Страница:
дравшихся. Они застыли и были холодны, как лед. Он коснулся земли. Она
тоже замерзла.
Он посмотрел на Хуона. Меч Хуона опустился на правую руку Лантлу.
Попал и наполовину перерубил ее. Хозяин динозавров завыл, отскочил,
перехватил оружие в левую руку, прежде чем оно выпало. Не обращая внимания
на рану, он бросился на Хуона.
Хуон, уклоняясь от удара, сделал шаг в сторону и, когда Лантлу
повернулся к нему, пронзил ему живот и быстрым движением снизу вверх
распорол до груди.
Хозяин динозавров уронил меч, посмотрел на своего убийцу, схватив
руками живот; сквозь его пальцы струилась кровь. Он опустился на колени.
Упал вперед...
Молча опустилась тень. Охватила обоих.
Грейдон услышал страшный крик; понял, что это кричит он сам; побежал
вперед.
Тень поднялась, отскочив от него при этом, взлетела в небо. Хуон
стоял неподвижно, глядя на своего врага.
- Хуон! - закричал Грейдон и коснулся его плеча. Оно было ледяным.
При этом прикосновении Хуон упал на тело Лантлу.
Грейдон тупо осмотрелся.
Что это за огни? Крылатые фигуры из зеленоватого пламени с невыносимо
сверкающим центром... они возникают в воздухе, пульсируют в нем... они
схватываются с тенями... Огненные формы сражаются со смертоносными
тенями... а Хуон мертвый лежит у его ног под алым небом.
Хуон предсказал это. Когда же это было? Века и века назад.
Мозг Грейдона отупел. И отчаяние, черное отчаяние, от которого
останавливается сердце и перехватывает дыхание, овладело им. Откуда этот
черный приток... он никогда ничего подобного не чувствовал. И ненависть...
холодная ненависть, холодная и неумолимая, как эти смертоносные тени...
она питается его отчаянием. За кем это он охотится... и почему? Если бы
только стряхнуть это оцепенение с мозга.
Проклятые огненные фигуры! Они повсюду. И как налетают... Эмеры и
урды и отродье древней расы... Мои люди бегут, они побеждены! Мои люди...
но что это значит? Какие его люди? Дьявольский свет!.. Дьявольский
привет!.. А хорошая рифма! И как будто продвижение этой оцепенелости
приостановилось. Надо попробовать еще. Пепел и тень лежат в пыли,
справиться с тобой они не смогли. Ну... это не помогает. Но что это с его
головой? Бедный Хуон... Знает ли Суарра, что я здесь... Где же Нимир... а,
теперь он понял, кого так ненавидит... женщину-змею... проклятое
чудовище... Да, Темный Хозяин, я иду!
Дьявол! Что его заставило это сказать? Крепись, Ник Грейдон... Ник
Грейдон из Филадельфии, выпускник Гарвардской высшей геологической школы,
США... крепись!.. Да, да, Темный Хозяин... я... иду!
Рука обняла его. От отшатнулся с рычанием. Но... это Регор.
Регор! Часть смертоносной онемелости опять оставила мозг.
- Моя голова... Регор! Что-то с головой!
- Да, да, парень. Идем со мной. С Регором. К Суарре.
Суарра! Ну, конечно, он пойдет с Регором к Суарре. Но не к
женщине-змее! Нет, нет! Не к ней... она вообще не человек... Нет, не к
ней, Темный Хозяин...
Как он оказался в храме? Какого дьявола ему здесь нужно? Что-то
потянуло его за воротник. Вытягивало его. Он не пойдет! Откуда эта немота?
А, от воротника. Ему надо уходить. Но сначала он расскажет Суарре. Где же
она? Нет, не к женщине-змее! Нет, Темный Хозяин, я не... как хорошо, когда
руки Суарры вокруг тебя... голова на ее груди...
- Держи его крепко, Суарра, - негромко сказала Мать. - Целуй его.
Разговаривай с ним. Делай что угодно... но пусть он будет занят тобой.
Кон!
Из тени появился человек-паук, печально посмотрел на бормочущего
Грейдона.
- Следи за ним внимательно, Регор. Кон поможет тебе удержать его.
Когда его позовут с полной мощью, его силы иссякнут. Если потребуется,
свяжите его. Но я бы не хотела этого... у меня есть причины. Но Нимир его
не получит. А, я этого боялась! Готовься, Тиддо!
Зеленый свет, ярче дневного, заполнил Запретную землю. Смертоносные
тени исчезли, алый свет в облаках погас. На лугу между храмом и озером
возник столб сверкающего зеленого огня. Поднимаясь, он ревел. Пульсировал
в медленном регулярном ритме. Вокруг него, над его вершиной, у его
основания сверкали молнии, гремел гром, как потоки разбивающегося стекла.
Под этим ужасающим блеском сражающиеся на лугу застыли и стояли
неподвижно, потом в панике бросились к укрытиям.
Отовсюду крылатые огненные фигуры понеслись к столбу, сливались с
ним, питали его
- Его последняя ставка, Тиддо, - прошептала женщина-змея. - И, может,
лучшая.
Властитель Глупости кивнул и встал возле устройства с хрустальными
стержнями. Завертелись два больших диска. Женщина-змея скользнула к
одному, к другому, управляя рычагами в их основании. Их скорость
постепенно замедлялась.
- Да помогут мне мои предки! - прошептала женщина-змея.
Еще медленнее вращались диски. И все меньше становилось огненных
фигур, питавших столб. Они совсем перестали появляться.
Пульсирующая колонна задрожала, покачнулась и с громовым ревом
подпрыгнула на сто футов. Она упала на амфитеатр создателей снов. С ревом
подпрыгнула снова - с того места, где раньше был амфитеатр.
На этот раз она прыгнула выше. И опустилась среди деревьев города. И
снова громовой удар...
Диски застыли. Столб огня устремился к храму.
- Пора! - закричала женщина-змея Властителю Глупости. Над механизмом,
которым он управлял, развернулся гигантский фиолетовый веер - и понесся
прямо к наступающей колонне. Встретился с ней. Смешался. Столб наклонился,
изогнулся. Он пытался освободиться, как живое существо.
Послышался страшный крик, громовой удар, будто обрушилась гора.
И затем тьма и немая тишина.
- Хорошо сделано, - выдохнула Мать. - И слава предкам, что сделано!
Грейдон поднял голову с груди Суарры. Лицо его побледнело и
осунулось, глаза были обращены внутрь, так что зрачков почти не было
видно. Он, казалось, к чему-то прислушивается.
Женщина-змея скользнула к нему, внимательно всмотрелась. Его губы
шевельнулись.
- Да, Темный Хозяин, я слышу!
- Кризис близок. Держи его, Регор. Нет, пусть его держит Кон. - Она
подползла к своему сундука, достала систрум с ртутным шаром и еще один,
больший и окруженный множеством бусинок из того же блестящего материала.
Достала оттуда еще тупую хрустальную трубку, в которой горело пурпурное
пламя, как в брусе, который Властитель Глупости использовал в пещере
Утраченной Мудрости. Второй систрум она протянула ему.
Человек-паук поднял Грейдона в руках. Грейдон лежал неподвижно,
по-прежнему прислушиваясь. Мать развернулась к нему.
- Регор, - быстро зашептала она, - оставайся рядом с Суаррой. Нет,
дитя, плакать, молить бесполезно. Тебе со мной нельзя. Стой спокойно! -
строго сказала она, когда девушка подняла умоляюще руки. - Я спасу твоего
любимого. И прикончу Нимира. Регор, Кона я беру с собой. А теперь
быстро...
Она пощелкала человеку-пауку. Неся Грейдона, тот ступил в лифт. Она
тоже скользнула туда, свернулась, давая место Властителю Глупости. Лифт
начал опускаться. Они вышли из него в коридор.
Тело Грейдона изогнулось дугой.
- Слышу! Иду, Темный Хозяин! - воскликнул он, вырываясь из рук Кона.
- Да, - зашипела женщина-змея. - Но ко мне, не к Нимиру. Кон, отпусти
его. Пусть идет.
Грейдон, все еще глядя в себя, поворачивал голову, как собака в
поисках запаха. И побежал по коридору прямо к выходу из храма.
За ним, в одной руке подняв систрум, в другой держа трубку с
фиолетовым огнем, устремилась женщина-змея, без всяких усилий держась с
ним наравне, а за ней, столь же легко, Властитель Глупости и Кон. Они
выбежали в коридор, ведущий в тронный зал. Из систрума вырвался тонкий
луч. Он коснулся головы Грейдона. Грейдон пошатнулся, повернул. Снова
вылетел луч, на этот раз коснувшись стены над головой Грейдона. Поднялся
каменный занавес, открыв проход. Снова луч коснулся Грейдона, который
вбежал в проход.
- Хорошо! - выдохнула Мать.
Еще дважды луч из систрума открывал проходы. Грейдон продолжал
бежать. Он поворачивал голову, не оглядываясь, по-видимому, и не
подозревал о троих следующих за ним. Странное, должно быть, зрелище:
бегущий человек, за ним, развернув в полную длину свои перламутровые
кольца, скользит женщина-змея, высоко подняв изящную голову и тело, рядом
алая многорукая фигура человека-паука, древнее мудрое лицо Властителя
Глупости со сверкающими юными глазами.
Все вперед и вперед бежал Грейдон, как соломинка, втянутая в
водоворот, как железный опилок к магниту.
- Адана, разве Нимир не узнает, что мы идем за ним? - спросил
Властитель Глупости, дыхание его было спокойно.
- Нет, - так же спокойно ответила Мать. - Когда Нимир скрылся от моей
мысли, он и меня при этом перестал видеть. Он видит меня не лучше, чем я
его. Он влечет к себе этого человека, но не знает, как тот идет. Только -
что он идет.
- Он бежит быстрее, - сказал Властитель Глупости.
- Он приближается к Нимиру, - ответила женщина-змея. - Не я веду его,
Тиддо, он ведет меня. Все, что я делаю, лишь открываю ему кратчайший путь
к тому, кто его призывает. Ага, я так и думала!
Грейдон бежал прямо к стене. При прикосновении луча из систрума
камень поднялся, оттуда показался ржаво-красный свет.
Оно пришли в логово Тени.
Все быстрее бежал Грейдон, стремительная тень в тумане. Вверх
вздымался темный утес. Вдоль него побежал Грейдон. Утес кончился. Грейдон
обогнул его край. Экран, возвышение, черный трон.
На полу пещеры, распростершись на животах, лежат сотни урдов, самки и
дети ящеролюдей и те, кто пережил Рагнарок у храма и сумел убежать в
красную пещеру. С их мускусным запахом смешивается непристойный запах сада
Тени.
И на черном троне сидит Нимир!
- Темный Хозяин, я здесь! - Голос Грейдона лишен выражения; он
остановился, ожидая приказа.
Бледные глаза Нимира оторвались от созерцания пресмыкающихся орд. Его
чудовищное тело раздулось, поднялось на троне, длинные бесформенные руки
жадно протянулись вперед, лицо вспыхнуло торжеством.
- Иди! - прошептал он, и, как будто в его мышцы вставили пружины,
Грейдон подпрыгнул к возвышению.
- Нет! - послышался резкий возглас женщины-змеи. Из систрума в ее
руке вылетел тонкий луч, коснулся головы Грейдона. Тот повернулся и упал,
почти у ног Нимира.
Взгляд Властителя Зла упал на женщину-змею, Нимир неожиданно увидел
ее, как будто распахнулся некий занавес, разделявший их. Глаза его
устремились к Властителю Глупости, к человеку-пауку, и в них вспыхнул
адский огонь.
Рука его метнулась к поясу, извлекла оттуда что-то похожее на
застывшее зеленое пламя. Прежде чем он смог поднять этот предмет,
женщина-змея направила трубку, которую держала в левой руке. Из нее
устремился напряженный фиолетовый луч. Он ударил в руку Нимира и в то, что
держала эта рука. Последовал звенящий взрыв, облако сверкающих пурпурных
частиц завертелось вокруг Нимира, закрыв и его, и его трон.
Женщина-змея выхватила у Властителя Глупости больший систрум. Из
многочисленных маленьких шаров вырвалось лунное сияние, собралось в
трехдюймовую сферу невероятной яркости. Сфера устремилась к сгустившемуся
пурпурному туману на уровне головы Нимира - и прошла насквозь. Она
ударилась о резной каменный экран и расплылась по его поверхности. От
одной стороны до другой, от верха до низа экран раскололся и обрушился
грудой обломков.
На его месте зиял черный туннель.
При прикосновении сферы пурпурный туман рассеялся. Низко наклонив
голову, прижавшись к полу, сидел Нимир, не тронутый снарядом Матери.
Прежде чем она смогла выпустить другой, Нимир схватил тело Грейдона,
бросил его себе на спину, как плащ, держа через плечи руками, и прыгнул во
тьму туннеля.
Женщина-змея яростно зашипела. Высоко на кольцах поднялось ее тело.
Его сверкающая протяженность перетекла через край возвышения и - в
туннель. За ней - Властитель Глупости и Кон.
Им не нужен был свет: для этих троих, как и для Нимира, тьма и свет
были одинаково проницаемы. Неожиданно на фоне конца туннеля показалась
силуэтом чудовищная фигура Нимира. Она превратилась в одни очертания и
исчезла...
Коридор кончился в пещере Лика. Он кончался у вершины той
циклопической лестницы, которая вела к Лику. Доведенный до отчаяния,
преследуемый, Нимир вернулся к своей темнице.
Здесь женщина-змея остановилась. На середине лестницы прыгал Нимир,
прочно, как щит, держа живое тело. На них сквозь бурю светящихся атомов,
исходящих от стен, смотрел большой Лик. Из-под кольца на его лбу капал
золотой пот. Из глаз текли золотые слезы, а из опущенных уголков рта
сочилась золотая слюна.
Глаза Лика, огромные тусклые жемчужины, были безжизненны. Они
сверкали, но оставались пустыми. Никакой пленник не смотрел через них.
Исчезло все могущество призыва, исчезли все хитрые обещания господства.
Лик смотрел равнодушно, невидящими глазами, над головой Нимира, Нимира,
который так долго, так долго жил в нем.
Из горла женщины-змеи послышался звук рога. Ему ответили снизу,
оттуда, где пол пещеры уходил в немыслимую пропасть. Из пространства над
пропастью появилась пара крылатых змей.
Одна из змей опустилась на плечи Властителя Зла, крыльями закрывая
ему глаза. Другая обернула кольца вокруг его ног.
Властелин Зла пошатнулся, уронил Грейдона, начал бить по крыльям.
Кольца плотнее стянули его ноги. Властитель Зла упал.
Покатился по ступеням. Тело Грейдона неподвижно лежало на том месте,
куда упало.
Женщина-змея щелкнула. Человек-паук устремился вниз по ступеням,
подобрал Грейдона, вернулся с ним и опустил рядом с ней.
Бьющие крылья и сжимающие кольца оставили Нимира. Он встал. Запрыгал
к Лику.
Достиг подбородка. Обернулся, глядя на Мать. И рядом оказались два
Властителя Зла. Большое каменное лицо, безжизненное, равнодушное, - и его
миниатюрная копия, живая, из переплетенных ржавых атомов.
Властитель Зла прижался к каменному подбородку, расставив руки, глядя
на женщину-змею. В его глазах не было ни страха, ни просьбы о милости.
Только ненависть - и безжалостная угроза. Он не сказал ни слова, она
тоже.
Властитель Зла повернулся. Как большая лягушка, запрыгал вверх по
камню.
Женщина-змея подняла систрум. Оттуда вылетела светящаяся сфера. За
ней еще одна, и еще. Первая ударила Лик прямо в лоб, остальные две почти
одновременно - в глаза и рот.
Взорвались и разлетелись брызгами. Вырвались белые языки молнии. Лик,
казалось, гримасничает, он исказился. Каменный рот изогнулся.
Вылетела четвертая сфера. Она ударила по телу карабкавшегося
Властителя Зла, и эта взбирающаяся фигура, и сам Лик скрылись в языках
белых молний.
Они исчезли, эти языки.
Исчез и Лик в бездне! Только гладкая поверхность черного камня.
Исчез Властитель Зла! Только груда ржавых атомов на обожженной скале.
Эта груда вздрогнула. Казалось, она пытается взобраться выше.
В нее ударил еще один сверкающий шар. Белые языки лизнули ее...
Скала была чиста!
Все новые и новые сверкающие сферы вылетали из систрума. Они ударяли
в стены пещеры, и ураган светящихся атомов стихал. Драгоценные плоды и
цветы на стенах потускнели и упали.
Все темнее и темнее становилось в пещере, где раньше находился Лик в
бездне.
Все гуще тьма, охватывавшая ее.
Голос женщины-змеи поднялся в одном длинном, резком, призывном звуке
торжества.
Она поманила человека-паука и указала на Грейдона. Повернулась спиной
к черной могиле Властителя Зла. Нырнула в коридор.
За ней последовали Властитель Зла и Кон... прижимавший к своей алой
груди Грейдона, как ребенка, утешающий его неслышными словами.
Только через пять дней Грейдон пришел в себя. Все эти дни он лежал в
жилище Матери-Змеи, за ним ухаживала Суарра. И Мать не снимала с него
воротник Нимира.
- Я еще не уверена, - сказала она девушке и Регору, которые просили
ее снять воротник, избавить Грейдона от него. - Он не повредит ему. А если
появится угроза, я тут же его сниму, обещаю вам. Но это была связь, и
прочная, между ним и Нимиром, и, может, она еще действует. Я все еще не
уверена, что Нимир полностью поглощен той силой, что унесла его. Не знаю,
чем была эта Тень. Но если что-то от Нимира сохранилось, то оно будет
привлечено сюда, постарается воспользоваться Грейдоном. Тогда я увижу,
какой силой это нечто обладает. Если ничто от Нимира не сохранилось,
воротник не повредит. Но пока я не уверена, он его не снимет.
Это закончило спор. Первый день Грейдон был беспокоен, говорил о
Темном Хозяине, прислушивался к каким-то неслышным словам, время от
времени разговаривал с кем-то невидимым. Относится ли это к какому-то
неосязаемому следу Нимира или к собственному больному сознанию Грейдона,
знала только Мать. К началу второй ночи его беспокойство усилилось,
шептать он стал чаще. Время от времени Мать подходила, сворачивалась
рядом, поднимала его веки, внимательно вглядывалась в глаза. Когда его
беспокойство достигло пика, она и Регор положили Грейдона обнаженным в ее
гнезде из подушек. Мать взяла малый систрум и держала над его головой. Из
него полилось мягкое сияние. Она провела систрумом вдоль всего тела, с
головы до ног купая его в этом сиянии. На третий день Грейдон стал гораздо
спокойнее. В эту ночь Мать опять внимательно осмотрела его, кивнула, как
будто удовлетворенная, и направила сильный луч систрума на воротник.
Грейдон слабо застонал и поднял, защищаясь, дрожащие руки.
- Держи его руки, Регор, - невыразительно сказала Мать. Из систрума
вылетел еще более сильный луч. Воротник Властителя Зла утратил свой
тусклый блеск, стал безжизненно коричневым. Она взяла его в руки и
сломала. В ее пальцах он превратился в груду пыли. Грейдон немедленно
расслабился и уснул нормальным сном.
На утро пятого дня он проснулся. Рядом с ним были Суарра и Грейдон.
Он попытался встать, но был еще очень слаб. Все силы покинули его. Мозг,
однако, был совершенно ясен.
- Я знаю все, что вы хотите возразить, - сказал он им, слабо улыбаясь
и крепко держась за Суарру. - Не нужно. Я чувствую себя так, будто меня
пропустили через десяток жерновов. Мне хуже чем в аду. И тем не менее я не
закрою глаз, пока не буду знать, что происходило в эти дни. Прежде всего -
что случилось с Нимиром?
Они рассказали ему о преследовании Властителя Зла и о его конце в
пещере Лика, как им самим рассказала об этом Мать.
- А потом, - сказал Регор, - она взорвала туннель, через который
прошел Нимир, закрыла его навсегда. Уничтожила трон Нимира и возвышение.
Полностью уничтожила его странный сад. Растения извивались и кричали,
когда их лизали языки белой молнии.
- Злой это был сад, - сказала Суарра. - Непредставимо злой, так
говорила мне Мать. Только за его создание Нимир заслуживал уничтожения. Но
как он его создал, с какой целью, как собирался использовать, об этом Мать
ничего мне не сказала.
- Урды разбежались из красной пещеры, - продолжал рассказ Регор. -
Бежали те, что уцелели, и спрятались в своих глубоких логовах. И вот трое
вернулись в храм, неся тебя. На следующий день Мать осмотрела, что
осталось в древней Ю-Атланчи. Из защитников храма не больше ста из древней
расы. Те, что поддерживали Лантлу - примерно восемьдесят человек, -
прислали вестника к Матери, предложили мир и покорность. Мать приказала им
прийти, казнила десятерых, а остальных простила. Я думаю, есть еще немало
других, которые знают, что не могут ждать пощады, они скрываются в пещерах
и лесах, они стали отверженными, какими были мы до твоего прихода,
Грейдон.
- Она разбудила создателей снов, которые и не заметили битву, и
привела их в тронный зал. Вернее привела большинство, потому что
нескольких велела убить на месте. Она предоставила им выбор: отказаться от
снов и открыть Двери Жизни и Смерти - или умереть. Около пятидесяти
предпочли жизнь. Остальные не захотели. Им разрешили вернуться домой,
погрузиться в свои любимые призрачные миры, и вскоре эти миры вместе с
ними прекратили существование.
- Из крылатых змей, вестников Матери, выжило не больше четверти.
Эмеров осталось около тысячи - мужчин, я имею в виду. В основном это не
принимавшие участия в битве. Наши солдаты и солдаты Лантлу погибли почти
поголовно. Тени Нимира и огни Матери не делали различия между друзьями и
врагами. Два дня назад по приказу Аданы войско этих эмеров отправилось в
пещеры на поиски и истребление оставшихся урдов. Да, и еще выжили
полдесятка охотничьих ксинли и столько же верховых. Первых мы выследили и
убили, вторых сохранили.
- Кажется, все. Жизнь в Ю-Атланчи мы начинаем заново с тремя сотнями
людей из древней расы, из которых свыше половины женщины. Все мы поэтому
волей-неволей отказались от бессмертия. Мать сама позаботилась, чтобы обе
Двери широко раскрылись. Впрочем, - задумчиво добавил Регор, - свыше
половины женщин лучше, чем наоборот.
Грейдон закрыл глаза; лежал, обдумывая услышанное. Начав действовать,
женщина-змея действовала весьма эффективно. Безжалостно! Он представил
себе создателей снов, гибнущих посреди своих миражей, таких реальных для
них. Он надеялся, что та из них, которая создала удивительный мир цветов,
предпочла жизнь. Гудение и огни, вызывающие безумие, как Нимир их создал?
Какие-то преобразования инфракрасных лучей, вероятно. Световые волны
низкой частоты, переходящие на грани в звуковые колебания. Он был уверен,
что в этом явлении свет и звук были тесно связаны. А маленькая солнечная
диадема Матери? Использование других световых лучей, уничтоживших Нимира.
Но почему воротник спасал его от одного вида лучей и не спасал от другого?
Вероятно, какой-то вид передатчика, настроенный на волну Нимира... ну, с
этим покончено...
Он снова уснул.
Несколько дней он не видел женщину-змею. Она была в пещерах, сказала
Суарра, вместе с Властителем Глупости и Коном, ее несли в носилках
индианки и охраняли крылатые вестники. Силы медленно возвращались к
Грейдону. Однажды его вынесли в носилках Суарры, девушка шла рядом.
Некогда цветущая равнина между храмом и озером почернела и опустела,
сожженная ледяными тенями и прыгающим огненным столбом. На месте
амфитеатра создателей снов только неосязаемая пыль. Многие деревья вдоль
луга мертвы или умирают. А там, где столб обрушился на город, круглая дыра
диаметром в две тысячи футов; здесь все живое, вся растительность, все
постройки превратились все в ту же неосязаемую пыль.
Он спросил Суарру, что сделали с мертвыми. Эмеры собрали их в большие
груды, ответила Суарра; потом превратили в ту же пыль установкой,
возведенной Матерью; Хуон лежит рядом со своими предками в пещере мертвых.
Он попросил отнести его назад в храм; приходил в себя в тишине и мире
тронного зала.
На следующий день вернулась Мать; в течение следующей недели Грейдон
ежедневно проводил с нею многие часы; отвечал на ее бесчисленные вопросы,
рассказывал подробности жизни людей за барьером, объяснял их обычаи и
стремления; на это раз рассказывал и о войнах и богах, о долгой истории
человечества с той поры, как двадцать пять тысяч лет назад в пещерах
погасли костры кроманьонцев. Он рассказывал о расах, белой и черной,
желтой и коричневой, об условиях их жизни и обычаях; рассказывал об
ужасном коммунистическом эксперименте русских, о волнениях в Китае и
Индии.
Потом на какое-то время она прекратила расспросы и в свою очередь
рассказывала ему о забытой цивилизации, которую возглавляла ее раса, о
том, как она возникла; о других утраченных цивилизациях и расах,
погребенных под пылью времени; рассказывала о достижениях науки, которые
превосходили современные, как геометрия Эйнштейна превосходит Эвклидову;
объясняла ошеломляющие концепции материи и энергии.
- В том, что ты видел, - говорила она ему, - нет ни магии, ни
колдовства. Все, что ты видел, каждое проявление, это лишь сознательное
использование чисто природных сил, мой Грейдон. Убивающие тени? - Некая
энергия, которой Нимир управлял при помощи механических действий. Говоря
понятными тебе словами, водовороты эфира, участки универсального
энергетического океана, из которого исходит вся материальная энергия, вся
энергия мысли. Огненные формы, которые я вызвала на помощь? Другая форма
обузданной энергии, способная нейтрализовать первую. Огненный столб?
Последний ход Нимира, именно его я опасалась. Создав его, он нарушил
равновесие сил; он надеялся, что прежде чем я овладею этой энергией, она
сама, своим громадным количеством, овладеет мной. И он чуть не оказался
прав!
Некоторое время она молчала; потом как будто пришла к решению;
приподнялась.
- Иди к Суарре, дитя, - сказала она. - Развлекайтесь. Быстрее
поправляйся. Два дня вы мне будете не нужны.
А когда эти два дня прошли, Регор вызвал его к Матери. Грейдон застал
ее в ее жилище, в гнезде из подушек, довольно созерцающей себя в зеркале;
Суарра причесывала ее. Жилище казалось странно пустым, не было знакомых
предметов. Глаза Суарры туманились невыплаканными слезами. Тут же
находился Властитель Глупости. Мать отложила зеркало, протянула Грейдону
руку для поцелуя.
- Я оставляю вас, дети, - сказала она без предисловий. - Я устала.
Буду спать - долго-долго. Нет, не удивляйся и не печалься. Я не собираюсь
умирать. Не знаю никакого другого мира, куда можно было бы уйти. Но я не
хочу стариться. - Глаза ее сверкнули в ответ на явное неконтролируемое
выражение удивления Грейдона при этом замечательном заявлении: ведь ей
тысячи лет. - То есть я не хочу выглядеть старой. Поэтому я усну и
тоже замерзла.
Он посмотрел на Хуона. Меч Хуона опустился на правую руку Лантлу.
Попал и наполовину перерубил ее. Хозяин динозавров завыл, отскочил,
перехватил оружие в левую руку, прежде чем оно выпало. Не обращая внимания
на рану, он бросился на Хуона.
Хуон, уклоняясь от удара, сделал шаг в сторону и, когда Лантлу
повернулся к нему, пронзил ему живот и быстрым движением снизу вверх
распорол до груди.
Хозяин динозавров уронил меч, посмотрел на своего убийцу, схватив
руками живот; сквозь его пальцы струилась кровь. Он опустился на колени.
Упал вперед...
Молча опустилась тень. Охватила обоих.
Грейдон услышал страшный крик; понял, что это кричит он сам; побежал
вперед.
Тень поднялась, отскочив от него при этом, взлетела в небо. Хуон
стоял неподвижно, глядя на своего врага.
- Хуон! - закричал Грейдон и коснулся его плеча. Оно было ледяным.
При этом прикосновении Хуон упал на тело Лантлу.
Грейдон тупо осмотрелся.
Что это за огни? Крылатые фигуры из зеленоватого пламени с невыносимо
сверкающим центром... они возникают в воздухе, пульсируют в нем... они
схватываются с тенями... Огненные формы сражаются со смертоносными
тенями... а Хуон мертвый лежит у его ног под алым небом.
Хуон предсказал это. Когда же это было? Века и века назад.
Мозг Грейдона отупел. И отчаяние, черное отчаяние, от которого
останавливается сердце и перехватывает дыхание, овладело им. Откуда этот
черный приток... он никогда ничего подобного не чувствовал. И ненависть...
холодная ненависть, холодная и неумолимая, как эти смертоносные тени...
она питается его отчаянием. За кем это он охотится... и почему? Если бы
только стряхнуть это оцепенение с мозга.
Проклятые огненные фигуры! Они повсюду. И как налетают... Эмеры и
урды и отродье древней расы... Мои люди бегут, они побеждены! Мои люди...
но что это значит? Какие его люди? Дьявольский свет!.. Дьявольский
привет!.. А хорошая рифма! И как будто продвижение этой оцепенелости
приостановилось. Надо попробовать еще. Пепел и тень лежат в пыли,
справиться с тобой они не смогли. Ну... это не помогает. Но что это с его
головой? Бедный Хуон... Знает ли Суарра, что я здесь... Где же Нимир... а,
теперь он понял, кого так ненавидит... женщину-змею... проклятое
чудовище... Да, Темный Хозяин, я иду!
Дьявол! Что его заставило это сказать? Крепись, Ник Грейдон... Ник
Грейдон из Филадельфии, выпускник Гарвардской высшей геологической школы,
США... крепись!.. Да, да, Темный Хозяин... я... иду!
Рука обняла его. От отшатнулся с рычанием. Но... это Регор.
Регор! Часть смертоносной онемелости опять оставила мозг.
- Моя голова... Регор! Что-то с головой!
- Да, да, парень. Идем со мной. С Регором. К Суарре.
Суарра! Ну, конечно, он пойдет с Регором к Суарре. Но не к
женщине-змее! Нет, нет! Не к ней... она вообще не человек... Нет, не к
ней, Темный Хозяин...
Как он оказался в храме? Какого дьявола ему здесь нужно? Что-то
потянуло его за воротник. Вытягивало его. Он не пойдет! Откуда эта немота?
А, от воротника. Ему надо уходить. Но сначала он расскажет Суарре. Где же
она? Нет, не к женщине-змее! Нет, Темный Хозяин, я не... как хорошо, когда
руки Суарры вокруг тебя... голова на ее груди...
- Держи его крепко, Суарра, - негромко сказала Мать. - Целуй его.
Разговаривай с ним. Делай что угодно... но пусть он будет занят тобой.
Кон!
Из тени появился человек-паук, печально посмотрел на бормочущего
Грейдона.
- Следи за ним внимательно, Регор. Кон поможет тебе удержать его.
Когда его позовут с полной мощью, его силы иссякнут. Если потребуется,
свяжите его. Но я бы не хотела этого... у меня есть причины. Но Нимир его
не получит. А, я этого боялась! Готовься, Тиддо!
Зеленый свет, ярче дневного, заполнил Запретную землю. Смертоносные
тени исчезли, алый свет в облаках погас. На лугу между храмом и озером
возник столб сверкающего зеленого огня. Поднимаясь, он ревел. Пульсировал
в медленном регулярном ритме. Вокруг него, над его вершиной, у его
основания сверкали молнии, гремел гром, как потоки разбивающегося стекла.
Под этим ужасающим блеском сражающиеся на лугу застыли и стояли
неподвижно, потом в панике бросились к укрытиям.
Отовсюду крылатые огненные фигуры понеслись к столбу, сливались с
ним, питали его
- Его последняя ставка, Тиддо, - прошептала женщина-змея. - И, может,
лучшая.
Властитель Глупости кивнул и встал возле устройства с хрустальными
стержнями. Завертелись два больших диска. Женщина-змея скользнула к
одному, к другому, управляя рычагами в их основании. Их скорость
постепенно замедлялась.
- Да помогут мне мои предки! - прошептала женщина-змея.
Еще медленнее вращались диски. И все меньше становилось огненных
фигур, питавших столб. Они совсем перестали появляться.
Пульсирующая колонна задрожала, покачнулась и с громовым ревом
подпрыгнула на сто футов. Она упала на амфитеатр создателей снов. С ревом
подпрыгнула снова - с того места, где раньше был амфитеатр.
На этот раз она прыгнула выше. И опустилась среди деревьев города. И
снова громовой удар...
Диски застыли. Столб огня устремился к храму.
- Пора! - закричала женщина-змея Властителю Глупости. Над механизмом,
которым он управлял, развернулся гигантский фиолетовый веер - и понесся
прямо к наступающей колонне. Встретился с ней. Смешался. Столб наклонился,
изогнулся. Он пытался освободиться, как живое существо.
Послышался страшный крик, громовой удар, будто обрушилась гора.
И затем тьма и немая тишина.
- Хорошо сделано, - выдохнула Мать. - И слава предкам, что сделано!
Грейдон поднял голову с груди Суарры. Лицо его побледнело и
осунулось, глаза были обращены внутрь, так что зрачков почти не было
видно. Он, казалось, к чему-то прислушивается.
Женщина-змея скользнула к нему, внимательно всмотрелась. Его губы
шевельнулись.
- Да, Темный Хозяин, я слышу!
- Кризис близок. Держи его, Регор. Нет, пусть его держит Кон. - Она
подползла к своему сундука, достала систрум с ртутным шаром и еще один,
больший и окруженный множеством бусинок из того же блестящего материала.
Достала оттуда еще тупую хрустальную трубку, в которой горело пурпурное
пламя, как в брусе, который Властитель Глупости использовал в пещере
Утраченной Мудрости. Второй систрум она протянула ему.
Человек-паук поднял Грейдона в руках. Грейдон лежал неподвижно,
по-прежнему прислушиваясь. Мать развернулась к нему.
- Регор, - быстро зашептала она, - оставайся рядом с Суаррой. Нет,
дитя, плакать, молить бесполезно. Тебе со мной нельзя. Стой спокойно! -
строго сказала она, когда девушка подняла умоляюще руки. - Я спасу твоего
любимого. И прикончу Нимира. Регор, Кона я беру с собой. А теперь
быстро...
Она пощелкала человеку-пауку. Неся Грейдона, тот ступил в лифт. Она
тоже скользнула туда, свернулась, давая место Властителю Глупости. Лифт
начал опускаться. Они вышли из него в коридор.
Тело Грейдона изогнулось дугой.
- Слышу! Иду, Темный Хозяин! - воскликнул он, вырываясь из рук Кона.
- Да, - зашипела женщина-змея. - Но ко мне, не к Нимиру. Кон, отпусти
его. Пусть идет.
Грейдон, все еще глядя в себя, поворачивал голову, как собака в
поисках запаха. И побежал по коридору прямо к выходу из храма.
За ним, в одной руке подняв систрум, в другой держа трубку с
фиолетовым огнем, устремилась женщина-змея, без всяких усилий держась с
ним наравне, а за ней, столь же легко, Властитель Глупости и Кон. Они
выбежали в коридор, ведущий в тронный зал. Из систрума вырвался тонкий
луч. Он коснулся головы Грейдона. Грейдон пошатнулся, повернул. Снова
вылетел луч, на этот раз коснувшись стены над головой Грейдона. Поднялся
каменный занавес, открыв проход. Снова луч коснулся Грейдона, который
вбежал в проход.
- Хорошо! - выдохнула Мать.
Еще дважды луч из систрума открывал проходы. Грейдон продолжал
бежать. Он поворачивал голову, не оглядываясь, по-видимому, и не
подозревал о троих следующих за ним. Странное, должно быть, зрелище:
бегущий человек, за ним, развернув в полную длину свои перламутровые
кольца, скользит женщина-змея, высоко подняв изящную голову и тело, рядом
алая многорукая фигура человека-паука, древнее мудрое лицо Властителя
Глупости со сверкающими юными глазами.
Все вперед и вперед бежал Грейдон, как соломинка, втянутая в
водоворот, как железный опилок к магниту.
- Адана, разве Нимир не узнает, что мы идем за ним? - спросил
Властитель Глупости, дыхание его было спокойно.
- Нет, - так же спокойно ответила Мать. - Когда Нимир скрылся от моей
мысли, он и меня при этом перестал видеть. Он видит меня не лучше, чем я
его. Он влечет к себе этого человека, но не знает, как тот идет. Только -
что он идет.
- Он бежит быстрее, - сказал Властитель Глупости.
- Он приближается к Нимиру, - ответила женщина-змея. - Не я веду его,
Тиддо, он ведет меня. Все, что я делаю, лишь открываю ему кратчайший путь
к тому, кто его призывает. Ага, я так и думала!
Грейдон бежал прямо к стене. При прикосновении луча из систрума
камень поднялся, оттуда показался ржаво-красный свет.
Оно пришли в логово Тени.
Все быстрее бежал Грейдон, стремительная тень в тумане. Вверх
вздымался темный утес. Вдоль него побежал Грейдон. Утес кончился. Грейдон
обогнул его край. Экран, возвышение, черный трон.
На полу пещеры, распростершись на животах, лежат сотни урдов, самки и
дети ящеролюдей и те, кто пережил Рагнарок у храма и сумел убежать в
красную пещеру. С их мускусным запахом смешивается непристойный запах сада
Тени.
И на черном троне сидит Нимир!
- Темный Хозяин, я здесь! - Голос Грейдона лишен выражения; он
остановился, ожидая приказа.
Бледные глаза Нимира оторвались от созерцания пресмыкающихся орд. Его
чудовищное тело раздулось, поднялось на троне, длинные бесформенные руки
жадно протянулись вперед, лицо вспыхнуло торжеством.
- Иди! - прошептал он, и, как будто в его мышцы вставили пружины,
Грейдон подпрыгнул к возвышению.
- Нет! - послышался резкий возглас женщины-змеи. Из систрума в ее
руке вылетел тонкий луч, коснулся головы Грейдона. Тот повернулся и упал,
почти у ног Нимира.
Взгляд Властителя Зла упал на женщину-змею, Нимир неожиданно увидел
ее, как будто распахнулся некий занавес, разделявший их. Глаза его
устремились к Властителю Глупости, к человеку-пауку, и в них вспыхнул
адский огонь.
Рука его метнулась к поясу, извлекла оттуда что-то похожее на
застывшее зеленое пламя. Прежде чем он смог поднять этот предмет,
женщина-змея направила трубку, которую держала в левой руке. Из нее
устремился напряженный фиолетовый луч. Он ударил в руку Нимира и в то, что
держала эта рука. Последовал звенящий взрыв, облако сверкающих пурпурных
частиц завертелось вокруг Нимира, закрыв и его, и его трон.
Женщина-змея выхватила у Властителя Глупости больший систрум. Из
многочисленных маленьких шаров вырвалось лунное сияние, собралось в
трехдюймовую сферу невероятной яркости. Сфера устремилась к сгустившемуся
пурпурному туману на уровне головы Нимира - и прошла насквозь. Она
ударилась о резной каменный экран и расплылась по его поверхности. От
одной стороны до другой, от верха до низа экран раскололся и обрушился
грудой обломков.
На его месте зиял черный туннель.
При прикосновении сферы пурпурный туман рассеялся. Низко наклонив
голову, прижавшись к полу, сидел Нимир, не тронутый снарядом Матери.
Прежде чем она смогла выпустить другой, Нимир схватил тело Грейдона,
бросил его себе на спину, как плащ, держа через плечи руками, и прыгнул во
тьму туннеля.
Женщина-змея яростно зашипела. Высоко на кольцах поднялось ее тело.
Его сверкающая протяженность перетекла через край возвышения и - в
туннель. За ней - Властитель Глупости и Кон.
Им не нужен был свет: для этих троих, как и для Нимира, тьма и свет
были одинаково проницаемы. Неожиданно на фоне конца туннеля показалась
силуэтом чудовищная фигура Нимира. Она превратилась в одни очертания и
исчезла...
Коридор кончился в пещере Лика. Он кончался у вершины той
циклопической лестницы, которая вела к Лику. Доведенный до отчаяния,
преследуемый, Нимир вернулся к своей темнице.
Здесь женщина-змея остановилась. На середине лестницы прыгал Нимир,
прочно, как щит, держа живое тело. На них сквозь бурю светящихся атомов,
исходящих от стен, смотрел большой Лик. Из-под кольца на его лбу капал
золотой пот. Из глаз текли золотые слезы, а из опущенных уголков рта
сочилась золотая слюна.
Глаза Лика, огромные тусклые жемчужины, были безжизненны. Они
сверкали, но оставались пустыми. Никакой пленник не смотрел через них.
Исчезло все могущество призыва, исчезли все хитрые обещания господства.
Лик смотрел равнодушно, невидящими глазами, над головой Нимира, Нимира,
который так долго, так долго жил в нем.
Из горла женщины-змеи послышался звук рога. Ему ответили снизу,
оттуда, где пол пещеры уходил в немыслимую пропасть. Из пространства над
пропастью появилась пара крылатых змей.
Одна из змей опустилась на плечи Властителя Зла, крыльями закрывая
ему глаза. Другая обернула кольца вокруг его ног.
Властелин Зла пошатнулся, уронил Грейдона, начал бить по крыльям.
Кольца плотнее стянули его ноги. Властитель Зла упал.
Покатился по ступеням. Тело Грейдона неподвижно лежало на том месте,
куда упало.
Женщина-змея щелкнула. Человек-паук устремился вниз по ступеням,
подобрал Грейдона, вернулся с ним и опустил рядом с ней.
Бьющие крылья и сжимающие кольца оставили Нимира. Он встал. Запрыгал
к Лику.
Достиг подбородка. Обернулся, глядя на Мать. И рядом оказались два
Властителя Зла. Большое каменное лицо, безжизненное, равнодушное, - и его
миниатюрная копия, живая, из переплетенных ржавых атомов.
Властитель Зла прижался к каменному подбородку, расставив руки, глядя
на женщину-змею. В его глазах не было ни страха, ни просьбы о милости.
Только ненависть - и безжалостная угроза. Он не сказал ни слова, она
тоже.
Властитель Зла повернулся. Как большая лягушка, запрыгал вверх по
камню.
Женщина-змея подняла систрум. Оттуда вылетела светящаяся сфера. За
ней еще одна, и еще. Первая ударила Лик прямо в лоб, остальные две почти
одновременно - в глаза и рот.
Взорвались и разлетелись брызгами. Вырвались белые языки молнии. Лик,
казалось, гримасничает, он исказился. Каменный рот изогнулся.
Вылетела четвертая сфера. Она ударила по телу карабкавшегося
Властителя Зла, и эта взбирающаяся фигура, и сам Лик скрылись в языках
белых молний.
Они исчезли, эти языки.
Исчез и Лик в бездне! Только гладкая поверхность черного камня.
Исчез Властитель Зла! Только груда ржавых атомов на обожженной скале.
Эта груда вздрогнула. Казалось, она пытается взобраться выше.
В нее ударил еще один сверкающий шар. Белые языки лизнули ее...
Скала была чиста!
Все новые и новые сверкающие сферы вылетали из систрума. Они ударяли
в стены пещеры, и ураган светящихся атомов стихал. Драгоценные плоды и
цветы на стенах потускнели и упали.
Все темнее и темнее становилось в пещере, где раньше находился Лик в
бездне.
Все гуще тьма, охватывавшая ее.
Голос женщины-змеи поднялся в одном длинном, резком, призывном звуке
торжества.
Она поманила человека-паука и указала на Грейдона. Повернулась спиной
к черной могиле Властителя Зла. Нырнула в коридор.
За ней последовали Властитель Зла и Кон... прижимавший к своей алой
груди Грейдона, как ребенка, утешающий его неслышными словами.
Только через пять дней Грейдон пришел в себя. Все эти дни он лежал в
жилище Матери-Змеи, за ним ухаживала Суарра. И Мать не снимала с него
воротник Нимира.
- Я еще не уверена, - сказала она девушке и Регору, которые просили
ее снять воротник, избавить Грейдона от него. - Он не повредит ему. А если
появится угроза, я тут же его сниму, обещаю вам. Но это была связь, и
прочная, между ним и Нимиром, и, может, она еще действует. Я все еще не
уверена, что Нимир полностью поглощен той силой, что унесла его. Не знаю,
чем была эта Тень. Но если что-то от Нимира сохранилось, то оно будет
привлечено сюда, постарается воспользоваться Грейдоном. Тогда я увижу,
какой силой это нечто обладает. Если ничто от Нимира не сохранилось,
воротник не повредит. Но пока я не уверена, он его не снимет.
Это закончило спор. Первый день Грейдон был беспокоен, говорил о
Темном Хозяине, прислушивался к каким-то неслышным словам, время от
времени разговаривал с кем-то невидимым. Относится ли это к какому-то
неосязаемому следу Нимира или к собственному больному сознанию Грейдона,
знала только Мать. К началу второй ночи его беспокойство усилилось,
шептать он стал чаще. Время от времени Мать подходила, сворачивалась
рядом, поднимала его веки, внимательно вглядывалась в глаза. Когда его
беспокойство достигло пика, она и Регор положили Грейдона обнаженным в ее
гнезде из подушек. Мать взяла малый систрум и держала над его головой. Из
него полилось мягкое сияние. Она провела систрумом вдоль всего тела, с
головы до ног купая его в этом сиянии. На третий день Грейдон стал гораздо
спокойнее. В эту ночь Мать опять внимательно осмотрела его, кивнула, как
будто удовлетворенная, и направила сильный луч систрума на воротник.
Грейдон слабо застонал и поднял, защищаясь, дрожащие руки.
- Держи его руки, Регор, - невыразительно сказала Мать. Из систрума
вылетел еще более сильный луч. Воротник Властителя Зла утратил свой
тусклый блеск, стал безжизненно коричневым. Она взяла его в руки и
сломала. В ее пальцах он превратился в груду пыли. Грейдон немедленно
расслабился и уснул нормальным сном.
На утро пятого дня он проснулся. Рядом с ним были Суарра и Грейдон.
Он попытался встать, но был еще очень слаб. Все силы покинули его. Мозг,
однако, был совершенно ясен.
- Я знаю все, что вы хотите возразить, - сказал он им, слабо улыбаясь
и крепко держась за Суарру. - Не нужно. Я чувствую себя так, будто меня
пропустили через десяток жерновов. Мне хуже чем в аду. И тем не менее я не
закрою глаз, пока не буду знать, что происходило в эти дни. Прежде всего -
что случилось с Нимиром?
Они рассказали ему о преследовании Властителя Зла и о его конце в
пещере Лика, как им самим рассказала об этом Мать.
- А потом, - сказал Регор, - она взорвала туннель, через который
прошел Нимир, закрыла его навсегда. Уничтожила трон Нимира и возвышение.
Полностью уничтожила его странный сад. Растения извивались и кричали,
когда их лизали языки белой молнии.
- Злой это был сад, - сказала Суарра. - Непредставимо злой, так
говорила мне Мать. Только за его создание Нимир заслуживал уничтожения. Но
как он его создал, с какой целью, как собирался использовать, об этом Мать
ничего мне не сказала.
- Урды разбежались из красной пещеры, - продолжал рассказ Регор. -
Бежали те, что уцелели, и спрятались в своих глубоких логовах. И вот трое
вернулись в храм, неся тебя. На следующий день Мать осмотрела, что
осталось в древней Ю-Атланчи. Из защитников храма не больше ста из древней
расы. Те, что поддерживали Лантлу - примерно восемьдесят человек, -
прислали вестника к Матери, предложили мир и покорность. Мать приказала им
прийти, казнила десятерых, а остальных простила. Я думаю, есть еще немало
других, которые знают, что не могут ждать пощады, они скрываются в пещерах
и лесах, они стали отверженными, какими были мы до твоего прихода,
Грейдон.
- Она разбудила создателей снов, которые и не заметили битву, и
привела их в тронный зал. Вернее привела большинство, потому что
нескольких велела убить на месте. Она предоставила им выбор: отказаться от
снов и открыть Двери Жизни и Смерти - или умереть. Около пятидесяти
предпочли жизнь. Остальные не захотели. Им разрешили вернуться домой,
погрузиться в свои любимые призрачные миры, и вскоре эти миры вместе с
ними прекратили существование.
- Из крылатых змей, вестников Матери, выжило не больше четверти.
Эмеров осталось около тысячи - мужчин, я имею в виду. В основном это не
принимавшие участия в битве. Наши солдаты и солдаты Лантлу погибли почти
поголовно. Тени Нимира и огни Матери не делали различия между друзьями и
врагами. Два дня назад по приказу Аданы войско этих эмеров отправилось в
пещеры на поиски и истребление оставшихся урдов. Да, и еще выжили
полдесятка охотничьих ксинли и столько же верховых. Первых мы выследили и
убили, вторых сохранили.
- Кажется, все. Жизнь в Ю-Атланчи мы начинаем заново с тремя сотнями
людей из древней расы, из которых свыше половины женщины. Все мы поэтому
волей-неволей отказались от бессмертия. Мать сама позаботилась, чтобы обе
Двери широко раскрылись. Впрочем, - задумчиво добавил Регор, - свыше
половины женщин лучше, чем наоборот.
Грейдон закрыл глаза; лежал, обдумывая услышанное. Начав действовать,
женщина-змея действовала весьма эффективно. Безжалостно! Он представил
себе создателей снов, гибнущих посреди своих миражей, таких реальных для
них. Он надеялся, что та из них, которая создала удивительный мир цветов,
предпочла жизнь. Гудение и огни, вызывающие безумие, как Нимир их создал?
Какие-то преобразования инфракрасных лучей, вероятно. Световые волны
низкой частоты, переходящие на грани в звуковые колебания. Он был уверен,
что в этом явлении свет и звук были тесно связаны. А маленькая солнечная
диадема Матери? Использование других световых лучей, уничтоживших Нимира.
Но почему воротник спасал его от одного вида лучей и не спасал от другого?
Вероятно, какой-то вид передатчика, настроенный на волну Нимира... ну, с
этим покончено...
Он снова уснул.
Несколько дней он не видел женщину-змею. Она была в пещерах, сказала
Суарра, вместе с Властителем Глупости и Коном, ее несли в носилках
индианки и охраняли крылатые вестники. Силы медленно возвращались к
Грейдону. Однажды его вынесли в носилках Суарры, девушка шла рядом.
Некогда цветущая равнина между храмом и озером почернела и опустела,
сожженная ледяными тенями и прыгающим огненным столбом. На месте
амфитеатра создателей снов только неосязаемая пыль. Многие деревья вдоль
луга мертвы или умирают. А там, где столб обрушился на город, круглая дыра
диаметром в две тысячи футов; здесь все живое, вся растительность, все
постройки превратились все в ту же неосязаемую пыль.
Он спросил Суарру, что сделали с мертвыми. Эмеры собрали их в большие
груды, ответила Суарра; потом превратили в ту же пыль установкой,
возведенной Матерью; Хуон лежит рядом со своими предками в пещере мертвых.
Он попросил отнести его назад в храм; приходил в себя в тишине и мире
тронного зала.
На следующий день вернулась Мать; в течение следующей недели Грейдон
ежедневно проводил с нею многие часы; отвечал на ее бесчисленные вопросы,
рассказывал подробности жизни людей за барьером, объяснял их обычаи и
стремления; на это раз рассказывал и о войнах и богах, о долгой истории
человечества с той поры, как двадцать пять тысяч лет назад в пещерах
погасли костры кроманьонцев. Он рассказывал о расах, белой и черной,
желтой и коричневой, об условиях их жизни и обычаях; рассказывал об
ужасном коммунистическом эксперименте русских, о волнениях в Китае и
Индии.
Потом на какое-то время она прекратила расспросы и в свою очередь
рассказывала ему о забытой цивилизации, которую возглавляла ее раса, о
том, как она возникла; о других утраченных цивилизациях и расах,
погребенных под пылью времени; рассказывала о достижениях науки, которые
превосходили современные, как геометрия Эйнштейна превосходит Эвклидову;
объясняла ошеломляющие концепции материи и энергии.
- В том, что ты видел, - говорила она ему, - нет ни магии, ни
колдовства. Все, что ты видел, каждое проявление, это лишь сознательное
использование чисто природных сил, мой Грейдон. Убивающие тени? - Некая
энергия, которой Нимир управлял при помощи механических действий. Говоря
понятными тебе словами, водовороты эфира, участки универсального
энергетического океана, из которого исходит вся материальная энергия, вся
энергия мысли. Огненные формы, которые я вызвала на помощь? Другая форма
обузданной энергии, способная нейтрализовать первую. Огненный столб?
Последний ход Нимира, именно его я опасалась. Создав его, он нарушил
равновесие сил; он надеялся, что прежде чем я овладею этой энергией, она
сама, своим громадным количеством, овладеет мной. И он чуть не оказался
прав!
Некоторое время она молчала; потом как будто пришла к решению;
приподнялась.
- Иди к Суарре, дитя, - сказала она. - Развлекайтесь. Быстрее
поправляйся. Два дня вы мне будете не нужны.
А когда эти два дня прошли, Регор вызвал его к Матери. Грейдон застал
ее в ее жилище, в гнезде из подушек, довольно созерцающей себя в зеркале;
Суарра причесывала ее. Жилище казалось странно пустым, не было знакомых
предметов. Глаза Суарры туманились невыплаканными слезами. Тут же
находился Властитель Глупости. Мать отложила зеркало, протянула Грейдону
руку для поцелуя.
- Я оставляю вас, дети, - сказала она без предисловий. - Я устала.
Буду спать - долго-долго. Нет, не удивляйся и не печалься. Я не собираюсь
умирать. Не знаю никакого другого мира, куда можно было бы уйти. Но я не
хочу стариться. - Глаза ее сверкнули в ответ на явное неконтролируемое
выражение удивления Грейдона при этом замечательном заявлении: ведь ей
тысячи лет. - То есть я не хочу выглядеть старой. Поэтому я усну и