Страница:
— Послушайте, господин… — она начала с угрозой.
— Прежде чем вы продолжите, — сказал он спокойно, глядя ей прямо в глаза. — Я друг Тары, и у меня важное дело.
Пыл Джоанны охладили властные нотки в его голосе. Лицо его было суровым, манера вести себя — энергичной.
— Меня зовут Дэн Маршалл. Позвольте присесть? — Не дожидаясь ответа, он сел перед столом Джоанны и начал быстро говорить.
— Мисс Рэнделл, я живу на севере. Я приезжал в Сидней, чтобы увидеться с Тарой, и улетел обратно в Квинсленд. Дома меня ждала информация, которую я стремился добыть несколько месяцев.
— Простите, как, вы сказали, ваше имя? — Джоанна была растеряна. «Чего он хочет?»
— Маршалл. Дэн Маршалл. То, что я узнал, было для меня настолько важным, что я развернулся, сел на ближайший самолет и прилетел сюда. Это касается Тары.
— Послушайте, вы ее достаточно хорошо знаете?
— С Квинсленда, с давних пор. — Он заколебался. — Мисс Рэнделл, я знаю, что Тара вам доверяет.
— Ну… — Теперь заколебалась Джоанна. — Насколько она вообще доверяет людям.
— Много ли она вам рассказывала о себе?
Джоанна не понимала, к чему он клонит.
— А почему вы спрашиваете?
Дэн вспыхнул, но выдержал ее взгляд.
— Я люблю Тару, — сказал он. — Я просил ее выйти за меня замуж.
— Да? — Джоанна насторожилась. Так это был один из тех чокнутых, что преследуют знаменитых красивых женщин?
— Она встречалась с каким-то другим мужчиной. Я хотел бы знать, кто это.
С Джоанны было достаточно. Каковы бы ни были его проблемы, она содержала не агентство по розыску лиц для услуг всяких странных типов, которые забредают с улицы, томясь от желаний и изнывая от любви по ее прекрасным клиенткам. Она глубоко вздохнула.
— Так вот в чем дело, господин Маршалл?
Но, не обращая внимания на нее, он продолжал:
— Это — Грег Марсден?
— Послушайте, вы, кажется, приличный человек. Правда? Но вы должны понимать, что я никогда не вмешивалась в личную жизнь своих клиентов. Я уверена, если бы вы…
— А что, если я скажу вам, что такого человека — Тара Уэллс — не существует вовсе?
— Что? — Да!
— Вы имеете в виду, вы хотите сказать, что Тара Уэллс — не ее настоящее имя? Многие манекенщицы…
— Не только это.
Джоанна лихорадочно соображала. Что за чертовщину несет этот человек?
— Ну, если она не Тара Уэллс, то кто же она?
Ответ последовал не сразу. Но когда он прозвучал, понятнее не стало.
— Стефани Харпер.
Казалось, проходили часы, а не секунды, пока Джоанна пыталась осмыслить информацию. А голос Дэна, настойчивый, властный, продолжал звучать.
— Стефани Харпер не погибла на реке Аллигаторов. Она не утонула и не была съедена заживо напавшим на нее крокодилом, как считали многие. Она, правда, была сильно искалечена, это точно. Но каким-то образом, я не знаю как, она добралась до клиники в Северном Квинсленде, где за несколько месяцев перенесла серию операций, которые полностью изменили ее наружность. Затем она вернулась в Сидней, назвавшись Тарой Уэллс.
— Ха, вы что думаете, я поверю в эту сказочку? Это совершенно невероятный бред.
— Я могу вас уверить, что это правда. И, не считая меня и моего друга, который помогает разыскивать пропавших людей через полицейский департамент в Квинсленде, вы единственный человек, который знает об этом.
— Но… Стефани Харпер было бы сейчас около сорока.
— Ей и есть столько… если она еще жива!
У Джоанны настолько все перемешалось в голове. Она не могла осмыслить этого. Она не знала, что нужно делать.
— Боюсь, я очень занятой человек, господин Маршалл. Поэтому, если вы…
— Доктор Маршалл, — поправил он сердито. — Я тот хирург, который делал пластические операции Таре. Вы можете справиться обо мне в Австралийской медицинской ассоциации. Моя специализация — косметическая и реконструктивная хирургия. Я помог создать Тару Уэллс.
— Так вы врач?
— Да, боже праведный! До этого времени я никогда не нарушал врачебную тайну.
Он застонал, сбросив на минуту маску профессиональной беспристрастности.
— Но я никогда раньше не был влюблен в свою пациентку. И, кроме того, я считаю, что она находится в большой опасности.
— Опасности?
— Да. Это так очевидно, что надо было быть дураком, чтобы не вычислить этого даже до того, как я узнал, кто она.
Дэн бегло рассказал о желании Тары вначале измениться, потом скрыть свою историю, важный план, от которого она не могла отказаться ни ради любви, ни ради жизни самой, ее вынужденное признание, что есть кто-то другой, хотя он всей душой чувствовал, что не любила она того таинственного соперника, — все указывало на одно объяснение.
— Я догадался, что она пытается осуществить правосудие в его первозданном виде, отомстить за причиненную ей несправедливость, не доверяя обществу сделать это за нее. И как мужественна или как глупа она должна быть, чтобы ввязаться в это снова: противостоять человеку, который уже пытался убить ее однажды и которому будет просто необходимо убить ее, если он раскусит ее.
— Мисс Рэнделл… — он запнулся и произнес со всей силой, на какую был способен, — теперь, пожалуйста, скажите мне, с кем она встречалась! Кто он?
Джоанна едва слышно прошептала:
— Грег Марсден. Лицо Дэна вспыхнуло:
— Где я могу найти Тару?
— Я не знаю.
— Да перестаньте. Найдите лучший ответ!
— Я думаю, что Грег Марсден все еще в особняке Харперов в Дарлинг-Пойнт. Возможно, Тара с ним.
— Спасибо, мисс Рэнделл, вы настоящий друг. Уходя, он обернулся, и его смуглое лицо осветила лучезарная улыбка. «О боже, — подумала Джоанна с чувством сожаления, — как же я сразу не заметила, как он хорош?»
«Пока все идет прекрасно. Так и надо продолжать, и все будет хорошо, — сказала себе Тара, проходя по коридорам Эдема в кухню. — Ленч прошел весьма удовлетворительно. Надо признать, Грег выходит из себя, пытаясь быть обходительным, как и в те первые дни его ухаживаний — только теперь была незримая, но существенная разница».
Она видела, что в проявлениях его заботы было больше чувства, больше неподдельной теплоты. Но бедную Стефани так легко было обмануть. Она никогда не знала настоящего чувства, а потому с готовностью принимала все за чистую монету.
Когда Тара вошла в кухню, она застала там Кэти, смущенную, с виноватым видом убирающую бутылку столового хереса в шкафчик.
Она подошла и поставила несколько тарелок, которые принесла с обеденного стола, как бы обозначив, зачем она пришла на кухню.
— Я как раз хотела идти за ними, — сказала Кэти подозрительно. — Оставьте их здесь.
Тара подошла ближе.
— Я хотела поблагодарить вас за прекрасный обед, Кэти…
Но приход Грега прервал их разговор.
— А, вот ты где. Я пришел спросить, что бы ты хотела делать после обеда? Есть порох в пороховницах?
— Смотря для чего.
— Хочешь прокатиться на лошади и осмотреть окрестности?
Тара засмеялась.
— Ну, для этого пороха у меня достаточно. Я езжу верхом с детства.
«Езжу верхом, ха! — усмехнулась Кэти про себя. — Ты бы посмотрела на Стефани на Кинге. Она скакала на лошади, как вихрь, лет с пяти-шести. Ей не было равных на этом жеребце». Внезапно ее охватил страх.
— Кинг — ее лошадь, не забудьте. С тех пор никто на нем не ездил!
— Никто не собирается кататься на Кинге, Кэти, — сказал раздраженно Грег. — Полно других лошадей. Я тебя буду ждать на улице, когда будешь готова, Тара.
Выйдя из кухни, Грег пошел отдать приказание седлать лошадей. Ни Криса, ни Сэма нигде не было.
— Черт побери! Когда нужно, их никогда не найдешь, а не нужно они путаются под ногами. — Когда он все уладил, появилась Тара. Под покато спускающейся верандой с тонкой плетеной металлической решеткой они ждали, пока приведут лошадей.
— Я попросил Сэма подобрать тебе смирную лошадь, — сказал Грег. — Не хватало еще каких-нибудь несчастных случаев.
Тара улыбнулась про себя.
— Вот они.
Сэм появился, ведя под уздцы крупную гнедую под метр шестьдесят ростом для Грега и аккуратную, ладно скроенную кобылку для нее. Она взяла поводья и похлопала лошадь по загривку.
— Сэм, — крикнул раздраженно Грег, вскакивая на лошадь, — помоги даме взобраться.
— Нет, не надо, — остановила Сэма Тара с улыбкой. — Я сама. — Умело и грациозно она вскочила в седло и подобрала поводья.
— О-го! — в глазах Грега отразилось изумление. — Есть ли что-нибудь, что ты делаешь плохо?
Тара заставила себя посмотреть ему в глаза пристально и испытующе.
— А вот это нам предстоит когда-нибудь узнать, не так ли?
Затем она вонзила шпоры в бока лошади, которая как по команде перешла с шага на изящный галоп и унеслась по дороге как вихрь, прежде чем Грег тронулся с места. Позади себя она услышала возгласы восторга и «Эй! Подожди меня!», пока он безуспешно пытался расшевелить свою разморенную полуденной жарой конягу.
А вот чего Тара не видела, так это Кэти, снедаемую любопытством увидеть, как же эта фифочка из Сиднея поедет на лошади.
Она появилась из кухни как раз тогда, когда Тара, ноги в стременах, локти подобраны, прильнула к холке, побуждая лошадь скакать еще быстрее и шепча команды в ее мохнатое ухо. Недоверие, потом шок пронзили непоколебимое спокойствие Кэти. Кровь отхлынула от лица, и из горла вырвался сдавленный звук. Она облокотилась в изнеможении на колонну веранды, а затем медленно сползла на землю.
— Эффи, — прошептала она. — Эффи! Ты вернулась.
Глава девятнадцатая
— Прежде чем вы продолжите, — сказал он спокойно, глядя ей прямо в глаза. — Я друг Тары, и у меня важное дело.
Пыл Джоанны охладили властные нотки в его голосе. Лицо его было суровым, манера вести себя — энергичной.
— Меня зовут Дэн Маршалл. Позвольте присесть? — Не дожидаясь ответа, он сел перед столом Джоанны и начал быстро говорить.
— Мисс Рэнделл, я живу на севере. Я приезжал в Сидней, чтобы увидеться с Тарой, и улетел обратно в Квинсленд. Дома меня ждала информация, которую я стремился добыть несколько месяцев.
— Простите, как, вы сказали, ваше имя? — Джоанна была растеряна. «Чего он хочет?»
— Маршалл. Дэн Маршалл. То, что я узнал, было для меня настолько важным, что я развернулся, сел на ближайший самолет и прилетел сюда. Это касается Тары.
— Послушайте, вы ее достаточно хорошо знаете?
— С Квинсленда, с давних пор. — Он заколебался. — Мисс Рэнделл, я знаю, что Тара вам доверяет.
— Ну… — Теперь заколебалась Джоанна. — Насколько она вообще доверяет людям.
— Много ли она вам рассказывала о себе?
Джоанна не понимала, к чему он клонит.
— А почему вы спрашиваете?
Дэн вспыхнул, но выдержал ее взгляд.
— Я люблю Тару, — сказал он. — Я просил ее выйти за меня замуж.
— Да? — Джоанна насторожилась. Так это был один из тех чокнутых, что преследуют знаменитых красивых женщин?
— Она встречалась с каким-то другим мужчиной. Я хотел бы знать, кто это.
С Джоанны было достаточно. Каковы бы ни были его проблемы, она содержала не агентство по розыску лиц для услуг всяких странных типов, которые забредают с улицы, томясь от желаний и изнывая от любви по ее прекрасным клиенткам. Она глубоко вздохнула.
— Так вот в чем дело, господин Маршалл?
Но, не обращая внимания на нее, он продолжал:
— Это — Грег Марсден?
— Послушайте, вы, кажется, приличный человек. Правда? Но вы должны понимать, что я никогда не вмешивалась в личную жизнь своих клиентов. Я уверена, если бы вы…
— А что, если я скажу вам, что такого человека — Тара Уэллс — не существует вовсе?
— Что? — Да!
— Вы имеете в виду, вы хотите сказать, что Тара Уэллс — не ее настоящее имя? Многие манекенщицы…
— Не только это.
Джоанна лихорадочно соображала. Что за чертовщину несет этот человек?
— Ну, если она не Тара Уэллс, то кто же она?
Ответ последовал не сразу. Но когда он прозвучал, понятнее не стало.
— Стефани Харпер.
Казалось, проходили часы, а не секунды, пока Джоанна пыталась осмыслить информацию. А голос Дэна, настойчивый, властный, продолжал звучать.
— Стефани Харпер не погибла на реке Аллигаторов. Она не утонула и не была съедена заживо напавшим на нее крокодилом, как считали многие. Она, правда, была сильно искалечена, это точно. Но каким-то образом, я не знаю как, она добралась до клиники в Северном Квинсленде, где за несколько месяцев перенесла серию операций, которые полностью изменили ее наружность. Затем она вернулась в Сидней, назвавшись Тарой Уэллс.
— Ха, вы что думаете, я поверю в эту сказочку? Это совершенно невероятный бред.
— Я могу вас уверить, что это правда. И, не считая меня и моего друга, который помогает разыскивать пропавших людей через полицейский департамент в Квинсленде, вы единственный человек, который знает об этом.
— Но… Стефани Харпер было бы сейчас около сорока.
— Ей и есть столько… если она еще жива!
У Джоанны настолько все перемешалось в голове. Она не могла осмыслить этого. Она не знала, что нужно делать.
— Боюсь, я очень занятой человек, господин Маршалл. Поэтому, если вы…
— Доктор Маршалл, — поправил он сердито. — Я тот хирург, который делал пластические операции Таре. Вы можете справиться обо мне в Австралийской медицинской ассоциации. Моя специализация — косметическая и реконструктивная хирургия. Я помог создать Тару Уэллс.
— Так вы врач?
— Да, боже праведный! До этого времени я никогда не нарушал врачебную тайну.
Он застонал, сбросив на минуту маску профессиональной беспристрастности.
— Но я никогда раньше не был влюблен в свою пациентку. И, кроме того, я считаю, что она находится в большой опасности.
— Опасности?
— Да. Это так очевидно, что надо было быть дураком, чтобы не вычислить этого даже до того, как я узнал, кто она.
Дэн бегло рассказал о желании Тары вначале измениться, потом скрыть свою историю, важный план, от которого она не могла отказаться ни ради любви, ни ради жизни самой, ее вынужденное признание, что есть кто-то другой, хотя он всей душой чувствовал, что не любила она того таинственного соперника, — все указывало на одно объяснение.
— Я догадался, что она пытается осуществить правосудие в его первозданном виде, отомстить за причиненную ей несправедливость, не доверяя обществу сделать это за нее. И как мужественна или как глупа она должна быть, чтобы ввязаться в это снова: противостоять человеку, который уже пытался убить ее однажды и которому будет просто необходимо убить ее, если он раскусит ее.
— Мисс Рэнделл… — он запнулся и произнес со всей силой, на какую был способен, — теперь, пожалуйста, скажите мне, с кем она встречалась! Кто он?
Джоанна едва слышно прошептала:
— Грег Марсден. Лицо Дэна вспыхнуло:
— Где я могу найти Тару?
— Я не знаю.
— Да перестаньте. Найдите лучший ответ!
— Я думаю, что Грег Марсден все еще в особняке Харперов в Дарлинг-Пойнт. Возможно, Тара с ним.
— Спасибо, мисс Рэнделл, вы настоящий друг. Уходя, он обернулся, и его смуглое лицо осветила лучезарная улыбка. «О боже, — подумала Джоанна с чувством сожаления, — как же я сразу не заметила, как он хорош?»
«Пока все идет прекрасно. Так и надо продолжать, и все будет хорошо, — сказала себе Тара, проходя по коридорам Эдема в кухню. — Ленч прошел весьма удовлетворительно. Надо признать, Грег выходит из себя, пытаясь быть обходительным, как и в те первые дни его ухаживаний — только теперь была незримая, но существенная разница».
Она видела, что в проявлениях его заботы было больше чувства, больше неподдельной теплоты. Но бедную Стефани так легко было обмануть. Она никогда не знала настоящего чувства, а потому с готовностью принимала все за чистую монету.
Когда Тара вошла в кухню, она застала там Кэти, смущенную, с виноватым видом убирающую бутылку столового хереса в шкафчик.
Она подошла и поставила несколько тарелок, которые принесла с обеденного стола, как бы обозначив, зачем она пришла на кухню.
— Я как раз хотела идти за ними, — сказала Кэти подозрительно. — Оставьте их здесь.
Тара подошла ближе.
— Я хотела поблагодарить вас за прекрасный обед, Кэти…
Но приход Грега прервал их разговор.
— А, вот ты где. Я пришел спросить, что бы ты хотела делать после обеда? Есть порох в пороховницах?
— Смотря для чего.
— Хочешь прокатиться на лошади и осмотреть окрестности?
Тара засмеялась.
— Ну, для этого пороха у меня достаточно. Я езжу верхом с детства.
«Езжу верхом, ха! — усмехнулась Кэти про себя. — Ты бы посмотрела на Стефани на Кинге. Она скакала на лошади, как вихрь, лет с пяти-шести. Ей не было равных на этом жеребце». Внезапно ее охватил страх.
— Кинг — ее лошадь, не забудьте. С тех пор никто на нем не ездил!
— Никто не собирается кататься на Кинге, Кэти, — сказал раздраженно Грег. — Полно других лошадей. Я тебя буду ждать на улице, когда будешь готова, Тара.
Выйдя из кухни, Грег пошел отдать приказание седлать лошадей. Ни Криса, ни Сэма нигде не было.
— Черт побери! Когда нужно, их никогда не найдешь, а не нужно они путаются под ногами. — Когда он все уладил, появилась Тара. Под покато спускающейся верандой с тонкой плетеной металлической решеткой они ждали, пока приведут лошадей.
— Я попросил Сэма подобрать тебе смирную лошадь, — сказал Грег. — Не хватало еще каких-нибудь несчастных случаев.
Тара улыбнулась про себя.
— Вот они.
Сэм появился, ведя под уздцы крупную гнедую под метр шестьдесят ростом для Грега и аккуратную, ладно скроенную кобылку для нее. Она взяла поводья и похлопала лошадь по загривку.
— Сэм, — крикнул раздраженно Грег, вскакивая на лошадь, — помоги даме взобраться.
— Нет, не надо, — остановила Сэма Тара с улыбкой. — Я сама. — Умело и грациозно она вскочила в седло и подобрала поводья.
— О-го! — в глазах Грега отразилось изумление. — Есть ли что-нибудь, что ты делаешь плохо?
Тара заставила себя посмотреть ему в глаза пристально и испытующе.
— А вот это нам предстоит когда-нибудь узнать, не так ли?
Затем она вонзила шпоры в бока лошади, которая как по команде перешла с шага на изящный галоп и унеслась по дороге как вихрь, прежде чем Грег тронулся с места. Позади себя она услышала возгласы восторга и «Эй! Подожди меня!», пока он безуспешно пытался расшевелить свою разморенную полуденной жарой конягу.
А вот чего Тара не видела, так это Кэти, снедаемую любопытством увидеть, как же эта фифочка из Сиднея поедет на лошади.
Она появилась из кухни как раз тогда, когда Тара, ноги в стременах, локти подобраны, прильнула к холке, побуждая лошадь скакать еще быстрее и шепча команды в ее мохнатое ухо. Недоверие, потом шок пронзили непоколебимое спокойствие Кэти. Кровь отхлынула от лица, и из горла вырвался сдавленный звук. Она облокотилась в изнеможении на колонну веранды, а затем медленно сползла на землю.
— Эффи, — прошептала она. — Эффи! Ты вернулась.
Глава девятнадцатая
Для непосвященных пустынные пространства Австралии кажутся безжизненными и унылыми — однообразная, часто пугающая равнина. Пустыни и обширные долины, кажется, кричат о скуке и монотонности: на такой земле можно запросто сойти с ума или умереть жуткой смертью от жажды. Но это страна таинственной магии, и те, кто может услышать ее музыку, почувствовать красоту ее небогатого, но имеющего странную прелесть ландшафта насладиться свободой простора и простоты, — те немногие избраны Богом и владеют древним даром духовного покоя. Стефани Харпер всегда умела находить этот покой, с тех пор как Крис научил ее этому, и огромные просторы вокруг Эдема были для нее стенами храма, где она веселилась, играла и страдала и где обращала к Богу свои молитвы и радовалась своему единению с Ним. Сейчас она вновь ощутила восторг и чувство свободы, которые не часто посещали ее в городе, и направила лошадь навстречу легкому ветру, купаясь во вновь обретенном блаженстве.
Вместе Тара и Грег поскакали по бескрайней выжженной солнцем равнине. Свежие холеные лошади жизнерадостно вытягивали шеи, соревнуясь друг с другом, резко перескакивая через упавшие деревья, гонялись за стадами кенгуру, несущимися со скоростью сорок миль в час, вздымали ввысь стаи орущих попугаев.
Но, как ни старался Грег (а он был умелым и жестким наездником), маленькая кобылка неслась впереди, и когда они остановились в рощице у реки, которую обозначили как финиш, было ясно, что Тара была безусловным победителем.
Кровь пульсировала в ее венах, и, сияющая, с прерывистым дыханием, она сошла с лошади и повела ее к воде. Тара ослабила хомут и подпругу и дала лошади напиться — та пила, шумно разбрызгивая холодную воду на лицо и шею Тары, — а затем она отвела лошадь под тень дерева.
— Ах, сколько удовольствия я получила, — сказала она. — Было так здорово. — Она повернулась к Грегу, который ничего подобного не сделал для своей лошади. Его лицо потемнело.
— Только не говори мне, что ты из тех мужчин, которые не выносят, когда их побеждает женщина.
Как раз это-то и являлось тайной причиной раздражения Грега, потому он и стал так яростно это отрицать.
— Конечно же нет!
— А у тебя такое лицо, как будто — да.
— Совсем нет.
Он выдавил на лице подобие улыбки. Ему уже не было так неприятно теперь, когда Тара стояла рядом, смеющаяся, прекрасная, излучающая энергию и радость после их соперничества. Его сердце смягчилось.
— А ты прекрасно смотришься в этом пейзаже! Как будто позируешь на съемках в Сиднее. Где ты научилась так ездить на лошади? Ты просто полна сюрпризов.
Тара засмеялась.
— Вы, мужчины, ведь все знать не можете. А потому нам, женщинам, приходится приберегать маленькие хитрости.
— О! — Грег был очарован ей. — Как я люблю, когда ты смеешься. А ты не так часто смеешься. Ты так прекрасна.
Не раздумывая, он привлек ее к себе и поцеловал. Когда их губы встретились, Тара безраздельно отдалась в его объятия, находя прибежище в его теле и отвечая на поцелуй со страстностью, которая безумно возбуждала его.
Впервые целовал он ее и держал в своих руках это стройное тело, о котором он мечтал со дня их первой встречи, и это было даже лучше, чем он мог ожидать. Тара ощущала его руки на себе, и его прикосновения будоражили ее воображение и инстинктивные желания. Она запрокинула лицо, покоряясь его поцелуям, вбирая его любовь с такой жадностью, как будто сама жизнь ее зависела от этого. Она приоткрыла губы для поцелуя, прижалась к нему, с торжеством женщины ощущая свидетельство его возбуждения. Она желала его. Боже, как она его желала.
Внезапно, к изумлению Грега, она резко отодвинулась, оттолкнула его решительными ладонями.
— В чем дело?
Она не ответила, а лишь вызывающе смотрела на него. Он снова грубо схватил ее и крепко прижал к себе. Поднеся свое лицо близко к ней, он тихо пригрозил:
— Женщины, которые играют со мной в игры, действуют мне на нервы. — В доказательство он яростно прижал ее бедра к себе. — Ты сама хотела приехать в Эдем. Не рассказывай мне, что ты сюда тащилась, чтобы покататься на лошадях. А даже если так, то я сюда ехал не для того, чтобы подышать свежим воздухом.
— Мне больно, Грег!
Он со злостью отпустил ее и провел рукой по волосам.
— Желать тебя и не обладать тобой — это сводит меня с ума!
— Грег, ты же знаешь, что я испытываю к тебе. — Она опустила голову:
— Но я…
— Но что?
— Каждый раз, когда ты касаешься меня… все, о чем я думаю, — это твоя жена. Когда ты обнимаешь меня… как будто ты предаешь ее.
— Так вот в чем дело!
— Прости, Грег, я не могу не думать о ней.
Грег лихорадочно соображал. Как ему убедить Тару, что в погибшей Стефани не было для нее незримой соперницы? Он никогда не рассказывал ни одной живой душе о своих истинных чувствах к ней, а всегда играл роль безутешного мужа, молодожена, лишившегося своей супруги, искавшего сочувствия у окружающих. Но Тара — она стала самым важным в его жизни. Он должен рискнуть рассказать ей правду — даже под угрозой потерять ее, когда она узнает, что он совсем не тот безупречный джентльмен, которым прикидывался. Он ей расскажет все. Он должен быть достоин ее любви.
— Хорошо, вот тебе правда. Правда состоит в том, что я женился на Стефани Харпер ради денег. Дела у меня шли плохо. Конкуренция была серьезной. Я повредил колено, и парни вроде Макинроя наступали мне на пятки. В моей игре уже не было прежнего блеска.
Он помолчал. Тара стояла, как каменная, жадно слушая каждое слово.
— Я встретил Стефани на благотворительном приеме в ее доме и, кажется, понравился ей. Тогда я подумал: «А почему бы и нет?» Два месяца спустя мы поженились. Но я тебе скажу: даже с ее деньгами и положением Стефани Харпер была явно второй сорт. Она была стара. Она была толстой. Она была занудой. И она была фригидна! Мне приходилось напиваться, чтобы заниматься любовью с ней, а ее вообще нужно было две недели примусом раскочегаривать. Боже, как я ненавидел старую клюшку.
Тара склонила голову, как будто буря должна была разразиться над ней. Ему не видно было ее лица. Внезапно, изменив тон, он дотронулся до ее руки и сказал нежно:
— Ты для меня все, чем моя жена не была. Тара, я люблю тебя!
Не говоря ни слова, она отпрянула, побежала к лошади, вскочила на нее и понеслась отчаянным галопом. И хотя первым порывом Грега было помчаться вслед за ней, он сдержался и дал ей нестись без помех обратно к усадьбе. «Дай ей время», — сказал он себе. Должно быть, те низменные стороны его «я», которые она неожиданно увидела, потрясли ее. Но он был уверен, что, как бы это сейчас ни выглядело, он разыграл свою лучшую карту. Ведь она сама говорила, что питает к нему какие-то чувства. Он точно знал, что она его желала физически, хотела, чтобы он обладал ею. Мужчина с таким, как у него, знанием женщин не может обманываться. В конце концов она, как ручная птица, прилетит на его ладонь. Он любит ее. Как же это может не принести к успеху? Медленно, чтобы у нее было достаточно времени покататься в долине, чувствуя себя окрыленным, поехал он к дому.
А впереди него Тара неслась, как будто сам дьявол скакал вслед за ней, и плакала, и кричала, и проклинала его черную душу, которая так подло обманывала ее. Теперь, когда он сам сказал ей об этом, не было больше сомнений в его подлости и в справедливости ее возмездия. Она была сбита с толку, даже испугана тем, насколько пламенно ее тело отвечало на его поцелуи. Теперь она понимала, что сможет использовать это как часть его кары. Ее тело жаждет его — ее тело может иметь его. И она доставит себе удовольствие использовать его, как тогда он использовал ее, и он познает боль, подобную той, что испытала когда-то она: его бесценный дар, пламенная любовь его тела будет предана поруганию и отвергнута как ненужная вещь. Еще чуть-чуть, чуть позже оставить его в неведении и ожидании — и тогда меч ее возмездия падет!
Когда Кэти очнулась от обморока на веранде, она точно знала, что нужно делать. Еще нетвердо держась на ногах от пережитого шока, она, пошатываясь, направилась в дом. Первой целью была кухня, где она нетерпеливо потянулась к своей заветной бутылочке столового хереса, про которую, как она все еще свято верила, никто не знал. Она жадно глотнула полный бокал терпкой тягучей жидкости, и теплая резкость напитка успокоила ее расшатавшиеся нервы. Она налила себе еще один бокал и пошла с ним по длинному коридору к спальне Стефани. Только там могла она найти подтверждение или доказательство той сумасшедшей догадки, вспыхнувшей верой в ее сердце, когда она увидела Тару Уэллс, уносящуюся сломя голову по дорожке Эдема прочь в пустынную даль. Потому что есть вещи, которые не может изменить никакая хирургия. Кэти учила Стефани ездить на лошади. Манера человека ездить на лошади, то, как он сидит в седле, так же индивидуальны, как и почерк, и скрыть это нелегко. Тара — это Стефани, думала Кэти. Оставалось это доказать.
Закрыв за собой дверь, Кэти поставила свой бокал с хересом на тумбочку рядом с кроватью и принялась за работу. Открыв ящики туалетного столика, она методично осмотрела содержимое: ничего, кроме пары ничего не говорящих трусиков, пары бюстгальтеров, маечек. В другом ящике она нашла джинсы, хорошо сшитые шорты, бикини и элегантный итальянский закрытый купальник. Кэти задумалась. Стефани не умела плавать, обычно к воде близко не подходила после случая в детстве, когда Скиппер, разыгравшаяся колли, с которой Кэти охотилась тогда, столкнула девочку в бассейн и та едва не утонула. Непонятна также разница в размерах. Кэти поискала на вещах ярлыки и прочитала размер. Стефани никогда узкой в бедрах не была, начиная лет с двенадцати.
Озадаченная, Кэти продолжила свои поиски. Из следующего ящика было извлечено облачко легковесного кружевного белья черного и белого цвета. Кэти была шокирована до глубины своей пуританской души. Нет, это явно не Стефани, которая не носила ничего, кроме добротного хлопка, насколько знала ее Кэти от колыбели до момента ее исчезновения. Посмотрев, нет ли чего еще под этими кружавчиками, Кэти неодобрительно запихнула все это обратно и сердито захлопнула ящичек. Она присела на кровать подумать.
Неужели она ошиблась? Может быть, ее старые глаза сыграли с ней злую шутку и ее жгучее желание снова увидеть Эффи заставило ее принять желаемое за действительное? Она покачала головой. Теперь осталось только посмотреть в чемодане. Кэти открыла его и обнаружила несколько пар туфель, непритязательных, на низком каблуке, сандалии, толстый свитер на случай прохладных вечеров и стопку журналов мод. И снова это было слишком легкомысленно для Стефани. Когда она не занималась бухгалтерскими счетами и не разбирала бумаги своей компании «Харпер майнинг», она могла уткнуться в хорошую книжку — но не такую дрянь, подумала Кэти с негодованием. Еще одна головоломка таилась под журналами на дне чемодана. Любопытные пальцы Кэти нащупали что-то мягкое и упругое в матерчатой сумочке, и, к своему изумлению, она выудила… парик! Волосы были так похожи на волосы Стефани по длине и цвету, что на секунду безумная надежда снова вспыхнула в сердце Кэти. Но если эта женщина действительно была Стефани, зачем ей понадобились фальшивые волосы, когда она могла просто отрастить свои? Это было совершенно непонятно. Озадаченная, Кэти положила все это на место и закрыла чемодан.
Ну вот, значит, все. Разочаровавшись, Кэти хотела было уйти. На пути к дверям она вдруг увидела косметичку Тары в ванной позади спальни. Косметичка лежала на полочке перед зеркалом над раковиной. Она была туго застегнута на молнию. Кэти открыла ее и обнаружила баночки, лосьоны, кремы, тени для век. Приподняв все это, Кэти засунула руку глубже и ощупала внутренность. На дне она почувствовала что-то твердое. Она вытащила квадратный сверток, завернутый в мягкий шелковый носовой платок. Внутри были две фотографии — Сары и Денниса.
— О боже, эти дети, — сказала Кэти с изумлением и, сев на край ванны, запрокинула голову и заплакала. Вот в ее руках было то доказательство, которое она искала. О боже, милостивый! О, Эффи! Наивные слова восторга и любви снова и снова проносились в ее голове.
Вдруг она пришла в себя, отчетливо услышав звук лошадиных копыт во дворе дома, приближающийся к конюшне. Всадники возвращались домой. В панической спешке Кэти завернула в платок фотографии и запихнула их на дно косметички. Она застегнула ее, положила обратно на полку и повернулась, чтобы уйти. Кэти остановилась, лишь чтобы поправить постель, на которой сидела, и выбежала из комнаты. Она не увидела, что на тумбочке Тары остался незамеченным предательский бокал хереса.
Администратором в аэропорте Мэскот была женщина, и очень сообразительная женщина. И, может быть, потому, что она была женщиной, ей удалось решить проблему, с которой не смогли справиться ее подчиненные — мужчины. А проблемой, в общем-то, была еще одна женщина, которая явилась в аэропорт в состоянии сильного волнения. Она скандалила, пытаясь нанять самолет, который бы доставил ее прямо в какое-то место в захолустье Северных Территорий, о котором не слышал никто из жителей Сиднея. Когда кассиры вежливо предложили ей полететь на одном из обычных рейсов в аэропорт поближе к месту назначения, она начала ругаться, и, как это обычно бывает с вздорными клиентами, ее начали «футболить» от одного окошка к другому, пока она не оказалась у стойки администратора. Но администраторами не становятся те люди, которые не умеют разрешать проблем. Она сделала несколько телефонных звонков, совершила маленькое административное чудо, и вскоре Джилли Стюарт посадили в самолет, который должен был доставить ее к первому пункту на долгом пути к Северным Территориям и Эдему.
А в этом захолустье ночь была нежна, наполнена тысячами сладчайших запахов и легких шумов. Грег и Тара гуляли в розовом саду, вместе, но порознь. Грег внимательно наблюдал за ней, ожидая от нее первого шага. Вернувшись с верховой прогулки, он обнаружил, что Тара прошла прямо к себе в комнату принять душ и отдохнуть и просила ее не беспокоить. Ему ничего не оставалось делать, как ждать долгие часы до обеда, часть из которых он провел, тщательно готовясь выйти к столу: он не мог припомнить того случая, когда ему хотелось одеться или заботиться о своей наружности ради женщины. В свои звездные часы теннисного игрока, казалось, чем более растрепанным и потным он был, тем более казался привлекательным. Он улыбнулся, вспомнив те дни, пока он брился, принимал душ и одевался с особым тщанием. Но Тара была так не похожа на других. Он чувствовал, что невозможно перестараться, стремясь понравиться ей. Когда он спустился к обеду, он все еще не был уверен, что она собирается делать и проведет ли вообще этот вечер с ним. Он вздохнул с облегчением, когда она вскоре появилась, отдохнувшая, посвежевшая. Она выглядела изумительно в блестящем вечернем платье, и он был в восторге, что она все же взяла платье с собой, хотя он настаивал, что в Эдеме все будет непринужденно. Все прошло превосходно: обед был отличным — Кэти, очевидно, постаралась особо. Но беседа ограничивалась ни к чему не обязывающими темами, и он явно чувствовал ее позицию «руки прочь». Поэтому он был очень рад, когда вечером она приняла его предложение прогуляться по саду, поскольку это давало ему возможность снова приблизиться к ней.
Они вышли из столовой на веранду и пошли к бассейну. Обойдя бассейн и фонтан, слабо освещенные сейчас скрытыми огнями, они пошли в розовый сад и присели там на одну из скамеечек. Ночь была тихой и безмятежной, и дурманящий запах многочисленных цветов висел в воздухе.
Тара первой нарушила молчание.
— Эдем, — сказала она мечтательно. — Это место по праву так названо.
— Итак, что бы ты хотела сейчас делать? — Грег боялся испугать ее своим напором после сегодняшних откровений; он хотел, чтобы она почувствовала — ее желания все для него. — Выбор вечерних развлечений очень ограничен в этих пустынных местах, думаю, у Адама и Евы были такие же проблемы.
Вместе Тара и Грег поскакали по бескрайней выжженной солнцем равнине. Свежие холеные лошади жизнерадостно вытягивали шеи, соревнуясь друг с другом, резко перескакивая через упавшие деревья, гонялись за стадами кенгуру, несущимися со скоростью сорок миль в час, вздымали ввысь стаи орущих попугаев.
Но, как ни старался Грег (а он был умелым и жестким наездником), маленькая кобылка неслась впереди, и когда они остановились в рощице у реки, которую обозначили как финиш, было ясно, что Тара была безусловным победителем.
Кровь пульсировала в ее венах, и, сияющая, с прерывистым дыханием, она сошла с лошади и повела ее к воде. Тара ослабила хомут и подпругу и дала лошади напиться — та пила, шумно разбрызгивая холодную воду на лицо и шею Тары, — а затем она отвела лошадь под тень дерева.
— Ах, сколько удовольствия я получила, — сказала она. — Было так здорово. — Она повернулась к Грегу, который ничего подобного не сделал для своей лошади. Его лицо потемнело.
— Только не говори мне, что ты из тех мужчин, которые не выносят, когда их побеждает женщина.
Как раз это-то и являлось тайной причиной раздражения Грега, потому он и стал так яростно это отрицать.
— Конечно же нет!
— А у тебя такое лицо, как будто — да.
— Совсем нет.
Он выдавил на лице подобие улыбки. Ему уже не было так неприятно теперь, когда Тара стояла рядом, смеющаяся, прекрасная, излучающая энергию и радость после их соперничества. Его сердце смягчилось.
— А ты прекрасно смотришься в этом пейзаже! Как будто позируешь на съемках в Сиднее. Где ты научилась так ездить на лошади? Ты просто полна сюрпризов.
Тара засмеялась.
— Вы, мужчины, ведь все знать не можете. А потому нам, женщинам, приходится приберегать маленькие хитрости.
— О! — Грег был очарован ей. — Как я люблю, когда ты смеешься. А ты не так часто смеешься. Ты так прекрасна.
Не раздумывая, он привлек ее к себе и поцеловал. Когда их губы встретились, Тара безраздельно отдалась в его объятия, находя прибежище в его теле и отвечая на поцелуй со страстностью, которая безумно возбуждала его.
Впервые целовал он ее и держал в своих руках это стройное тело, о котором он мечтал со дня их первой встречи, и это было даже лучше, чем он мог ожидать. Тара ощущала его руки на себе, и его прикосновения будоражили ее воображение и инстинктивные желания. Она запрокинула лицо, покоряясь его поцелуям, вбирая его любовь с такой жадностью, как будто сама жизнь ее зависела от этого. Она приоткрыла губы для поцелуя, прижалась к нему, с торжеством женщины ощущая свидетельство его возбуждения. Она желала его. Боже, как она его желала.
Внезапно, к изумлению Грега, она резко отодвинулась, оттолкнула его решительными ладонями.
— В чем дело?
Она не ответила, а лишь вызывающе смотрела на него. Он снова грубо схватил ее и крепко прижал к себе. Поднеся свое лицо близко к ней, он тихо пригрозил:
— Женщины, которые играют со мной в игры, действуют мне на нервы. — В доказательство он яростно прижал ее бедра к себе. — Ты сама хотела приехать в Эдем. Не рассказывай мне, что ты сюда тащилась, чтобы покататься на лошадях. А даже если так, то я сюда ехал не для того, чтобы подышать свежим воздухом.
— Мне больно, Грег!
Он со злостью отпустил ее и провел рукой по волосам.
— Желать тебя и не обладать тобой — это сводит меня с ума!
— Грег, ты же знаешь, что я испытываю к тебе. — Она опустила голову:
— Но я…
— Но что?
— Каждый раз, когда ты касаешься меня… все, о чем я думаю, — это твоя жена. Когда ты обнимаешь меня… как будто ты предаешь ее.
— Так вот в чем дело!
— Прости, Грег, я не могу не думать о ней.
Грег лихорадочно соображал. Как ему убедить Тару, что в погибшей Стефани не было для нее незримой соперницы? Он никогда не рассказывал ни одной живой душе о своих истинных чувствах к ней, а всегда играл роль безутешного мужа, молодожена, лишившегося своей супруги, искавшего сочувствия у окружающих. Но Тара — она стала самым важным в его жизни. Он должен рискнуть рассказать ей правду — даже под угрозой потерять ее, когда она узнает, что он совсем не тот безупречный джентльмен, которым прикидывался. Он ей расскажет все. Он должен быть достоин ее любви.
— Хорошо, вот тебе правда. Правда состоит в том, что я женился на Стефани Харпер ради денег. Дела у меня шли плохо. Конкуренция была серьезной. Я повредил колено, и парни вроде Макинроя наступали мне на пятки. В моей игре уже не было прежнего блеска.
Он помолчал. Тара стояла, как каменная, жадно слушая каждое слово.
— Я встретил Стефани на благотворительном приеме в ее доме и, кажется, понравился ей. Тогда я подумал: «А почему бы и нет?» Два месяца спустя мы поженились. Но я тебе скажу: даже с ее деньгами и положением Стефани Харпер была явно второй сорт. Она была стара. Она была толстой. Она была занудой. И она была фригидна! Мне приходилось напиваться, чтобы заниматься любовью с ней, а ее вообще нужно было две недели примусом раскочегаривать. Боже, как я ненавидел старую клюшку.
Тара склонила голову, как будто буря должна была разразиться над ней. Ему не видно было ее лица. Внезапно, изменив тон, он дотронулся до ее руки и сказал нежно:
— Ты для меня все, чем моя жена не была. Тара, я люблю тебя!
Не говоря ни слова, она отпрянула, побежала к лошади, вскочила на нее и понеслась отчаянным галопом. И хотя первым порывом Грега было помчаться вслед за ней, он сдержался и дал ей нестись без помех обратно к усадьбе. «Дай ей время», — сказал он себе. Должно быть, те низменные стороны его «я», которые она неожиданно увидела, потрясли ее. Но он был уверен, что, как бы это сейчас ни выглядело, он разыграл свою лучшую карту. Ведь она сама говорила, что питает к нему какие-то чувства. Он точно знал, что она его желала физически, хотела, чтобы он обладал ею. Мужчина с таким, как у него, знанием женщин не может обманываться. В конце концов она, как ручная птица, прилетит на его ладонь. Он любит ее. Как же это может не принести к успеху? Медленно, чтобы у нее было достаточно времени покататься в долине, чувствуя себя окрыленным, поехал он к дому.
А впереди него Тара неслась, как будто сам дьявол скакал вслед за ней, и плакала, и кричала, и проклинала его черную душу, которая так подло обманывала ее. Теперь, когда он сам сказал ей об этом, не было больше сомнений в его подлости и в справедливости ее возмездия. Она была сбита с толку, даже испугана тем, насколько пламенно ее тело отвечало на его поцелуи. Теперь она понимала, что сможет использовать это как часть его кары. Ее тело жаждет его — ее тело может иметь его. И она доставит себе удовольствие использовать его, как тогда он использовал ее, и он познает боль, подобную той, что испытала когда-то она: его бесценный дар, пламенная любовь его тела будет предана поруганию и отвергнута как ненужная вещь. Еще чуть-чуть, чуть позже оставить его в неведении и ожидании — и тогда меч ее возмездия падет!
Когда Кэти очнулась от обморока на веранде, она точно знала, что нужно делать. Еще нетвердо держась на ногах от пережитого шока, она, пошатываясь, направилась в дом. Первой целью была кухня, где она нетерпеливо потянулась к своей заветной бутылочке столового хереса, про которую, как она все еще свято верила, никто не знал. Она жадно глотнула полный бокал терпкой тягучей жидкости, и теплая резкость напитка успокоила ее расшатавшиеся нервы. Она налила себе еще один бокал и пошла с ним по длинному коридору к спальне Стефани. Только там могла она найти подтверждение или доказательство той сумасшедшей догадки, вспыхнувшей верой в ее сердце, когда она увидела Тару Уэллс, уносящуюся сломя голову по дорожке Эдема прочь в пустынную даль. Потому что есть вещи, которые не может изменить никакая хирургия. Кэти учила Стефани ездить на лошади. Манера человека ездить на лошади, то, как он сидит в седле, так же индивидуальны, как и почерк, и скрыть это нелегко. Тара — это Стефани, думала Кэти. Оставалось это доказать.
Закрыв за собой дверь, Кэти поставила свой бокал с хересом на тумбочку рядом с кроватью и принялась за работу. Открыв ящики туалетного столика, она методично осмотрела содержимое: ничего, кроме пары ничего не говорящих трусиков, пары бюстгальтеров, маечек. В другом ящике она нашла джинсы, хорошо сшитые шорты, бикини и элегантный итальянский закрытый купальник. Кэти задумалась. Стефани не умела плавать, обычно к воде близко не подходила после случая в детстве, когда Скиппер, разыгравшаяся колли, с которой Кэти охотилась тогда, столкнула девочку в бассейн и та едва не утонула. Непонятна также разница в размерах. Кэти поискала на вещах ярлыки и прочитала размер. Стефани никогда узкой в бедрах не была, начиная лет с двенадцати.
Озадаченная, Кэти продолжила свои поиски. Из следующего ящика было извлечено облачко легковесного кружевного белья черного и белого цвета. Кэти была шокирована до глубины своей пуританской души. Нет, это явно не Стефани, которая не носила ничего, кроме добротного хлопка, насколько знала ее Кэти от колыбели до момента ее исчезновения. Посмотрев, нет ли чего еще под этими кружавчиками, Кэти неодобрительно запихнула все это обратно и сердито захлопнула ящичек. Она присела на кровать подумать.
Неужели она ошиблась? Может быть, ее старые глаза сыграли с ней злую шутку и ее жгучее желание снова увидеть Эффи заставило ее принять желаемое за действительное? Она покачала головой. Теперь осталось только посмотреть в чемодане. Кэти открыла его и обнаружила несколько пар туфель, непритязательных, на низком каблуке, сандалии, толстый свитер на случай прохладных вечеров и стопку журналов мод. И снова это было слишком легкомысленно для Стефани. Когда она не занималась бухгалтерскими счетами и не разбирала бумаги своей компании «Харпер майнинг», она могла уткнуться в хорошую книжку — но не такую дрянь, подумала Кэти с негодованием. Еще одна головоломка таилась под журналами на дне чемодана. Любопытные пальцы Кэти нащупали что-то мягкое и упругое в матерчатой сумочке, и, к своему изумлению, она выудила… парик! Волосы были так похожи на волосы Стефани по длине и цвету, что на секунду безумная надежда снова вспыхнула в сердце Кэти. Но если эта женщина действительно была Стефани, зачем ей понадобились фальшивые волосы, когда она могла просто отрастить свои? Это было совершенно непонятно. Озадаченная, Кэти положила все это на место и закрыла чемодан.
Ну вот, значит, все. Разочаровавшись, Кэти хотела было уйти. На пути к дверям она вдруг увидела косметичку Тары в ванной позади спальни. Косметичка лежала на полочке перед зеркалом над раковиной. Она была туго застегнута на молнию. Кэти открыла ее и обнаружила баночки, лосьоны, кремы, тени для век. Приподняв все это, Кэти засунула руку глубже и ощупала внутренность. На дне она почувствовала что-то твердое. Она вытащила квадратный сверток, завернутый в мягкий шелковый носовой платок. Внутри были две фотографии — Сары и Денниса.
— О боже, эти дети, — сказала Кэти с изумлением и, сев на край ванны, запрокинула голову и заплакала. Вот в ее руках было то доказательство, которое она искала. О боже, милостивый! О, Эффи! Наивные слова восторга и любви снова и снова проносились в ее голове.
Вдруг она пришла в себя, отчетливо услышав звук лошадиных копыт во дворе дома, приближающийся к конюшне. Всадники возвращались домой. В панической спешке Кэти завернула в платок фотографии и запихнула их на дно косметички. Она застегнула ее, положила обратно на полку и повернулась, чтобы уйти. Кэти остановилась, лишь чтобы поправить постель, на которой сидела, и выбежала из комнаты. Она не увидела, что на тумбочке Тары остался незамеченным предательский бокал хереса.
Администратором в аэропорте Мэскот была женщина, и очень сообразительная женщина. И, может быть, потому, что она была женщиной, ей удалось решить проблему, с которой не смогли справиться ее подчиненные — мужчины. А проблемой, в общем-то, была еще одна женщина, которая явилась в аэропорт в состоянии сильного волнения. Она скандалила, пытаясь нанять самолет, который бы доставил ее прямо в какое-то место в захолустье Северных Территорий, о котором не слышал никто из жителей Сиднея. Когда кассиры вежливо предложили ей полететь на одном из обычных рейсов в аэропорт поближе к месту назначения, она начала ругаться, и, как это обычно бывает с вздорными клиентами, ее начали «футболить» от одного окошка к другому, пока она не оказалась у стойки администратора. Но администраторами не становятся те люди, которые не умеют разрешать проблем. Она сделала несколько телефонных звонков, совершила маленькое административное чудо, и вскоре Джилли Стюарт посадили в самолет, который должен был доставить ее к первому пункту на долгом пути к Северным Территориям и Эдему.
А в этом захолустье ночь была нежна, наполнена тысячами сладчайших запахов и легких шумов. Грег и Тара гуляли в розовом саду, вместе, но порознь. Грег внимательно наблюдал за ней, ожидая от нее первого шага. Вернувшись с верховой прогулки, он обнаружил, что Тара прошла прямо к себе в комнату принять душ и отдохнуть и просила ее не беспокоить. Ему ничего не оставалось делать, как ждать долгие часы до обеда, часть из которых он провел, тщательно готовясь выйти к столу: он не мог припомнить того случая, когда ему хотелось одеться или заботиться о своей наружности ради женщины. В свои звездные часы теннисного игрока, казалось, чем более растрепанным и потным он был, тем более казался привлекательным. Он улыбнулся, вспомнив те дни, пока он брился, принимал душ и одевался с особым тщанием. Но Тара была так не похожа на других. Он чувствовал, что невозможно перестараться, стремясь понравиться ей. Когда он спустился к обеду, он все еще не был уверен, что она собирается делать и проведет ли вообще этот вечер с ним. Он вздохнул с облегчением, когда она вскоре появилась, отдохнувшая, посвежевшая. Она выглядела изумительно в блестящем вечернем платье, и он был в восторге, что она все же взяла платье с собой, хотя он настаивал, что в Эдеме все будет непринужденно. Все прошло превосходно: обед был отличным — Кэти, очевидно, постаралась особо. Но беседа ограничивалась ни к чему не обязывающими темами, и он явно чувствовал ее позицию «руки прочь». Поэтому он был очень рад, когда вечером она приняла его предложение прогуляться по саду, поскольку это давало ему возможность снова приблизиться к ней.
Они вышли из столовой на веранду и пошли к бассейну. Обойдя бассейн и фонтан, слабо освещенные сейчас скрытыми огнями, они пошли в розовый сад и присели там на одну из скамеечек. Ночь была тихой и безмятежной, и дурманящий запах многочисленных цветов висел в воздухе.
Тара первой нарушила молчание.
— Эдем, — сказала она мечтательно. — Это место по праву так названо.
— Итак, что бы ты хотела сейчас делать? — Грег боялся испугать ее своим напором после сегодняшних откровений; он хотел, чтобы она почувствовала — ее желания все для него. — Выбор вечерних развлечений очень ограничен в этих пустынных местах, думаю, у Адама и Евы были такие же проблемы.