Мейер Сьюзен. Внезапно вспыхнувшая любовь

   Молли и мать уплатили по счету и вышли на улицу. Несколько минут обе молчали. Наконец Дарси заговорила:
   — Молли, мне понравился твой друг Джек. Понимаю, что тебя привлекло в нем. И согласна, что он мог бы стать отличным отцом.
   Молли судорожно вдохнула.
   — Но?
   — Но сейчас я говорю не как психолог, а как твоя мать — тебе пора двигаться дальше.
   — Я и двигаюсь.
   — Мне так не кажется, — возразила Дарси. — Знаю, ты просила отца и меня больше тебе не помогать, но для меня очевидно, что ты все еще страдаешь, и, кажется, я знаю, почему. — Молли крепко зажмурилась, молясь, чтобы следующей фразой матери не стало:
   «Ты все еще любишь Джека, и это заметно всем и каждому!» — Ты, так сказать, сложила все яйца в одну корзину, — продолжала Дарси. — Яйца разбились, и ты в отчаянии.
   Молли тяжело сглотнула. Она пока не понимала, к чему клонит мать.
   — Я вовсе не в отчаянии!
   — Молли, четыре года ты стремилась к одной цели, отдавала ей все душевные силы. Теперь цель рухнула, и ты не знаешь, чем ее заменить. Любой на твоем месте пришел бы в отчаяние.
   Слова матери звучали очень разумно. Молли ощутила даже проблеск надежды: значит, ее тоске рано или поздно придет конец?
   — И? — поторопила она мать, видя, что та замолчала.
   — Тебе сейчас нужно чем-то занять себя. Может быть, работой. Или каким-то хобби. Да хотя бы переделкой квартиры. Нужно что-то, что поможет заполнить пустоту. Нечто такое, о чем ты сможешь думать и к чему будешь стремиться, как раньше стремилась к Джеку.
   В первый раз Молли слышала такой объективный и конкретный совет. До сих пор все — и родители, и подруги, и даже курьер Майк — бродили вокруг да около, не касаясь главной проблемы.
   Все ее страдания от безделья! Надо чем-то занять время и мысли.
   Так просто, что даже не верится!
   Ночью, в постели, Молли продолжала обдумывать этот совет. В конце концов она решила, что должна заняться своей карьерой. Правда, непонятно как ведь рекламный отдел в корпорации «Баррингтон» довольно мал и так хорошо укомплектован, что едва ли оставляет возможность для карьерного роста.
   Однако у нее высшее образование, а теперь появилось и стремление чего-то добиться. Нынешнее положение вдруг показалось ей жалким и смешным. Как можно столько лет сидеть на одном месте?
   И все же у Барринггона ей ничего не светит… Молли ощутила укол разочарования. Жаль покидать насиженное место, расставаться с друзьями по корпорации. Но возможно, это и к лучшему: на новом месте не придется иметь дела с Джеком Кавано…
   Решено: завтра она начнет просматривать объявления о вакансиях. Придется взглянуть в лицо горькой правде: эти четыре года она оставалась в корпорации только ради Джека. Теперь Джек для нее потерян — значит, пора уходить.
   В воскресенье после обеда, подъехав к дому Молли, Джек увидел издалека, как она вместе с родителями грузит в багажник «лексуса» чемоданы. Волна облегчения захлестнула его, когда он сообразил, что Молли провожает отца и мать в аэропорт. Он не знал, как объяснил бы свой приход ее родителям. Да что там — не знал даже, как объяснить его самому себе. Знал только, что больше так жить не может.
   Он полагал, что сможет пережить гнев Молли, и, пожалуй, вправду пережил. Но тоскливый взгляд ее, подмеченный вчера в кафе, не давал ему покоя. Джек не мог есть, не мог спать — перед глазами стояло ее лицо. Черт побери, что он такого сделал? Чем заслужил это наказание?
   «Признайся лучше, что тебе без нее одиноко, прошептал на ухо какой-то ехидный голос, — а несчастный вид Молли — удобный предлог, чтобы к ней заглянуть…» Но Джек не стал обращать внимания на такую чепуху. Дождавшись, пока «лексус» скроется за поворотом, он заехал в ресторан, чтобы скоротать время до возвращения Молли, а заодно и поесть — со вчерашнего обеда с доктором Тимом он не проглотил ни кусочка.
   К дому Молли он вернулся, когда солнце уже клонилось к закату. Ее белоснежная машина на стоянке перед домом была хорошо заметна. Джек припарковал свой «блейзер» на другой стороне улицы и вышел.
   «А что это, интересно знать, ты так разволновался?» — поинтересовался все тот же язвительный голос. Джек послал наглый внутренний голос к черту. Порой ему действительно бывает одиноко. Что ж, он сам выбрал свой путь.
   «Я тоскую по Молли, потому что меня тяготит одиночество, — только и всего, — говорил он себе, входя в подъезд. — А она томится, потому что впервые в жизни переживает крушение любви. Это очень тяжело. Я должен помочь ей, облегчить ее страдания — и не только из доброты, но и по велению здравого смысла. Чем скорее она оправится и вернется к нормальной жизни, тем лучше будет для нас обоих».
   Она открыла дверь почти сразу, но Джек едва ли заметил ее удивление. В глаза ему бросилось совсем другое. Шелковистые золотые волосы, персиковая кожа, округлости тела, подчеркнутые розовым атласным халатом. Халат был длинный, до пола, однако держался на одном поясе, и в просвете Джек заметил тонкую полоску белоснежной плоти.
   В жизни своей он не встречал более сексуальной женщины!
   — Что тебе нужно? — спросила Молли. Она не пригласила его внутрь — напротив, стояла в дверях, скрестив руки на груди, словно собиралась костьми лечь, но его не пропустить.
   — Извини? — переспросил Джек.
   — Я спросила, что тебе нужно.
   Что ему нужно? Сказать, что он беспокоится о ней? Ни за что — вдруг она разозлится! Сказать, что их проблема еще не решена? Ни в коем случае вдруг этим он подаст ей ложную надежду! Особенно после того, как только что глазел на ее ноги! Сделав глубокий вдох, Джек заговорил:
   — Хочу кое-что с тобой обсудить. По работе. Думаю, что не стоит откладывать до завтра.
   Задумчиво взглянув на него, Молли отступила и дала ему войти. Джек расстегнул воротничок рубашки: ему показалось, что вокруг жарко, как в печке. Где-то в потаенном уголке души жила надежда, что Молли не захочет с ним разговаривать. Скажем больше — был уверен, что она прогонит его прочь. А теперь вот входит к ней в гостиную, а на ней этот розовый халат — облегающий, подчеркивающий фигуру, сексуальный атласный халат… Нет, он сумасшедший, совершенно чокнутый! Зачем идти в дом к женщине, к которой его так безумно влечет?
   Подавив буйство гормонов и заставив себя вернуться к разумному мышлению, Джек сел в кресло, на которое указала Молли. Несмотря на свой домашний вид, она выглядела по-настоящему элегантно и утонченно. В ней не было ничего от грустной, растерянной девочки, с которой Джек столкнулся вчера в кафе. Может быть, боль в ее глазах Джеку почудилась? Но нет, просто исцеление не происходит в один день. Вчера Молли было худо, но сегодня ей явно лучше. А значит, он пришел напрасно.
   Молли села в кресло напротив, скрестила умопомрачительные ноги и вопросительно взглянула на гостя.
   — Так что же за неотложное дело привело тебя сюда?
   Джек напряг разум — но тщетно. Как ни старался он думать о работе, думал лишь о том, что халат она запахнула, однако краешек ноги все равно виден… Черт побери, глазеть на ножки подчиненной — это почти что сексуальное домогательство! Усилием воли Джек заставил себя сосредоточиться на деле. Он не станет раскисать только оттого, что Молли невероятно красива. Он вспомнит, что она еще и сильный, способный, организованный сотрудник… Ага, нашел!
   — Я пришел предложить тебе новую работу, — произнес он, гордый собой и почти счастливый оттого, что сумел изобрести такой солидный, правдоподобный предлог и так геройски выбрался из тупика.
   — Что? — с удивлением переспросила Молли.
   — В ту ночь, когда ты упала, я собирался сделать тебе деловое предложение, — легко, как по маслу продолжал Джек. Теперь-то он полностью овладел собой! — Но тут началась вся эта кутерьма, и мне так и не представилось случая.
   — Деловое предложение? — с интересом повторила Молли.
   — Ты — способный работник с большим потенциалом. Не согласишься ли несколько месяцев поработать моей заместительницей, чтобы, набравшись опыта и необходимых знаний, самой возглавить коллектив служащих?
   — У меня будет собственный отдел?!
   — Пока что только секция нашего отдела. Ты будешь отчитываться передо мной, а я за тебя — перед Баррингтоном.
   Что бы ни отражалось на лице Молли до сих пор, теперь она просияла от восторга.
   — Да ты шутишь! — воскликнула она.
   — Ничуть, — ответил Джек. Огромное облегчение охватило его, даже голова закружилась от радости. — Разумеется, это не в один день произойдет, — добавил он и, встав, принялся шагать по комнате.
   Он просто на части разрывался. Места себе не находил от волнения, но при этом чертовски радовался, что нашел верный ход, — так радовался, что готов был расцеловать Молли… совершенно невинно, в виде поздравления. Джек помнил, как целовала его Молли, когда считала своим мужем. Быстро, легко, почти небрежно — поцелуем не страстной любовницы, а давней подруги. Ему очень нравились такие поцелуи, теперь он скучал по ним. Однако для них с Молли любой поцелуй опасен.
   — Рано или поздно я надеюсь создать из нашего отдела два — рекламы и информации. Раздел на две секции и твое назначение — первый шаг к этим переменам.
   — Просто не верится!
   — Так оно и будет, — ответил он, улыбаясь ее энтузиазму.
   За четыре года он привык к такой Молли. Умной, способной, прекрасной работнице, преданной своему делу. Тогда ему и в голову не приходило, что у нее гладкая кожа, нежные руки, волосы, скользящие меж пальцев, как шелк… Он и представить не мог, что она так потрясающе эротично, чувственно целуется…
   Вот об этом вспоминать не стоило! Мало того, что мужское естество Джека воспряло, ободренное воспоминанием о страстных поцелуях; все обуревавшие его искушения вернулись в полной мере. В этот миг он был готов на все — абсолютно на все! — чтобы только еще раз ее поцеловать. Но в ту же секунду Джек сообразил, как бесплодно и опасно его желание.
   Ему не нужна близость. Он не хочет на ней жениться, не собирается заводить детей, о которых она так мечтает. Не может. Просто не может. Такой женщине, как Молли, нужен сказочный принц, а он давно уже не верит в сказки.
   Взглянув на Молли, Джек напомнил себе, что она сияет от радости потому, что Джек предложил ей повышение. Как видно, ей от него ничего, кроме спокойных деловых отношений, и не нужно.
   Обругав себя последними словами за слабоволие, Джек снова овладел собой.
   — Я рад, что ты согласна.
   — Конечно, согласна! — с сияющими глазами отозвалась Молли. — Ничего лучше и быть не может!
   Легкое и радостное согласие Молли могло означать только одно: влюбленность ее прошла, исчезла без следа. Джек должен был бы радоваться этому, однако не радовался.
   — Приятно видеть, что ты так счастлива.
   — Еще как счастлива! — отозвалась Молли, смело встречаясь с ним взглядом.
   У Джека засосало под ложечкой. Право, можно подумать, что он…
   Да нет, это смешно. Ему не нужна любовь Молли. Вообще от эмоций одни неприятности. Стоит взглянуть, что сделало с ним его собственное желание — свело с ума, заставило сомневаться в простых и надежных решениях…
   — Когда я смогу приступить к новой работе? — нетерпеливо спросила Молли.
   — Завтра я подпишу приказ о твоем назначении. Первое твое задание — найти себе замену. Как только сделаешь это, перейдешь в мое владение.
   Закрыв за ним дверь, Молли со вздохом рухнула в кресло. Вчера, в кафе, еще могли оставаться какие-то сомнения; сегодня же она точно убедилась, что безразлична Джеку.
   Что ж, по крайней мере, ей не придется уходить от Баррингтона. Она не расстанется с друзьями и приятелями. Всем своим видом, спокойным и уверенным, будет убеждать всех вокруг — и самого Джека, — что ее безумная страсть давно позади.
   Придется держать сердце на замке. Она скорее умрет, чем откроет свои чувства.

Глава 12

 
   — Теперь тебе придется часто летать в командировки, — говорил Джек, подходя вместе с Молли к маленькому самолетику с необыкновенно шумным мотором. — И не всегда в такие места, где есть благоустроенные аэропорты. Чаще всего ты будешь летать чартерными рейсами.
   Поднявшись по трапу, Молли уткнулась в спину пассажиру, который забрасывал чемодан в отделение для багажа. В самолетике было всего два ряда кресел, а между ними — проход, в котором едва мог протиснуться один человек, а двоим там было и вовсе не разминуться. Молли остановилась, готовая терпеливо ждать, пока мужчина справится со своим кейсом.
   — Главное — не брать слишком много вещей, продолжал откуда-то из-за спины Джек. — Иначе придется держать их на коленях. Одного чемодана или дорожной сумки хватит.
   Пассажир перед Молли избавился наконец от чемодана, улыбнулся извиняющейся улыбкой и занял свое место.
   Молли улыбнулась в ответ, показывая, что понимает его трудности, и прошла в хвост самолета. Они с Джеком сидели в задней части, но не рядом. Джек объяснил ей, что брать билеты на соседние места нет смысла — рев мотора все равно не даст им разговаривать.
   Но Молли ничуть не расстроилась. Ее переполнял восторг, какого девушка не испытывала, должно быть, уже много лет. Повышение в должности! Словно новая жизнь открылась перед ней. Впервые Молли отвечала не только за себя — у нее появились подчиненные. Каждый день приносил множество новых дел, сложных и интересных. Окружающие смотрели на нее с уважением, но сама Молли понимала, что уважение это, выдаваемое, так сказать, авансом, еще предстоит заслужить. Из незаметной серой мышки она превратилась в человека, который что-то значит и от которого что-то зависит, — это было очень приятно.
   И даже нельзя сказать, что ради этого она пожертвовала любовью Джека. Ведь любви-то никогда и не было. Она пожертвовала всего-навсего дурацкими мечтами. Мечтами, которые никогда не сбудутся. Нет, больше ее не интересуют детские фантазии.
   Открыв отделение для чемоданов, Молли принялась запихивать туда свою сумку. Джек был прав: места здесь не так уж много. Мимо нее с трудом протискивались люди: Джека среди них не было, да, сказать по правде, Молли, поглощенная войной с багажом, совсем о нем забыла.
   Наконец, после целой серии толчков, пинков и рывков сумка встала на место. Молли повернулась… и столкнулась лицом к лицу с Джеком.
   Покачнувшись от неожиданности, она уперлась ладонями ему в грудь, а он поддержал ее за локти.
   Взгляды их встретились — и время словно остановилось для обоих.
   Впервые за три недели они стояли так близко друг к другу. Но ни он, ни она не испытывали неловкости, обычной в подобных ситуациях. Напротив: обоим казалось, что это чудесно. Что так и должно быть.
   Поток воспоминаний захлестнул Молли: перед глазами промелькнули минуты близости с Джеком в той непрожитой жизни. По затуманенным глазам его Молли догадалась, что он тоже объят воспоминаниями. Воспоминаниями о тех чудесных трех днях. Если сейчас она позволит себе расслабиться, то вспомнит и о том, на что это похоже — верить в любовь Джека. И о том, что чувствуешь, когда он обнимает тебя, защищает, ласкает…
   Взглянув в его манящие карие глаза, Молли с необыкновенной ясностью поняла, что готова начать сначала. Поднять паруса и сделать еще одну попытку — чем черт не шутит…
   Но в ее жизни больше нет места пустым мечтам. Одну попытку она сделала — и Джек ее отверг. Больше она унижаться не станет.
   Молли отступила.
   — Извини, — улыбнулась она как ни в чем не бывало. — Боюсь, я несколько переоценила… — Она посмотрела ему в глаза, и у нее перехватило дыхание. Как же он хорош, какой у него открытый, теплый взгляд! И кажется, светится в нем что-то… нет-нет, больше никаких фантазий! — ..переоценила свою ловкость.
   Пока она говорила, Джек не отрывал взгляда от ее губ.
   — Да, оба мы оказались… немного неповоротливы. Поспешно заняв свое место, Молли напомнила себе о том, как конфузилась перед родителями, стыдилась друзей, сторонилась сослуживцев, гадая, кто из них знает, кто догадывается, а кто рано или поздно услышит о ее позоре. Только не хватало пережить такое еще раз!
   «Как хорошо, — повторяла она про себя, — как замечательно, какое счастье, что я больше его не люблю!»
   Пока самолет трясло и подбрасывало на бесконечных воздушных ухабах, Молли с блокнотом в руках обдумывала свое расписание на следующую неделю, а Джек, глядя в иллюминатор, анализировал новую рекламную кампанию и сочинял проспект.
   Благополучно приземлившись, они наняли машину и без приключений добрались до гостиницы. Была уже половина шестого, Джек предложил разойтись по своим номерам, отдохнуть, а через час встретиться в ресторане и вместе поужинать.
   За час Молли насладилась пенной ванной, причесалась, освежила макияж, переоделась в джинсы и свитер. Понаблюдав за постояльцами, выходящими из ресторана, она поняла, что неформальный стиль одежды здесь только приветствуется, и с радостью скинула белый шерстяной костюм и туфли на высоких каблуках.
   Джек, с которым она встретилась в холле, тоже переоделся в джинсы и рубашку поло. Увидя ее, он улыбнулся.
   — Вижу, ты быстро освоилась!
   — Я посмотрела, что за люди выходят из ресторана, и поняла, что деловой стиль здесь не в чести.
   — Верно. Городок маленький, и атмосфера в гостинице совсем домашняя. Думаю, тебе здесь понравится.
   За ужином Молли и Джек вели легкую непринужденную беседу. В основном говорили о работе, и разговор их ничем не отличался от всякого иного разговора, какой мог бы произойти между двумя сослуживцами. За десертом Джек почувствовал себя так свободно, что предложил перейти в комнату отдыха и продолжить беседу там. Молли охотно согласилась.
   — Должен признаться, я был потрясен, когда узнал, что твои родители — те самые Дойлы, — заметил Джек, когда официант поставил перед ними напитки и удалился.
   — Почему?
   — Никогда не подозревал, что ты из столь знаменитой семьи.
   — Потому что сама я — самый обычный человек? Джек не собирался вилять, да и не видел возможности скрыть правду.
   — Да.
   — Мне всегда хотелось, чтобы меня ценили и уважали за то, что я сама собой представляю. А не за то, что я дочь прославленных родителей.
   — Понимаю, — ответил Джек, поудобнее устраиваясь в кресле. — Мой отец был крупной фигурой в торговле недвижимостью. Вскоре после колледжа я понял, что должен пойти по другой стезе, иначе так никогда и не узнаю, чему обязан своим успехом — себе самому или отцовской фамилии.
   — Вот как? — с удивлением переспросила Молли. Впервые на ее памяти Джек что-то рассказывал о себе. — Так ты начинал в торговле недвижимостью?
   — Ну да. И если бы не бросил это дело, возможно, был бы сейчас богаче Дональда Трампа. Молли бросила на него любопытный взгляд.
   — Ты жалеешь, что занялся другим делом? Джек покачал головой.
   — Я ведь по-прежнему имею дело с недвижимостью — как любитель. Делаю вложения, порой довольно удачные. Но больше не принимаю решений, из-за которых могу прогореть.
   — Разумно, — задумчиво протянула Молли. Ей страстно хотелось услышать о нем что-нибудь еще — что угодно! Теперь она понимала, как мало знает о Джеке.
   — А братья и сестры… У тебя они есть?
   — Всего-навсего семеро, — усмехнулся Джек.
   — Семеро?! — вытаращила глаза Молли.
   — Ну да. А вместе с женами и детьми нас почти тридцать человек.
   — Господи Боже! — только и выдохнула Молли.
   — Весело у нас бывает на Рождество, когда все собираются вместе! — смеясь, добавил Джек.
   — Семеро! Представить не могу!
   — Я бы мог как-нибудь взять тебя с собой на семейный праздник, — поколебавшись, решился Джек.
   — Хотелось бы мне увидеть такую толпу родичей своими глазами! — пробормотала Молли, все еще под впечатлением. — Поверить не могу — семь братьев и сестер! Да, тебе-то никогда не было одиноко!
   «Не правда, было, — подумал Джек. — Последние пять лет».
   Эти годы он провел в одиночестве, гневе и смятении. Противоречивые чувства раздирали его на части: опасаясь невольно причинить кому-нибудь боль, он скрывал от мира свое душевное смятение и становился еще более одинок. Странно, что для откровений он выбрал именно Молли… Да нет, что ж тут странного. У них есть общая черта: она так же уязвима, как и он сам.
   — Мои братья и сестры — из тех, кого называют людьми без недостатков. Все мы усердно учились, получили образование и выбрали профессии, позволяющие проявить себя. Все в положенное время удачно женились или вышли замуж. — В голосе его зазвучала горечь. — Создали счастливые семьи. Все, кроме меня. Со мной вышла осечка — Барбара погибла в автокатастрофе. Родные окружили меня сочувствием, но я не хотел взваливать на них свое горе. Кроме того, несчастье озлобило меня. Я ревновал родных к их счастью, не понимал, за что такая несправедливость, почему только меня так наказала судьба? И в то же время приходил в ужас оттого, что завидовал самым дорогим людям. Вот почему я замкнулся в себе. Последние пять лет я почти не общался с родными. Нет, я с ними не ссорился, исправно посещал семейные праздники, но старательно избегал разговоров по душам. И не понимал, что совершаю ошибку, до… до… ну, словом, до сегодняшнего дня.
   — И теперь хочешь собрать их всех и загладить свою вину? — поинтересовалась Молли.
   — Собрать всех — хорошая мысль, — сказал он, поднося к губам кружку пива. — Пусть вместо слов говорят дела.
   — Точно! — с энтузиазмом поддержала Молли… и вдруг зевнула. — Знаешь, кажется, я устала сильнее, чем думала.
   — Так всегда бывает, — ответил Джек и, встав, положил на стол несколько купюр. — Пойдем. Я провожу тебя до номера.
   Обычный жест вежливости — Молли ничего иного и не ждала. Теперь, узнав, что Джек пять лет скорбит по трагически погибшей жене, она поняла, почему он, с легкостью заводя друзей среди женщин, отказывался от более серьезных отношений.
   На душе у Молли было удивительно хорошо и спокойно. Вот и они с Джеком становятся друзьями — настоящими друзьями, которые делятся самым личным и понимают друг друга с полуслова. Судя по всему, Джек ни с кем еще не был так откровенен, как с ней.
   Когда они подошли к лифтам, Молли взяла Джека под руку.
   — Чудесный вечер, правда?
   Джек согласился. Он верно понял ее жест — это знак открытости, символ доверия. Мир опустился на его измученную душу. Кажется, он потихоньку возвращается в страну живых.
   На следующей неделе они снова отправились в командировку на Средний Запад. И там все шло по заведенному обыкновению. Днем они работали, затем возвращались в гостиницу, переодевались, вместе ужинали. После нескольких оживленных бесед, затянувшихся за полночь, Джек уже без всякого стеснения задал вопрос, который давно не давал ему покоя.
   — Что, ни одного серьезного романа? Вообще?
   — Был один, на втором году в колледже, — досадливо поморщившись, ответила Молли. — История старая как мир. Я его любила, он меня — нет.
   — Второй год в колледже? Да ты была совсем девчонка! — сочувственно заметил Джек, отхлебывая пива.
   — Верно. Сперва он просто посмеялся надо мной и бросил. А потом узнал, что мои родители не только богаты, но и знамениты, и сделал все, чтобы меня вернуть.
   — А ты послала его подальше, — ухмыльнулся Джек. Молли вздохнула и покачала головой.
   — Нет. Я так по нему с ума сходила, что прибежала, как собачонка, стоило ему свистнуть. — А потом застала его в постели с хорошенькой первокурсницей.
   — Ну, тогда-то ты его послала?
   — Естественно. Только перед этим оказалась в дурах и заставила весь колледж потешаться над своей глупостью.
   — Молли! — воскликнул Джек, качая головой. — Каждый человек хоть раз в жизни оказывается в дураках! Ты искупаешь ошибки юности. Если и дальше так пойдет, года через два сама выбьешься в начальницы и будешь мной командовать!
   — Ага, как же!
   — Нет, я серьезно. Ты отличный работник, Молли. У тебя прекрасная интуиция, а это в нашем деле главное. У тебя есть хватка, талант. Я очень горжусь тобой.
   — Спасибо, — порозовев от радости и гордости, ответила Молли.
   «Как насчет начальницы, не знаю, — думала она, но интуиция у меня есть, это правда. И заметил это не кто-нибудь, а Джек!» Она не выйдет за него замуж и у них не будет общих детей, но в каком-то смысле они все же предназначены друг для друга. Они должны быть друзьями и пробуждать друг в друге самое лучшее.
   В этот вечер Джек снова проводил ее до дверей номера — это уже вошло в привычку. И Молли, как обычно, взяла его под руку. Открыв дверь, она улыбнулась Джеку, поблагодарила за ужин… и тут случилось нечто удивительное. Он быстро поцеловал ее в губы и, повернувшись, пошел прочь.
   Проскользнув к себе, Молли заперла дверь и бессильно привалилась к ней. Сердце девушки сильно билось, по всему телу растекались жаркие волны.
   Что это было?
   Добрых две минуты она приходила в себя у дверей, не боясь признать, что напугана. Однако, поскольку поцелуй был торопливым и почти бесстрастным — если не считать ее реакции, — Молли решила, что это дружеский поцелуй, и не более того.
   В следующей поездке это повторилось. Снова вечером у дверей, после долгой задушевной беседы, Джек быстро и ласково поцеловал ее в губы и, не оглядываясь, пошел прочь.
   Теперь Молли не сомневалась, что поцелуй этот дружеский. Более того, он означает, что они с Джеком и вправду стали очень близки.
   Джек доверяет ей и не боится, что поцелуй зажжет в ней ложные надежды. А Молли знает, что он скорбит по ушедшей жене, что ему нужна не возлюбленная, а друг, и не станет превратно истолковывать скромный знак дружеской привязанности.