказал Дэн, — может быть, если вам нравится то, что вы видите, вы просто кивнете?
Тара подняла на него сияющие глаза и энергично закивала. Дэн восторженно рассмеялся и махнул кулаком, по-мальчишески выражая радость победы. Чувствуя необыкновенную легкость на душе, Тара Уэллс впервые улыбнулась. Затем она залилась слезами радости и бросилась в объятия Дэна. Не в силах выговорить ни слова, они долго еще просидели так, прижавшись друг к другу.
Теперь для Тары началась настоящая программа реабилитации. Следующие несколько недель она все увереннее занималась гимнастикой, танцами и даже плаванием. Имея в своем распоряжении превосходный бассейн, расположенный почти у самой двери ее бунгало, а чуть подальше — спокойное, ленивое море, она научилась сначала чувствовать себя в воде спокойно, затем — получать удовольствие от погружения в воду и наконец полностью доверять себя воде. Ощущение физической свободы и безграничной радости, которое ей теперь приносило плавание, она раньше переживала только во время прогулок верхом. Ей нравилось чувствовать прикосновение теплых волн, с плеском окатывающих ее с головы до ног. В результате занятий плаванием и танцами движения ее стали грациозными и уверенными, а вместе с лишним весом, который она сбросила благодаря здоровой диете, она постепенно навсегда избавилась от последних следов неловкой, неуклюжей Стефани.
Тара работала над собой и в уединении своего маленького бунгало. Она продолжала собирать вырезки с материалами о своем «происшествии», которые все еще продолжали появляться в печати под такими заголовками, как: «СМЕРТЬ БОГАТОЙ ЗОЛУШКИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ОСТАЕТСЯ ТАЙНОЙ». Ее жажда мести ничуть не ослабела. Напротив, по мере выздоровления ее решимость отомстить становилась твердой и ясной, как алмаз. Однако теперь она использовала газеты и журналы, которые ежедневно доставлял ей утренний катер, для изучения новейших тенденций моды. «Женщина с новой внешностью должна полностью выглядеть по-новому», — радостно сказала она Лиззи. Поэтому она подолгу рассматривала фотографии с последними моделями одежды и рисовала эскизы, на которых примеряла к себе различные линии и расцветки в расчете на то время, когда придет пора покупать новую одежду. Впервые в жизни у нее появилась возможность заняться собой, что она теперь и делала с каждым днем все увереннее, полная желания наверстать все, что упустила в прошлые годы.
Заседание правления «Харпер майнинг» проходило без особого успеха. Правда, значительного падения годовой прибыли не произошло. Разумеется, замечательной интуиции Стефани и ее делового чутья очень не хватало, однако убытки, вызванные ее отсутствием, были без труда компенсированы доходами многочисленных отделений могущественного концерна, созданного Максом Харпером. Беда была в другом.
Билл Макмастер со своего места во главе огромного орехового стола посмотрел на источник проблем, как следует взял себя в руки и сделал еще одну попытку:
— Хорошо, Грег. Возможно, мы недостаточно внимательно отнеслись к вашему предложению. Давайте выслушаем его еще раз.
Грег бросил на него сердитый взгляд и презрительно оглядел сидевших за столом людей. Кучка бывших! Чертово старичье! Лицо его покраснело от ярости. Когда Стефани сделала его членом правления «Харпер майнинг», он решил, что это будет для него настоящей работой, а не просто синекурой. Жизнь доставляла ему возможность стать в будущем не просто стареющим отставным теннисистом, а чем-то более значительным. И он был готов обеими руками ухватиться за эту возможность. Он совершил то, что для него было огромным усилием, — всерьез занялся изучением всех многочисленных и разнообразных видов деятельности компании «Харпер майнинг», и хотя он так и не сумел разобраться в финансовой стороне дела, это его не остановило. «Пусть этим занимаются бухгалтеры, — решил он. — А он будет генератором идей». — Он и в самом деле был переполнен идеями. Каждую из них вежливо принимали и обсуждали люди в неброских костюмах, которые затем точно так же вежливо ее отклоняли. Аналогичная участь только что постигла самый последний замысел Грега.
— Вы уже выслушали все, что вам нужно знать! — взорвался он. — Месторождения там только и ждут, чтобы их выкопали из земли. Никто другой за ними не охотится. Они могли бы стать нашими за какой-то пустяк. А вы тут сидите на своих задницах и ничего не делаете!
— А вам не приходит в голову поинтересоваться, а почему наши конкуренты столь любезно дают нам полную возможность заняться этими месторождениями?
Этот саркастический вопрос, заданный одним из сидевших за столом людей, выражал общее мнение участников заседания, явно настроенных против Грега.
— Да, но технико-экономическое обоснование…
— Да при чем тут технико-экономическое обоснование?! — не выдержал еще один член правления, — Скажи ему, Билл.
— Уж не думаете ли вы, Грег, что мы до сих пор не уделяли этому никакого внимания? — начал Билл с мягкостью, которая сейчас никак не соответствовала его внутреннему состоянию. — Проблемы здесь не связаны ни с техникой, ни с транспортом, ни с издержками, ни с рабочей силой. Это — политическое минное поле, а транснациональные корпорации научились быть осторожными в таких случаях. Положение там настолько не стабильно, что в любой момент может произойти взрыв. А если осколки, которые останутся после такого взрыва, достанутся марксистскому правительству, то получится, что мы за свой счет создали для него горнодобывающую промышленность. Вы предлагаете нам поставить на карту капитал, оборудование и, самое главное, человеческие жизни ради какой-то авантюры…
— А, идите вы ко всем чертям! — Грег поднялся и обвел всех сидящих за столом ненавидящим взглядом. — Ваша беда в том, что все вы — трупы от шеи и выше! Все вы вместе и хорошего плевка не стоите!
И даже не оглянувшись, он вышел из зала заседаний.
— Мэри, вычеркните, пожалуйста, последнее замечание из протокола, — невозмутимо произнес Билл. — Продолжим, господа.
Некоторым и всей жизни не хватит на то, чтобы вдоволь насмотреться на волшебную красоту островов Большого Кораллового рифа и Кораллового моря. Впоследствии Тару не раз посещала мысль о том, что те несколько недель, которые она провела на острове после операций, набираясь сил и укрепляя в себе уверенность и решимость перед выходом в большой мир, были равнозначны для нее целой жизни. Впервые после своего приезда сюда она смогла в полной мере насладиться изумительной красотой высоких пальм, бело-золотистых пляжей и бесконечно сияющего доброго квинслендского солнца. Каждый день был для нее как сияющий, новенький подарок, и она проводила его, как ей вздумается, что могут себе позволить только по-настоящему счастливые люди.
Вскоре она обнаружила, что во вновь обретенной ею радости жизни значительное место занимал некто Дэн Маршалл. Сама того не замечая, она привыкла каждый день высматривать его среди бунгало, прислушиваться к его шагам и ждать, когда на его лице появится эта особенная, неповторимая улыбка. Осознание всего пришло к ней безо всякого ощущения тревоги, потому что ее дружба с Дэном была столь же естественной, сердечной, непринужденной и ничего не требующей взамен, как и он сам. Он был прекрасным собеседником, а по окончании рабочего дня или в перерывах между операциями — к тому же и превосходным гидом по тропическому раю Орфея.
Углубившись в беседу, они обследовали каждый уголок от отлогого берега на одном краю острова до такого же берега на другой его стороне. От прибрежной полосы раскидистых пальм они шли в глубь острова, к его сердцевине — скалистому обнажению, окруженному буйными зарослями сандаловых деревьев, ясеней, акаций и прочей растительности. На шоколадного цвета почве буйно росли древовидные папоротники, вековые мхи и пышные цветы. За их прогулкой яркими немигающими глазами наблюдали крошечные существа, воздух был наполнен ленивым, сонным жужжанием пчел, и вся природа, казалось, только и ждала, чтобы они насладились ее созерцанием.
В такие минуты они походили на Адама и Еву до грехопадения. В спокойной и ясной атмосфере этого чистого зеленого острова Тара вновь обрела свою утраченную простодушность и веру в людей. Это был мир целомудрия. Дэн с удовольствием составлял ей компанию, отвлекаясь на время от тяжкого бремени ответственности за жизнь и благополучие других, которое он неизбежно должен был нести в силу своей профессии врача, и наслаждался их прогулками, как самый обычный человек. Однако при всем его мальчишеском энтузиазме, с которым он относился к возможности побыть рядом с ней, от нее ничего не требовалось взамен. Она чувствовала, что Дэн — один из тех редких людей, кто давно уже вырвал жало у змеи в своей душе, так что ей не было нужды опасаться ее укуса. Поэтому она могла без страха и безо всякой задней мысли наслаждаться великолепными видами и чудесными ощущениями, которые встречала на каждом шагу в этом райском саду.
Главным их развлечением было подводное плавание, сначала в маске с трубкой, а затем и с аквалангом, которым Дэн предложил ей заняться, когда она достаточно осмелела в воде, в этой новой для себя стихии, такой теплой и манящей. Разве может человек, живущий в холодном краю, представить себе, какой красивой может быть вода, насквозь просвечиваемая ослепительным тропическим солнцем? Для Тары подводные прогулки с Дэном были не просто источником физического удовольствия: они доставили ей множество ярких ощущений и познакомили ее с совершенно новым миром. Под поверхностью воды ее восторженному взгляду открылись обитатели этой причудливой вселенной — бесконечно хрупкие морские существа, сверкающие, извивающиеся, стремительно проносящиеся вокруг. Одни походили на пятна удивительных расцветок, другие были чуть менее прозрачными, чем само море, и обнаружить их присутствие можно было только по теням, движущимся по песчаному дну. Тем не менее все они были живыми, энергичными, дерзкими и быстрыми: не успевал Дэн привлечь ее внимание к ослепительной вспышке серебристого цвета, как она уже исчезала, а на ее месте появлялась другая, третья… Обитатели этого странного, безмолвного мира деловито сновали туда и сюда, не удостаивая вниманием двух человеческих существ, медленно плывших среди них.
За дневным отдыхом в море обычно следовала вечерняя трапеза на берегу, когда они жарили на решетке, а затем с аппетитом поглощали рыбу, которую удавалось поймать Дэну.
— Не откажетесь поужинать со мной сегодня? — спрашивал он с веселой галантностью, неожиданно всплыв рядом с ней и показывая ей нанизанную на гарпун подводного ружья сочную рыбину.
— Не откажусь ни за какие деньги, — моментально отвечала Тара.
Затем они выходили на берег, и он разводил огонь и готовил рыбу, а она отправлялась за фруктами, пивом и приборами, складывала все это в сумку-холодильник и возвращалась на берег. Дэн любил готовить рыбу на решетке и делал это со вкусом и даже с некоторым щегольством. Однажды, когда ему особенно удалось приготовление такого ужина, Тара поинтересовалась:
— А что, все хирурги — хорошие повара?
Дэн рассмеялся:
— Вовсе не обязательно. Великим поваром, таким, как я, можно только родиться, научиться этому невозможно.
— А мне обязательно нужно научиться готовить.
— Я думал, что все женщины умеют готовить. Как же тебе удалось этого избежать?
Тара оцепенела. Как ей объяснить Дэну, что она всю жизнь была в положении «богатой бедняжки» и не научилась делать ничего из самых обычных вещей, потому что всегда было кому их сделать за нее? Дэн почувствовал ее смущение и переменил тему разговора.
— Что ж, — сказал он осторожно, — если ты рискнешь заняться готовкой и тебе понадобится подопытный кролик, позвони мне. Я буду счастлив оказаться за столом, когда ты подашь свою первую яичницу с беконом.
Впервые он намекнул на более глубокое чувство к ней, чем простая дружба. Ее этот намек рассердил, обрадовал и смутил. Еще никогда в жизни ей не приходилось флиртовать или сталкиваться с чьей-то попыткой пофлиртовать с ней. Она сидела, проглотив язык и злясь на себя.
— Бог ты мой, — сказал Дэн, которому ее смущение явно доставляло удовольствие. — Не знал, что сорокалетние дамы умеют краснеть. А может быть, это просто отсвет огня?
Тара не удержалась, чтобы не рассмеяться.
Дэн между тем вытащил из своих рыболовных снастей морскую раковину в форме полумесяца, сияющую перламутром.
— Подарок, — сказал он робко.
— Прощальный подарок. — При ее упоминании о неминуемом расставании в их разговоре наступила неловкая пауза. — Она всегда будет напоминать мне об Орфее. И о тебе, Дэн.
— Как же ты красива, — тихо сказал он.
— Ты должен этим гордиться, — ответила она, не задумываясь. — Это ты меня сделал такой.
— Эй! — Дэн явно опешил. — Твое лицо — всего лишь твое отражение. Ты и сейчас та же дама, которую я встретил несколько месяцев назад, и не вздумай об этом забывать.
— Спасибо, Дэн. Я не забуду. Что ж, даме настала пора уезжать.
— Как я бы хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы могла сказать, от чего ты так бежишь.
— Не надо, Дэн.
— Скажи хотя бы, что тебе есть где остановиться и что у тебя достаточно денег, чтобы устроиться… Где ты собираешься устроиться? В Сиднее?
Он явно сердился, и она тоже рассердилась:
— У меня все будет в порядке. Я ведь уже большая. Меня уже можно выпускать одну!
Дэн услышал предостережение в ее голосе и изменил курс.
— Мне будет тебя не хватать, — сказал он горько. — Должно быть, ты теперь уже знаешь, что я отношусь к тебе… по-особенному.
Тара глубоко вздохнула, чувствуя, как у нее заныло сердце.
— Дэн, есть вещи, которые… которые я должна сделать одна. Прости меня, но я не могу больше ничего сказать. Даже тебе. Так что, пожалуйста, не надо больше вопросов. Хорошо?
Так все и осталось до самого момента их расставания. Дэн сдержал свое обещание, хотя душа его испытывала муки из-за отсутствия ответов на вопросы о женщине, которую он любил с каждым днем все сильнее. Со смирением истинно любящего человека, для которого счастье любимой неизмеримо дороже его собственного, он задался целью сделать последние дни для Тары на острове по-настоящему прекрасными и вернуть ее в большой мир с полностью восстановленными душой и телом.
Тара тем временем систематически закаляла свое сердце, чтобы не допустить его туда. После этого первого робкого проявления его любви она с тревогой почувствовала, как ее целеустремленность слабеет, а планы тускнеют под влиянием картин счастливой и радостной жизни, которая ожидает ее на острове. Чтобы укрепить свою решимость, она вновь обратилась к альбому с вырезками из газет и журналов. Альбом ее не подвел. Жестокий образ Грега уничтожил в ее душе первые ростки любви к Дэну. Наступило время, когда она не только почувствовала себя готовой к отъезду с Орфея, но и стала с нетерпением предвкушать тот момент, когда она сможет наконец отомстить.
Дэн замечал происходящие в ней перемены, и на сердце у него с каждым днем становилось все тяжелее. И вот наконец он вышел проводить ее на причал, где был пришвартован катер, который должен был отвезти Т ару в Таунсвилл. Тара уже с грустью попрощалась с Лиззи, храбро улыбнувшись ей сквозь слезы.
— Помните, я говорила вам, что отсюда все уезжают с улыбкой? — пошутила Лиззи, сама готовая разреветься.
Но сейчас и у Тары, и у Дэна глаза были сухими.
— Вот и все, Тара, — сказал он. — Боишься?
— Немного.
— Тебе вовсе не обязательно уезжать…
Это была его единственная попытка уговорить ее остаться, и она так и повисла в воздухе.
— Обещай мне только…
Тара вопросительно подняла брови.
— Обещай, что, если тебе понадобится что-нибудь — все что угодно, — ты позвонишь.
— У меня все будет хорошо.
«И я не позвоню, — подумала она. — Я докажу, что могу и сама справиться со своими делами. Сама, Дэн, неужели ты не понимаешь? Я всю жизнь опиралась на мужчин, А теперь я взрослею». Вслух же она сказала только:
— Что ж, прощай.
— Удачи тебе, Тара.
Он мягко взял ее за подбородок, чтобы в первый и последний раз поцеловать ее. Губы ее были холодными Не говоря больше ни слова, она повернулась и спустилась с причала на катер. Она не сделала ни единого жеста в ответ на его прощальные слова. Но, бесстрастно и неподвижно стоя на палубе катера, она не отрывала глаз от одинокой высокой фигуры на причале до тех пор, пока та совсем не скрылась из виду.
Глава восьмая
«Природа сотворила в Сиднее один из красивейших заливов в мире. И вот уже двести лет, — мрачно думал Билл Макмастер, — люди сбрасывают в него отходы». — Он стоял у окна в своем угловом кабинете на верхнем этаже «Харпер майнинг», глядя на мост. Там внизу, далеко, куда хватало глаз, убегала прибрежная полоса. Он пришел на работу рано, когда рабочие еще были заняты своей повседневной рутиной, вытаскивая из воды тонны мусора, который сиднейцы исправно сбрасывают в воды залива.
«Может, нанять кого-нибудь из этих ребят, — сердито подумал Билл, — по крайней мере, они бы здесь все вылизали».
На столе включился селектор. Билл раздраженно откликнулся:
— Ну, что там?
— Извините, сэр, я просто хотела сказать, что Грег Марсден все еще здесь. Уже больше получаса…
— Знаю, знаю. Ладно, проводите его ко мне. Облаченный в легкий, безукоризненно подобранный костюм, светлую рубашку и галстук бледно-лимонного цвета, Грег, видно, решил не тратить времени на церемонии.
— Вот уж не ожидал вас сегодня, Грег, — мягко заговорил Билл. — Чем можем быть полезны?
Но Грег резко оборвал его.
— Я целую неделю пытался до вас дозвониться.
— Да, знаю. Но я редко бывал здесь. В это время года всегда много дел. Может, все же присядете?
Грег опустился в кресло, но все еще едва сдерживал раздражение. Он уставился на Билла ледяным взглядом.
— Стефани не вчера погибла, Билл. Когда это произошло, пресса подняла страшный шум, казалось, что наступил конец света. А сейчас все затихло, и можно подумать, что Стефани Харпер и не существовало вовсе.
«Куда это он клонит?» — раздраженно подумал Билл. А вслух сказал:
— Никто ее не забыл.
— Да уж по крайней мере не я. — Слова прозвучали на редкость фальшиво, но Билл сдержался и молча ждал продолжения.
— Видите ли, Билл, мне трудно поверить, что три отдельных расследования — два неофициальных и одно, проводившееся с самого начала вашей компанией, — не дали никаких результатов — тело так и не нашли.
«Ах вот оно что», — подумал Билл с нарастающей яростью.
— Хоть что-нибудь. Скелет. Останки.
— Уверяю вас, — ровно произнес Билл, — было сделано все возможное.
— Ну так мне этого недостаточно.
— Ах вот как.
— Вы что, всерьез хотите мне сказать, — Грег гнул свое, — что эта гигантская организация со всеми своими возможностями, организация, которая ведет успешную разведку урана, золота, железной руды, нефти, не в состоянии найти какие-то паршивые кости?
Тут Билл не выдержал.
— Ах ты, вонючий лицемер, — заорал он. — Ведь тебе только затем и нужно юридическое подтверждение смерти Стефани, чтобы наложить лапы на ее деньги. А я — я любил Стефани Харпер! Она была мне, как дочь. — Он немного помолчал и продолжал уже более спокойно. — Печально, что вы так и не удосужились узнать ее получше. Тогда бы вам многое было понятнее. Она не была само совершенство, но это была добрая девушка, и люди не были ей безразличны. Она отдавала, и отдавала щедро, и единственное, чего ожидала взамен, чтобы судили ее по поступкам, а не по происхождению. Она делала все, что было в ее силах, — а это лучшая эпитафия для любого.
— Я не собирался…
— Помолчите-ка и выслушайте до конца. Да, мне очень хотелось бы похоронить Стефани Харпер по-человечески. И все-таки я рад, что тело ее не нашлось. — Он нападал на Грега, но и сам выглядел не столь уж уверенно. — И знаете почему? Потому что я хочу, чтобы на протяжении ближайших семи лет вы бы не знали ни минуты покоя. После этого, верно, вы по закону получите часть одного из самых больших состояний в Австралии. Но — есть одно «но», сынок, о котором тебе неизвестно, потому никто не предполагал, что все так может обернуться.
Грег насторожился. Это еще что такое? Ему с трудом удалось подавить противное чувство страха, которое острой болью отозвалось в животе. Ведь все так точно продумано… разве нет?
— Следует сказать вам, — Билла явно начал развлекать этот разговор, — что накануне вашей женитьбы я убедил Стефани добавить один пункт в ее завещание. В случае, если она умрет раньше вас, а вы вновь женитесь, вы теряете право на наследство.
В комнате повисла напряженная тишина. Грег сидел в кресле, не говоря ни слова и отказываясь поверить в услышанное. Билл, разрядившись, откинулся на спинку стула.
— Вот, стало быть, так. А пока вам стоит начать подыскивать работу. Не думаю, что та… тот ценный вклад, который вы внесли в деятельность компании, помешает нам отказаться от ваших услуг как одного из директоров, если найдется достойная замена. И возможно, работа с целью добыть средства к существованию покажется вам приятной переменой в жизни.
Подняв голову, Грег ненавидяще посмотрел на Билла, который точно знал, что противник, будь у него малейшая возможность, без колебаний прикончил бы его. Неожиданно Грег вскочил со стула с проворством пантеры, и впервые в жизни Билл почувствовал, как на него накатила волна физического страха. Затем, так и не сказав ни слова, Грег вылетел из комнаты.
Билл не мог унять какую-то странную дрожь. Но в то же время он чувствовал, что избавился от ноши. «Да, наши дела еще не закончены, мистер Марсден, — сказал он самому себе. — Но ждать осталось недолго».
Жизнь в сиднейском аэропорте Мэскот не замирает ни на минуту. Но особенно напряженной она становится по утрам в будние дни. Для женщины, которая недели и месяцы провела вдали от цивилизации, в мягкой тишине Орфеева острова, мощный напор и суета человеческого муравейника оказались настоящим ударом. Наполовину смущенная, наполовину напуганная, она кое-как протолкалась к главному входу.
— Такси?
Не задумываясь, Тара с облегчением устроилась на заднем сиденье потрепанного седана.
— Куда ехать? — Они уже двигались в сторону города, а она все еще ничего не могла сказать таксисту.
— Ну… — У Тары не было никаких определенных планов, она предпочитала, чтобы события разворачивались своим чередом. — Мне надо где-нибудь остановиться. Подешевле. Я не знаю… не знаю этих районов Сиднея. Может, подскажете?
Когда такси остановилось в том районе города, который называют обычно Роке, Тара впервые почувствовала, что такое бедность. Унылый, замусоренный квартал в обширной тени моста предлагал только то, что мог предложить — дешевые пансионаты со всем их содержимым. И все же Тара чувствовала, что попала, куда нужно. После продолжительного и дорогостоящего пребывания на Орфеевом острове она изрядно поиздержалась. Но даже если бы у нее все еще был мешок денег, она ни за что не остановилась бы в отеле « Риджент». Он был для Стефани Харпер. А Таре Уэллс следует жить по средствам.
Мучаясь с чемоданом и обливаясь потом в липкой полуденной духоте, Стефани добралась до частной гостиницы в угловом доме, выходившем фасадом на шоссейную дорогу. За пыльным окном Тара заметила бармена, подававшего напитки шумной клиентуре — исключительно мужчинам. Тара посмотрела на месиво мужских тел в майках, неаппетитные животы, раздувшиеся от пива, глаза, обращенные в ее сторону, и сердце у нее упало. Но тут ее заметил бармен и кивнул, чтобы она вошла через боковую дверь.
— Вам комнату, милочка? — спросил он без предисловий.
— Вот именно.
— Пятьдесят долларов в неделю…
— Хорошо.
— … с уплатой за месяц вперед и сто долларов залога…
— Залога? — Тара была поражена. Ей и слышать про такое не приходилось.
— Да, знаете ли, хозяевам в наши времена приходится быть поосторожнее… — Маленький, средних лет мужчина с редеющими песочного цвета волосами, казалось, был воплощенная осторожность. — Раньше я верил людям — жили в долг, — а потом раз, и их нет.
«Может, нанять кого-нибудь из этих ребят, — сердито подумал Билл, — по крайней мере, они бы здесь все вылизали».
На столе включился селектор. Билл раздраженно откликнулся:
— Ну, что там?
— Извините, сэр, я просто хотела сказать, что Грег Марсден все еще здесь. Уже больше получаса…
— Знаю, знаю. Ладно, проводите его ко мне. Облаченный в легкий, безукоризненно подобранный костюм, светлую рубашку и галстук бледно-лимонного цвета, Грег, видно, решил не тратить времени на церемонии.
— Вот уж не ожидал вас сегодня, Грег, — мягко заговорил Билл. — Чем можем быть полезны?
Но Грег резко оборвал его.
— Я целую неделю пытался до вас дозвониться.
— Да, знаю. Но я редко бывал здесь. В это время года всегда много дел. Может, все же присядете?
Грег опустился в кресло, но все еще едва сдерживал раздражение. Он уставился на Билла ледяным взглядом.
— Стефани не вчера погибла, Билл. Когда это произошло, пресса подняла страшный шум, казалось, что наступил конец света. А сейчас все затихло, и можно подумать, что Стефани Харпер и не существовало вовсе.
«Куда это он клонит?» — раздраженно подумал Билл. А вслух сказал:
— Никто ее не забыл.
— Да уж по крайней мере не я. — Слова прозвучали на редкость фальшиво, но Билл сдержался и молча ждал продолжения.
— Видите ли, Билл, мне трудно поверить, что три отдельных расследования — два неофициальных и одно, проводившееся с самого начала вашей компанией, — не дали никаких результатов — тело так и не нашли.
«Ах вот оно что», — подумал Билл с нарастающей яростью.
— Хоть что-нибудь. Скелет. Останки.
— Уверяю вас, — ровно произнес Билл, — было сделано все возможное.
— Ну так мне этого недостаточно.
— Ах вот как.
— Вы что, всерьез хотите мне сказать, — Грег гнул свое, — что эта гигантская организация со всеми своими возможностями, организация, которая ведет успешную разведку урана, золота, железной руды, нефти, не в состоянии найти какие-то паршивые кости?
Тут Билл не выдержал.
— Ах ты, вонючий лицемер, — заорал он. — Ведь тебе только затем и нужно юридическое подтверждение смерти Стефани, чтобы наложить лапы на ее деньги. А я — я любил Стефани Харпер! Она была мне, как дочь. — Он немного помолчал и продолжал уже более спокойно. — Печально, что вы так и не удосужились узнать ее получше. Тогда бы вам многое было понятнее. Она не была само совершенство, но это была добрая девушка, и люди не были ей безразличны. Она отдавала, и отдавала щедро, и единственное, чего ожидала взамен, чтобы судили ее по поступкам, а не по происхождению. Она делала все, что было в ее силах, — а это лучшая эпитафия для любого.
— Я не собирался…
— Помолчите-ка и выслушайте до конца. Да, мне очень хотелось бы похоронить Стефани Харпер по-человечески. И все-таки я рад, что тело ее не нашлось. — Он нападал на Грега, но и сам выглядел не столь уж уверенно. — И знаете почему? Потому что я хочу, чтобы на протяжении ближайших семи лет вы бы не знали ни минуты покоя. После этого, верно, вы по закону получите часть одного из самых больших состояний в Австралии. Но — есть одно «но», сынок, о котором тебе неизвестно, потому никто не предполагал, что все так может обернуться.
Грег насторожился. Это еще что такое? Ему с трудом удалось подавить противное чувство страха, которое острой болью отозвалось в животе. Ведь все так точно продумано… разве нет?
— Следует сказать вам, — Билла явно начал развлекать этот разговор, — что накануне вашей женитьбы я убедил Стефани добавить один пункт в ее завещание. В случае, если она умрет раньше вас, а вы вновь женитесь, вы теряете право на наследство.
В комнате повисла напряженная тишина. Грег сидел в кресле, не говоря ни слова и отказываясь поверить в услышанное. Билл, разрядившись, откинулся на спинку стула.
— Вот, стало быть, так. А пока вам стоит начать подыскивать работу. Не думаю, что та… тот ценный вклад, который вы внесли в деятельность компании, помешает нам отказаться от ваших услуг как одного из директоров, если найдется достойная замена. И возможно, работа с целью добыть средства к существованию покажется вам приятной переменой в жизни.
Подняв голову, Грег ненавидяще посмотрел на Билла, который точно знал, что противник, будь у него малейшая возможность, без колебаний прикончил бы его. Неожиданно Грег вскочил со стула с проворством пантеры, и впервые в жизни Билл почувствовал, как на него накатила волна физического страха. Затем, так и не сказав ни слова, Грег вылетел из комнаты.
Билл не мог унять какую-то странную дрожь. Но в то же время он чувствовал, что избавился от ноши. «Да, наши дела еще не закончены, мистер Марсден, — сказал он самому себе. — Но ждать осталось недолго».
Жизнь в сиднейском аэропорте Мэскот не замирает ни на минуту. Но особенно напряженной она становится по утрам в будние дни. Для женщины, которая недели и месяцы провела вдали от цивилизации, в мягкой тишине Орфеева острова, мощный напор и суета человеческого муравейника оказались настоящим ударом. Наполовину смущенная, наполовину напуганная, она кое-как протолкалась к главному входу.
— Такси?
Не задумываясь, Тара с облегчением устроилась на заднем сиденье потрепанного седана.
— Куда ехать? — Они уже двигались в сторону города, а она все еще ничего не могла сказать таксисту.
— Ну… — У Тары не было никаких определенных планов, она предпочитала, чтобы события разворачивались своим чередом. — Мне надо где-нибудь остановиться. Подешевле. Я не знаю… не знаю этих районов Сиднея. Может, подскажете?
Когда такси остановилось в том районе города, который называют обычно Роке, Тара впервые почувствовала, что такое бедность. Унылый, замусоренный квартал в обширной тени моста предлагал только то, что мог предложить — дешевые пансионаты со всем их содержимым. И все же Тара чувствовала, что попала, куда нужно. После продолжительного и дорогостоящего пребывания на Орфеевом острове она изрядно поиздержалась. Но даже если бы у нее все еще был мешок денег, она ни за что не остановилась бы в отеле « Риджент». Он был для Стефани Харпер. А Таре Уэллс следует жить по средствам.
Мучаясь с чемоданом и обливаясь потом в липкой полуденной духоте, Стефани добралась до частной гостиницы в угловом доме, выходившем фасадом на шоссейную дорогу. За пыльным окном Тара заметила бармена, подававшего напитки шумной клиентуре — исключительно мужчинам. Тара посмотрела на месиво мужских тел в майках, неаппетитные животы, раздувшиеся от пива, глаза, обращенные в ее сторону, и сердце у нее упало. Но тут ее заметил бармен и кивнул, чтобы она вошла через боковую дверь.
— Вам комнату, милочка? — спросил он без предисловий.
— Вот именно.
— Пятьдесят долларов в неделю…
— Хорошо.
— … с уплатой за месяц вперед и сто долларов залога…
— Залога? — Тара была поражена. Ей и слышать про такое не приходилось.
— Да, знаете ли, хозяевам в наши времена приходится быть поосторожнее… — Маленький, средних лет мужчина с редеющими песочного цвета волосами, казалось, был воплощенная осторожность. — Раньше я верил людям — жили в долг, — а потом раз, и их нет.