Мерфи Уоррен. Наследница Дестроера

   — Будет исполнено! — с поклоном ответил Чиун. — Римо! — Он щелкнул пальцами.
   Тот нехотя выволок бесчувственного доктора в коридор. Чиун стоял возле лифта. Римо запихнул доктора в подсобку и присоединился к Чиуну.
   — Смитти меня беспокоит, — посетовал он.
   — Он поправится.
   — Я говорю о зрении. Он почти не видит.
   — Я уверен, все будет в порядке. Иногда, если на кот-динажать не совсем правильно, зрение возвращается не сразу.
   — А с доктором все было нормально, когда я привел его в чувство...
   — Но ты же не такой старый и немощный, как я!
   — Прибавь к этому, что в мои планы не входило заставить кого-то подписать контракт не глядя. — Римо шагнул в лифт.
   — И это тоже. — Чиун просиял.

* * *

   Когда красный телефон наконец ожил, президент бросился на звонок, хотя находился в дальнем конце коридора. Он рванулся в Овальный кабинет мимо удивленных охранников, которые устремились за ним.
   — Оставайтесь здесь! Я сейчас вернусь. Желудок! — прокричал он.
   Охранники остались в коридоре. В спальне президент снял трубку.
   — Да? — сказал он.
   — Говорит Смит.
   — Я вам звоню уже два дня кряду! Где вас черти носят?
   — Я был нездоров. Мне очень жаль, — извинился Смит. — Не вдаваясь в подробности, господин президент, я готов прояснить вам ситуацию.
   — Меня как раз интересуют подробности!
   — Это займет слишком много времени. К тому же, боюсь, вы мне не поверите.
   — Тогда давайте суть.
   — Я установил, кто стоит за покушениями. Человек, называющий себя Тюльпаном, является нашим конкурентом, с которым мы уже имели дело в прошлом. Его мотивом была месть моей боевой единице. Он потерпел фиаско, и я опасаюсь, что он опять находится в Штатах и может вновь попытаться достичь своей цели. Надо ожидать новых покушений.
   — Я удвою численность охраны претендентов.
   — Нет, наоборот, отзовите их. Мой человек получил соответствующее задание. Я подписал с ним контракт еще на год.
   — А что с его личными записками?
   — Вы говорите о свитках? — Голос Смита зазвучал без прежней уверенности.
   — Да, я ведь специально оговорил, что предварительным условием для заключения нового соглашения должно стать уничтожение этих письменных свидетельств.
   — Да, конечно. Вы совершенно правы. Вылетело из головы. Я был очень болен, но, как ни странно, рассудок у меня абсолютно ясный. Сам не понимаю, как я мог об этом забыть.
   — И каковы условия нового контракта?
   Смит помолчал.
   — Как вам известно, я полностью независим в принятии решения по всем пунктам соглашения, — заметил он.
   — Я не требую у вас подробностей! — рассердился президент. — Я только хочу знать, какие у нас гарантии, что подобного впредь не повторится.
   — На эту тему я позвоню вам позже, господин президент. Но можете быть уверены: такого больше не случится!
   Президент недовольно хмыкнул.
   — Хорошо. Что-нибудь еще? Или опять секрет?
   — Два таинственных телохранителя — ниндзя и Адонис. Я установил, кто они. Это одно и то же лицо — все тот же Тюльпан. Он же организовал и все предыдущие покушения.
   — По имеющейся у меня информации, один был атлетически сложенный американец, а другой — низкорослый японец. И как это мог быть один и тот же человек?
   — Я же сказал, вы мне не поверите!
   Президент вздохнул.
   — Единственное, что могу сказать, Смит: на сегодняшний день вам удалось установить больше, чем всем остальным спецслужбам, вместе взятым. Поэтому я буду вас поддерживать.
   — Благодарю вас, господин президент. — Доктор Харолд В. Смит повесил трубку.
   — Терпеть не могу эти его штучки, — пробурчал президент и тоже положил трубку. — Он иногда ведет себя так, словно я на него работаю, а не наоборот.

Глава 34

   Римо Уильямсу все это не нравилось.
   Уже несколько часов он неотступно сопровождал вице-президента. Тот совершал последнюю предвыборную поездку по Югу. Он передвигался в автомобильном кортеже, а поскольку следующая за ним чужая машина немедленно привлекла бы к себе внимание, Римо решил действовать иначе: улучив момент, он прошмыгнул в багажник вице-президентского лимузина. Всякий раз, как кортеж останавливался для очередной встречи с избирателями, Римо выбирался на волю и, стараясь держаться как можно неприметнее, не спускал глаз с вице-президента. Однако на того пока никто не нападал, и Римо все больше укреплялся в мысли, что никто и не собирается этого делать.
   В местечке Рай, когда они с Чиуном обсуждали предстоящее задание, тот настоял на том, чтобы разделиться.
   — Мы же не знаем, где именно Голландец нанесет свой первый удар.
   — Очень хорошо! — согласился Римо. — Я беру на себя вице-президента.
   — Нет, блиц-президента буду охранять я! — заявил Чиун.
   — Если, как ты говоришь, у нас нет никаких данных, говорящих о том, где будет нанесен первый удар, тогда почему ты хочешь взять на себя именно вице-президента?
   — Потому что ты его выбрал!
   — Он мой, — твердо заявил Римо.
   — Отлично. Не стану спорить. Забирай его!
   Сейчас, вспоминая эту перепалку, Римо мысленно подивился, с чего бы это Чиун так быстро ему уступил. А, ладно, в любом случае это все равно что монетку бросать: никто не может знать, где именно объявится Голландец. Если, конечно, Чиун не блефовал. Может, пора бросить этого вице-президента и отыскать губернатора Принсиппи? — подумал Римо.
   Тут кортеж снова тронулся в путь, и Римо, вынужденный прервать свои рассуждения, поспешил втихаря занять свое место в багажнике.

* * *

   Мастер Синанджу понимал, что это только вопрос времени. Он вычислил, что следующей жертвой Голландца должен стать губернатор Принсиппи. Это не был равный жребий, как полагал Римо. Два шанса из трех, что следующее нападение будет произведено на губернатора. Мастер Синанджу припомнил, что Голландец уже пытался организовать два покушения на вице-президента, а на губернатора Принсиппи — только одно. Для человека, чей организм и мозг натренирован по системе Синанджу, симметрия является непреложным законом. Неважно, сошел он с ума или еще не совсем — Голландец наверняка будет стремиться к равновесию. Следовательно, теперь очередь губернатора. И Чиун может разобраться с Голландцем, не подвергая жизнь Римо опасности.
   Губернатор Принсиппи находился в Лос-Анджелесе, где выступал на собрании видных представителей деловых кругов и публично обещал создать систему государственного страхования от землетрясений. Чиун приник к окну высотного административного здания, в котором проходило собрание.
   О приближении Голландца он узнал по музыке. Она звучала громче, чем в прошлый раз, и еще менее стройно, как если бы нотами для музыканта служил лист бумаги, на котором скопились растревоженные муравьи.
   Чиун вжался в окно, поскольку знал наверняка, что Голландец будет подниматься по стене, а ему не хотелось, чтобы тот его первым заметил. Для разработанного Чиуном плана фактор внезапности был решающим.

* * *

   На высоте двенадцатого этажа Иеремия Перселл задержался, чтобы заглянуть в освещенные окна. Был вечер, и свет в большинстве офисов не горел. В газете он прочел, что вечером состоится встреча губернатора Принсиппи с деловой общественностью Лос-Анджелеса. Свет в окне мог стать для него ориентиром. Убедившись в том, что это не то, что он ищет, Голландец потянулся к карнизу следующего этажа.
   На тринадцатом этаже он опять сделал остановку. С этой стороны здания все окна были погашены. Он обошел этаж по периметру, ступая по такому узкому карнизу, что на нем едва уместился бы голубь.
   Едва он завернул за угол в последний раз, как внезапный шелест материи заставил его резко обернуться. Поздно! Удар пришелся ему в правое плечо. Резкий хлопок — и сустав был выбит.
   Он схватился рукой за раненое плечо и стиснул зубы, превозмогая слепящую боль.
   — Ты! — крикнул он. — Где же твой ученик?
   — Обернись назад! — спокойно ответил Мастер Синанджу.
   Голландец опять круто развернулся. И снова удар настиг его неожиданно — ногой, сзади, а не спереди, откуда он его ждал. Пинок пришелся ему под правое колено, и нога мгновенно согнулась. Он с опозданием понял, что Мастер Синанджу его перехитрил: на карнизе, кроме них двоих, никого не было.
   Крепко держась за выступ, Голландец взглянул на Мастера Синанджу.
   — Четыре удара? Так, кажется? — проскрежетал он.
   — Ты, оказывается, и в традициях силен? — спросил Чиун.
   — А как же! Мастер Синанджу демонстрирует полное презрение к противнику тем, что наносит ему четыре удара, после чего удаляется, оставив того поверженным либо, на худой конец, униженным. Но я такого обращения не заслужил. Я бы мог стать тебе отличным учеником, из меня вышел бы превосходный Мастер Синанджу. Я мог бы стать легендарным Шивой!
   — Будущий Мастер Синанджу ни за что не причинил бы вреда такой невинной душе, как Ма Ли, — отрезал Чиун. — Ты заслужил мое презрение.
   С этими словами он ударил Голландца в правое колено ровно с той силой, чтобы кость треснула, но не сломалась.
   — Я бы мог стать легендарным Шивой, мертвым ночным тигром, но с белым цветом кожи! Откуда тебе знать, что это должен быть Римо, а не я?
   — Шива — это Римо, — произнес Чиун и приготовился нанести последний, четвертый удар.
   — Нет! — завопил Иеремия Перселл. — Я не дам тебе одержать надо мной верх! Я лучше сам брошусь с этого карниза! — Он расслабил члены и, как осьминог, скользнул с карниза вниз.
   Мастер Синанджу успел ухватить его за длинные волосы и водрузил обратно на выступ.
   — Я не желаю твоей смерти! Мне надо только навсегда лишить тебя силы.
   — Этого не будет никогда! — заявил Голландец. — Ты, верно, забыл о возможностях моего воображения?
   Мастер Синанджу вдруг очутился не на карнизе высотного здания, а в лапах стального чудовища. Дом у него под ногами зашатался, а окна превратились в квадратные глаза, которые в упор пялились на него. К нему потянулась рука из бетона и стали, она была больше легковушки.
   Умом Мастер Синанджу понимал, что это всего лишь обман зрения. Здания не превращаются в стальных чудищ. Но он не мог заставить глаза видеть что-то иное. Он крепче сжал в руке волосы Голландца: если тот умрет, погибнет и Римо.
   Вспыхнул огонь. Голубое пламя — настоящее! — побежало вверх по руке Чиуна. Он лихорадочно замахал рукой, пытаясь сбить огонь. Стремясь увернуться от занесенной над ним лапой чудовища, Чиун подпрыгнул и вжался в стену. По крайней мере, стену он еще чувствует. Это была его последняя надежда. В другой руке он по-прежнему сжимал гриву Голландца. Тут за волосы дернули, но Чиун крепче сомкнул пальцы.
   Когда мираж исчез, стихла и нестройная музыка. Чиун заморгал. В руке он продолжал держать волосы Перселла, но и только: они были отсечены острыми ногтями.
   Чиун был на выступе один. Он поспешил на следующий этаж, где проводил свою встречу губернатор. Мастер Синанджу заглянул в окно и убедился, что ничто не нарушило запланированного хода собрания.
   Он стал спускаться, внимательно смотря вниз, но никакой бесформенной фигуры в пурпурном одеянии не обнаружил. Голландцу опять удалось ускользнуть, и он, поверженный, снова удалился зализывать раны. Вот и хорошо! Чиун надеялся, что, может быть, этот раз станет последним.

* * *

   В Атланте вице-президент со свитой остановился на ночь в отеле “Холидей инн”.
   Как только от машины все ушли, Римо выбрался из багажника, отыскал таксофон и позвонил Смиту.
   — Римо, как я рад, что вы позвонили! — сказал Смит. — Чиун доложил, что он предотвратил попытку покушения на губернатора Принсиппи. Но Перселл ушел. Чиун считает, что следующим на очереди вице-президент.
   — Я готов его встретить.
   — Оставайтесь на месте! Чиун направляется к вам.
   — Скажите ему, чтобы три раза постучал по багажнику вице-президентского лимузина.

* * *

   Голландец проковылял несколько кварталов. Он что-то высматривал. Сейчас он находился в не слишком благополучном деловом районе в восточной части Лос-Анджелеса. Где-то тут должен быть магазин инструментов. Найдя то, что искал, он влез в лавку через заднюю дверь. В каждой такой лавке непременно есть тиски. Он без труда нашел их в подсобке — они были прикручены к верстаку. Стиснув зубы от боли, он зажал в тиски правое предплечье и с силой дернулся всем телом, вправляя выбитое плечо. От страшной боли на лбу у него выступил пот, но сустав встал на место. Теперь он может двигать рукой, а значит, и все другое будет легче исполнить...

* * *

   Херм Аккорд прождал в баре почти час. Он уже собирался уйти, когда вошел тот, кого он дожидался. Незнакомец нес в руке портфель.
   Это был красивый парень с несколько рассеянным выражением лица. Его льняные волосы были острижены на манер панков — как будто целые пряди кто-то выхватил безжалостным серпом.
   — Ты — Голландец? — спросил Аккорд.
   — Да, — ответил блондин и прохромал к столу, отмахнувшись от официантки.
   — Что за работа?
   — Завтра вечером состоятся теледебаты двух кандидатов в президенты.
   — И что?
   — Я хочу, чтобы они вошли в историю как неоконченные дебаты.
   — Вроде неоконченной симфонии? Это можно устроить. Только для взрыва уже поздновато. Фейерверки — это мой конек.
   — Твой конек — смерть. Ты бывший цэрэушник. Отступник. И у тебя слава человека, способного на невозможное. Мне наплевать, как ты это сделаешь. Вот. — Голландец не без труда водрузил кейс на стол. — Здесь миллион пятьдесят тысяч долларов.
   — Но по телефону я запросил миллион. Что за пятьдесят сверху?
   — Я знаю, у тебя свой самолет. Отвезешь меня, куда скажу.
   — Куда именно?
   — Домой.

* * *

   Римо вышагивал по крыше “Холидей инн”. Двумя этажами ниже вице-президент завершал последние приготовления к заключительным теледебатам. За всю ночь Голландец так и не появился, а теперь уже брезжил рассвет.
   Через пожарный лаз показался Мастер Синанджу.
   — Есть что-нибудь? — встревожился Римо.
   — Нет, — успокоил Чиун. — В вестибюле никого подозрительного. Вот, принес тебе газету. Может, она отвлечет тебя от непрестанного шагания.
   — В такое-то время? — Римо рассеянно взял газету.
   — Может, нам еще долго ждать придется.
   — Почему ты так думаешь?
   — Голландцу сюда еще добраться надо. А он к тому же охромел.
   — Четыре удара?
   — На самом деле, только три, — поправил Чиун и перегнулся через ограждение, держа в поле зрения вход в отель. Римо бросилось в глаза, что Чиун как-то странно спокоен.
   — Ты небось рассудил, что, раз он покалечен, больше шансов на то, что мне не придется его убивать, чтобы одержать над ним верх? — предположил Римо.
   — Такую возможность я, конечно, не исключил, — прохладным тоном отозвался Чиун. — Однако в мои задачи входило защитить губернатора. А поскольку убить Перселла я не мог, то сделал все возможное в данной ситуации.
   — Он все равно мой!
   — Как только он здесь появится, я дам тебе знать.
   От нечего делать Римо углубился в газету. На четвертой странице его внимание привлекла небольшая заметка. Он оторвал от листа клочок текста и кликнул Чиуна.
   — Можешь не следить за дверью, — сказал он. — Голландца здесь нет.
   — Откуда ты узнал? — удивился тот и сейчас же поправил сам себя: — Как ты можешь говорить это с такой уверенностью?
   Римо угрюмо протянул Чиуну заметку. Мастер Синанджу прочел заголовок: “Птеродактили над Сен-Мартеном”.
   — С прошлой ночи они кружат над каким-то разрушенным замком, — объяснил Римо. — Когда их пытаются сфотографировать, то на пленке ничего не остается. Подозреваю, ты понятия не имеешь, что это может быть за замок?
   — Ты мне об этом скажешь, — безрадостно ответил Чиун. — Ты же у нас гений дедуктивного метода!
   — Замок на скале Дьявола, где мы впервые столкнулись с Перселлом. Его дом. И логово. То самое место, куда ты давно предрекал ему вернуться. Я не прав?
   — Угадал, — сказал Чиун и несколькими едва заметными движениями пальцев обратил клочок газеты в конфетти.
   — Я лечу в Сен-Мартен.
   — Это сколько угодно! Вот только вернешься ли?

Глава 35

   Едва самолет начал вираж над Сен-Мартеном — живописным франко-голландским островком в Карибском море, — как взору Римо предстала скала Дьявола — черный пик, олицетворяющий зло.
   — Вон он! — Римо показал в сторону груды белых камней высоко на выступе, нависающем над заливом.
   — Никаких пурпурных птиц не вижу! — засопел Чиун.
   Скала Дьявола сильно напомнила ему гору Пэктусан. Но когда таксист доставил их так далеко в горы, как только осмелился, они увидели птеродактилей. По острову уже ходили слухи о том, что бывший обитатель скалы Дьявола, наводящий на всех ужас Голландец, воскрес из мертвых и явился в свой замок уже в качестве привидения. Римо расплатился с таксистом, и они двинулись в горы. С развалин взлетели птеродактили и лениво закружили над окрестностями. На Римо и Чиуна они внимания не обращали. Те уже начали карабкаться по голому склону спящего вулкана.
   — Не забудь, — напомнил Римо, — ты уже нанес свой удар, теперь моя очередь!
   По мере того как они поднимались, у них в ушах все громче звучали нестройные мелодии — то была музыка Голландца. Небо окрасилось в пурпур, причем более темного оттенка, нежели у птеродактилей. Ископаемые птицы, словно завидуя более яркому цвету, взмахнули крыльями и взмыли ввысь, где и пропали на фоне смыкающегося над головой небосвода.
   — Кажется, он решил поразвлечься, — сказал Римо. — Это хорошо. Значит, он не знает, что мы здесь.
   — Он ничего не знает, — поддакнул Чиун обеспокоенным голосом. — Гляди!
   Над выступом показалась гигантских размеров морда — будто кит выбросился на берег. Чудовище плотоядно обозревало окрестности, прищурив раскосые глаза на рябоватой смуглой физиономии.
   — Нуич! — ахнул Римо.
   — Послушай... — начал Чиун.
   — Отец! Отец! — Голос звучал тонко и грустно, но разносился далеко.
   — Это Перселл. Что он задумал? — недоумевал Римо.
   Чиун крепко сжал его за запястье.
   — Слушай меня, сын мой. Я думаю, нам надо отсюда убираться.
   — Ни в коем случае! Там, наверху, Голландец. Я не затем проделал весь этот путь, чтобы ты меня повернул назад.
   — Он дошел до предела!
   — Это не новость. — Римо вырвал у Чиуна руку, но тот опять схватил ее.
   — Ты не понимаешь! Он свихнулся! Понаблюдай. Прислушайся к его музыке!
   Лицо Нуича, по-прежнему щерясь безмолвной и хищной улыбкой, поднялось вверх, подобно воздушному шару. Снизу к нему на канатах было привязано человеческое тело, оно казалось совсем крошечным. Шар под названием “Нуич” взмыл высоко в пурпурное небо, там он лопнул и исчез.
   — По-моему, он просто играет воображением, — произнес Римо.
   — Обрати внимание на небо: оно темно-красное, а это цвет больного разума.
   — Вот и отлично! Тем легче с ним будет справиться!
   — Но зато ему теперь нечего терять! — предостерег Чиун.
   — Если хочешь, Чиун, оставайся здесь. В любом случае, не встревай.
   Чиун отпустил руку Римо.
   — Очень хорошо. Ты сам это выбрал. Но внизу я ждать не останусь! Я уже однажды ждал у подножия горы Пэктусан. На сей раз я поднимусь со своим сыном на самый верх.
   — Очень любезно с твоей стороны.
   Римо возобновил восхождение.
   Чем выше они взбирались, тем круче становился склон. Было тепло, хотя с моря дул свежий ветер. Внизу, насколько хватало глаз, простиралась голубовато-зеленая гладь, но небо над головами смыкалось все ниже, словно бархатный полог.
   Римо первым выбрался на карниз, где лежали развалины замка. Некогда его стены ощетинивались зубцами до самых небес, ныне уцелела одна-единственная башня, а остальные обрушились и лежали в руинах, подобно городу, покинутому жителями много тысяч лет назад.
   Посреди развалин расхаживал Голландец. Он был в своем неизменном пурпурном наряде, волосы его были коротко острижены и стояли торчком, напоминая карикатуру с изображением человека, сунувшего пальцы в электрическую розетку.
   Римо вскарабкался на гранитную глыбу и прокричал своему заклятому врагу:
   — Перселл!
   Тот не ответил. Его внимание приковывало что-то высоко в небе.
   Римо поднял глаза — высоко над головой в утреннем небе сияла Венера, как бриллиант в шкатулке ювелира.
   Чиун встал у Римо за спиной.
   — Что он делает? — спросил он.
   — Понятия не имею! Просто смотрит на небо.
   — Нет, не на небо, а на звезду.
   Голландец обличающе воздел к яркому пятну утренней звезды указательный палец.
   — Взрывайся! Почему ты не взрываешься?
   — Ты прав, — сказал Римо. — У него совсем крыша съехала.
   — Мы должны его остановить! — объявил Чиун.
   — Это моя идея! — решительно возразил Римо и двинулся вперед.
   Чиун поспешил за ним следом.
   — Нет, только не из мести! Не забывай о других его способностях! Он ведь не только на иллюзии мастер!
   — Верно, еще он умеет вызвать пожар или взрыв, для чего ему достаточно одной силы воображения.
   — А сейчас он пытается силой воображения взорвать Венеру.
   — Неужто получится? — Римо вдруг остановился. Мысль о том, что может произойти, лишила его прежней решимости.
   — Мы не можем стоять тут и ждать. Если у него это выйдет, он не остановится на Венере. Он уничтожит все до единой звезды в небе, пока вся наша Земля не погрузится в вечное безмолвие. Тогда он уничтожит и Землю тоже. Мне известно, что значит помешательство. Он наделен большой властью, Римо, против которой наши с тобой жизни — ничто. Скорей!
   Мастер Синанджу устремился вперед, но Римо его опередил.
   — Перселл! — проревел он. Голос его эхом отдавался от каменных развалин. — Перселл! Отвлекись — я пришел за тобой!
   Голландец обратил к нему свои неестественно-голубые глаза. Было такое впечатление, что он их с трудом сфокусировал.
   — Через минуту я буду твой, мой давнишний враг! Оказывается, для того чтобы разрушить звезду, требуется больше усилий, чем я думал.
   — У тебя нет этой минуты! — Римо спрыгнул с камня вниз.
   — Бери его спереди! — бросил Чиун, а сам стал заходить сзади.
   Голландец растерялся и решил отбить сначала Чиуна. Но Римо оказался проворнее: он сгреб Голландца двумя руками, ухватившись за подмышку и ногу, и крутнул его в воздухе, как веретено. Тот умудрился остановить свой немыслимый пируэт, выставив вперед руку и схватив Римо за горло. Тем самым он сообщил Римо свою инерцию, и тот с размаху влетел в полуразрушенную башню.
   — Я сильнее тебя! — возвестил Голландец, поднимаясь с земли. Его слегка пошатывало. — Я Голландец! Мне достаточно мысленного усилия, чтобы уничтожить Вселенную!
   Мастер Синанджу видел, что Римо лежит без движения. Жив он или уже нет — на выяснение сейчас не было времени. Чиун бросился на Голландца: настал черед четвертого удара.
   Голландец развернулся и, слегка присев, принял боевую стойку. Но Чиун не стал занимать оборону. Пускай себе бьет — Мастер Синанджу все равно нанесет свой последний удар.
   Нога Чиуна опустилась Голландцу на колено в тот самый момент, как ладонь Перселла наотмашь пришлась Чиуну в висок. От удара Чиуна развернуло. Оба упали.
   — Ты, кажется, решил занять сторону Шивы? — сказал Голландец, силясь подняться. — Не стоило тебе этого делать! Ты мог бы стать отцом самому богу! — И Голландец отвернулся от распростертого тела Чиуна, вновь обратив взор на манящую утреннюю звезду, Венеру.
   Чиун видел, как он воздел руки к небу — сначала словно в мольбе, затем все более гневаясь. Лицо его исказилось гримасой ярости. Было такое впечатление, что небо содрогнулось.
   В этот миг раздался другой громоподобный голос. Это был единственный голос, которого Мастер Синанджу по-настоящему страшился.
   — Я Шива, Разрушитель, Шива-Дестроер! Смерть, ниспровергатель миров. Мертвый ночной тигр, возрожденный искусством Мастера Синанджу!
   Мастер Синанджу улыбнулся зловещей улыбкой. На остатках крепостной башни стоял Римо Уильямс, держа над головой камень величиной с приличный автомобиль.
   — Что за падаль пытается мне угрожать? —вещал Римо голосом Шивы.
   Тяжеленный обломок гранита просвистел в воздухе со скоростью пули. Голландец, однако, успел совершить кульбит и приземлился на камень через миг после того, как тот опустился на его место.
   — Как ты неловок! — прокричал он, но в это мгновение в воздухе был уже сам Римо.
   Он на огромной скорости обрушился на противника, и они сцепились. Они упирались, как борцы на ковре, от натуги кровь прихлынула обоим к щекам. По запаху пота, распространившемуся от места схватки, Мастер Синанджу понял, что в дело пущена нечеловеческая сила. Под ногами у соперников задрожала и прогнулась земля.
   Мастер Синанджу отполз подальше от образовавшейся трещины. Он с трудом поднялся на ноги и укрылся у стены разрушенного замка.
   То была битва земных богов. В ней не было места обыкновенному Мастеру Синанджу. Чиун с тревогой следил за единоборством двух титанов и мысленно молил Бога о том, чтобы ему не пришлось сегодня нести на себе мертвое тело.
   Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Каждый держал противника за запястье и прилагал все усилия, чтобы повалить его наземь. Они переминались, как кони, пытающиеся сдвинуть чересчур тяжелый воз.