— После двух попыток убить его?
— Думаю, он пытается связаться с тобой.
— С чего ты взял?
— Прямой телефон с Белым домом все еще не работает?
— Нет. Я так и не нашел место разрыва.
— Если телевизор у тебя под рукой, включи. Судя по оживленному виду телерепортеров в конце квартала, они вот-вот начнут прямую трансляцию этой пробежки. У них устроена засада, чтобы задать Президенту обычные дурацкие вопросы.
— Сейчас, Римо.
Действительно телекомпании вели прямую трансляцию президентского бега трусцой.
— Фред Флауэрс, — представился репортер. — Я веду репортаж с места событий. Несмотря на то что не прошло еще и двух часов с момента покушения на жизнь Президента Соединенных Штатов и загадочной перестрелки агентов секретной службы на южной лужайке, глава государства спокойно бегает трусцой по Конститьюшн-авеню.
На экране крупным планом появилось лицо Президента. Прямо как губка в воде. Глаза же сузились в две щелочки. Казалось, он чем-то обеспокоен. Как и агенты, бегущие по улице словно по минному полю.
За ними на всякий случай полз черно-белый президентский «линкольн-континенталь».
Президент приблизился к репортерской засаде, и тут со всех сторон посыпались вопросы.
В ответ Президент лишь повернул голову и вымученно улыбнулся. К удивлению своих телохранителей, он прибавил скорости и оторвался от них.
Потом на бегу повернулся к камере и размашисто помахал рукой.
Харолд В. Смит разобрал свою фамилию на тенниске Президента и над козырьком зеленой бейсбольной кепочки.
Глава «Фолкрофта» даже подался вперед, чтобы получше разглядеть буквы, но ничего не вышло. Экран был маленьким.
Прижав поплотнее телефонную трубку, он спросил:
— Римо, что за надписи у Президента?
— На тенниске или на бейсболке?
— И там, и там.
— На бейсболке — «Ешьте яблоки бабушки Смит», а на тенниске — «Колледж Смита».
— Колледж Смита женский, — ядовито заметил глава КЮРЕ.
— И судя по жадному взгляду на кафе Берджера, Президент вряд ли такой уж любитель яблок бабушки, — произнес Уильямс.
— Он пытается выйти на связь со мной, — протянул Смит.
— Стоит ли откликаться? Когда ты разговаривал с ним последний раз, он грозился ликвидировать организацию.
— У меня нет выбора, — незамедлительно ответил Смит. — Это определенно сигнал того, что Президент хочет со мной встретиться.
— Как ты собираешься устроить встречу?
— Уже устраиваю, — ответил шеф КЮРЕ.
— Каким образом?
— Электронной почтой.
— Я не слышу щелканья клавишей.
— На моей новой клавиатуре они не щелкают, — напомнил Смит.
— Ах да, — спохватился Римо, глядя на пробегающего мимо Президента. Чем чаще он видел его по телевизору бегающим трусцой, тем больше, казалось, глава исполнительной власти прибавлял в весе.
Минуту спустя Уильямс установил причину. Из кафе выбежал агент секретной службы с картонным пакетом горячей воздушной кукурузы в руках. Он отдал его Президенту, и тот с жадностью прямо на бегу стал есть.
— Я только что предложил Президенту посмотреть фильм, — произнес Смит.
— Предложи ему отказаться от воздушной кукурузы, — пробурчал Римо.
— Не понял.
— Ладно, не важно. Какой-то конкретный фильм?
— Да. «Мистер Смит едет в Вашингтон».
— Его, кажется, больше не показывают.
— Вечером покажут, — возразил глава КЮРЕ. — В кинотеатре Белого дома. И я постараюсь посмотреть его вместе с Президентом.
— Как думаешь пройти внутрь?
— Вы с Чиуном меня проведете, — непререкаемым тоном заявил Смит — Когда встретишь мастера, снимите номер в отеле «Уотергейт». Я вам позвоню.
— В аэропорту тебя не встречать?
— Ни в коем случае. В Вашингтоне нам нужно соблюдать особую осторожность в разговорах — и в телефонных, и в личных. Секретная служба, ЦРУ и ФБР будут в высшей степени бдительны, станут прослушивать телефоны и выискивать в отелях подозрительных лиц. Ни в коем случае не привлекайте к себе внимания.
— Внимания, я? — удивился Римо.
— Я думал о мастере Синанджу, — уточнил Смит.
— Надеюсь.
— И еще одно поручение.
— Какое?
— Купи себе хороший скромный костюм и соответствующие темные очки.
И не успел Уильямс спросить зачем, как Харолд В. Смит положил трубку.
Глава 15
Глава 16
— Думаю, он пытается связаться с тобой.
— С чего ты взял?
— Прямой телефон с Белым домом все еще не работает?
— Нет. Я так и не нашел место разрыва.
— Если телевизор у тебя под рукой, включи. Судя по оживленному виду телерепортеров в конце квартала, они вот-вот начнут прямую трансляцию этой пробежки. У них устроена засада, чтобы задать Президенту обычные дурацкие вопросы.
— Сейчас, Римо.
* * *
Харолд В. Смит, сидя за своим столом в Фолкрофте, пробежался пальцами по клавишам компьютера. Янтарно светящийся экран потемнел и перешел на прием телевизионных сигналов.Действительно телекомпании вели прямую трансляцию президентского бега трусцой.
— Фред Флауэрс, — представился репортер. — Я веду репортаж с места событий. Несмотря на то что не прошло еще и двух часов с момента покушения на жизнь Президента Соединенных Штатов и загадочной перестрелки агентов секретной службы на южной лужайке, глава государства спокойно бегает трусцой по Конститьюшн-авеню.
На экране крупным планом появилось лицо Президента. Прямо как губка в воде. Глаза же сузились в две щелочки. Казалось, он чем-то обеспокоен. Как и агенты, бегущие по улице словно по минному полю.
За ними на всякий случай полз черно-белый президентский «линкольн-континенталь».
Президент приблизился к репортерской засаде, и тут со всех сторон посыпались вопросы.
В ответ Президент лишь повернул голову и вымученно улыбнулся. К удивлению своих телохранителей, он прибавил скорости и оторвался от них.
Потом на бегу повернулся к камере и размашисто помахал рукой.
Харолд В. Смит разобрал свою фамилию на тенниске Президента и над козырьком зеленой бейсбольной кепочки.
Глава «Фолкрофта» даже подался вперед, чтобы получше разглядеть буквы, но ничего не вышло. Экран был маленьким.
Прижав поплотнее телефонную трубку, он спросил:
— Римо, что за надписи у Президента?
— На тенниске или на бейсболке?
— И там, и там.
— На бейсболке — «Ешьте яблоки бабушки Смит», а на тенниске — «Колледж Смита».
— Колледж Смита женский, — ядовито заметил глава КЮРЕ.
— И судя по жадному взгляду на кафе Берджера, Президент вряд ли такой уж любитель яблок бабушки, — произнес Уильямс.
— Он пытается выйти на связь со мной, — протянул Смит.
— Стоит ли откликаться? Когда ты разговаривал с ним последний раз, он грозился ликвидировать организацию.
— У меня нет выбора, — незамедлительно ответил Смит. — Это определенно сигнал того, что Президент хочет со мной встретиться.
— Как ты собираешься устроить встречу?
— Уже устраиваю, — ответил шеф КЮРЕ.
— Каким образом?
— Электронной почтой.
— Я не слышу щелканья клавишей.
— На моей новой клавиатуре они не щелкают, — напомнил Смит.
— Ах да, — спохватился Римо, глядя на пробегающего мимо Президента. Чем чаще он видел его по телевизору бегающим трусцой, тем больше, казалось, глава исполнительной власти прибавлял в весе.
Минуту спустя Уильямс установил причину. Из кафе выбежал агент секретной службы с картонным пакетом горячей воздушной кукурузы в руках. Он отдал его Президенту, и тот с жадностью прямо на бегу стал есть.
— Я только что предложил Президенту посмотреть фильм, — произнес Смит.
— Предложи ему отказаться от воздушной кукурузы, — пробурчал Римо.
— Не понял.
— Ладно, не важно. Какой-то конкретный фильм?
— Да. «Мистер Смит едет в Вашингтон».
— Его, кажется, больше не показывают.
— Вечером покажут, — возразил глава КЮРЕ. — В кинотеатре Белого дома. И я постараюсь посмотреть его вместе с Президентом.
— Как думаешь пройти внутрь?
— Вы с Чиуном меня проведете, — непререкаемым тоном заявил Смит — Когда встретишь мастера, снимите номер в отеле «Уотергейт». Я вам позвоню.
— В аэропорту тебя не встречать?
— Ни в коем случае. В Вашингтоне нам нужно соблюдать особую осторожность в разговорах — и в телефонных, и в личных. Секретная служба, ЦРУ и ФБР будут в высшей степени бдительны, станут прослушивать телефоны и выискивать в отелях подозрительных лиц. Ни в коем случае не привлекайте к себе внимания.
— Внимания, я? — удивился Римо.
— Я думал о мастере Синанджу, — уточнил Смит.
— Надеюсь.
— И еще одно поручение.
— Какое?
— Купи себе хороший скромный костюм и соответствующие темные очки.
И не успел Уильямс спросить зачем, как Харолд В. Смит положил трубку.
Глава 15
Директор секретной службы появился у западных ворот Белого дома; в одной руке он держал портфель, в другой — персональный телефон-факс.
Охранник в мундире секретной службы забрал у него и то, и другое, потом провел по его жесткому телу вверх-вниз электродами металлодетектора.
— Спятил! Не знаешь, кто я?
— Приказ Босса, сэр.
Директор секретной службы покраснел, как котел, который вот-вот взорвется, но сдержал возмущение.
— Можете проходить, сэр.
— Сперва соедини меня с Президентом по телефону.
— Прошу прощения, сэр. Большой Мак недавно покинул Коронку.
— Меня не предупредили.
— Это решение было внезапным.
— Куда он отправился, в Кэмп-Дэвид?
— Нет, сэр. Вышел пробежаться трусцой.
— Пробежаться?! В такое время?
Охранник промолчал.
— С этой минуты никаких разговоров по рации, — отрывисто приказал директор.
— Сэр?..
Директор, поведя седой головой, указал ею на стоявшие у Белого дома телефургоны с микроволновым оборудованием.
— Возможно, эти любители покопаться в чужих делах ведут прослушивание на нашей полосе частот.
— Слушаюсь, сэр.
Директора сопроводили на командный пункт секретной службы в подвале западного крыла. Там он повторил свой приказ помощнику начальника наряда Джеку Мерте.
Все тут же выключили рации.
— Говорят, Большой Мак отправился на пробежку?
— Да, сэр, — ответил Мерта. — Мы пытались его переубедить, но он настоял на своем.
— Взял с собой охрану?
— Конечно, сэр.
Директор секретной службы испустил долгий вздох облегчения. По крайней мере, Президент все еще доверял своим личным охранникам.
— Каковы последние новости из Бостона?
— Принимаем очередной факс.
— Ну и что у нас имеется на данную минуту?
Джек Мерта побледнел, как кабачок.
— Присланные из морга снимки стрелка и того, кто его ликвидировал.
— Покажите!
Директору представили фотографии.
— Черт возьми, этот очень похож на Освальда, — заметил он, когда агенты сгрудились рядом.
— Если это Освальд, то кого же похоронили в его могиле?
— А этот покойник слегка смахивает на Руби, — указал один из агентов.
— Руби был постарше, — возразил директор. — Если стрелок Освальд, постаревший на тридцать лет, то кто же этот парень, тип помоложе, чем Руби?
— Пластическая операция, — предположил кто-то.
— Только без выдумок! Мне нужны факты. Теоретизировать будем потом.
— Сэр, вот факс от медицинского эксперта в Бостоне. Предварительный осмотр трупа выявил шрам на груди и давний след пореза на запястье.
— Черт! У Освальда были такие же шрамы.
— Но не может же этот человек быть Освальдом, так ведь?!
— Надеюсь, — ответил директор, включая в сеть телефон-факс. — Впрочем, лучше запросить из архива отпечатки пальцев Освальда и убедиться раз и навсегда.
— Которого?
— Обоих! — рявкнул директор. И набрав номер местной телефонной станции, произнес: — Это секретная служба. Все звонки по номеру пятьсот пятьдесят пять — шестьдесят семь — тридцать четыре направляйте сюда.
Едва он положил трубку, как стали поступать факсы. Директор тут же брал их, просматривал, и лицо его вытягивалось все больше и больше.
— Черт. Черт! Черт!!!
Агенты выжидающе замерли.
— Судя по этому сообщению, серийный номер винтовки «манлихер-каркано» идентичен номеру той, из которой Освальд стрелял в Кеннеди.
Все подчиненные приняли такой вид, словно они разом лишились сознания.
Директор поднял взгляд.
— Знает кто-нибудь, где хранится эта проклятая винтовка?
— В Национальном архиве.
— Проверить!
Через минуту послышался громкий голос Джека Мерты:
— Вы уверены? Совершенно точно знаете, что винтовка на месте? Ну так сходите, убедитесь!
Прикрыв ладонью микрофон, Мерта пояснил:
— Из Национального архива отвечают, что винтовка по-прежнему там, но все же пошли удостовериться.
— Если эта проклятая винтовка исчезла, то да поможет им Бог! — категоричным тоном произнес директор.
Вскоре раздался звонок из архива.
— Директор, — произнес Мерта, — они клянутся, что винтовка как лежала под замком, так и лежит.
— Послать туда человека перепроверить? Нет, занимайтесь-ка этим вы. Позвоните мне, как только убедитесь, что винтовка та самая, потом свяжитесь с Бостоном, перепроверьте номер другой. Черт! Не может существовать двух винтовок с одним серийным номером!
— А если существуют?
— Тогда мы хлебнем лиха. Может, даже придется вновь открывать дело об убийстве Кеннеди.
Зазвонил телефон, и один из агентов доложил:
— Большой Мак вернулся в Коронку. Повторяю, Большой Мак вернулся в Коронку.
— Да забудь ты про код! Это же телефон.
— Прошу прощения, сэр. Привычка.
— Сообщи Боссу, что я здесь.
— Вас понял. То есть сейчас, сэр.
Еще через несколько мгновений в трубке послышался хриплый, с одышкой, голос Президента:
— Зайдите ко мне в Овальный кабинет.
У дверей Овального кабинета директор увидел сразу троих агентов, а не одного, как обычно.
— Мысль своевременная, — заметил он.
— Предъявите удостоверение, сэр, — холодным голосом потребовал один из парней.
— Пропустите! Вы знаете, кто я.
— Приказ Президента, сэр. Извините.
— Уж который раз слышу это слово, — огрызнулся директор, нервно доставая из кармана удостоверение.
— Не делайте резких движений, — предостерег другой агент.
— Терпеть не могу слова «извините». Оно означает неудачу, словно объявляет: «Я делаю свою работу паршиво».
— Так точно, сэр.
Все трое агентов убедились в подлинности удостоверения, и дверь перед директором распахнулась. Когда она закрылась, он двинулся по синему ковру, с ходу оправдываясь:
— Мне очень жаль, мистер Президент. Поверьте, я присилю все ложи... э... приложу все силы, чтобы докопаться до причин скандального поведения агентов сегодня днем.
Президент указал ему на кресло.
Директор сел. Взгляд его упал на тенниску главы государства.
— Мистер Президент, разве колледж Смита не женский?
— Я взял тенниску жены, — неохотно ответил Президент.
— Разве она училась не в колледже Уэлсли?
— Какая разница! — с раздражением произнес глава государства. — Расскажите то, что знаете о бостонских делах.
Лицо директора вытянулось.
— Мы все еще собираем сведения.
— Сообщите то, чем уже располагаете.
— Все очень запутано. Тут надо поработать профессиональному аналитику. Некоторые факты могут создать ложное впечатление. И притом весьма.
— Наплевать! Я хочу услышать, чем вы располагаете. Вы уже ведете расследование, не так ли?
— Совершенно верно. — Директор вдруг закашлялся. Он трижды принимался кашлять, потом свирепый взгляд Президента заставил его успокоиться.
— Мы располагаем стрелком.
— Мертвым или живым?
— Мертвым.
— Кто он?
— В водительских правах написано — Алек Джеймс Хайделл.
Президент скривил лицо.
— Кажется, я уже слышал эту фамилию.
Директор секретной службы среагировал мгновенно.
— Мне она тоже показалась знакомой. Мы подозреваем, что фамилия эта вымышленная. Но не уверены, — добавил он торопливо. — Все возможно. Все что угодно.
— Сообщники?
— Его убил человек, личность которого пока не установлена.
— Черт возьми! Совсем, как Джек Руби.
— Да, — с готовностью поддержал его директор, — именно совсем, как Руби. Само собой.
— Значит, можно предположить существование заговора?
— Я пока не стал бы ничего предполагать. Мы проверяем отпечатки пальцев этого человека и вскоре получим какие-то результаты.
— Можете сообщить что-нибудь еще? — спросил Президент.
— У нас множество разрозненных сведений, но я еще раз повторяю — не пытайтесь прояснить ситуацию, не располагая достаточным количеством фактов.
— Вы не усматриваете во всем этом какого-либо мотива? Каких-либо свидетельств преступного сговора или желания взять на себя ответственность за содеянное.
— Пока нет. Но это вопрос всего нескольких часов. Когда станут известны подробности, террористические организации и отколовшиеся политические группы наверняка поставят покушение себе в заслугу. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и фактор подражания... Президент нахмурился.
— Я неудачно выразился. Надеюсь, вы поняли, что я имел в виду последователей. Всегда найдется человек, которого привлекает слава завершения дела, проваленного другим.
— Знаю, — угрюмо буркнул Президент.
— Я бы рекомендовал вам в ближайшее время вести себя посдержаннее. По крайней мере неделю.
— Мне надо проталкивать законопроект о всеобщем здравоохранении.
Тут в кабинет, не постучав, ворвалась Первая леди.
— Только что получено по электронной почте! — доложила она.
И многозначительно взглянув на мужа, положила распечатку на стол. Президент быстро просмотрел ее.
— Устрой просмотр этого фильма. Вечером.
— Что толку смотреть старую картину Джимми Стюарта? — раздраженно спросила Первая леди.
— Это уж мое дело.
На лице директора секретной службы отразилось любопытство.
— Может быть, посвятите меня? — вежливо поинтересовался он.
— Нет! — одинаково резко ответили Президент и Первая леди.
Директор смерил взглядом обоих. Когда Первая леди широким шагом вышла из кабинета, он подался вперед и заявил:
— Мистер Президент, для успешного выполнения своей работы я должен быть уверен, что пользуюсь полным доверием.
— Вы пользуетесь. Ваши агенты нет. Смените наряд в Белом доме. Всех, кроме Капецци. Он спас мне жизнь.
Директор с трудом сглотнул.
— Слушаюсь, сэр.
— И пусть за агентами, которые заступят в наряд, ведется пристальное наблюдение.
— Кому же его вести?
— Другим агентам. Продумайте все как следует. Я не хочу повторения сегодняшнего инцидента. Плохо, когда страна считает, что ее Президента убил какой-то псих. Но если станет известно, что его чуть не прикончила секретная служба, весь мир сочтет, что в стране назревает государственный переворот.
— И говорить не смейте об этом, — с горячностью отозвался директор и поднялся, чтобы уйти.
Охранник в мундире секретной службы забрал у него и то, и другое, потом провел по его жесткому телу вверх-вниз электродами металлодетектора.
— Спятил! Не знаешь, кто я?
— Приказ Босса, сэр.
Директор секретной службы покраснел, как котел, который вот-вот взорвется, но сдержал возмущение.
— Можете проходить, сэр.
— Сперва соедини меня с Президентом по телефону.
— Прошу прощения, сэр. Большой Мак недавно покинул Коронку.
— Меня не предупредили.
— Это решение было внезапным.
— Куда он отправился, в Кэмп-Дэвид?
— Нет, сэр. Вышел пробежаться трусцой.
— Пробежаться?! В такое время?
Охранник промолчал.
— С этой минуты никаких разговоров по рации, — отрывисто приказал директор.
— Сэр?..
Директор, поведя седой головой, указал ею на стоявшие у Белого дома телефургоны с микроволновым оборудованием.
— Возможно, эти любители покопаться в чужих делах ведут прослушивание на нашей полосе частот.
— Слушаюсь, сэр.
Директора сопроводили на командный пункт секретной службы в подвале западного крыла. Там он повторил свой приказ помощнику начальника наряда Джеку Мерте.
Все тут же выключили рации.
— Говорят, Большой Мак отправился на пробежку?
— Да, сэр, — ответил Мерта. — Мы пытались его переубедить, но он настоял на своем.
— Взял с собой охрану?
— Конечно, сэр.
Директор секретной службы испустил долгий вздох облегчения. По крайней мере, Президент все еще доверял своим личным охранникам.
— Каковы последние новости из Бостона?
— Принимаем очередной факс.
— Ну и что у нас имеется на данную минуту?
Джек Мерта побледнел, как кабачок.
— Присланные из морга снимки стрелка и того, кто его ликвидировал.
— Покажите!
Директору представили фотографии.
— Черт возьми, этот очень похож на Освальда, — заметил он, когда агенты сгрудились рядом.
— Если это Освальд, то кого же похоронили в его могиле?
— А этот покойник слегка смахивает на Руби, — указал один из агентов.
— Руби был постарше, — возразил директор. — Если стрелок Освальд, постаревший на тридцать лет, то кто же этот парень, тип помоложе, чем Руби?
— Пластическая операция, — предположил кто-то.
— Только без выдумок! Мне нужны факты. Теоретизировать будем потом.
— Сэр, вот факс от медицинского эксперта в Бостоне. Предварительный осмотр трупа выявил шрам на груди и давний след пореза на запястье.
— Черт! У Освальда были такие же шрамы.
— Но не может же этот человек быть Освальдом, так ведь?!
— Надеюсь, — ответил директор, включая в сеть телефон-факс. — Впрочем, лучше запросить из архива отпечатки пальцев Освальда и убедиться раз и навсегда.
— Которого?
— Обоих! — рявкнул директор. И набрав номер местной телефонной станции, произнес: — Это секретная служба. Все звонки по номеру пятьсот пятьдесят пять — шестьдесят семь — тридцать четыре направляйте сюда.
Едва он положил трубку, как стали поступать факсы. Директор тут же брал их, просматривал, и лицо его вытягивалось все больше и больше.
— Черт. Черт! Черт!!!
Агенты выжидающе замерли.
— Судя по этому сообщению, серийный номер винтовки «манлихер-каркано» идентичен номеру той, из которой Освальд стрелял в Кеннеди.
Все подчиненные приняли такой вид, словно они разом лишились сознания.
Директор поднял взгляд.
— Знает кто-нибудь, где хранится эта проклятая винтовка?
— В Национальном архиве.
— Проверить!
Через минуту послышался громкий голос Джека Мерты:
— Вы уверены? Совершенно точно знаете, что винтовка на месте? Ну так сходите, убедитесь!
Прикрыв ладонью микрофон, Мерта пояснил:
— Из Национального архива отвечают, что винтовка по-прежнему там, но все же пошли удостовериться.
— Если эта проклятая винтовка исчезла, то да поможет им Бог! — категоричным тоном произнес директор.
Вскоре раздался звонок из архива.
— Директор, — произнес Мерта, — они клянутся, что винтовка как лежала под замком, так и лежит.
— Послать туда человека перепроверить? Нет, занимайтесь-ка этим вы. Позвоните мне, как только убедитесь, что винтовка та самая, потом свяжитесь с Бостоном, перепроверьте номер другой. Черт! Не может существовать двух винтовок с одним серийным номером!
— А если существуют?
— Тогда мы хлебнем лиха. Может, даже придется вновь открывать дело об убийстве Кеннеди.
Зазвонил телефон, и один из агентов доложил:
— Большой Мак вернулся в Коронку. Повторяю, Большой Мак вернулся в Коронку.
— Да забудь ты про код! Это же телефон.
— Прошу прощения, сэр. Привычка.
— Сообщи Боссу, что я здесь.
— Вас понял. То есть сейчас, сэр.
Еще через несколько мгновений в трубке послышался хриплый, с одышкой, голос Президента:
— Зайдите ко мне в Овальный кабинет.
У дверей Овального кабинета директор увидел сразу троих агентов, а не одного, как обычно.
— Мысль своевременная, — заметил он.
— Предъявите удостоверение, сэр, — холодным голосом потребовал один из парней.
— Пропустите! Вы знаете, кто я.
— Приказ Президента, сэр. Извините.
— Уж который раз слышу это слово, — огрызнулся директор, нервно доставая из кармана удостоверение.
— Не делайте резких движений, — предостерег другой агент.
— Терпеть не могу слова «извините». Оно означает неудачу, словно объявляет: «Я делаю свою работу паршиво».
— Так точно, сэр.
Все трое агентов убедились в подлинности удостоверения, и дверь перед директором распахнулась. Когда она закрылась, он двинулся по синему ковру, с ходу оправдываясь:
— Мне очень жаль, мистер Президент. Поверьте, я присилю все ложи... э... приложу все силы, чтобы докопаться до причин скандального поведения агентов сегодня днем.
Президент указал ему на кресло.
Директор сел. Взгляд его упал на тенниску главы государства.
— Мистер Президент, разве колледж Смита не женский?
— Я взял тенниску жены, — неохотно ответил Президент.
— Разве она училась не в колледже Уэлсли?
— Какая разница! — с раздражением произнес глава государства. — Расскажите то, что знаете о бостонских делах.
Лицо директора вытянулось.
— Мы все еще собираем сведения.
— Сообщите то, чем уже располагаете.
— Все очень запутано. Тут надо поработать профессиональному аналитику. Некоторые факты могут создать ложное впечатление. И притом весьма.
— Наплевать! Я хочу услышать, чем вы располагаете. Вы уже ведете расследование, не так ли?
— Совершенно верно. — Директор вдруг закашлялся. Он трижды принимался кашлять, потом свирепый взгляд Президента заставил его успокоиться.
— Мы располагаем стрелком.
— Мертвым или живым?
— Мертвым.
— Кто он?
— В водительских правах написано — Алек Джеймс Хайделл.
Президент скривил лицо.
— Кажется, я уже слышал эту фамилию.
Директор секретной службы среагировал мгновенно.
— Мне она тоже показалась знакомой. Мы подозреваем, что фамилия эта вымышленная. Но не уверены, — добавил он торопливо. — Все возможно. Все что угодно.
— Сообщники?
— Его убил человек, личность которого пока не установлена.
— Черт возьми! Совсем, как Джек Руби.
— Да, — с готовностью поддержал его директор, — именно совсем, как Руби. Само собой.
— Значит, можно предположить существование заговора?
— Я пока не стал бы ничего предполагать. Мы проверяем отпечатки пальцев этого человека и вскоре получим какие-то результаты.
— Можете сообщить что-нибудь еще? — спросил Президент.
— У нас множество разрозненных сведений, но я еще раз повторяю — не пытайтесь прояснить ситуацию, не располагая достаточным количеством фактов.
— Вы не усматриваете во всем этом какого-либо мотива? Каких-либо свидетельств преступного сговора или желания взять на себя ответственность за содеянное.
— Пока нет. Но это вопрос всего нескольких часов. Когда станут известны подробности, террористические организации и отколовшиеся политические группы наверняка поставят покушение себе в заслугу. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и фактор подражания... Президент нахмурился.
— Я неудачно выразился. Надеюсь, вы поняли, что я имел в виду последователей. Всегда найдется человек, которого привлекает слава завершения дела, проваленного другим.
— Знаю, — угрюмо буркнул Президент.
— Я бы рекомендовал вам в ближайшее время вести себя посдержаннее. По крайней мере неделю.
— Мне надо проталкивать законопроект о всеобщем здравоохранении.
Тут в кабинет, не постучав, ворвалась Первая леди.
— Только что получено по электронной почте! — доложила она.
И многозначительно взглянув на мужа, положила распечатку на стол. Президент быстро просмотрел ее.
— Устрой просмотр этого фильма. Вечером.
— Что толку смотреть старую картину Джимми Стюарта? — раздраженно спросила Первая леди.
— Это уж мое дело.
На лице директора секретной службы отразилось любопытство.
— Может быть, посвятите меня? — вежливо поинтересовался он.
— Нет! — одинаково резко ответили Президент и Первая леди.
Директор смерил взглядом обоих. Когда Первая леди широким шагом вышла из кабинета, он подался вперед и заявил:
— Мистер Президент, для успешного выполнения своей работы я должен быть уверен, что пользуюсь полным доверием.
— Вы пользуетесь. Ваши агенты нет. Смените наряд в Белом доме. Всех, кроме Капецци. Он спас мне жизнь.
Директор с трудом сглотнул.
— Слушаюсь, сэр.
— И пусть за агентами, которые заступят в наряд, ведется пристальное наблюдение.
— Кому же его вести?
— Другим агентам. Продумайте все как следует. Я не хочу повторения сегодняшнего инцидента. Плохо, когда страна считает, что ее Президента убил какой-то псих. Но если станет известно, что его чуть не прикончила секретная служба, весь мир сочтет, что в стране назревает государственный переворот.
— И говорить не смейте об этом, — с горячностью отозвался директор и поднялся, чтобы уйти.
Глава 16
— Как долетел? — просил Римо мастера Синанджу, когда тот вышел из ворот Вашингтонского национального аэропорта.
— Крыло не отвалилось, — ответил Чиун. Его спокойное лицо покрылось сетью глубоких морщин.
— Полоса удач не может тянуться вечно.
— Этот рейс оказался неудачным. Я сидел рядом с очень грубой незначительной женщиной.
— Не повезло. А вот я по пути сюда вынужден был все время слушать, какие ассасины плохие.
— Невежество губит эту страну, как ни одну другую, — отозвался Чиун. Он шел, спрятав руки в рукава кимоно. — Марионетка, насколько я понял, жива.
— Да. Но опасность пока не миновала. — Поглядев на лавандовый шелк, Римо добавил: — Надеюсь, ты захватил не одно кимоно.
— Раньше ты никогда не задумывался об этом.
— Обычно так оно и было. Но теперь сюда прилетает Смит. И он очень просил, чтобы мы не привлекали к себе внимания.
— Пусть лучше враги узнают, что для его охраны прибыл Дом Синанджу.
— Мы чудненько позаботимся о его безопасности в кимоно, которое не так бросается в глаза, как лавандовое.
Когда они подошли к месту получения багажа, мастер Синанджу произнес вполголоса:
— Вон та грубая женщина.
Римо пристально посмотрел на нее.
— Это не Пепси Доббинс, случаем?
— Я не спрашивал ее незначительного имени, — фыркнул Чиун.
— Точно, она.
— Эта женщина требовала уступить ей место, утверждая, что является более значительной, чем я.
— Она оскандалилась, передав сообщение о смерти Президента. Люди рады были бы увидеть ее вздернутой на виселице.
— Я поставил эту женщину на место, не беспокойся.
— Хорошо, — кивнул Уильямс, глядя, как багаж движется по конвейеру.
— Я сказал ей, что работаю на императора Смита, а не на Президента-марионетку, — добавил Чиун.
— Хорошо, — снова кивнул Римо, подался вперед, увидев первый из, возможно, четырнадцати лакированных сундуков, и вдруг замер.
— Постой-постой! Что ты сказал?
— Что слышал, — ответил Чиун.
— Не может быть!
— Так оно и было.
— Она же репортер, черт бы ее побрал!
— Она дура, опьяненная собственным тщеславием. А теперь следи, чтобы мои сундуки не украли кретины.
Поскольку эта опасность была весьма реальной, Римо стал снимать их с конвейерной ленты по мере приближения.
— Всего три? — удивился он, когда лента в конце концов остановилась.
— Я очень торопился, — объяснил Чиун.
Уильямс поднял взгляд. Пепси Доббинс куда-то пропала.
Однако, вынося сундуки из аэропорта, он заметил ее на стоянке такси. К несчастью. Пепси тоже его увидела.
Она тут же приблизилась:
— Вот мы и встретились!
— Я вас не знаю, — надменно произнес Чиун.
Пепси внимания не обратила на мастера Синанджу.
— Кто вы? — спросила она Римо.
Заметив, что руку девушка держит в сумочке, он ответил:
— Римо Уэйн Бэббит.
Пепси свела брови.
— Мне известно это имя.
— Я знаменит своей отрешенностью, — гордо бросил Уильямс. — Благодаря этому меня приглашают на все телеинтервью.
Журналистка указала на Чиуна.
— Вы вместе?
— Вам что до этого?
— Он рассказывает в высшей степени любопытные истории.
— У него болезнь А-ЛЬ-Ц-Г-Е-М-Е-Р-А, — пояснил Римо, выделяя каждый звук. Увидев, что Пепси не поняла, добавил: — Ну, М-А-Р-А-3-М.
— Ты пропустил в фамилии доктора букву "й", Б-О-Л-В-А-Н, — фыркнул Чиун.
Лица Пепси и Римо стали непроницаемыми. Мастер Синанджу захихикал.
Девушка сказала:
— Хотите, поедем одной машиной к...
— К Белому дому, — договорил за нее кореец.
— Не обращайте на него внимания, — торопливо откликнулся его ученик. — Мы едем не к Белому дому.
— Мы направляемся именно туда, — возразил Чиун.
— Мы едем в отель, — заявил Римо, глядя на Пепси.
— В какой? — поинтересовалась она.
— Вы всегда так любопытны?
— Я не из любопытства. Просто хочу сэкономить несколько долларов. Может, возьмем машину пополам?
— Уступаю вам свою половину, — отозвался Уильямс, поставив сундуки и демонстративно сложив руки на груди.
— Ты что это, Римо? — спросил Чиун.
— Жду машину, которая мне понравится.
Чиун указал на растянувшуюся очередь.
— Да тут полно машин.
— Я не вижу такой, чтобы мне нравился ее цвет, — непререкаемым тоном произнес Римо, глядя Пепси прямо в глаза.
— А какой цвет вам нужен?
— Который гармонирует с вашими волосами, — ответил Уильямс и повернулся к ней спиной.
Потратив минут десять на бесплодный разговор. Пепси Доббинс наконец сообразила, в чем дело, швырнула дорожную сумку в багажник такси и бросила:
— На телестудию АТК.
Человек, которого Римо принял за разминавшего ноги таксиста, сел в машину и сказал водителю:
— Только поезжайте кратчайшим путем. Я знаю, как ваша братия обдирает доверчивых туристов вроде нас.
Когда машина отъехала, Римо обратился к мастеру Синанджу:
— Ничего не скажешь, разумный ход. Смит велел нам не привлекать к себе внимания, а ты, можно сказать, раззвонил прессе о существовании организации.
— Никто не поверит женщине, которая говорит, что находится в одном месте, будучи в другом.
Подъехала очередная машина.
— Я думал, ты ее не узнал. — Уильямс распахнул дверцу.
— Я не хотел выказывать этого, — ответил Чиун, усаживаясь на заднее сиденье.
— Жуть как хочется послушать краткую лекцию по ассасинологии!
Включив магнитофон на запись, она поднесла его к лицу таксиста. Сидевшего на заднем сиденье, а не за рулем.
— Во-первых, — заговорил таксист, — все, что вы знаете об этой истории, неправда. Освальд не убивал одного Кеннеди, Сирхан не убивал другого.
— Оба убийства были частями одного заговора?
— Этого пока никто не выяснил. Не заставляйте меня забегать вперед.
— Назовите свою фамилию.
— Я все думал, когда вы об том вспомните. Для опытного репортера вы слишком невнимательны к таким деталям.
— Вашу фамилию, пожалуйста, — сухо произнесла Пепси.
— Алоисиус Фезерстоун.
— Надеюсь, у вас есть прозвище.
— Люди называют меня Щеголем. Люблю иногда приодеться.
— Продолжайте, Щеголь.
— Как я уже говорил, никто из тех, кого считают убийцами известных людей, на самом деле не убивал их. Это все маскировка. Все, что до сих пор сообщалось, — неправда, готов поклясться. Рей не убивал Кинга, а...
— Не так быстро. Кто такой Рей и кто такой Кинг?
— Джеймс Эрл Рей и Мартин Лютер Кинг.
Пепси нахмурилась.
— Почему у всех тройные имена?
— Дельно подмечено. Люди с тройными именами играют в таких делах значительную роль. Только не спрашивайте почему. Но каждый с тройным именем либо убийца, либо жертва.
— Вы только что сказали — Освальд не убивал Кеннеди. А имя у него тройное.
— Он не Освальд. Он Алек Джеймс Хайделл. Таково его настоящее имя. Он, как сам говорил, всегда был трусом.
— Может, мы начнем с чего-то конкретного?
— Вам следовало бы посмотреть тот фильм.
— Какой?
— Тот, что Харди Брикер снял об Освальде и Кеннеди. «ЦРУ». Он изложил там все, кроме ответов.
— Тогда что в нем проку?
— Нужно знать, о чем спрашивать, иначе грош цена полученным ответам. Тем-то и плох доклад комиссии Уоррена. Эти зануды задавали не те вопросы и получили никчемные ответы.
— Видимо, надо прочесть этот доклад.
— Может, нам удастся отыскать его в одном из книжных магазинов.
— Мыль. — Пепси подалась вперед. — Водитель, найдите книжный магазин, где продается доклад комиссии Уоррена.
— В магазинах его не продают, — ответил тот, перекрикивая автомобильные гудки. — Поищите лучше в библиотеке.
— Откуда вы знаете? — спросил Щеголь.
Водитель пожал плечами.
— Интересуюсь. А этот человек, леди, вещает вам лапшу на уши. Кеннеди убил Освальд и никто другой. По указке мафии.
Щеголь яростно замотал головой.
— Нет! Это все происки ЦРУ!
— Мафии. Чикагской. Все устроили Карлос Марчелло и его дружки. Были у них на то причины, средства и возможности. Они охотились за Робертом Кеннеди, который постоянно вставлял им палки в колеса. А против Джека ничего не имели. Потом сообразили, что, если Джека убрать, Линдон обольет Бобби грязью. И проблеме конец. Если в они убрали Бобби, Джек смог бы прижать их к стенке. А вот этого, уверяю вас, им не хотелось.
— Чушь, — фыркнул Щеголь Алоисиус Фезерстоун.
— Но разве получилось не так? И Хоффу тоже ликвидировали.
— Кто такой Хоффа? — спросила Пепси, быстро перенеся свой магнитофон от одного собеседника к другому и стараясь записать все туманные теории.
— Был такой самонадеянный босс из профсоюза водителей, — пробормотал Щеголь. — Тела его так и не нашли. Но это ничего не значит.
— По-вашему, значит. Джека устранило ЦРУ, чтобы он не выводил войска из Вьетнама? Чушь несусветная! — возразил водитель. — Не было никаких гарантий, что Линдон не сделает этого, заняв его место.
— Но ведь не сделал. Это прямое доказательство!
— Минутку, — перебила Пепси. — А кто стрелял в Линдона?
— Он сам, — буркнул Щеголь. — В ногу. Он стал президентом после Джека. Ему не давали сидеть в кабинете.
— Почему это постоянно происходит? — с печалью в голосе спросила Пепси. — Кто не дает нашим Президентам сидеть в кабинете?
— Пресса, — хором ответили оба таксиста.
— Не надо тенденциозности, — резко заявила Пепси. — Давайте вернемся к строгой теории.
— Сперва нужно отыскать для вас доклад комиссии Уоррена, — напомнил Щеголь.
— Это доклад комиссии Уоррена? — спросила она, глядя во все глаза на длинную полку, уставленную томами в пыльных кожаных переплетах.
— Да.
— Видно, он пользуется большим спросом. Вон сколько экземпляров. Целая полка.
— Это полный комплект, — пояснил ей Щеголь. — Все двадцать шесть томов.
Глаза Пепси, и без того расширенные, стали величиной с блюдце.
— Это все одна книга?!
— Да.
— Но я столько не осилю! Что я, по-вашему, газетчица?
— Я прочел все, от корки до корки.
— А я призвана освещать жизнь, здесь же всего лишь материал одного дела.
— Если то, что мы подслушали, — правда, это не рядовой материал. Это сенсация. Возможно, самая громкая сенсация двадцатого века. Если Освальд или Хайделл до сих пор жив и хочет убрать Президента, это полностью доказывает существование заговора. И у нас есть прекрасная возможность разоблачить его. Мы с вами можем стать новыми Вудвордом и Бернстайном.
— Крыло не отвалилось, — ответил Чиун. Его спокойное лицо покрылось сетью глубоких морщин.
— Полоса удач не может тянуться вечно.
— Этот рейс оказался неудачным. Я сидел рядом с очень грубой незначительной женщиной.
— Не повезло. А вот я по пути сюда вынужден был все время слушать, какие ассасины плохие.
— Невежество губит эту страну, как ни одну другую, — отозвался Чиун. Он шел, спрятав руки в рукава кимоно. — Марионетка, насколько я понял, жива.
— Да. Но опасность пока не миновала. — Поглядев на лавандовый шелк, Римо добавил: — Надеюсь, ты захватил не одно кимоно.
— Раньше ты никогда не задумывался об этом.
— Обычно так оно и было. Но теперь сюда прилетает Смит. И он очень просил, чтобы мы не привлекали к себе внимания.
— Пусть лучше враги узнают, что для его охраны прибыл Дом Синанджу.
— Мы чудненько позаботимся о его безопасности в кимоно, которое не так бросается в глаза, как лавандовое.
Когда они подошли к месту получения багажа, мастер Синанджу произнес вполголоса:
— Вон та грубая женщина.
Римо пристально посмотрел на нее.
— Это не Пепси Доббинс, случаем?
— Я не спрашивал ее незначительного имени, — фыркнул Чиун.
— Точно, она.
— Эта женщина требовала уступить ей место, утверждая, что является более значительной, чем я.
— Она оскандалилась, передав сообщение о смерти Президента. Люди рады были бы увидеть ее вздернутой на виселице.
— Я поставил эту женщину на место, не беспокойся.
— Хорошо, — кивнул Уильямс, глядя, как багаж движется по конвейеру.
— Я сказал ей, что работаю на императора Смита, а не на Президента-марионетку, — добавил Чиун.
— Хорошо, — снова кивнул Римо, подался вперед, увидев первый из, возможно, четырнадцати лакированных сундуков, и вдруг замер.
— Постой-постой! Что ты сказал?
— Что слышал, — ответил Чиун.
— Не может быть!
— Так оно и было.
— Она же репортер, черт бы ее побрал!
— Она дура, опьяненная собственным тщеславием. А теперь следи, чтобы мои сундуки не украли кретины.
Поскольку эта опасность была весьма реальной, Римо стал снимать их с конвейерной ленты по мере приближения.
— Всего три? — удивился он, когда лента в конце концов остановилась.
— Я очень торопился, — объяснил Чиун.
Уильямс поднял взгляд. Пепси Доббинс куда-то пропала.
Однако, вынося сундуки из аэропорта, он заметил ее на стоянке такси. К несчастью. Пепси тоже его увидела.
Она тут же приблизилась:
— Вот мы и встретились!
— Я вас не знаю, — надменно произнес Чиун.
Пепси внимания не обратила на мастера Синанджу.
— Кто вы? — спросила она Римо.
Заметив, что руку девушка держит в сумочке, он ответил:
— Римо Уэйн Бэббит.
Пепси свела брови.
— Мне известно это имя.
— Я знаменит своей отрешенностью, — гордо бросил Уильямс. — Благодаря этому меня приглашают на все телеинтервью.
Журналистка указала на Чиуна.
— Вы вместе?
— Вам что до этого?
— Он рассказывает в высшей степени любопытные истории.
— У него болезнь А-ЛЬ-Ц-Г-Е-М-Е-Р-А, — пояснил Римо, выделяя каждый звук. Увидев, что Пепси не поняла, добавил: — Ну, М-А-Р-А-3-М.
— Ты пропустил в фамилии доктора букву "й", Б-О-Л-В-А-Н, — фыркнул Чиун.
Лица Пепси и Римо стали непроницаемыми. Мастер Синанджу захихикал.
Девушка сказала:
— Хотите, поедем одной машиной к...
— К Белому дому, — договорил за нее кореец.
— Не обращайте на него внимания, — торопливо откликнулся его ученик. — Мы едем не к Белому дому.
— Мы направляемся именно туда, — возразил Чиун.
— Мы едем в отель, — заявил Римо, глядя на Пепси.
— В какой? — поинтересовалась она.
— Вы всегда так любопытны?
— Я не из любопытства. Просто хочу сэкономить несколько долларов. Может, возьмем машину пополам?
— Уступаю вам свою половину, — отозвался Уильямс, поставив сундуки и демонстративно сложив руки на груди.
— Ты что это, Римо? — спросил Чиун.
— Жду машину, которая мне понравится.
Чиун указал на растянувшуюся очередь.
— Да тут полно машин.
— Я не вижу такой, чтобы мне нравился ее цвет, — непререкаемым тоном произнес Римо, глядя Пепси прямо в глаза.
— А какой цвет вам нужен?
— Который гармонирует с вашими волосами, — ответил Уильямс и повернулся к ней спиной.
Потратив минут десять на бесплодный разговор. Пепси Доббинс наконец сообразила, в чем дело, швырнула дорожную сумку в багажник такси и бросила:
— На телестудию АТК.
Человек, которого Римо принял за разминавшего ноги таксиста, сел в машину и сказал водителю:
— Только поезжайте кратчайшим путем. Я знаю, как ваша братия обдирает доверчивых туристов вроде нас.
Когда машина отъехала, Римо обратился к мастеру Синанджу:
— Ничего не скажешь, разумный ход. Смит велел нам не привлекать к себе внимания, а ты, можно сказать, раззвонил прессе о существовании организации.
— Никто не поверит женщине, которая говорит, что находится в одном месте, будучи в другом.
Подъехала очередная машина.
— Я думал, ты ее не узнал. — Уильямс распахнул дверцу.
— Я не хотел выказывать этого, — ответил Чиун, усаживаясь на заднее сиденье.
* * *
По пути к телестудии Пепси Доббинс сменила пленку в магнитофоне и сказала:— Жуть как хочется послушать краткую лекцию по ассасинологии!
Включив магнитофон на запись, она поднесла его к лицу таксиста. Сидевшего на заднем сиденье, а не за рулем.
— Во-первых, — заговорил таксист, — все, что вы знаете об этой истории, неправда. Освальд не убивал одного Кеннеди, Сирхан не убивал другого.
— Оба убийства были частями одного заговора?
— Этого пока никто не выяснил. Не заставляйте меня забегать вперед.
— Назовите свою фамилию.
— Я все думал, когда вы об том вспомните. Для опытного репортера вы слишком невнимательны к таким деталям.
— Вашу фамилию, пожалуйста, — сухо произнесла Пепси.
— Алоисиус Фезерстоун.
— Надеюсь, у вас есть прозвище.
— Люди называют меня Щеголем. Люблю иногда приодеться.
— Продолжайте, Щеголь.
— Как я уже говорил, никто из тех, кого считают убийцами известных людей, на самом деле не убивал их. Это все маскировка. Все, что до сих пор сообщалось, — неправда, готов поклясться. Рей не убивал Кинга, а...
— Не так быстро. Кто такой Рей и кто такой Кинг?
— Джеймс Эрл Рей и Мартин Лютер Кинг.
Пепси нахмурилась.
— Почему у всех тройные имена?
— Дельно подмечено. Люди с тройными именами играют в таких делах значительную роль. Только не спрашивайте почему. Но каждый с тройным именем либо убийца, либо жертва.
— Вы только что сказали — Освальд не убивал Кеннеди. А имя у него тройное.
— Он не Освальд. Он Алек Джеймс Хайделл. Таково его настоящее имя. Он, как сам говорил, всегда был трусом.
— Может, мы начнем с чего-то конкретного?
— Вам следовало бы посмотреть тот фильм.
— Какой?
— Тот, что Харди Брикер снял об Освальде и Кеннеди. «ЦРУ». Он изложил там все, кроме ответов.
— Тогда что в нем проку?
— Нужно знать, о чем спрашивать, иначе грош цена полученным ответам. Тем-то и плох доклад комиссии Уоррена. Эти зануды задавали не те вопросы и получили никчемные ответы.
— Видимо, надо прочесть этот доклад.
— Может, нам удастся отыскать его в одном из книжных магазинов.
— Мыль. — Пепси подалась вперед. — Водитель, найдите книжный магазин, где продается доклад комиссии Уоррена.
— В магазинах его не продают, — ответил тот, перекрикивая автомобильные гудки. — Поищите лучше в библиотеке.
— Откуда вы знаете? — спросил Щеголь.
Водитель пожал плечами.
— Интересуюсь. А этот человек, леди, вещает вам лапшу на уши. Кеннеди убил Освальд и никто другой. По указке мафии.
Щеголь яростно замотал головой.
— Нет! Это все происки ЦРУ!
— Мафии. Чикагской. Все устроили Карлос Марчелло и его дружки. Были у них на то причины, средства и возможности. Они охотились за Робертом Кеннеди, который постоянно вставлял им палки в колеса. А против Джека ничего не имели. Потом сообразили, что, если Джека убрать, Линдон обольет Бобби грязью. И проблеме конец. Если в они убрали Бобби, Джек смог бы прижать их к стенке. А вот этого, уверяю вас, им не хотелось.
— Чушь, — фыркнул Щеголь Алоисиус Фезерстоун.
— Но разве получилось не так? И Хоффу тоже ликвидировали.
— Кто такой Хоффа? — спросила Пепси, быстро перенеся свой магнитофон от одного собеседника к другому и стараясь записать все туманные теории.
— Был такой самонадеянный босс из профсоюза водителей, — пробормотал Щеголь. — Тела его так и не нашли. Но это ничего не значит.
— По-вашему, значит. Джека устранило ЦРУ, чтобы он не выводил войска из Вьетнама? Чушь несусветная! — возразил водитель. — Не было никаких гарантий, что Линдон не сделает этого, заняв его место.
— Но ведь не сделал. Это прямое доказательство!
— Минутку, — перебила Пепси. — А кто стрелял в Линдона?
— Он сам, — буркнул Щеголь. — В ногу. Он стал президентом после Джека. Ему не давали сидеть в кабинете.
— Почему это постоянно происходит? — с печалью в голосе спросила Пепси. — Кто не дает нашим Президентам сидеть в кабинете?
— Пресса, — хором ответили оба таксиста.
— Не надо тенденциозности, — резко заявила Пепси. — Давайте вернемся к строгой теории.
— Сперва нужно отыскать для вас доклад комиссии Уоррена, — напомнил Щеголь.
* * *
Пепси обнаружила комплект этих книг в Вашингтонской публичной библиотеке.— Это доклад комиссии Уоррена? — спросила она, глядя во все глаза на длинную полку, уставленную томами в пыльных кожаных переплетах.
— Да.
— Видно, он пользуется большим спросом. Вон сколько экземпляров. Целая полка.
— Это полный комплект, — пояснил ей Щеголь. — Все двадцать шесть томов.
Глаза Пепси, и без того расширенные, стали величиной с блюдце.
— Это все одна книга?!
— Да.
— Но я столько не осилю! Что я, по-вашему, газетчица?
— Я прочел все, от корки до корки.
— А я призвана освещать жизнь, здесь же всего лишь материал одного дела.
— Если то, что мы подслушали, — правда, это не рядовой материал. Это сенсация. Возможно, самая громкая сенсация двадцатого века. Если Освальд или Хайделл до сих пор жив и хочет убрать Президента, это полностью доказывает существование заговора. И у нас есть прекрасная возможность разоблачить его. Мы с вами можем стать новыми Вудвордом и Бернстайном.