Мейер Сьюзен. Внезапно вспыхнувшая любовь

   Оливия ласково взъерошила ей волосы.
   — Ну, от стыда еще никто не умирал!
   — Неважно. В «Баррингтон» я не вернусь. Я уже сказала Джеку, что завтра уволюсь. Так и сделаю. Напечатаю заявление об увольнении, и кто-нибудь из вас передаст его Джеку.
   — Ни в коем случае! — возразила Рейчел. — Не смей прятаться! Ты не сделала ничего дурного. Такое могло случиться с каждой из нас, — добавила она, и остальные согласно вздохнули: все они не с чужих слов знали, что такое безответная любовь.
   — Да, наверно, — тихо ответила Молли. «Влюбиться может каждый, — думала она, — но принять собственные фантазии за реальность — нет, такое могло случиться только со мной!»
   — Так что, придешь завтра в офис? — настаивала Рейчел.
   Молли вздохнула.
   — Хорошо, приду. Но из этого еще не следует, что я раздумала увольняться!
   — А из того, что сейчас тебе хуже некуда, не следует, что надо бросать работу, — логично заметила Патриция. — Утро вечера мудренее, посмотри, как будешь себя чувствовать завтра, а там и решай, что делать.
   На следующее утро Молли одевалась тщательнее обычного. Велик был соблазн напялить какое-нибудь убожество мышиного цвета, но, нет, пусть Джек не думает, что она трусиха! С такой мыслью Молли надела красное шелковое платье, любимые туфли на шпильках, вдела в уши тяжелые серьги и вошла в здание с таким надменным видом, словно корпорация «Баррингтон» принадлежала ей.
   Несколько человек проводили ее любопытными взглядами. Один или двое спросили, почему ее не было в четверг и после обеда в пятницу. Но в основном все держались как обычно. Дойдя до лифта, Молли с облегчением перевела дух. Самое страшное опасение не сбылось: ее печальная история не стала достоянием всего учреждения.
   Молли замедлила шаг и улыбнулась почти искренней улыбкой. Пока лифт нес ее ввысь, она прислонилась к стене и позволила себе расслабиться. Но вот звякнул колокольчик, и Молли глубоко вздохнула. Предстояло суровое испытание. Ее отдел. Люди, бывшие вместе с ней в «Махони». Они могут все знать.
   Двери лифта раскрылись, и Молли храбро шагнула вперед.
   — Привет, давно не виделись! — улыбнулась ей из-за своего столика Сэнди Джонсон. — Как самочувствие? Джек говорил, в среду вечером в «Махони» ты ударилась головой. Сотрясения не было? А почему ушла в пятницу после обеда? Тебе стало нехорошо?
   Молли покачала головой.
   — Н-нет… то есть да, голова закружилась, — выдавила она. — Меня осмотрел врач. Сказал, что все в порядке, мне просто надо немного отдохнуть.
   — Ну, выглядишь ты просто класс! — завистливо вздохнула Сэнди. — И не подумаешь, что недавно болела!
   «Слава Богу, — думала Молли, — Сэнди Джек ничего не сказал».
   — Где мистер Кавано? Сэнди нахмурилась.
   — Джека, — с ударением произнесла Сэнди, подчеркивая, что все в отделе привыкли звать босса по имени, — на этой неделе не будет. Он позвонил вчера вечером и сказал, что уезжает в командировку. Вернется только в следующий понедельник.
   Сердце Молли пропустило такт.
   — Ага, — глупо произнесла она, чувствуя, как запылали щеки, — ну хорошо.
   Почему он исчез? Чтобы дать ей время успокоиться и прийти в себя? А может быть, ему самому теперь тяжело и неловко с ней встречаться?
   Вокруг сновал народ — обычная утренняя суета. Сослуживцы выходили из переполненного лифта, обменивались торопливыми приветствиями и расходились по своим рабочим местам. Только Молли, словно окаменев, стояла посреди коридора, и людские волны обтекали ее, словно не замечая.
   Недоумение ее сменилось робкой надеждой, надежда — безумным облегчением. Все по-прежнему. Никто не бросает на нее странных взглядов, не пристает с вопросами, не шепчется за спиной. Это может означать только одно — никому ничего не известно.
   Словно и не было этих роковых трех дней.
   Странная горечь сожаления уколола сердце. Молли подхватила портфель и торопливо, не позволяя себе задуматься, поспешила в свой кабинет.
   Три дня она провела «замужем» за Джеком Кавано. И хотя отношения их оставались чисто платоническими, хоть теперь она и безумно злилась на Джека, от правды не убежать: это были счастливейшие три дня в ее жизни.
   «Три счастливейших дня в моей жизни», — думал Джек, сидя за стойкой бара. Здесь, в Аппалачах, еще лежал снег, и холодный ветер пробирал до костей. Но мороз на улице не мог сравниться с холодом, что окутывал сердце Джека.
   Он знал, что должен дать Молли время прийти в себя. Так проще всего. Так безопаснее. Вот почему Джек напросился вместе с Рексом Баррингтоном в командировку в Западную Пенсильванию, где корпорация собиралась купить отель.
   Поездка Баррингтона продолжалась всего два дня. Но Джек остался в Пенсильвании до конца недели. Один. Пробовал смотреть телевизор — не смог.
   Пробовал читать — обнаружил, что не понимает ни слова из прочитанного. Пробовал напиться — но виски не заглушило мыслей. Мыслей о том, как пуста и одинока его жизнь. О том, сколько сюрпризов принесла ему Молли. О том, как изменилось бы все, стань она в самом деле его женой…
   И дело не в том, что она привлекает взор. Мало ли на свете привлекательных женщин! За последние пять лет Джек порой ловил на себе заинтересованные взгляды настоящих красавиц, однако всякий раз ему удавалось удержаться на тонкой грани между дружбой и интимностью. Но Молли — другое дело. Молли проникла ему в самую душу.
   В следующий понедельник Джек пришел на работу на два часа позже положенного. Вполне сознательно.
   Отдел был погружен в ежедневную рутину. Джули Крамер болтала по телефону, одновременно просматривая иллюстрированный журнал, — Джека она не заметила. Сэнди Джонсон, нацепив на голову наушники, сосредоточенно набирала что-то на компьютере.
   Молли склонила белокурую голову над столом. Подойдя ближе, Джек увидел, что она правит распечатку.
   Тишь да гладь.
   Джек уже готов был вздохнуть с облегчением, но вспомнил, что радоваться рано. На рабочем столе его вполне может ждать заявление об увольнении от Молли, поданное, как положено, за две недели до ухода.
   Джек вошел себе в кабинет. На столе, как и следовало ожидать, возвышалась груда накопившихся за неделю бумаг. Джек вздохнул и принялся разбираться в завале. Минут через десять вошла Сэнди с чашечкой кофе.
   — Хотя это и не входит в мои обязанности, — добродушно заметила она, — но, по-моему, тебе надо взбодриться.
   — Со мной все в порядке, — через силу улыбнулся Джек.
   — Вид у тебя совсем никакой, — настаивала Сэнди. — Как будто всю ночь не спал.
   Собственно говоря, так оно и было.
   Заявления Молли Джек среди бумаг не нашел. Пора было брать быка за рога.
   — Сэнди, Молли случайно не подавала заявление об увольнении?
   — Да что ты! С чего бы вдруг? У нее все в порядке. Сейчас к ней приехали родители, так она просто летает от радости.
   — Вот как? — отозвался Джек, откидываясь на спинку кресла и отхлебывая обжигающий кофе. Ему вспомнился рассказ Молли о родителях — их амбиции, завышенные ожидания, постоянное давление на дочь, ее одиночество в родительском доме… — Да, может быть, приезд родителей — как раз то, что ей сейчас нужно.
   Хоть здесь за Молли можно порадоваться — как видно, отношения с отцом и матерью у нее наладились. Что ж, раз она довольна и счастлива, настало время разобраться с их общей проблемой. Молли, без сомнения, пришла в себя и, обдумав все происшедшее, поняла, что ни ее вины, ни вины Джека здесь нет. Оба они — разумные взрослые люди; они смогут справиться с чувствами и жить дальше, как будто ничего не случилось.
   — Этими бумагами займемся после обеда, — объявил Джек.
   Сэнди согласно кивнула.
   — У меня сейчас куча работы, но, думаю, к двум часам я буду в твоем распоряжении.
   — Отлично. Значит, после перерыва.
   Сэнди кивнула и вышла из кабинета. Джек допил кофе и направился к кабинету Молли.
   Он дважды постучал, но Молли, поглощенная работой, его не слышала. Тогда Джек толкнул дверь и вошел без приглашения.
   — Доброе утро, Молли. Она вскинула голову.
   — Доброе утро, мистер Кавано. Джек прикрыл за собой дверь.
   — Ты называешь меня «мистер Кавано», чтобы дать понять, что на меня обижена? Молли, мне кажется, если мы разумно все обсудим, то сможем вернуться к нормальным отношениям…
   — Нормальным? — почти вскрикнула Молли. Джек едва не отшатнулся, удивленный силой ее реакции. — Я три дня прожила у тебя в доме! Я думала, что мы женаты, и ты позволил мне так думать!
   — Молли, я просто…
   — Просто не хотел делать мне больно? — саркастически передразнила Молли. — Ну спасибо! Тебе хоть приходило в голову, что, когда все разъяснится, я не буду знать, куда деваться от стыда?
   Джек поморщился.
   — Конечно, — тихо ответил он. — Но я боялся за тебя.
   — Ах, ты боялся! — выкрикнула Молли, вскочив с места. — Сказать мне правду — ты боялся! А жить в одном доме с едва знакомым мужчиной — это для женщины, по-твоему, пустяки, ничего страшного?
   До сих пор Джек оставался спокоен, но последняя фраза Молли всерьез его разозлила. Черт побери, он делал то, что считал нужным! Он заботился о ней, оберегал ее, не позволял себе никаких вольностей. Она твердила, что Джек ее муж, — Джек пытался ее разубедить. Она целовала его в затылок — он осторожно отстранял ее… А теперь она ведет себя так, словно это он во всем виноват!
   — Откуда мне было знать, что ты считаешь меня «едва знакомым»? — раздраженно поинтересовался он. — Ты вела себя так, словно чертовски хорошо меня знаешь!
   — Об этом я и говорю. Ты позволил мне так унизиться!
   — Молли! — простонал Джек. — Что ты несешь? В чем тут унижение? С тобой произошел несчастный случай, вот и все. Все мы — твои друзья, и никому и в голову не пришло…
   Но тут Молли окончательно взбесилась.
   — Да какой ты мне друг? — взвизгнула она, рванувшись к нему. — За четыре года ни разу не поговорил со мной по-человечески — все о делах, только о делах! Ни разу не оставался со мной наедине — разве только в этой вот комнатушке со стеклянной дверью, куда любой может заглянуть и убедиться, что ты ничего дурного не делаешь! Так что не называй себя моим другом! Ты мне не друг!
   — Молли, по-моему, у тебя в голове все перепуталось…
   — Ну уж нет! Сейчас я в здравом уме! Помню прошлое, знаю, что происходит в настоящем, и прекрасно представляю будущее. Тебя, Джек Кавано, в моем будущем не будет! — решительно закончила она.
   Джека охватила ярость. Черт бы ее побрал! Он заботился о ней, оберегал ее хрупкую психику, терпел часы — да что там, дни! — неудовлетворенного желания, защищая ее от самого себя, а она упрекает его!
   Ему вспомнилось, как три дня он изнывал от желания, вспомнились ее нежные руки, прикосновение мягких губ, соблазн тела, тесно прижатого к нему, и Джек заскрипел зубами. Сегодня Молли была в бледно-голубом костюме: он не только изумительно шел к ее белокурым волосам и нежному румянцу, но и подчеркивал совершенство фигуры. Даже просто смотреть на нее было выше его сил, Джеку казалось, что она не только упрекает его, но и дразнит тем, что он никогда не получит.
   Джек сосредоточился на дыхании. Вдох-выдох, вдох-выдох. Через несколько секунд гнев отступил. «Дело плохо, — думал Джек. — Скверно, что я вышел из себя; еще хуже, что я снова мечтаю о Молли как о женщине. Чертовски привлекательной женщине».
   Продолжать разговор не имело смысла. Лучше отложить его на потом, когда оба они успокоятся. Глубоко вздохнув, Джек развернулся и вышел из кабинета.
   Молли бросилась за ним.
   Он вошел к себе в кабинет, сел за стол, удивленно поднял глаза на звук хлопнувшей двери и обнаружил перед собой Молли, раскрасневшуюся, с пылающими глазами.
   — Хочешь еще что-то сказать?
   — Ты просто так не уйдешь! Больше тебе не удастся делать вид, что меня не существует! Я тебе все выскажу — а ты выслушаешь!
   «Неужели, — подумал Джек, — Молли считает, что все эти четыре года я намеренно ее игнорировал? Да ничего подобного! Верно, с ней — единственной в отделе — я не завел приятельских отношений, но вовсе не потому, что она мне не нравится! А потому что… потому что…» Право, Джек и сам не знал, почему.
   — Извини, Молли. Я слушаю.
   Спокойный ответ Джека подействовал на нее, словно ведро холодной воды. Несколько секунд Молли беспомощно открывала и закрывала рот, точно рыба, выброшенная на песок, затем повернулась и, чеканя шаг, пошла прочь из кабинета. Уже взявшись за дверную ручку, повернулась к Джеку:
   — Хочу, чтобы ты хорошенько запомнил одно, заговорила она уже почти спокойным голосом. — Когда я в следующий раз заболею, или потеряю память, или попаду еще в какую-нибудь переделку, пожалуйста, не бросайся мне на помощь. Обойдусь без твоей «дружбы».
   Джек понимал ее гнев. Понимал, чего она стыдится, почему чувствует себя униженной. Но он же о ней заботился! Ей нужна была помощь, и он помог, с радостью и ничего не требуя взамен. Он не заслужил ее упреков. И тем более, не заслужил, чтобы в наказание она вышвырнула его из своей жизни и заперла дверь. Нет, он не позволит ей так уйти! В конце концов, кроме личных отношений, существуют профессиональные. Он — начальник, она — подчиненная. Если сейчас между ними встанут стыд, гнев, обида, это повредит не только им обоим, но и их общему делу.
   Он вскочил и накрыл ее руку своей, когда она уже открывала дверь.
   — Молли, ты же знаешь, я хотел помочь.
   — Вот как? А по-моему, только хуже сделал!
   — Черт побери! — сквозь зубы процедил Джек. — Откуда в тебе столько злости?
   — А что тебе не нравится? — язвительно поинтересовалась Молли. — Привык, что все от тебя без ума, и не можешь поверить, что кто-то тебя отвергает?
   В этот миг для Джека все встало на свои места. Все эти четыре года Молли мечтала, что Джек станет ей другом, а может быть, и чем-то большим. Ей казалось, что он сознательно ее отвергает. И в довершение всего она опозорилась, раскрыв перед ним свои заветные мечты! Неудивительно, что гордость побуждает ее сравнять счет.
   Гнев Джека испарился: осознав, что происходит, он полностью овладел собой.
   — Ты отвергаешь меня вовсе не потому, что я тебе противен, — спокойно проговорил он. — А потому, что думаешь, будто бы я отверг тебя первым.
   — Еще чего! — фыркнула Молли.
   — Ты вообразила себя моей женой, потому что мечтала об этом. Ты ведь была влюблена в меня, Молли.
   — Возможно. Но теперь с этим покончено! Я поняла, что ты за человек!
   — Ты меня совсем не знаешь, — грустно улыбнулся Джек.
   — Знаю! — возразила Молли.
   — Если бы ты знала меня по-настоящему, мы бы сейчас не спорили и не ссорились. Ты бы поняла, что я желал тебе только добра.
   — Еще чего! Для себя старался! — рявкнула она.
   — Зачем? — вкрадчиво спросил Джек. — Если ты мне не нравишься, если я терпеть тебя не могу, зачем мне держать тебя у себя в доме?
   Молли скривила губы.
   — Понятия не имею!
   — Ну, догадаться-то можешь, — настаивал Джек. Молли покачала головой. На лице ее отражались противоречивые чувства: желание убедить себя в том, что Джек негодяй, боролось с другим, более сильным стремлением — поверить, что она ему не безразлична.
   — Не могу.
   — Молли, не лги себе, — прошептал Джек. Одним быстрым движением он привлек ее к себе. Молли вскинула голову; по изумленно-испуганно-радостным глазам Джек догадался, она понимает, что он ее сейчас поцелует. Так он и сделал.

Глава 10

 
   Молли уже случалось страстно целоваться с Джеком — в те дни, когда она воображала себя его женой. Вспоминать об этом было больно и унизительно, и Молли загнала эти воспоминания в самый дальний уголок памяти. Не вспоминала она об этом и тогда, когда Джек привлек ее к себе и прижался к ее губам. Просто не могла. Не могла думать ни о чем, кроме этого прикосновения его губ. Колени ее дрожали. Все тело жаждало прильнуть к нему.
   Никогда еще Молли не испытывала такого ошеломляющего взрыва страсти. Это оказалось лучше любых фантазий! Хоть Молли и сознавала, что в поцелуе Джека нет ни любви, ни страсти, что он просто хочет доказать ей свою правоту, — тем не менее жар поцелуя, казалось, остановил сердце, заставил забыть обо всем, кроме мужчины, к которому она…
   Нет! С нее хватит! Больше она не хочет ни о чем забывать!
   В смятении, почти в ужасе девушка оттолкнула Джека и бросилась вон из комнаты.
   Джек вытер с губ помаду Молли, дал себе полминуты, чтобы успокоиться, и поспешил за ней. Краем глаза он заметил, что Сэнди провожает его удивленным взглядом, но не остановился — у него были дела поважнее.
   — Прости меня, — проговорил он, врываясь в кабинет Молли и прикрывая за собой дверь. Молли молча потрясение смотрела на него огромными глазами говорить она не могла. — Мне не следовало этого делать, — мягко продолжал Джек, — но теперь, думаю, ты поняла, что я имел в виду. Молли, не я втянул тебя в эту историю. Но и твоей вины здесь нет. — Он беспомощно развел руками. — Просто мозг — загадочная штука. Кто знает, почему мы думаем так, а не иначе?
   «Я знаю, — мысленно ответила ему Молли. — Знаю, почему чувствую так, а не иначе. Потому что ты необыкновенно целуешься, потому что у тебя стальные мускулы и удивительно нежные руки, потому что ты, Джек Кавано, лучше любых фантазий!»
   — И ты меня прости, — прошептала она, всей душой надеясь, что теперь он уйдет.
   Ей нужно было остаться одной. Подумать. Разобраться в себе. Понять, что произошло. Кто же из них кого обидел? И почему теперь так болит сердце?
   — Значит, мир, — мягко заключил Джек. — Не переживай, Молли. Все будет хорошо, вот увидишь.
   «Это вряд ли», — подумала Молли, но кивнула, надеясь, что теперь он оставит ее в покое.
   Джек вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
   — Молли!
   Молли подняла голову — в дверях стоял курьер Майк. Этот симпатичный парнишка проходил в корпорации стажировку, все его знали и любили.
   — Я принес пакет, а Джули и Сэнди нет на месте. Ты не распишешься в получении?
   — А, это ты… — отозвалась Молли, ясно сознавая, что щеки у нее горят, помада размазалась, а волосы, скорее всего, взлохмачены. — Давай подпишу.
   Целую минуту она шарила по столу дрожащей рукой, разыскивая ручку.
   — Эй, с тобой все в порядке?
   — Да, конечно, — со слабой улыбкой ответила она, зная, что забота Майка искренна.
   — Ты очень бледная, — заметил Майк. — Может быть, принести тебе воды?
   — Да нет же, все хорошо, — ответила Молли, поставив на сопроводительном документе свою подпись. Майк — приятный паренек, но сейчас ей хотелось, чтобы он поскорее ушел.
   Но Майк не торопился уходить. Нерешительно помявшись в дверях, он заговорил:
   — Знаешь, Молли… не думай, что это всем известно, просто, понимаешь, я бегаю по всему зданию и иной раз слышу разговоры, которые, может быть, мне слышать не полагается… — Молли вспыхнула, поняв, о чем пойдет речь. — Тебе нечего стыдиться! — горячо заговорил Майк. — Все, кто знает об этой истории, восхищаются тем, как ты держишься! Твои подруги говорят, что ты как будто стала счастливее и увереннее в себе, чем раньше! — Он взглянул ей в глаза. — Так и надо, Молли. Не падай духом. Держи марку.
   «Не падать духом»? Господи, да стоило ей провести десять минут наедине с Джеком, как она растаяла и стекла к его ногам! Если посторонним и кажется, что она стала счастливее и увереннее, то это иллюзия. Она всего лишь, как сказал Майк, «держит марку». Потому что не хочет выглядеть дурой, проливающей слезы над своей никчемной любовью. Не самая лучшая мотивация, сказали бы ее родители. Но лучше такая, чем никакой. Она будет и дальше «держать марку», ничего другого не остается. Молли глубоко вздохнула.
   — Ты прав, Майк. Я не стану падать духом.
   — Молодчина! — Майк шутливо козырнул и скрылся.
   Десять минут спустя дверь приотворилась, и в проеме показалась голова Джека.
   — В час дня у нас небольшое совещание. Подготовь, пожалуйста, краткий доклад о своих текущих делах.
   Молли кивнула. Говорить она опасалась, не доверяла своему голосу.
   Джек зашел и прикрыл за собой дверь.
   — Впрочем… если хочешь, можно это отложить на день или два. — Он провел рукой по волосам. Вид у него был растерянный и несчастный. — Ты, наверно, сейчас меня ненавидишь — и я понимаю, почему…
   «Ненавижу? — думала Молли. — За что? Это ты должен меня ненавидеть!» Смущенная и растерянная, она молча глядела на него и не знала, что сказать. Вдруг Джек улыбнулся такой родной обаятельной улыбкой!
   — Мне это, конечно, не нравится. Но я понимаю твои чувства. — Затем, вмиг помрачнев, заговорил серьезно, даже чопорно:
   — Хочу еще раз извиниться за поцелуй. Желая доказать свою правоту, я увлекся, повел себя глупо и безрассудно. Мне не следовало этого делать. Прости меня.
   Он давно скрылся за дверью, а Молли все смотрела ему вслед. Снова он раздавил ее своим благородством! Но хотя Джек и дал понять, что сожалеет о поцелуе, его визит заставил Молли воспрянуть духом. Ему не безразлично, что она о нем думает! Он боится, что она может его возненавидеть! Пусть это не совсем то, о чем мечтала Молли, быть может, это начало… чего-то большего.
   А значит, те три дня не пропали даром.
   В двадцать минут шестого, когда большинство служащих разошлись по домам и сама Молли уже собралась снять с вешалки пальто, к ней снова заглянул Джек.
   — Ну, как ты?
   — У меня все отлично, — просияв, ответила Молли. — Скажи, с чего это вдруг ты начал так беспокоиться о моем настроении? — игриво поинтересовалась она.
   — Я чувствую ответственность за тебя, — не задумываясь, ответил Джек. — Ведь в каком-то смысле во всей этой истории виноват я. Ты не хотела идти на вечеринку — я тебя уговорил. А потом позвал танцевать. Если бы не я, с тобой ничего бы не случилось.
   Каждое его слово убивало в Молли надежду. Значит, он стал относиться к ней по-другому не потому, что она ему не безразлична, а лишь из-за сильно развитого чувства ответственности!
   Она судорожно вздохнула, стараясь удержать слезы. Как там говорил Майк? Надо держать марку. Нельзя, чтобы Джек увидел в ней дурочку, страдающую из-за несчастной любви.
   — Знаешь, Джек, давай забудем наконец об этой дурацкой истории!

Глава 11

 
   — Молли, мы чудесно провели время! Хотя должна сказать, что начался этот отпуск несколько… гм… необычно.
   Молли подняла глаза от тарелки и испытующе взглянула на мать. Пока отец предавался своему обычному субботнему развлечению — игре в гольф, — мать и дочь решили пообедать в кафе на открытом воздухе. Однако и здесь Дарси не изменила своему стилю: на ней был темно-синий брючный костюм, желтая блузка и изысканный аксессуар — шелковый шарф. Молли, в облегающих джинсах и белом свитерке, рядом с матерью чувствовала себя Золушкой. Но что за беда? Главное — ей было хорошо. А после двухнедельного житья бок о бок с родителями в тесной квартирке Молли поверила, что и им хорошо рядом с ней.
   Особенно с тех пор, как по ее настоятельной просьбе папа с мамой прекратили давать ей советы.
   — Мне тоже было с вами очень хорошо, мамочка.
   — Отлично! Давай-ка расплатимся и посмотрим, сколько еще денег мы можем потратить, пока не вернется отец.
   Молли, улыбнувшись, встала… и в этот миг взгляд ее встретился с парой знакомых смешливых глаз. Доктор Тим! А рядом — Джек с каким-то свертком в руках.
   — Молли! Привет! — окликнул ее Тим. Молли хотела просто пожать ему руку, но он опередил ее и заключил в дружеские объятия, затем внимательно вгляделся в лицо.
   — Да вы отлично выглядите!
   — И чувствую себя гораздо лучше, — ответила Молли. — Видите, я снова не замужем. Тим расхохотался.
   — Точно! Куда только смотрят мужчины?
   — Мама, — начала Молли, — это доктор Тим…
   — О'Брайен, — подсказал доктор Тим. — Тим О'Брайен.
   — Друг Джека, который осматривал меня, когда я болела.
   — Рада с вами познакомиться, — протянула руку Дарси. — Спасибо, что позаботились о моей дочери.
   — Не могу поверить, что пожимаю руку самой Дарси Доил! — с энтузиазмом отозвался Тим. — Я слушал ваши записи. Ваша лекция о мышечной памяти помогла мне научиться играть в гольф.
   Тем временем к столику подошел Джек. Шел он медленно, без особой охоты.
   — Привет, Молли. Здравствуйте, миссис Доил.
   — Можете звать меня Дарси, — ответила мать, пожимая руку Джеку. — Теперь-то я понимаю, что вы безупречный джентльмен и прекрасно заботились о моей дочери.
   — Да и Молли немало мне помогла. Благодаря ей я в два дня обставил целый дом.
   «А я все это помню», — с легким удивлением подумала Молли. Удивительно отчетливо и живо она помнила каждую покупку, каждую реплику, каждое мгновение той несбывшейся жизни. Что хуже всего помнила свои чувства. Как счастлива она была, как кружилась голова от того, что она — «миссис Кавано» и обустраивает дом, в котором будет жить с любимым…
   — Остались только полотенца и скатерти. Их-то я сейчас и купил.
   Молли бросила на Джека тоскливый взгляд. «Как несправедливо!» — думала она. С какой изощренной жестокостью обошлась с ней судьба — поманила недостижимым счастьем, а потом отняла его навсегда! Тут Дарси взглянула на часы.
   — Боже мой, Молли, ты только посмотри, сколько времени! Через час вернется отец! Джек, Тим, рада была с вами познакомиться.
   — Как и я с вами, — ответил Тим.
   Молли поднялась и взяла сумочку, невидящим взором глядя мимо Джека. Сердце ее сжимала невыносимая тоска.
   — Ладно, мама, пойдем. Приятного вам отдыха, обернулась она к Тиму и Джеку.