Мельников Руслан. Рыцари рейха

   «Люди Джезмонда Одноглазого! – догадался Бурцев. – Кажется, наш папский брави остался без группы поддержки».
   – Под утро в каналы вошли летающие лодки Хранителей, потом где-то здесь поблизости гремели смертоносные громы. И вот сейчас замок Санта-Тринита гудит как растревоженный улей. А на площади Сан-Марко глашатаи дожа объявили о заговоре против синьора Типоло и отца Бенедикта. Отец Бенедикт уже пал от рук заговорщиков. Глава гильдии стеклодувов и член сената синьор Моро – в числе подозреваемых и, вероятно, уже арестован. Я как узнал об этом – сразу бросил все дела и поспешил сюда. А то, знаете ли, вокруг моего дома давно уж вьется сынок синьора Моро – отъявленный мерзавец Бенвенутто.
   – Отъявленный мерзавец? – усмехнулся Бурцев.
   – Хуже того! Этот наглый тип положил глаз на мою жену! На ореол святости, сволочь, позарился!
   Бурцев только качал головой. Да, быстро же купчишка меняет друзей и покровителей.
   – Не волнуйся, Джузеппе. Бенвенутто больше сюда не сунется. И на супружницу твою не посягнет. Мы постарались – отвадили его от этого дома далеко и надолго.
   – О, грацие! Я вам так благодарен, синьоры!
   – Так может, окажешь нам ответную услугу?
   Джузеппе напрягся:
   – Я? Я могу быть чем-то полезным благородным синьорам Хранителям?
   – Можешь, Джузеппе, можешь. Мы здесь недавно, поэтому плохо ориентируемся в вашем городе, а нам позарез нужно добраться до порта. Ну, а если ты еще и знаешь дорогу к некоей таверне «Золотой лев», считай, что мы квиты.
   – Знаю! – радостно закивал венецианец. – Проведу! Сам же лично и проведу! Да хоть бы прямо сейчас.
   Собственно, Бурцев не возражал. Солнце стояло высоко. Гвардейцы синьора Моро, прочесывающие окрестности, надо полагать, уже далеко. Да и на улицах в это время должен бы появиться народец. А в толпе затеряться будет нетрудно.
   – Меня в «Золотом льве», кстати, тоже хорошо знают, – расхвастался Джузеппе. – Я там, можно сказать, свой человек. Так что лучшего провожатого вам не сыскать.
   Хорошо знают? Свой человек? Вот даже как? И это в тайном-то притоне контрабандистов? Похоже, муженек новоявленного «ореола святости» не был ангелочком и состояние свое наживал не только как законопослушный торговец. Становилось понятно, почему Джузеппе так ловко лавирует между власть имущими. Тут, блин, поневоле будешь держать нос по ветру. Рыльце-то у Джузеппе в пушку, вот и стелет соломку где ни попадя. Сначала клан Моро обхаживал – собственную жену чужому молокососу подсовывал. Теперь, когда «моровцы» в опале, купчишка готов всячески угождать Хранителям Гроба. Этим нужно пользоваться...
   – А сумеешь ли ты, Джузеппе, найти какой-нибудь корабль для поездки в Святые Земли? Сегодня? Сейчас? Мы бы хорошо оплатили твои труды...
   Бурцев тронул кошель кондотьера. В поросячьих глазках венецианца вспыхнули алчные огоньки. Вспыхнули, но тут же поблекли.
   – О, простите синьоры, – разочарованно протянул купец. – Это невозможно. Чтобы найти и снарядить подходящий корабль, потребуется не меньше суток.
   Фигово...
   – А завтра? Мы смогли бы отплыть завтра?
   – Боюсь, что нет, синьоры. Завтра – сенсо. День обручения с морем. Вся лагуна будет очищена. Из порта не выйдет ни одно судно, кроме галеры дожа. Но ведь...
   Джузеппе о чем-то вспомнил, как-то по-новому – искоса и подозрительно – глянул на гостей.
   – Но ведь у синьоров Хранителей есть свой корабль. Почему бы не воспользоваться им?
   – Потому что корабль синьоров Хранителей выполняет сейчас другие задачи, – сухо ответил Бурцев.
   Фу, пронесло. Джузеппе поверил, притих. Промямлил:
   – Тогда только послезавтра. И то в лучшем случае. По-другому никак не получится.
   – Хорошо! – Бурцев поднялся. На самом деле было очень, очень плохо. – В любом случае к «Золотому льву» ты отведешь нас прямо сейчас. Благодарим за гостеприимство и...
   И где-то совсем рядом – у порога грянула автоматная очередь. Вздрогнули и замолчали все. Потом стук в многострадальную дверь купеческого особняка нарушил гробовую тишину в доме.
   Бурцев с Гаврилой переглянулись. Кажется, теперь в дерево били прикладом.

Глава 45

   – Кого-нибудь ждем? – грозно спросил Бурцев.
   – Никого, – Джузеппе растерянно хлопал глазами. – Слуги должны прийти только вечером...
   Стучали все настойчивей.
   Джузеппе нерешительно привстал:
   – Я открою... С вашего позволения?
   Кажется, купцу очень хотелось, чтобы ему не позволили выполнить долг гостеприимного хозяина.
   – Лучше я, – вскочила Дездемона. Она была бледна, но решительна.
   Да, пожалуй, так, действительно, будет лучше.
   – Может быть, выйдем все вместе? – предложил купец. – Ну, вместе с вами, синьоры. Вы бы объяснили, что мы ни в чем не виновны и что...
   – Джузеппе, – нахмурился Бурцев. – Не перечь ореолу святости. Пусть идет она. Сначала.
   Купец опомнился, испуганно бухнулся на стул. Закивал:
   – Да, да, конечно. Ореол... Не перечить...
   А дверь уже сносили с петель. Дездемона поспешно выбежала из комнаты. Открывать.
   – Хотя и ты, конечно, прав, Джузеппе, – задумчиво проронил Бурцев. – Я схожу тоже. На всякий случай. Ореол ореолом, но мало ли...
   Нужно же быть в курсе, что происходит.
   Джузеппе облегченно вздохнул:
   – О, я вам очень признателен, синьор Базилио!
   – Вы посидите пока здесь, – распорядился Бурцев. – Покушайте еще...
   Если, блин, кусок в горло полезет!
   Он отправился вслед за Дездемоной, оставив хмурого новгородского сотника наедине с перепуганным венецианским купцом. Добрался до лестницы, затаился в темноте.
   Бурцев слышал, как отворилась входная дверь, как на пороге затопали тяжелые сапожищи, как зазвучала немецкая речь. О чем шел разговор, разобрать было сложно. Немцы что-то грубо и настойчиво выспрашивали. Дездемона отвечала быстро, нервно...
   «Войдут – не войдут?» – гадал Бурцев. Если в доме начнется обыск, они с Гаврилой пропали.
   Не вошли... Дездемона выпроводила гостей, сама ненадолго вышла на улицу, вернулась, заперла дверь.
   Бурцев перехватил женщину у лестницы. Венецианка была бледна необычайно, губы ее дрожали.
   – Что там?
   – Мерда! – коротко, но с чувством ответила Дездемона.
   И тут же пояснила со светской изысканностью, глядя прямо в глаза Бурцеву:
   – Благородные синьоры Хранители Гроба и братья ордена Святой Марии изволили посетить наш дом и...
   Снова сорвалась, отвела взгляд...
   – И мерда, в общем!
   Что ж, это экспрессивное словечко Бурцеву было уже знакомо, и ничего хорошего оно не сулило. Джеймс, помнится, этим ругательством приветствовал появление «летающих гондол» цайткоманды.
   – Что им нужно?
   – Хранители ищут опасных преступников, сбежавших из крепости Санта-Тринита и... и убивших отца Бенедикта.
   Дездемона подняла глаза. Глаза венецианки были полны ужаса, смертной тоски, предчувствия неминуемой беды и еще чего-то. Сожаления какого-то, что ли.
   – Это ведь сделали вы, синьор Базилио? Вы убили отца Бенедикта? И вы забрали его оружие с громом смерти?
   Бурцев кивнул. Сочинять правдоподобные легенды он сейчас был не способен.
   – О, мамма миа! – Дездемона прикрыла свой чудный ротик рукой. – Я-то думала, вы просто воры, грабители, брави, какие-нибудь, а вы... Да, неспроста на нашей рии гремели громы Хранителей Гроба. Ох, если б я только знала...
   – Не впустила бы?
   – Не знаю, – венецианка вздохнула. – Ничего уже не знаю. Возможно, лучше бы было иметь дело с Бенвенутто, чем с Хранителями и тевтонами. Если немцы узнают, что вы здесь...
   – Что они сейчас делают?
   – Ходят по домам, выспрашивают, не заметил ли кто чего подозрительного.
   – Что вы им сказали?
   – Что видела, как два человека в мокрых одеждах пробежали дальше по улице.
   – Почему стреляли?
   – Слуга Бенвенутто пришел в себя, наткнулся на немцев. Наверное, решил, что Хранители Гроба и тевтонские рыцари явились по его душу и душу его господина, ломившегося ночью в чужой дом. В общем, испугался, попытался незаметно улизнуть, побежал...
   – И?
   – Его сразил смертоносный гром. Телохранителя Бенвенутто приняли за кого-то из вас. Но немцы уже разобрались, что это не тот, кто им нужен.
   – Значит, будут искать тех, кто нужен, – философски заметил Бурцев.
   Дездемона вдруг прижалась к нему всем телом. Бурцев ощутил дрожь испуганной женщины и запах ее волос – густой и острый какой-то.
   – Я боюсь, синьор Базилио. Очень боюсь!
   – Нам уйти, синьора?
   – Да. Нет. Не знаю...
   Она держалась за него все крепче и дрожала все сильнее.
   – Ясно. Не волнуйтесь, синьора, мы сейчас же покинем ваш дом.
   – Нет, постойте, не нужно. Простите меня, синьор, я просто боюсь.
   Отцепляться от него венецианка явно не собиралась. Идиотское положение! Стоять в темноте вот так вот, в обнимку с чужой женой...
   – А уходить вам никак нельзя. Сегодня – нельзя. Город напуган, на улицах мало народу.
   – Мало? – нахмурился Бурцев.
   Это ему совсем не нравилось.
   – Очень мало! Я смотрела. А Хранителей и тевтонских братьев много...
   Плохо! Они-то опасались встречи с гвардейцами дожа, а тут... Тут все выходило куда хуже!
   – Но сюда немцы сегодня уже не вернутся, – шептала Дездемона. – А завтра... Завтра вы уйдете легко и незаметно. Завтра сенсо, завтра Венеция венчается с морем. Даже Хранители Гроба не в силах отменить древний праздник. И даже страх перед ними не удержит людей дома. Завтра улицы будут полны, завтра в каналах станет тесно от гондол. Вы сможете затеряться в толпе. Останьтесь. На эту ночь.
   Дрожь страха начинала уже походить на дрожь страсти. Ну, блин, и перепады у этой дамочки!
   – Мне будет жаль, если с вами что-то случится.
   – Хорошо-хорошо, – Бурцев не без усилия отстранил ее, – я вам очень признателен, синьора.
   И это, действительно, было так. Оставлять в своем доме опасных гостей – не хухры-мухры. И тут уж ничего не попишешь – приходилось пользоваться великодушием гостеприимной хозяйки, чем бы оно там ни вызвано. Сегодня добраться до «Золотого льва» им не суждено. Еще одна непредвиденная задержка на пути к Аделаиде! Плохо, очень плохо, но с другой стороны... Вряд ли сегодня немцы выпустят из Венецианского порта хотя бы один корабль. Да и завтра у местных мореходов выходной: сенсо, обряд обручения Венеции с Адриатикой. Джузеппе говорил, что в море выйдет лишь галера дожа, да, может быть, кораблики сопровождения. Захватить, блин, что ли галеру синьора Типоло? Ладно... завтра, все завтра.
   – Так вы остаетесь? – тронула его за рукав Дездемона.
   Кажется, она и впрямь желала этого.
   – Да. Грацие, синьора.
   Пышноволосая брюнетка слабенько улыбнулась в ответ:
   – Только ничего не говорите Джузеппе. Тому, кто вас выдаст, обещана большая награда. Очень большая. Ради таких денег мой муж способен на все.
   Еще один поклон. Еще одно «грацие»...

Глава 46

   – Это были синьоры Хранители? – жировые складки на бледном лице Джузеппе тряслись. Купец заглядывал Бурцеву через плечо, ожидая появления солдат в эсэсовских мундирах. Кажется, бывший фаворит синьора Моро всерьез опасался ареста.
   – Да, – бесстрастно ответил Бурцев. – Синьоры забежали на минутку. Хотели узнать, все ли в порядке у ореола святости, не обижает ли кто нашу милейшую Дездемону.
   – Но вы ведь сказали, синьор Базилио? Сказали, что никто? Ни в коем случае? Ни даже в мыслях?
   – Сказал-сказал, не волнуйся Джузеппе. Мы тут еще погостим до завтрашнего утра, чтобы вас не тревожили понапрасну. Не возражаешь?
   – Нет, что вы! Буду рад! Почту за честь! Мой дом – ваш дом. Можете располагаться, где вам заблагорассудится, синьоры. Дездемона, покажи гостям комнаты... Или нет, – Джузеппе опасливо покосился на Бурцева, – не беспокойся, милая, я все сделаю сам.
   Купец заискивающе улыбнулся:
   – Ни к чему ведь утруждать ее лишний раз, верно, синьоры Хранители?
   Джузеппе становился образцовым мужем. Таким образцовым, что аж тошно. Но тут уж ничего не поделаешь: ореол святости есть ореол святости. Давать обратный ход нельзя.
   Бурцев милостиво кивнул:
   – Все правильно. Твоей жене надлежит отдыхать и набираться сил для великих свершений.
   Улыбка скользнула по губам Дездемоны.
   – В самом деле, синьоры... Я устала безумно. Я ведь так и не сомкнула глаз этой ночью. Не дали сомкнуть...
   Красотка брюнетка сверкнула очами на мужа. Джузеппе вжал голову в плечи.
   – Бенвенутто этот...
   – О, мерзавец! О, подлец! О, негодяй! – поспешно вскричал Джузеппе. – Прости, прости, милая, что меня не оказалось рядом. Хотя, конечно же, нет мне прощения... Как? Как я мог?! Но ты все равно прости... Ведь я же и понятия не имел о том, что... ты... такая... ну... ореол святости. Зато теперь я знаю. Все знаю. И теперь у нас все, все изменится. Обязательно изменится...
   Купец не сводил с жены умоляющих глаз.
   – Своими серенадами Бенвенутто не дал даже помолиться на ночь, – пожаловалась венецианка.
   – Ну, это совсем напрасно, – хмыкнул Бурцев.
   И добавил назидательно:
   – Всегда, слышишь, всегда... молись... на ночь... Дездемона. Так, на всякий случай. Авось пригодится.
   Она медлила, она не уходила:
   – Только знаете, синьоры... Столько пережито. Мне теперь будет страшно одной.
   Джузеппе с готовностью подскочил к жене. Купца, однако, даже не удостоили взглядом.
   – Может быть, вы, синьор Базилио...
   Карие глазки заблестели. На щеках венецианки заиграл румянец.
   – Я? Что я?
   – Вы такой большой, сильный, надежный. Вы сопроводите меня к спальне, синьор?
   В голосе Дездемоны слышалось нежное воркование. Многообещающее воркование просыпающейся страсти. Ну вот... Все-таки оно начинается! Захотелось-таки купеческой женушке прислониться к крепкому мужскому плечу, а не к рыхлой разжиревшей «подушке» супруга-хряка. Как там говорила Дездемона, пряча их оружие под кровать? «Не так скоро, синьоры...» А «не так скоро» – это не значит «никогда».
   Бурцев вздохнул. И чего средневековые дамочки к нему так липнут? Нет, Дездемона, конечно, весьма мила и к тому же вроде как спасла им с Гаврилой жизнь. Однако припомнился печальный кульмский опыт с Ядвигой. Не, ну его в баню. Не сейчас. Сейчас Аделаида в беде, а он вроде как занят ее поисками. Не самое, в общем, лучшее время для интрижек. Да и какого хрена, в конце-то концов?! Не на одном же Василии Бурцеве свет клином сошелся! Жизнь Дездемона спасала не только ему, а Алексич у нас – парень свободный. И видный к тому же. И тоже большой, сильный, надежный. Вот ему и карты в руки.
   – Гаврила, будь любезен, проводи ореол святости до опочивальни, – попросил он новгородца по-русски.
   И добавил на немецком:
   – Синьора, прошу меня простить, но мне еще следует обсудить некоторые деловые вопросы с вашим мужем.
   – Деловые? – разочарованно протянула Дездемона.
   Глаза венецианки потускнели. «И ты тоже, Брут?» – говорили карие глаза.
   Брюнетка печально вздохнула. Рассеянно кивнула на прощание. Вышла. Гаврила, неуклюже переваливаясь и глуповато улыбаясь, последовал за ней. Кто знает, может, у этих двоих что-нибудь и получится.
   Муженек Дездемоны умиленно смотрел им вслед. Любовался отстраненно и восхищенно – как художник своим лучшим шедевром.
   Едва закрылась дверь, Джузеппе повернулся к Бурцеву. Самодовольно прицокнул языком:
   – Вы заметили, синьор Базилио, какие у нее волосы? Бесподобные волосы! Прекрасные волосы!
   – Угу, – угрюмо согласился Бурцев. Он вяло дожевывал последний кусочек самодельной пиццы. Волосы Дездемоны, в самом деле, были хороши.
   – Это от мочи, – гордо объявил Джузеппе.
   Бурцев поперхнулся:
   – От чег-о-о?
   – Львиная моча! – пояснил купец. – Дездемона моет ею голову.
   Ох, ничего ж себе! Так вот в чем заключается секрет блестящих шелковистых локонов милой брюнеточки! Шампуньчик, однако! Кто бы мог подумать?! Бурцев искренне порадовался, что не пошел в спальню красавицы. Как-то не очень теперь хотелось запускать нос в роскошную черную гриву Дездемоны.
   – А вы знаете, синьор Базилио, как трудно сейчас достать настоящую львиную мочу? Знаете, сколько она стоит?
   Бурцев не знал, да, собственно, и не желал знать. Его не интересовало даже, как этот торгаш отличает настоящую львиную урину от какой-нибудь левой подделки. Бр-р-р! Ну то есть совершенно не интересовало. Недожеванный кусок пиццы Бурцев выплюнул – пока не стошнило на фиг. Ну и разговорчики за столом! Ну, блин, и городок помешанных! Кругом львы с крылышками, а местные красавицы даже волосы моют львиной мочой... Уринотерапия, мля!
   – А зеркало? – продолжал Джузеппе. – Вы видели зеркало в спальне Дездемоны? Не абы какое – стеклянное зеркало. Это ж целое состояние! За такое во Франции дают шестьдесят восемь тысяч ливров! Громадная сумма!
   О том, что зеркало – подарок Бенвенутто, Джузеппе почему-то решил не упоминать.
   – А платья?! – все распалялся купец. – Вы знаете, сколько у Дездемоны платьев, синьор Базилио? Уйма! Вороха платьев. Я ни в чем, совершенно ни в чем не отказываю своей обожаемой.
   Интересно, к чему клонит Джузеппе-благодетель?
   Вскоре выяснилось к чему.

Глава 47

   – Видите ли, синьор Базилио, содержать жену в наше время очень накладно, – осторожно закинул удочку купец. – А жену, овеянную к тому же ореолом святости, – накладно втройне. Но я искренне желаю выполнить любой ее каприз. Только для этого...
   Выразительное молчание, угодливая улыбочка, маленькие глазки, превратившиеся в хитрые щелочки поуже Сыма Цзяновых...
   – ...Для этого потребуются новые расходы. А где бедному купцу взять столько денег на зеркала и наряды?
   – И на львиную мочу, – машинально вставил Бурцев.
   Причитания Джузеппе начинали его забавлять.
   – И на нее тоже! Как без нее-то!
   – Ну, и чего же ты хочешь, дружок?
   – Я не смею ничего хотеть или просить, синьор Базилио. Я всего лишь скромный грешный купец, едва сводящий концы с концами...
   Бурцев хмыкнул: ну, это уж вранье чистой воды. Немало народу с радостью согласилось бы «сводить концы с концами» в этаком-то особнячке.
   – ...Я недостойный жалкий человечишко, – продолжал канючить Джузеппе, не сводя поросячьих глазок с «сарацинского мешочка» Бурцева, – но, может быть, синьоры Хранители... Может быть, милостивые синьоры выделят от своих щедрот ма-а-аленькую сумму, дабы Дездемона жила в достатке и дабы сияние ореола святости впредь не затмевали материальные затруднения бедного купца.
   О-пс! А купчина-то осмелел, а купчина-то вконец нюх потерял! Джузеппе дрожал и трясся, однако не мог ничего поделать со своей алчной натурой. Венецианец пытался содрать деньгу даже со страшных и ужасных Хранителей Гроба. Боялся их безумно, до смерти, но пытался. Проныра! При любом раскладе выгоды не упустит. И снова красавица жена у него на первом плане – как самый выгодный товар на витрине!
   – Слышь, Джузеппе, ты случайно не с Джудекки сбежал, а?
   Купец отпрянул. Печальная участь обитателей венецианского «Еврей-города» была ему хорошо известна.
   – Нет-нет-нет-нет! – Джузеппе часто и испуганно крестился. – Как вы могли подумать такое, синьор Базилио. Я добрый католик, а не какой-нибудь презренный жид! А то, что болтаю глупости, так это по скудоумию только. Вы уж не серчайте, синьор Базилио, вы уж пощадите несчастного купца!
   Толстяк перестал выклянчивать пособие на содержание жены, грохнулся на колени, попытался облобызать руку гостя.
   – Сядь и не гневи понапрасну меня и мой «шумный палец»!
   Купец мигом вскочил, взгромоздился обратно на стул. Зубы Джузеппе выбивали нескончаемую дробь.
   – Запомни, Джузеппе, – наставительно произнес Бурцев. – Ореол святости – на то и ореол святости, чтоб жить по соседству с ним в вечном аскетизме и покаянии. И отдавать все, что имеешь, не прося ничего взамен.
   – Так я ж и отдаю, – плаксиво заметил купец. – И давно уже живу в полнейшем аскетизме.
   Бурцев окинул взглядом необъятную тушу «аскета», покачал головой.
   – Ладно. У меня к тебе сейчас другое дело, Джузеппе...
   Он бухнул на стол кошель кондотьера, развязал мешочек. В кожаных складках блеснули желтые кругляки. Золото... Купец кушал его глазами. Глотал, не разжевывая.
   – Я заплачу тебе и заплачу хорошо, но не за ореол святости, – сказал Бурцев. – Мы уже начинали разговор о корабле, помнишь?
   Джузеппе с трудом кивнул. Сглотнул. Золото гипнотизировало беднягу.
   – Так вот, мне надо поскорее попасть в Святую Землю. А еще нужны оружие и доспехи – кольчуги там всякие, шлемы, щиты, мечи... В общем, все, что рыцарю потребно. Точнее, рыцарям. Со мной поедет несколько человек.
   – Зачем мечи и щиты обладателю грома смерти? – Купец по-прежнему смотрел не на собеседника.
   – А вот чтоб были! – потерял терпение Бурцев. – Тебя это не касается, Джузеппе.
   Венецианец, наконец, отвел взгляд от монет:
   – Да-да, конечно, разумеется, я глупый, я скудоумный, мне неведом промысел синьоров Хранителей. Скольких рыцарей требуется вооружить?
   – Восьмерых... Нет, девятерых...
   Это если считать Джеймса...
   – Нет, десятерых.
   Пусть уж будет запас и на Ядвигу тоже.
   – Хорошо. Только это будет стоить...
   – Назови свою цену, купец.
   – Ну, если в денариях... – Джузеппе углубился в расчеты и стал похож на заправского бухгалтера с солидным стажем. – Хороший меч, к примеру – никак не меньше пятидесяти, кинжал – двадцать, шлем – тридцать, арбалетный болт – один денарий. Можно взять один полный хауберг, а можно за ту же цену – пять кольчужных капюшонов и еще кое-чего в довесок. А можно – две легких панцерии...
   Незаметно для самого себя Джузеппе перешел на родной итальянский.
   – Куаттро... дьечи... вентидуэ... чинкуанта... сэттанта... чентовентичичинкуэ...^[59] – бубнил он под нос, словно магическое заклинание, которое непременно обеспечит успех выгодной сделки. Бубнил и загибал пальцы. И снова бубнил, и снова загибал...
   Числа росли, бормотание становилось совсем уж невнятным. Наконец, Джузеппе вытер пот со лба, вздохнул, объявил:
   – По две – две с половиной тысячи серебряных турских денье вам придется потратить за снаряжение одного человека. Но если у вас есть какие-то особые пожелания...
   Н-да! Вот тебе и чентовентичичинкуэ! Не Джузеппе, а калькулятор ходячий! Надул, небось, акула, блин, незародившегося капитализма...
   – Две с половиной тысячи серебряных денье, говоришь?
   Вообще-то Бурцев понятия не имел, что это за сумма такая, а потому на всякий случай состроил грозную рожу и сделал многозначительную паузу...
   – Это если с лошадью... – поспешно добавил купец. – Вы ведь возьмете с собой на корабль лошадей? В Святой Земле хорошие кони стоят дороже. Да и найти их там будет непросто. Еще плата за перевозку...
   – Этого на все хватит? – Бурцев кивнул на пухлый «сарацинский мешочек». Там все-таки не серебро – золото...
   Судя по горящим глазам и трясущимся рукам Джузеппе, «этого» хватало с лихвой.
   – Подходящий корабль найдем в порту, синьор Базилио. А неподалеку можно купить хороших лошадей. Только за оружием придется сплавать на Изолу – в гетто.
   – Зачем нам в гетто? – насторожился Бурцев.
   – Так там же оружейные мастерские. В гетто всегда выгоднее покупать доспехи и оружие.
   Ах да, конечно... Бурцев вспомнил, что гетто тринадцатого столетия пока еще не имеет ничего общего с гетто более поздних времен.
   – Мы можем отправиться на Изолу в любое время, – сообщил Джузеппе. – Вы выберете, что нужно. Я буду торговаться.
   Ответить Бурцев не успел.
   Визг Дездемоны, грохот, звон и утробный стон Гаврилы раздались почти одновременно. Бурцев бросился на помощь. Джузеппе бросился к кошелю.

Глава 48

   Все стихло внезапно, как и началось, но Бурцев уже сориентировался: шум доносился из спальни Дездемоны. Ударом ноги он распахнул дверь, ввалился в комнату. И замер ошарашенный...
   Нет, немцев здесь не было. Трупов тоже. Раненых? Среди осколков битого стекла ворочался Алексич. На голове богатыря – кровь, на шее – золотая оправа зеркала. Вот и все, что осталось от подарка Бенвенутто!
   Новгородский сотник находился сейчас в глубоком ауте – шок...
   На кровати сидела Дездемона. Венецианка смотрела то на Гаврилу, то на блестящие осколки вокруг. Кажется, тоже не совсем понимала, что произошло.
   – В чем дело, мать вашу?! Что тут стряслось?! – спросил Бурцев.
   Первый вопрос по-русски, второй – по-немецки.
   Ответила Дездемона – растерянно и немного виновато:
   – Он... меня... хотел...
   – Хотел вас? – Бурцев хмыкнул.
   Нормальное, в общем-то, желание для здорового мужика. Но позволения у хозяйки дома Гавриле все же спросить стоило, прежде чем приставать-то.
   – А вы, синьора, не хотели? Точно?
   Жаль, если так, очень жаль...
   – Я? – Дездемона замялась. – Нет. Ну, не знаю. Просто как-то уж очень неожиданно все вышло.
   Кареглазая потупила взор:
   – Я, вообще-то, о вас думала, синьор Базилио. А он... меня...
   – Хотел. Это я уже понял.
   – Ничего вы не поняли! – недовольно наморщила носик венецианка. – Я сама ничего толком не поняла. Синьор Габриэлло подошел сзади. Молча. Засопел, хватать начал! Душить! Я и ударила первым, что попалось под руку. Вот зеркало попалось...