Страница:
— Я полагаю, в данных обстоятельствах, учитывая, что наемные убийцы ликвидированы, мы можем оставить вице-президента на попечении этого нового агента. Вы говорите, он вполне компетентен?
— Во всяком случае, действовал он быстро.
— Но он же толстый! — сказал Чиун. — Он не такой, как мы — худые и поджарые. Мы — шкварки на сковороде конституции!
Римо снова смерил его многозначительным взглядом.
— Мне бы хотелось, чтобы вы приняли решение, — сказал он.
— Помнишь — “коварный поток”? Я как раз его преодолеваю, — шепнул Чиун. — Советую тебе тоже как-нибудь попробовать — меньше воды нахлебаешься.
— Ага, воды, — поддакнул Римо.
— Что-нибудь еще? — спросил Смит.
— Нет, — глухо ответил Римо. Потом вдруг передумал: — Да, вот еще. Мы выяснили, откуда вице-президент узнал про КЮРЕ. Он сказал, что получил письмо от человека, который знает об организации все. И о Синанджу тоже.
— А кто этот человек?
— Этого он не знает. Сказал только, что письмо подписано “Тюльпан”.
— Письмо, — медленно повторил Смит.
В трубке раздались щелчки клавиатуры.
— Пока вы там играете со своими файлами, — вставил Римо, — может, скажете, возвращаться нам или нет? От нас здесь толку как от козла молока.
— Говори за себя одного, нахал, — надменно произнес Чиун.
— Нет, — сказал Смит. — Подождите, я пытаюсь выяснить местонахождение Майкла Принсиппи.
— Он выясняет местонахождение Майкла Принсиппи, — объяснил Римо Чиуну, который, сгорая от любопытства, теребил его за ремень.
— Хорошо! — громко сказал Чиун и тихо прибавил: — А кто это?
— Чиун хочет знать, кто такой Майкл Принсиппи, — сказал Римо в трубку.
— Ничего я не хочу знать! — огрызнулся Чиун. — Я и без вас знаю, что это известный американский чернокожий певец.
— Боюсь, ты подумал о другом Майкле. Или о другом Принце — точно не скажу, — проговорил Римо. — Но имя кажется мне знакомым.
— Майкл Принсиппи — кандидат в президенты от Демократической партии, — сказал Смит. — Вы-то должны это помнить, Римо. Сами же мне сегодня газету показывали!
— Ах, да, — сказал Римо. — Я совсем забыл. А почему он должен нас интересовать?
— Если вице-президент получил информацию от какого-то Тюльпана, то Принсиппи должен был тоже получить такое письмо. Сейчас Принсиппи вернулся к себе домой. Немедленно вылетайте туда. Представьтесь ему как сотрудники КЮРЕ и вежливо, но настойчиво разузнайте, не получал ли он писем от человека по имени Тюльпан. Вытащите из него все, что сумеете. Если такое письмо существует, заберите его. Может, оно даст нам хоть какой-то ключ.
— Понял, — сказал Римо. — Что еще, Смитти?
— Удачи вам! Учтите, КЮРЕ висит на волоске.
Римо повесил трубку.
— Что он сказал? — проскрипел Чиун.
— Сказал, что КЮРЕ висит на волоске.
— Тогда давай обратимся в быстрые стрелы и поспешим укрепить этот волосок, — сказал Чиун, зловеще шевеля пальцами.
— А я думал, мы преодолеваем “коварный поток”.
— Это было раньше. Не отставай от жизни!
— Я предпочел бы сохранить здравый рассудок, — ответил Римо, закатив глаза.
Глава 13
Глава 14
Глава 15
— Во всяком случае, действовал он быстро.
— Но он же толстый! — сказал Чиун. — Он не такой, как мы — худые и поджарые. Мы — шкварки на сковороде конституции!
Римо снова смерил его многозначительным взглядом.
— Мне бы хотелось, чтобы вы приняли решение, — сказал он.
— Помнишь — “коварный поток”? Я как раз его преодолеваю, — шепнул Чиун. — Советую тебе тоже как-нибудь попробовать — меньше воды нахлебаешься.
— Ага, воды, — поддакнул Римо.
— Что-нибудь еще? — спросил Смит.
— Нет, — глухо ответил Римо. Потом вдруг передумал: — Да, вот еще. Мы выяснили, откуда вице-президент узнал про КЮРЕ. Он сказал, что получил письмо от человека, который знает об организации все. И о Синанджу тоже.
— А кто этот человек?
— Этого он не знает. Сказал только, что письмо подписано “Тюльпан”.
— Письмо, — медленно повторил Смит.
В трубке раздались щелчки клавиатуры.
— Пока вы там играете со своими файлами, — вставил Римо, — может, скажете, возвращаться нам или нет? От нас здесь толку как от козла молока.
— Говори за себя одного, нахал, — надменно произнес Чиун.
— Нет, — сказал Смит. — Подождите, я пытаюсь выяснить местонахождение Майкла Принсиппи.
— Он выясняет местонахождение Майкла Принсиппи, — объяснил Римо Чиуну, который, сгорая от любопытства, теребил его за ремень.
— Хорошо! — громко сказал Чиун и тихо прибавил: — А кто это?
— Чиун хочет знать, кто такой Майкл Принсиппи, — сказал Римо в трубку.
— Ничего я не хочу знать! — огрызнулся Чиун. — Я и без вас знаю, что это известный американский чернокожий певец.
— Боюсь, ты подумал о другом Майкле. Или о другом Принце — точно не скажу, — проговорил Римо. — Но имя кажется мне знакомым.
— Майкл Принсиппи — кандидат в президенты от Демократической партии, — сказал Смит. — Вы-то должны это помнить, Римо. Сами же мне сегодня газету показывали!
— Ах, да, — сказал Римо. — Я совсем забыл. А почему он должен нас интересовать?
— Если вице-президент получил информацию от какого-то Тюльпана, то Принсиппи должен был тоже получить такое письмо. Сейчас Принсиппи вернулся к себе домой. Немедленно вылетайте туда. Представьтесь ему как сотрудники КЮРЕ и вежливо, но настойчиво разузнайте, не получал ли он писем от человека по имени Тюльпан. Вытащите из него все, что сумеете. Если такое письмо существует, заберите его. Может, оно даст нам хоть какой-то ключ.
— Понял, — сказал Римо. — Что еще, Смитти?
— Удачи вам! Учтите, КЮРЕ висит на волоске.
Римо повесил трубку.
— Что он сказал? — проскрипел Чиун.
— Сказал, что КЮРЕ висит на волоске.
— Тогда давай обратимся в быстрые стрелы и поспешим укрепить этот волосок, — сказал Чиун, зловеще шевеля пальцами.
— А я думал, мы преодолеваем “коварный поток”.
— Это было раньше. Не отставай от жизни!
— Я предпочел бы сохранить здравый рассудок, — ответил Римо, закатив глаза.
Глава 13
Майклу Принсиппи нравилось считать себя обыкновенным человеком. На протяжении двух сроков в губернаторском кресле он демонстрировал полное презрение к привилегиям высокой должности. Он неизменно ездил на работу на трамвае. Когда ему все же приходилось пользоваться автомобилем, то он брал у жены старый фургон семьдесят девятого года выпуска. Его кабинет в Стейт-хаусе был образцом казенного стиля. Буклеты и листовки, выпущенные к президентской кампании, всячески подчеркивали его скромный и уравновешенный подход и называли его не иначе как сыном простых иммигрантов, которому посчастливилось подняться до высшей должности в штате и который считает для себя вполне достижимым и высший пост в государстве.
Люди, хорошо его знающие, понимали, что определение “скромный” — это намек на то, что пребывание Принсиппи в Белом доме не будет стоить налогоплательщикам слишком дорого. Его речи перед представителями различных фондов грешили такой “уравновешенностью”, что повергали аудиторию в глубокую дрему. А те, кто вспоминал о его эмигрантском происхождении, как-то забывали сказать о том, что его так называемые “простые” родители приехали в Америку весьма и весьма состоятельными людьми.
Советники всячески внушали губернатору Принсиппи, что простонародный взгляд на вещи очень хорош для руководителя местного масштаба, но для человека, претендующего на Овальный кабинет, слабоват. Это не по-президентски — ездить в старой колымаге, глотать общепитовскую еду из бумажного кулька и продолжать жить в обшарпанном псевдобогатом квартале, где владельцы машин занимают себе место для парковки, выставив на обочине пустой мусорный бачок. Но Майкл Принсиппи был упрям. Он не верил ни в какие льготы и привилегии. Он не поддастся на уговоры!
Не уступил он и тогда, когда правительство настойчиво предлагало приставить к нему как к кандидату от Демократической партии усиленную охрану.
— Ни в коем случае! — наотрез отказался он.
— Сэр, это ради вашей же безопасности.
— Благодарю за беспокойство. Мой офис и так уже охраняют, а на трамвае я больше не езжу. Между прочим, транспорт мне теперь обходится вдвое дороже, чтоб вы знали: бензин у нас не дешев. Но дополнительной охраны мне не требуется. Я Принц, и народ меня любит.
Спецслужба стояла на своем. Но и Майкл Принсиппи — тоже. И он одержал верх.
Вот почему в тот день он появился в своем кабинете в 6.27 утра совершенно один. Даже секретарши в приемной еще не было.
Губернатор Принсиппи опустился в кресло и углубился в сводки последних социологических опросов. Кандидаты шли вровень, теперь все будет зависеть от последних дебатов, которые должны состояться через несколько дней. Майкл Принсиппи был настроен решительно.
Губернатор Принсиппи не успел среагировать на стук в дверь кабинета. Он еще не сказал: “Войдите”, а на пороге уже возникли двое незнакомцев. Вот когда он пожалел о том, что отказался от охраны. В дверях стоял высокий белый мужчина и маленький древний азиат.
— Как вы сюда попали? — с нажимом спросил Принсиппи.
— Вошли, — сообщил высокий.
— Я имею в виду здание Стейт-хауса, а не мой кабинет. Ведь внизу охрана!
— Ба! — воскликнул азиат. — Это вы называете охраной? Они нас даже не заметили! Вот мы — настоящие охранники. И ассасины!
— Что? — У губернатора Принсиппи брови поползли вверх.
— Он неточно выразился, господин губернатор. Присядьте. Меня зовут Римо, а это — Чиун. Нас послал Смит.
— Смит? Ах да, Смит...
— Да, мы работаем на КЮРЕ. Вам ведь известно о КЮРЕ, не так ли?
— Возможно, — настороженно произнес Майкл Принсиппи. — Если вы те, за кого себя выдаете, попрошу показать удостоверения.
Римо и Чиун переглянулись.
— По правде сказать, у нас их нет, — признался Римо.
— Как? Нет удостоверений? Что это за организация такая, которая не дает своим агентам удостоверений?
Чиун поднял палец.
— Тайная организация!
— Не забудьте: официально ее не существует, — сказал Римо. — Или об этом вам Тюльпан не написал?
— Может, и написал, — сказал губернатор Принсиппи, теребя в руках карандаш. — Но откуда мне знать, что вы — те, кем назвались?
— Послушайте, — сказал Римо. — Прежде мы никогда ни к кому вот так не являлись и не раскрывали, кто мы есть. Мы проскальзывали незаметно и так же незаметно исчезали. Раньше у меня было много разных фальшивых документов, но, строго говоря, я из КЮРЕ уже уволился.
— Я мог бы показать вам мою золотую карточку “Америкен экспресс”, — вставил Чиун, — но — увы! — у меня ее отобрали.
— Понятно, — с сомнением протянул губернатор Принсиппи.
— Вы можете позвонить Смиту, — предложил Римо, — он за нас поручится.
— А откуда я узнаю, что говорю со Смитом? Я с ним не знаком и голоса его не знаю.
— Это он верно говорит, папочка, — бросил Римо Мастеру Синанджу.
— Есть и другие способы установить личность, — парировал Чиун. — Это у вас что на столе? Апельсин? — спросил он у губернатора.
— Да. Это мой завтрак.
— Вы ведь слышали о Синанджу? В письме об этом что-то было?
— Предположим.
— Тогда я попрошу вас бросить этот апельсин мне.
Майкл Принсиппи пожал плечами. Что он, собственно, теряет?
Апельсин опустился азиату на кончик указательного пальца, тот сделал едва заметное движение, и плод молниеносно закрутился вокруг своей оси.
Что-то метнулось через комнату и шлепнулось на казенный губернаторский стол. Майкл Принсиппи взглянул — это была полоска апельсиновой корки длиной с его руку. Он взял ее за один кончик — она заколыхалась в его руке упругой спиралью.
Он поднял глаза и увидел, что апельсин продолжает вращаться на пальце азиата, но уже очищенный.
— Ну вот, — сказал человек по имени Чиун и бросил апельсин на стол.
Принсиппи поймал. Оглядев плод, он увидел, что тонкая внутренняя кожица нигде не повреждена.
— Удовлетворены? — спросил Римо.
— Ловкий трюк, — признал губернатор Принсиппи. — Но он ничего не доказывает.
— Есть у вас враги? — вежливо осведомился Чиун.
— У каждого политика они есть.
— Тогда назовите одного, и он исчезнет, как когда-то исчезли от руки моих предков неверные в Древней Персии.
— Убийство?
— Считайте, что это предложение своих услуг на будущее, если вы воцаритесь на троне этой дивной страны.
— Да нет, не слушайте его, — поспешил вмешаться Римо. — Папочка, в этой стране с правителями так дела не ведут.
— Молчи, Римо, я знаю, как вести дела с правителями!
— Если я что-нибудь могу для вас сделать, потрудитесь выразиться яснее, — сказал губернатор. — Я очень занят!
— Нас интересует письмо, которое вы получили от некоего Тюльпана.
— Это исключено.
— Почему?
— Со своей личной корреспонденцией я никого не знакомлю, а тем более — людей, у которых нет документов.
— То есть оно все еще у вас? — уточнил Чиун.
Майкл Принсиппи засомневался. Он бросил быстрый взгляд на свой кейс.
— Возможно, — уклончиво ответил он.
— Это все, что мы хотели знать, — сказал Чиун. — Идем, Римо.
— Минутку, папочка, это еще не все.
— А по-моему, все! — отрезал Майкл Принсиппи.
— Послушай его, он, возможно, скоро станет нашим работодателем, — сказал Чиун и потянул Римо к двери. Он задержался только для того, чтобы попрощаться. — Мы сейчас уходим. Желаем вам благополучно прийти к власти, и не забывайте, что без хорошего ассасина настоящему правителю не обойтись. А среди ассасинов выше всех стоит имя Синанджу!
— Все совсем не так, как он говорит, — сказал Римо, закрывая дверь. — Мы симпатичные ребята, и Смит — тоже. Пожалуйста, не забывайте об этом.
— Идем, Римо.
Римо притворил за собой дверь и набросился на Чиуна.
— С какой стати ты меня тащишь отсюда, как на веревке? Смиту нужно это письмо. Мог, по крайней мере, дать мне с ним поговорить!
— Пустая трата времени, — сказал Мастер Синанджу. — Я знаю, где у него письмо.
— Неужели?
— Не пойму, почему тебя всегда так удивляют мои фантастические возможности!
— И где же?
— Неважно, — ответил Чиун. — Мы только что разгадали эту загадку. Объясню. Ты обратил внимание на его глаза, когда я спросил его, у него ли письмо?
— Нет.
— Он посмотрел на портфель. Письмо там.
— Но это не значит, что оно у нас в руках.
— Нет, но задание значительно облегчается. Мы выкрадем у него письмо.
— Да? Ты считаешь, это хорошая идея? — усомнился Римо.
— Успех — всегда хорошая идея. Дождемся ночи, вернемся и добудем Смиту письмо.
— Как скажешь, папочка. — Они вышли из Стейт-хауса, сопровождаемые подозрительными взорами охраны. — А что будем делать целый день?
— Найдем тихое местечко и посидим там, — сказал Чиун, доставая свиток, перевязанный синей лентой. — Мне надо заняться одним важным делом.
— Тебе помочь? — спросил Римо, озабоченно глядя на свиток.
— Пожалуй, — ответил Чиун, заметив пустую скамейку перед входом в здание. — Можешь отгонять голубей, чтобы не мешали сосредоточиться.
— Я не о том спрашиваю!
— Что я могу тебе ответить? — хихикнул Чиун и устроился на скамейке. — Тут непочатый край работы. Хе-хе! Непочатый край. Хе-хе!
Люди, хорошо его знающие, понимали, что определение “скромный” — это намек на то, что пребывание Принсиппи в Белом доме не будет стоить налогоплательщикам слишком дорого. Его речи перед представителями различных фондов грешили такой “уравновешенностью”, что повергали аудиторию в глубокую дрему. А те, кто вспоминал о его эмигрантском происхождении, как-то забывали сказать о том, что его так называемые “простые” родители приехали в Америку весьма и весьма состоятельными людьми.
Советники всячески внушали губернатору Принсиппи, что простонародный взгляд на вещи очень хорош для руководителя местного масштаба, но для человека, претендующего на Овальный кабинет, слабоват. Это не по-президентски — ездить в старой колымаге, глотать общепитовскую еду из бумажного кулька и продолжать жить в обшарпанном псевдобогатом квартале, где владельцы машин занимают себе место для парковки, выставив на обочине пустой мусорный бачок. Но Майкл Принсиппи был упрям. Он не верил ни в какие льготы и привилегии. Он не поддастся на уговоры!
Не уступил он и тогда, когда правительство настойчиво предлагало приставить к нему как к кандидату от Демократической партии усиленную охрану.
— Ни в коем случае! — наотрез отказался он.
— Сэр, это ради вашей же безопасности.
— Благодарю за беспокойство. Мой офис и так уже охраняют, а на трамвае я больше не езжу. Между прочим, транспорт мне теперь обходится вдвое дороже, чтоб вы знали: бензин у нас не дешев. Но дополнительной охраны мне не требуется. Я Принц, и народ меня любит.
Спецслужба стояла на своем. Но и Майкл Принсиппи — тоже. И он одержал верх.
Вот почему в тот день он появился в своем кабинете в 6.27 утра совершенно один. Даже секретарши в приемной еще не было.
Губернатор Принсиппи опустился в кресло и углубился в сводки последних социологических опросов. Кандидаты шли вровень, теперь все будет зависеть от последних дебатов, которые должны состояться через несколько дней. Майкл Принсиппи был настроен решительно.
Губернатор Принсиппи не успел среагировать на стук в дверь кабинета. Он еще не сказал: “Войдите”, а на пороге уже возникли двое незнакомцев. Вот когда он пожалел о том, что отказался от охраны. В дверях стоял высокий белый мужчина и маленький древний азиат.
— Как вы сюда попали? — с нажимом спросил Принсиппи.
— Вошли, — сообщил высокий.
— Я имею в виду здание Стейт-хауса, а не мой кабинет. Ведь внизу охрана!
— Ба! — воскликнул азиат. — Это вы называете охраной? Они нас даже не заметили! Вот мы — настоящие охранники. И ассасины!
— Что? — У губернатора Принсиппи брови поползли вверх.
— Он неточно выразился, господин губернатор. Присядьте. Меня зовут Римо, а это — Чиун. Нас послал Смит.
— Смит? Ах да, Смит...
— Да, мы работаем на КЮРЕ. Вам ведь известно о КЮРЕ, не так ли?
— Возможно, — настороженно произнес Майкл Принсиппи. — Если вы те, за кого себя выдаете, попрошу показать удостоверения.
Римо и Чиун переглянулись.
— По правде сказать, у нас их нет, — признался Римо.
— Как? Нет удостоверений? Что это за организация такая, которая не дает своим агентам удостоверений?
Чиун поднял палец.
— Тайная организация!
— Не забудьте: официально ее не существует, — сказал Римо. — Или об этом вам Тюльпан не написал?
— Может, и написал, — сказал губернатор Принсиппи, теребя в руках карандаш. — Но откуда мне знать, что вы — те, кем назвались?
— Послушайте, — сказал Римо. — Прежде мы никогда ни к кому вот так не являлись и не раскрывали, кто мы есть. Мы проскальзывали незаметно и так же незаметно исчезали. Раньше у меня было много разных фальшивых документов, но, строго говоря, я из КЮРЕ уже уволился.
— Я мог бы показать вам мою золотую карточку “Америкен экспресс”, — вставил Чиун, — но — увы! — у меня ее отобрали.
— Понятно, — с сомнением протянул губернатор Принсиппи.
— Вы можете позвонить Смиту, — предложил Римо, — он за нас поручится.
— А откуда я узнаю, что говорю со Смитом? Я с ним не знаком и голоса его не знаю.
— Это он верно говорит, папочка, — бросил Римо Мастеру Синанджу.
— Есть и другие способы установить личность, — парировал Чиун. — Это у вас что на столе? Апельсин? — спросил он у губернатора.
— Да. Это мой завтрак.
— Вы ведь слышали о Синанджу? В письме об этом что-то было?
— Предположим.
— Тогда я попрошу вас бросить этот апельсин мне.
Майкл Принсиппи пожал плечами. Что он, собственно, теряет?
Апельсин опустился азиату на кончик указательного пальца, тот сделал едва заметное движение, и плод молниеносно закрутился вокруг своей оси.
Что-то метнулось через комнату и шлепнулось на казенный губернаторский стол. Майкл Принсиппи взглянул — это была полоска апельсиновой корки длиной с его руку. Он взял ее за один кончик — она заколыхалась в его руке упругой спиралью.
Он поднял глаза и увидел, что апельсин продолжает вращаться на пальце азиата, но уже очищенный.
— Ну вот, — сказал человек по имени Чиун и бросил апельсин на стол.
Принсиппи поймал. Оглядев плод, он увидел, что тонкая внутренняя кожица нигде не повреждена.
— Удовлетворены? — спросил Римо.
— Ловкий трюк, — признал губернатор Принсиппи. — Но он ничего не доказывает.
— Есть у вас враги? — вежливо осведомился Чиун.
— У каждого политика они есть.
— Тогда назовите одного, и он исчезнет, как когда-то исчезли от руки моих предков неверные в Древней Персии.
— Убийство?
— Считайте, что это предложение своих услуг на будущее, если вы воцаритесь на троне этой дивной страны.
— Да нет, не слушайте его, — поспешил вмешаться Римо. — Папочка, в этой стране с правителями так дела не ведут.
— Молчи, Римо, я знаю, как вести дела с правителями!
— Если я что-нибудь могу для вас сделать, потрудитесь выразиться яснее, — сказал губернатор. — Я очень занят!
— Нас интересует письмо, которое вы получили от некоего Тюльпана.
— Это исключено.
— Почему?
— Со своей личной корреспонденцией я никого не знакомлю, а тем более — людей, у которых нет документов.
— То есть оно все еще у вас? — уточнил Чиун.
Майкл Принсиппи засомневался. Он бросил быстрый взгляд на свой кейс.
— Возможно, — уклончиво ответил он.
— Это все, что мы хотели знать, — сказал Чиун. — Идем, Римо.
— Минутку, папочка, это еще не все.
— А по-моему, все! — отрезал Майкл Принсиппи.
— Послушай его, он, возможно, скоро станет нашим работодателем, — сказал Чиун и потянул Римо к двери. Он задержался только для того, чтобы попрощаться. — Мы сейчас уходим. Желаем вам благополучно прийти к власти, и не забывайте, что без хорошего ассасина настоящему правителю не обойтись. А среди ассасинов выше всех стоит имя Синанджу!
— Все совсем не так, как он говорит, — сказал Римо, закрывая дверь. — Мы симпатичные ребята, и Смит — тоже. Пожалуйста, не забывайте об этом.
— Идем, Римо.
Римо притворил за собой дверь и набросился на Чиуна.
— С какой стати ты меня тащишь отсюда, как на веревке? Смиту нужно это письмо. Мог, по крайней мере, дать мне с ним поговорить!
— Пустая трата времени, — сказал Мастер Синанджу. — Я знаю, где у него письмо.
— Неужели?
— Не пойму, почему тебя всегда так удивляют мои фантастические возможности!
— И где же?
— Неважно, — ответил Чиун. — Мы только что разгадали эту загадку. Объясню. Ты обратил внимание на его глаза, когда я спросил его, у него ли письмо?
— Нет.
— Он посмотрел на портфель. Письмо там.
— Но это не значит, что оно у нас в руках.
— Нет, но задание значительно облегчается. Мы выкрадем у него письмо.
— Да? Ты считаешь, это хорошая идея? — усомнился Римо.
— Успех — всегда хорошая идея. Дождемся ночи, вернемся и добудем Смиту письмо.
— Как скажешь, папочка. — Они вышли из Стейт-хауса, сопровождаемые подозрительными взорами охраны. — А что будем делать целый день?
— Найдем тихое местечко и посидим там, — сказал Чиун, доставая свиток, перевязанный синей лентой. — Мне надо заняться одним важным делом.
— Тебе помочь? — спросил Римо, озабоченно глядя на свиток.
— Пожалуй, — ответил Чиун, заметив пустую скамейку перед входом в здание. — Можешь отгонять голубей, чтобы не мешали сосредоточиться.
— Я не о том спрашиваю!
— Что я могу тебе ответить? — хихикнул Чиун и устроился на скамейке. — Тут непочатый край работы. Хе-хе! Непочатый край. Хе-хе!
Глава 14
Антонио Серрано считал себя заметной фигурой. На Трентон-стрит он был всему голова. Он заправлял здесь с того дня, как ему исполнилось пятнадцать, то есть с 17 декабря прошлого года, и надеялся, что это продлится хотя бы до шестнадцати лет. Дальше все было покрыто мраком: на Трентон-стрит из главарей после шестнадцати мало кто задерживался, в лучшем случае — переезжали в другой район.
Антонио Серрано тоже мог бы переехать. Он имел больше тысячи долларов в неделю, разъезжал на зеленом кадиллаке с откидывающимся верхом, который поворачивал с великолепием праздничного парома. Девчонок у него было хоть отбавляй. Симпатичных девчонок с накрашенными глазами и в узких юбочках, которые они покупали в торговом центре “Исти”. Он мог бы жить где угодно. Но Антонио вырос здесь. Это были владения банды под названием “Гумбы из Исти”, которой он и заправлял.
Начинал Антонио Серрано с мелочевки — таскал из машин магнитолы. Теперь он вырос до того, что стал промышлять кокаином. Вот где деньги были зарыты! Он лично толкал наркоту на перекрестках и школьных спортплощадках, а если попадал в переплет — его выручали “Гумбы”. За это они получали долю. Им причиталось и в случае, если крэк шел особенно успешно.
Когда-то давно, когда Антонио Серрано только появился в банде, ему тоже отстегивали долю. Со временем Антонио надоело ходить в “шестерках” и, когда прежнему главарю банды Альфонсо Тедеско вспороли живот в драке с черными из Саут-Энда, Антонио выдвинулся в лидеры. Альфонсо остался в прошлом. Черт, да он был не так уж и молод: когда он погиб, ему было аж девятнадцать!
Когда-то быть бандитом в Исти означало торчать на перекрестках, выколачивая деньги из случайных прохожих — якобы за охрану, и носить в кармане складной нож или, в лучшем случае, самодельный пистолет. Однажды Антонио Серрано видел по телевизору старый фильм, там это все показывали. Умора! Да по сравнению с этой деревенщиной он самый что ни на есть современный человек, а они — просто неандертальцы! У него был хромированный кольт “Питон”, а когда требовалось что-нибудь посолиднее, он доставал из-под заднего сиденья автомат “узи”.
И все же он не был столь прогрессивным, каким ему хотелось казаться. Он, например, не мог расстаться со старинной традицией Исти, где на каждом перекрестке пацаны занимались примитивным рэкетом.
Сейчас Антонио загорал на углу Трентон и Мэрион-стрит, теребя свою оранжевую рубашку в клеточку. В ухе у него было серебряное распятие. Ему не везло: мимо проходили только старушки с покупками из бакалейной лавки “У Тони”. У старушек никогда нет с собой больших денег, грабить их — одна морока. К тому же многие знали его в лицо.
Он подумал, не очистить ли лавочку Тони, просто так, от скуки, но Тони уже столько раз грабили, что он стал поговаривать, не перебраться ли в северную часть города, подальше от уличной преступности. Антонио решил, что ради сиюминутного барыша не стоит лишаться единственного дежурного магазина во всей округе, и продолжал теребить свою рубашку. Сегодня ему было как-то неспокойно.
Из-за угла выехал небольшой автомобиль черного цвета и медленно покатился в его сторону. Антонио с любопытством смотрел на машину, пытаясь угадать, не собираются ли его сбить. Всегда есть кто-то, кому охота прибрать к рукам доходный бизнес, хотя по меркам наркодельцов, гребущих миллиарды долларов, он был весьма скромен. Но машина двигалась как-то неуверенно. Да и вряд ли кто из уважающих себя ребят станет ездить на такой малютке. К тому же номерные знаки — из штата Мэн. Насколько Антонио был информирован, в Мэне нет мафии. Где, собственно, находится этот штат Мэн, Антонио толком не знал, кажется, где-то на севере. Или это Канада на севере?
Машина остановилась, и Антонио пошарил в паху, где у него был кольт. Носить кольт в этом месте считалось высшим шиком. К тому же ствол здорово выпирает под ширинкой, а девчонки от этого ловят кайф.
Из машины вышел мужик с такими странными глазами, каких Антонио отродясь не видал, — совершенно синими, как неоновая лампа. Он вперил их в Антонио, словно тот был какой-нибудь таракан. Одет мужик был обыкновенно.
Антонио выхватил пушку. Блондин не попятился и не побежал, как обычно делают люди при виде оружия. Он держался так, словно Антонио навел на него игрушечный водяной пистолет.
— По-моему, из-за пистолета ты сейчас сгоришь, — невозмутимым тоном сказал он.
— Эй, ты чего? Он чистый! Я за него деньги платил! — возмутился Антонио. — Мне воровать ни к чему — я по штуке в неделю зарабатываю.
— Я не говорю, что ты его украл, — сказал незнакомец и шагнул ближе. — Я говорю — сгоришь. Горячий он.
Антонио наморщил лоб.
— Не мудри, приятель.
Но тут он почувствовал, что рукоятка и впрямь горячая — как чашка с кофе, когда ее в руку берешь. Потом жар стал сильнее — как если кофе с плиты взять не за ручку, а за саму чашку.
— Уй! — взвыл Антонио Серрано и уронил свой шикарный пистолет на мостовую.
Голубоглазый подоспел к пистолету раньше хозяина. Он поднял его, открыл затвор и высыпал патроны. Потом сунул пистолет под мышку и с невозмутимым видом вскрыл по очереди каждый патрон и высыпал порох, словно еду посолил.
— Какого хрена ты делаешь? — взбунтовался Антонио, когда мужик протянул ему совершенно никчемный теперь пистолет.
— Не бойся, он не укусит, — сказал тот.
Антонио робко потрогал ствол — металл был холодный, как ему и полагается. Он схватил пистолет, но что с него теперь толку? Все же держать оружие в руке уже приятно.
— В чем дело, приятель? — спросил Антонио, по привычке тыча пистолетом.
— Я так и знал: стоит немного поколесить по этому району — обязательно найдешь такого, как ты.
— Поздравляю. Я автографы не раздаю.
— Ты в банде?
— Я там главный, — похвалился Антонио. — “Гумбы из Исти”. Слыхал? Нас даже фараоны боятся!
— Даже фараоны, — повторил голубоглазый. — Я не представился?
— Очень ты мне нужен!
— Тюльпан. Меня зовут Тюльпан. Мне нравится, как ты держишься.
— Послушай, оставь этот треп! Терпеть не могу педиков!
— Не груби. Я хочу тебя нанять.
— Я сам себя нанимаю, парень.
— Я это понял. Тысяча долларов в неделю, говоришь?
— Ага.
— В год выходит пятьдесят две тысячи — если отпуск не брать.
— Что такое отпуск, мне неведомо.
— Не сомневаюсь. А что, если я предложу тебе два годовых заработка — сто тысяч долларов — за несколько дней работы?
— Пятьдесят два умножить на два будет сто четыре тысячи долларов. Надуть меня решил? Или, может, ты думал, если у меня образование пять классов, то я уж совсем дурак набитый?
— Нет, я не думал, что ты дурак набитый, — ответил человек по имени Тюльпан.
— Ага, потому что тебе такие деньги и не снились. Или считать не умеешь? Это самое важное — уметь считать!
Как только я зазубрил таблицу умножения, я, считай, получил путевку в жизнь! Остальному выучился в подворотне.
— Мне нужно, чтобы ты убил двоих человек.
Антонио заинтересовался.
— И кого же?
— Один из них — вице-президент Соединенных Штатов.
— Пас! Я слышал, этим уже занимаются иранцы или что-то в этом духе.
— У меня для них был готов чемодан денег, но попытка сорвалась.
К своему удивлению, Антонио Серрано обнаружил, что этот человек произвел на него впечатление. Предлагает пришить самого вице-президента вонючих Соединенных Штатов! Антонио Серрано в другом штате-то ни разу не был!
— Ты, парень, серьезно?
— А сам как думаешь?
— А кто второй?
— Губернатор Майкл Принсиппи.
— Он тоже баллотируется?
— Да. Ну, как, возьмешься?
— Я не знаю, приятель. Мое дело наркотики. Ну, по башке кому-нибудь врезать. Мне, конечно, приходилось убивать, но только из-за территории или из-за бабок.
— А теперь поработай на меня. Получишь большие деньги. Какая разница — убить из-за территории или просто за деньги?
— Не знаю. Для меня это не стимул. Мне нужна цель. Да. Цель!
Тюльпан огляделся.
— Это твой участок?
— Да. Тут хозяин я и “Гумбы”.
— Что-то сомневаюсь, — возразил Тюльпан.
— Ну, как сказать... Мы не владеем им, но контролируем. Никто не может сюда прийти без нашего разрешения.
— Но я же здесь, — усмехнулся Тюльпан.
— Стоит мне только свистнуть — и “Гумбы” налетят на тебя, как мухи на мед.
— Поверю на слово. А почему ты готов драться за эту улицу?
Антонио Серрано в задумчивости пожал плечами.
— Власть, престиж и...
— Деньги?
— Да. В конечном итоге все сводится к этому.
— Соглашайся и получишь столько, сколько тебе и не снилось. И притом — быстро.
— Не-а. Это попахивает мафией. А если бы я хотел связаться с мафией, я бы уж давно к ним прибился. Но я не хочу. Ни за что! Ты думаешь, я соглашусь пахать на какого-нибудь старого итальяшку и отдавать ему половину навара? Это же глупо! Я не дурак.
— За губернатора я плачу сто четыре тысячи. Если справишься — за вице-президента будет вдвое больше.
— Не знаю, — мялся парень.
— Тебе незачем убивать самому. У тебя людей хватает. Пошли их! Заплати им сколько считаешь нужным, а остальное оставь себе.
Антонио размышлял. Когда он думал, его густые брови сходились в одну линию. Он задумчиво потер лоб.
— Не знаю. Я не уверен, что мои ребята сумеют сами с этим справиться. Мне скорее всего придется идти с ними на дело. Чтобы не отвлекались, понимаешь? Они не такие умные, как я.
— Все будет просто. Губернатор охраны не любит. При нем даже нет никого из службы безопасности. Что ты теряешь?
— А какие у меня гарантии, что потом ты меня не кинешь?
— Деньги у меня в машине. Я тебе сейчас покажу. Сразу поедем на автовокзал и положим их в камеру хранения, а после этого отправим ключ по почте тебе домой.
— Эй, тогда мне надо будет только дождаться, когда он придет! Зачем мне кого-то убивать?
— Ты так не сделаешь.
— Это еще почему?
— Потому что я буду знать твой адрес.
— Я могу съехать!
— Ну, уж нет! Ребята вроде тебя живут на одном месте не потому, что оно им так нравится. Просто ты эту улицу знаешь вдоль и поперек, ты здесь родился и здесь умрешь. К тому же тебе не удастся от меня спрятаться, я тебя везде достану.
Для убедительности Тюльпан стукнул пальцем по мушке пистолета Антонио, и ствол раскололся по всей длине.
— В этом что-то есть, — признался Антонио Серрано, изумленно взирая на то, что осталось от кольта.
— Так что, по рукам?
— Губернатор... С губернатором я наверняка справлюсь. У него небось и пушки-то нет?
— Отлично. Давай, покажу тебе деньги и поедем на вокзал. С этого момента даю тебе сорок восемь часов.
— Да, еще кое-что, — сказал Антонио Серрано по дороге к машине.
— Да?
— Этот губернатор... Когда я его пришью, можно забрать его бумажник?
Антонио Серрано тоже мог бы переехать. Он имел больше тысячи долларов в неделю, разъезжал на зеленом кадиллаке с откидывающимся верхом, который поворачивал с великолепием праздничного парома. Девчонок у него было хоть отбавляй. Симпатичных девчонок с накрашенными глазами и в узких юбочках, которые они покупали в торговом центре “Исти”. Он мог бы жить где угодно. Но Антонио вырос здесь. Это были владения банды под названием “Гумбы из Исти”, которой он и заправлял.
Начинал Антонио Серрано с мелочевки — таскал из машин магнитолы. Теперь он вырос до того, что стал промышлять кокаином. Вот где деньги были зарыты! Он лично толкал наркоту на перекрестках и школьных спортплощадках, а если попадал в переплет — его выручали “Гумбы”. За это они получали долю. Им причиталось и в случае, если крэк шел особенно успешно.
Когда-то давно, когда Антонио Серрано только появился в банде, ему тоже отстегивали долю. Со временем Антонио надоело ходить в “шестерках” и, когда прежнему главарю банды Альфонсо Тедеско вспороли живот в драке с черными из Саут-Энда, Антонио выдвинулся в лидеры. Альфонсо остался в прошлом. Черт, да он был не так уж и молод: когда он погиб, ему было аж девятнадцать!
Когда-то быть бандитом в Исти означало торчать на перекрестках, выколачивая деньги из случайных прохожих — якобы за охрану, и носить в кармане складной нож или, в лучшем случае, самодельный пистолет. Однажды Антонио Серрано видел по телевизору старый фильм, там это все показывали. Умора! Да по сравнению с этой деревенщиной он самый что ни на есть современный человек, а они — просто неандертальцы! У него был хромированный кольт “Питон”, а когда требовалось что-нибудь посолиднее, он доставал из-под заднего сиденья автомат “узи”.
И все же он не был столь прогрессивным, каким ему хотелось казаться. Он, например, не мог расстаться со старинной традицией Исти, где на каждом перекрестке пацаны занимались примитивным рэкетом.
Сейчас Антонио загорал на углу Трентон и Мэрион-стрит, теребя свою оранжевую рубашку в клеточку. В ухе у него было серебряное распятие. Ему не везло: мимо проходили только старушки с покупками из бакалейной лавки “У Тони”. У старушек никогда нет с собой больших денег, грабить их — одна морока. К тому же многие знали его в лицо.
Он подумал, не очистить ли лавочку Тони, просто так, от скуки, но Тони уже столько раз грабили, что он стал поговаривать, не перебраться ли в северную часть города, подальше от уличной преступности. Антонио решил, что ради сиюминутного барыша не стоит лишаться единственного дежурного магазина во всей округе, и продолжал теребить свою рубашку. Сегодня ему было как-то неспокойно.
Из-за угла выехал небольшой автомобиль черного цвета и медленно покатился в его сторону. Антонио с любопытством смотрел на машину, пытаясь угадать, не собираются ли его сбить. Всегда есть кто-то, кому охота прибрать к рукам доходный бизнес, хотя по меркам наркодельцов, гребущих миллиарды долларов, он был весьма скромен. Но машина двигалась как-то неуверенно. Да и вряд ли кто из уважающих себя ребят станет ездить на такой малютке. К тому же номерные знаки — из штата Мэн. Насколько Антонио был информирован, в Мэне нет мафии. Где, собственно, находится этот штат Мэн, Антонио толком не знал, кажется, где-то на севере. Или это Канада на севере?
Машина остановилась, и Антонио пошарил в паху, где у него был кольт. Носить кольт в этом месте считалось высшим шиком. К тому же ствол здорово выпирает под ширинкой, а девчонки от этого ловят кайф.
Из машины вышел мужик с такими странными глазами, каких Антонио отродясь не видал, — совершенно синими, как неоновая лампа. Он вперил их в Антонио, словно тот был какой-нибудь таракан. Одет мужик был обыкновенно.
Антонио выхватил пушку. Блондин не попятился и не побежал, как обычно делают люди при виде оружия. Он держался так, словно Антонио навел на него игрушечный водяной пистолет.
— По-моему, из-за пистолета ты сейчас сгоришь, — невозмутимым тоном сказал он.
— Эй, ты чего? Он чистый! Я за него деньги платил! — возмутился Антонио. — Мне воровать ни к чему — я по штуке в неделю зарабатываю.
— Я не говорю, что ты его украл, — сказал незнакомец и шагнул ближе. — Я говорю — сгоришь. Горячий он.
Антонио наморщил лоб.
— Не мудри, приятель.
Но тут он почувствовал, что рукоятка и впрямь горячая — как чашка с кофе, когда ее в руку берешь. Потом жар стал сильнее — как если кофе с плиты взять не за ручку, а за саму чашку.
— Уй! — взвыл Антонио Серрано и уронил свой шикарный пистолет на мостовую.
Голубоглазый подоспел к пистолету раньше хозяина. Он поднял его, открыл затвор и высыпал патроны. Потом сунул пистолет под мышку и с невозмутимым видом вскрыл по очереди каждый патрон и высыпал порох, словно еду посолил.
— Какого хрена ты делаешь? — взбунтовался Антонио, когда мужик протянул ему совершенно никчемный теперь пистолет.
— Не бойся, он не укусит, — сказал тот.
Антонио робко потрогал ствол — металл был холодный, как ему и полагается. Он схватил пистолет, но что с него теперь толку? Все же держать оружие в руке уже приятно.
— В чем дело, приятель? — спросил Антонио, по привычке тыча пистолетом.
— Я так и знал: стоит немного поколесить по этому району — обязательно найдешь такого, как ты.
— Поздравляю. Я автографы не раздаю.
— Ты в банде?
— Я там главный, — похвалился Антонио. — “Гумбы из Исти”. Слыхал? Нас даже фараоны боятся!
— Даже фараоны, — повторил голубоглазый. — Я не представился?
— Очень ты мне нужен!
— Тюльпан. Меня зовут Тюльпан. Мне нравится, как ты держишься.
— Послушай, оставь этот треп! Терпеть не могу педиков!
— Не груби. Я хочу тебя нанять.
— Я сам себя нанимаю, парень.
— Я это понял. Тысяча долларов в неделю, говоришь?
— Ага.
— В год выходит пятьдесят две тысячи — если отпуск не брать.
— Что такое отпуск, мне неведомо.
— Не сомневаюсь. А что, если я предложу тебе два годовых заработка — сто тысяч долларов — за несколько дней работы?
— Пятьдесят два умножить на два будет сто четыре тысячи долларов. Надуть меня решил? Или, может, ты думал, если у меня образование пять классов, то я уж совсем дурак набитый?
— Нет, я не думал, что ты дурак набитый, — ответил человек по имени Тюльпан.
— Ага, потому что тебе такие деньги и не снились. Или считать не умеешь? Это самое важное — уметь считать!
Как только я зазубрил таблицу умножения, я, считай, получил путевку в жизнь! Остальному выучился в подворотне.
— Мне нужно, чтобы ты убил двоих человек.
Антонио заинтересовался.
— И кого же?
— Один из них — вице-президент Соединенных Штатов.
— Пас! Я слышал, этим уже занимаются иранцы или что-то в этом духе.
— У меня для них был готов чемодан денег, но попытка сорвалась.
К своему удивлению, Антонио Серрано обнаружил, что этот человек произвел на него впечатление. Предлагает пришить самого вице-президента вонючих Соединенных Штатов! Антонио Серрано в другом штате-то ни разу не был!
— Ты, парень, серьезно?
— А сам как думаешь?
— А кто второй?
— Губернатор Майкл Принсиппи.
— Он тоже баллотируется?
— Да. Ну, как, возьмешься?
— Я не знаю, приятель. Мое дело наркотики. Ну, по башке кому-нибудь врезать. Мне, конечно, приходилось убивать, но только из-за территории или из-за бабок.
— А теперь поработай на меня. Получишь большие деньги. Какая разница — убить из-за территории или просто за деньги?
— Не знаю. Для меня это не стимул. Мне нужна цель. Да. Цель!
Тюльпан огляделся.
— Это твой участок?
— Да. Тут хозяин я и “Гумбы”.
— Что-то сомневаюсь, — возразил Тюльпан.
— Ну, как сказать... Мы не владеем им, но контролируем. Никто не может сюда прийти без нашего разрешения.
— Но я же здесь, — усмехнулся Тюльпан.
— Стоит мне только свистнуть — и “Гумбы” налетят на тебя, как мухи на мед.
— Поверю на слово. А почему ты готов драться за эту улицу?
Антонио Серрано в задумчивости пожал плечами.
— Власть, престиж и...
— Деньги?
— Да. В конечном итоге все сводится к этому.
— Соглашайся и получишь столько, сколько тебе и не снилось. И притом — быстро.
— Не-а. Это попахивает мафией. А если бы я хотел связаться с мафией, я бы уж давно к ним прибился. Но я не хочу. Ни за что! Ты думаешь, я соглашусь пахать на какого-нибудь старого итальяшку и отдавать ему половину навара? Это же глупо! Я не дурак.
— За губернатора я плачу сто четыре тысячи. Если справишься — за вице-президента будет вдвое больше.
— Не знаю, — мялся парень.
— Тебе незачем убивать самому. У тебя людей хватает. Пошли их! Заплати им сколько считаешь нужным, а остальное оставь себе.
Антонио размышлял. Когда он думал, его густые брови сходились в одну линию. Он задумчиво потер лоб.
— Не знаю. Я не уверен, что мои ребята сумеют сами с этим справиться. Мне скорее всего придется идти с ними на дело. Чтобы не отвлекались, понимаешь? Они не такие умные, как я.
— Все будет просто. Губернатор охраны не любит. При нем даже нет никого из службы безопасности. Что ты теряешь?
— А какие у меня гарантии, что потом ты меня не кинешь?
— Деньги у меня в машине. Я тебе сейчас покажу. Сразу поедем на автовокзал и положим их в камеру хранения, а после этого отправим ключ по почте тебе домой.
— Эй, тогда мне надо будет только дождаться, когда он придет! Зачем мне кого-то убивать?
— Ты так не сделаешь.
— Это еще почему?
— Потому что я буду знать твой адрес.
— Я могу съехать!
— Ну, уж нет! Ребята вроде тебя живут на одном месте не потому, что оно им так нравится. Просто ты эту улицу знаешь вдоль и поперек, ты здесь родился и здесь умрешь. К тому же тебе не удастся от меня спрятаться, я тебя везде достану.
Для убедительности Тюльпан стукнул пальцем по мушке пистолета Антонио, и ствол раскололся по всей длине.
— В этом что-то есть, — признался Антонио Серрано, изумленно взирая на то, что осталось от кольта.
— Так что, по рукам?
— Губернатор... С губернатором я наверняка справлюсь. У него небось и пушки-то нет?
— Отлично. Давай, покажу тебе деньги и поедем на вокзал. С этого момента даю тебе сорок восемь часов.
— Да, еще кое-что, — сказал Антонио Серрано по дороге к машине.
— Да?
— Этот губернатор... Когда я его пришью, можно забрать его бумажник?
Глава 15
“Гумбы из Исти” выслушали необычное предложение своего главаря. Когда он закончил излагать план убийства губернатора, они вдвое дольше обычного обдумывали свое решение — целых пять секунд.
— Не пойдет! — заявил Кармине Мусто, который уже видел себя преемником Антонио и решил, что вполне можно занять место главаря и сегодня. В конце концов, ему уже почти пятнадцать.
— А что скажут остальные? — спросил Антонио Серрано, обводя взглядом сидящих полукругом дружков.
Дело происходило в его собственной комнате, и он стоял посредине. “Гумбы” в полном составе — а их было не меньше тринадцати человек — развалясь сидели на его кожаном диване и креслах, по очереди затягиваясь от одного бычка с марихуаной.
— А что мы с этого будем иметь? — спросил один.
— Престиж, — ответил Антонио Серрано.
— Это что еще такое?
— Что-то вроде признания, — объяснил другой.
— Если мы пришьем губернатора, нас все зауважают, — сказал Антонио.
— А бабки? — спросил Кармине, дыша ртом, поскольку нос его от вечного кокаина был заложен. Глаза у него сверкали тем блеском, который обычно придает наркоману вид гончей собаки.
— Будь спокоен!
— Сколько конкретно?
— Доверься мне, у меня все распланировано. Но сначала надо дело сделать, — уклончиво ответил Антонио: он не хотел, чтобы другие знали, сколько денег ему предложил этот Тюльпан.
— А кто тебе платит? — не унимался Кармине.
— О чем ты? — Антонио напустил на себя оскорбленный вид.
Он избегал смотреть в черные глаза Кармине. Вот умник! Что-то он слишком дотошный стал!
— О том, — спокойно продолжал Кармине, — что ты ведь не сам до этого докумекал. Кто-то тебе платит, признайся. И сколько же?
— Ага, сколько? — подхватили дружки.
— Пятьдесят тысяч, — соврал Антонио. — Я собирался поделить поровну, болваны.
— Пятьдесят! — фыркнул Кармине. — Ну и козел же ты, парень, за дешево тебя купили! Умные люди шестизначные суммы за такое берут!
— Ну, хорошо, хорошо, мне обещали шестизначную цифру, — признался Антонио, для которого попасться на вранье было делом естественным, а вот прослыть дураком — уже куда опаснее. — Он обещал мне сто тысяч.
— Не пойдет! — заявил Кармине Мусто, который уже видел себя преемником Антонио и решил, что вполне можно занять место главаря и сегодня. В конце концов, ему уже почти пятнадцать.
— А что скажут остальные? — спросил Антонио Серрано, обводя взглядом сидящих полукругом дружков.
Дело происходило в его собственной комнате, и он стоял посредине. “Гумбы” в полном составе — а их было не меньше тринадцати человек — развалясь сидели на его кожаном диване и креслах, по очереди затягиваясь от одного бычка с марихуаной.
— А что мы с этого будем иметь? — спросил один.
— Престиж, — ответил Антонио Серрано.
— Это что еще такое?
— Что-то вроде признания, — объяснил другой.
— Если мы пришьем губернатора, нас все зауважают, — сказал Антонио.
— А бабки? — спросил Кармине, дыша ртом, поскольку нос его от вечного кокаина был заложен. Глаза у него сверкали тем блеском, который обычно придает наркоману вид гончей собаки.
— Будь спокоен!
— Сколько конкретно?
— Доверься мне, у меня все распланировано. Но сначала надо дело сделать, — уклончиво ответил Антонио: он не хотел, чтобы другие знали, сколько денег ему предложил этот Тюльпан.
— А кто тебе платит? — не унимался Кармине.
— О чем ты? — Антонио напустил на себя оскорбленный вид.
Он избегал смотреть в черные глаза Кармине. Вот умник! Что-то он слишком дотошный стал!
— О том, — спокойно продолжал Кармине, — что ты ведь не сам до этого докумекал. Кто-то тебе платит, признайся. И сколько же?
— Ага, сколько? — подхватили дружки.
— Пятьдесят тысяч, — соврал Антонио. — Я собирался поделить поровну, болваны.
— Пятьдесят! — фыркнул Кармине. — Ну и козел же ты, парень, за дешево тебя купили! Умные люди шестизначные суммы за такое берут!
— Ну, хорошо, хорошо, мне обещали шестизначную цифру, — признался Антонио, для которого попасться на вранье было делом естественным, а вот прослыть дураком — уже куда опаснее. — Он обещал мне сто тысяч.