Страница:
Расследование велось в глубокой тайне, ход его был полностью в руках Дэвида Макгрегора, однако Планетарный Дирижер для подстраховки проинформировал о результатах опроса Верховного лилмика и попросил дать указания: позволяют ли результаты проверки продолжить следствие по делу семьи Ремилардов? Ответ был отрицательный. Вся информация и бумаги были запротоколированы и по принадлежности переданы в Галактический Магистрат на Консилиум Орбе. В печать не попало ни строчки, однако факт существования странного и опасного симбиоза Фурия-Гидра не был тайной для наиболее влиятельных магнатов, входящих в Галактический Консилиум. В него же хорошо законспирированной группой входили и те операнты-земляне, которые впоследствии составили ядро руководства восстанием, начавшимся в 2084 году.
Эта группа тоже решила всерьез заняться поисками. Они первые пришли к выводу, что Фурия контролирует Гидру, сама же она действительно может явиться болезненной ипостасью одного из Ремилардов, страдающего раздвоением личности. Болезнь могла возникнуть на почве глубоких переживаний, вызванных смертью Виктора. Причем его или ее «нормальная» инкарнация могла не догадываться о порожденном его или ее разумом чудовище. Отсюда следовал вывод, что Фурия как таковая не в состоянии проявить себя как материальная сила — поэтому она и создала орудие — Гидру, чьими руками и добивалась возможности обеспечить свое присутствие в мире. Напрашивался и другой вывод: охота на Фурию дело трудное. Одному, даже группе оперантов, она не под силу. Требуются совместные метаусилия очень многих оперантов, и все равно поручиться за результат было невозможно.
Следующее покушение Гидра совершила вопреки строжайшему запрету Фурии. Здесь сыграла свою роль ревность — составленное из нескольких частей чудовище испытывало глубокую неприязнь к юному Марку Ремиларду, которого Фурия хотела непременно вовлечь в свои тайные замыслы. Злой дух слишком часто говорил об этом — в конце концов нервы у членов Гидры не выдержали, и они решили расправиться с Марком. Покушение оказалось неудачным. Спустя несколько лет, в 2054 году, когда Марку исполнилось шестнадцать, она повторила попытку. И вновь безуспешную — более того, одно из входящих в дьявольский метаконцерт сознаний было уничтожено. Фурия, узнав об этом, пришла в такую ярость, что свихнувшейся на зависти Гидре пришлось уйти в глубокое подполье. Фурия резко ужесточила контроль за своей подопечной.
Однако ненадолго… События развивались стремительно, и вскоре мы подошли к кульминации семейной драмы. После второго покушения на Марка только мы трое — я, Марк и Ти-Жан — догадывались об истинных причинах случившегося. Только нам удалось проникнуть в тайну монстра. Нам стало ясно, почему четырнадцатилетний сын Катрины Ремилард и Брета Макалистера попытался убить своего двоюродного брата Марка. Правда, мы ошибочно решили, что Гордон и есть Гидра. Тем не менее, все взвесив, Фурия пришла к выводу, что мы трое представляем потенциальную опасность. От нас необходимо избавиться, но так, чтобы никому не пришло в голову, что в этом деле замешана Гидра. Она и так слишком много наследила. Был брошен жребий — я оказался первым в роковом списке. Спасение пришло оттуда, откуда я не ждал. Убийц остановило только то, что к тому моменту я определил все оставшиеся головы Гидры. Ими оказались: дочь Мориса Селина, сыновья Северена и Адриена Квентин и Парнелл, а также дочь Поля, младшая сестра Марка Мадлен. Всем им было по четырнадцать лет. Позже мы осмыслили этот факт как прямое свидетельство того, что умирающий Виктор сумел каким-то образом проникнуть в утробы беременных женщин и соблазнить едва только начавшие развиваться сознания — так он подготовил страшнейшее оружие, которым предстояло воспользоваться продолжательнице его дела — Фурии.
Избежав с помощью своего друга — не будем пока называть его имя — атак Гидры и публично объявив о той информации, которой располагал, — тем самым вынудив Фурию отложить расправу со мной, чтобы не подтверждать мои сведения, — я поспешил на помощь Марку. Мы должны были сохранить жизнь Джека. Ребенок в это время находился в больнице Хитчкока при Дартмутском медицинском институте. Его лечили от рака. Фурия успела опередить нас и устроила пожар в палате, где находился малыш. Его чудесное спасение описано в предыдущем томе моих воспоминаний.
После этого четыре подростка исчезли. Председатель земной администрации приказал начать усиленный поиск этих юных свихнувшихся безумцев — через них мы собирались выйти на Фурию. Глава коллегии Генеральных Надзирателей, он же Верховный лилмик, приказал проводить поиски в глубокой тайне, чтобы не порочить Ремилардов. Общественность, поделился он, можно знакомить только с бесспорными фактами, а до того — ни-ни! Покушение на Марка было представлено как безумный акт маньяка-одиночки, а пожар в больнице — как несчастный случай.
Тем не менее всем Ремилардам — исключая маленького Ти-Жана — объявили, что расследование продолжается. Дело передали самому опытному следователю, первоклассному операнту, лучше других умевшему просвечивать мозги, крондаку Трома'елу Леку.
Все усилия Лека оказались напрасными — новых фактов добыто не было. Мы, Ремиларды, были невинны, как ягнята, дети, составившие Гидру, бесследно исчезли. На всем необъятном пространстве Галактического Содружества не отмечено ни единой, достойной внимания несуразности, ни одного странного происшествия… Это могло означать, что все составляющие части Гидры погибли… или указывало на непостижимую хитрость и изворотливость Фурии, сумевшей сменить своим подопечным личные ментальные отпечатки. У каждого ребенка, родившегося в семье оперантов, у любого другого младенца, обещавшего в будущем овладеть метапсихическим искусством, еще в роддоме снимался особый рисунок их мыслительной деятельности. Эти оттиски строго индивидуальны и не могли быть изменены. Оказалось, что могли… Единственное, что удалось добиться Леку, — это доказать присутствие четверых молодых Ремилардов вблизи всех мест преступления. Ни одного взрослого Ремиларда там замечено не было, так что вопрос об идентификации Фурии оставался открытым. И все-таки подозрение с нас снято не было даже после того, как Магистрат объявил, что дело против семьи Ремилардов прекращается. Восемь лет ни о Фурии, ни о Гидре не было ни слуху ни духу, пока не случилось несчастье с тремя исследователями, приехавшими отдохнуть на остров Айлей.
Это был прекрасный выбор — лучшего укрытия во всей галактике нельзя найти. Дело в том, что как раз эти места славились особо одаренными и сильными оперантами. Никому не могло прийти в голову, что на острове можно утаить что-то недозволенное, дьявольское. Местные операнты непременно обнаружили бы вторжение на их территорию непрошеных, источающих злобу гостей. Но на самом деле все было не так — за время, прошедшее с начала Вторжения, большинство самых сильных оперантов успели уехать с острова — места эти быстро опустели и жителей здесь оставалось всего около четырех тысяч, а стоящих оперантов и вовсе горстка. В основном это были старые больные люди, инвалиды, практически не поддерживающие связь друг с другом. Все, кто хотя бы в небольшой степени представляли для Гидры опасность, начали скоренько исчезать или умирать по «естественным», так сказать, причинам, как только четверо мерзавцев поселились на острове.
Конечно, оставалась возможность рождения ребенка с сильными метаспособностями, ведь среди жителей острова было много тех, кто имел кельтских предков, но в таком случае срабатывал закон, установленный властями Галактического Содружества: каждый ребенок с метапсихическими способностями должен получить соответствующее воспитание и образование, поэтому родителям приходилось переселяться в города, где были университеты. А множество туристов, посещавших Айлей, вряд ли могли за короткий срок определить, что телепатическая атмосфера на острове имеет явно аномальный оттенок.
Только после убийства Виолы и Роберта Страчан и Ровен Грант вспыли кое-какие подробности пребывания Гидры на Внутренних Гебридах. Тщательное расследование позволило определить, что на ферму Санейгмор Гидра прибыла из Нью-Гемпшира. Вся четверка официально поселилась на острове в середине 2054 года, хотя не исключено, что они прибыли сюда на несколько месяцев раньше. Ферма в июне 2054 года была продана некоему Фредерику Уркхарту Рамсею Янгу. Как Янг очутился на острове, никто толком объяснить не мог. В муниципалитете он представился как предприниматель, занимающийся межзвездными экспортно-импортными операциями. То, что гражданин Янг очень богат, стало ясно после того, как он отремонтировал и отделал заброшенную ферму, причем обеспечил усадьбу автономным источником энергии и самыми совершенными средствами связи, позволяющими общаться даже с наиболее далекими звездными мирами в галактике.
Утверждалось, что четверка молодых людей, назвавших себя Селиной и Магдалой Маккендал и Джоном и Артуром Квентинами, были сиротами с небольшими психическими и физическими расстройствами. Оперантами они якобы не были и находились под опекой их дяди с материнской стороны Ф. У. Р. Янга, которого звали дядя Фред. При детях состояла гувернантка и психотерапевт Филиппа Огилви (она тоже исчезла), а также двое местных жителей — Род и Джудит Кемпбел. Род был мастер на все руки, Джудит занималась хозяйством, готовила пищу. Пять лет назад они «случайно» погибли в автомобильной катастрофе.
Ни торговец, ни подрядчик, которому было поручено отремонтировать дом и оборудовать участок, ни его рабочие, ни представитель администрации острова — никто и никогда не видел дядю Фреда и мисс Огилви вместе. Когда следственная группа начала изучать материалы, обнаружилось, что не существует ни фотографий, ни тридипортретов, ни отпечатков пальцев, ни личных ментальных оттисков или каких-нибудь генетических данных об этих людях. Нигде не было обнаружено их медицинских карт! Все детали и подробности всплывали позже, на их основе уже в процессе расследования оперативная группа Магистрата конструировала образ жизни обитателей фермы. Дознаватели пользовались сколками воспоминаний, отдельными словечками и пустыми разговорами, малоценными на первый взгляд фактами. Многие люди на Айлее встречались с ними, имели с ними какие-то дела, беседовали, но никто не мог связно и более-менее подробно объяснить, кто они, как попали на остров, чем занимались… Впечатление было такое, будто люди имели дело с привидениями. С духами, на мгновение выползавшими из тени по какой-нибудь надобности и тут же вновь скрывавшимися во тьме неизвестности. Причем, расставшись с ними, собеседники сразу напрочь забывали об их существовании.
Наиболее логичным объяснением, к которому пришли следователи из Магистрата, являлось признание, что именно Фурия исполняла роль и дяди Фреда, и мисс Огилви. При этом монстр работал на расстоянии, посылая свое метапсихическое «изображение» — точную копию человека — совсем из другого места. Цель была показать островитянам, что дети-сироты не брошены на произвол судьбы, что за ними присматривают добрые и заботливые воспитатели. После долгого, тщательного осмысливания всех случившихся преступлений я тоже пришел к выводу, что Фурия никогда не ступала на Айлей, однако пока никто не может сказать определенно, кем были дядя Фред и мисс Огилви — сконструированными и внушаемыми образами или живыми людьми, которых чудище совершенно подчинило себе.
Фредерик Янг по большей части находился в длительных отлучках и лишь изредка навещал детей, что якобы было связано с его бизнесом, — естественно, коммерсанту, занимающемуся межзвездной торговлей, ездить приходится много. В те дни, когда он появлялся на острове, жители видели всю эту странную семейку в одном из лучших ресторанов Айлея, где они устраивали небольшую пирушку либо совершали пешие прогулки по болотам в северной безлюдной части острова. Дети очень вежливо приветствовали встречающихся орнитологов, ботаников, туристов, устраивали пикники — одним словом, вели себя как вполне нормальные люди…
Иногда дядя Фред появлялся в Боуморе, заглядывал в паб, выпивая рюмку-другую. Местное виски ему очень нравилось… Держался вполне естественно, разве что был слишком болтлив, при этом нес полную бессмыслицу — так о нем говаривали завсегдатаи паба. И что такого? С кем не бывает. Ничего подозрительного в нем не было, даже когда на острове начали исчезать последние операнты, когда, откуда ни возьмись, поползли слухи о Килнавском духе, никому и в голову не пришло связать эти таинственные случаи с дядей Фредом.
Еще более скрытной натурой была мисс Огилви. В город она приезжала раз в две недели, при этом молча отклоняла любые попытки местных активисток вовлечь ее в благотворительную деятельность, не говоря уже об обсуждении местных сплетен, социальных и политических проблем. Людям, постоянно сующим нос в чужие дела, на ферме делать было нечего — всякий раз, когда тот или иной любознательный островитянин появлялся на пороге дома в Санейгморе, кто-нибудь из Кемпбелов вежливо отказывал ему в приеме, ссылаясь на то, что «мисс Огилви занимается с детьми» и их ни под каким видом нельзя беспокоить.
В первые два года пребывания на острове подростки, составившие личину Гидры, занимались дома с приглашенными преподавателями. Работа была выгодная. Дядя Фред очень щедро расплачивался с педагогами. Одну из хозяйственных построек переоборудовали в маленькую, хорошо оснащенную школу. Здесь было несколько классных комнат, физическая и химическая лаборатории, гимнастический зал, комната для тихих игр, бассейн с подогреваемой водой. Преподавателей — никто из них не был оперантом — обычно нанимали в Шотландии или Англии. Их поселяли либо в Боуморе, либо в ближайших к городку селах. Утром они приезжали на ферму, проводили занятия и уезжали. По окончании курса все они отбывали с Айлея. С мисс Огилви они встречались очень редко и почти никогда с Фредериком Янгом, исключая момент найма и увольнения.
Никому из преподавателей не могло прийти в голову, что их подопечные очень сильные операнты, особенно в области метасокрушения и метасотворения. Вот что было удивительно — никто из преподавателей не отметил повышенной сексуальной нервозности, которая должна была бы сопутствовать созреванию подростков; иногда тот или иной воспитанник откалывал какое-нибудь коленце, однако добиться правдивого ответа на причины, вызвавшие подобный поступок, было невозможно. Между учениками и педагогами лежала пропасть, впрочем, как и между обитателями фермы и местными жителями.
Когда детям исполнилось шестнадцать лет, они были освобождены от домашних занятий, однако все они решили продолжать образование и поступили в различные институты. Учились они заочно, общаясь с преподавателями посредством спутниковой связи.
Результаты выпускных экзаменов, которые были устроены этой четверке в местном отделе народного образования, тоже почти не дали пищи для более точного идентифицирования личностей Янга и мисс Огилви, однако кое-какие штришки характеров четырех воспитанников можно было извлечь из результатов экзаменов, а главное — характеристик
Магдала Маккендал (она же Мадлен Ремилард, четвертый ребенок в семье Поля и Терезы Кендалл, младшая сестра Марка) наиболее яркая личность из всей четверки. С ней я был немного знаком еще до того, как эти убийцы нашли убежище на Айлее. Общее количество отпрысков Ремилардов в третьем поколении насчитывало около сорока человек, так что, когда собиралась вся семья, разобраться в этой шумной, по-щенячьи непоседливой толпе детей было невозможно. Их было так много — от грудных младенцев до вступающих в жизнь подростков, — что для меня все они сливались в одно пестрое, многоцветное пятно. А вот Мади выпадала из общего ряда. Она была исключительно расчетливым ребенком — этакая хитренькая симпатяшка, льнущая к старшей сестре Мари и брату Марку и не замечавшая, а то и нарочито жестоко обращавшаяся с младшим Люком, хилым, тихим в ту пору мальчиком. Когда Джек появился на свет, Мади первое время буквально не отходила от него, в ее интересе было что-то нездоровое, хищное — у меня создалось впечатление, что она сразу пыталась втереться в доверие к младенцу и отодвинуть всех родственников — включая отца с матерью! — на задний план. Правда, подобная навязчивость продолжалась недолго, и теперь по прошествии стольких лет я догадываюсь, что Мадлен уже тогда действовала по приказу Фурии — видно, монстр сначала хотел через сестру заняться воспитанием Джека, однако, узнав о болезни — неизлечимой раковой опухоли, чудовище на время потеряло интерес к удивительному ребенку. Повзрослев, Мадлен превратилась в настоящую красавицу — согласно рассказу одного из педагогов, который был без ума от своей ученицы, девушка представляла собой «неразбуженный вулкан». Горе-педагог должен благодарить судьбу, что «вулкан» не проснулся в его присутствии… Позже Магдала-Мадлен закончила полный курс в Гарварде и стала дипломированным юристом.
Джон Квентин (Квентин Ремилард, младший сын Северена и его третьей жены Мэв О'Нил) характеризовался учителями как совершенно аморальный тип с ангельскими золотистыми вьющимися волосами и с плотоядным огоньком в глазах. Отстающий от Магдалы по своим потенциальным способностям, он тем не менее с легкостью осилил курс психофизики и философии в Кембриджском университете и защитился на заочном отделении.
Селия Маккендал (Селина, четвертый ребенок Мориса Ремиларда и первый у Сесилии Эш), по мнению всех преподавателей, производила впечатление крайне неуравновешенной натуры. По виду она — бледная, худенькая и в то же время привлекательная какой-то запоминающейся болезненной красотой — напоминала фарфоровую статуэтку. Волосы у нее были цвета меда из клевера, глазки постоянно «постреливали», их турецкий разрез только подчеркивал ее экзотическую внешность. Вела себя Селия чрезвычайно чопорно, сидела на занятиях с неприступным видом, потом вдруг взрывалась… Все, кому довелось заниматься с ней, отмечали эти перепады в настроении, очень частые, беспричинные… Еще провалы в памяти… Все свидетельствовало о ее душевном нездоровье. Однажды одному из преподавателей довелось увидеть ее на лугу возле дома. Зрелище было жуткое — Селия, обнаженная, распалившаяся, занималась любовью с невидимым существом. Так, по крайней мере, показалось шокированному преподавателю. По его мнению, эта сцена свидетельствовала о сжигающем девушку изнутри садомазохистском комплексе. Преподаватель был тут же уволен, ему заплатили столько, что все последующие годы он держал язык за зубами и рассказал об этой истории только на допросе в полицейском управлении. Училась Селия посредственно, исключая все, что относилось к метапсихологии. В конце концов она получила диплом в Стенфордском университете в Калифорнии.
Самой слабой головой в метаконцерте, именуемом Гидрой, был Артур Квентин (Парнелл, сын Адриена Ремиларда, он поднял руку на свою старшую сестру Адриену). Все преподаватели в один голос заявили, что Артур редкий болван, его едва хватило получить специальность инженера-нанотехника. Роста он был высокого, черноволос, как и его кузен Марк, но в отличие от него, обладавшего гармоничным телосложением, Артур был мешковат, неуклюж, хотя и очень силен. Годами позже, когда Доротея телепатически показала мне его изображение, я нашел, что он здорово походил на героев тридивизионных сериалов. Его роль в метаединении самая простая — он представлял как бы мускульное усилие мысли, грубое силовое воздействие. Именно Артур был ненасытным пожирателем жизненной силы жертв; также, впрочем, и неутомимым сексуальным партнером свихнувшейся на этой почве Селии.
Когда молодым Гидрам стукнуло восемнадцать, мисс Огилви все реже и реже стала появляться в городке. Теперь молодые люди сами обеспечивали себя всем необходимым. В следующем году в автомобильной катастрофе погибла чета Кемпбелов, на их места никого не взяли. Дядя Фред тоже почти перестал бывать на острове. В 2059 году в местной газете появилась крохотная заметка: не знавший покоя бизнесмен Фредерик У. Р. Янг, владелец фермы Санейгмор и Эринис Хауса на планете Элизиум, погиб во время пожара, случившегося в отеле на «русской» планете Чернозем. Все его состояние перешло к опекаемым им детям.
Все ждали, что молодые люди тут же продадут ферму и отправятся в более веселые и многообещающие края, но они продолжали вести прежний образ жизни и не помышляли никуда уезжать.
Тогда-то на острове и появился Килнавский дух.
Когда в местном магистрате подсчитали количество жертв Гидры на Айлее, оказалось, что их двадцать девять человек. Каждый год погибали трое-четверо несчастных, причем серия исчезновений началась как раз в тот год, когда молодые Ремиларды появились на острове. Возраст, пол не имели значения, вот что было интересно: все убитые были субоперантами, то есть людьми с сильным, но так и не проявившимся метапотенциалом. Большинство из них исчезли без следа. Только от первых трех убитых остались кусочки сожженной одежды и зола.
Эти случаи дали толчок разговорам о появлении злого духа из Килнава. Составившие Гидру молодые люди решили воспользоваться старой легендой, и кое-кто из островитян, особенно дети, случалось, сталкивались в безлюдных местах с маленьким, напоминавшим гнома существом.
Местная полиция считала, что все эти слухи о привидении не более чем вздор и глупая болтовня. Однако вопреки их усилиям случаи исчезновения людей так и оставались нераскрытыми, пока не произошла трагедия с тремя учеными из Эдинбурга и делом не заинтересовались экзотики из Галактического Магистрата и сам Первый Магнат Земли.
Опять среди общественности поползли зловещие слухи о монстрах из семьи Ремилардов, однако Верховный лилмик сделал все, чтобы первая по своим метапсихическим возможностям человечества семья не потерпела ущерба. Моя хроника — единственный полный и правдивый рассказ о случившихся тогда событиях.
Спустя несколько дней после трагедии профессор Маша Макгрегор-Гаврыс была подвергнута суровому и длительному просвечиванию. Эта процедура была проведена по ее настойчивому требованию — она даже попросила использовать специальный детектор лжи, созданный в Кембриджском университете. Властям тоже было крайне важно определить мотивы преступления — было ли то случайное нападение с целью пожрать жизненную силу, как то происходило с предыдущими жертвами на острове, или Фурия, руководившая Гидрой, преследовала какую-то далеко идущую цель. Определить, что свело на узкой дорожке Гидру и трех ученых, добраться до причины преступления — значило найти решающее звено, объясняющее эти убийства.
Просвечивание, казалось, подтвердило первую версию, и все же профессор Макгрегор-Гаврыс настаивала, что, возможно, все дело в последних результатах исследований, которыми занимались Роберт и Виола Страчан и Ровен Грант. Что-то они говорили об опасной перспективе дальнейшей работы в области церебральной искусственной машинерии. По указанию Поля Ремиларда были подняты все файлы и записи погибших ученых — к его удивлению, все конечные выводы, сделанные Страчанами и Ровен свидетельствовали о том, что никаких опасных тенденций в создании машин, механически значительно повышающих мощь оперантского усилия, не предвиделось. По всем результатам выходило, что вреда от подобных устройств не более чем от ксенопланетологов или городских пожарных. Сделали еще одну проверку, подняли и задействовали все относящиеся к этому проекту материалы… Никаких зацепок! Все гладко… В конце концов Маше Макгрегор-Гаврыс пришлось согласиться с тем, что шесть месяцев в оздоровительном автоклаве не прошли для нее бесследно. Она, например, позволила чуждому сознанию вторгнуться в ее разум. Отсюда следовало, что и в воспоминаниях о последних днях своих родственников, об их разговорах она могла что-нибудь напутать, и высказываемая ими тревога по поводу развития искусственных ЦГ имела под собой иную почву.
Однако Поля Ремиларда трудно провести — он сразу понял, точнее, интуитивно почувствовал, что в этой истории с ребятами из Эдинбургского университета что-то не так. Он был не так легковерен или сражен горем, как Гран Маша, чтобы согласиться, что давным-давно ведущиеся в среде метафизиков и метапсихологов разговоры о потенциальной опасности, связанной с развитием церебральных генераторов, — всего лишь пустые домыслы. Дыма без огня не бывает, тем более когда в таком деле задействованы ведущие научные авторитеты, такие, как брат и сестра Страчаны и Грант. Что-то, безусловно, не так с последними статьями этих ученых, банальные результаты, зафиксированные на их личных компьютерах, выглядели очень подозрительно. Тем более если Маша Макгрегор-Гаврыс находилась под воздействием Гидры, которая вынудила их поехать на Айлей… Все это выглядело очень подозрительно… Естественно, в том смысле, что убийство не было ритуальным актом пожирания жизненной силы. Нет, причина лежала глубже, она имела четкое логическое обоснование. Однако Поль Ремилард ни с кем не поделился своими сомнениями. Даже с Трома'елу Леком.
Он лично со всей возможной мягкостью расспросил маленького Кеннета, но мальчик не мог сообщить ничего ценного за исключением подтверждения того факта, что его сестра Доротея испытывала дурные предчувствия и точно определила источник опасности — ферму Санейгмор. Это было серьезное свидетельство — поэтому, решил Поль Ремилард, к разговору с маленькой занудой надо подготовиться основательно. Почему он решил, что Дороти Макдональд зануда, Поль не мог объяснить. Слишком спокойна, вежлива, реакции неадекватны случившемуся — так ведут себя отличники в школе, почему-то сказал себе Ремилард. Зубрилы… Подобных типов он не любил.
Эта группа тоже решила всерьез заняться поисками. Они первые пришли к выводу, что Фурия контролирует Гидру, сама же она действительно может явиться болезненной ипостасью одного из Ремилардов, страдающего раздвоением личности. Болезнь могла возникнуть на почве глубоких переживаний, вызванных смертью Виктора. Причем его или ее «нормальная» инкарнация могла не догадываться о порожденном его или ее разумом чудовище. Отсюда следовал вывод, что Фурия как таковая не в состоянии проявить себя как материальная сила — поэтому она и создала орудие — Гидру, чьими руками и добивалась возможности обеспечить свое присутствие в мире. Напрашивался и другой вывод: охота на Фурию дело трудное. Одному, даже группе оперантов, она не под силу. Требуются совместные метаусилия очень многих оперантов, и все равно поручиться за результат было невозможно.
Следующее покушение Гидра совершила вопреки строжайшему запрету Фурии. Здесь сыграла свою роль ревность — составленное из нескольких частей чудовище испытывало глубокую неприязнь к юному Марку Ремиларду, которого Фурия хотела непременно вовлечь в свои тайные замыслы. Злой дух слишком часто говорил об этом — в конце концов нервы у членов Гидры не выдержали, и они решили расправиться с Марком. Покушение оказалось неудачным. Спустя несколько лет, в 2054 году, когда Марку исполнилось шестнадцать, она повторила попытку. И вновь безуспешную — более того, одно из входящих в дьявольский метаконцерт сознаний было уничтожено. Фурия, узнав об этом, пришла в такую ярость, что свихнувшейся на зависти Гидре пришлось уйти в глубокое подполье. Фурия резко ужесточила контроль за своей подопечной.
Однако ненадолго… События развивались стремительно, и вскоре мы подошли к кульминации семейной драмы. После второго покушения на Марка только мы трое — я, Марк и Ти-Жан — догадывались об истинных причинах случившегося. Только нам удалось проникнуть в тайну монстра. Нам стало ясно, почему четырнадцатилетний сын Катрины Ремилард и Брета Макалистера попытался убить своего двоюродного брата Марка. Правда, мы ошибочно решили, что Гордон и есть Гидра. Тем не менее, все взвесив, Фурия пришла к выводу, что мы трое представляем потенциальную опасность. От нас необходимо избавиться, но так, чтобы никому не пришло в голову, что в этом деле замешана Гидра. Она и так слишком много наследила. Был брошен жребий — я оказался первым в роковом списке. Спасение пришло оттуда, откуда я не ждал. Убийц остановило только то, что к тому моменту я определил все оставшиеся головы Гидры. Ими оказались: дочь Мориса Селина, сыновья Северена и Адриена Квентин и Парнелл, а также дочь Поля, младшая сестра Марка Мадлен. Всем им было по четырнадцать лет. Позже мы осмыслили этот факт как прямое свидетельство того, что умирающий Виктор сумел каким-то образом проникнуть в утробы беременных женщин и соблазнить едва только начавшие развиваться сознания — так он подготовил страшнейшее оружие, которым предстояло воспользоваться продолжательнице его дела — Фурии.
Избежав с помощью своего друга — не будем пока называть его имя — атак Гидры и публично объявив о той информации, которой располагал, — тем самым вынудив Фурию отложить расправу со мной, чтобы не подтверждать мои сведения, — я поспешил на помощь Марку. Мы должны были сохранить жизнь Джека. Ребенок в это время находился в больнице Хитчкока при Дартмутском медицинском институте. Его лечили от рака. Фурия успела опередить нас и устроила пожар в палате, где находился малыш. Его чудесное спасение описано в предыдущем томе моих воспоминаний.
После этого четыре подростка исчезли. Председатель земной администрации приказал начать усиленный поиск этих юных свихнувшихся безумцев — через них мы собирались выйти на Фурию. Глава коллегии Генеральных Надзирателей, он же Верховный лилмик, приказал проводить поиски в глубокой тайне, чтобы не порочить Ремилардов. Общественность, поделился он, можно знакомить только с бесспорными фактами, а до того — ни-ни! Покушение на Марка было представлено как безумный акт маньяка-одиночки, а пожар в больнице — как несчастный случай.
Тем не менее всем Ремилардам — исключая маленького Ти-Жана — объявили, что расследование продолжается. Дело передали самому опытному следователю, первоклассному операнту, лучше других умевшему просвечивать мозги, крондаку Трома'елу Леку.
Все усилия Лека оказались напрасными — новых фактов добыто не было. Мы, Ремиларды, были невинны, как ягнята, дети, составившие Гидру, бесследно исчезли. На всем необъятном пространстве Галактического Содружества не отмечено ни единой, достойной внимания несуразности, ни одного странного происшествия… Это могло означать, что все составляющие части Гидры погибли… или указывало на непостижимую хитрость и изворотливость Фурии, сумевшей сменить своим подопечным личные ментальные отпечатки. У каждого ребенка, родившегося в семье оперантов, у любого другого младенца, обещавшего в будущем овладеть метапсихическим искусством, еще в роддоме снимался особый рисунок их мыслительной деятельности. Эти оттиски строго индивидуальны и не могли быть изменены. Оказалось, что могли… Единственное, что удалось добиться Леку, — это доказать присутствие четверых молодых Ремилардов вблизи всех мест преступления. Ни одного взрослого Ремиларда там замечено не было, так что вопрос об идентификации Фурии оставался открытым. И все-таки подозрение с нас снято не было даже после того, как Магистрат объявил, что дело против семьи Ремилардов прекращается. Восемь лет ни о Фурии, ни о Гидре не было ни слуху ни духу, пока не случилось несчастье с тремя исследователями, приехавшими отдохнуть на остров Айлей.
Это был прекрасный выбор — лучшего укрытия во всей галактике нельзя найти. Дело в том, что как раз эти места славились особо одаренными и сильными оперантами. Никому не могло прийти в голову, что на острове можно утаить что-то недозволенное, дьявольское. Местные операнты непременно обнаружили бы вторжение на их территорию непрошеных, источающих злобу гостей. Но на самом деле все было не так — за время, прошедшее с начала Вторжения, большинство самых сильных оперантов успели уехать с острова — места эти быстро опустели и жителей здесь оставалось всего около четырех тысяч, а стоящих оперантов и вовсе горстка. В основном это были старые больные люди, инвалиды, практически не поддерживающие связь друг с другом. Все, кто хотя бы в небольшой степени представляли для Гидры опасность, начали скоренько исчезать или умирать по «естественным», так сказать, причинам, как только четверо мерзавцев поселились на острове.
Конечно, оставалась возможность рождения ребенка с сильными метаспособностями, ведь среди жителей острова было много тех, кто имел кельтских предков, но в таком случае срабатывал закон, установленный властями Галактического Содружества: каждый ребенок с метапсихическими способностями должен получить соответствующее воспитание и образование, поэтому родителям приходилось переселяться в города, где были университеты. А множество туристов, посещавших Айлей, вряд ли могли за короткий срок определить, что телепатическая атмосфера на острове имеет явно аномальный оттенок.
Только после убийства Виолы и Роберта Страчан и Ровен Грант вспыли кое-какие подробности пребывания Гидры на Внутренних Гебридах. Тщательное расследование позволило определить, что на ферму Санейгмор Гидра прибыла из Нью-Гемпшира. Вся четверка официально поселилась на острове в середине 2054 года, хотя не исключено, что они прибыли сюда на несколько месяцев раньше. Ферма в июне 2054 года была продана некоему Фредерику Уркхарту Рамсею Янгу. Как Янг очутился на острове, никто толком объяснить не мог. В муниципалитете он представился как предприниматель, занимающийся межзвездными экспортно-импортными операциями. То, что гражданин Янг очень богат, стало ясно после того, как он отремонтировал и отделал заброшенную ферму, причем обеспечил усадьбу автономным источником энергии и самыми совершенными средствами связи, позволяющими общаться даже с наиболее далекими звездными мирами в галактике.
Утверждалось, что четверка молодых людей, назвавших себя Селиной и Магдалой Маккендал и Джоном и Артуром Квентинами, были сиротами с небольшими психическими и физическими расстройствами. Оперантами они якобы не были и находились под опекой их дяди с материнской стороны Ф. У. Р. Янга, которого звали дядя Фред. При детях состояла гувернантка и психотерапевт Филиппа Огилви (она тоже исчезла), а также двое местных жителей — Род и Джудит Кемпбел. Род был мастер на все руки, Джудит занималась хозяйством, готовила пищу. Пять лет назад они «случайно» погибли в автомобильной катастрофе.
Ни торговец, ни подрядчик, которому было поручено отремонтировать дом и оборудовать участок, ни его рабочие, ни представитель администрации острова — никто и никогда не видел дядю Фреда и мисс Огилви вместе. Когда следственная группа начала изучать материалы, обнаружилось, что не существует ни фотографий, ни тридипортретов, ни отпечатков пальцев, ни личных ментальных оттисков или каких-нибудь генетических данных об этих людях. Нигде не было обнаружено их медицинских карт! Все детали и подробности всплывали позже, на их основе уже в процессе расследования оперативная группа Магистрата конструировала образ жизни обитателей фермы. Дознаватели пользовались сколками воспоминаний, отдельными словечками и пустыми разговорами, малоценными на первый взгляд фактами. Многие люди на Айлее встречались с ними, имели с ними какие-то дела, беседовали, но никто не мог связно и более-менее подробно объяснить, кто они, как попали на остров, чем занимались… Впечатление было такое, будто люди имели дело с привидениями. С духами, на мгновение выползавшими из тени по какой-нибудь надобности и тут же вновь скрывавшимися во тьме неизвестности. Причем, расставшись с ними, собеседники сразу напрочь забывали об их существовании.
Наиболее логичным объяснением, к которому пришли следователи из Магистрата, являлось признание, что именно Фурия исполняла роль и дяди Фреда, и мисс Огилви. При этом монстр работал на расстоянии, посылая свое метапсихическое «изображение» — точную копию человека — совсем из другого места. Цель была показать островитянам, что дети-сироты не брошены на произвол судьбы, что за ними присматривают добрые и заботливые воспитатели. После долгого, тщательного осмысливания всех случившихся преступлений я тоже пришел к выводу, что Фурия никогда не ступала на Айлей, однако пока никто не может сказать определенно, кем были дядя Фред и мисс Огилви — сконструированными и внушаемыми образами или живыми людьми, которых чудище совершенно подчинило себе.
Фредерик Янг по большей части находился в длительных отлучках и лишь изредка навещал детей, что якобы было связано с его бизнесом, — естественно, коммерсанту, занимающемуся межзвездной торговлей, ездить приходится много. В те дни, когда он появлялся на острове, жители видели всю эту странную семейку в одном из лучших ресторанов Айлея, где они устраивали небольшую пирушку либо совершали пешие прогулки по болотам в северной безлюдной части острова. Дети очень вежливо приветствовали встречающихся орнитологов, ботаников, туристов, устраивали пикники — одним словом, вели себя как вполне нормальные люди…
Иногда дядя Фред появлялся в Боуморе, заглядывал в паб, выпивая рюмку-другую. Местное виски ему очень нравилось… Держался вполне естественно, разве что был слишком болтлив, при этом нес полную бессмыслицу — так о нем говаривали завсегдатаи паба. И что такого? С кем не бывает. Ничего подозрительного в нем не было, даже когда на острове начали исчезать последние операнты, когда, откуда ни возьмись, поползли слухи о Килнавском духе, никому и в голову не пришло связать эти таинственные случаи с дядей Фредом.
Еще более скрытной натурой была мисс Огилви. В город она приезжала раз в две недели, при этом молча отклоняла любые попытки местных активисток вовлечь ее в благотворительную деятельность, не говоря уже об обсуждении местных сплетен, социальных и политических проблем. Людям, постоянно сующим нос в чужие дела, на ферме делать было нечего — всякий раз, когда тот или иной любознательный островитянин появлялся на пороге дома в Санейгморе, кто-нибудь из Кемпбелов вежливо отказывал ему в приеме, ссылаясь на то, что «мисс Огилви занимается с детьми» и их ни под каким видом нельзя беспокоить.
В первые два года пребывания на острове подростки, составившие личину Гидры, занимались дома с приглашенными преподавателями. Работа была выгодная. Дядя Фред очень щедро расплачивался с педагогами. Одну из хозяйственных построек переоборудовали в маленькую, хорошо оснащенную школу. Здесь было несколько классных комнат, физическая и химическая лаборатории, гимнастический зал, комната для тихих игр, бассейн с подогреваемой водой. Преподавателей — никто из них не был оперантом — обычно нанимали в Шотландии или Англии. Их поселяли либо в Боуморе, либо в ближайших к городку селах. Утром они приезжали на ферму, проводили занятия и уезжали. По окончании курса все они отбывали с Айлея. С мисс Огилви они встречались очень редко и почти никогда с Фредериком Янгом, исключая момент найма и увольнения.
Никому из преподавателей не могло прийти в голову, что их подопечные очень сильные операнты, особенно в области метасокрушения и метасотворения. Вот что было удивительно — никто из преподавателей не отметил повышенной сексуальной нервозности, которая должна была бы сопутствовать созреванию подростков; иногда тот или иной воспитанник откалывал какое-нибудь коленце, однако добиться правдивого ответа на причины, вызвавшие подобный поступок, было невозможно. Между учениками и педагогами лежала пропасть, впрочем, как и между обитателями фермы и местными жителями.
Когда детям исполнилось шестнадцать лет, они были освобождены от домашних занятий, однако все они решили продолжать образование и поступили в различные институты. Учились они заочно, общаясь с преподавателями посредством спутниковой связи.
Результаты выпускных экзаменов, которые были устроены этой четверке в местном отделе народного образования, тоже почти не дали пищи для более точного идентифицирования личностей Янга и мисс Огилви, однако кое-какие штришки характеров четырех воспитанников можно было извлечь из результатов экзаменов, а главное — характеристик
Магдала Маккендал (она же Мадлен Ремилард, четвертый ребенок в семье Поля и Терезы Кендалл, младшая сестра Марка) наиболее яркая личность из всей четверки. С ней я был немного знаком еще до того, как эти убийцы нашли убежище на Айлее. Общее количество отпрысков Ремилардов в третьем поколении насчитывало около сорока человек, так что, когда собиралась вся семья, разобраться в этой шумной, по-щенячьи непоседливой толпе детей было невозможно. Их было так много — от грудных младенцев до вступающих в жизнь подростков, — что для меня все они сливались в одно пестрое, многоцветное пятно. А вот Мади выпадала из общего ряда. Она была исключительно расчетливым ребенком — этакая хитренькая симпатяшка, льнущая к старшей сестре Мари и брату Марку и не замечавшая, а то и нарочито жестоко обращавшаяся с младшим Люком, хилым, тихим в ту пору мальчиком. Когда Джек появился на свет, Мади первое время буквально не отходила от него, в ее интересе было что-то нездоровое, хищное — у меня создалось впечатление, что она сразу пыталась втереться в доверие к младенцу и отодвинуть всех родственников — включая отца с матерью! — на задний план. Правда, подобная навязчивость продолжалась недолго, и теперь по прошествии стольких лет я догадываюсь, что Мадлен уже тогда действовала по приказу Фурии — видно, монстр сначала хотел через сестру заняться воспитанием Джека, однако, узнав о болезни — неизлечимой раковой опухоли, чудовище на время потеряло интерес к удивительному ребенку. Повзрослев, Мадлен превратилась в настоящую красавицу — согласно рассказу одного из педагогов, который был без ума от своей ученицы, девушка представляла собой «неразбуженный вулкан». Горе-педагог должен благодарить судьбу, что «вулкан» не проснулся в его присутствии… Позже Магдала-Мадлен закончила полный курс в Гарварде и стала дипломированным юристом.
Джон Квентин (Квентин Ремилард, младший сын Северена и его третьей жены Мэв О'Нил) характеризовался учителями как совершенно аморальный тип с ангельскими золотистыми вьющимися волосами и с плотоядным огоньком в глазах. Отстающий от Магдалы по своим потенциальным способностям, он тем не менее с легкостью осилил курс психофизики и философии в Кембриджском университете и защитился на заочном отделении.
Селия Маккендал (Селина, четвертый ребенок Мориса Ремиларда и первый у Сесилии Эш), по мнению всех преподавателей, производила впечатление крайне неуравновешенной натуры. По виду она — бледная, худенькая и в то же время привлекательная какой-то запоминающейся болезненной красотой — напоминала фарфоровую статуэтку. Волосы у нее были цвета меда из клевера, глазки постоянно «постреливали», их турецкий разрез только подчеркивал ее экзотическую внешность. Вела себя Селия чрезвычайно чопорно, сидела на занятиях с неприступным видом, потом вдруг взрывалась… Все, кому довелось заниматься с ней, отмечали эти перепады в настроении, очень частые, беспричинные… Еще провалы в памяти… Все свидетельствовало о ее душевном нездоровье. Однажды одному из преподавателей довелось увидеть ее на лугу возле дома. Зрелище было жуткое — Селия, обнаженная, распалившаяся, занималась любовью с невидимым существом. Так, по крайней мере, показалось шокированному преподавателю. По его мнению, эта сцена свидетельствовала о сжигающем девушку изнутри садомазохистском комплексе. Преподаватель был тут же уволен, ему заплатили столько, что все последующие годы он держал язык за зубами и рассказал об этой истории только на допросе в полицейском управлении. Училась Селия посредственно, исключая все, что относилось к метапсихологии. В конце концов она получила диплом в Стенфордском университете в Калифорнии.
Самой слабой головой в метаконцерте, именуемом Гидрой, был Артур Квентин (Парнелл, сын Адриена Ремиларда, он поднял руку на свою старшую сестру Адриену). Все преподаватели в один голос заявили, что Артур редкий болван, его едва хватило получить специальность инженера-нанотехника. Роста он был высокого, черноволос, как и его кузен Марк, но в отличие от него, обладавшего гармоничным телосложением, Артур был мешковат, неуклюж, хотя и очень силен. Годами позже, когда Доротея телепатически показала мне его изображение, я нашел, что он здорово походил на героев тридивизионных сериалов. Его роль в метаединении самая простая — он представлял как бы мускульное усилие мысли, грубое силовое воздействие. Именно Артур был ненасытным пожирателем жизненной силы жертв; также, впрочем, и неутомимым сексуальным партнером свихнувшейся на этой почве Селии.
Когда молодым Гидрам стукнуло восемнадцать, мисс Огилви все реже и реже стала появляться в городке. Теперь молодые люди сами обеспечивали себя всем необходимым. В следующем году в автомобильной катастрофе погибла чета Кемпбелов, на их места никого не взяли. Дядя Фред тоже почти перестал бывать на острове. В 2059 году в местной газете появилась крохотная заметка: не знавший покоя бизнесмен Фредерик У. Р. Янг, владелец фермы Санейгмор и Эринис Хауса на планете Элизиум, погиб во время пожара, случившегося в отеле на «русской» планете Чернозем. Все его состояние перешло к опекаемым им детям.
Все ждали, что молодые люди тут же продадут ферму и отправятся в более веселые и многообещающие края, но они продолжали вести прежний образ жизни и не помышляли никуда уезжать.
Тогда-то на острове и появился Килнавский дух.
Когда в местном магистрате подсчитали количество жертв Гидры на Айлее, оказалось, что их двадцать девять человек. Каждый год погибали трое-четверо несчастных, причем серия исчезновений началась как раз в тот год, когда молодые Ремиларды появились на острове. Возраст, пол не имели значения, вот что было интересно: все убитые были субоперантами, то есть людьми с сильным, но так и не проявившимся метапотенциалом. Большинство из них исчезли без следа. Только от первых трех убитых остались кусочки сожженной одежды и зола.
Эти случаи дали толчок разговорам о появлении злого духа из Килнава. Составившие Гидру молодые люди решили воспользоваться старой легендой, и кое-кто из островитян, особенно дети, случалось, сталкивались в безлюдных местах с маленьким, напоминавшим гнома существом.
Местная полиция считала, что все эти слухи о привидении не более чем вздор и глупая болтовня. Однако вопреки их усилиям случаи исчезновения людей так и оставались нераскрытыми, пока не произошла трагедия с тремя учеными из Эдинбурга и делом не заинтересовались экзотики из Галактического Магистрата и сам Первый Магнат Земли.
Опять среди общественности поползли зловещие слухи о монстрах из семьи Ремилардов, однако Верховный лилмик сделал все, чтобы первая по своим метапсихическим возможностям человечества семья не потерпела ущерба. Моя хроника — единственный полный и правдивый рассказ о случившихся тогда событиях.
Спустя несколько дней после трагедии профессор Маша Макгрегор-Гаврыс была подвергнута суровому и длительному просвечиванию. Эта процедура была проведена по ее настойчивому требованию — она даже попросила использовать специальный детектор лжи, созданный в Кембриджском университете. Властям тоже было крайне важно определить мотивы преступления — было ли то случайное нападение с целью пожрать жизненную силу, как то происходило с предыдущими жертвами на острове, или Фурия, руководившая Гидрой, преследовала какую-то далеко идущую цель. Определить, что свело на узкой дорожке Гидру и трех ученых, добраться до причины преступления — значило найти решающее звено, объясняющее эти убийства.
Просвечивание, казалось, подтвердило первую версию, и все же профессор Макгрегор-Гаврыс настаивала, что, возможно, все дело в последних результатах исследований, которыми занимались Роберт и Виола Страчан и Ровен Грант. Что-то они говорили об опасной перспективе дальнейшей работы в области церебральной искусственной машинерии. По указанию Поля Ремиларда были подняты все файлы и записи погибших ученых — к его удивлению, все конечные выводы, сделанные Страчанами и Ровен свидетельствовали о том, что никаких опасных тенденций в создании машин, механически значительно повышающих мощь оперантского усилия, не предвиделось. По всем результатам выходило, что вреда от подобных устройств не более чем от ксенопланетологов или городских пожарных. Сделали еще одну проверку, подняли и задействовали все относящиеся к этому проекту материалы… Никаких зацепок! Все гладко… В конце концов Маше Макгрегор-Гаврыс пришлось согласиться с тем, что шесть месяцев в оздоровительном автоклаве не прошли для нее бесследно. Она, например, позволила чуждому сознанию вторгнуться в ее разум. Отсюда следовало, что и в воспоминаниях о последних днях своих родственников, об их разговорах она могла что-нибудь напутать, и высказываемая ими тревога по поводу развития искусственных ЦГ имела под собой иную почву.
Однако Поля Ремиларда трудно провести — он сразу понял, точнее, интуитивно почувствовал, что в этой истории с ребятами из Эдинбургского университета что-то не так. Он был не так легковерен или сражен горем, как Гран Маша, чтобы согласиться, что давным-давно ведущиеся в среде метафизиков и метапсихологов разговоры о потенциальной опасности, связанной с развитием церебральных генераторов, — всего лишь пустые домыслы. Дыма без огня не бывает, тем более когда в таком деле задействованы ведущие научные авторитеты, такие, как брат и сестра Страчаны и Грант. Что-то, безусловно, не так с последними статьями этих ученых, банальные результаты, зафиксированные на их личных компьютерах, выглядели очень подозрительно. Тем более если Маша Макгрегор-Гаврыс находилась под воздействием Гидры, которая вынудила их поехать на Айлей… Все это выглядело очень подозрительно… Естественно, в том смысле, что убийство не было ритуальным актом пожирания жизненной силы. Нет, причина лежала глубже, она имела четкое логическое обоснование. Однако Поль Ремилард ни с кем не поделился своими сомнениями. Даже с Трома'елу Леком.
Он лично со всей возможной мягкостью расспросил маленького Кеннета, но мальчик не мог сообщить ничего ценного за исключением подтверждения того факта, что его сестра Доротея испытывала дурные предчувствия и точно определила источник опасности — ферму Санейгмор. Это было серьезное свидетельство — поэтому, решил Поль Ремилард, к разговору с маленькой занудой надо подготовиться основательно. Почему он решил, что Дороти Макдональд зануда, Поль не мог объяснить. Слишком спокойна, вежлива, реакции неадекватны случившемуся — так ведут себя отличники в школе, почему-то сказал себе Ремилард. Зубрилы… Подобных типов он не любил.