Мейер Сьюзен. Внезапно вспыхнувшая любовь

   Джек машинально сжал руку Молли и присел на кровать рядом с ней. Доктор Тим открыл свой саквояж.
   — Джек говорит, у вас и раньше бывали приступы головокружения, — заметил он как бы между прочим.
   — Бывали, — кивнула Молли. Тим надел ей на запястье манжету для измерения давления и вытащил стетоскоп.
   — Вы, кажется, не слишком обеспокоены.
   — А чего беспокоиться? — пожала плечами Молли. — Они почти сразу проходят. Стоит сосредоточиться на том, что я делаю, и головокружения как не бывало.
   — Что значит «сосредоточиться на том, что делаете»? — уточнил доктор Тим, измеряя давление.
   — Ну… — с легким смущением объяснила Молли, может быть, это прозвучит глупо, но я… вроде как напоминаю себе, кто я такая, где я и чем занимаюсь.
   Тим быстро переглянулся с Джеком.
   — И часто это случается? Молли снова пожала плечами.
   — Пока было раза три-четыре. Тим захлопнул саквояж.
   — Ладно, пока все, — проговорил он, вставая. — Молли, физически вы в полном порядке. Но, хотя я, конечно, не невропатолог, эти ваши приступы, когда вам приходится припоминать, кто вы такая, меня беспокоят. Думаю, в понедельник утром я договорюсь о приеме с одним своим другом.
   — Он тоже доктор? — Молли оглянулась на Джека.
   — Специалист, — мягко ответил Джек. Ему не хотелось произносить слово «психиатр». — Как-никак, ты ударилась головой…
   — И со мной что-то не так? — с тревогой спросила Молли.
   Джек уже готов был выложить, что конкретно с ней не так, но вовремя удержался, сообразив, что в нынешнем ее состоянии такие откровения пользы не принесут.
   — Нет, не думаю, что это что-то серьезное… — промямлил он, стараясь ее успокоить. — Но мне, как и доктору Тиму, не нравятся эти странные приступы…
   — Так или иначе, Молли, в понедельник вечером я к вам заскочу, — пообещал Тим и направился к двери. Джек поцеловал Молли в лоб и поднялся.
   — Пойду провожу доктора Тима. А ты ложись и поспи еще.
   Молли рассеянно кивнула. На лице ее отражалось смутное беспокойство.
   Джек догнал Тима внизу.
   — Для меня очевидно, — заговорил Тим, берясь за дверную ручку, — что она не хочет вспоминать, кто она такая. Возможно, оттого, что реальная жизнь ей не по душе. А может быть — как говорили тебе ее друзья оттого, что роль твоей жены уж очень ей по вкусу.
   Джек провел рукой по волосам.
   — Не знаю, что и думать.
   — Если хочешь знать мое мнение, физически с ней все в порядке, и мы выяснили, что она сама не дает своей памяти восстановиться, так что, по-моему, надо ее заставить… — начал Тим, но Джек прервал его:
   — Ни в коем случае!
   — Понимаю. Ты уже пробовал — не вышло. Но рассуди сам, Джек, — предостерегал Тим. — Что она о тебе подумает, когда придет в себя и вспомнит, что ты ей подыгрывал?
   — Не знаю, — ответил Джек, откидывая со лба непослушную прядь. — Я знаю одно: заставлять нельзя. Ей будет больно. Я не хочу, чтобы она мучилась.
   — Скорее всего, ей просто нравится быть твоей женой, — раздумчиво произнес Тим. — Родители у нее миллионеры. Работа хорошая. Вокруг полно друзей. Квартира, ты говоришь, хоть куда. Налицо все, о чем может мечтать женщина…
   — Кроме мужа? — раздраженно докончил Джек. — Нет, для Молли это слишком просто, слишком мелочно.
   — Не скромничай, Джек. Ты настоящий подарок для женщины, — ответил Тим, хлопнув его по плечу. — Ладно, позвоню завтра.
   Джек запер за Тимом дверь и пошел на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь на ужин. Хотя пообедали они и плотно, аппетит брал свое. «Приготовлю и на Молли, — решил Джек, — и отнесу ей наверх на подносе — пусть порадуется!» Однако, открыв холодильник, с неприятным удивлением обнаружил, что готовить-то не из чего. Даже на омлет яиц не хватит.
   — Что это ты делаешь?
   При звуке ее голоса Джек подскочил и стукнулся головой о дверцу морозилки.
   — Ой! Молли, зачем ты встала?
   — Есть хочется.
   Он смерил ее скептическим взглядом.
   — Ты уверена, что тебе можно вставать с постели?
   — Да я здорова как бык! — энергично заявила Молли. — По-моему, вы с доктором Тимом просто свихнулись на моем здоровье. Говорю же, со мной все в порядке!
   Джек решил уйти от опасной темы.
   — А ужинать, между прочим, нечем.
   — Хм-м… — протянула Молли, шагнув к холодильнику. — А ты очень хочешь есть?
   — Порядочно, но с голоду пока не умираю.
   — Французских тостов тебе хватит? Джек немного подумал. Уже лет десять, наверно, он не ел французских тостов, но… почему бы и нет?
   — Конечно.
   — Замечательно. Тогда накрой на стол, а я поджарю хлеб.
   Каждый делал свое дело в дружном молчании. Наконец Молли приготовила ужин, а Джек накрыл на стол, и «супруги» сели есть.
   — Очень вкусно получилось, — заметил Джек.
   — Один из моих талантов, — с сухим смешком ответила Молли.
   Что-то в ее тоне показалось Джеку странным.
   — Ты так говоришь, словно это стыдно — уметь готовить!
   — Да нет, — покачала головой Молли. — Я смеюсь, потому что больше-то никаких талантов и нет.
   — Не правда, — игриво возразил Джек, радуясь, что отвлек ее от неприятных размышлений. — У тебя столько дарований!
   — Правда? Каких же?
   Джек уже готов был ответить, что неподражаемые деловые качества Молли дают ему повод предложить ей повышение, но вовремя сообразил, что подобную беседу лучше отложить на потом. Лучик сказать то же самое, но в более обтекаемой форме — Ты умная, организованная, очень аккуратная Пожалуй, лучший работник у меня в отделе. Молли нахмурилась.
   — А как же «милая, сексуальная, которую так здорово прижимать к себе»? Джек, за последние несколько дней ты ни разу мне этого не сказал! А раньше-то, бывало, из кровати не выпускал, не сказав, что я милая, сексуальная и что меня так приятно обнимать! — добавила она, бросив на него дразнящий взгляд.
   Джек почувствовал, что краснеет. В самом деле, мужа в жене обычно интересуют иные достоинства, чем босса — в сотруднице. Об этом он не подумал. Но как верно Молли угадывает его характер — ведь Барбаре в первые месяцы брака он и в самом деле говорил что-то в этом роде!
   — Ну, мы в последнее время не спим вместе, ляпнул он и тут же в этом раскаялся. Но Молли вдруг сменила тему.
   — В следующий раз повтори свои комплименты моим родителям. Организованная, аккуратная, хорошо работаю… Они будут потрясены. Может быть, скажут даже, что я делаю успехи.
   Теперь нахмурился Джек. Он помнил: в тот вечер, когда Молли ударилась головой, у них был какой-то странный разговор о ее родителях. Тогда у Джека сложилось впечатление, что в семье у нее не все ладно. Быть может, она не хочет возвращаться к реальности из-за конфликта с родителями?
   — Молли, мне иногда кажется, что ты не веришь в любовь своих родителей. Молли глубоко вздохнула.
   — Одна из основ счастливой жизни, — заговорила она размеренно, явно повторяя слова лекции, — крепкая любящая семья! Вы растите детей не для того, чтобы возмущаться ими, критиковать и осуждать их. Вы растите себе друзей, — тут в голосе ее прорезалась явственная ирония, — товарищей, которые когда-нибудь станут равными вам…
   — А ты не идешь семимильными шагами к успеху, — заключил Джек, — и, значит, едва ли когда-нибудь станешь им ровней. Быть может, они не осуждают тебя, но и не одобряют.
   Молли тяжело вздохнула.
   — Разумеется, они никогда не говорят об этом вслух. Не критикуют мой образ жизни, не уговаривают перемениться… — Помолчав, она снова вздохнула. — Не так-то легко быть учителями жизни, когда собственная дочь не следует их предписаниям. Понимаешь, я порчу им имидж.
   — Знаешь, у родителей моей первой жены была интересная философия. Они считали, что дети — материальное воплощение любви. Двое любят друг друга, занимаются любовью, и от переизбытка любви рождается ребенок. У них было девять детей. Они не «растили себе друзей» — просто любили друг друга и своих сыновей и дочерей.
   С минуту Молли задумчиво смотрела на него. Джек надеялся, что сказанное пробудит ее память или хотя бы заставит задаться вопросом: почему он не говорил ей, что уже был женат?
   Однако Молли задала совершенно иной вопрос — вопрос, которого Джек не ожидал и на который ответил, не задумываясь:
   — А почему у вас с женой не было детей?
   — Мы не успели. Она погибла. Молли положила руку ему на запястье, словно утешая.
   — Прости. Мне очень жаль. Но неудивительно, что ты женился на женщине из многодетной семьи. Я так и представляю тебя отцом десятка детей. Ты их не критикуешь, не осуждаешь — просто любишь…
   Джек невольно поморщился.
   — Очень наивно.
   — Нет, — прошептала Молли. — По-моему, это чудесно.
   Джека охватила тревога, как всегда в последние пять лет, когда заходил разговор о детях. «Успокойся! — приказал он себе. — Хочешь освободить Молли от демонов прошлого, а сам с собственными демонами справиться не можешь!»
   — Мы с Барбарой были уже не юными, но рядом с ней я чувствовал себя молодым, сильным, почти всемогущим…
   В первый раз он заговорил о своих чувствах. Все эти долгие годы Джек старался не вспоминать о своей первой любви: прекрасная и чистая сама по себе, она была непоправимо отравлена тем, что произошло потом.
   — Должно быть, она была… замечательная.
   — Да, — проговорил Джек, покорно ожидая, что сейчас нахлынет знакомая волна горечи и гнева.
   Но ничего такого не произошло. Напротив, его охватило чувство покоя и освобождения. Может быть, доктор Тим прав, и Джек наконец-то расстался с прошлым.
   Потрясенный, почти испуганный этим открытием, он решил перевести разговор в более безопасное русло.
   — Что вообще за люди твои родители? — спросил он, щедро поливая два новых ломтика тостов кленовым сиропом.
   — Два метеора, — с улыбкой ответила Молли. — Сгустки бешеной энергии.
   Джек услышал, как потеплел ее голос, и понял, что Молли по-настоящему их любит. Должно быть, они в самом деле неплохие люди, но профессия мешает им наладить нормальные отношения с дочерью.
   — Мама — генератор идей, а папа — их первый критик и доработчик. Его трудно сдвинуть с места, но, когда он раскачается, только держись!
   — Интересно.
   — Они очень интересные люди. Помню, когда я была маленькой, по выходным они проводили семинары у нас дома. Я забиралась на лестницу и подслушивала. А потом рассаживала в ряд своих кукол и произносила перед ними пламенные речи о том, как добиться успеха.
   Джек от души рассмеялся.
   — Представляю себе эту картинку! А друзей воспитывать не пробовала?
   — Редко получалось. Мы жили за городом, на отшибе — родители хотели создать на семинарах непринужденную атмосферу. Все мои друзья жили в нескольких милях от нас. Каждая поездка в гости превращалась в событие.
   — Похоже, у тебя было довольно-таки одинокое детство.
   — Да нет… не то чтобы одинокое. Мне было интересно жить. Мы объездили почти всю Америку… Нет, я не чувствовала себя заброшенной. Но, размышляя над своим прошлым, я поняла, что детей в доме должно быть много. Чтобы ребенку было с кем играть, с кем спорить, с кем учиться. Ведь дети все время учатся. И не только по книгам. Именно в детстве человек учится общаться, ладить с людьми, отстаивать то, что считает правильным. Ничему этому нельзя научиться, если ты один… или если вокруг одни взрослые, которые свою жизненную школу давно прошли. Детям нужно учиться вместе.
   «Пожалуй, — думал Джек, — по сравнению со взглядами Барбары мысли Молли о воспитании детей звучат куда более разумно. Конечно, у нее была и причина, и возможность продумать свою точку зрения. Барбара, выросшая в идеальной семье, не привыкла бороться за счастье — она полагала, что все в жизни дается без труда, стоит только захотеть. Молли — совсем другое дело».
   — Родители всегда учили меня ставить себе цели, — с улыбкой продолжала Молли. — Вот я и поставила себе цель: стать многодетной матерью. — Она вздохнула и устремила куда-то в пространство задумчиво-грустный взгляд. — Конечно, они от меня ожидали совсем не этого, но какая-никакая, а все-таки цель. К сожалению, и этого мне не удалось добиться, — тихо добавила она.
   На миг Джек уставился на нее, недоумевая: неужели к ней вернулась память? Но едва у него мелькнула эта мысль, как Молли заговорила снова.
   — Пока я не встретила тебя, — прошептала она, погладив его по руке. — Теперь вижу, что мечты иногда сбываются.
   — Мечты? — переспросил Джек.
   Он окончательно запутался. Что она такое говорит? Мечтала выйти замуж за кого угодно или конкретно за него?
   Теперь голова закружилась у самого Джека. Он отчаянно пытался связать воедино разрозненные факты. Родители научили ее ставить себе цели. Она поставила себе цель иметь много детей. Потом решила, что ничего не выйдет. В день вечеринки в «Махони» родители прислали ей в подарок пленку…
   Возможно ли?
   Неужели давление родителей и горькое ощущение своей неудачливости заставили Молли вообразить, что она замужем, а значит, сделала первый шаг к заветной цели?
   Да, в этом есть смысл. Гораздо больше смысла, чем в фантастическом предположении Тима, что она надеялась выйти замуж именно за Джека.
   Джек едва не рассмеялся от облегчения. Теперь все встало на свои места! Но радость его тут же испарилась. Хорошо, он выяснил, откуда у Молли этот заскок. И что дальше? Молли не хочет вспоминать свое одинокое прошлое. Когда к ней вернется память, она снова станет одинокой…
   Как и он сам.

Глава 8

 
   — Ах да, я так и не спросила! Нам уже можно спать вместе? Что сказал доктор Тим?
   Джек, взбивавший подушку, поднял голову. Молли стояла в дверях: слабый свет из коридора озарял ее стройную фигурку в красной пижаме, золотистые волосы, забранные в хвост, и сияющее лицо. Молли выглядела совершенно счастливой, но Джек с горечью сознавал, что это счастье — самообман. Странно устроена жизнь! У Молли есть все, о чем большинство девушек может только мечтать: чудесная фигура, ангельское личико, ум, деловые способности, деньги, независимость… Но ожидания родителей давят на нее тяжким грузом, и она ищет спасение в фантазиях.
   — Ты же знаешь, Молли, он боится ухудшения твоего состояния.
   — Знаю, — кивнула Молли. — Я не говорю о сексе. Просто так хочется, чтобы ты обнял меня и приласкал, пока я буду засыпать!
   «Может быть, в самом деле полежать с ней рядом, пока она не заснет?» — подумал Джек, но тут же отверг эту мысль. Осталось потерпеть совсем немного. Два дня. В понедельник он отведет Молли к специалисту, которого рекомендовал Тим, и вся эта нелепая и утомительная история закончится. А пока нужно соблюдать приличия, чтобы Молли потом не пришлось ни о чем жалеть.
   — Молли…
   — Понимаю, — прервала она. — Ты не хочешь идти против указаний доктора Тима.
   Что-то в ее голосе заставило Джека вздрогнуть. Он вдруг понял, каково это, когда любимый муж (пусть даже воображаемый) постоянно тебя отвергает. Что же делать?
   — Послушай, Мол, — заговорил он, — доктор Тим сказал, что нам нельзя спать вместе, но о ласках и объятиях он ничего не говорил. Если хочешь, давай посидим здесь.
   Но Молли не двигалась с места. Джек сообразил, что запугал ее своими постоянными отказами, теперь она боится сделать первый шаг, опасаясь, что он снова ее оттолкнет.
   Он протянул к ней руки, и Молли расцвела улыбкой.
   Не прошло и минуты, как они устроились на софе. Джек постарался отодвинуться, но Молли только теснее прильнула к нему, положив голову ему на плечо, спиной прижавшись к его груди, бедрами — к его бедрам. Джек тяжело сглотнул. Он уже забыл, как это прекрасно — обнимать женщину. Но нет, тут же поправил он себя, не любую женщину. Ведь далеко не всякая женщина вызывает в мужчине желание защитить ее от всех невзгод, крепче прижать к себе и никогда не отпускать…
   Нет, не всякая. Только Молли.
   Она вздохнула и прильнула к нему еще теснее. Джек прикрыл глаза, раздираемый противоположными желаниями: часть его души мечтала забыть о долге, отдаться сладостным, давно забытым чувствам, а другая часть напоминала, что у него нет на это права. Напрасно Джек повторял себе, что рядом с ним Молли, что она не понимает, что делает, что он обязан уберечь ее от ошибок, — рассудок отказывался ему повиноваться. Реальность гнала прочь холодную, жестокую логику.
   Джек закрыл глаза и положил руки Молли на плечи. Он не шевелился, опасаясь, что малейшее движение пробудит курящийся вулкан.
   — Иди спать, Джек, — сонно пробормотала Молли и свернулась калачиком.
   Джек до боли сжал зубы, чтобы утихомирить вспыхнувшее желание. Не прошло и полминуты, как Молли задышала глубоко и ровно, и Джек догадался, что она уснула. Он перевел дух, радуясь, что избежал опасности. Молли по-прежнему лежала в его объятиях, но Джек был уверен в себе — будучи джентльменом, он никогда не стал бы домогаться спокойно спящей женщины.
   Убедившись, — что ему ничто не угрожает, Джек позволил себе расслабиться и склонил голову на подушку. Он подождет, пока Молли заснет покрепче, и отнесет ее наверх… Но этого так и не случилось. Час спустя, когда в открытое окно ворвался прохладный ночной ветерок, Джек приподнялся в полудреме, натянул на себя и Молли одеяло и снова — впервые за пять лет — заснул крепко и спокойно.
   Его разбудил громкий стук. Он вскочил, едва не скинув Молли на пол.
   — Джек, что ты делаешь? — вскричала Молли, вцепившись ему в рубашку. — Что…
   Сообразив, откуда исходит стук, она бросила встревоженный взгляд в сторону входной двери.
   — Пойду-ка открою, — пробормотал Джек.
   Молли окинула комнату смятенным, почти испуганным взглядом. Что-то не так. Должно быть, она еще не совсем проснулась: чувствовала — что-то не в порядке, но не могла понять, в чем дело.
   Встав с дивана, она молча смотрела, как Джек выходит в холл. Он был босиком, но в джинсах и вчерашней рубашке. Что-то в этом не правильно… но что? Рассудок отказывал Молли. Что-то внутри кричало: «Не думай! Не вспоминай!»
   Джек отворил дверь — и в дом ворвались Доминик и Дарси Доил.
   — Молли! — вскричала мать, ураганом проносясь в гостиную. — Как ты могла?!
   Молли уставилась на родителей так, словно видела их впервые. Однако Дойлы-старшие выглядели как обычно. Дарси — элегантная блондинка в черном брючном костюме от Армани, весь вид ее излучает довольство и уверенность в себе. Доминик — все тот же импозантный мужчина, стройный и подтянутый, с сединой на висках и пронзительным взглядом синих глаз.
   Что же не так?
   — Я все объясню, — проговорил Джек. Голос его дрожал: сейчас он ничем не напоминал того Джека, к которому Молли привыкла, — хладнокровного, целеустремленного, рассудительного босса. — С Молли произошел несчастный случай…
   — Господи! — Мать схватилась за верхнюю пуговицу жакета.
   Но Доминика было не так легко напугать.
   — И поэтому она вышла замуж, ничего не сообщив родителям?
   «Замуж. Вышла замуж», — эхом отдалось в голове Молли.
   — Ну… на самом деле Молли не замужем…
   — Вот как? — протянула мать, устремив на Джека проницательный взгляд сощуренных глаз.
   От нее, конечно, не укрылось, что Джек вскочил с постели с всклокоченными волосами и в несвежей рубашке, что сама Молли стоит перед ними в пижаме, босиком и с таким видом, словно только что проснулась.
   «Все не так, — в отчаянии думала Молли. — Все не так, как должно быть. Но… как должно быть?»
   — В среду вечером у нас была вечеринка в баре. Наш отдел праздновал окончание работы над проектом. Какой-то болван толкнул Молли, она упала и ударилась головой. Сознание не теряла, но я решил, что лучше за ней присмотреть, и привез ее к себе. А на следующее утро она вообразила, что мы женаты.
   Острая боль пронзила голову Молли — словно в висок ударила молния. Молли зажмурилась и сжала голову руками. Голоса Джека и родителей доносились до нее словно издалека.
   — А вы, как я понимаю, воспользовались… Разрозненные сцены мелькали в мозгу Молли, словно кадры из кинохроники. Вот они с Джеком в магазине. Натыкаются на Эйприл и Дона. Вот они вместе обедают. Вот она готовит завтрак. Вот Джек снова и снова отказывается ложиться с ней в одну постель. Вот подруги удивляются, что в шкафу совсем нет ее одежды…
   — Хватит! — завопила она, не в силах остановить эту тошнотворную карусель. В комнате воцарилась тишина. — Хватит, — тихо повторила Молли и, отняв руки от лица, взглянула на Джека. — Так мы с тобой не женаты…
   — Верно, — кивнул Джек.
   — Я прожила здесь три дня, и ты мне подыгрывал…
   — Слушай, парень, если ты посмел обидеть мою дочку, я из тебя отбивную… — угрожающе начал Доминик.
   — Нет, Молли, нет! — воскликнул Джек, склоняясь над ней. — Все было совсем не так! Я пытался тебе все объяснить, но…
   — Пытался объяснить? Когда?
   — В первое же утро. И потом, когда приходили твои подруги.
   Молли помнила, как принимала гостей. Но в голове у нее все перепуталось, и она не могла понять, что происходило наяву, а что — только в воображении.
   — Так они действительно здесь были?
   — Ну да. Мы надеялись, что встреча с ними пробудит твою память. Но ничего не вышло.
   — Боже мой! — простонала Молли, вцепившись руками в волосы. Что же с ней произошло? Что она натворила?
   — Молли, все не так уж плохо! — Джек попытался погладить ее по щеке, но она отпрянула. — Все поняли, что ты потеряла память. Уже по тому, как ты показывала подругам мой дом, видно было, что ты искренне веришь…
   — Я показывала им твой дом? — с ужасом воскликнула Молли.
   — Ну да — О Боже!
   — Молли, все не так страшно! — беспомощно повторил Джек.
   Молли отшатнулась, словно от удара.
   — Не так страшно? — повторила она. — И кто еще об этом знает?
   — Ну… твои друзья… те люди, на которых мы наткнулись в магазине… мой доктор…
   — Ваш доктор! — процедила Дарси Доил. — А вам не кажется, что следовало бы вызвать ее доктора… или, по крайней мере, позвонить нам?
   — Я понятия не имел, где вы живете и как вас найти, — пробормотал Джек.
   — Что-о? Уж не хотите ли вы сказать, что наша дочь ничего не рассказывала о своих родителях?
   Молли уже мечтала о новом приступе головной боли. Но боли не было — вместо нее душу захлестнула горькая волна унижения. Голос матери пробудил последние недостающие воспоминания: теперь Молли ясно помнила и пленку с записью, и визуализацию. Она вспомнила, как сама создавала картины и образы, которые потом приняла за реальность.
   — Послушай-ка, сынок, не будь я Доминик Доил, если сейчас…
   — Папа, перестань! — воскликнула Молли, протянув к отцу открытые ладони, как будто сдавалась на милость противника.
   При виде этого беспомощного жеста Джек шагнул вперед, инстинктивно желая защитить Молли, заступиться за нее, но тут же вспомнил, что она больше не нуждается в его заступничестве и защите.
   — Теперь я понимаю, что случилось. Понимаю, как и почему произошла ошибка. — Она повернулась к Джеку. — Мистер Кавано, видимо, я должна попросить у вас прощения за доставленные неудобства…
   — Господи, Молли, о чем ты…
   Она остановила его предостерегающим жестом.
   — Ты не представляешь, как мне сейчас стыдно, дрогнувшим голосом произнесла она. — Это стыдно и унизительно. Зачем ты подыгрывал мне? Ты должен был все объяснить!
   — Молли, милая, — мягко, успокаивающе заговорил Джек, — я пытался, но ты ничего не хотела слушать, и я решил не настаивать. Я боялся навредить тебе, Молли, боялся причинить тебе боль…
   Девушка молчала, упорно уставившись на свои босые ноги.
   — Ты не хотел причинять мне боли, Джек, — произнесла она наконец, — однако именно это и сделал.
   И, опустив голову, Молли побрела вон из комнаты. На пороге она остановилась.
   — Завтра утром я подам заявление об увольнении.

Глава 9

 
   — А вы почему позволили мне там жить?
   — Молли, пойми наконец! — Оливия похлопала ладонью по дивану рядом с собой, приглашая Молли сесть. Но та лишь затрясла головой и продолжала мерить комнату шагами. Она еще не успела сказать подругам и двух слов, но все чувствовали, что разговор предстоит нелегкий.
   Весь день Молли убеждала родителей, что прекрасно себя чувствует (что было очень далеко от истины), и в конце концов уговорила их сходить поужинать без нее. Едва за ними закрылась дверь, Молли бросилась звонить Оливии, а Оливия собрала всю команду. И теперь пятеро лучших подруг Молли сидели в ее крошечной гостиной, всей душой готовые помочь. Однако пока все, что они говорили, лишь усиливало ее раздражение.
   — Когда Джек привез тебя на работу, — продолжала Оливия, — мы по очереди бегали к тебе и всеми возможными способами старались пробудить твою память, но все было бесполезно!
   — Я понимаю, что была не в себе, — устало проговорила Молли. — Но одного не могу понять: как вы позволили мне с ним жить?
   Теперь она ясно помнила каждую секунду этих трех дней. Задушевные разговоры. Ласковые взгляды. Поцелуи. Джек вел себя безупречно, и Молли понимала, что он хотел одного — уберечь ее от потрясения. Но от этого унижение становилось только сильнее. Его винить не в чем, это она, она сама, бросалась ему на шею и предлагала себя!
   — А что нам оставалось? — вступила в разговор Рей-чел. — Ты была твердо уверена, что вы женаты, и не желала слышать никаких возражений. Когда мы попробовали тебя разубедить, ты едва не разрыдалась, и Джек этого не вынес. Он не хотел причинять тебе боль.
   С тяжелым вздохом Молли опустилась на диван рядом с Оливией.
   — А теперь мне так стыдно!