Мерфи Уоррен. Наследница Дестроера

   — Ох ты, надо же! — издевательским тоном произнес Кармине. — Целых сто тысяч! Раздели на тринадцать — от силы выйдет двухмесячный заработок. Мелочевка, одним словом. И ты хочешь, чтобы мы за такие гроши кокнули поганого губернатора?
   — Кто не хочет — может уйти. Прямо сейчас! — вспылил Антонио. — Проваливайте, очистите помещение!
   Кармине Мусто решительно встал.
   — Я ухожу. Кто со мной?
   Несколько человек помялись.
   — Ну же, — сказал Кармине, — пошли, дела ждут.
   — Чем больше народу уйдет, тем больше останется на брата, — сказал Антонио.
   — Жалкие гроши! — осклабился Кармине.
   — А сколько выходит на каждого? — спросил кто-то из младших ребят.
   Антонио напрягся. Его загнали в угол. Если он чересчур занизит цену, то останется один. Если же завысит, то погорит сам. Останется с жалкими грошами, выражаясь словами Кармине.
   Испытующие взгляды товарищей придали ему решимости.
   — Сто тысяч поделите поровну, — нехотя произнес он.
   Кармине Мусто сплюнул на тигровую шкуру, лежащую на полу, и направился к выходу.
   — Увидимся позже, умник, — сказал он.
   Большинство ребят последовали его примеру. Осталось четверо, включая хозяина.
   — По двадцать пять на брата, — важно объявил он, пытаясь сохранить хорошую мину. Хорошо еще, он не проболтался о лишних четырех тысячах — не говоря уж о губернаторском бумажнике.
   План Антонио был прост: они подъедут на машине к дому губернатора — он на другом конце города — и вломятся с пистолетами. Ничего сложного. Конечно, деньги не такие большие — за такую-то работу! — но и дел-то немного. “Гумбы из Исти” прославятся.
   Первая загвоздка случилась, как только Антонио вышел с дружками на улицу: у дома не оказалось его зеленого кадиллака.
   — Кармине, — догадался Антонио. — Вот скотина! Угнал мою тачку.
   — Ну, мы угоним другую, — предложил кто-то.
   — Откуда? Это же наш район, мы не гадим там, где живем, я вам тысячу раз говорил!
   — Что тогда?
   — Поедем на метро. В том районе как раз метро недалеко.
   Загрузив автоматы и пистолеты в спортивные сумки, “Гумбы” во главе с Антонио Серрано доехали до центра, а там пересели на трамвай.
   Трамвайный маршрут пролегал через какой-то другой мир, о существовании которого “Гумбы из Исти” и не подозревали. Всего в нескольких милях от их грязного квартала, оказывается, есть чистые улицы и зеленые парки. Люди в трамвае красиво одеты и преисполнены достоинства. И нигде никаких “граффити”, которыми были испещрены все станции метро в их районе.
   — Чудеса! — сказал Джонни Фортунато, самый младший в шайке. — Поглядите, какая тут везде чистота!
   — Заткнись! — оборвал Антонио.
   Но мальчишка был прав: здесь, в районе, где жил губернатор, было очень красиво. Тут даже пахло приятно, как будто всюду стояли невидимые глазу огромные ароматизаторы воздуха.
   Антонио решил, что когда он разбогатеет — по-настоящему разбогатеет, — то поселится в этом районе в красивом доме. Может, даже по соседству с губернатором. Ах да, вспомнил он, ведь губернатора уже не будет: сегодня они его убьют.
   Черт, а может, вообще купить губернаторский дом? А еще лучше — найти способ его украсть. Интересно, а можно украсть дом? Этого Антонио не знал. Надо будет порасспрашивать умных людей.

* * *

   — Вон он идет, папочка, — сказал Римо.
   — Хорошо, — отозвался Мастер Синанджу и скрутил свиток, над которым работал. Они сидели на заднем сиденье линкольна, стоящего на подземной стоянке Стейт-хауса.
   — Кейс при нем, — сказал Римо. — Какой у тебя план?
   — Заберем у него портфель, вот и все.
   — Ну да. Это я и сам понимаю. Я спрашиваю: как?
   Они следили за губернатором. Он прошел к машине, которую некоторое время назад Римо при осмотре гаража в поисках возможного автомобиля губернатора начисто отверг.
   — Он садится в этот мятый фургон, — изумленно объявил Римо, выглядывая из заднего окна линкольна.
   — Мне кажется, ты говорил, что он поедет на этоймашине.
   — Я так думал. Это же самая большая и самая дорогая машина на всей стоянке! На ней государственные номера и все такое.
   Мастер Синанджу с негодованием скрестил на груди руки.
   — Ну вот, мой грандиозный план провален, и все из-за твоего невежества!
   — Давай ты мне по дороге об этом расскажешь, — сказал Римо, перепрыгивая на переднее сиденье.
   Он выдрал провода из замка зажигания и соединил их напрямую. Мотор взревел.
   — Ты свое дело сделал, — сказал Чиун, перебираясь через спинку сиденья. — Машину поведу я!
   — Как бы не так! — ответил, Римо, выруливая вслед за губернаторским фургоном. — Мне пока жизнь дорога.
   — Ты просто завидуешь моему мастерству, — сказал Мастер Синанджу и устроился на пассажирском кресле.
   — Я признаю: ты блистательный водитель. Ты умеешь заставить машину выделывать такие трюки, на которые она не рассчитана. Только вот не можешь держаться на проезжей части, не умеешь останавливаться на светофоре и пропускать пешеходов. Слушай, хватит там возиться! Ты мешаешь мне сосредоточиться! Нельзя этого парня упустить.
   — Поздно! План все равно пропал.
   — А вот рассказал бы мне, может, я бы сумел что-нибудь предпринять, — упрекнул Римо.
   — Очень хорошо, расскажу, но только потому, что это письмо имеет такое важное значение для Императора Смита. Мой план был прост, только не надо путать простоту с легкостью исполнения. Он был прост, но хитроумен.
   — Послушай, может, ближе к делу?
   — Грубый невежда! Мы спрятались на заднем сиденье этого транспортного средства, поскольку ты клялся и божился, что это машина губернатора сей провинции. Когда он сел бы за руль, как делают многие вроде него, то обязательно бросил бы портфель назад.
   — Да что ты говоришь?!
   — Прямо нам в руки! — торжествующе закончил Чиун.
   — Ага, — медленно проговорил Римо.
   — Вот так-то!
   — Это я понял. А дальше-то что?
   — Что — дальше? Это все! Раз портфель у нас, то и письмо, считай, наше.
   — Да, — сказал Римо, останавливаясь на красный свет. — Только нам всю дорогу пришлось бы прятаться у него на заднем сиденье, до самого его дома — или куда он там собрался?
   — И что? Он бы доехал, а нам бы осталось только дождаться, когда он выйдет из машины и оставит нас с портфелем в руках.
   — А ты не думаешь, папочка, что когда он перегнулся бы назад, то заметил бы, что мы прячемся за спинкой?
   — Нет, конечно. Мы ведь Синанджу, мы умеем становиться невидимыми. Мы — туман, струящийся сквозь чащу леса, мы — тень, не отбрасываемая никем. Конечно, он бы нас не заметил.
   — Он бы нас заметил, папочка, если только он не слепой.
   — Может, и слепой: посмотри, на какой он ездит развалюхе!
   — Может быть, может быть...
   — А ты споришь со мной специально, чтобы загладить свою вину! Загубил такой блестящий план!
   — Да я не спорю! — сказал Римо. Светофор мигнул. Римо держался вплотную к фургону губернатора и вскоре вместе с ним оказался в зеленом жилом районе. — Откуда мне было знать, что он ездит на этой колымаге?
   — Ты должен был знать! Ведь ты родился в Америке. А для меня эти берега все еще чужие.
   — Двадцать лет в Америке, и все чужие? — съязвил Римо.
   — Еще лет через десять я буду здесь как дома. А почему мы здесь остановились?
   — Я думаю, он приехал, — ответил Римо.
   Мастер Синанджу оглядел улицу в обе стороны — повсюду были трехэтажные, обшитые деревом дома на маленьких лужайках, усеянных осенними листьями.
   — А где же его замок? — спросил Чиун.
   Римо посмотрел вслед губернатору, который прошел от машины по мощеной дорожке и исчез в домике с остроконечной крышей.
   — Наверное, вот этот.
   — Губернатор целой провинции! — заверещал Чиун. — И живет в таком доме? Нет, Римо, это невозможно. У этого человека в руках жизнь и смерть его подданных. Не стал бы он жить среди них как рядовой гражданин! Нет, это, должно быть, жилище одной из его многочисленных наложниц. Да, точно, это дом наложницы. Никаких сомнений.
   — Ну что ж, папочка, как бы то ни было, он находится в доме, а мы с тобой здесь. Что будем делать?
   — Надо добыть письмо! — решительно объявил Чиун. — Подождем, пока погаснут огни, неслышно, как призраки, на кошачьих лапах проберемся в дом и...
   — Ты хочешь сказать — как кошки?
   — Нет, как призраки. Кошки любят наделать шуму. А мы движемся неслышно. Мы же Синанджу!
   — Да, ты прав, — согласился Римо, которому вовсе не нравилась мысль провести еще два часа или даже больше в ожидании, пока губернатор ляжет спать. — Мы — ветер в кронах деревьев.
   — Невидимый глазу ветер! — уточнил Чиун.
   — Да, да, невидимый глазу. Разбуди меня, когда свет погаснет.
   Римо тотчас задремал. Казалось, не прошло и нескольких секунд, как Чиун тронул его за плечо. Римо сразу проснулся, все его чувства обострились.
   — Сколько времени я спал? — спросил он, озираясь.
   — Точно не скажу. Минут шесть-семь.
   — Минут!
   — Должно быть, губернатор очень устал, — сказал Чиун, показывая на дом: все окна были темны.
   — Пошли.
   Они вышли из машины, потихоньку закрыли дверцы и приблизились к дому. Римо быстро обнаружил заднюю дверь, по-видимому, некогда предназначавшуюся слугам и ведущую в кухню.
   Навалившись на дверь, Римо приложил руку к замку и нажал. Он мог бы выбить замок одним ударом, но не хотел шуметь.
   Замок наконец поддался и вывалился, как гнилой зуб из десны. Римо шагнул в дом, глаза его привыкли к темноте и разглядели кухню, плитку на полу, которую в последний раз перекладывали во времена Эйзенхауэра.
   — Будем надеяться, он на ночь не прячет портфель себе под подушку, — прошептал он.
   Следом за Римо Чиун прошел в старомодную гостиную, обставленную в стиле датского модерна. Каждую свободную поверхность украшала желтоватая куколка.
   — Тут пусто, — сказал Чиун, озираясь. — Фу ты!
   Римо безуспешно обшарил другие комнаты.
   — Должно быть, наверху, — решил он. — Не нравится мне это.
   — Мы станем ветром, — обнадежил Чиун.
   — Если губернатор нас застукает — мы пропали. Он поднимет крик аж до Белого дома.
   — И что? — изумился Чиун. — Президент с благодарностью примет его жалобы и протесты, а потом прикажет Смиту уничтожить этого беспокойного губернатора.
   — Ничего подобного! — сказал Римо. — Будет скандал. Полетят головы — президента, Смита, а возможно, и наши.
   — Римо, будь предельно осторожен, — прошептал Чиун. — Мы не должны потревожить эту высокопоставленную особу.
   — Вот именно, — согласился Римо и начал подниматься по винтовой лестнице.
   Дверь в губернаторскую спальню была закрыта. Сквозь нее Римо слышал ровное дыхание двух спящих — губернатора и его жены. В темноте Римо с Чиуном обменялись понимающими взглядами. Они разделились и осмотрели остальные комнаты. Когда они вновь встретились у дверей спальни, Римо помотал головой, а Чиун развел руками.
   Римо пожал плечами и знаком велел Чиуну ждать за дверью. Тот одними губами произнес: “Как ветер!”
   Римо повернулся к двери и распахнул ее. Глаза его напряглись. Он скользнул в спальню и сразу заметил кейс: он стоял на тумбочке у изголовья со стороны хозяина дома.
   Римо взял портфель в руки и на мгновение задержался, раздумывая, что делать — спуститься вниз и там открыть кейс или рискнуть сделать это прямо тут. Он решил, что одинаково опасно и то, и другое. Главное — чтобы губернатор Принсиппи не заподозрил, что в его кейсе кто-то рылся, хотя позже, когда он обнаружит пропажу письма, он все равно догадается — ведь утром Римо в открытую проявлял к нему интерес.
   Римо положил кейс на пол. Замок был кодовый, с трехзначным шифром.
   Римо хотел было попробовать код наугад, но тут его осенило, что вряд ли губернатор станет запирать портфель на код в собственном доме. Иными словами — код уже должен быть набран.
   Римо нажал защелку — она открылась. Улыбаясь в темноте, он просмотрел содержимое портфеля. Там был конверт, а в нем — письмо. Он прочел под ним подпись — “Тюльпан” и мысленно поздравил себя.
   Римо закрыл кейс и вернул его на тумбочку — в точности на то место, где он стоял, но не успел выпустить ручку портфеля, как с первого этажа донесся звук автоматной очереди.
   Губернатор резко сел на кровати и потянулся к лампе. В пяти дюймах от него стоял Римо.

Глава 16

   Доехав на трамвае до ближайшей к губернаторскому дому остановки, Антонио Серрано и его “Гумбы” пошли дальше пешком, пока не отыскали нужный адрес. Никто из них до этого ни разу не бывал в том районе, но найти дом губернатора не составило труда: за время предвыборной кампании его без конца показывали по телевизору — в доказательство того, что губернатор остался верен своим простонародным наклонностям и по-прежнему живет в скромном кирпичном доме, который купил сразу, как женился.
   — Эй, глядите! — воскликнул Антонио. — Вот везуха!
   — Ты о чем? — спросил Джонни Фортунато.
   Оказавшись у черного хода, они извлекли из спортивных сумок стволы.
   — Этот придурок не запер дверь в кухню. Мы сможем запросто войти.
   — Так идем!
   И они вошли.
   — Черт! — выругался Антонио, налетев в темноте на деревянный стул. Он едва удержался на ногах, при этом чуть не опрокинул кухонный стол.
   — Ш-ш-ш! — прошипел кто-то. — Хочешь весь дом перебудить?
   — Ни у кого фонарика нет? — спросил Антонио, потирая ушибленное колено. Фонаря не оказалось. — Вперед, только осторожнее. — И он проковылял в примыкающую к кухне комнату.
   — Между прочим, нашумел пока только ты, — заметил Джонни.
   — Ш-ш-ш!
   Антонио опять на что-то налетел. На сей раз это было нечто мягкое — должно быть, диван. Он мысленно порадовался, потому что его колено не выдержало бы еще одного удара. Эх, не догадались взять фонарик!
   Щекой он ощутил дуновение ветра — как если бы мимо просвистел бейсбольный мяч.
   — Эй, ребята, вы ничего не почувствовали?
   — Что? А где Джонни? Джонни, ты где?
   — Черт, он, кажется, свалил.
   В темноте Антонио обернулся — рядом с ним стояла невысокая фигура. Это наверняка Джонни — он из них самый маленький.
   — Нет, все в порядке, он здесь, — отозвался Антонио. — Я его вижу.
   Но тут тот, кого он принял за Джонни, поднял руки, и они приобрели какие-то странные очертания. Даже в темноте Антонио разглядел необыкновенно длинные пальцы — как лапы с когтями. Когтями вампира.
   — Джонни? — прошептал Антонио. В этот момент когтистые лапы резко опустились, и кто-то — повыше ростом, чем нападавший, — повалился на пол с негромким стуком. Пол, однако, задрожал довольно ощутимо.
   — Черт, да ты не Джонни! — прошипел Антонио и поднял “узи”. — Ты покойник, ублюдок!

* * *

   В спальне губернатора вспыхнул свет. И тут же снова погас:
   Римо грохнул лампу о стену. Ему надо было выскочить из спальни с письмом в руках, прежде чем губернатор его узнает.
   — Что такое? Что случилось, дорогой? — спросил тонкий женский голос.
   — Звони в полицию! — ответил губернатор, вскакивая с кровати. — В доме кто-то есть.
   Римо стрелой вылетел из комнаты и, закрыв за собой дверь, пальцами погнул одну дверную петлю. Это их задержит, подумал он.
   Чиуна на месте не было. Впрочем, Римо этого и не ожидал: звуки стрельбы на первом этаже говорили о том, что в дом вломился кто-то еще, а это не могло пройти незаметно для обостренного слуха Мастера Синанджу.
   Римо не стал связываться с лестницей, а парящим прыжком ринулся с площадки второго этажа вниз.
   — Чиун, с тобой все в порядке?
   Сверху доносились ритмичные удары: губернатор плечом бился о заклинившую дверь.
   Римо заметил Мастера Синанджу среди группы вооруженных людей. На зов Римо Чиун не ответил: он был занят тем, что сновал меж нападавшими, стараясь спровоцировать их поскорей израсходовать патроны. Он стукнул одного по спине, тот обернулся, расставил ноги и приготовился стрелять с двух рук, но в этот момент Мастер Синанджу нырнул ему между ног, снова оказался позади и опять похлопал парня по спине. Тот, обезумев, палил наугад.
   — Чиун, кончай развлекаться! — прошипел Римо. — Надо выбираться отсюда. Письмо у меня. Пошли!
   — Цыц! — прошипел в ответ старик. — Ветер не называет своего имени.
   — Тогда давай я тебе помогу, — сказал Римо и двинулся на одного из нападавших.
   На втором этаже распахнулась дверь спальни, и по лестнице вниз сбежал губернатор, светя во все стороны фонариком.
   — Этого еще не хватало! — простонал Римо.
   — Кто здесь? — крикнул губернатор и включил свет в холле.
   В данной ситуации Римо был бессилен. Ему ничего другого не оставалось, как сунуть письмо за пазуху и сделать хорошую мину при плохой игре. Может, и сойдет.

* * *

   Свет ослепил Антонио Серрано. Он тупо заморгал, водя по сторонам своим “узи”.
   Щурясь от света, он с трудом разглядел фигуру губернатора в старом банном халате, тычущего фонариком в стоящего у лестницы малохольного типа. Оба были у Антонио на мушке, причем этого худосочного уложить будет совсем просто. Поэтому Антонио навел автомат на губернатора и нажал спуск.
   “Узи” дал короткую очередь — от силы три пули. Они зарылись в ковер, а одна задела ему мизинец на ноге.
   Антонио, силясь прогнать рябь в глазах, ничего не мог понять. Почему он обронил автомат? Он только нажал на спуск и тут же — кретин вонючий! — выронил его из рук. Негромко ругаясь, он нагнулся, чтобы поднять “узи”.
   Но тут случилось нечто странное. Он не мог оторвать автомат от пола. Пальцы его словно одеревенели, а в глазах продолжало рябить. Все вокруг плыло.
   И тут Антонио понял, почему не может поднять автомат: его рука сжимала приклад “узи”, он видел это совершенно отчетливо, пока не начались все эти чудеса, но когда он начал выпрямляться, рука так и осталась сжимать автомат. Он увидел, что его запястье как-то резко обрывается — резко и очень ровно, словно по руке прошлись пилой. Кровь ударила во все стороны фонтаном, у Антонио быстрее застучало сердце, отчего кровь хлынула еще сильнее. Чудеса!
   Антонио повернулся к своим “Гумбам”, чтобы показать, что стало с его рукой, и увидел человека в черном, который не спускал с него глаз, держа в вытянутой руке длинный меч. Удара он не видел; только успел заметить, как комната вокруг него закружилась, а в самый последний миг перед глазами промелькнуло его кровоточащее, похожее на обрубок мяса тело, которое почему-то начиналось с шеи. Чудно: головы нет, а он еще стоит на ногах...

* * *

   Римо повернулся к губернатору спиной. Парень с “узи” собрался стрелять. Римо двинулся на него. И вдруг из-за ширмы выскочила фигура, облаченная в черное. Незнакомец мечом отсек парню кисть, потом опять поднял меч и отрубил голову. Вжик-вжик! И все. Несколько секунд обезглавленное тело парня стояло прямо, пока не рухнуло на пол грудой мертвой плоти. Отрубленная голова лежала у него в локтевом сгибе, так что со стороны могло показаться, что мальчишка умер, неся голову под мышкой. Зрелище могло бы быть комическим, если бы не море крови.
   — Кто вы такой? — спросил Римо у незнакомца в черном.
   — Могу то же самое спросить у вас, — холодно ответил тот. Его лицо, за исключением глаз, закрывал традиционный капюшон японских ниндзя.
   — А я вам обоим хочу задать этот вопрос, — сказал губернатор Принсиппи, спускаясь наконец с последней ступеньки. Он пригляделся и узнал Римо. — А вы что здесь делаете?
   — Гм... — начал Римо, стараясь придать лицу твердость. — Мы узнали о готовящемся покушении на вашу жизнь. Кажется, мы подоспели вовремя.
   — Это правда? — теперь губернатор обратился к человеку в костюме ниндзя. — Вы вместе?
   — Вижу его впервые в жизни, — ответил ниндзя.
   — Я не о нем говорил, — уточнил Римо. — Чиун! Где ты, папочка?
   — Я здесь, — прозвучал голос Мастера Синанджу, и он собственной персоной вышел из ванной. Вода в туалете зашумела, но из унитаза торчали две ступни.
   — С вами я знаком, — заявил губернатор. — Но это кто такой? — он указал на ниндзя.
   Тот отвесил низкий поклон и вложил меч в ножны.
   — Я послан сюда в качестве личного представителя президента Соединенных Штатов, дабы охранять вашу жизнь. Я прятался в доме с тех самых пор, как вы вернулись.
   — Это ложь! — воскликнул Чиун. — Мы с Римо прибыли раньше. Когда мы вошли, в доме никого не было.
   — Я находился в этой самой комнате. Поскольку я одет в черное, меня нельзя было видеть в темноте. Я подобен тени возмездия и всегда готов встретить ваших врагов, губернатор.
   — Расскажи ему, почему у тебя лицо замотано черным шарфом, — презрительно произнес Чиун.
   — Чтобы враги не опознали меня по лицу.
   — Вовсе не за этим! — закричал Чиун. — Все ниндзя прячут лицо, потому что свое вонючее мастерство они украли у Синанджу! Они закрываются от стыда, ведь они просто воры! Так записано в хрониках Синанджу.
   — Ничего не знаю ни о каких хрониках, — презрительно молвил ниндзя. — Я живу своим умом и мечом.
   — Если так, — хмыкнул Чиун, — тебя ждет недолгая жизнь.
   — Вы спасли меня от смерти, — сказал губернатор, проходя мимо Римо с протянутой для рукопожатия рукой. — Я ваш должник.
   Ниндзя потряс губернатору руку.
   — Это был мой долг, для меня это большая честь.
   — Вы, конечно, понимаете, что я не могу поверить вам на слово. Есть у вас что-нибудь, удостоверяющее личность?
   — Да бросьте вы! Откуда у него? — сказал Римо.
   — Разумеется, — с готовностью отозвался ниндзя и из потайного кармана достал черную карточку с надписью золотыми буквами:
   “Предъявитель сего — сотрудник Секретного разведывательного управления Соединенных Штатов. Просьба оказывать ему всемерное содействие”.
   На карточке стояла подпись президента США. Губернатор Принсиппи поднял глаза.
   — Я удовлетворен, — сказал он.
   — А я — нет! — Римо схватил карточку и прочел. — Это просто смешно!
   — Не смешно, а намного хуже! — подхватил Чиун, беря карточку из рук Римо. — Какой-то вор удостаивается такой великолепной карточки от самого президента, а Смит не хочет дать мне обычную золотую карту!
   — Я не об этом говорю, — пояснил Римо. — Таких карточек никто никому не выдает.
   — Во всяком случае — не ниндзя! — добавил Чиун и сунул карточку в карман. Он покажет ее Смиту и потребует назад свою кредитку.
   — Когда-то ниндзя состояли в японских спецслужбах, если не ошибаюсь? — поинтересовался губернатор.
   — Это верно, — ответил ниндзя. — Я мастер ниндзютсу, что в переводе с японского значит “искусство красться”.
   — Он хочет сказать — искусство красть! — быстро заговорил Чиун. — Вам не мешало бы проверить после него все шкафы и чемоданы. У ниндзя все к пальцам липнет.
   — А что вы все суетесь? — спросил губернатор. — С вами никто не разговаривает. — Повернувшись к ниндзя, он сказал: — Вы прекрасно поработали.
   — Только не надо говорить, что вы купились на его болтовню, — запротестовал Римо. — Посмотрите на него: он смешон! К тому же ему никто не сказал, что со времен Гражданской войны мечи вышли из моды.
   — На себя посмотри! — огрызнулся ниндзя. — Что это на тебе — нижняя майка?
   — Что?! Я так одеваюсь с одной-единственной целью — чтобы не выделяться из толпы.
   — А я одеваюсь во все черное, чтобы не выделяться в темноте. Убийцы ведь меня не заметили! И вы — тоже!
   — По-моему, звучит убедительно, — сказал губернатор. — Я как-то слышал по радио спектакль с продолжением, назывался “Тень”. Кажется, он именно так это делал!
   — А что ты делаешь, когда идет снег, приятель? — съязвил Римо.
   — Надеваю белое, — ответил ниндзя.
   — А надо бы — коричневое. В снег здесь слякоть — ноги не вытащишь.
   — Истинные слуги Императора лиц не прячут, — объявил Чиун.
   — Почему это? — возразил губернатор Принсиппи. — “Одинокому рейнджеру” это очень даже помогало. Я не сомневаюсь, что действовать тайно этого человека вынуждают соображения безопасности своей частной жизни.
   Римо повернулся к губернатору.
   — На этой карточке нет ничего, откуда следовало бы, что она выдана именно ему. Может, он ее украл?
   — Я это вам гарантирую! — вставил Чиун.
   — А мне эта карточка показалась подлинной, — сказал губернатор. — К тому же этот человек спас мне жизнь. А что касается вас двоих, то мне не совсем ясно, чтовы здесь делаете.
   — Я вам уже сказал: мы пришли защитить вас от покушения.
   — Да, но сделал это совсем другой человек! А несколько минут назад у меня в спальне был посторонний, и я не думаю, что это был кто-то из этих малолетних хулиганов. — Губернатор сделал жест в сторону распростертых на полу тел. При виде обезглавленного трупа Антонио Серрано он брезгливо поежился и отвернулся.
   Римо помотал головой.
   — Послушайте, давайте рассуждать здраво. Парень влетает сюда с замотанным лицом, имени своего не говорит, а взамен сует карточку, на которой написано, что он работает на президента, но там нет ни имени, ни отпечатка пальца, ни фото, и вы верите ему на слово?
   — Конечно, — ответил губернатор. — В его работе дать себя опознать — значит сделать шаг к провалу. И не вам об этом говорить! У вас у обоих никаких документов вообще нет! Мне кажется, вам следует уйти.
   Где-то неподалеку раздался вой полицейских сирен.
   — О, нам пора! — обратился Римо к Чиуну. — А тебе, приятель? — повернулся он к человеку в черном.