Страница:
Он обратился к Таре покровительственно и нежно, что, как он заметил, не ускользнуло от Филипа.
— Тара, это Филип Стюарт, старый друг моей жены. Филип, а это Тара Уэллс.
«Так, — подумал Филип, — стало быть, это последняя жертва. Не удивительно, что Джилли из себя выходит, даже похудела, бедняжка. Ей дали отставку. Ради этой „звезды-манекенщицы“. — Его сердце наполнилось жалостью, теперь он понимал, каково приходится Джилли. Он поздоровался с Тарой вежливо, но холодно. Тара же придерживалась своей новой манеры поведения, которую находила весьма действенной, — она просто молчала. Она была полностью поглощена Грегом, и появление Филипа было для нее полной неожиданностью. Она все еще не привыкла к тому, что перед ней возникают люди из ее старой жизни. К тому же она была поражена тем, как Филип изменился. Некогда стройный, он теперь сутулился, лицо, когда-то так красиво очерченное, сморщилось, и выглядел он как человек, который забыл, что такое улыбка. Бедняга Филип! Еще одна жертва ненасытного любвеобилия Грега. Сердцем она была с ним, но сидела спокойно и неподвижно, нацепив на лицо, как маску, ничего не означающую улыбку.
— Как Джилли, Фил? — бодро спросил Грег.
— Да вроде все в порядке — по крайней мере так было, когда я видел ее в последний раз. — Он пристально взглянул на Грега. — Я ведь редко здесь бываю в последнее время, так что мы почти не видимся.
— Как жаль. — Удивление и дружеское участие, прозвучавшее в голосе Грега, было, казалось, совершенно ненаигранным.
— Действительно, жаль, — сказал Филип ровно. — Ладно, мне пора. Приятного вечера. Рад был познакомиться с вами, мисс Уэллс.
Филип всегда умел сохранять достоинство, подумала Тара. А сейчас оно ему ой как нужно. Она с симпатией посмотрела ему вслед.
— Отличный парень этот Филип, — заметил Грег. — Стюарты были ближайшими друзьями моей жены.
Тара почувствовала, как внутри у нее все закипело, и наклонилась, собираясь нанести удар.
— Расскажите о своей жене, Грег. Что она из себя представляла? — Она едва сдерживалась от нетерпения.
Грег помолчал, собираясь с мыслями и заговорил медленно и размеренно. Его ответ был выдержан в мягких, даже трогательных тонах.
— Она была славным существом, на редкость любящим и честным. Самое щедрое сердце, другого такого я не встречал. Мне до сих пор ее очень не хватает…
Он напрягся, и слезы выступили на глазах. Слезы! Крокодиловы слезы, подумала Тара, едва сдерживаясь от ярости. Она готова была воткнуть нож в это черное сердце. Но даже не пошевелилась, ожидая продолжения.
— Однако же она сама была своим худшим врагом, — вновь заговорил Грег. — Не следовало делать вид, будто твоя жена была верхом совершенства. Это отпугивает женщин, ведь тогда им приходится сражаться с исчезнувшим ангелом. Никогда не встречал людей, которые бы так беспокоились о том, что скажут о них другие. — Он помолчал, словно эта мысль впервые пришла ему в голову. — Вы знаете, странно. Едва увидев вас, я поразился, как вы напоминаете Стефани внешне. Но она… впрочем, смешно сравнивать. Она была гадким утенком. Вы — лебедь, которым она всегда хотела быть. — Он помолчал, ожидая, пока официант наполнит бокалы, и изящным жестом поднял руку.
— За нас, Тара. За вашу красоту. За будущее, чего бы оно ни принесло.
— За нас, — повторила она тост, вкладывая в него свой смысл. «За нас», — подумала она мстительно. Официант вновь появился и поставил на стол закуски. Нежно улыбаясь, Тара взяла нож и вилку и обезглавила форель, опять-таки имея в виду что-то свое, сокровенное.
Вечер подошел к концу. Белый «роллс-ройс» вез их к дому Тары, изредка подавая серебристый сигнал. Сама поездка на этой машине, которая была с любовью выбранным свадебным подарком Грегу, стала еще одним испытанием для Тары в этот вечер, когда ножевые раны сменялись булавочными уколами. Они остановились у одного из больших жилых домов на Элизабет-Бэй. Грег вышел, обошел машину кругом и открыл дверь для Тары.
Они стояли друг против друга на пешеходной дорожке; теплый морской ветерок шевелил волосы; воздух вокруг был наэлектризован непроизнесенными вопросами, страстями, желаниями.
— Благодарю… за прекрасный вечер. — Тара опустила глаза.
— Эй, — он взял ее за подбородок и поднял лицо к себе, — мне ведь еще домой ехать, а это далеко. Неужели вы не предложите хоть чашку кофе? — В глазах у него были призыв и обещание.
Она отступила.
— Да нет, вряд ли… не сегодня. У меня с утра много дел. — Повисло молчание, и Грег изящно повиновался. Сожалеюще улыбнувшись, он кивнул:
— Ну что ж. Может, в следующий раз?
— Может быть. Спокойной ночи, Грег.
Она стояла на дорожке, пока габаритные огни «роллс-ройса» не исчезли за поворотом. Затем она быстро зашагала в свою крепость — свой дом, который был в нескольких кварталах отсюда. Она еще не была готова дать ему свой адрес. Рано. Вернуться домой было сущим облегчением. В этих стенах ей не нужны были никакие маски. К большому неудовольствию Макси, хозяйка то дрожала, то плакала, то смеялась, то пускалась в длинные монологи, в которых смешаны были проклятия, угрозы и обещания. Но древний инстинкт расы научил его ждать, пока все пройдет, и в конце концов так оно и случилось.
Помощникам Джейсона всегда приходилось нелегко, когда у маэстро в муках рождалась творческая идея. Самые экстравагантные требования сменялись раздраженными отказами, и вся мастерская напоминала кипящий котел, пока, наконец, новая тема не обретет ту форму, которая устроит маленького тирана. Сегодняшняя съемка должна была запечатлеть сверхэлегантные образцы вечерней одежды, и Джейсон старался представить себе людей ночи, тех, кто наслаждается тьмой, когда простые люди давно уже видят третьи сны. Осуществляя последний сценарий, Тара и ее партнер из кожи вон лезли, чтобы ублажить Джейсона и вдохнуть жизнь в его мечту.
— Ты — вампир, — рычал Джейсон, редкие волосенки которого дыбом встали на голове. — Ты — неотразимо прекрасный вампир женского пола, и ему остается только отдаться тебе. Ты впиваешься ему в шею — ну, ну, ну!
Лежа на неподвижном теле, Тара послушно потянулась прямо к адамову яблоку на бронзовой от загара шее.
— Нет же, нет, нет, — завопил Джейсон. — Кусай, кусай, черт тебя побери! Впейся в его шею своими клыками и не думай о нем, ему за это платят, и мне нужно, чтобы ему было больно… вот так, это уже лучше. Еще разок. И подними глаза, поверни подбородок, мне не видны твои глаза. Ну, в чем дело? Гляди на меня и сосредоточься, сосредоточься, ну вот, снова не то…
А Тара и впрямь потеряла всякий интерес к мощной мужской шее, в которую раньше впивалась с некоторым удовольствием. Позади Джейсона незаметно появилась Джилли Стюарт. Тара отпрянула от партнера и отошла немного в сторону.
— Мне надо попудриться, — сказала она первое, что пришло в голову, и подняла руку ко лбу, словно чтобы стереть пот.
— Ладно, перерыв пять минут, пудра там, внизу, — согласился Джейсон. — Там вся косметика, бери ее и тащи сюда, только в темпе. Раз уж мы прервались, мне надо, чтобы на теле этого малого была кровь, натуральная кровь, которая стекает у него с шеи от любовных укусов Тары — вампир есть вампир, можно это сделать? И пусть высморкается, а то у него нос покраснел, как у Рудольфа-Красноносого Следопыта. — Он метался по студии, стремительно отдавая указания.
— Так, эти притирки надо сменить. Розовое убрать, мне нужно голубое и, может, немного зеленого, чтобы усилить зловещий эффект.
Оказавшись в самом центре этой кутерьмы, Джилли стояла совершенно растерянная и дрожала. Она ошеломленно озиралась, явно не зная, к кому обратиться, а Тара в это время внимательно оглядывала ее. Как и на Филипе, время оставило на ней свои следы. Кошачья уверенность, которая некогда так бросалась в глаза, уступила место подернутому дымкой потерянному взгляду, который напомнил Таре того бездомного зверька, каким был Макси, когда она впервые набрела на него. Некогда безупречный вид теперь тоже остался одним воспоминанием: волосы были небрежно сколоты в узел, а косметику она, похоже, наводила в темноте. Но многое осталось от прежней Джилли, например, манера отбрасывать волосы с глаз и запрокидывать голову, как лошадь, готовая пуститься в галоп. «И в конце концов, — мрачно подумала Тара, — ты выбралась из истории с Грегом Марсденом целехонька, чего о себе я сказать не могу». — Она решительно шагнула вперед.
— Вы хотели меня видеть?
— Вы — Тара Уэллс? Меня зовут Джилли Стюарт. Мы можем поговорить?
По возбужденной манере своей собеседницы, по блеску в глазах Тара поняла, что, готовясь к свиданию, Джилли кое-что приняла. Но облегчать ей задачу она не собиралась.
— Вы из журнала или газеты?
— Нет, нет, — поспешно ответила Джилли. — Я… я приятельница Грега Марсдена.
— Понимаю.
— Близкая приятельница.
Тара промолчала. Близкая приятельница, подумала она. Ну что же.
— Видите ли, — Джилли нервно вертела в руках бумажную салфетку. — Вы недавно видели моего мужа, Филипа Стюарта.
Тара сделала вид, что пытается вспомнить.
— Да, да, совершенно верно. Грег познакомил меня с ним в ресторане.
Наступило молчание. У Джилли словно язык прилип к гортани. Наконец она выдавила из себя:
— У вас с Грегом роман?
— Извините? — Такое бесстыдство вызвало у Тары гнев и презрение.
— Я знаю, вы встречаетесь, — нервно продолжала Джилли.
— О… — Тара говорила сколь возможно холодно и отчужденно. — Мы увиделись после теннисного матча. Потом пообедали вместе. Это все.
Джилли совсем утратила контроль над собой, ее понесло:
— Лжете, — закричала она, побелев от ярости. — Не забывайте, я знаю Грега Марсдена. Он просто не может пройти мимо красивой женщины. И если женщина ясно говорит «нет», он уже не тратит понапрасну времени. Да нет никаких сомнений. Вы его любовница.
Даже в рабочей суете, царившей в мастерской, головы стали поворачиваться в их сторону, люди прислушивались. Таре это не понравилось.
— Слушайте, мы не можем поговорить где-нибудь в другом месте? И спокойно, — мягко спросила она. — Тут рядом бар, надеюсь, там не слишком много народу. — На лице у Джилли мелькнула тень скорбной надежды, как у побитого ребенка.
— Мне надо сделать еще два-три снимка, и, если хотите, встретимся там.
Джилли ухватилась за это предложение как за соломинку.
— Я буду вас там ждать.
Голос Джейсона прорезал гул в мастерской, как циркулярная пила.
— Кто-нибудь здесь собирается работать? Или я плачу просто за удовольствие побыть с вами? А ну-ка за дело — живо! Нет, крошка, я не могу сейчас разговаривать с Джоанной, и мне наплевать, в каком она настроении. Эй, не то освещение, мать вашу… Тара! Тара! Ты где?
Тара улыбнулась и двинулась к своему рабочему месту.
— Итак, до скорого, — сказала она.
Если бы, выходя из мастерской, Джилли оглянулась, она увидела бы, что лицо Тары и впрямь приняло выражение вампира.
Великолепная ярость и творческое горение Джейсона сильно растянулись, и Тара освободилась куда позднее, чем предполагала.
Ругая Джейсона почем зря, она заторопилась к бару, вполне готовая к тому, что Джилли ее не дождалась. Но беспокоиться было, как выяснилось, не о чем. Джилли нашла естественное для всякого пьянчужки убежище и чувствовала себя вполне в своей тарелке. Судя по виду, она уже изрядно набралась.
— Извините, что так задержалась, — сказала Тара, подойдя к столику, за которым сидела Джилли. — Пришлось задержаться дольше, чем рассчитывала. Хорошо, что вы не ушли, а то я боялась, что вам надоело ждать.
— А, ерунда. — Джилли небрежно махнула рукой. Говорила она уже вполне невнятно. — Что будете пить? — И привычным жестом подозвала официанта.
— Пожалуй, пива — холодного пива.
— Пива и еще виски, — распорядилась Джилли, только тут заметив, что на столе перед ней стоит целая батарея пустых бокалов. Она попыталась оправдаться.
— Я пью только, когда мне не по себе. Когда Филип в отъезде, в доме становится так пусто и одиноко.
— Да, представляю, — сочувственно сказала Тара и сразу же вернулась к теме.
— Но ведь у вас есть Грег.
— В самом деле? — Джилли пьяно прищурилась, а потом в ее голосе неожиданно появились хвастливые интонации. — Да, да, конечно. Я нужна ему. Впрочем, — новая интонация, — мне он тоже нужен. Да, Грег Марсден — это наркотик. Вроде вот этого. — Она сделала большой глоток и поморщилась, ощущая, как виски разливается по телу. Тара возобновила наступление.
— Он… немного рассказывал мне о своей жене. Насколько я понимаю, вы с ней были лучшими подругами.
— С самого детства. Наши отцы были рядом. Их связывали деловые интересы. — Тень прошлого мелькнула на лице у Джилли. Ну конечно! Один эпизод из прошлого всплыл и в памяти Тары, только совершенно в новом освещении. Отец Джилли покончил с собой, когда сорвалась сделка с Максом Харпером! Неужели она все эти годы помнила об этом? И неужели она казнила за это Стефани? О, Джилли!
— Словом, вы сошлись с Грегом после смерти его жены, так я понимаю? — Тара осторожно закинула удочку.
Джилли подумала немного и решила, что это очень удобная ложь.
— Ну да, конечно, — небрежно сказала она. — Впрочем, мне не хочется больше говорить о ней. Меня просто тошнит от этих разговоров.
— Извините, — ледяным голосом произнесла Тара. Джилли подозрительно поглядела на нее.
— Вы знаете, Стефани тоже любила пиво. Она всегда предпочитала его сухому вину или шампанскому.
Похоже, в замутненном сознании Джилли пробуждались какие-то воспоминания. Тара поспешила вернуть ее к сегодняшнему дню.
— Так о чем это вы?
— Что? А, да. Я хотела сказать, что Грег никогда по-настоящему не любил Стефани.
На лице Тары можно было прочитать охватившие ее чувства: «Никогда?»
— Точно, — продолжала Джилли несколько сомнамбулически. — Он говорил мне. Так что, влюбившись в него, я никого не предала. Он был, как говорится, свободным скакуном.
— Да, ну а как насчет Стефани?
— Что насчет Стефани?
— Она-то Грега любила?
Вопрос явно показался Джилли неуместным.
— Любила? Да, наверное, любила. Но это…
— Ничего не меняет?
— Ну-у, — Джилли была не настолько пьяна, чтобы не понимать, как мерзко это звучит, — ведь она уже умерла, верно? А мертвым не все ли равно?
«Если бы ты только знала правду», — подумала Тара.
Неожиданно Джилли посмотрела на часы.
— Который час?
— Около семи.
Джилли даже вскрикнула, как от боли.
— Боже, я опаздываю, мне надо бежать.
— Бежать?
— Да. — Лицо Джилли светилось торжеством, а желтые кошачьи глаза сверкали. — Грег ждет меня дома. Надо поторапливаться.
Тара быстро прикинула.
— Вы на машине сюда приехали?
— На такси. В последнее время я все больше на такси разъезжаю.
— Я отвезу вас домой, — сказала Тара, не забыв спросить:
— А где вы живете?
— Правда? Живу я в районе Хантерс-Хилл, и Грег всегда так злится, когда я опаздываю. — Она глуповато хихикнула, словно влюбленная школьница.
— С удовольствием окажу вам эту услугу, — сказала Тара и ничуть не слукавила.
Грег расхаживал перед домом Стюартов в Хартерс-Хилл, и терпение его начинало лопаться. «Мерзкая сука, — думал он злобно, — чего только не вытворяет, чтобы встретиться со мной, и не может даже прийти вовремя». — Он ненавидел стучаться в двери пустых домов, когда никто не выходит встретить. Он привык к прямо противоположному; вся его натура жаждала бурных приветствий и громких аплодисментов. Побледнев от гнева, он все же сдерживался и ждал.
Поездка в Хантерс-Хилл дала Таре возможность сблизиться с Джилли, и она без труда выудила у нее все подробности взаимоотношений с Грегом. Подъезжая к дому Джилли, они уже сделались закадычными подругами, по крайней мере в сдвинутом сознании Джилли. Выбираясь из машины и стараясь не слишком качаться из стороны в сторону, она рассыпалась в благодарностях и признаниях дружбы.
— Давай не терять друг друга, ладно? Позвони мне, мой телефон есть в адресной книге.
«О, я позвоню, — подумала Тара, — позвоню».
У конца дорожки сквозь деревья она разглядела белый «роллс-ройс» и долговязую, худощавую фигуру Грега, прислонившегося к двери.
— Ты бы лучше поторопилась, Джилли, ведь тебя ждут, — весело сказала она. — Увидимся, не сомневайся.
Она включила зажигание, запустила двигатель и уехала, не оглянувшись. Меж тем Джилли припустилась вверх по дорожке, с тревогой ожидая нового свидания.
Глава тринадцатая
— Тара, это Филип Стюарт, старый друг моей жены. Филип, а это Тара Уэллс.
«Так, — подумал Филип, — стало быть, это последняя жертва. Не удивительно, что Джилли из себя выходит, даже похудела, бедняжка. Ей дали отставку. Ради этой „звезды-манекенщицы“. — Его сердце наполнилось жалостью, теперь он понимал, каково приходится Джилли. Он поздоровался с Тарой вежливо, но холодно. Тара же придерживалась своей новой манеры поведения, которую находила весьма действенной, — она просто молчала. Она была полностью поглощена Грегом, и появление Филипа было для нее полной неожиданностью. Она все еще не привыкла к тому, что перед ней возникают люди из ее старой жизни. К тому же она была поражена тем, как Филип изменился. Некогда стройный, он теперь сутулился, лицо, когда-то так красиво очерченное, сморщилось, и выглядел он как человек, который забыл, что такое улыбка. Бедняга Филип! Еще одна жертва ненасытного любвеобилия Грега. Сердцем она была с ним, но сидела спокойно и неподвижно, нацепив на лицо, как маску, ничего не означающую улыбку.
— Как Джилли, Фил? — бодро спросил Грег.
— Да вроде все в порядке — по крайней мере так было, когда я видел ее в последний раз. — Он пристально взглянул на Грега. — Я ведь редко здесь бываю в последнее время, так что мы почти не видимся.
— Как жаль. — Удивление и дружеское участие, прозвучавшее в голосе Грега, было, казалось, совершенно ненаигранным.
— Действительно, жаль, — сказал Филип ровно. — Ладно, мне пора. Приятного вечера. Рад был познакомиться с вами, мисс Уэллс.
Филип всегда умел сохранять достоинство, подумала Тара. А сейчас оно ему ой как нужно. Она с симпатией посмотрела ему вслед.
— Отличный парень этот Филип, — заметил Грег. — Стюарты были ближайшими друзьями моей жены.
Тара почувствовала, как внутри у нее все закипело, и наклонилась, собираясь нанести удар.
— Расскажите о своей жене, Грег. Что она из себя представляла? — Она едва сдерживалась от нетерпения.
Грег помолчал, собираясь с мыслями и заговорил медленно и размеренно. Его ответ был выдержан в мягких, даже трогательных тонах.
— Она была славным существом, на редкость любящим и честным. Самое щедрое сердце, другого такого я не встречал. Мне до сих пор ее очень не хватает…
Он напрягся, и слезы выступили на глазах. Слезы! Крокодиловы слезы, подумала Тара, едва сдерживаясь от ярости. Она готова была воткнуть нож в это черное сердце. Но даже не пошевелилась, ожидая продолжения.
— Однако же она сама была своим худшим врагом, — вновь заговорил Грег. — Не следовало делать вид, будто твоя жена была верхом совершенства. Это отпугивает женщин, ведь тогда им приходится сражаться с исчезнувшим ангелом. Никогда не встречал людей, которые бы так беспокоились о том, что скажут о них другие. — Он помолчал, словно эта мысль впервые пришла ему в голову. — Вы знаете, странно. Едва увидев вас, я поразился, как вы напоминаете Стефани внешне. Но она… впрочем, смешно сравнивать. Она была гадким утенком. Вы — лебедь, которым она всегда хотела быть. — Он помолчал, ожидая, пока официант наполнит бокалы, и изящным жестом поднял руку.
— За нас, Тара. За вашу красоту. За будущее, чего бы оно ни принесло.
— За нас, — повторила она тост, вкладывая в него свой смысл. «За нас», — подумала она мстительно. Официант вновь появился и поставил на стол закуски. Нежно улыбаясь, Тара взяла нож и вилку и обезглавила форель, опять-таки имея в виду что-то свое, сокровенное.
Вечер подошел к концу. Белый «роллс-ройс» вез их к дому Тары, изредка подавая серебристый сигнал. Сама поездка на этой машине, которая была с любовью выбранным свадебным подарком Грегу, стала еще одним испытанием для Тары в этот вечер, когда ножевые раны сменялись булавочными уколами. Они остановились у одного из больших жилых домов на Элизабет-Бэй. Грег вышел, обошел машину кругом и открыл дверь для Тары.
Они стояли друг против друга на пешеходной дорожке; теплый морской ветерок шевелил волосы; воздух вокруг был наэлектризован непроизнесенными вопросами, страстями, желаниями.
— Благодарю… за прекрасный вечер. — Тара опустила глаза.
— Эй, — он взял ее за подбородок и поднял лицо к себе, — мне ведь еще домой ехать, а это далеко. Неужели вы не предложите хоть чашку кофе? — В глазах у него были призыв и обещание.
Она отступила.
— Да нет, вряд ли… не сегодня. У меня с утра много дел. — Повисло молчание, и Грег изящно повиновался. Сожалеюще улыбнувшись, он кивнул:
— Ну что ж. Может, в следующий раз?
— Может быть. Спокойной ночи, Грег.
Она стояла на дорожке, пока габаритные огни «роллс-ройса» не исчезли за поворотом. Затем она быстро зашагала в свою крепость — свой дом, который был в нескольких кварталах отсюда. Она еще не была готова дать ему свой адрес. Рано. Вернуться домой было сущим облегчением. В этих стенах ей не нужны были никакие маски. К большому неудовольствию Макси, хозяйка то дрожала, то плакала, то смеялась, то пускалась в длинные монологи, в которых смешаны были проклятия, угрозы и обещания. Но древний инстинкт расы научил его ждать, пока все пройдет, и в конце концов так оно и случилось.
Помощникам Джейсона всегда приходилось нелегко, когда у маэстро в муках рождалась творческая идея. Самые экстравагантные требования сменялись раздраженными отказами, и вся мастерская напоминала кипящий котел, пока, наконец, новая тема не обретет ту форму, которая устроит маленького тирана. Сегодняшняя съемка должна была запечатлеть сверхэлегантные образцы вечерней одежды, и Джейсон старался представить себе людей ночи, тех, кто наслаждается тьмой, когда простые люди давно уже видят третьи сны. Осуществляя последний сценарий, Тара и ее партнер из кожи вон лезли, чтобы ублажить Джейсона и вдохнуть жизнь в его мечту.
— Ты — вампир, — рычал Джейсон, редкие волосенки которого дыбом встали на голове. — Ты — неотразимо прекрасный вампир женского пола, и ему остается только отдаться тебе. Ты впиваешься ему в шею — ну, ну, ну!
Лежа на неподвижном теле, Тара послушно потянулась прямо к адамову яблоку на бронзовой от загара шее.
— Нет же, нет, нет, — завопил Джейсон. — Кусай, кусай, черт тебя побери! Впейся в его шею своими клыками и не думай о нем, ему за это платят, и мне нужно, чтобы ему было больно… вот так, это уже лучше. Еще разок. И подними глаза, поверни подбородок, мне не видны твои глаза. Ну, в чем дело? Гляди на меня и сосредоточься, сосредоточься, ну вот, снова не то…
А Тара и впрямь потеряла всякий интерес к мощной мужской шее, в которую раньше впивалась с некоторым удовольствием. Позади Джейсона незаметно появилась Джилли Стюарт. Тара отпрянула от партнера и отошла немного в сторону.
— Мне надо попудриться, — сказала она первое, что пришло в голову, и подняла руку ко лбу, словно чтобы стереть пот.
— Ладно, перерыв пять минут, пудра там, внизу, — согласился Джейсон. — Там вся косметика, бери ее и тащи сюда, только в темпе. Раз уж мы прервались, мне надо, чтобы на теле этого малого была кровь, натуральная кровь, которая стекает у него с шеи от любовных укусов Тары — вампир есть вампир, можно это сделать? И пусть высморкается, а то у него нос покраснел, как у Рудольфа-Красноносого Следопыта. — Он метался по студии, стремительно отдавая указания.
— Так, эти притирки надо сменить. Розовое убрать, мне нужно голубое и, может, немного зеленого, чтобы усилить зловещий эффект.
Оказавшись в самом центре этой кутерьмы, Джилли стояла совершенно растерянная и дрожала. Она ошеломленно озиралась, явно не зная, к кому обратиться, а Тара в это время внимательно оглядывала ее. Как и на Филипе, время оставило на ней свои следы. Кошачья уверенность, которая некогда так бросалась в глаза, уступила место подернутому дымкой потерянному взгляду, который напомнил Таре того бездомного зверька, каким был Макси, когда она впервые набрела на него. Некогда безупречный вид теперь тоже остался одним воспоминанием: волосы были небрежно сколоты в узел, а косметику она, похоже, наводила в темноте. Но многое осталось от прежней Джилли, например, манера отбрасывать волосы с глаз и запрокидывать голову, как лошадь, готовая пуститься в галоп. «И в конце концов, — мрачно подумала Тара, — ты выбралась из истории с Грегом Марсденом целехонька, чего о себе я сказать не могу». — Она решительно шагнула вперед.
— Вы хотели меня видеть?
— Вы — Тара Уэллс? Меня зовут Джилли Стюарт. Мы можем поговорить?
По возбужденной манере своей собеседницы, по блеску в глазах Тара поняла, что, готовясь к свиданию, Джилли кое-что приняла. Но облегчать ей задачу она не собиралась.
— Вы из журнала или газеты?
— Нет, нет, — поспешно ответила Джилли. — Я… я приятельница Грега Марсдена.
— Понимаю.
— Близкая приятельница.
Тара промолчала. Близкая приятельница, подумала она. Ну что же.
— Видите ли, — Джилли нервно вертела в руках бумажную салфетку. — Вы недавно видели моего мужа, Филипа Стюарта.
Тара сделала вид, что пытается вспомнить.
— Да, да, совершенно верно. Грег познакомил меня с ним в ресторане.
Наступило молчание. У Джилли словно язык прилип к гортани. Наконец она выдавила из себя:
— У вас с Грегом роман?
— Извините? — Такое бесстыдство вызвало у Тары гнев и презрение.
— Я знаю, вы встречаетесь, — нервно продолжала Джилли.
— О… — Тара говорила сколь возможно холодно и отчужденно. — Мы увиделись после теннисного матча. Потом пообедали вместе. Это все.
Джилли совсем утратила контроль над собой, ее понесло:
— Лжете, — закричала она, побелев от ярости. — Не забывайте, я знаю Грега Марсдена. Он просто не может пройти мимо красивой женщины. И если женщина ясно говорит «нет», он уже не тратит понапрасну времени. Да нет никаких сомнений. Вы его любовница.
Даже в рабочей суете, царившей в мастерской, головы стали поворачиваться в их сторону, люди прислушивались. Таре это не понравилось.
— Слушайте, мы не можем поговорить где-нибудь в другом месте? И спокойно, — мягко спросила она. — Тут рядом бар, надеюсь, там не слишком много народу. — На лице у Джилли мелькнула тень скорбной надежды, как у побитого ребенка.
— Мне надо сделать еще два-три снимка, и, если хотите, встретимся там.
Джилли ухватилась за это предложение как за соломинку.
— Я буду вас там ждать.
Голос Джейсона прорезал гул в мастерской, как циркулярная пила.
— Кто-нибудь здесь собирается работать? Или я плачу просто за удовольствие побыть с вами? А ну-ка за дело — живо! Нет, крошка, я не могу сейчас разговаривать с Джоанной, и мне наплевать, в каком она настроении. Эй, не то освещение, мать вашу… Тара! Тара! Ты где?
Тара улыбнулась и двинулась к своему рабочему месту.
— Итак, до скорого, — сказала она.
Если бы, выходя из мастерской, Джилли оглянулась, она увидела бы, что лицо Тары и впрямь приняло выражение вампира.
Великолепная ярость и творческое горение Джейсона сильно растянулись, и Тара освободилась куда позднее, чем предполагала.
Ругая Джейсона почем зря, она заторопилась к бару, вполне готовая к тому, что Джилли ее не дождалась. Но беспокоиться было, как выяснилось, не о чем. Джилли нашла естественное для всякого пьянчужки убежище и чувствовала себя вполне в своей тарелке. Судя по виду, она уже изрядно набралась.
— Извините, что так задержалась, — сказала Тара, подойдя к столику, за которым сидела Джилли. — Пришлось задержаться дольше, чем рассчитывала. Хорошо, что вы не ушли, а то я боялась, что вам надоело ждать.
— А, ерунда. — Джилли небрежно махнула рукой. Говорила она уже вполне невнятно. — Что будете пить? — И привычным жестом подозвала официанта.
— Пожалуй, пива — холодного пива.
— Пива и еще виски, — распорядилась Джилли, только тут заметив, что на столе перед ней стоит целая батарея пустых бокалов. Она попыталась оправдаться.
— Я пью только, когда мне не по себе. Когда Филип в отъезде, в доме становится так пусто и одиноко.
— Да, представляю, — сочувственно сказала Тара и сразу же вернулась к теме.
— Но ведь у вас есть Грег.
— В самом деле? — Джилли пьяно прищурилась, а потом в ее голосе неожиданно появились хвастливые интонации. — Да, да, конечно. Я нужна ему. Впрочем, — новая интонация, — мне он тоже нужен. Да, Грег Марсден — это наркотик. Вроде вот этого. — Она сделала большой глоток и поморщилась, ощущая, как виски разливается по телу. Тара возобновила наступление.
— Он… немного рассказывал мне о своей жене. Насколько я понимаю, вы с ней были лучшими подругами.
— С самого детства. Наши отцы были рядом. Их связывали деловые интересы. — Тень прошлого мелькнула на лице у Джилли. Ну конечно! Один эпизод из прошлого всплыл и в памяти Тары, только совершенно в новом освещении. Отец Джилли покончил с собой, когда сорвалась сделка с Максом Харпером! Неужели она все эти годы помнила об этом? И неужели она казнила за это Стефани? О, Джилли!
— Словом, вы сошлись с Грегом после смерти его жены, так я понимаю? — Тара осторожно закинула удочку.
Джилли подумала немного и решила, что это очень удобная ложь.
— Ну да, конечно, — небрежно сказала она. — Впрочем, мне не хочется больше говорить о ней. Меня просто тошнит от этих разговоров.
— Извините, — ледяным голосом произнесла Тара. Джилли подозрительно поглядела на нее.
— Вы знаете, Стефани тоже любила пиво. Она всегда предпочитала его сухому вину или шампанскому.
Похоже, в замутненном сознании Джилли пробуждались какие-то воспоминания. Тара поспешила вернуть ее к сегодняшнему дню.
— Так о чем это вы?
— Что? А, да. Я хотела сказать, что Грег никогда по-настоящему не любил Стефани.
На лице Тары можно было прочитать охватившие ее чувства: «Никогда?»
— Точно, — продолжала Джилли несколько сомнамбулически. — Он говорил мне. Так что, влюбившись в него, я никого не предала. Он был, как говорится, свободным скакуном.
— Да, ну а как насчет Стефани?
— Что насчет Стефани?
— Она-то Грега любила?
Вопрос явно показался Джилли неуместным.
— Любила? Да, наверное, любила. Но это…
— Ничего не меняет?
— Ну-у, — Джилли была не настолько пьяна, чтобы не понимать, как мерзко это звучит, — ведь она уже умерла, верно? А мертвым не все ли равно?
«Если бы ты только знала правду», — подумала Тара.
Неожиданно Джилли посмотрела на часы.
— Который час?
— Около семи.
Джилли даже вскрикнула, как от боли.
— Боже, я опаздываю, мне надо бежать.
— Бежать?
— Да. — Лицо Джилли светилось торжеством, а желтые кошачьи глаза сверкали. — Грег ждет меня дома. Надо поторапливаться.
Тара быстро прикинула.
— Вы на машине сюда приехали?
— На такси. В последнее время я все больше на такси разъезжаю.
— Я отвезу вас домой, — сказала Тара, не забыв спросить:
— А где вы живете?
— Правда? Живу я в районе Хантерс-Хилл, и Грег всегда так злится, когда я опаздываю. — Она глуповато хихикнула, словно влюбленная школьница.
— С удовольствием окажу вам эту услугу, — сказала Тара и ничуть не слукавила.
Грег расхаживал перед домом Стюартов в Хартерс-Хилл, и терпение его начинало лопаться. «Мерзкая сука, — думал он злобно, — чего только не вытворяет, чтобы встретиться со мной, и не может даже прийти вовремя». — Он ненавидел стучаться в двери пустых домов, когда никто не выходит встретить. Он привык к прямо противоположному; вся его натура жаждала бурных приветствий и громких аплодисментов. Побледнев от гнева, он все же сдерживался и ждал.
Поездка в Хантерс-Хилл дала Таре возможность сблизиться с Джилли, и она без труда выудила у нее все подробности взаимоотношений с Грегом. Подъезжая к дому Джилли, они уже сделались закадычными подругами, по крайней мере в сдвинутом сознании Джилли. Выбираясь из машины и стараясь не слишком качаться из стороны в сторону, она рассыпалась в благодарностях и признаниях дружбы.
— Давай не терять друг друга, ладно? Позвони мне, мой телефон есть в адресной книге.
«О, я позвоню, — подумала Тара, — позвоню».
У конца дорожки сквозь деревья она разглядела белый «роллс-ройс» и долговязую, худощавую фигуру Грега, прислонившегося к двери.
— Ты бы лучше поторопилась, Джилли, ведь тебя ждут, — весело сказала она. — Увидимся, не сомневайся.
Она включила зажигание, запустила двигатель и уехала, не оглянувшись. Меж тем Джилли припустилась вверх по дорожке, с тревогой ожидая нового свидания.
Глава тринадцатая
Сказать, что это была не самая спокойная ночь, значит ничего не сказать. Тара никак не могла заснуть, проигрывая в уме встречу с Джилли, и то новое, что она от нее узнала, подставляя кубики к картинке-загадке, которую она уже так долго решала. И даже задремав наконец, она то и дело просыпалась и утром чувствовала себя совершенно разбитой. В такие моменты особенно остро ощущались годы — двадцать лет назад она и после бессонной ночи вставала бодрой и вполне готовой к новому дню. Призрак, который увидела Тара в зеркале в ванной, едва не заставил ее отказаться от утренней съемки — только она не отважилась навлечь на свою бедную голову праведный гнев Джейсона, который бы наверняка обвинил ее в непрофессионализме.
Для восстановления формы она решила появиться пораньше, чтобы у гримеров было побольше времени стереть следы тяжелой ночи. И все равно она была не готова, когда появился Джейсон, и это еще больше выбило ее из колеи. С тех пор как ей удалось некоторое время назад удержать его от признания в любви, Джейсон уже больше не возвращался к этому предмету. Но он не скрывал своей симпатии, не упускал случая, чтобы ревниво не уколоть Грега, и ясно было, что он ведет обычную мужскую игру — игру в ожидание. Все это создавало между ними некоторую напряженность, которой не было в ранние дни их знакомства, и Таре было жалко их дружбы, которая ушла, ничего не оставив взамен.
В это утро Джейсон ворвался в тесную клетушку гримерной, без стука, сгустив тем самым и без того напряженную атмосферу.
— Ты еще долго, Николь?
— Пять минут, — механически отозвалась гримерша.
— А что вы тут так долго делаете? — Джейсон искал, к чему бы придраться. — Отрабатываете новую технику любви? Развлекаетесь?
— Пять минут, Джейсон, хорошо? — В голосе Николь зазвучали предупреждающие нотки. — Или, может, ты хочешь, чтобы под глазами остались темные круги, мешки и так далее?
— Ладно, пять минут, — сдаваясь, сказал Джейсон. — Ничего хорошего в этом нет, но быстрее, пожалуй, вам не управиться. Мы уже все равно готовы, так что давай, поторапливайся. Благодарю вас, ваша светлость. — И он сердито выскочил из гримерной.
— Чтобы… камера у тебя разбилась, — закричала ему вслед девушка и вернулась к своей работе. — М-да. После такой ночи много не сделаешь, мадам, — а у вас вроде была римская оргия.
— Извините, — прошептала Тара. Она кляла себя за то, что не приняла снотворного, которое давал ей Дэн Маршалл, когда она лежала в его клинике после операции на Орфеевом острове. Остатки у нее еще сохранились где-то в медицинском ящичке. Но она боялась, что после такого снотворного весь день будет вялой и разбитой. А ведь она никогда не забывала наставлений Джоанны: всегда быть в форме! всегда быть в лучшем виде! Ей неудержимо захотелось заплакать. Но тогда весь грим пойдет насмарку. Она закрыла глаза.
В дверь громко постучали.
— Отстань, Джейсон, — весело крикнула Николь, — пять минут еще не прошли. Убирайся!
Дверь открылась.
— Я не ослышался? Мне показалось, сказали: «Войдите». — Мягкий голос звучал знакомо. — Привет, Тара.
Она открыла глаза и встретила взгляд человека, которого заставила себя позабыть.
— Привет, Дэн, — слабо откликнулась она.
Он выглядел отлично — в новом элегантном костюме, превосходной рубашке с галстуком. В петлице была красная гвоздика, и этот хрупкий символ любви и надежды был больше, чем она могла выдержать. Его фигура совершенно заполнила комнатушку, карие глаза, словно насыщаясь, пожирали ее с головы до ног.
В этот момент в гримерную, вынырнув откуда-то из-под локтя Дэна, ворвался Джейсон. Не обращая внимания на Тару и Дэна, он обратился к Николь:
— Когда манекенщица освободится от присутствия своих приятелей и вспомнит, что это мастерская, а не бордель, напомни ей, пожалуйста, что нам сегодня еще предстоит работа. — В голосе его явно звучала ревнивая ярость. Он вышел. Тара быстро нашарила в сумочке визитку.
— Извини, Дэн, — тихо сказала она, протягивая ему кусочек картона. — Сегодня вечером. В восемь, идет?
К восьми за спиной у Тары остался рабочий день, который из-за мерзкого нрава Джейсона получился особенно трудным и длинным. Потом она заскочила в магазин и накупила всякой снеди на обед для двоих и даже успела молниеносно привести себя в порядок до прихода Дэна. Ровно в восемь он позвонил в дверь, устав мерить шагами широкие улицы Элизабет-Бэй, чем занимался в течение последнего часа. Потребность увидеть ее превратилась в физическую боль. И почему-то этот последний день получился тяжелее тех месяцев, что он не видел Тару.
Эти месяцы ожидания, надежды, отчаяния в конце не только измотали его психологически, но и заставили отказаться от решения забыть Тару и все, что с ней связано. Он оставил всякие попытки в этом роде, но знал, что приехал в Сидней лишь за тем, чтобы найти Тару, сказать, что любит ее, и убедить принять эту любовь. Он приехал накануне вечером и провел ночь, переходя от надежды к отчаянию, как школьник перед трудным экзаменом.
Он увидел Тару и обомлел. Она выглядела так прекрасно, что у него перехватило дыхание и он не мог сказать ни слова.
— Входи, Дэн, добро пожаловать. — Она почувствовала его растерянность и, чтобы как-то разрядить обстановку, придала голосу больше светскости, чем прежде. Приветствие получилось теплым, но все же немного скованным. «А ну-ка спокойнее, — сердито приказал он себе, — ты ведешь себя как дурак».
Она взяла его пальто и повела в гостиную, где, как она надеялась, он сразу заметил прекрасное окно.
— Какой вид! — воскликнул он, и она покраснела от удовольствия. Тара занялась напитками, а Дэн шагал по комнате, постепенно освобождаясь от скованности и погружаясь в домашнюю атмосферу. Он присел к ее столу, с трудом скрыв радость при виде лежавшей прямо посредине раковины, которую он подарил ей на Орфее как редкую достопримечательность острова.
— Вижу, что у тебя сохранилась коллекция раковин, — небрежно заметил он, стараясь не слишком нажимать на эту тему.
— Да. Они мне никогда не надоедают. Дэн потянулся к карману.
— Рад слышать это, потому я тут кое-что тебе привез. — Он протянул ей крохотную раковину, изящную жемчужницу; завитки ее, поглощая свет, мягко рассеивали его по всей поверхности.
— О, Дэн, как красиво. — В искренности этих слов можно было не сомневаться. — Спасибо большое.
— Эхо Орфея, — небрежно обронил он, но по лицу было видно, что это значило для него на самом деле. Тара быстро поднялась.
— Извини, я на секунду — надо посмотреть, что там происходит на плите.
В кухне она прислонилась к стене и протяжно вздохнула. Неожиданное появление Дэна выбило ее из колеи. В кругу всевозможных неожиданностей этой она не предвидела. Конечно, было замечательно снова увидеться с ним — живое, красивое лицо, эти глаза, для которых, казалось, ничего, кроме нее, не существовало, широкие плечи, стройная и мускулистая фигура. Кажется, он немного похудел. Не забыть бы спросить. Может, что случилось? Тут она внезапно остановилась. Что же это, выходит, он ей не безразличен? Нет, нет, этого нельзя допустить. Все, что она задумала, только начинает осуществляться, назад пути нет, если влюбится, это все испортит…
Тут Тара, вздрогнув, заметила, что он тут, на кухне, и наблюдает за ней с тем лукавым выражением, которое она так хорошо помнила. Он двинулся вперед и, оглядевшись, оценил по достоинству уютную, напоминающую корабельный камбуз кухоньку, с расставленными на полочках многочисленными специями и травами.
— Помочь?
— Да! — Тара схватила ближайшую банку. — Не могу открыть эту штуку. — Она двинулась к плите и посмотрела, как там мясо.
— Похоже, ты стала кулинаркой после Орфея.
— Пожалуй. — Она рассмеялась. — По правде говоря, все эти травы и прочая всячина здесь скорее для декорации. Однако же добрый простой обед тебе обеспечен.
— А я-то думал, — спокойно сказал он, — что мне предложат яичницу с беконом.
— Яичницу с беконом на обед? — Тара решительно оборвала его. — Доктор, что у вас за вкусы?
— Ладно, как бы там ни было, а пахнет вкусно.
— Будем надеяться, что и есть можно.
Она забегала из кухни в гостиную, где у прекрасного окна стоял обеденный стол, и обратно, расставляя тарелки с овощами, хлеб, масло. Дэн воспользовался возможностью рассмотреть ее как следует, как бы возобновляя старое знакомство.
— Знаешь, ты становишься знаменитостью, — сказал он наконец. — Лиззи обратила внимание на твой дебют на новом поприще и теперь я, кажется, единственный врач в Северном Квинсленде, кто покупает «Вог».
Для восстановления формы она решила появиться пораньше, чтобы у гримеров было побольше времени стереть следы тяжелой ночи. И все равно она была не готова, когда появился Джейсон, и это еще больше выбило ее из колеи. С тех пор как ей удалось некоторое время назад удержать его от признания в любви, Джейсон уже больше не возвращался к этому предмету. Но он не скрывал своей симпатии, не упускал случая, чтобы ревниво не уколоть Грега, и ясно было, что он ведет обычную мужскую игру — игру в ожидание. Все это создавало между ними некоторую напряженность, которой не было в ранние дни их знакомства, и Таре было жалко их дружбы, которая ушла, ничего не оставив взамен.
В это утро Джейсон ворвался в тесную клетушку гримерной, без стука, сгустив тем самым и без того напряженную атмосферу.
— Ты еще долго, Николь?
— Пять минут, — механически отозвалась гримерша.
— А что вы тут так долго делаете? — Джейсон искал, к чему бы придраться. — Отрабатываете новую технику любви? Развлекаетесь?
— Пять минут, Джейсон, хорошо? — В голосе Николь зазвучали предупреждающие нотки. — Или, может, ты хочешь, чтобы под глазами остались темные круги, мешки и так далее?
— Ладно, пять минут, — сдаваясь, сказал Джейсон. — Ничего хорошего в этом нет, но быстрее, пожалуй, вам не управиться. Мы уже все равно готовы, так что давай, поторапливайся. Благодарю вас, ваша светлость. — И он сердито выскочил из гримерной.
— Чтобы… камера у тебя разбилась, — закричала ему вслед девушка и вернулась к своей работе. — М-да. После такой ночи много не сделаешь, мадам, — а у вас вроде была римская оргия.
— Извините, — прошептала Тара. Она кляла себя за то, что не приняла снотворного, которое давал ей Дэн Маршалл, когда она лежала в его клинике после операции на Орфеевом острове. Остатки у нее еще сохранились где-то в медицинском ящичке. Но она боялась, что после такого снотворного весь день будет вялой и разбитой. А ведь она никогда не забывала наставлений Джоанны: всегда быть в форме! всегда быть в лучшем виде! Ей неудержимо захотелось заплакать. Но тогда весь грим пойдет насмарку. Она закрыла глаза.
В дверь громко постучали.
— Отстань, Джейсон, — весело крикнула Николь, — пять минут еще не прошли. Убирайся!
Дверь открылась.
— Я не ослышался? Мне показалось, сказали: «Войдите». — Мягкий голос звучал знакомо. — Привет, Тара.
Она открыла глаза и встретила взгляд человека, которого заставила себя позабыть.
— Привет, Дэн, — слабо откликнулась она.
Он выглядел отлично — в новом элегантном костюме, превосходной рубашке с галстуком. В петлице была красная гвоздика, и этот хрупкий символ любви и надежды был больше, чем она могла выдержать. Его фигура совершенно заполнила комнатушку, карие глаза, словно насыщаясь, пожирали ее с головы до ног.
В этот момент в гримерную, вынырнув откуда-то из-под локтя Дэна, ворвался Джейсон. Не обращая внимания на Тару и Дэна, он обратился к Николь:
— Когда манекенщица освободится от присутствия своих приятелей и вспомнит, что это мастерская, а не бордель, напомни ей, пожалуйста, что нам сегодня еще предстоит работа. — В голосе его явно звучала ревнивая ярость. Он вышел. Тара быстро нашарила в сумочке визитку.
— Извини, Дэн, — тихо сказала она, протягивая ему кусочек картона. — Сегодня вечером. В восемь, идет?
К восьми за спиной у Тары остался рабочий день, который из-за мерзкого нрава Джейсона получился особенно трудным и длинным. Потом она заскочила в магазин и накупила всякой снеди на обед для двоих и даже успела молниеносно привести себя в порядок до прихода Дэна. Ровно в восемь он позвонил в дверь, устав мерить шагами широкие улицы Элизабет-Бэй, чем занимался в течение последнего часа. Потребность увидеть ее превратилась в физическую боль. И почему-то этот последний день получился тяжелее тех месяцев, что он не видел Тару.
Эти месяцы ожидания, надежды, отчаяния в конце не только измотали его психологически, но и заставили отказаться от решения забыть Тару и все, что с ней связано. Он оставил всякие попытки в этом роде, но знал, что приехал в Сидней лишь за тем, чтобы найти Тару, сказать, что любит ее, и убедить принять эту любовь. Он приехал накануне вечером и провел ночь, переходя от надежды к отчаянию, как школьник перед трудным экзаменом.
Он увидел Тару и обомлел. Она выглядела так прекрасно, что у него перехватило дыхание и он не мог сказать ни слова.
— Входи, Дэн, добро пожаловать. — Она почувствовала его растерянность и, чтобы как-то разрядить обстановку, придала голосу больше светскости, чем прежде. Приветствие получилось теплым, но все же немного скованным. «А ну-ка спокойнее, — сердито приказал он себе, — ты ведешь себя как дурак».
Она взяла его пальто и повела в гостиную, где, как она надеялась, он сразу заметил прекрасное окно.
— Какой вид! — воскликнул он, и она покраснела от удовольствия. Тара занялась напитками, а Дэн шагал по комнате, постепенно освобождаясь от скованности и погружаясь в домашнюю атмосферу. Он присел к ее столу, с трудом скрыв радость при виде лежавшей прямо посредине раковины, которую он подарил ей на Орфее как редкую достопримечательность острова.
— Вижу, что у тебя сохранилась коллекция раковин, — небрежно заметил он, стараясь не слишком нажимать на эту тему.
— Да. Они мне никогда не надоедают. Дэн потянулся к карману.
— Рад слышать это, потому я тут кое-что тебе привез. — Он протянул ей крохотную раковину, изящную жемчужницу; завитки ее, поглощая свет, мягко рассеивали его по всей поверхности.
— О, Дэн, как красиво. — В искренности этих слов можно было не сомневаться. — Спасибо большое.
— Эхо Орфея, — небрежно обронил он, но по лицу было видно, что это значило для него на самом деле. Тара быстро поднялась.
— Извини, я на секунду — надо посмотреть, что там происходит на плите.
В кухне она прислонилась к стене и протяжно вздохнула. Неожиданное появление Дэна выбило ее из колеи. В кругу всевозможных неожиданностей этой она не предвидела. Конечно, было замечательно снова увидеться с ним — живое, красивое лицо, эти глаза, для которых, казалось, ничего, кроме нее, не существовало, широкие плечи, стройная и мускулистая фигура. Кажется, он немного похудел. Не забыть бы спросить. Может, что случилось? Тут она внезапно остановилась. Что же это, выходит, он ей не безразличен? Нет, нет, этого нельзя допустить. Все, что она задумала, только начинает осуществляться, назад пути нет, если влюбится, это все испортит…
Тут Тара, вздрогнув, заметила, что он тут, на кухне, и наблюдает за ней с тем лукавым выражением, которое она так хорошо помнила. Он двинулся вперед и, оглядевшись, оценил по достоинству уютную, напоминающую корабельный камбуз кухоньку, с расставленными на полочках многочисленными специями и травами.
— Помочь?
— Да! — Тара схватила ближайшую банку. — Не могу открыть эту штуку. — Она двинулась к плите и посмотрела, как там мясо.
— Похоже, ты стала кулинаркой после Орфея.
— Пожалуй. — Она рассмеялась. — По правде говоря, все эти травы и прочая всячина здесь скорее для декорации. Однако же добрый простой обед тебе обеспечен.
— А я-то думал, — спокойно сказал он, — что мне предложат яичницу с беконом.
— Яичницу с беконом на обед? — Тара решительно оборвала его. — Доктор, что у вас за вкусы?
— Ладно, как бы там ни было, а пахнет вкусно.
— Будем надеяться, что и есть можно.
Она забегала из кухни в гостиную, где у прекрасного окна стоял обеденный стол, и обратно, расставляя тарелки с овощами, хлеб, масло. Дэн воспользовался возможностью рассмотреть ее как следует, как бы возобновляя старое знакомство.
— Знаешь, ты становишься знаменитостью, — сказал он наконец. — Лиззи обратила внимание на твой дебют на новом поприще и теперь я, кажется, единственный врач в Северном Квинсленде, кто покупает «Вог».