Мейсон Конни. Викинг

   Однажды вечером Торн зашел в зал — поздно, когда все в доме уже разошлись по своим лежанкам. Внезапно он почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и увидел пристально глядящего на него Бренна. Торн прочитал в его глазах осуждение, нахмурился и поманил старика пальцем. Тот поднялся со своей лавки и подошел к викингу.
   — Я хочу спросить тебя кое о чем, старик, — сказал Торн. — Ответь, зачем Фиона отравила меня? Этот вопрос давно уже мучает меня.
   — Фиона не давала тебе яда, викинг.
   — Я знаю, ради Фионы ты готов солгать.
   — Я не лгу. Поищи кого-нибудь другого, кому нужна была твоя смерть.
   Торн подумал и сказал:
   — Нет. Не могу. Может быть, ты знаешь, тогда скажи мне, кто это, и не томи меня.
   — Сказать я могу, да только ты мне не поверишь. А прямых доказательств у меня нет.
   — Кто? — яростно прошипел Торн. — Немедленно назови мне имя этого человека!
   — Хорошо, если ты так настаиваешь. Это была Бретта. Она украла из моего сундучка тот самый яд, который потом всыпала в твой кувшин с элем.
   Некоторое время Торн стоял неподвижно, словно громом пораженный. Затем громко расхохотался:
   — Чушь какая! Бретта! У Бретты нет причин убивать меня.
   — Так ли? — спросил Бренн. — Подумай хорошенько, викинг. Подумай — и найдешь ответ. Я читал руны и спрашивал звезды. Они говорят, что правда сама откроется тебе, если ты захочешь узнать ее. А теперь доброй ночи, викинг. Я пойду спать.
   Торн молча смотрел, как старик укладывается на своей лавке.
   «Можно ли верить этому колдуну? — спрашивал самого себя Торн и отвечал: — Хотелось бы!»
   Поначалу мысль о том, что его могла отравить Бретта, показалась вздорной, но когда начал восстанавливать в памяти события той ночи, то ему вспомнилось кое-что. Разве не он отверг соблазнительные предложения Бретты? И ведь между ними возник холодок отчуждения и неприязни. Но неужели эта женщина могла зайти настолько далеко?
   Так и не найдя ответа на последний вопрос, Торн вернулся в свою спальню. Уже засыпая, он поклялся, что докопается до истины.
   Слова Бренна продолжали тревожить Торна и на следующее утро. Невольно он стал повнимательнее присматриваться к Бретте. Казалось, она была полностью поглощена приготовлениями к свадьбе с Торольфом, но несколько раз Торн ловил на себе ее взгляд, в котором причудливо смешивались раздражение и тоска.
   «Нет, хоть сто лет проживи, а все равно не поймешь, что же на самом деле скрывается в душе женщины, что прячется за их красивыми лицами и какие бури бушуют в их нежных сердцах!» — подумал тогда Торн.
   Подумал он и о том, что неспроста — ох, неспроста! — так настаивал старый колдун на виновности Бретты. Как он тогда сказал? «У меня нет доказательств». Ну что же, он, Торн, постарается найти их, если это возможно.
   На следующий день Бретта отправилась вместе с женихом в деревню на берегу фьорда — осматривать ладью, которую заказал Торольф к их свадьбе. Торн понял, что более удобного случая для того, чтобы спокойно обыскать комнату Бретты, ему уже не представится. Он разыскал Бренна и выяснил, как выглядел украденный из его сундучка флакон с ядом. Затем Торн направился в комнату Бретты и принялся за поиски.
   Собственно говоря, здесь было не так-то много укромных мест. Комнатка маленькая, скудно обставленная: покрытая шкурами постель, пара сундуков для одежды, небольшой столик да скамья — вот и вся мебель. Торн покопался в сундуке, но не обнаружил в нем ничего интересного — одни женские безделушки. Он открыл второй. Там хранились платья. Куча платьев. Торн собрался уже опустить на место крышку сундучка, но тут его взгляд упал на слегка оттопыренный карман лежащего сверху платья. Что-то находилось внутри кармана. Недолго думая, Торн запустил в карман руку и вытащил оттуда флакончик. В точности такой, как его описывал Бренн.
   Кровь бросилась в голову Торна. Сердце его бешено застучало. В первую секунду ему захотелось громко завопить — от вскипевшей в нем радости.
   Фиона не отравляла его! Это не она! Фиона невиновна! Эти слова беспрестанно звучали в голове Торна, и в такт им грохотало сердце.
   Вдруг в комнату заглянул Олаф, видимо желавший выяснить, не вернулись ли жених с невестой. Обнаружив Торна, он застыл от удивления.
   — Гром и молния! Что это ты, скажи на милость, делаешь в этой комнате? — спросил Олаф сквозь приоткрытую дверь.
   — Я отыскал здесь нечто такое… такое… Это все меняет! — ответил Торн.
   — Ничего не понимаю. Ты что, опять заболел?
   — Нет, отец. Я наконец прозрел — вот более подходящее слово. — Торн протянул отцу раскрытую ладонь, на которой лежал флакон. — Я нашел это в кармане платья Бретты. Флакон, пропавший из сундучка Бренна. Именно здесь был яд, которым меня отравили. Это сделала Бретта, а не Фиона!
   — Но почему ты думаешь, что это тот самый флакон? — спросил Олаф.
   Он никак не мог поверить в то, что Бретта могла оказаться причиной болезни, едва не приведшей к смерти Торна.
   — Бренн описал мне его.
   — Но в сундук его мог положить и кто-то другой.
   — Нет. Бретта сама его сюда положила.
   — Что здесь происходит? — воскликнула Бретта, появляясь на пороге. Ее удивило и встревожило то, что в ее комнате находятся Олаф и Торн. Особенно — Торн.
   Торн протянул к ее лицу ладонь с лежащим на ней флаконом.
   — Узнаешь?
   Бретта невольно побледнела. Сколько раз она собиралась выбросить этот проклятый флакон, да так и прособиралась.
   — Где ты взял это? — спросила она, пытаясь потянуть время.
   — В кармане твоего платья, — мрачно ответил Торн.
   Бретта облизнула языком внезапно пересохшие губы. Торн смотрел на нее так, словно готов был свернуть ей шею.
   — Этот… Это лекарство дал мне целитель, когда я… когда я уезжала сюда из дома… Оно хорошо помогает при головных болях, которые у меня случаются…
   Олаф удовлетворенно посмотрел на сына.
   — Ну, я же говорил тебе, все это легко разъяснится.
   Торн ничего не ответил отцу. Вместо этого он открыл пробку и поднес флакон с остатками жидкости к губам Бретты.
   — Тогда пей, Бретта. Сделай глоточек.
   Бретта шарахнулась в сторону, но Торн успел схватить ее, он повернул ее к себе лицом.
   — Пей.
   — Но у меня не болит голова, — глупо возразила Бретта.
   — Пей! — прикрикнул на нее Торн и прижал флакон к губам Бретты.
   — Нет! — взвизгнула она. — Я не хочу умирать!
   Олаф тяжело уронил голову на грудь, а Торн с ненавистью продолжал смотреть в глаза Бретты.
   Теперь все стало ясно, и вину Бретты можно было считать доказанной.
   — Зачем ты сделала это, Бретта? — глухо спросил Олаф.
   — Я хотела Торна, но он не хотел меня. Такого удара я не сумела пережить. Он отказался от меня и уложил в свою постель эту ведьму. Прости меня, ярл. Я была сама не своя и не понимала, что делаю. Я с ума сходила от любви к Торну, а меня решили отдать за его младшего брата. Да, я была сумасшедшей, но поверьте, я не хотела убить Торна.
   Бретта упала на колени и изобразила глубокое и искреннее раскаяние. Она прекрасно знала, что Олаф имеет полное право убить ее за то, что она совершила, и не без оснований боялась за свою жизнь.
   — Встань, женщина! — прорычал Олаф. — Встань и убирайся прочь, к своему брату. Я отменяю помолвку. Не желаю, чтобы в моем доме жила отравительница. Ты должна уехать немедленно. Даю тебе на сборы один час. А дальше пусть с тобой разбирается Роло.
   Олаф повернулся и вышел из комнаты. Торн мрачно посмотрел на Бретту и последовал вслед за отцом. Если бы он остался еще на минуту, то вряд ли удержался бы от того, чтобы не свернуть шею своей бывшей невесте.
   Следом за отцом Торн прошел через зал, вышел на залитый солнцем двор, пытаясь освободиться от чувства глубокого отвращения. И не мог. Удалось только загнать его поглубже, в самый дальний уголок.
   — Я отправляюсь за Фионой, отец, — сказал Торн. Олаф даже не шелохнулся. — Ведь теперь ясно, что она меня не отравляла.
   — Фиона теперь живет у Роло, вернее, с ним, — бесцветным голосом произнес Олаф. — И ты сам объявил о том, что ваш брак расторгнут, помнишь? Твои слова слышали все. И зачем тебе подбирать остатки от чужой трапезы?
   — Вряд ли я смогу объяснить тебе это, отец, — честно признался Торн. — Скажу тебе только одно: я не могу жить без Фионы.
   Он скрипнул зубами от злости и добавил:
   — Когда я представляю ее в постели Роло, мне хочется убить его.
   Олаф поморщился и покачал головой:
   — Похоже, что ты до сих пор околдован, Торн. Клянусь, я объявлю своим наследником Торольфа, если ты только посмеешь вернуть эту ведьму в мой дом. Прошу тебя, забудь о ней. Мы найдем другую невесту — достойную тебя.
   Торн стоял неподвижно. Ультиматум Олафа и удивил и разозлил его. Но он, Торн, давным-давно уже взрослый мужчина. Он сам принимает решения и никому не позволит отменять их.
   — Однажды я сам предлагал передать права наследования Торольфу, — напомнил он. — Мне не нужен ни твой титул, ни твое богатство. Все, что мне нужно, я сумею взять своими руками.
   — Что ж, да будет так, — слегка дрогнувшим голосом сказал Олаф.

10

   Роло продолжал мучить Фиону.
   Не имея возможности овладеть ее телом, он принялся донимать ее по-другому. Любимым его развлечением стало постоянно твердить о том, что Торн умер. Но сама Фиона не чувствовала этого, напротив, внутренний голос не уставал говорить, что Торн жив и даже здоров.
   — Почему ты так уверена, что Торн все еще жив? — завел обычную волынку Роло, вылезая из постели после очередной неудачной попытки овладеть недоступной ведьмой.
   Роло хотелось как-то отплатить ей за то унижение, которое он постоянно испытывал. Да и сказать по правде, эта ведьма и не того еще заслуживала. Ее надо бы если уж не убить, то по крайней мере избивать каждый день до полусмерти. Но в глубине души Роло побаивался, что ведьма сделает свое проклятие пожизненным и он навсегда перестанет чувствовать себя настоящим мужчиной. А разве может быть для викинга больший позор, чем не суметь овладеть женщиной?
   — Я знаю, что он жив! — яростно воскликнула Фиона. — Я видела его живым и здоровым.
   — Но раз он жив и здоров, тогда почему не едет за тобой? — с вызовом откликнулся Роло. — Ведь ты вроде бы его жена.
   — Он думает, что я виновна в его болезни, — печально сказала Фиона.
   — И правильно делает, — согласился Роло. — Достаточно посмотреть на то, что ты сделала со мной.
   Он злобно взглянул на предмет своей мужской гордости, бессильно висевший у него между ног.
   Роло вздохнул и поспешил опустить рубаху.
   Фиона в свою очередь поправила задранное платье и соскочила с постели на пол.
   — Мы оба знаем, что я не виновна в болезни Торна, — сказала она, глядя прямо в глаза Роло.
   Тот побледнел и принялся теребить бороду.
   — Ты ничего не можешь знать!
   — О нет! Я знаю все, — возразила Фиона.
   Роло похолодел от страха. Каким же глупым он был, когда надеялся на то, что окажется сильнее ее магии! Нет, эта ведьма владела такой силой, перед которой он был беспомощен.
   Роло невольно попятился назад.
   — Скажи, если я дам слово не трогать тебя больше, ты вернешь мне мою мужскую силу? — растерянно спросил он.
   — Я подумаю, — неприветливо откликнулась Фиона, Роло, распахнув дверь, вылетел из спальни и тут же столкнулся со слугой, спешившим навстречу.
   — Прочь с дороги! — рявкнул Роло. Слуга побледнел, отпрянул и пробормотал:
   — Вернулась твоя сестра, хозяин.
   — Бретта?
   Роло отпихнул слугу и побежал в зал. Следом за ним пошла и Фиона. Ее очень удивило возвращение Бретты.
   — Почему ты одна? Где же Торольф, твой будущий муж? — вместо приветствия спросил Роло.
   — Торн жив, — коротко пояснила Бретта. Вступать в более подробные объяснения ей не очень-то хотелось.
   — Но как же так? — нахмурился Роло. — Я думал, что он…
   — Напрасно думал. Он оказался крепче быка.
   — Так, значит, им все известно?
   — Да. Они теперь знают все. Нашли в моей комнате флакон с остатками яда.
   — Ах ты, тварь! — закричала, не сдержавшись, Фиона. — И зачем тебе была нужна смерть Торна?
   — Если бы Торн умер, Торольф стал бы наследником Олафа, — огрызнулась Бретта. — Я хочу иметь все. Вернее, хотела. Теперь Олаф выставил меня из своего дома, и вместо двух женихов у меня не осталось ни одного.
   — Сама виновата! — сердито фыркнул Роло. — Нужно было не оставлять следов. Скажи еще спасибо, что Олаф не отрубил тебе голову.
   — Пришлось умолять, чтобы он сохранил мне жизнь. Теперь все потеряно. — Она с ненавистью взглянула на Фиону. — И ты виновата в этом не меньше, чем твой старый колдун! Ведьма! Одна у меня теперь радость — послушать, как ты будешь орать, когда Роло станет тебя обрабатывать, как он это умеет!
   Роло почувствовал, что разговор входит в опасное для его мужской гордости русло, и поспешил сказать:
   — Фиона уже научилась покорности. Я очень доволен ею в постели.
   Фиона удивленно покосилась на него и раскрыла было рот, чтобы внести ясность, но Роло поспешил закрыть его ладонью. Во взгляде Роло Фиона увидела столько ярости, что поняла — даже страх перед ее чародейством не остановит этого викинга. Он свернет ей шею прежде, чем она вымолвит хоть слово.
   Фиона чуть заметно кивнула, и Роло, поняв, что она не станет обличать его на людях, убрал свою руку.
   — Что все это значит? — спросила Бретта, с интересом наблюдая за разыгравшейся у нее на глазах сценой.
   — Учу Фиону вежливости, — хохотнул Роло. — Пусть привыкает говорить только тогда, когда ее о чем-то спрашивают.
   — По-моему, бесполезное занятие, братец, — заметила Бретта. — Впрочем, мне нет дела ни до тебя, ни до твоей шлюхи, покуда это не мешает моим собственным планам — найти себе мужа еще до осени. Единственное, чего мне хотелось бы, так это знать, что ты хорошенько лупишь Фиону. Она того заслуживает.
   Бретта обернулась к Фионе и с ехидной улыбкой добавила:
   — Между прочим, тебе, наверное, будет интересно узнать, что Торн при всех объявил о расторжении вашего брака. Ты больше не жена ему.
   Бретта злобно расхохоталась и прошла в свою спальню.
   Поначалу Фиону ошеломило это известие. Затем на смену удивлению пришел гнев. Как он посмел! Впрочем, откуда ему знать, бедному, что христианский брак нерасторжим в веках. Пусть викинги относятся к своим бракам как хотят, но их с Торном соединил господь.
   Но тут другая, тревожная мысль родилась в голове Фионы. Ведь если Торн не считает ее больше своей женой, то что же с нею теперь будет? Куда ей деваться? Оставаться здесь очень рискованно. Пока что Роло верит в ее магическую силу, но что будет, когда кончится запас сушеной травки? Фиона понятия не имела, растет ли эта трава здесь, в этом холодном климате, да если и растет, где и как она сможет собрать и высушить ее?
   Нет, решила Фиона, в доме у Роло она не останется. Нужно всеми правдами и неправдами вырваться отсюда и добираться домой, на остров Мэн. Ах, как нужен ей сейчас Бренн! Он успокоил бы ее и подсказал какой-нибудь выход.
   Но как же быть с предсказанием? Торн — судьба Фионы, ее будущее. Фиона сама начинала верить в это. Начинала верить, потому что полюбила Торна. Да и правду ли сказала Бретта?
   Начинало светать, когда Торн вышел из дома, приладил к поясу боевой топорик и поправил вложенный «в ножны верный меч. Лицо Торна было сосредоточенным и решительным. Он отправляется за Фионой, и никто не помешает ему. Он привез эту девушку с далекого острова Мэн, и она принадлежит ему и только ему одному. Фиона должна спать в его постели, а не в постели Роло. И не важно, что он так поспешно и необдуманно объявил, что их брак расторгнут. Если он не может считать теперь Фиону своей женой, что ж, пусть она будет его наложницей, рабыней, кем угодно. Только пусть она будет его!
   Во дворе уже собрались воины Торна, весь его боевой отряд, готовый к походу в земли Роло. И не в том причина, что все они рады были вернуть домой Фиону, вовсе нет. Просто какой же настоящий викинг удержится от того, чтобы не принять участия еще в одной драке! Многие из воинов считали Торна одержимым, но желание сражаться перевешивало все.
   Торн выехал не сразу после того памятного разговора с отцом. Несколько дней он размышлял, прислушивался к голосу своего сердца и наконец принял окончательное решение.
   Он не мог жить без Фионы. Не мог спать. Не мог ни есть, ни пить, ни смотреть на женщин. Мысли о Фионе не покидали его, а ее нежное лицо постоянно виделось ему и во сне, и наяву. Глаза Фионы — фиалковые, нежные, сияющие — не давали ему покоя. Чары ее оказались неразрушимыми. Избавить от любовной лихорадки Торна могла только сама Фиона, и пока она не снимет по собственной воле своего заклятия, душа Торна обречена находиться в раскинутых волшебницей сетях.
   Без Фионы Торн no-настоящему сходил с ума.
   Во дворе появились отец и Торольф. Торн сунул нож за голенище, выпрямился и стал ждать, когда они подойдут.
   — Итак, ты все-таки едешь за нею, — сухо сказал Олаф.
   — Да. Я не допущу, чтобы Фиона оставалась в руках Роло.
   — Ты помнишь, что лишишься наследства, если привезешь эту ведьму в мой дом?
   — Да.
   — И тем не менее ты принял решение и готов совершить эту глупость?
   — У меня нет выбора. Мне нужна Фиона. Олаф тяжело вздохнул:
   — Я все надеялся, что ты сумеешь справиться с этим заклятием. Ты не оставляешь мне выбора, Торн. Я привык держать свое слово.
   — Не делай этого. Торн, — вступил в разговор Торольф. — Ты старший сын, и ты должен быть наследником. А с чарами Фионы мы справимся, если все будем заодно.
   — Прости меня, Торольф. Я не могу отказаться от Фионы — ни ради тебя, ни ради кого-нибудь другого. А наследство? Что ж, ты достоин стать преемником отца ничуть не меньше, чем я.
   — Это твое последнее слово? — прямо спросил Олаф.
   — Да. Олаф повернулся спиной к Торну и громко, на весь двор, закричал:
   — Слушайте меня! Слушайте все! С этой минуты я объявляю своим наследником Торольфа! Когда моя душа перенесется в Валгаллу, мой титул и мои земли перейдут к нему, моему младшему сыну. Это мое решение будет доведено до конунга и не подлежит изменению после моей смерти.
   Затем он вновь обернулся к Торну и с грустью посмотрел на него.
   — Все это не значит, что я больше не люблю тебя, — сказал он. — Нельзя, чтобы новый ярл был одержимым.
   — Прости, Торн, — сказал брату Торольф. — Я здесь ни при чем. Езжай. Ради твоего же счастья я не стану желать тебе удачи.
   Через минуту Торн уже сидел верхом на своей лошади. Его отряд медленно двинулся вслед за ним — пешком. Впрочем, всем известно, что викинги — никудышные всадники.
   Расстояние между поместьем Олафа и поместьем Роло было небольшим. Их земли граничили друг с другом, делая их владельцев естественными союзниками на случай нападения. И в самом деле, было бы трудно даже сосчитать, сколько раз соседи объединяли свои силы для того, чтобы отбить нападение датчан, раз за разом высаживавшихся на берег в поисках новых земель.
   Да, так было. Но в новых обстоятельствах все это не имело значения для Торна, впрочем, как и для Роло.
   Отряд вышел за ворота и вскоре исчез из вида, растворившись среди бурых камней и зелени деревьев.
   Когда Роло услышал о том, что к его поместью приближается вражеский отряд, он опустил меч, с которым упражнялся, отрабатывая удары с помощью одного из своих людей. Первой мыслью Роло было: «Датчане!»
   Сколько раз за свою жизнь пришлось ему отбивать их атаки.
   Роло громко закричал, и на крик начали сбегаться его люди — уже вооруженные, готовые вступить в бой.
   Правда, времени на то, чтобы организовать оборону, у Роло уже не было — враг подошел к поместью вплотную. Отряд возглавлял всадник на лошади — очевидно, их вождь. Именно он, спешившись и высоко подняв над головой боевой топор, выступил вперед и громко крикнул:
   — Роло, ты слышишь меня?
   Стоявший по Другую сторону изгороди Роло побледнел. Это не датчане, это куда хуже. Точнее говоря, хуже некуда.
   — Это ты. Торн Безжалостный? — откликнулся Роло.
   — Я. Пришел забрать то, что принадлежит мне по праву. Или сам отдавай подобру, или готовься к поединку.
   — Если ты говоришь о Бретте, то можешь забрать еe.
   — Я говорю не о Бретте, и ты прекрасно это знаешь. Я пришел за Фионой.
   — А, так речь идет о моей ночной подстилке, — язвительно усмехнулся Роло. — Что ж, понимаю. Это действительно лакомый кусочек. Пылкая, страстная… Мне было бы жаль потерять ее. Знаешь, Торн, ты спросил бы ее сначала, кого из нас предпочитает. Может, я подхожу ей больше?
   Роло совершенно обдуманно заводил, распалял Торна. Для него важнее всего было не дать понять Торну, насколько он, Роло, боится ведьмы. Кроме того, Роло был уверен в том, что стоит Фионе исчезнуть из его жизни, и былая мужская сила тут же вернется к нему.
   Гром и молния! Только бы Торн забрал эту нечисть!
   — Не хочешь отдать Фиону — готовься к бою. — Торн выразительно покрутил поднятым над головой топориком. — Выходи на поединок, и я отправлю тебя в Валгаллу!
   — Постой! — крикнул Роло, решив, что хватит дразнить опасного гостя. — Мы всегда были друзьями и добрыми соседями. Нам ли ссориться из-за какой-то девки? У меня найдутся рабыни и покрасивее, чем она. Знаешь что, забирай Фиону! А то чем больше я узнаю ее, тем больше убеждаюсь в том, что она — колдунья. И на мне свои чары попробовать пыталась. Нет уж, я не хочу быть околдованным, как ты. Забирай! Я сейчас пришлю ее к тебе.
   — Только смотри, без шуточек! — предупредил его Торн. — Я этого не позволю.
   Торна насторожила готовность Роло так быстро и легко пойти на попятную. Интересно, что же Фиона проделала с ним, если он так хочет поскорее от нее отделаться?
   — Никаких шуточек, — заверил Роло. — Я всегда держу свое слово.
   Фиона сидела в своей маленькой, темной, лишенной окошек комнатке в дальнем крыле дома и ничего не слышала и не видела. Она не знала, что Торн уже здесь. Мысль об этом даже не могла прийти ей в голову. Вот почему Фиона так удивилась, когда в дверном проеме появился Роло и коротко приказал ей идти за ним.
   Впрочем, Фиона не торопилась выполнять приказание Роло. Вместо того чтобы подняться, она смерила Роло презрительным взглядом и спросила:
   — Что тебе нужно?
   — Там твой хозяин за тобой приехал, — глумливо усмехнулся Роло. — Приехал и просит тебя пожаловать к нему. Поторопись, пока он не пришел в ярость и не разнес здесь все в мелкие щепки!
   — Торн здесь?! — задохнувшись, переспросила Фиона.
   — Напрасно я не верил в твое колдовство, — заметил Роло. — Торн всегда был свирепым бойцом, как и подобает настоящему мужчине. А тут вдруг такие нежности! Нет, только сумасшедший может хотеть тебя так сильно, как Торн. Скоро на руках тебя вздумает носить. Одно слово — ведьма! Впрочем, пусть делает что хочет. Я только рад от тебя избавиться.
   Фиона молча взяла свой плащ, накинула на плечи и поспешила вслед за Роло. По дороге им встретилась Бретта, и Фионе пришлось резко остановиться, чтобы не столкнуться с рыжеволосой бестией.
   — Проваливай! — злобно прошипела Бретта. — Но знай, что отныне ты только подстилка Торна, и ничего больше! Если только он не настолько сбрендил, чтобы жениться на тебе во второй раз! Да навряд ли — после Роло!
   Фиона стиснула зубы и обогнула Бретту, стараясь высоко и гордо держать свою голову. Торн, конечно, может думать что угодно, но она-то знает: Роло не тронул ее, и брак заключают на небесах, и он нерасторжим на земле. Она-то знает! Суметь бы только объяснить это Торну.
   И все-таки, похоже, он и вправду объявил о том, что не считает больше Фиону своей женой. Но тогда почему он явился сюда за нею? Если он не признает ее женой, то кто она ему? Как сказала Бретта — подстилка?! Варвар! Дикарь! Недоумок!
   Когда, обуреваемая этими мыслями, Фиона дошла до двери, гнев охватил все ее существо. Она готова была придушить Торна своими руками.
   Как только он смел так унизить ее, смешать с грязью, растоптать у всех на глазах?
   Но гнев гневом, а ей хотелось убедиться в том, что к Торну вернулись и его былая сила, и его прежнее здоровье. Фиона еще раз мысленно поблагодарила бога за то, что он надоумил родственников Торна позвать на помощь того единственного человека, который мог его исцелить, — Бренна. Если бы не Бренн, то Торн был бы сегодня не здесь, а совсем в другом месте, не доступном никому из живых.
   — Шевелись, Торн заждался тебя, — поторопил Фиону Роло и нетерпеливо махнул рукой. — Но сначала сними с меня свое заклятие. Сделай меня опять муж чиной.
   Фиона едва сдержала усмешку.
   — Хорошо, — сказала она и сделала в воздухе несколько пассов руками. — Готово. Потерпи две недели, и все твое к тебе вернется. Ты снова станешь мужчиной.
   Роло даже обмяк от радости. Какое все-таки счастье, что Торн решил забрать эту девку! В последние дни Роло голову устал ломать, размышляя о том, что ему делать дальше с черноволосой колдуньей. В своих мыслях он доходил до того, что с отчаяния готов был отправить ее назад, на ее проклятый Мэн.
   — Фиона! — послышался радостный голос.
   Это Торн увидел ее выходящей из дома и поспешил навстречу.
   Фионе тоже хотелось побежать к Торну, упасть в его крепкие объятия, но она удержала себя, вспомнив о том, что этот мужчина не считает ее больше своей женой.
   Фиона осталась на крыльце ждать, покуда Торн сам не подойдет к ней.