В храме было тесно. Потрескивавшие смоляные факелы не разгоняли тьмы, а только сгущали ее, превращая толпу богомольцев в слитную шевелящуюся массу. Вблизи были видны только спины да заросшие затылки. Лишь изредка, для разнообразия, всплеск огня отражался лысиной. И тут же дымным полотнищем шарахалась тень. Лишь там, в дальней части храма, где громогласный проповедник вещал о конце света и призывал к пожертвованиям на храм и покаянию в грехах – акустика все-таки была великолепной! – над его всклокоченной головой выхватывался из темноты огромный портрет Иса.
«Театр! Да какой!» – пронеслось в голове Зера.
Дышать было тяжело – разило потом и чесноком.
– Теперь мне понятен интерес брата Греза к твоей особе, – шепнул ухватившийся за локоть Сида Зер, – сходство потрясающее и световой эффект великолепный. И очень похоже, что твоя милость на иконе в плохом настроении.
– Помолчи, – тоже шепотом ответил Сид.
Брат Мис, смиренно опустив сомкнутые руки, внимательно слушал проповедника. Казалось, он не столько вникает в смысл сказанного, сколько пропитывается духом этого наэлектризованного сборища. Брат Грез, ставший под факелом, с которого срывались огненные капли, – другого места ему не нашлось – упер в грудь могучую бороду и, казалось, тоже пребывал в состоянии благочестивой отрешенности. Но внимательный наблюдатель, а Зер был таковым, мог заметить, что брат Грез слишком часто для человека, пребывающего в экстазе, косил глазом влево, где стояли Сид и Зер. Остальных землян скрывала плотная тень.
«Сопоставляет», – констатировал Зер, делая вид, что внимательно слушает проповедь.
Перед культпоходом в балаган, как определил это мероприятие вдруг обретший голос Нави, академик посоветовал Сиду тоже идти, так как игра в прятки могла только усугубить подозрения Греза. А так – мало ли какое бывает сходство! Но здесь, взглянув на картину, вернее, икону, Зер пожалел о своем совете – настолько точно передал художник не только сходство, но даже манеру смотреть чуть-чуть исподлобья.
Служба заканчивалась. Дважды пророкотал медный диск. И богомольцы двинулись к кафедре – отходящие от нее исчезали в провале бокового прохода. Коснувшись прибитого к кафедре стилизованного бронзового меча, по примеру идущих впереди, Сид и его товарищи кинули по монете на поднос, заваленный стертой медью и серебром. Последней шла Мер, опустив на лоб черное покрывало.
Вблизи, под огромной иконой Иса, они рассмотрели ряд иконок поменьше – на них можно было узнать Гефа, Нави и Мер. Еще ниже висело изображение Ртепа.
«Мы – как взятые на небо живьем», – подумал, фыркнув в бороду, Геф.
Нави внимательно осмотрел экспозицию, и ничего не дрогнуло в его лице. Зер, как всегда, молниеносно скользнул взглядом по иконостасу и так же молниеносно оглядел своих спутников, как бы удостоверяя личности. Бесстрастно скользнул по картинкам Без. Неслышно прошла Мер. И возвратились к себе.
– Итак, братья Грез и Мис, паломничество ваше закончилось, завтра вы возьметесь за посохи и двинетесь к морю. Сколько же вам идти?
– Как повезет, может, и с полгода, почтеннейший Зер.
– Что так долго?
– К морю по древней дороге три дня идти, там с корабельщиками столковаться надо, за душой у нас не то что серебра, меди – и той не густо. Так что пока уговоришь, да и на ожидание дней десять уйдет. Нет в корабельщиках древнего благочестия – что б им паломников в святые места даром перевезти, а ведь нашей веры!
– Есть-то им надо, – рассудительно заметил Зер, – на одном святом духе ноги протянешь.
– Да там дней десять по Лазурному морю, – словно не замечая реплики Зера, продолжил брат Мис, пресытившись долгим благочестивым молчанием, – до этого беседу поддерживал один Грез, – а там – от монастыря к монастырю. Где заночуешь, а где и пообедаешь. Так месяца за два и пройдешь первое благочестивое Лальское королевство. Дальше – граница Империи, только горы перевалить.
– Три месяца получается, где же полгода?
– Мы так считаем, где день – там и два. Да и что за разница – в пути ли, на ночлеге, время-то идет.
– А верхом?
– Верхом скорее, да ногами спокойнее.
– Что ж так?
– На конного у разбойников, да и у господ рыцарей глаз нацелен – раз верхом, то и суму проверить стоит, да и конь на дороге не валяется!
Сид слушал Миса, поглядывая на примолкшего Греза. Тот явно что-то придумывал. Зер же – главный собеседник – увлекся и, казалось, позабыл все на свете. Но это казалось! И что самое интересное, первым, кто понял, куда дело клонится, был Без. Да и брат Грез чувствовал, что его гостеприимным хозяевам нужно на Север. И его прельщала мысль возвратиться в их компании по многим причинам, в коих даже самому себе он признаваться побаивался. Он все еще не решался поверить, что Сид и Ис – одно лицо: слишком уж прост он был с людьми, и не били из него струей поучения. А с другой стороны… Много знает! Чувствовалось, что старший здесь – он, несмотря на живость и стремительность Зера и хозяйственность Беза. Какая-то внутренняя значительность исходила из этого голубоглазого. Но – Мер! А если… если все было не так, как в Книге? Сначала он испугался еретической мысли, но, будучи человеком не робким, да и не фанатичным, отогнал испуг и стал сопоставлять…
– Что же, двинем вместе на Север, – прервал его мысли успевший переговорить со своими Зер.
– Мы будем рады, – за себя и Миса ответил Грез, – но на Севере подозрительны к иноверцам, а можно ли вас считать последователями Иса?
– Не меньше, чем тебя, – глядя поверх его головы, рубанул Нави.
– Последователи носят на шее знак.
Нави молча полез за пазуху, снял через голову цепочку и протянул ладонь Грезу.
– Древняя работа, такие были у первых последователей, – ошеломленно поднял глаза Грез.
– Что, не годится?
– Не у всех иерархов есть такие знаки…
– Ладно, – вступил в разговор Сид, недовольный горячностью Нави, – можешь считать нас последователями. А это, – он кивнул на древний знак, который Нави все еще держал на раскрытой ладони, – передавалось из поколения в поколение. И жило наше племя от остального мира вдали. Потому многого не знаем. И книги были у нас старые, которые некому было править и жечь. Так что же, признаете нас за последователей?
– Да, но не поминайте на Севере не вошедших в канон книг.
– Договорились. Идем вместе. Ты что-то хотел спросить? – взглянув в завороженные глаза Греза, добавил Сид.
– Не смею…
– Лишнего не выдумывай. А догадки держи при себе, – Сид покосился на стоящего рядом брата Миса. Тот невозмутимо исследовал свой нос.
– Выходим с рассветом. Безу подготовить запасы. Гефу нанять верблюдов с погонщиками.
И было это через день после посещения храма.
Нави отошел в сторону и сел рядом с расположившимися в тени шелковицы странниками. Остальные разошлись по своим делам. Не так уж наивен был добровольный телохранитель Сида! Он просто не мыслил сейчас более важного дела, чем безопасность экспедиции. И в первую очередь Сида, который для него остался тем же обожаемым Исом, что и в давние времена. Усевшись, он с безразличным видом стукнул по странническому посоху. Грез на мгновение приподнял веко и тут же его опустил – этот преданный волкодав, как мысленно окрестил странник Нави, был явно недалек и опасаться его надо было в последнюю очередь. Больше других его занимали Зер и Геф. После Сида, разумеется! Помнится, в одном из апокрифов – брат Грез почитывал не только ортодоксальную литературу – Ис именовался полным именем, кажется, Исид… Случайность? Да и окружение, кроме Зера и Беза, самое подходящее…
«Господи, не читаешь ли ты моих мыслей!» – он даже головой замотал от страшного предположения. Но если нет… Или Ис был не тем, что он есть в Книге?!
Окончательно запутавшись и решив, что будущее покажет, он засвистел носом, вторя брату Мису, которого, по-видимому, никогда не тревожили никакие мысли, разве что о сытном обеде да мягкой подстилке. Впрочем, любил он также уединенные благочестивые беседы с плотненькими мирянками.
«Посох полый, – отметил про себя Нави, прикрывая глаза, – и не тяжелый. Значит – не деньги».
А в это время Зер, Геф и Без поочередно спускались в колодец. И поднимали оттуда какие-то тюки.
«Похоже, из тех, что запрятали тогда в заваленном подземном ходе, перед бегством из Священного города», – лениво подумал вновь приоткрывший глаза Нави.
6
7
8
9
«Театр! Да какой!» – пронеслось в голове Зера.
Дышать было тяжело – разило потом и чесноком.
– Теперь мне понятен интерес брата Греза к твоей особе, – шепнул ухватившийся за локоть Сида Зер, – сходство потрясающее и световой эффект великолепный. И очень похоже, что твоя милость на иконе в плохом настроении.
– Помолчи, – тоже шепотом ответил Сид.
Брат Мис, смиренно опустив сомкнутые руки, внимательно слушал проповедника. Казалось, он не столько вникает в смысл сказанного, сколько пропитывается духом этого наэлектризованного сборища. Брат Грез, ставший под факелом, с которого срывались огненные капли, – другого места ему не нашлось – упер в грудь могучую бороду и, казалось, тоже пребывал в состоянии благочестивой отрешенности. Но внимательный наблюдатель, а Зер был таковым, мог заметить, что брат Грез слишком часто для человека, пребывающего в экстазе, косил глазом влево, где стояли Сид и Зер. Остальных землян скрывала плотная тень.
«Сопоставляет», – констатировал Зер, делая вид, что внимательно слушает проповедь.
Перед культпоходом в балаган, как определил это мероприятие вдруг обретший голос Нави, академик посоветовал Сиду тоже идти, так как игра в прятки могла только усугубить подозрения Греза. А так – мало ли какое бывает сходство! Но здесь, взглянув на картину, вернее, икону, Зер пожалел о своем совете – настолько точно передал художник не только сходство, но даже манеру смотреть чуть-чуть исподлобья.
Служба заканчивалась. Дважды пророкотал медный диск. И богомольцы двинулись к кафедре – отходящие от нее исчезали в провале бокового прохода. Коснувшись прибитого к кафедре стилизованного бронзового меча, по примеру идущих впереди, Сид и его товарищи кинули по монете на поднос, заваленный стертой медью и серебром. Последней шла Мер, опустив на лоб черное покрывало.
Вблизи, под огромной иконой Иса, они рассмотрели ряд иконок поменьше – на них можно было узнать Гефа, Нави и Мер. Еще ниже висело изображение Ртепа.
«Мы – как взятые на небо живьем», – подумал, фыркнув в бороду, Геф.
Нави внимательно осмотрел экспозицию, и ничего не дрогнуло в его лице. Зер, как всегда, молниеносно скользнул взглядом по иконостасу и так же молниеносно оглядел своих спутников, как бы удостоверяя личности. Бесстрастно скользнул по картинкам Без. Неслышно прошла Мер. И возвратились к себе.
– Итак, братья Грез и Мис, паломничество ваше закончилось, завтра вы возьметесь за посохи и двинетесь к морю. Сколько же вам идти?
– Как повезет, может, и с полгода, почтеннейший Зер.
– Что так долго?
– К морю по древней дороге три дня идти, там с корабельщиками столковаться надо, за душой у нас не то что серебра, меди – и той не густо. Так что пока уговоришь, да и на ожидание дней десять уйдет. Нет в корабельщиках древнего благочестия – что б им паломников в святые места даром перевезти, а ведь нашей веры!
– Есть-то им надо, – рассудительно заметил Зер, – на одном святом духе ноги протянешь.
– Да там дней десять по Лазурному морю, – словно не замечая реплики Зера, продолжил брат Мис, пресытившись долгим благочестивым молчанием, – до этого беседу поддерживал один Грез, – а там – от монастыря к монастырю. Где заночуешь, а где и пообедаешь. Так месяца за два и пройдешь первое благочестивое Лальское королевство. Дальше – граница Империи, только горы перевалить.
– Три месяца получается, где же полгода?
– Мы так считаем, где день – там и два. Да и что за разница – в пути ли, на ночлеге, время-то идет.
– А верхом?
– Верхом скорее, да ногами спокойнее.
– Что ж так?
– На конного у разбойников, да и у господ рыцарей глаз нацелен – раз верхом, то и суму проверить стоит, да и конь на дороге не валяется!
Сид слушал Миса, поглядывая на примолкшего Греза. Тот явно что-то придумывал. Зер же – главный собеседник – увлекся и, казалось, позабыл все на свете. Но это казалось! И что самое интересное, первым, кто понял, куда дело клонится, был Без. Да и брат Грез чувствовал, что его гостеприимным хозяевам нужно на Север. И его прельщала мысль возвратиться в их компании по многим причинам, в коих даже самому себе он признаваться побаивался. Он все еще не решался поверить, что Сид и Ис – одно лицо: слишком уж прост он был с людьми, и не били из него струей поучения. А с другой стороны… Много знает! Чувствовалось, что старший здесь – он, несмотря на живость и стремительность Зера и хозяйственность Беза. Какая-то внутренняя значительность исходила из этого голубоглазого. Но – Мер! А если… если все было не так, как в Книге? Сначала он испугался еретической мысли, но, будучи человеком не робким, да и не фанатичным, отогнал испуг и стал сопоставлять…
– Что же, двинем вместе на Север, – прервал его мысли успевший переговорить со своими Зер.
– Мы будем рады, – за себя и Миса ответил Грез, – но на Севере подозрительны к иноверцам, а можно ли вас считать последователями Иса?
– Не меньше, чем тебя, – глядя поверх его головы, рубанул Нави.
– Последователи носят на шее знак.
Нави молча полез за пазуху, снял через голову цепочку и протянул ладонь Грезу.
– Древняя работа, такие были у первых последователей, – ошеломленно поднял глаза Грез.
– Что, не годится?
– Не у всех иерархов есть такие знаки…
– Ладно, – вступил в разговор Сид, недовольный горячностью Нави, – можешь считать нас последователями. А это, – он кивнул на древний знак, который Нави все еще держал на раскрытой ладони, – передавалось из поколения в поколение. И жило наше племя от остального мира вдали. Потому многого не знаем. И книги были у нас старые, которые некому было править и жечь. Так что же, признаете нас за последователей?
– Да, но не поминайте на Севере не вошедших в канон книг.
– Договорились. Идем вместе. Ты что-то хотел спросить? – взглянув в завороженные глаза Греза, добавил Сид.
– Не смею…
– Лишнего не выдумывай. А догадки держи при себе, – Сид покосился на стоящего рядом брата Миса. Тот невозмутимо исследовал свой нос.
– Выходим с рассветом. Безу подготовить запасы. Гефу нанять верблюдов с погонщиками.
И было это через день после посещения храма.
Нави отошел в сторону и сел рядом с расположившимися в тени шелковицы странниками. Остальные разошлись по своим делам. Не так уж наивен был добровольный телохранитель Сида! Он просто не мыслил сейчас более важного дела, чем безопасность экспедиции. И в первую очередь Сида, который для него остался тем же обожаемым Исом, что и в давние времена. Усевшись, он с безразличным видом стукнул по странническому посоху. Грез на мгновение приподнял веко и тут же его опустил – этот преданный волкодав, как мысленно окрестил странник Нави, был явно недалек и опасаться его надо было в последнюю очередь. Больше других его занимали Зер и Геф. После Сида, разумеется! Помнится, в одном из апокрифов – брат Грез почитывал не только ортодоксальную литературу – Ис именовался полным именем, кажется, Исид… Случайность? Да и окружение, кроме Зера и Беза, самое подходящее…
«Господи, не читаешь ли ты моих мыслей!» – он даже головой замотал от страшного предположения. Но если нет… Или Ис был не тем, что он есть в Книге?!
Окончательно запутавшись и решив, что будущее покажет, он засвистел носом, вторя брату Мису, которого, по-видимому, никогда не тревожили никакие мысли, разве что о сытном обеде да мягкой подстилке. Впрочем, любил он также уединенные благочестивые беседы с плотненькими мирянками.
«Посох полый, – отметил про себя Нави, прикрывая глаза, – и не тяжелый. Значит – не деньги».
А в это время Зер, Геф и Без поочередно спускались в колодец. И поднимали оттуда какие-то тюки.
«Похоже, из тех, что запрятали тогда в заваленном подземном ходе, перед бегством из Священного города», – лениво подумал вновь приоткрывший глаза Нави.
6
Верблюды легли на песок. Как и много лет назад, волны подкатывались к самым корням пальм. И так же ослепительно сверкала раскаленная дуга пляжа.
Брат Грез, подобрав полы одежды, побрел по воде к покачивающейся на пологой волне сидящей носом на мели двухмачтовой посудине – договариваться.
– Что в тюках? – словно впервые увидев полосатые мешки, висящие по бокам верблюдов, спросила Мер.
– Товары, материи, ценимые на Севере, купцы мы или нет? – задорно вскинул бороду Сид.
– Особенно ты, – провела ладонью по его волосам Мер, – сразу видно, какой ты хитрый и удачливый!
– Любого обмерю и обвешу!
Между тем брат Грез, гордый доверенной ему миссией, сторговывался с корабельщиком. Наконец он спрыгнул со сходней, не достававших до берега, и зашлепал по воде к дожидавшимся его путникам.
– Несите тюки, договорился!
И Без отсчитал корабельщику половину положенного серебра.
Погрузка была недолгой – паломников на корабле скопилось уже достаточно. Были и купцы. А в трюме, в глиняных конических кувшинах, стояло доброе вино и знаменитое на весь мир густое и ароматное масло.
То ли неопытный корабельщик перегрузил свое судно, то ли сил команды и пассажиров не хватало для сталкивания на глубину этого угловатого сооружения, но корабль продолжал пребывать на мели, и чернобородый капитан был в растерянности. Сид долго терпел это положение, сам налегал потным плечом, а потом, когда все поневоле стали вытирать пот и мрачно поглядывать на лазурные волны, подошел к капитану:
– Есть ли у тебя прочный канат?
– Есть. Зачем он тебе, купец?
– Хочу помочь вывести корабль на глубокую воду.
– Что еще надо? – почему-то сразу поверил чернобородый.
– Лодку, гребцов, якорь. И прочное бревно, на которое можно надеть крестовину. Бревно на корме стоймя пропустим через палубу и закрепим в киле – чтоб вращаться могло.
– Сделаю.
К вечеру устройства было готово.
Сид первым налег на брус крестовины, надетой на бревно, за ним – остальные. И пошли по кругу, выбирая канат, на конце которого был закреплен завезенный на глубину шлюпкою якорь. И когда жгучий пот потек по хребту между лопатками, корабль вздрогнул и заскользил, мягко покачиваясь на волнах. И видно было, как глубоко, в прозрачной до песчаного дна воде, проплыла широкая незнакомая рыба, колыхая бахромой, как огромным черным плащом.
И вскоре ветер наполнил нескладные красные паруса, совсем такие, как обтянутые пропотевшей материей полновесные груди корчмарки у ворот Священного города, о коей вспомнил, подняв очи горе, брат Мис. Так что и он не был лишен живого воображения!
А еще удивительнее то, что похожая ассоциация возникла в рафинированном воображении Зера. Правда, здесь все ассоциировалось отнюдь не с корчмаркой… Где, за какими пространственно-временными безднами ныне Анна Ивановна, секретарь начальника Звездного предприятия товарища Парфенова?
А корабль, переваливаясь по-утиному, направлял свой нос к горизонту, где голубизна воды сливалась с синевой быстро темнеющего неба.
– Как ты определяешь курс? – спросил чернобородого Сид на правах человека, давшего дельный совет.
– Днем – по солнцу. Ночью – по Большому Гвоздю, вокруг которого ходит мир.
– А в тумане?
– Туман не вечен. Да и ветер можно пощупать. А у себя под берегом я на вкус каждую пробу грунта знаю.
– Как определяешь скорость?
– На глаз, купец.
– И ошибаешься?
– Не без того. Но я знаю, что при добром ветре путь через море – четыре дня.
– А как сейчас?
– Пять дней.
– А если ветер противный?
– Убираю паруса – бога и ветер не переспоришь. За весла беремся, да много не нагребешь.
– А плавать-то можно и побыстрей. И против ветра под парусами ходить. Ну не совсем против ветра, а под углом к нему. Вот только вместо этих линялых лифчиков лучше бы косые паруса, а на носу – треугольные.
– Вместо чего? – заинтересовался капитан.
– Вместо твоих парусов, – уточнил свою мысль Сид, сообразив, что эта деталь дамского туалета здесь едва ли известна.
Было тихо и ясно. Попутный ветер не собирался менять направления. И не хотелось спускаться в душный, дурно пахнущий застоявшейся под настилами у киля водой трюм. Сид испросил разрешения и разбил шатер на палубе, поближе к корме.
Справа по носу граненой голубой сталью сверкал Большой Гвоздь – самая яркая звезда этого мира. – Терпко пахло смоленым канатом. Помолясь на исчезающий берег, братья Грез и Мис спустились в трюм – им было неуютно в таком просторе! На палубе остались кормчий, да дремлющий на дубовой скамье капитан, да наши путешественники – им-то простор был не в тягость!
А ночь под медленный скрип мачт поворачивала звездное колесо. И казалось, не мачты, а это огромное мерцающее колесо скрипит и покачивается, да у борта по-русалочьи всплескивает волна. И, вслушиваясь в неведомое, стояли у борта Сид и Мер, да бессонный кормчий подправлял курс корабля, когда нос уваливался от острого света Большого Гвоздя.
А из шатра доносился могучий храп Беза, перекрывавший не только интеллигентское посвистывание Зера, но и молодецкие рулады Нави. И совсем не было слышно всегда немногословного Гефа. Шла ночь.
Брат Грез, подобрав полы одежды, побрел по воде к покачивающейся на пологой волне сидящей носом на мели двухмачтовой посудине – договариваться.
– Что в тюках? – словно впервые увидев полосатые мешки, висящие по бокам верблюдов, спросила Мер.
– Товары, материи, ценимые на Севере, купцы мы или нет? – задорно вскинул бороду Сид.
– Особенно ты, – провела ладонью по его волосам Мер, – сразу видно, какой ты хитрый и удачливый!
– Любого обмерю и обвешу!
Между тем брат Грез, гордый доверенной ему миссией, сторговывался с корабельщиком. Наконец он спрыгнул со сходней, не достававших до берега, и зашлепал по воде к дожидавшимся его путникам.
– Несите тюки, договорился!
И Без отсчитал корабельщику половину положенного серебра.
Погрузка была недолгой – паломников на корабле скопилось уже достаточно. Были и купцы. А в трюме, в глиняных конических кувшинах, стояло доброе вино и знаменитое на весь мир густое и ароматное масло.
То ли неопытный корабельщик перегрузил свое судно, то ли сил команды и пассажиров не хватало для сталкивания на глубину этого угловатого сооружения, но корабль продолжал пребывать на мели, и чернобородый капитан был в растерянности. Сид долго терпел это положение, сам налегал потным плечом, а потом, когда все поневоле стали вытирать пот и мрачно поглядывать на лазурные волны, подошел к капитану:
– Есть ли у тебя прочный канат?
– Есть. Зачем он тебе, купец?
– Хочу помочь вывести корабль на глубокую воду.
– Что еще надо? – почему-то сразу поверил чернобородый.
– Лодку, гребцов, якорь. И прочное бревно, на которое можно надеть крестовину. Бревно на корме стоймя пропустим через палубу и закрепим в киле – чтоб вращаться могло.
– Сделаю.
К вечеру устройства было готово.
Сид первым налег на брус крестовины, надетой на бревно, за ним – остальные. И пошли по кругу, выбирая канат, на конце которого был закреплен завезенный на глубину шлюпкою якорь. И когда жгучий пот потек по хребту между лопатками, корабль вздрогнул и заскользил, мягко покачиваясь на волнах. И видно было, как глубоко, в прозрачной до песчаного дна воде, проплыла широкая незнакомая рыба, колыхая бахромой, как огромным черным плащом.
И вскоре ветер наполнил нескладные красные паруса, совсем такие, как обтянутые пропотевшей материей полновесные груди корчмарки у ворот Священного города, о коей вспомнил, подняв очи горе, брат Мис. Так что и он не был лишен живого воображения!
А еще удивительнее то, что похожая ассоциация возникла в рафинированном воображении Зера. Правда, здесь все ассоциировалось отнюдь не с корчмаркой… Где, за какими пространственно-временными безднами ныне Анна Ивановна, секретарь начальника Звездного предприятия товарища Парфенова?
А корабль, переваливаясь по-утиному, направлял свой нос к горизонту, где голубизна воды сливалась с синевой быстро темнеющего неба.
– Как ты определяешь курс? – спросил чернобородого Сид на правах человека, давшего дельный совет.
– Днем – по солнцу. Ночью – по Большому Гвоздю, вокруг которого ходит мир.
– А в тумане?
– Туман не вечен. Да и ветер можно пощупать. А у себя под берегом я на вкус каждую пробу грунта знаю.
– Как определяешь скорость?
– На глаз, купец.
– И ошибаешься?
– Не без того. Но я знаю, что при добром ветре путь через море – четыре дня.
– А как сейчас?
– Пять дней.
– А если ветер противный?
– Убираю паруса – бога и ветер не переспоришь. За весла беремся, да много не нагребешь.
– А плавать-то можно и побыстрей. И против ветра под парусами ходить. Ну не совсем против ветра, а под углом к нему. Вот только вместо этих линялых лифчиков лучше бы косые паруса, а на носу – треугольные.
– Вместо чего? – заинтересовался капитан.
– Вместо твоих парусов, – уточнил свою мысль Сид, сообразив, что эта деталь дамского туалета здесь едва ли известна.
Было тихо и ясно. Попутный ветер не собирался менять направления. И не хотелось спускаться в душный, дурно пахнущий застоявшейся под настилами у киля водой трюм. Сид испросил разрешения и разбил шатер на палубе, поближе к корме.
Справа по носу граненой голубой сталью сверкал Большой Гвоздь – самая яркая звезда этого мира. – Терпко пахло смоленым канатом. Помолясь на исчезающий берег, братья Грез и Мис спустились в трюм – им было неуютно в таком просторе! На палубе остались кормчий, да дремлющий на дубовой скамье капитан, да наши путешественники – им-то простор был не в тягость!
А ночь под медленный скрип мачт поворачивала звездное колесо. И казалось, не мачты, а это огромное мерцающее колесо скрипит и покачивается, да у борта по-русалочьи всплескивает волна. И, вслушиваясь в неведомое, стояли у борта Сид и Мер, да бессонный кормчий подправлял курс корабля, когда нос уваливался от острого света Большого Гвоздя.
А из шатра доносился могучий храп Беза, перекрывавший не только интеллигентское посвистывание Зера, но и молодецкие рулады Нави. И совсем не было слышно всегда немногословного Гефа. Шла ночь.
7
Они пришли на рассвете на шестые сутки. Солнце еще не полностью вылезло из воды и было красным и сплюснутым, когда судно, буксируемое двумя шлюпками между короткими молами из наваленных камней, вползло во внутреннюю гавань. На концах молов стояли неуклюжие башни древней циклопической кладки. А на верху башен – какие-то камнеметные орудия. И на одной из них – древко с неразборчивым флагом. Дальше, за внутренней гаванью, охваченной как ладонями расширявшимися после входа молами, к стенкам которой жались угловатые неповоротливые суда, начинался город из белого ракушечника с красными черепичными крышами. И окружала город кирпичная стена, широкая и старая, по верху которой между зубцов пробивались веселые деревца, а по окружности, на полет стрелы, стену прерывали грузные четырехугольные башни.
Город был невелик и просматривался весь.
У причала капитан получил вторую половину обещанной суммы, и путники сошли на берег. Брат Грез – он теперь безропотно исполнял поручения Сида – был послан сторговать лошадей, начальник экспедиции оценил его сметливость в житейских делах, А немногословный Нави, никого не тревожа, проверил, куда ходил этот монах. И, возвращаясь, встретил слоняющегося по городу сонного Миса.
Когда солнце начало припекать, брат Грез, Нави и загребающий ленивыми лапами дорожную пыль брат Мис возвратились с лошадьми и пароконной телегой, своей топорной добротностью и оковкой колес напоминающей лафет допотопного орудия. Но и до подобных лафетов здесь было еще далеко! Однако комендант Без остался доволен этим приобретением. Он тут же соорудил на этом основании из палатки и невесть откуда взявшихся дуг полукруглый верх, собрав вокруг этого сооружения толпу любопытных. Здешний народ не знал ни степных просторов, где только небо да крыша кибитки укрывают кочевника, ни боевого строя сомкнутых в круг кибиток – надежной крепости против конного противника.
Дневки не было. И по древней дороге, вымощенной широким камнем еще при Первой Империи, они выехали из низких ворот приморского городка. Древние инженеры дело знали: за тысячу лет ни копыта коней, ни тяжкие колеса повозок, не говоря уже о деревянных и кожаных подошвах и голых пятках, не поколебали каменного панциря широкой дороги. Люди настолько привыкли к ней, что она казалась такой же вечной и естественной, как горы, синеющие вдали под прошедшим половину пути солнцем, как виноградники, узкими темно-зелеными полосами рассекающие всхолмленную долину слева и справа.
Редкие села белели у подножий зеленых холмов, поросших фруктовыми деревьями – в глянцевой листве густо желтели плоды. А звонкие речки, бегущие с гор, врывались в каменные тоннели под Великой дорогой – их тоже сработали отменные старые мастера.
Глядя на это, Зер прищелкнул языком от восхищения.
– Есть чему поразиться, Измаил Алексеевич, – поддержат его Сид – они ехали верхом далеко впереди отряда.
– Но об одном забыли эти удивительные умельцы, взгляните-ка – все прямо и прямо, как стрела, не петляя по склонам. Они не учли, что можно выиграть в силе, проиграв в расстоянии.
– Так-то оно так, дорогой Зер, – перешел на принятый здесь стиль Сид, – и все-таки какая сила человеческой мысли! Без машин, только руками да неторопливой силой волов, прорезать такими сооружениями из конца в конец всю страну!
– Да и строили быстро, Исидор Сергеевич – вам-то приходилось это «видеть в ваше первое посещение Благословенной земли, – вновь перешел на земной лексикон академик.
– Видел, – задумчиво похлопывая темно-рыжую шею косящего в сторону коня, ответил Сид, – а главное – видел, для чего это делалось.
– Понимаю, для того же, для чего строились автострады в тридцатых годах в одном недалеком от нас весьма высокоразвитом государстве. Но инженеры-то не виноваты, они не политики.
– Помните? Покончив с автострадами, многие из них принялись за строительство лагерных крематориев. Потом они говорили: их интересовала не политика, а чисто инженерные решения…
Так и ехали они, мирно беседуя. Следом скрипела и постукивала неторопливая телега, на которой брат Мис был кучером, а Мер и Грез – пассажирами. Нави и Геф ехали за фургоном, так любитель вестернов Сид окрестил телегу, и замыкал это построение Без, внимательно посматривавший не только по сторонам, но и назад. На всякий случай у его седла висел готовый к делу арбалет – Без не забыл рассказа о дорожных опасностях. Особенно он настораживался, когда в стороне от дороги показывался окруженный зацветшими рвами какой-нибудь замок с башней-толстушкой и подъемным мостом.
Отъехав от города, Без предложил Силу вооружить отряд и не встретил с его стороны возражения. Более того, тот сам приказал достать шлемы и облачиться в кольчуги. Вот за чем лазили в колодец Геф, Без и Зер! Ныне, опоясанные мечами, со щитами и копьями, они могли не слишком опасаться разбойников, предпочитающих добычу полегче.
Город был невелик и просматривался весь.
У причала капитан получил вторую половину обещанной суммы, и путники сошли на берег. Брат Грез – он теперь безропотно исполнял поручения Сида – был послан сторговать лошадей, начальник экспедиции оценил его сметливость в житейских делах, А немногословный Нави, никого не тревожа, проверил, куда ходил этот монах. И, возвращаясь, встретил слоняющегося по городу сонного Миса.
Когда солнце начало припекать, брат Грез, Нави и загребающий ленивыми лапами дорожную пыль брат Мис возвратились с лошадьми и пароконной телегой, своей топорной добротностью и оковкой колес напоминающей лафет допотопного орудия. Но и до подобных лафетов здесь было еще далеко! Однако комендант Без остался доволен этим приобретением. Он тут же соорудил на этом основании из палатки и невесть откуда взявшихся дуг полукруглый верх, собрав вокруг этого сооружения толпу любопытных. Здешний народ не знал ни степных просторов, где только небо да крыша кибитки укрывают кочевника, ни боевого строя сомкнутых в круг кибиток – надежной крепости против конного противника.
Дневки не было. И по древней дороге, вымощенной широким камнем еще при Первой Империи, они выехали из низких ворот приморского городка. Древние инженеры дело знали: за тысячу лет ни копыта коней, ни тяжкие колеса повозок, не говоря уже о деревянных и кожаных подошвах и голых пятках, не поколебали каменного панциря широкой дороги. Люди настолько привыкли к ней, что она казалась такой же вечной и естественной, как горы, синеющие вдали под прошедшим половину пути солнцем, как виноградники, узкими темно-зелеными полосами рассекающие всхолмленную долину слева и справа.
Редкие села белели у подножий зеленых холмов, поросших фруктовыми деревьями – в глянцевой листве густо желтели плоды. А звонкие речки, бегущие с гор, врывались в каменные тоннели под Великой дорогой – их тоже сработали отменные старые мастера.
Глядя на это, Зер прищелкнул языком от восхищения.
– Есть чему поразиться, Измаил Алексеевич, – поддержат его Сид – они ехали верхом далеко впереди отряда.
– Но об одном забыли эти удивительные умельцы, взгляните-ка – все прямо и прямо, как стрела, не петляя по склонам. Они не учли, что можно выиграть в силе, проиграв в расстоянии.
– Так-то оно так, дорогой Зер, – перешел на принятый здесь стиль Сид, – и все-таки какая сила человеческой мысли! Без машин, только руками да неторопливой силой волов, прорезать такими сооружениями из конца в конец всю страну!
– Да и строили быстро, Исидор Сергеевич – вам-то приходилось это «видеть в ваше первое посещение Благословенной земли, – вновь перешел на земной лексикон академик.
– Видел, – задумчиво похлопывая темно-рыжую шею косящего в сторону коня, ответил Сид, – а главное – видел, для чего это делалось.
– Понимаю, для того же, для чего строились автострады в тридцатых годах в одном недалеком от нас весьма высокоразвитом государстве. Но инженеры-то не виноваты, они не политики.
– Помните? Покончив с автострадами, многие из них принялись за строительство лагерных крематориев. Потом они говорили: их интересовала не политика, а чисто инженерные решения…
Так и ехали они, мирно беседуя. Следом скрипела и постукивала неторопливая телега, на которой брат Мис был кучером, а Мер и Грез – пассажирами. Нави и Геф ехали за фургоном, так любитель вестернов Сид окрестил телегу, и замыкал это построение Без, внимательно посматривавший не только по сторонам, но и назад. На всякий случай у его седла висел готовый к делу арбалет – Без не забыл рассказа о дорожных опасностях. Особенно он настораживался, когда в стороне от дороги показывался окруженный зацветшими рвами какой-нибудь замок с башней-толстушкой и подъемным мостом.
Отъехав от города, Без предложил Силу вооружить отряд и не встретил с его стороны возражения. Более того, тот сам приказал достать шлемы и облачиться в кольчуги. Вот за чем лазили в колодец Геф, Без и Зер! Ныне, опоясанные мечами, со щитами и копьями, они могли не слишком опасаться разбойников, предпочитающих добычу полегче.
8
Этот город был древней столицей Первой Империи, ныне – столицей небольшого государства, но резиденцией наместника Иса на земле и правителя этого государства в одном лице.
Несмотря на воинственный вид наших путников, через городские ворота их пропустили беспрепятственно, едва брат Грез, спрыгнув с колымаги, подбежал к хранителю врат.
– Что ты ему такое сказал, что нас пропустили без мзды? – удивился Сид.
– Что мы смиренные паломники, хотим припасть к стопам наместника.
Сид оглядел свою благочестивую компанию – в кольчугах, прикрытых белыми плащами для защиты от солнца, при мечах и копьях, они больше напоминали разбойников, нежели богомольцев. Впрочем… они же еще и купцы! Словом, ворота раскрылись, и колеса их замечательной телеги бойко покатились по бревенчатому настилу моста через ров.
«Должно быть, не только у разбойников здесь такой вид», – подумал Сид, въезжая под прохладные своды ворот, похожие на туннель, – так широка была древняя стена!
Брат Грез знал все – им не пришлось долго искать пристанища. Он уверенно вел маленький караван по узким мощеным улицам, заросшим широколиственными деревьями, в кронах которых прятались вторые этажи домов, словно балконы, выступающие над первыми этажами. Потом улицы стали шире – здесь свободно разъезжались две повозки. И даже оставалось место для пешехода. Впрочем, здесь, на окраине, а брат Грез уверенно вел их именно на окраину, повозки и пешеходы встречались очень редко.
– Здесь, – объявил Грез, стукнув посохом в прочную дверь рядом с массивными дубовыми воротами. В двери открылось окошечко, через которое некто, оставшийся в тени, внимательно осмотрел пришельцев. Потом загремел засов, и через распахнувшиеся ворота путники из пыльного зноя въехали в зеленый рай двора.
– Договорился на две комнаты. Лошадей поставим во дворе под навесом, – бодро доложил Грез.
Хозяин молча взял деньги, безмолвно провел постояльцев в комнаты и неслышно удалился.
– Дом принадлежит святому храму, – видя удивление Сида и его спутников, пояснил Грез, – они оказывают гостеприимство и мирянам, когда те звенят серебром. И меня здесь знают.
«Ты, брат, здесь кое-что значишь», – отметил про себя Сид.
Грез, проявив бурную инициативу при размещении, нетерпеливо поел, но не отвалился, как обычно, в тенек, а стал бродить по двору, словно маялся животом. Наконец сказал Сиду, что нужно поинтересоваться дальнейшей дорогой, и выскользнул за ворота. Вскоре вышел прогуляться и Нави. А брат Мис, поклевав носом в сетчатой тени виноградника, поплелся, загребая пыль косыми лапами, проведать здешний базар.
– Не прогуляться ли и нам для уяснения торговой конъюнктуры, мы же все-таки купцы, – кивнул на выход Зер.
– Попозже, подождем возвращения Нави, – выплюнул травинку Сид.
Быстроногий Нави возвратился в самое полуденное пекло. Пожалуй, никто не обратил внимания на его возвращение – брат Мис снова дремал в тени, напившись базарного вина, а хозяин утратил всякий интерес к своим постояльцам. Полчаса спустя возвратился и Грез.
Нави прилег на подстилку рядом с Зером, Гефом и Сидом. Мер и Без занимались хозяйством.
– Я прошел за Грезом до дома у главного храма, – негромко начал Нави.
– Откуда известно, что главного? – так же негромко, не открывая глаз и не повернув головы, поинтересовался Сид.
– По богомольцам. Здесь толпа со всего света – узреть, припасть к ногам, получить отпущение. Рядом – дом наместника Иса на земле.
– Продолжай.
– Греза пропустили к наместнику.
– Дом охраняется?
– Да. У входа два воина в кованых панцирях. На белых плащах знак древнего меча красного цвета. Грез что-то сказал, и его пропустили.
– Сам с ними не говорил?
– Это могло привлечь внимание.
– Правильно. Брат Грез! – вдруг громко позвал Сид странника. – Когда ты отдохнешь, не пройтись ли нам с тобой и Зером по городу?
– С величайшим удовольствием, достойный Сид, – мгновенно откликнулся очнувшийся от дремы странник, – дорогу я уже узнал, знал-то я ее и раньше, да хотелось убедиться, спокойно ли ныне.
– И как?
– Стало тише, стражи святого престола поубавили число грабителей, так что купцы должны возносить благодарственные молитвы господу.
– А что слышно о тканях, которые мы везем?
– Нет смысла их продавать здесь. На Севере они втрое дороже.
Несмотря на воинственный вид наших путников, через городские ворота их пропустили беспрепятственно, едва брат Грез, спрыгнув с колымаги, подбежал к хранителю врат.
– Что ты ему такое сказал, что нас пропустили без мзды? – удивился Сид.
– Что мы смиренные паломники, хотим припасть к стопам наместника.
Сид оглядел свою благочестивую компанию – в кольчугах, прикрытых белыми плащами для защиты от солнца, при мечах и копьях, они больше напоминали разбойников, нежели богомольцев. Впрочем… они же еще и купцы! Словом, ворота раскрылись, и колеса их замечательной телеги бойко покатились по бревенчатому настилу моста через ров.
«Должно быть, не только у разбойников здесь такой вид», – подумал Сид, въезжая под прохладные своды ворот, похожие на туннель, – так широка была древняя стена!
Брат Грез знал все – им не пришлось долго искать пристанища. Он уверенно вел маленький караван по узким мощеным улицам, заросшим широколиственными деревьями, в кронах которых прятались вторые этажи домов, словно балконы, выступающие над первыми этажами. Потом улицы стали шире – здесь свободно разъезжались две повозки. И даже оставалось место для пешехода. Впрочем, здесь, на окраине, а брат Грез уверенно вел их именно на окраину, повозки и пешеходы встречались очень редко.
– Здесь, – объявил Грез, стукнув посохом в прочную дверь рядом с массивными дубовыми воротами. В двери открылось окошечко, через которое некто, оставшийся в тени, внимательно осмотрел пришельцев. Потом загремел засов, и через распахнувшиеся ворота путники из пыльного зноя въехали в зеленый рай двора.
– Договорился на две комнаты. Лошадей поставим во дворе под навесом, – бодро доложил Грез.
Хозяин молча взял деньги, безмолвно провел постояльцев в комнаты и неслышно удалился.
– Дом принадлежит святому храму, – видя удивление Сида и его спутников, пояснил Грез, – они оказывают гостеприимство и мирянам, когда те звенят серебром. И меня здесь знают.
«Ты, брат, здесь кое-что значишь», – отметил про себя Сид.
Грез, проявив бурную инициативу при размещении, нетерпеливо поел, но не отвалился, как обычно, в тенек, а стал бродить по двору, словно маялся животом. Наконец сказал Сиду, что нужно поинтересоваться дальнейшей дорогой, и выскользнул за ворота. Вскоре вышел прогуляться и Нави. А брат Мис, поклевав носом в сетчатой тени виноградника, поплелся, загребая пыль косыми лапами, проведать здешний базар.
– Не прогуляться ли и нам для уяснения торговой конъюнктуры, мы же все-таки купцы, – кивнул на выход Зер.
– Попозже, подождем возвращения Нави, – выплюнул травинку Сид.
Быстроногий Нави возвратился в самое полуденное пекло. Пожалуй, никто не обратил внимания на его возвращение – брат Мис снова дремал в тени, напившись базарного вина, а хозяин утратил всякий интерес к своим постояльцам. Полчаса спустя возвратился и Грез.
Нави прилег на подстилку рядом с Зером, Гефом и Сидом. Мер и Без занимались хозяйством.
– Я прошел за Грезом до дома у главного храма, – негромко начал Нави.
– Откуда известно, что главного? – так же негромко, не открывая глаз и не повернув головы, поинтересовался Сид.
– По богомольцам. Здесь толпа со всего света – узреть, припасть к ногам, получить отпущение. Рядом – дом наместника Иса на земле.
– Продолжай.
– Греза пропустили к наместнику.
– Дом охраняется?
– Да. У входа два воина в кованых панцирях. На белых плащах знак древнего меча красного цвета. Грез что-то сказал, и его пропустили.
– Сам с ними не говорил?
– Это могло привлечь внимание.
– Правильно. Брат Грез! – вдруг громко позвал Сид странника. – Когда ты отдохнешь, не пройтись ли нам с тобой и Зером по городу?
– С величайшим удовольствием, достойный Сид, – мгновенно откликнулся очнувшийся от дремы странник, – дорогу я уже узнал, знал-то я ее и раньше, да хотелось убедиться, спокойно ли ныне.
– И как?
– Стало тише, стражи святого престола поубавили число грабителей, так что купцы должны возносить благодарственные молитвы господу.
– А что слышно о тканях, которые мы везем?
– Нет смысла их продавать здесь. На Севере они втрое дороже.
9
—Интересная закономерность, – пощипал бородку Зер, когда, возвратившись из экспедиции по городу, он и Сид вновь прилегли в тени в дальнем углу двора, – чем ближе к Северу, к границам этой пресловутой Империи, тем больше меняется речь Греза.
– Ты о том, что теперь он лепит целые фразы на своем языке?
– Это-то хорошо, я сам просил его поучить нас своему говору. Я, дорогой мой Сид, говорю о тоне, лексиконе, не очень-то характерном для смиренного инока.
– Ну! Он же знает по крайней мере три языка!
– Так-то оно так… Похоже, он устал носить маску смирения, у него прорывается совсем иная манера себя держать, какое-то чувство своей значительности.
– Но Мис…
– Что Мис! Этот каким был, таким остался… Был такой потрясающий фильм в моем детстве.
– Послушай-ка, Измаил Алексеевич, получается, ты считаешь, что мы лезем в западню?
– Не исключено.
– Не повернуть ли?
– Поздно, уважаемый Сид. Ведь если понадобится, нас в любой момент можно взять. Особенно если выкажем страх. Да и для дела идем – дополнительная точка может дать совершенно неожиданные эффекты. А первый учуял неладное Нави – вот тебе и простой как меч!
– И еще, Измаил Алексеевич, предупредим всех. Но Безу нужно запретить проявлять излишнее рвение, у него не заржавеет!
Небо не обещало дождя. И путники улеглись под деревьями на походные кошмы. А Без, любивший хороший обзор, взял под голову седло и лег, упираясь головой в противоположный воротам угол забора. Перед этим он что-то вынул из-за пазухи и сунул под свою импровизированную подушку.
Ничто не тревожило путников. Лишь тихий брат Мис долго бродил по двору – его пучило после обильной трапезы – и скрывался в нужном чулане.
Наутро Сид с Зером и Грезом снова пошли в город, прячась от солнца в тени деревьев. Сначала – вверх, потом – вниз: эта часть города была холмистой. Они вышли к реке, через которую был перекинут каменный мост – главная часть города была на другой стороне. Там, в середине большой мощенной крупным плоским камнем площади, поднимался храм. Он, как разведенными руками, двумя протянутыми по дуге колоннадами, по четыре колонны в ряд, вбирал в себя прихожан. Издали открывался купол с изображением стилизованного меча. К главному входу, огромные створки которого были распахнуты, вели невысокие, но широкие гранитные ступени.
– Ты о том, что теперь он лепит целые фразы на своем языке?
– Это-то хорошо, я сам просил его поучить нас своему говору. Я, дорогой мой Сид, говорю о тоне, лексиконе, не очень-то характерном для смиренного инока.
– Ну! Он же знает по крайней мере три языка!
– Так-то оно так… Похоже, он устал носить маску смирения, у него прорывается совсем иная манера себя держать, какое-то чувство своей значительности.
– Но Мис…
– Что Мис! Этот каким был, таким остался… Был такой потрясающий фильм в моем детстве.
– Послушай-ка, Измаил Алексеевич, получается, ты считаешь, что мы лезем в западню?
– Не исключено.
– Не повернуть ли?
– Поздно, уважаемый Сид. Ведь если понадобится, нас в любой момент можно взять. Особенно если выкажем страх. Да и для дела идем – дополнительная точка может дать совершенно неожиданные эффекты. А первый учуял неладное Нави – вот тебе и простой как меч!
– И еще, Измаил Алексеевич, предупредим всех. Но Безу нужно запретить проявлять излишнее рвение, у него не заржавеет!
Небо не обещало дождя. И путники улеглись под деревьями на походные кошмы. А Без, любивший хороший обзор, взял под голову седло и лег, упираясь головой в противоположный воротам угол забора. Перед этим он что-то вынул из-за пазухи и сунул под свою импровизированную подушку.
Ничто не тревожило путников. Лишь тихий брат Мис долго бродил по двору – его пучило после обильной трапезы – и скрывался в нужном чулане.
Наутро Сид с Зером и Грезом снова пошли в город, прячась от солнца в тени деревьев. Сначала – вверх, потом – вниз: эта часть города была холмистой. Они вышли к реке, через которую был перекинут каменный мост – главная часть города была на другой стороне. Там, в середине большой мощенной крупным плоским камнем площади, поднимался храм. Он, как разведенными руками, двумя протянутыми по дуге колоннадами, по четыре колонны в ряд, вбирал в себя прихожан. Издали открывался купол с изображением стилизованного меча. К главному входу, огромные створки которого были распахнуты, вели невысокие, но широкие гранитные ступени.