Страница:
– Кто ты такой?
– Штандартенфюрер СС, если тебе от этого станет легче...
Бурцев вздохнул. Еще один! История повторялась. Только если прежний штандартенфюрер – Фридрих фон Берберг – играл роль благородного странствующего рыцаря, то этот косит под монаха-пилигримма.
Гитлеровец в рясе осклабился:
– ...Но ты можешь называть меня просто отец Бенедикт, сын мой.
– Чем ты здесь...
Опять предательский кашель!
– Занимаюсь? – участливо переспросил Бенедикт. – Приблизительно тем же, что и фон Берберг. Налаживаю связь между цайткомандой и полезными нам людьми. И многими другими вещами.
– Но цайткоманда СС уничтожена!
– Цайткоманда Фридриха фон Берберга – да, – Бенедикт улыбнулся еще шире. – Наша – нет.
– Ваша? Что-то о вашей цайткоманде я раньше ничего не слышал.
– И не мудрено. О нашей деятельности не подозревали даже штандартенфюрер фон Берберг и его помощник оберфюрер Фишер. Мы работаем над более важным проектом, который ни в коей мере их не касался.
– Не понимаю!
– Видишь ли, полковник, прусско-ливонская возня фон Берберга – всего лишь автономный эксперимент по локальному изменению исторического процесса путем минимального вмешательства...
– Ничего ж себе минимального! – Бурцеву припомнились и танки на Чудском озере, и «мессершмитт» с дерптского аэродрома, и мотострелки на «Цундаппах», и эсэсовские автоматчики в тевтонских рядах.
Его замечание проигнорировали.
– ...Эксперимент, результаты которого нам надлежало изучить тщательнейшим образом. Но все же операция Северной группы цайткоманды – это малая часть большой игры.
– А большая часть?
– Это мы. Средиземноморское ядро цайткоманды.
Средиземноморское? Ох, Васек, далековато же от Новгорода тебя забросила древняя магия арийского портала!
– И в чем заключается ваша игра?
– Ну, скажем так: фон Берберг решал тактические задачи. Мы же осуществляем стратегическое руководство межвременной операцией цайткоманды СС.
Глава 22
Глава 23
Глава 24
– Штандартенфюрер СС, если тебе от этого станет легче...
Бурцев вздохнул. Еще один! История повторялась. Только если прежний штандартенфюрер – Фридрих фон Берберг – играл роль благородного странствующего рыцаря, то этот косит под монаха-пилигримма.
Гитлеровец в рясе осклабился:
– ...Но ты можешь называть меня просто отец Бенедикт, сын мой.
– Чем ты здесь...
Опять предательский кашель!
– Занимаюсь? – участливо переспросил Бенедикт. – Приблизительно тем же, что и фон Берберг. Налаживаю связь между цайткомандой и полезными нам людьми. И многими другими вещами.
– Но цайткоманда СС уничтожена!
– Цайткоманда Фридриха фон Берберга – да, – Бенедикт улыбнулся еще шире. – Наша – нет.
– Ваша? Что-то о вашей цайткоманде я раньше ничего не слышал.
– И не мудрено. О нашей деятельности не подозревали даже штандартенфюрер фон Берберг и его помощник оберфюрер Фишер. Мы работаем над более важным проектом, который ни в коей мере их не касался.
– Не понимаю!
– Видишь ли, полковник, прусско-ливонская возня фон Берберга – всего лишь автономный эксперимент по локальному изменению исторического процесса путем минимального вмешательства...
– Ничего ж себе минимального! – Бурцеву припомнились и танки на Чудском озере, и «мессершмитт» с дерптского аэродрома, и мотострелки на «Цундаппах», и эсэсовские автоматчики в тевтонских рядах.
Его замечание проигнорировали.
– ...Эксперимент, результаты которого нам надлежало изучить тщательнейшим образом. Но все же операция Северной группы цайткоманды – это малая часть большой игры.
– А большая часть?
– Это мы. Средиземноморское ядро цайткоманды.
Средиземноморское? Ох, Васек, далековато же от Новгорода тебя забросила древняя магия арийского портала!
– И в чем заключается ваша игра?
– Ну, скажем так: фон Берберг решал тактические задачи. Мы же осуществляем стратегическое руководство межвременной операцией цайткоманды СС.
Глава 22
Стратегическое руководство? Бурцев задумался.
– И как же ты попал в прошлое, стратег?
– С Кульмской группой. Помнишь монахов Вильгельма Моденского?
Еще бы не помнить! Что-что, а кульмскую эпопею Бурцев не забудет по гроб жизни! И фашиков с «МП-40», обрядившихся в одежды святых отцов, – тоже. Но...
– Их же повесили! Всех ваших псевдомонахов с псевдоепископом во главе.
– Не всех. Меня сия печальная участь миновала. Я покинул кульмскую комтурию сразу же после достопамятного турнира на берегу Вислы и занялся вербовкой агентов и поисками платц-башен, до которых не успел добраться фон Берберг. Псковская башня, кстати, была в их числе.
Что ж, понятно теперь, когда Бенедикт поставил там магический «якорь»!
– Башни перехода – это все, что тебе было нужно?
– Нет, конечно. Еще перед турниром – пока фон Берберг и его люди договаривались с ливонцем фон Грюнингеном и строили козни против старика фон Балке, я вел переговоры с третьей силой.
– Опять тевтоны?
– Угадал. Два года назад в Кульме ее представлял посол тевтонского братства из Святых Земель ландмейстер Генрих фон Хохенлох[22]. Но Палестина далека от Прибалтики, а тамошняя верхушка утрачивает былое влияние на дела ордена [23], так что во вспыхнувшей после смерти Конрада Тюрингского борьбе за власть никто не принимал фон Хохенлоха в расчет. Я принял. Палестинский ландмейстер выслушал меня, воочию убедился на Кульмском турнире в силе оружия «небесного воинства» и не стал отказываться от сотрудничества с цайткомандой. Видишь ли, полковник, Иерусалимский дом ордена Святой Марии не прочь разыграть свою карту в Средиземноморской политике. Нам этот стратегически важный регион тоже весьма интересен, так что мы с фон Хохенлохом быстро нашли общий язык. А начав со Средиземноморья, позже можно добиться грандиозных результатов...
– Мировое господство?
– Именно. Успешный крестовый поход на Восток невозможен без подчинения Запада. А уж подмяв под себя и Запад, и Восток, немцы станут диктовать свою волю всему миру в тринадцатом веке, чтобы кардинальным образом изменить геополитическую ситуацию в двадцатом.
Бурцев вздохнул. До чего же знакомые речи!
– В Святых Землях мы основали новый немецкий орден, – с кривой ухмылкой сообщил штандартенфюрер. – Свой орден...
– Хранители Гроба? – теперь-то догадаться об этом было совсем нетрудно.
Монашеский капюшон шевельнулся в согласном кивке:
– Тринадцатый век требует соответствующих названий. «Небесное воинство», Хранители Гроба... Все это дань времени. Но дело, как ты понимаешь, не в названиях.
– А что, в палестинских владениях Тевтонского ордена тоже имеются башни перехода? – сменил тему разговора Бурцев.
– Платц-башня есть в иерусалимском храме Соломона. В назначенное время фон Хохенлох отбил ее у тамплиеров. Я поставил там «якорь» и первый цайтпрыжок прошел благополучно. После этого вытеснить из города храмовников, пришедших к ним на помощь иоаннитов и прочую рыцарскую шваль не составило труда.
Да уж, если на иерусалимские улицы вместе с тевтонами вышли автоматчики и танки цайткоманды СС – ничего удивительного в этом нет.
– Мы брали город за городом, замок за замком, – продолжал Бенедикт. – Били и рыцарей, и арабов. Решающее сражение произошло под Аккрой. Не сражение даже, а так... Там мы потеряли с десяток человек и обрели власть над всем Иерусалимским королевством. А теперь действуем уже и за его пределами. Скоро, очень скоро изменения в прошлом отразятся на будущем. И у твоей России, полковник, и у ее союзников нет шансов.
– Не ты первый так говоришь, не ты последний, – скривил губы Бурцев.
– Третий Рейх будет править миром!
– Ну, положим, ты-то сам этого никогда не узнаешь наверняка, падре. Без малой башни перехода тебе не выбраться из тринадцатого столетия.
– Ошибаешься, полковник. – Улыбка под монашеским капюшоном была холодной и неприятной. – Да, конечно, у нас имелись определенные планы на шлюссель-башни Взгужевежи. Но в нашем распоряжении имеются и иные способы покорения пространственно-временных сфер.
Бурцеву вспомнились полубредовые разглагольствования Сыма Цзяна о вездесущей энергии гармонии ци и ее разрушительном антиподе.
– На ша ци, что ли, уповаете? – хмыкнул он.
– Чего? – насторожился Бенедикт.
– Ну, там, устроить какой-нибудь супервзрывчик в полнолуние, – продолжал издеваться Бурцев, – чтоб высвободить сокрытую мощь магической башни. А?
Штандартенфюрер вдруг резко отстранился. Немец явно был удивлен и даже напуган неожиданной осведомленностью пленника. «Блин, неужто угадал!» – поразился Бурцев.
– Да, – медленно и тихо ответил Бенедикт. – Мы, в самом деле, намерены взорвать платц-башню, но откуда вам-то это известно, полковник?
– А вот древние тексты надо внимательно читать!
Бурцев судорожно соображал. Взорвать башню... Значит, в самом деле, взорвать?! Это что-то новенькое... И, судя по всему, вполне реальное!
Эсэсовец тем временем взял себя в руки.
– Ладно, вижу, ты весьма подкованный в этих вопросах собеседник, – сухо заметил он и тут же расплылся в елейной улыбке. – Что ж, тем занимательней будет наша беседа. Действительно, в одной из платц-башен мы намерены активизировать достаточно мощный заряд. Потом – бум! – и магический потенциал, скрытый в ней, высвободится весь, без остатка. Что, в свою очередь, спровоцирует реакцию всей сети арийских башен. Начнется перекачка невиданных сил, которые мы и намереваемся использовать. И уж тогда...
– А что тогда? – осторожно поинтересовался Бурцев.
– Время как таковое перестанет существовать. По крайней мере, для нас. Дранг нах остен – это вчерашний день, полковник.
Вчерашний день? Странно, вообще-то, слышать такое от эсэсовца двадцатого столетия, устраивающего диверсию в тринадцатом. Блин, до чего же относительным стало со всеми этими хроновывертами доброе старое понятие «вчера»!
– А сегодняшний? Под каким лозунгом истинные арийцы проводят сегодняшний день?
– Дранг нах цайт, – любезно ответил Бенедикт.
– Дранг – нах... – Бурцев выдержал выразительную паузу. – А вот цайт... Что с ним станет, со временем-то после ваших долбаных экспериментов?
– О, ничего страшного, не волнуйся. Конца света не произойдет. Просто спица древней магии, отточенная мощью германского оружия, проколет зыбкую материю мироздания. Сделает одну-единственную дырочку. И откроет тоннель от начала времен и до скончания оных. Вечный, стабильный, стационарный тоннель, который сам станет неотъемлемой частью данности нашего мира. Тоннель свяжет центральный хронобункер цайткоманды с платц-башнями всех временных и пространственных зон. Представляешь, полковник?! Такое не снилось даже арийским колдунам!
Бурцев не представлял. Он смотрел на немца и думал... Эсэсовец не оперировал такими отвлеченными понятиям, как ци и ша ци, и, возможно, поэтому его рассказ казался более убедительным, чем сбивчивая речь Сыма Цзяна. И Бурцев верил фашику. Ну, хотя бы потому, что особого смысла лгать у отца Бенедикта сейчас не было.
– Но зачем все это? Тоннели какие-то, дырки во времени... Мало вам цайтпрыжков?
– Неужели не понятно, полковник? Цайтпрыжки по законам древней магии безнадежно устарели. Они нас больше не устраивают. Слишком сложно, слишком много затрат и ограничений и при этом слишком мало отдачи. А вот межвременной тоннель – совсем другое дело! Его можно использовать всегда, без помех. По такому коридору можно перебрасывать войска в любой момент, в любое место, в любом количестве. Гонять туда-сюда целые армии. Хоть в прошлое, хоть в будущее. Мы перестаем играть по правилам арийских магов, полковник. Скоро мы взломаем эти правила и установим свои.
– Эх, знали бы бедолаги-арийцы...
– У них не было наших возможностей.
– И амбиций, – добавил Бурцев.
– И амбиций, – согласился эсэсовец в рясе. – И гибкости мышления. Мы просто, хм... творчески подошли к наследию предков. Решили, так сказать, привнести в допотопную магию элементы прогресса.
Вот, мля! Модернизаторы-рационализаторы хреновы!
– А что, для того чтобы заминировать платц-башню, обязательно нужно было забираться в прошлое?
– О, ты, похоже, все-таки не до конца представляешь, с какими силами нам приходится иметь дело, полковник. Создание цайттоннеля – процесс двусторонний. Двувременной, точнее. Если на одном хронологическом отрезке высвобождается магический потенциал, значит, на другом команда посвященных магов-ловцов непременно должна контролировать его и тянуть к себе через время и пространство. Иначе вместо стабильного цайттоннеля получится непредсказуемая хаотично блуждающая аномалия. А как явствует из расчетов наших эзотериков, идеальная разница во времени между магическим всплеском и его ловцами составляет ровно семь веков.
Бурцев тряхнул колодкой на шее:
– Так вот почему цайткоманда выбрала сороковые тринадцатого столетия?! Вот почему вы здесь?!
– Ничего случайного в этом мире нет, полковник, – улыбнулся штандартенфюрер.
– И как же ты попал в прошлое, стратег?
– С Кульмской группой. Помнишь монахов Вильгельма Моденского?
Еще бы не помнить! Что-что, а кульмскую эпопею Бурцев не забудет по гроб жизни! И фашиков с «МП-40», обрядившихся в одежды святых отцов, – тоже. Но...
– Их же повесили! Всех ваших псевдомонахов с псевдоепископом во главе.
– Не всех. Меня сия печальная участь миновала. Я покинул кульмскую комтурию сразу же после достопамятного турнира на берегу Вислы и занялся вербовкой агентов и поисками платц-башен, до которых не успел добраться фон Берберг. Псковская башня, кстати, была в их числе.
Что ж, понятно теперь, когда Бенедикт поставил там магический «якорь»!
– Башни перехода – это все, что тебе было нужно?
– Нет, конечно. Еще перед турниром – пока фон Берберг и его люди договаривались с ливонцем фон Грюнингеном и строили козни против старика фон Балке, я вел переговоры с третьей силой.
– Опять тевтоны?
– Угадал. Два года назад в Кульме ее представлял посол тевтонского братства из Святых Земель ландмейстер Генрих фон Хохенлох[22]. Но Палестина далека от Прибалтики, а тамошняя верхушка утрачивает былое влияние на дела ордена [23], так что во вспыхнувшей после смерти Конрада Тюрингского борьбе за власть никто не принимал фон Хохенлоха в расчет. Я принял. Палестинский ландмейстер выслушал меня, воочию убедился на Кульмском турнире в силе оружия «небесного воинства» и не стал отказываться от сотрудничества с цайткомандой. Видишь ли, полковник, Иерусалимский дом ордена Святой Марии не прочь разыграть свою карту в Средиземноморской политике. Нам этот стратегически важный регион тоже весьма интересен, так что мы с фон Хохенлохом быстро нашли общий язык. А начав со Средиземноморья, позже можно добиться грандиозных результатов...
– Мировое господство?
– Именно. Успешный крестовый поход на Восток невозможен без подчинения Запада. А уж подмяв под себя и Запад, и Восток, немцы станут диктовать свою волю всему миру в тринадцатом веке, чтобы кардинальным образом изменить геополитическую ситуацию в двадцатом.
Бурцев вздохнул. До чего же знакомые речи!
– В Святых Землях мы основали новый немецкий орден, – с кривой ухмылкой сообщил штандартенфюрер. – Свой орден...
– Хранители Гроба? – теперь-то догадаться об этом было совсем нетрудно.
Монашеский капюшон шевельнулся в согласном кивке:
– Тринадцатый век требует соответствующих названий. «Небесное воинство», Хранители Гроба... Все это дань времени. Но дело, как ты понимаешь, не в названиях.
– А что, в палестинских владениях Тевтонского ордена тоже имеются башни перехода? – сменил тему разговора Бурцев.
– Платц-башня есть в иерусалимском храме Соломона. В назначенное время фон Хохенлох отбил ее у тамплиеров. Я поставил там «якорь» и первый цайтпрыжок прошел благополучно. После этого вытеснить из города храмовников, пришедших к ним на помощь иоаннитов и прочую рыцарскую шваль не составило труда.
Да уж, если на иерусалимские улицы вместе с тевтонами вышли автоматчики и танки цайткоманды СС – ничего удивительного в этом нет.
– Мы брали город за городом, замок за замком, – продолжал Бенедикт. – Били и рыцарей, и арабов. Решающее сражение произошло под Аккрой. Не сражение даже, а так... Там мы потеряли с десяток человек и обрели власть над всем Иерусалимским королевством. А теперь действуем уже и за его пределами. Скоро, очень скоро изменения в прошлом отразятся на будущем. И у твоей России, полковник, и у ее союзников нет шансов.
– Не ты первый так говоришь, не ты последний, – скривил губы Бурцев.
– Третий Рейх будет править миром!
– Ну, положим, ты-то сам этого никогда не узнаешь наверняка, падре. Без малой башни перехода тебе не выбраться из тринадцатого столетия.
– Ошибаешься, полковник. – Улыбка под монашеским капюшоном была холодной и неприятной. – Да, конечно, у нас имелись определенные планы на шлюссель-башни Взгужевежи. Но в нашем распоряжении имеются и иные способы покорения пространственно-временных сфер.
Бурцеву вспомнились полубредовые разглагольствования Сыма Цзяна о вездесущей энергии гармонии ци и ее разрушительном антиподе.
– На ша ци, что ли, уповаете? – хмыкнул он.
– Чего? – насторожился Бенедикт.
– Ну, там, устроить какой-нибудь супервзрывчик в полнолуние, – продолжал издеваться Бурцев, – чтоб высвободить сокрытую мощь магической башни. А?
Штандартенфюрер вдруг резко отстранился. Немец явно был удивлен и даже напуган неожиданной осведомленностью пленника. «Блин, неужто угадал!» – поразился Бурцев.
– Да, – медленно и тихо ответил Бенедикт. – Мы, в самом деле, намерены взорвать платц-башню, но откуда вам-то это известно, полковник?
– А вот древние тексты надо внимательно читать!
Бурцев судорожно соображал. Взорвать башню... Значит, в самом деле, взорвать?! Это что-то новенькое... И, судя по всему, вполне реальное!
Эсэсовец тем временем взял себя в руки.
– Ладно, вижу, ты весьма подкованный в этих вопросах собеседник, – сухо заметил он и тут же расплылся в елейной улыбке. – Что ж, тем занимательней будет наша беседа. Действительно, в одной из платц-башен мы намерены активизировать достаточно мощный заряд. Потом – бум! – и магический потенциал, скрытый в ней, высвободится весь, без остатка. Что, в свою очередь, спровоцирует реакцию всей сети арийских башен. Начнется перекачка невиданных сил, которые мы и намереваемся использовать. И уж тогда...
– А что тогда? – осторожно поинтересовался Бурцев.
– Время как таковое перестанет существовать. По крайней мере, для нас. Дранг нах остен – это вчерашний день, полковник.
Вчерашний день? Странно, вообще-то, слышать такое от эсэсовца двадцатого столетия, устраивающего диверсию в тринадцатом. Блин, до чего же относительным стало со всеми этими хроновывертами доброе старое понятие «вчера»!
– А сегодняшний? Под каким лозунгом истинные арийцы проводят сегодняшний день?
– Дранг нах цайт, – любезно ответил Бенедикт.
– Дранг – нах... – Бурцев выдержал выразительную паузу. – А вот цайт... Что с ним станет, со временем-то после ваших долбаных экспериментов?
– О, ничего страшного, не волнуйся. Конца света не произойдет. Просто спица древней магии, отточенная мощью германского оружия, проколет зыбкую материю мироздания. Сделает одну-единственную дырочку. И откроет тоннель от начала времен и до скончания оных. Вечный, стабильный, стационарный тоннель, который сам станет неотъемлемой частью данности нашего мира. Тоннель свяжет центральный хронобункер цайткоманды с платц-башнями всех временных и пространственных зон. Представляешь, полковник?! Такое не снилось даже арийским колдунам!
Бурцев не представлял. Он смотрел на немца и думал... Эсэсовец не оперировал такими отвлеченными понятиям, как ци и ша ци, и, возможно, поэтому его рассказ казался более убедительным, чем сбивчивая речь Сыма Цзяна. И Бурцев верил фашику. Ну, хотя бы потому, что особого смысла лгать у отца Бенедикта сейчас не было.
– Но зачем все это? Тоннели какие-то, дырки во времени... Мало вам цайтпрыжков?
– Неужели не понятно, полковник? Цайтпрыжки по законам древней магии безнадежно устарели. Они нас больше не устраивают. Слишком сложно, слишком много затрат и ограничений и при этом слишком мало отдачи. А вот межвременной тоннель – совсем другое дело! Его можно использовать всегда, без помех. По такому коридору можно перебрасывать войска в любой момент, в любое место, в любом количестве. Гонять туда-сюда целые армии. Хоть в прошлое, хоть в будущее. Мы перестаем играть по правилам арийских магов, полковник. Скоро мы взломаем эти правила и установим свои.
– Эх, знали бы бедолаги-арийцы...
– У них не было наших возможностей.
– И амбиций, – добавил Бурцев.
– И амбиций, – согласился эсэсовец в рясе. – И гибкости мышления. Мы просто, хм... творчески подошли к наследию предков. Решили, так сказать, привнести в допотопную магию элементы прогресса.
Вот, мля! Модернизаторы-рационализаторы хреновы!
– А что, для того чтобы заминировать платц-башню, обязательно нужно было забираться в прошлое?
– О, ты, похоже, все-таки не до конца представляешь, с какими силами нам приходится иметь дело, полковник. Создание цайттоннеля – процесс двусторонний. Двувременной, точнее. Если на одном хронологическом отрезке высвобождается магический потенциал, значит, на другом команда посвященных магов-ловцов непременно должна контролировать его и тянуть к себе через время и пространство. Иначе вместо стабильного цайттоннеля получится непредсказуемая хаотично блуждающая аномалия. А как явствует из расчетов наших эзотериков, идеальная разница во времени между магическим всплеском и его ловцами составляет ровно семь веков.
Бурцев тряхнул колодкой на шее:
– Так вот почему цайткоманда выбрала сороковые тринадцатого столетия?! Вот почему вы здесь?!
– Ничего случайного в этом мире нет, полковник, – улыбнулся штандартенфюрер.
Глава 23
Бурцев думал пару секунд перед следующей репликой. Решился, наконец. Вряд ли гибель Взгужевежевского замка теперь представляет тайну для пронырливых фашиков, так что...
– А знаешь, штандартенфюрер, – заявил он твердо, – ничегошеньки-то у вас не выйдет. Я ведь собственноручно уже взрывал одну башенку перехода в Куявии. Причем в полнолуние. «Башня-На-Холме» называется. Взгужевежа. Слыхал о такой? Так вот, если то, о чем ты говоришь, – правда, там сейчас должна быть та-а-акая дыра! Такая, как ты выразился, хаотично блуждающая аномалия, что бесконтрольная утечка магической силы из сети арийских башен давно идет полным ходом.
Немец расхохотался:
– До чего же ты наивен, полковник! Да, твой взрыв во Взгужевеже уничтожил наш гарнизон и разрушил целый замок, но при этом высвободил лишь ма-а-алюсенькую толику магической силы. Да и та использовалась крайне нерационально. А чтоб добиться успеха, чтобы взять всю мощь древних башен и продырявить само время, требуется заряд помощнее.
Ну вот, опять двадцать пять! Сначала Сыма Цзян убеждал его, что ша ци должна шарахнуть сильнее целого склада боеприпасов, теперь этот гитлеровец говорит то же самое.
– А у вас, выходит, есть кое-что «помощнее»? – язвительно спросил он.
Вообще-то, блин, с этих фашиков станется эксперимента ради напихать взрывчатку не в одно складское помещение, а забить ею все подземные галереи, каких-нибудь древнеарийских развалин, да еще и заминировать окрестности...
– Есть, – с неожиданной серьезностью ответил штандартенфюрер, – но тебя это пусть не волнует. Думаю, тебе будет интереснее узнать другое. Имеется ведь еще один способ перемещения во времени – твоя жена. И скоро мы этот способ опробуем.
– Что?! – Бурцев встревожился, и не на шутку. – Что ты сказал?!
– Твоя милая супруга, полковник, в ближайшее полнолуние заменит нам шлюссель-башню. Наши медиумы утверждают, что Агделайда пережила во Взгужевеже прерванный цайтпрыжок с последующим уничтожением платц-башни, в которой начинался переход и шлюссель-башни, при помощи которой он происходил. И та малая часть высвобожденной магической силы, о которой я упоминал, обрела власть над Агделайдой. Твоя жена сама стала живой шлюссель-башней или, как говорят сотрудники эзотерической службы, – шлюссель-меншем, этаким ходячим ключом к вратам времени. А живая башня, хоть это и не цайттоннель, все же гораздо удобнее, чем мертвая поделка из древних камешков.
Обычная малая башня перехода намертво привязана к одному месту – к своей увеличенной копии. Шлюссель-менш же имеет магическую связь со всеми платц-башнями сразу. Причем для цайтпрыжка с его участием не требуется даже ментальной поддержки медиумов. А это тоже бо-о-ольшой плюс. Найти талантливых медиумов непросто, еще труднее их сохранить. Цайтпрыжки требуют от них предельной концентрации и колоссальных энергетических затрат. По сути, эти обряды вытягивают из бедняг все жизненные соки, так что медиумы у нас долго не выдерживают. Истощение и... В общем, мрут, полковник, мрут, как мухи.
Но шлюссель-менш – совсем другое дело. Нужно лишь произнести формулу перехода. Дальше он без малейшего вреда для здоровья способен выбирать и использовать любой из множества возможных путей во времени и пространстве. Выбрать и использовать сам, по своему желанию. Или по чужому. Ведь человеческой волей можно управлять. Посулы, пытки, гипноз, магия...
Бурцев застонал. Его аж трясло от бессильного бешенства.
Так-так-так... Вот, значит, чем аукнулись события двухлетней давности! Вот он, побочный эффект прерванного межвременного перехода во Взгужевежевском замке! Вот оно, пресловутое арийское просветление, о котором толковал тогда Сыма Цзян!
– К сожалению, самостоятельно приступить к опытам по созданию шлюссель-менша мы не могли. Для этого пришлось бы уничтожить как минимум одну платц-башню и одну шлюссель-башню. А при отсутствии гарантированного результата для нас такие жертвы неприемлемы. Но все может измениться. И очень скоро. Пока вы были в отключке, наши медиумы выяснили, что прерванный переход оставил свой след и на тебе, полковник. И еще на той вон девчонке, – Бенедикт кивнул в сторону Ядвиги.
Ну, конечно! В свое время фашики пытались отправить Ядвигу в хронобункер СС вместе с Аделаидкой. А сам он вступил в сияющий магический круг, вызволяя пленных полек. Вступил и вышел. И, следовательно, стал третьим участником прерванного перехода.
– Правда, три пленных шлюссель-менша – слишком много, чтобы держать их вместе вблизи платц-башни. Медиумы опасаются, что между вами установлена ментально-магическая связь на... – Бенедикт понизил голос до шепота, ухмыльнулся похабно, – на сексуальной почве...
Бурцев промолчал. Уж не на эту ли «инь-янь-связь» намекал ему давеча Сыма Цзян? А ведь имелась связь, чего уж там. Не только с законной женой, но и с красавицей Ядвигой. Давняя, правда, пьяная связь, от вспыльчивого пана Освальда тщательно скрываемая, но... Но кто бы мог подумать, что китаец и фашики придадут этому такое значение?!
– Если вы действительно связаны и если хотя бы один из вас знает заклинание перехода, – вкрадчиво продолжал Бенедикт, – общими усилиями вы могли бы преодолеть даже магический блок платц-башни и вызвать серию неконтролируемых цайтпрыжков. Собственно, поэтому вас и пришлось разделить.
Гм, вот, оказывается, каково быть шлюссель-меншем! Больше трех не собираться, да?
– Слышь, ты, батька Бенедикт, я ведь все равно разыщу жену, – пообещал Бурцев. – Рано или поздно, но разыщу. И если с ней...
– Тихо-тихо-тихо, полковник, – штандартенфюрер поднял палец к губам. – Не нужно шуметь. Если бы ты был свободен и если бы на здешней платц-башне не стоял мой блок, поиски не доставили бы тебе особых хлопот. Ментально-магическая связь между шлюссель-меншами сохраняется в пространстве и во времени. Тебе достаточно было бы просто представить себе Агделайду, произнести магическую' формулу перехода и...
– И?
– И шел бы ты спокойно по ее астральному следу, как явился сюда по моему. Шел бы, пока не пришел. Но проблема-то в том, что отсюда тебе, полковник, не выйти. Сидеть тебе здесь до полнолуния, до обратного цайтпрыжка с участием твоей хм... шлюссель-жены.
– Коз-з-зел!
– Ну, а в зависимости от результатов межвременного перехода мы решим, что с тобой делать дальше.
– До полнолуния еще есть время!
Хоть и слабое, но все же утешение...
– О да, и немало! Почти месяц. Так что пока ты можешь упрямиться, стоически выдерживать пытки, наблюдать за медленной смертью своих соратников и мучить себя предположениями о судьбе супруги. Или, если хочешь, поговорим о деле сразу? Это существенно облегчило бы и твою участь, и участь прекрасной Агделайды.
Бурцев не отвечал. А на душе было хреново. Похоже, методы у фон Берберга и у этого святоши в рясе одинаковые: сначала ошарашить, вывалить на пленника уйму откровенной, честной или, по крайней мере, весьма правдоподобной, но угнетающе негативной информации, подавить тем самым волю, убедить, что никаких шансов на спасение нет, а уж потом начинать допрос по существу.
– Давай так, полковник, – предложил эсэсовец, – я расскажу, до чего докопалась наша разведка, а ты поправишь, где ошибусь. И дополнишь мои слова. Итак, нам стало известно следующее...
А: вскоре после Легницкой битвы при загадочных обстоятельствах во Взгужевеже погибает первый посланник цайткоманды, а с ним – Верховный магистр Тевтонского ордена Конрад Тюрингский. При этом кто-то помогает прежнему владельцу Освальду Добжиньскому захватить замок, разнеся мощным взрывом надвратную башню.
Б: на Кульмском турнире, организованном двумя конкурирующими ландмейстерами ордена Святой Марии фон Балке и фон Грюнингеном, появляется тайный безгербный рыцарь, не имеющий ничего общего с цайткомандой, и повергает всех присутствующих в шок стрельбой из пистолета-пулемета «МП-40». Фон Берберг, кстати, называет этого загадочного стрелка не иначе как полковник Исаев.
В: у новгородского князя Александра появляется новый фаворит, знакомый не только со стрелковым оружием, но и с военной техникой двадцатого столетия, причем именно он оказывает неоценимую помощь русским в сражении на Чудском озере.
Г: некто на захваченном танке цайткоманды и в сопровождении русско-татарской конницы врывается на Дерптскую базу фон Берберга, уничтожает гарнизон, затем превращает в руины Взгужевежу, а в заключение наведывается с краткосрочным визитом в Кульм. И что интересно: во время своих перемещений наш таинственный герой активно использует магию арийских башен.
Бурцев скребнул небритым подбородком по шершавой колоде на шее. Да, эти средиземноморские фашики с домашним заданием справились на «отлично»...
– А знаешь, штандартенфюрер, – заявил он твердо, – ничегошеньки-то у вас не выйдет. Я ведь собственноручно уже взрывал одну башенку перехода в Куявии. Причем в полнолуние. «Башня-На-Холме» называется. Взгужевежа. Слыхал о такой? Так вот, если то, о чем ты говоришь, – правда, там сейчас должна быть та-а-акая дыра! Такая, как ты выразился, хаотично блуждающая аномалия, что бесконтрольная утечка магической силы из сети арийских башен давно идет полным ходом.
Немец расхохотался:
– До чего же ты наивен, полковник! Да, твой взрыв во Взгужевеже уничтожил наш гарнизон и разрушил целый замок, но при этом высвободил лишь ма-а-алюсенькую толику магической силы. Да и та использовалась крайне нерационально. А чтоб добиться успеха, чтобы взять всю мощь древних башен и продырявить само время, требуется заряд помощнее.
Ну вот, опять двадцать пять! Сначала Сыма Цзян убеждал его, что ша ци должна шарахнуть сильнее целого склада боеприпасов, теперь этот гитлеровец говорит то же самое.
– А у вас, выходит, есть кое-что «помощнее»? – язвительно спросил он.
Вообще-то, блин, с этих фашиков станется эксперимента ради напихать взрывчатку не в одно складское помещение, а забить ею все подземные галереи, каких-нибудь древнеарийских развалин, да еще и заминировать окрестности...
– Есть, – с неожиданной серьезностью ответил штандартенфюрер, – но тебя это пусть не волнует. Думаю, тебе будет интереснее узнать другое. Имеется ведь еще один способ перемещения во времени – твоя жена. И скоро мы этот способ опробуем.
– Что?! – Бурцев встревожился, и не на шутку. – Что ты сказал?!
– Твоя милая супруга, полковник, в ближайшее полнолуние заменит нам шлюссель-башню. Наши медиумы утверждают, что Агделайда пережила во Взгужевеже прерванный цайтпрыжок с последующим уничтожением платц-башни, в которой начинался переход и шлюссель-башни, при помощи которой он происходил. И та малая часть высвобожденной магической силы, о которой я упоминал, обрела власть над Агделайдой. Твоя жена сама стала живой шлюссель-башней или, как говорят сотрудники эзотерической службы, – шлюссель-меншем, этаким ходячим ключом к вратам времени. А живая башня, хоть это и не цайттоннель, все же гораздо удобнее, чем мертвая поделка из древних камешков.
Обычная малая башня перехода намертво привязана к одному месту – к своей увеличенной копии. Шлюссель-менш же имеет магическую связь со всеми платц-башнями сразу. Причем для цайтпрыжка с его участием не требуется даже ментальной поддержки медиумов. А это тоже бо-о-ольшой плюс. Найти талантливых медиумов непросто, еще труднее их сохранить. Цайтпрыжки требуют от них предельной концентрации и колоссальных энергетических затрат. По сути, эти обряды вытягивают из бедняг все жизненные соки, так что медиумы у нас долго не выдерживают. Истощение и... В общем, мрут, полковник, мрут, как мухи.
Но шлюссель-менш – совсем другое дело. Нужно лишь произнести формулу перехода. Дальше он без малейшего вреда для здоровья способен выбирать и использовать любой из множества возможных путей во времени и пространстве. Выбрать и использовать сам, по своему желанию. Или по чужому. Ведь человеческой волей можно управлять. Посулы, пытки, гипноз, магия...
Бурцев застонал. Его аж трясло от бессильного бешенства.
Так-так-так... Вот, значит, чем аукнулись события двухлетней давности! Вот он, побочный эффект прерванного межвременного перехода во Взгужевежевском замке! Вот оно, пресловутое арийское просветление, о котором толковал тогда Сыма Цзян!
– К сожалению, самостоятельно приступить к опытам по созданию шлюссель-менша мы не могли. Для этого пришлось бы уничтожить как минимум одну платц-башню и одну шлюссель-башню. А при отсутствии гарантированного результата для нас такие жертвы неприемлемы. Но все может измениться. И очень скоро. Пока вы были в отключке, наши медиумы выяснили, что прерванный переход оставил свой след и на тебе, полковник. И еще на той вон девчонке, – Бенедикт кивнул в сторону Ядвиги.
Ну, конечно! В свое время фашики пытались отправить Ядвигу в хронобункер СС вместе с Аделаидкой. А сам он вступил в сияющий магический круг, вызволяя пленных полек. Вступил и вышел. И, следовательно, стал третьим участником прерванного перехода.
– Правда, три пленных шлюссель-менша – слишком много, чтобы держать их вместе вблизи платц-башни. Медиумы опасаются, что между вами установлена ментально-магическая связь на... – Бенедикт понизил голос до шепота, ухмыльнулся похабно, – на сексуальной почве...
Бурцев промолчал. Уж не на эту ли «инь-янь-связь» намекал ему давеча Сыма Цзян? А ведь имелась связь, чего уж там. Не только с законной женой, но и с красавицей Ядвигой. Давняя, правда, пьяная связь, от вспыльчивого пана Освальда тщательно скрываемая, но... Но кто бы мог подумать, что китаец и фашики придадут этому такое значение?!
– Если вы действительно связаны и если хотя бы один из вас знает заклинание перехода, – вкрадчиво продолжал Бенедикт, – общими усилиями вы могли бы преодолеть даже магический блок платц-башни и вызвать серию неконтролируемых цайтпрыжков. Собственно, поэтому вас и пришлось разделить.
Гм, вот, оказывается, каково быть шлюссель-меншем! Больше трех не собираться, да?
– Слышь, ты, батька Бенедикт, я ведь все равно разыщу жену, – пообещал Бурцев. – Рано или поздно, но разыщу. И если с ней...
– Тихо-тихо-тихо, полковник, – штандартенфюрер поднял палец к губам. – Не нужно шуметь. Если бы ты был свободен и если бы на здешней платц-башне не стоял мой блок, поиски не доставили бы тебе особых хлопот. Ментально-магическая связь между шлюссель-меншами сохраняется в пространстве и во времени. Тебе достаточно было бы просто представить себе Агделайду, произнести магическую' формулу перехода и...
– И?
– И шел бы ты спокойно по ее астральному следу, как явился сюда по моему. Шел бы, пока не пришел. Но проблема-то в том, что отсюда тебе, полковник, не выйти. Сидеть тебе здесь до полнолуния, до обратного цайтпрыжка с участием твоей хм... шлюссель-жены.
– Коз-з-зел!
– Ну, а в зависимости от результатов межвременного перехода мы решим, что с тобой делать дальше.
– До полнолуния еще есть время!
Хоть и слабое, но все же утешение...
– О да, и немало! Почти месяц. Так что пока ты можешь упрямиться, стоически выдерживать пытки, наблюдать за медленной смертью своих соратников и мучить себя предположениями о судьбе супруги. Или, если хочешь, поговорим о деле сразу? Это существенно облегчило бы и твою участь, и участь прекрасной Агделайды.
Бурцев не отвечал. А на душе было хреново. Похоже, методы у фон Берберга и у этого святоши в рясе одинаковые: сначала ошарашить, вывалить на пленника уйму откровенной, честной или, по крайней мере, весьма правдоподобной, но угнетающе негативной информации, подавить тем самым волю, убедить, что никаких шансов на спасение нет, а уж потом начинать допрос по существу.
– Давай так, полковник, – предложил эсэсовец, – я расскажу, до чего докопалась наша разведка, а ты поправишь, где ошибусь. И дополнишь мои слова. Итак, нам стало известно следующее...
А: вскоре после Легницкой битвы при загадочных обстоятельствах во Взгужевеже погибает первый посланник цайткоманды, а с ним – Верховный магистр Тевтонского ордена Конрад Тюрингский. При этом кто-то помогает прежнему владельцу Освальду Добжиньскому захватить замок, разнеся мощным взрывом надвратную башню.
Б: на Кульмском турнире, организованном двумя конкурирующими ландмейстерами ордена Святой Марии фон Балке и фон Грюнингеном, появляется тайный безгербный рыцарь, не имеющий ничего общего с цайткомандой, и повергает всех присутствующих в шок стрельбой из пистолета-пулемета «МП-40». Фон Берберг, кстати, называет этого загадочного стрелка не иначе как полковник Исаев.
В: у новгородского князя Александра появляется новый фаворит, знакомый не только со стрелковым оружием, но и с военной техникой двадцатого столетия, причем именно он оказывает неоценимую помощь русским в сражении на Чудском озере.
Г: некто на захваченном танке цайткоманды и в сопровождении русско-татарской конницы врывается на Дерптскую базу фон Берберга, уничтожает гарнизон, затем превращает в руины Взгужевежу, а в заключение наведывается с краткосрочным визитом в Кульм. И что интересно: во время своих перемещений наш таинственный герой активно использует магию арийских башен.
Бурцев скребнул небритым подбородком по шершавой колоде на шее. Да, эти средиземноморские фашики с домашним заданием справились на «отлично»...
Глава 24
– Между прочим, мои люди встретились с последним уцелевшим бойцом группы фон Берберга, – продолжал Бенедикт. – С тем кульмским шарфюрером, что прятался на старой мельнице. Парень в мельчайших подробностях описал тебя, полковник. Его слова полностью совпали с сообщениями наших новгородских агентов о новом воеводе князя Александра Ярославича. И еще одна яркая деталь выдала тебя, полковник. Твоя приметная красавица жена Агделайда. Краковская княжна, между прочим. Перебравшись из орденских владений на Русь, вы уже не скрывали ее происхождения.
Бурцев попытался кивнуть – непроизвольно вышло, и подбородок опять уткнулся в дерево. Да, не скрывали. Чего скрывать-то? Опасность ведь миновала. Так они с Аделаидкой наивно полагали...
– Вывод напрашивался сам: кульмский тайный рыцарь, полковник Исаев и герой Ледового побоища воевода Василий – одно и то же лицо.
С помощью платц-башен в Новгородские земли были переброшены наши лучшие разведчики. По моему приказу тебя и твою супругу взяли в оперативную разработку. Кроме того, мои люди под видом купцов, нищих, странствующих монахов и разбойных ватаг прочесывали Новгородские земли и соседние русские княжества в поисках твоих помощников. Увы, ничего интересного обнаружить не удалось.
Поначалу мы грешили на глубокую конспирацию – перепроверили все еще раз. И по-прежнему – нигде и ничего. В общем, должен признать, отсутствие у тебя, полковник, элементарного прикрытия и тылового обеспечения сильно озадачивало. До сих пор мы не имеем представления об истинной цели твоей миссии в прошлом. Вот и решили выяснить.
– Волнения в Пскове и Новгороде ваших рук дело? – спросил Бурцев.
– Да, не стану скрывать, без нашего участия тут не обошлось. Нужна была большая смута, чтоб под шумок, незаметно выкрасть тебя из Новгорода.
– Выкрасть? А мне казалось, меня собирались утащить на костер и поджарить заживо, как колдуна-чернокнижника.
– О, нет, полковник, с тобой обращались весьма осторожно. Странно, что ты этого не заметил. Зачинщики беспорядков стояли в первых рядах, и им были даны четкие инструкции: брать тебя только живым. За живого воеводу мы обещали нашим помощникам из Ивановской сотни большую, неслыханно большую награду. А какой же купец откажется от хорошего барыша? А насчет костра... Знаешь, вообще-то тот костер еще сложить нужно было.
– Но в Новгороде у вас ничего не вышло!
– А кто мог предположить, что ты выйдешь на мост с пулеметом?! Наши агенты приложили немало сил, чтобы вынудить князя Александра избавиться от трофейного огнестрельного оружия.
«Наши агенты!» Бурцев мысленно выругался. А он-то думал!
– Судя по их донесениям, княжеская дружина была обезоружена. Увы, сведения эти оказались неверными. Уж не знаю точно, кто перехитрил новгородцев – ты или князь, но твои пулеметные очереди на Волхове разогнали толпу. После провала новгородской операции пришлось действовать иначе. По схеме фон Берберга. В свое время именно он безошибочно определил твое самое уязвимое место, полковник, – Агделайду. И ею я занялся лично.
– Но крест? – спохватился Бурцев. – Крест Болеслава? Откуда он у тебя?
– От Болеслава, – ухмыльнулся Бенедикт. – Этот набожный юноша и его непорочная малолетняя женушка Кунигунда Благочестивая никогда не снимают с себя крестиков. Но если в княжеской свите появляется монах-пилигрим с крепким снотворным, то и у князя однажды ночью может вдруг потеряться нательный крест.
– Он нужен был тебе как повод?
– Да, для первого знакомства с твоей женой и разговора наедине. Следовало найти способ выманить Агделайду за городские стены. Ну а потом отвлекающая засада у цайтбашни...
– Отвлекающая?
– Разумеется. Тебя должны были отсечь от основных сил, заманить к магическому порталу и пленить. Или заставить воспользоваться платц-башней и загнать сюда, ко мне. В ловушку.
– Умно с этой твоей засадой, – вынужден был признать Бурцев. – Точнее, глупо с моей стороны.
Эсэсовец самодовольно кивнул:
– Не будь засады там, ты бы ожидал ее здесь.
– «Здесь» – это где? – осторожно поинтересовался Бурцев.
Да, не мешало бы выяснить. Если Аделаиду эсэсовцы держат сейчас в Иерусалиме, то Бурцев со своей дружиной находятся...
– В Венеции, – дружелюбно ответил Бенедикт.
– Где-е?! – не подпирай подбородок колодка, у Бурцева точно отвисла б челюсть.
– В крепости командорства Санта-Тринита, некогда возведенной на обломках цайт-башни. Орден Святой Марии по моей рекомендации не так давно выкупил замок. И это только начало. У тевтонского братства большие планы на Венецианскую республику[24]. У нас – тоже. Венеция – удобное местечко. Отсюда можно контролировать все Средиземноморье – и торговлю, и военные операции.
– Но почему именно Венеция? Почему не Генуя? Почему не Пиза? Почему не...
Бурцев попытался кивнуть – непроизвольно вышло, и подбородок опять уткнулся в дерево. Да, не скрывали. Чего скрывать-то? Опасность ведь миновала. Так они с Аделаидкой наивно полагали...
– Вывод напрашивался сам: кульмский тайный рыцарь, полковник Исаев и герой Ледового побоища воевода Василий – одно и то же лицо.
С помощью платц-башен в Новгородские земли были переброшены наши лучшие разведчики. По моему приказу тебя и твою супругу взяли в оперативную разработку. Кроме того, мои люди под видом купцов, нищих, странствующих монахов и разбойных ватаг прочесывали Новгородские земли и соседние русские княжества в поисках твоих помощников. Увы, ничего интересного обнаружить не удалось.
Поначалу мы грешили на глубокую конспирацию – перепроверили все еще раз. И по-прежнему – нигде и ничего. В общем, должен признать, отсутствие у тебя, полковник, элементарного прикрытия и тылового обеспечения сильно озадачивало. До сих пор мы не имеем представления об истинной цели твоей миссии в прошлом. Вот и решили выяснить.
– Волнения в Пскове и Новгороде ваших рук дело? – спросил Бурцев.
– Да, не стану скрывать, без нашего участия тут не обошлось. Нужна была большая смута, чтоб под шумок, незаметно выкрасть тебя из Новгорода.
– Выкрасть? А мне казалось, меня собирались утащить на костер и поджарить заживо, как колдуна-чернокнижника.
– О, нет, полковник, с тобой обращались весьма осторожно. Странно, что ты этого не заметил. Зачинщики беспорядков стояли в первых рядах, и им были даны четкие инструкции: брать тебя только живым. За живого воеводу мы обещали нашим помощникам из Ивановской сотни большую, неслыханно большую награду. А какой же купец откажется от хорошего барыша? А насчет костра... Знаешь, вообще-то тот костер еще сложить нужно было.
– Но в Новгороде у вас ничего не вышло!
– А кто мог предположить, что ты выйдешь на мост с пулеметом?! Наши агенты приложили немало сил, чтобы вынудить князя Александра избавиться от трофейного огнестрельного оружия.
«Наши агенты!» Бурцев мысленно выругался. А он-то думал!
– Судя по их донесениям, княжеская дружина была обезоружена. Увы, сведения эти оказались неверными. Уж не знаю точно, кто перехитрил новгородцев – ты или князь, но твои пулеметные очереди на Волхове разогнали толпу. После провала новгородской операции пришлось действовать иначе. По схеме фон Берберга. В свое время именно он безошибочно определил твое самое уязвимое место, полковник, – Агделайду. И ею я занялся лично.
– Но крест? – спохватился Бурцев. – Крест Болеслава? Откуда он у тебя?
– От Болеслава, – ухмыльнулся Бенедикт. – Этот набожный юноша и его непорочная малолетняя женушка Кунигунда Благочестивая никогда не снимают с себя крестиков. Но если в княжеской свите появляется монах-пилигрим с крепким снотворным, то и у князя однажды ночью может вдруг потеряться нательный крест.
– Он нужен был тебе как повод?
– Да, для первого знакомства с твоей женой и разговора наедине. Следовало найти способ выманить Агделайду за городские стены. Ну а потом отвлекающая засада у цайтбашни...
– Отвлекающая?
– Разумеется. Тебя должны были отсечь от основных сил, заманить к магическому порталу и пленить. Или заставить воспользоваться платц-башней и загнать сюда, ко мне. В ловушку.
– Умно с этой твоей засадой, – вынужден был признать Бурцев. – Точнее, глупо с моей стороны.
Эсэсовец самодовольно кивнул:
– Не будь засады там, ты бы ожидал ее здесь.
– «Здесь» – это где? – осторожно поинтересовался Бурцев.
Да, не мешало бы выяснить. Если Аделаиду эсэсовцы держат сейчас в Иерусалиме, то Бурцев со своей дружиной находятся...
– В Венеции, – дружелюбно ответил Бенедикт.
– Где-е?! – не подпирай подбородок колодка, у Бурцева точно отвисла б челюсть.
– В крепости командорства Санта-Тринита, некогда возведенной на обломках цайт-башни. Орден Святой Марии по моей рекомендации не так давно выкупил замок. И это только начало. У тевтонского братства большие планы на Венецианскую республику[24]. У нас – тоже. Венеция – удобное местечко. Отсюда можно контролировать все Средиземноморье – и торговлю, и военные операции.
– Но почему именно Венеция? Почему не Генуя? Почему не Пиза? Почему не...