Мерфи Уоррен. Наследница Дестроера

   — Я считал, что это будет шаг к прогрессу. Здесь же полно золота, селение вполне может себе это позволить.
   — На протяжении тысячелетий селение Синанджу считалось жемчужиной Азии, — нараспев произнес Чиун. — Еще задолго до появления такой страны, как Америка! Люди стремились сюда в поисках могущества, золота и драгоценных камней. И что же они видели? Бедную рыбацкую деревушку, где мужчины редко выходят в море, женщины не лучше простых судомоек, а детишки ходят оборванцами. Обнаружив такую нищету и убожество, искатели приключений устремлялись дальше, полные уверенности в том, что все легенды о Синанджу вымышлены либо настоящее Синанджу лежит где-то за горизонтом. Вот почему на протяжении веков и люди, и сокровище Синанджу оставались в целости и сохранности.
   — Спасибо за науку, но это не объяснение тому, как ты мог еще год назад знать о моем решении вернуться в Америку.
   — Одними только рассуждениями об этих так называемых усовершенствованиях ты дал мне понять, сын мой, что тебя тянет домой. Независимо от того, отдавал ли ты сам себе в этом отчет, ты мечтал о том, чтобы превратить это селение в подобие твоего родного города — Ньюарка в штате Нью-Джерси. — Чиун неодобрительно сморщил нос. — Ну, и умник! Если есть на земле место, абсолютно к этому непригодное, так это мое скромное селение.
   Римо задумался, потом сказал:
   — А как же прогресс?
   — Не буду с тобой спорить. Ты хочешь вернуться в Америку. Что еще?
   — Голландец сказал, что он убил Смита. Я хочу выяснить, так ли это. И расквитаться за Смита так же, как и за Ма Ли. Я намерен поставить его перед американским судом.
   — Суд Синанджу более эффективен.
   — Если у меня не останется выбора, я его просто убью.
   — Тогда почему бы тебе не сесть и спокойно не перерезать себе горло? Ты умрешь, а вместе с тобой и Голландец, ведь он — твое отражение! Сэкономишь массу времени и денег на дорогу.
   — Когда разберусь с Голландцем, я намерен сделать Джильде предложение.
   — Очень сомневаюсь! Когда ты разделаешься с Голландцем, тебя уже не будет. Предположим, мертвец может сделать кому-то предложение, но навряд ли живая женщина его примет. Впрочем, она белая. Кто знает? Не теряй надежду!
   — А как же ты?
   — А что — я? Я подобен луковице, которая ждет, когда ее очистят: слоев шелухи так много, и один другого интереснее! С которого начнем?
   — Если хочешь, поехали со мной! Ну... в Америку.
   — Зачем это мне? Одного сына я уже принес в Синанджу мертвым, с меня достаточно.
   — Ну, если не хочешь...
   — Этого я не говорил, — поспешно произнес Чиун и отложил перо. — Я только задал вопрос. Риторический.
   Римо оживился.
   — Так едем?
   — Только затем, чтобы убедиться, что Смит в самом деле мертв. Это не бог весть какой значительный факт, но он мне необходим, чтобы завершить описание моей службы на Америку.
   — Твои мотивы мне без разницы, — равнодушно бросил Римо и с деланным интересом отвернулся к висящему на стене персидскому ковру, так чтобы Чиун не видел его довольного лица.
   — Но есть и более важная причина.
   — Правда? И какая же?
   — Ты ведь сирота.
   — А ты станешь надо мной хлопотать как наседка?
   — Вот именно! Кто же предаст земле твои бренные останки, когда ты растратишь по пустякам свою никчемную жизнь?
   — А-а. — Римо помолчал, потом сказал: — Я бы хотел уехать как можно скорее.
   — И что тебя держит?
   — Разве ты не будешь паковать вещи?
   — Мои вещи целый год как упакованы: я давно жду твоего решения. Загляни в чулан — там все мои дорожные сундуки. Будь добр, вынеси их на окраину деревни. Вертолет из Пхеньяна уже вылетел, он доставит нас в аэропорт. За билеты я заплатил сам — первый класс себе и экономический — для тебя.
   — Черт! — удивился Римо. — До чего же ты самонадеян! — До него донеслось гудение вертолета. Римо умолк.
   — Тебе лучше поторопиться, — заметил Чиун, промакивая то, что успел написать. — За вертолет берется почасовая оплата.

* * *

   Все селение высыпало проводить Мастера Синанджу в путь. Лениво вращающиеся лопасти вертолета обдували изумленные лица.
   — Не беспокойтесь, люди! — прокричал Чиун, приготовившись к посадке в вертолет. — Я вернусь раньше, чем вы думаете. А пока за деревню будет отвечать верный Пул Янг.
   Римо загрузил последний сундук в люк грузового отсека и поискал глазами Джильду. Она стояла немного в стороне, держа Фрею за ручку. Лопасти завращались быстрее.
   — Римо, пора! — Чиун сел в кабину.
   — Погоди! — Римо направился к Джильде. — Я должен ехать, — сказал он. — Но я вернусь. Будешь меня ждать?
   — Куда ты едешь, Римо?
   — В Америку. Я хочу раз и навсегда разобраться с Голландцем.
   — Римо, поторопись! — раздался ворчливый голос Чиуна. — Счетчик включен!
   Римо оставил его слова без внимания.
   — Я должен ехать. Пожалуйста, дождись меня!
   — Вряд ли это получится, Римо. Я не верю, что ты вернешься.
   — Послушай, я тебе обещаю!
   — Мне здесь не место. Думаю, что и тебе — тоже.
   — Римо! — резко окликнул Чиун.
   — Иду! — отозвался тот. Ветром от винта Джильде распахнуло полы плаща. — Послушай, если не хочешь ждать меня здесь, тогда едем сейчас со мной!
   — Ну, уж нет!
   — Тогда давай встретимся в Америке. И там все обсудим.
   — Папочка, ты уезжаешь? — раздался детский голосок.
   Римо взял девочку на руки.
   — Мне нужно, детка.
   Фрея заплакала.
   — Я хотела познакомить тебя со своим пони. Не хочу, чтоб ты уезжал! Мамочка, пусть папа не уезжает! А то он никогда не вернется!
   — Ну, что ты теряешь? Разыщи меня в Америке! — взмолился Римо. — Никто не просит тебя что-то решать прямо сейчас.
   — Я подумаю, — сказала Джильда.
   — Что ж, уже кое-что. Эй, Фрея, перестань плакать!
   — Я не могу! Мне страшно!
   Римо поставил ее на землю и, сев перед ней на корточки, вытер слезинку с детской щеки.
   — Хочешь, покажу тебе, как сделать так, чтобы никогда никого не бояться?
   — И как? — с обидой спросила девочка.
   — Надо дышать. Смотри. Набери побольше воздуха, вот так, правильно! Теперь представь, что это не палец, а свечка. Быстро затуши ее!
   Фрея дунула ему на палец.
   — Хорошо! — сказал Римо и легонько ткнул малышке в грудь. — Это было грудное дыхание. А тебе надо научиться дышать вот этим местом. — Он постучал ее по пухлому животику. — Ну-ка, попробуй!
   Фрея вдохнула и по команде Римо стала медленно выдыхать.
   — Ну, как? Теперь лучше? — нежно спросил Римо.
   — Да! Мне уже совсем не страшно!
   — Это и есть Синанджу. Точнее — маленький его кусочек. Продолжай тренироваться сама! — Римо поднялся. — Тогда ты вырастешь большая и сильная. Как мама.
   Джильда улыбнулась. Она осторожно поцеловала Римо, стараясь оберегать свои забинтованные руки.
   — Увидимся в Америке! — сказал Римо и на ухо шепнул ей место и время встречи.
   — Может быть, — уклончиво ответила Джильда.
   — Пока, папочка! Обними меня вместо мамы! Потом я ее за тебя обниму.
   — Конечно, — сказал Римо и крепко обнял малышку.
   Он стал пятиться к вертолету, не в силах оторвать от них взгляда. Не успел он устроиться в кресле, как машина взмыла вверх.
   Римо расположился рядом с Чиуном и стал махать в окно. Джильда с Фреей долго махали ему в ответ, пока не превратились в маленькие черные точки далеко внизу.
   — Что это ты делал с ребенком? — спросил Чиун, извлекая из недр кимоно недописанный свиток.
   — Показывал, как сделать так, чтобы не было страшно.
   — Ты учил ее дышать по технике Синанджу? Пустая трата времени!
   — Это еще почему?
   — Потому что женщины понятия не имеют, что такое правильно дышать. — С этими словами Чиун развязал синюю ленту, скреплявшую свиток.
   — Что это у тебя?
   — Это тымне должен сказать, тренер женской команды!
   — Похоже на свиток. С синей лентой. Следовательно — объявление о наследнике?
   — Мозги у тебя — как у кузнечика! — проворчал Чиун и взялся за письмо.
   — То есть быстрые?
   — Да, только скачут не туда! И приземляются где не след!

Глава 32

   До рыбацкой деревушки все шло нормально, и ему удавалось держать себя в руках. Что это за деревушка, он не знал. Он знал только, что она лежит южнее тридцать восьмой параллели, а следовательно, находится в Южной Корее.
   Селение напомнило ему Синанджу, и поскольку он слишком долго сдерживался, сейчас зверь разбушевался не на шутку.
   В деревне начался пожар, занялись разом все хижины. Люди стали с воплями выскакивать на улицу, но пламя настигало их и здесь. Это было голубое пламя, голубое и очень красивое. И обгорелая плоть тоже была симпатичная, пока не скукоживалась и, почернев, не начинала слезать с костей. Крестьяне бессильно падали и с криками катались по земле, тщетно пытаясь сбить огонь.
   Зверь на какое-то время насытился, и Голландец продолжил путь.
   В Сеуле он приобрел пару темных очков и плейер “Сони” с наушниками. Он также купил кисточку и банку черной краски. И кассету самой громкой рок-музыки, какую смог найти.
   Он вызвал у кассирши в аэропорту иллюзию кредитной карточки и расплатился за билет. С помощью такого же воображаемого паспорта он без труда преодолел таможню. Для всех он был солидный американский бизнесмен в сером костюме.
   Зайдя в мужской туалет, он покрасил очки с внутренней стороны в черный цвет. Сразу после взлета он их нацепил и тут же включил плейер. Он надеялся, что бьющая по ушам музыка и черные очки удержат зверя в узде. По крайней мере, до Америки.
   А там он опять сможет убивать. Ибо ничего другого ему не оставалось.

Глава 33

   Никогда еще президент Соединенных Штатов не испытывал такой беспомощности. Ему казалось, что стены Овального кабинета сейчас повалятся на него. Будучи Верховным главнокомандующим Вооруженных Сил США и имея в своем подчинении гигантский разведывательный аппарат, он был обязан найти верное решение.
   ЦРУ заверило его, что никому не поручало дополнительную охрану вице-президента. То же самое ему сказали и в разведуправлении министерства обороны, и в ФБР. Хотя ему было неловко спрашивать, он все же поинтересовался данным вопросом и в Совете национальной безопасности. И в секретной службе тоже.
   Всюду его заверили, что охрана вице-президента все эти дни осуществлялась обычным порядком. Никаких мастеров восточных единоборств никто не привлекал. При этом губернатора Майкла Принсиппи не охраняла даже служба безопасности — он по-прежнему отказывался от какой бы то ни было охраны. Вообще для человека, перенесшего покушение, он был настроен как-то чересчур безмятежно.
   Вконец отчаявшись, президент попытался связаться с Харолдом В. Смитом, и впервые на его памяти Смит не ответил на звонок. Президент повторял свои попытки еще много раз, но с тем же результатом.
   Было очевидно, что со Смитом что-то случилось. Что именно — президент узнать не мог. Обычный рядовой гражданин в такой ситуации позвонил бы в санаторий “Фолкрофт” в кабинет директора. Но для президента это было невозможно, ведь телефонная компания наверняка зафиксировала бы этот звонок. Равным образом президент не мог поручить никому из своих сотрудников навести справки о каком-то Харолде В. Смите: кто-нибудь наверняка поинтересуется зачем, а на этот вопрос президент ответить не мог.
   Сейчас он сидел в одиночестве в своем кабинете и пытался составить из обрывков вразумительную картину.
   Один новый факт у него был — спасибо службе безопасности! Прошло два дня, прежде чем им что-то удалось установить. Два самых трудных дня, когда все средства массовой информации и все обозреватели Америки доводили себя до исступления, пытаясь склеить из обрывочных сведений некий единый зловещий план.
   Секретная служба допросила уцелевших членов банды “Гумбы из Исти” и установила, что главарь банды похвалялся тем, что получил заказ на убийство губернатора Принсиппи. Хорошо, решил президент, допустим, это заговор. Но кто организатор? Кто мог обладать информацией о КЮРЕ и воспользоваться ею с тем, чтобы потрясти основы американской избирательной системы или самой государственной власти?
   Президент снова и снова прокручивал в уме возможные варианты. И все неизбежно сходилось к одному имени — доктор Харолд В. Смит.
   Может быть, в этом и есть причина столь внезапного исчезновения Смита? Он потерпел фиаско и решил скрыться? Но какие тому доказательства?

* * *

   Доктор Харолд В. Смит дышал.
   Этим его активность исчерпывалась. Физиологический раствор он получал через введенную в вену трубку, глаза его были закрыты, а зрачки вот уже четвертые сутки оставались неподвижны, что свидетельствовало об отсутствии не только сновидений, но и какой бы то ни было работы мозга вообще.
   Доктор Мартин Кимбл взглянул на листок с жизненными показаниями, прикрепленный в ногах больничной койки, на которой лежал Смит. Полное отсутствие динамики — как положительной, так и отрицательной. Точно в таком состоянии он к ним и поступил. Это нельзя было назвать даже комой, поскольку никаких свидетельств работы мозга не было вовсе, но и о смерти говорить было рано. Сердце Смита еще билось — если можно назвать сердцебиением сокращение сердечной мышцы раз в двадцать минут. Легкие, судя по всему, тоже функционировали. Пока ничего нельзя было сказать.
   Когда этого человека, найденного в полной неподвижности на своем рабочем месте без всяких признаков насилия, полученной травмы или яда, привезли в клинику, доктор Кимбл распорядился подсоединить его к системе искусственного жизнеобеспечения. Перепуганной жене больного доктор Кимбл объяснил: “Не могу пока дать определенного прогноза. Боюсь, возле него долго придется дежурить. Вам лучше сейчас поехать домой”.
   Он не сказал ей о том, что, учитывая все показания жизненно важных органов, доктор Харолд В. Смит с таким же успехом мог сейчас быть куском сыра, вырезанным в форме человеческого тела. Даже цвет лица у него был восковой.
   Волна пропитанного нашатырем воздуха, качнувшаяся от двери, заставила доктора Кимбла обернуться. В палату вошел пожилой азиат в костюме сине-зеленого цвета и, глядя мимо доктора Кимбла, решительно направился к больному.
   — Прошу прощения, но часы посещений уже прошли, — строго преградил ему путь доктор Кимбл.
   — Я не посетитель, — скрипучим, ворчливым голосом отозвался азиат. — Я — личный врач мистера Смита.
   — О-о... Миссис Смит мне ничего о вас не говорила, доктор...
   — Доктор Чиун. Я только что вернулся из своей родной Кореи, где лечил серьезного ожогового больного.
   — Я полагаю, у вас есть какой-нибудь документ? — осторожно предположил доктор Кимбл, зная, что в наши дни сплошь и рядом встречаются разные восточные лекари, на поверку оказывающиеся обыкновенными врачами-недоучками.
   — Я могу за него поручиться, — раздался сзади спокойный голос.
   Доктор Кимбл обернулся и увидел мужчину в белой футболке и черных брюках.
   — А вы кто такой?
   — Я личный ассистент доктора Чиуна. Можете называть меня Римо.
   — Вынужден просить вас пройти за мной. У нас в клинике существует определенный порядок касательно специалистов со стороны.
   — Сейчас не время! — отрезал Римо и взял Кимбла за руку.
   Он едва коснулся его локтя, но по руке тотчас побежали мурашки. И дальше — по груди и шее. Хотя доктор Кимбл понимал, что чувствовать иголки мозговой тканью невозможно, тем не менее он их явственно ощутил и в голове. В глазах у него помутилось.
   Человек по имени Римо отпустил руку, и доктору Кимблу стало легче. Он стоял на коленях.
   — Расскажите, что произошло со Смитом! — сказал Римо.
   Доктор Кимбл начал свой рассказ, но коротышка-азиат прервал его тираду. Он уже колдовал над пациентом.
   — Это все неважно! Ты лучше посмотри, что он сделал со Смитом! Понатыкал в него иголок и подключил тысячу машин! А где же пиявки? Удивляюсь еще, как он не налепил ему на вены пиявок, дабы окончательно высосать из него все соки!
   — Папочка, пиявок не ставят уже несколько десятилетий.
   — Вообще-то в последнее время их опять начинают применять, — сказал доктор Кимбл, с трудом поднимаясь на ноги.
   У него кружилась голова, он отыскал глазами кислородный баллон и жадно приник к маске. Он глубоко вдыхал чистый кислород, а сам смотрел и слушал.
   Доктор Чиун обошел кровать, критическим взором оглядев больного.
   — В таком состоянии он уже четверо суток, — сказал доктор Кимбл.
   Доктор Чиун молча кивнул.
   — Никаких следов повреждений нет, — сказал Кимбл.
   — Как это — нет? — возразил Чиун и невообразимо длинным ногтем ткнул пациенту в лоб. — А это что такое?
   Не отнимая от лица кислородной маски, доктор Кимбл нагнулся к Смиту: посередине лба была маленькая лиловатая точка.
   — Пигментация, — констатировал он. — Возможно, родимое пятно.
   — Называете себя врачом, а воспаление третьего глаза в упор не можете распознать! — заклеймил Чиун и принялся массировать Смиту виски.
   — Это что еще за средневековые суеверия?
   Чиун не удостоил его ответом. Его пальцы переместились Смиту на восковой лоб. От усердия он даже закрыл глаза.
   — Что это он делает? — обратился Кимбл к Римо.
   — Понятия не имею.
   — Но вы, кажется, его ассистент?
   — Я в основном слежу за тем, чтобы люди вроде вас ему не мешали.
   — Я проверяю кот-ди. —Чиун вдруг открыл глаза и убрал руки со лба больного.
   — Это еще что такое?
   — Кот-ди —это вроде выключателя. Как телевизор — то включают, то выключают. Если на него правильно нажать, человек словно отключается. Точь-в-точь как Смит.
   — Да будет вам! Это же абсурд!
   — Римо вам сейчас продемонстрирует.
   Римо протянул руку и легонько постучал доктора Кимбла по лбу в самом центре. Доктор Кимбл закатил глаза и стал оседать на пол. Римо успел подхватить его под руки и спросил у Чиуна:
   — Что теперь с ним делать?
   — Если хочешь, можешь его включить обратно.
   Римо нащупал лоб и тихонько стукнул. Доктор с усилием встал на ноги и одернул халат.
   — Я что — потерял сознание?
   — Вернее сказать — отключились, — уточнил Чиун.
   — Я вам не верю!
   — Никто не верит, — пожал плечами Римо и подошел к Чиуну. — Ну, как он?
   — Ужасно! Вся внутренняя гармония нарушена. Похоже на непоправимые повреждения.
   — Мы не можем позволить Смиту умереть. Сделай что-нибудь!
   — Я говорю не о Смите, — сказал Чиун, вынимая из вены больного капельницу и отключая его от электродов. — С ним все будет в порядке. Я говорил о Голландце. Ты только взгляни, что он сделал с кот-ди.
   —Слишком сильно нажал?
   — Если бы! Он намеревался нанести смертельный удар — милосердный, но бесповоротный. Я заметил кое-что еще в Синанджу. Помнишь, как он лишил жизни Ма Ли? Удар тоже был не без погрешностей. Помнишь ту кровавую слезу? Голландец теряет над собой контроль, и этот неловкий удар — лишнее тому подтверждение.
   — А-а, — протянул Римо. — А Смит-то как?
   Чиун нажал пальцем на крошечный кровоподтек у Смита на лбу. Тот моментально открыл глаза, словно веки были подвязаны на резиночки.
   — Мастер Синанджу? — отчетливо произнес он и попытался сесть.
   Чиун уложил его на подушку.
   — Вы выздоравливаете. Император Смит. И все — благодаря вашему верному слуге!
   — Голландец!
   — Мы знаем, Смитти, — вставил Римо. — Это все его рук дело.
   — Тшш! — зашипел Смит, метнув взгляд в сторону доктора Кимбла.
   Тот стоял в углу комнаты и поочередно жал на разные точки у себя на лбу. В порядке эксперимента.
   — Кажется, я понял, — сказал он. — Путем раздражения нерва, доселе неизвестного медицинской науке, вы перекрываете биоэлектрическую активность в мозгу. Результатом служит бессознательное состояние, при том что ткани не повреждаются. Но я никак не могу найти у себя этот нерв.
   — Я вам помогу, — предложил Римо, взял руку доктора в свою и сложил ее в кулак. Выпрямив указательный палец, он положил его врачу на лоб, а тот забавно закатил глаза, словно пытаясь разглядеть указанную точку.
   — Вот здесь надо нажимать, — сказал Римо и отошел.
   Доктор так и сделал и тут же повалился на пол.
   — Безотказно действует! — Римо весело присвистнул.
   — Так, значит, за всеми нашими покушениями стоял Голландец? — сказал Смит и сел в кровати. Лицо его порозовело, подобно тому как вино окрашивает прозрачный бокал. — А ниндзя и Адонис были самозванцы?
   — Если бы вы внимательно слушали мой рассказ о нечистых на руку ниндзя, — проворчал Чиун, — вы бы не были сейчас так удивлены. Только Синанджу является истинным искусством.
   — Он увязался за нами в Синанджу, — мрачно произнес Римо. — Но потом ушел. Мне еще предстоит с ним расквитаться.
   — Где он сейчас?
   — Этого мы не знаем.
   — А как быть с кандидатами на пост президента? Можно считать их в безопасности?
   — Да, — ответил Римо.
   — Нет, — ответил Чиун.
   — Нет? — удивился Римо.
   — Нет, — твердо повторил Чиун. — Разум постепенно оставляет его. Нападая на политиков, он преследовал цель дискредитировать нас с Римо и вынудить уехать с позором в Синанджу, с тем чтобы он там завершил свою месть. Теперь, потерпев неудачу, он вернулся в Америку, чтобы убить тех, кого ему пока устранить не удалось.
   — С чего бы он стал это делать? — спросил Римо. — Ему на эти выборы совершенно наплевать.
   — Он подобен раненому скорпиону, мечущемуся от боли. Его всегда тянуло убивать. Он боится тебя, хочет быть моим учеником и думает, что убил Смита. Он ударит по тем, кого нас нанимали защищать. Это единственный для него способ причинить нам боль, не рискуя спровоцировать противостояние, в котором, он знает, ему не победить.
   — Я так не думаю, — возразил Римо.
   — А мне это представляется резонным, — сказал Смит. — По крайней мере, нельзя исключать такой возможности. Мне потребуется ваша помощь — вас обоих.
   — У меня к Голландцу личный счет, — заверил Римо. — Можете на нас рассчитывать.
   — А у меня никакого счета нет! — Чиун незаметно пнул Римо по ноге.
   — У-у! — тихонько взвыл тот.
   — Но меня можно убедить вновь поступить к вам на службу, Император Смит.
   — Рад это слышать! — сказал Смит. — Конечно, я готов подписать контракт на тех условиях, что мы с вами обсуждали ранее.
   — Боюсь, что это невозможно, — сказал Чиун.
   — Почему?
   — Потому что тот контракт вы порвали.
   — Ну, подготовьте новый!
   — Я мог бы это сделать, но на это уйдет несколько дней, ибо я уже стар и память меня подводит. Не исключено, что для освежения моей слабой памяти мне придется начать переговоры заново.
   — Так как мы поступим? Особо медлить нельзя: Голландец может возникнуть в любой момент.
   — По чистой случайности, предвидя ваши возможные намерения, я взял на себя смелость составить новый текст соглашения по пути в Америку.
   Чиун развернул новый свиток и вручил его Смиту.
   Тот взял бумагу и сощурился.
   — Ничего не вижу! Ах да, конечно, очки! Где мои очки?
   Очки были у Римо, он сейчас же достал их из кармана и нацепил Смиту на нос.
   — Их привез в Синанджу Голландец — в доказательство того, что убил вас, — объяснил Римо.
   — Так... Плохо дело: ничего не вижу! — пожаловался Смит.
   — О! — вскричал Чиун. — Я просто не знаю, что нам делать! Можно, конечно, подождать, пока вы сделаете себе новые очки, ко меня беспокоит безопасность кандидатов.
   — Каковы ваши условия?
   — Условия превосходные. Я уверен, что вы сочтете их приемлемыми. Может быть, просто подпишете, а прочтете потом?
   Смит колебался.
   — Это совершенно против правил.
   — Но и времена сейчас из ряда вон выходящие!
   — Ну, хорошо, — горестно согласился Смит. — В конце концов, может, и само КЮРЕ после выборов распустят. Ничего страшного, если несколько месяцев поработаем на ваших условиях.
   — Прекрасно! — сказал Чиун, извлек из одного рукава гусиное перо, а из другого — чернильницу, открыл маленькую крышечку и дал Смиту обмакнуть перо, после чего тот поставил под документом свою подпись.
   — Уверяю вас, вы не пожалеете! — пообещал Чиун, убирая на место перо и свиток.
   — Будем надеяться, — буркнул Смит и попытался приладить на нос очки, но у него перед глазами опять все расплывалось. — Ваше первое задание — обеспечить безопасность кандидатов на пост президента.
   — Приступаем к исполнению! — объявил Чиун.
   — Я не в счет! — напомнил Римо. — Моя добыча — Голландец.
   — Который скорее всего в этот самый момент как раз собирается убить одного из вверенных нам людей.
   — Тогда я с тобой, — согласился Римо.
   — Пока вы не ушли, — остановил их Смит, — мне нужно как можно скорее связаться с президентом. Не могли бы вы съездить ко мне на работу и взять из кабинета мой портфель?
   — Он с нами, — сообщил Римо и принес из коридора потертый кожаный портфель Смита. — Мы первым делом побывали в “Фолкрофте”, — объяснил он. — Ваша секретарша сказала нам, что вы в больнице. Я подумал, что захватить портфель спецсвязи не помешает — так, на всякий случай.
   — Правильно подумали.
   — Вообще-то, Император Смит, это была моя идея, — встрял Чиун. — Римо в данном случае выступал только носильщиком.
   — Да, да, — рассеянно бросил Смит, уже отпирая портфель. Под крышкой тотчас замерцал экран монитора. Смит взялся за сотовый телефон. — Мне надо переговорить с президентом. Наедине. Не могли бы вы и доктора с собой прихватить?