Михальчук Вадим. Глория

   На нас напали в переулке Стенор, глухом переулке, узком, как замочная щель. Четверо выскочили из-за угла впереди нас, пятеро из двора, который мы с Лисом прошли. В воздухе просвистело что-то, я успел взмахнуть тростью — и длинный нож звякнул о камни мостовой. Рыжий вытащил из кармана кастет и я крикнул ему:
   — Давай вперед!
   Он кивнул и мы сорвались с места. Лис свалил одного, я полоснул лезвием из трости по лицу другого и тот с криком отвалился к стене. Лицо его залило кровью. Рослый бугай с дубинкой вынудил меня отступить, а Лис уже схватился с другим нападавшим. Я потратил около минуты, уворачиваясь от взмахов дубинки, прежде чем мне повезло и я продырявил бугаю ногу. Он заорал и повалился на мостовую. Я обернулся назад и успел удивиться, что на нас не нападают те, что сзади. Когда я посмотрел вперед, я понял, что те, кто позади — это просто резерв на тот случай, если мы надумаем отступать.
   Впереди нас появилось еще трое. Лис стоял перед ними и я побежал вперед, обходя раненого мной.
   Один из стоящих впереди, со светлыми, как выгоревшая солома, волосами вытащил револьвер. У меня все внутри застыло.
   Я видел, как Лис презрительно сплюнул им под ноги.
   Блондин выстрелил в него два раза, Лиса отбросило назад и он упал.
   Я остановился на бегу и убийца навел револьвер на меня. Он улыбнулся, а я подумал: «Ну, все». И еще успел: «Бросить в него тростью?».
   Вдруг блондин упал и покатился по земле, выронив оружие. Я увидел того, кто стоял сзади и не удивился, узнав знакомые сросшиеся брови, длинный нос и бешеные черные глаза.
   — Здравствуй, Гонец, — улыбнулся мне Никиш, а я стоял перед ним, как испуганный до смерти щенок перед бойцовскими собаками.
   Никиш махнул рукой и я увидел, как группа нападавших позади нас, исчезла. Блондин молча подобрал револьвер и сунул его в карман. Я посмотрел на Лиса, лежащего у моих ног и мой страх сменился старым знакомым бешенством: обе пули попали Рыжему в живот.
   Я перехватил трость, выставив вперед лезвие, и сделал шаг вперед. Но только один шаг — Никиш ласково покивал револьвером и сказал:
   — Не сейчас, Гонец, не сейчас. Приготовься умереть к полудню.
   Он улыбнулся и добавил:
   — На твоем месте я бы поторопился домой, а то ты там никого не застанешь. Да, лучше бы тебе поторопиться, — он громко захохотал, а я от бессилия опустился на колени перед Лисом.
   Он прижимал обе руки к животу, из-под его побелевших пальцев вяло текла черная густая кровь.
   — Ох, дерьмо, — простонал я.
   — Это точно, брат. Дерьмо, да еще и какое, — прерывающимся голосом ответил мне Лис.
   Я стянул с себя куртку и прижал обеими руками к его животу. Он застонал от боли.
   — Все, конец мне, братишка.
   Его лицо было, как мел, его трясло в лихорадке, его волосы, как языки догорающего костра, безжизненно повисли над мокрым лбом. Сквозь намокающую ткань куртки я чувствовал, какая у него горячая кровь.
   — Ты знаешь, я соврал тебе, — он говорил, как бы извиняясь.
   Его лицо вдруг поплыло, как отражение в падающем зеркале, и я понял, что плачу.
   — Насчет чего? — всхлипнул я.
   — Насчет убийства старика. Я ведь был там, в конторе в ту ночь, стоял на стрёме.
   — Я догадался, — и слезы потекли у меня на щеки, а я не мог их вытереть.
   — Да? Как? — его глаза выразили слабый, но уверенный интерес.
   — Ты так все подробно рассказывал о пожаре, что я понял — такое мог видеть только очевидец.
   — Я не хотел до конца признаваться тебе в том деле, малыш, ты уж прости. Я ведь был не только вор и убийца. Я...
   Он закрыл глаза, судорожно вздохнул и затих.
   Я завыл, как ободранный пес. В голове бились слова Никиша о доме. Я уже представлял себе, как банда этих подонков врывается в наш дом, а там, может быть, никого нет, только девушки, Марта, Рива. Рива! Рива!
   Я должен бежать, я должен, но тело Лиса не отпускало меня. Я снова завыл, боясь разорваться пополам, а потом голос в моей голове, голос Арчера сказал: «Он мертв, ему уже ничем не поможешь. Ты можешь помочь тем, кто еще жив».
   Я укрыл Лиса курткой и прошептал:
   — Прости меня, брат...
   Я бежал домой, да, именно бежал, хромую ногу жгло огнем, мои легкие разрывались так, как уже давно не разрывались. Я бежал, как много лет назад из Селкирка, только на это раз я бежал не от огня, а прямо в огонь.
   Я выбежал на пустырь перед Замком над Морем и попал в толпу человек из двадцати, вооруженных топорами, дубинками, ножами. Я пробегал между ними, петлял, изворачивался. Мне повезло, что все они смотрели на Замок и на меня поначалу просто не обратили внимания. Я бежал к единственной цели — к воротам под стрельчатой аркой. Там я смог хотя бы прижаться к дверям в надежде, что наши впустят меня в дом раньше, чем меня пристукнут. За пустырем наблюдали из дома, я понял это, когда из арки выбежали Артур, Чарли и Арчер — все вооружены револьверами, у Арчера в правой руке еще и обрез.
   Я успел увернуться от двух брошенных в меня камней и палок. Толпа позади меня загудела, Арчер выстрелил в толпу, кто-то упал, толпа развалилась надвое и я вклинился в этот просвет.
   Так получилось, что я обогнал Никиша, потому что я услышал за спиной его рев:
   — Вперед! Какого ... вы стали?! Вперед!
   Позади меня раздался выстрел.
   Я никогда больше в жизни не бегал так, до сих пор не пойму, как моя нога не сломалась пополам. Последний рывок — и я уже возле своих. Они хватают меня за плечи и втягивают в дом так, что я, не удержавшись на ногах, падаю. Чарли и Артур закрывают дверь, Арчер снова стреляет. Кто-то кричит. Двери захлопываются с диким грохотом, Чарли не может сразу задвинуть засов, я вижу, как у него дрожат руки. В дверь начинают ломиться, но засов уже вдвинут в петли. В дверь снова бьют, с нее отлетают куски ржавчины. Слышно, как матерится за воротами Никиш.
   Я уже сижу на полу, прислонившись спиной к стене. Мое сердце билось одновременно в горле, животе и груди, молотками стучало в висках.
   За дверями деятельность нападавших усилилась — удары стали ритмичными и мощными. Судя по шуму, они пустили в ход топоры. Арчер открыл заслонку амбразуры и выстрелил два раза подряд. Насколько я знал Арчера, он заряжал патроны крупной картечью, а исходя из того, что за дверью был довольно узкий коридор — то ни одна картечина не пролетела мимо.
   Никиш крикнул своим отходить и за дверью стало тихо.
   Чарли взял меня за плечо.
   — Что с Рыжим?
   Я отрицательно покачал головой — говорить о гибели Лиса у меня не было сил.
   Послышался треск — Арчер перезарядил обрез и положил еще дымящиеся пустые гильзы в карман плаща.
   — Давно они здесь? — удалось мне выдавить из себя.
   — Минут двадцать. Где Лис? — повернулся ко мне Артур.
   Он тоже перезаряжал револьвер.
   — Убили, — ответил я.
   Артур заскрипел зубами и стал ругаться самыми черными словами, некоторые из них я знал и слышал раньше, а некоторые услышал впервые. В его тоне проскользнула нотка бессилия.
   — Где бригада, где все наши парни? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Артур, когда закончил ругаться.
   Арчер довольно равнодушно пожал плечами, опустился на корточки рядом со мной и начал меня ощупывать. Только спустя несколько секунд я понял, что он проверяет — не ранен ли я.
   — Возможно несколько вариантов, — сказал Чарли спокойно.
   Таким тоном он обычно говорил за столом «Передайте, пожалуйста, соль».
   — Вариант первый — их всех каким-то образом нейтрализовали. Второй и самый поганый — их купили.
   — Что-то я не видел их под окнами, — буркнул Арчер.
   — Им могли заплатить только за то, чтобы они не вмешивались.
   — Где Рива? — спросил я, с трудом поднимаясь на ноги.
   Арчер улыбнулся.
   — Все наверху — забаррикадировались в комнатах второго этажа.
   Сверху послышался грохот разбивающегося стекла и женский визг.
   Как же мы бежали наверх! Призраки не могли бы возникнуть из пустоты быстрее, чем мы взлетели на второй этаж.
   В комнатах, окна которых выходили на пустырь, обычно никто не жил и оконные проемы были забиты досками, чтобы придать дому заброшенный вид. В этих окнах уже мелькали топоры нападавших, слышался треск ломающегося дерева. Наши девушки — Роза, Эллен, Марта и моя маленькая храбрая Рива пытались палками столкнуть нападавших с приставных лестниц, по которым враги пытались пробраться в дом.
   — Алекс, Арчер — в соседнюю! — крикнул Чарли, а бегу стреляя в окно. Артур тоже стрелял вместе с ним.
   — Берегите патроны! — крикнул Арчер и мы вбежали в соседнюю комнату.
   Окна здесь были почти уже выбиты, пролезть мешала только одна доска. Арчер выстрелил и черный силуэт за окном исчез, как сажа унесенная ветром. Я подбежал к соседнему окну и ткнул тростью наугад в просвет между досок. Послышался крик и шум упавшего тяжелого предмета.
   — Шкафы! — крикнул Арчер.
   Я уронил трость и мы стали подтаскивать старую мебель к окнам. Я толкал, тянул, хрипел от напряжения, а сам думал: «Как же там моя Рива?».
   Нам удалось отбить атаку на второй этаж — из соседней комнаты перестали греметь выстрелы.
   Тут вбежала моя Рива и обняла меня так крепко, что я почувствовал, как бьется ее маленькое горячее сердечко, как воробей между ладонями. Она расплакалась, а я глупо повторял:
   — Ну, не плачь, не надо, Рива, не плачь, ну, пожалуйста...
   В общем, многие знают, что бесполезно утешать плачущую женщину.
   — Я думала — тебя убили, — всхлипывала она сквозь слезы.
   — Это ты завизжала тут, наверху? Вот уж не думал, что ты такая трусиха, — добродушно проворчал Арчер.
   — Я только сначала испугалась, — стала оправдываться моя Рива, но, заметив, что Арчер улыбается, замолчала и снова прижалась ко мне.
   Странно, но мне казалось, Арчеру нравится все происходящее. Он был, как рыба в воде. В какой-то мере, это и было его стихией. Мне не хотелось думать, что он уже забыл о гибели Лиса. Скорее всего, он просто отодвинул эту мысль на задний план — ведь у нас были дела и поважнее. Лис — мертв и тут уже никто ничего не мог поделать.
   Внизу, на первом этаже, что-то загремело и Арчер напрягся, как кошка перед прыжком, пытаясь определить, откуда был шум.
   — Кухня, черт! — крикнул он и тут снова начали ломиться в окна.
   — Вниз! — крикнул Арчер. — Мы вниз! Держитесь здесь!
   Из соседней комнаты донеслась ругань Артура — это можно было принять за ответ.
   Я мягко отстранил Риву и мы снова понеслись спасать дом.
   В дверь снова ломились и Арчер кивнул мне на коридор, ведущий в кухню.
   — Держи.
   Сам он снова открыл амбразуру в дверях, готовясь к стрельбе. Я бросился в коридор и в двух шагах от кухни схватился с двумя, вооруженными длинными палками — в узком коридоре от их оружия было мало толка, и я успел наградить их десятком резаных ран, успешно уворачиваясь от их неуклюжих выпадов. В кухне гремела, разбиваясь, посуда, слышались крики, чей-то уверенный голос в нецензурной форме предлагал двум идиотам, схватившимся со мной, освободить коридор. Они послушались, из кухни выскочили трое. В руках у них были длинные ножи, способные проколоть насквозь быка. Из кухни донесся голос, от которого у меня мороз прошел по спине.
   — Отвалите, уроды, у меня же ствол!
   Я мог бы поспорить на все, что угодно — это был голос блондина, убившего Лиса.
   Мне стало понятно, что долго я не продержусь. Страшно мне стало и я побежал по коридору назад, а сзади меня мчались трое, радостно гикая и размахивая ножами.
   — Арчер! Арчер! — заорал я.
   — Падай, — раздался спокойный голос.
   Я послушался его, как бога.
   Грохнуло подряд два выстрела из дробовика, троих в коридоре снесло назад. Через их тела стали перепрыгивать другие, блондин выпрыгнул первым. Я посмотрел на Арчера чуть ли не с отчаянием — ведь у него не было времени перезарядить обрез.
   Арчер спокойно выпустил обрез из рук. Одно неуловимое движение — и в руке Арчера появился револьвер. Раздался один выстрел, другой — и я с удовольствием увидел, как первым рухнул блондин. Арчер методично расстрелял барабан револьвера и все выпущенные пули нашли цель. Арчер сунул револьвер за пояс, подобрал с пола дробовик и перезарядил его. Я поднялся и он вложил мне в руки обрез, а сам принялся заряжать револьвер.
   Из тех, кто лежал в коридоре, кто-то застонал. Арчер подошел поближе, поднял револьвер блондина. Раздался выстрел и стоны затихли.
   Арчер и я оттащили трупы на разгромленную кухню и заперли двери, ведущие из кухни в дом.
   Только теперь я услышал, что на втором этаже, который мы так поспешно покинули, было тихо. Я прислушался и услышал тихий женский плач.
   Мы уже не бежали наверх — не было сил. Арчер сжимал в каждой руке по револьверу, я держал обрез стволами вниз, чтобы дрожащими пальцами не спустить курки в спину Арчера.
   Мы вошли в комнату, на полу лежал Чарли. Рядом с ним на полу сидели наши девушки и плакали. Не плакала только Роза, она просто держала Чарли за руку, ее глаза были закрыты. Артур стоял у стены и не отрываясь смотрел на Чарли.
   — Как? — спросил Арчер.
   — Патроны закончились сначала у него, — вяло и безжизненно отвечал Артур. — Он выталкивал одного из окна. Выстрелили с улицы и все. Я даже не понял, что случилось, пока он не упал. Я выглянул — стрелял Никиш, а у меня, черт, ни одного патрона не осталось, понимаешь, ни одного.
   Арчер молча засунул револьверы за пояс.
   — Что у вас? — спросил Артур сухими губами, по-прежнему не отрывая глаз от лежащего на полу Чарли.
   Арчер молча пожал плечами. Рива подошла ко мне и обняла меня снова. Мне это было так нужно — у меня разрывалось сердце. Я потерял двух старших братьев в один день.
   — А как же хозяин? Как же дон Торио? — спросил я.
   — Хозяин, — тихо протянул Артур, и уголки его рта поползли вниз в горькой усмешке.
   — Хозяин лежит перед тобой, малыш.
   Меня ударило в живот ужасающе холодной волной.
   — Что? — выдохнул я.
   — Наш хозяин, дон Торио, лежит перед тобой. Его убил мудак, которого я разорву на части, когда доберусь до него, — бросил мне через плечо Арчер.
   Он и Артур молча смотрели на Чарли, их лица были похожи на лица мертвецов.
   — Понимаешь, Чарли сразу так решил, что всё будет пополам, всё — работа, деньги, дом. Он придумал сказку о доне Торио, которого никто никогда в глаза не видел, историю о невидимке. Он был нашим братом, даже больше. Какой бы нормальный хозяин стал бы рисковать наравне с нами? — тихо спросил Артур и сам себе ответил:
   — Да никто бы так не сделал.
   — Он никогда не смог бы стать хозяином над нами, через это он не хотел переступать, — сказал Арчер.
   — Он всегда все планировал наперед, знал, когда и с какой карты пойти. Лучше его не было, да теперь, наверное, уже и не будет, — устало сказал Артур.
   Вот так я и узнал, кто такой дон Торио. Чарли — у меня язык не поворачивался называть его Чарльзом — тоже был одним из моих учителей. Саймон, Любо, Лис, Чарли...
   Тут я уже не выдержал и заплакал.
   Но это было еще не всё.
   С пустыря послышался голос, который я узнал бы всегда и везде:
   — Гонец! Гонец, уже полдень!
   Я рванулся к окну и удержал руку Артура, рванувшуюся к револьверу.
   — Не надо!
   — Ты что, рехнулся?! — оттолкнул меня Артур, но я снова встал перед ним.
   — У меня больше причин убить его, больше, чем у кого-нибудь из вас! Я должен сделать это сам, понимаете, должен! — выкрикнул я.
   Ответом было молчание Артура. Марта молча качала головой:
   — Не надо, Алька, не надо.
   Рива бросилась ко мне на шею.
   — Господи, Аль, не ходи, не надо. Пусть лучше Арчер, пусть лучше он, чем ты! Не ходи, не надо, он убьет тебя, слышишь, он тебя убьет! — она не отпускала меня.
   Меня поддержал только Арчер. Он молча достал свой нож и протянул его мне рукоятью вперед. Артур молча продолжал смотреть на тело Чарли.
   — Давай, не тяни, — тихо сказал Арчер.
   Я постарался отстранить от себя Риву, но она не отпускала меня.
   — Пойми, маленькая, он чуть не убил меня после того, как я попал во Фритаун. Он чуть было не убил меня и сломал мне ногу, когда пытался убить всех тех, кого я люблю. Сегодня он убил Чарли, а Чарли был лучшим из нас и ты знаешь, как я его любил. Он и его люди убили Лиса и чуть не убили всех нас. Я должен остановить его.
   — Но почему ты, почему именно ты? — она не могла отпустить меня.
   — Потому, что он — самый страшный мой сон наяву, он — мой кошмар, моя вечная тень. Когда мне плохо — я всегда вижу его за своей спиной, он всегда преследует меня — в моих снах и наяву. Он всегда находит меня, он везде меня найдет. Если я не покончу с ним, я никогда не смогу спать спокойно, никогда не смогу спокойно заснуть, никогда не смогу выйти на улицу, не опасаясь ножа в спину.
   Ее руки вдруг безвольно обвисли и она посмотрела на меня глазами, полными слез.
   — Ты не любишь меня.
   — Я очень люблю тебя, Рива, но сейчас я должен идти.
   — Тебя убьют, — сказала она мне и я видел, что у нее нет больше сил.
   — Нет, я вернусь, — сказал я и соврал, хотя сам еще не знал об этом.
   Марта обняла Риву за плечи и вывела из комнаты, сердито посмотрев на меня.
   Я взял нож Арчера и мы пошли вниз.
   — Ты думаешь, кто-то из них остался? — спросил его я.
   — Вроде нет. Мы всех положили, — ответил Арчер, проверяя барабаны револьверов.
   Когда мы выходили из дома, Арчер тихо сказал мне:
   — Без фокусов и нервов. Ждешь удобного момента и наносишь удар. Его надо свалить одним ударом, на другой у тебя не будет времени и сил.
   Мы вышли из арки и увидели Никиша, стоявшего на пустыре под яростными лучами летнего солнца. Он ухмылялся, в его правой руке поблескивало лезвие ножа.
   — И еще: если я увижу, что у тебя больше нет сил, я его застрелю, а ты старайся не становиться на линии между ним и мной.
   — Нет! — дернулся я и осекся под яростным взглядом Арчера.
   — Заткнись, — презрение металлом скользнуло в его голосе, — если ты думаешь, что я дам ему уложить тебя, так ты полный идиот. Иди!
   Арчер остановился и последний десяток метров я прошел сам. Когда я увидел лицо Никиша передо мной, вся моя ярость прошла. В голове звенела одна, старая-старая мысль — стереть этого гада.
   — Вот мы снова и встретились, — ухмыляясь, сказал Никиш.
   — Да, — безразлично сказал я.
   Он радостно поднял нож и выразительно провел лезвием по своей шее:
   — Не боишься?
   — Нет, — также безразлично ответил я, глядя в его змеиные глаза.
   — А зря, зря. Я ведь столько для тебя сделал, Гонец.
   — Это правда, Никиш, ты сделал для меня много хорошего.
   От смеха он чуть не сложился пополам. Пока он смеялся, его глаза, в которых не было ни капельки смеха, смотрели в мои глаза.
   — Ты, наверное, малость повредился мозгами. Нож у горла, сломанная нога — это хорошо?
   — А ты сам посуди, Никиш, — начал я так, как будто разговаривал со старым другом. — Когда ты в первый раз чуть не убил меня, я попал к Артуру. Его семья приняла меня и полюбила, как родного. Когда ты чуть не убил меня во второй раз, ты сломал мне ногу и моя семья ухаживала за мной так, что я понял, как сильно они меня любят и как я люблю их. Потом я стал помогать Чарли. Когда мы встретились в третий раз, я встретил женщину, которую я полюбил, а она полюбила меня. Так что ты приносишь мне счастье, Никиш.
   Никиш внимательно слушал меня и, когда я закончил, он спросил меня, уже без своей безумной усмешки:
   — Так что, ты уже не хочешь убивать меня?
   — Нет, — сказал я и победил Никиша во второй раз.
   Он вскрикнул от ярости и набросился на меня.
   Я успел увернуться от двух почти незаметных выпадов, похожих на броски змеи. Лезвие пролетело в нескольких сантиметрах от моего горла. Я успел отступить метра на четыре и почувствовал, что мышцы ног начинают противно дрожать. Я понял, что долго не продержусь. В глазах Никиша уже не было ничего человеческого, это были не глаза, а черные дыры.
   Я успел уйти от пяти выпадов, последний мне пришлось уже отбить ножом.
   В конце концов, Никиш бросился на меня, выставив перед собой нож. Я смог отодвинуться вправо и пропустил его нож между туловищем и левой рукой. В это самый момент нож, который я держал перед собой, вошел в тело Никиша так легко, что я даже этого не почувствовал. Его лицо застыло в нескольких сантиметрах от моего лица. Когда я посмотрел в его глаза, то удивился: в его глазах уже не было безумия. Это были глаза смертельно уставшего человека.
   Он упал и мой нож остался в его теле. Нож Никиша упал и откатился в сторону.
   И тут, прости меня Боже, я упал на колени перед лежащим на земле Никишем, как уже падал сегодня — господи, только сегодня! — перед Лисом.
   Никиш улыбнулся мне, улыбнулся по-настоящему, хоть это была и скорбная улыбка. Его широкая рука нашарила мою ладонь и слабо пожала ее.
   — Вот и всё, — еле слышно выдохнул он.
   Передо мной лежал человек, которого я убил. Неважно, как сильно я ненавидел его, неважно, как долго он отравлял мою жизнь. Не важно, что он хотел убить меня — это был человек. Пусть сумасшедший, пусть убийца — но все же человек. Нет, я не забыл ни своего страха, ни сломанной ноги, ни Чарли, ни Лиса — нет, я ничего не забыл. Но при виде умирающего Никиша в моей душе шевельнулся светлячок чувства, похожего на прощение.
   Простить можно, забыть — никогда. Ведь в каком-то смысле всё, что я говорил ему перед схваткой — было правдой. Если бы не Никиш — у меня не было бы ничего. Мне стало плохо, когда я понял, что если бы не Никиш — я бы не встретил Артура, Арчера, Любо, Мону, Чарли, Марту, не полюбил бы Риву, не мотался бы, как сумасшедший, по улицам города, который я люблю больше жизни, не ходил бы рядом с Чарли, не узнал бы Саймона, Ихора, Мигу. У меня всего этого не было бы.
   В первый раз я столкнулся с мыслью, что зло каким-то невообразимо отвратительным образом перемешано с добром.
   Я оглянулся и увидел Арчера, медленно и устало идущего к дому. Его миссия была завершена — Никиш был мертв, я был жив.
   И тут погасло солнце. Огромная тень упала на город. Все стало вокруг пепельно-серым во внезапно наступивших сумерках. Я задрал голову вверх — и застыл.
   В небе надо мной, над Замком над Морем, над всем Городом повис огромный металлический шар. Он двигался, я видел его неоднородную поверхность, я видел утолщения на металле, яркие огни, какой-то странный повторяющийся узор, оспины на броне — всё это медленно плыло надо мной в почерневшем небе. Шар был огромен, мне показалось, что он больше, чем весь Город. Я был похож на муравья, на которым занесен башмак прохожего, здоровенный такой башмак, с гору величиной.
   Мир менялся на глазах так, как будто со смертью Никиша наступил конец света.
   Тут поверхность шара затуманилась и мне показалось, что на Город пролился черный дождь. Каждая капля стремительно приближалась к земле, увеличиваясь в размерах, и через секунду стало понятно, что каждая капля — это какой-то летательный аппарат. И вдруг в моем в моем одурманенном от ужаса мозгу вспыхнула догадка, что колоссальный металлический шар в небе — это космический корабль.
   Страшный вой вывернул наизнанку ставший душным воздух. Я увидел, как одна из черных капель изменила направление и полетела к нам.
   И тут я испытал мощный прилив страха, кровь застучала в висках, мне стало холодно, мне показалось, что каждый волосок моего тела встал дыбом и что мои глаза вылезают из орбит. Я вскочил на ноги.
   Черный аппарат почти накрыл собой наш пустырь. Я побежал по направлению к дому. Какая-то черная тень метнулась ко мне, меня сбило с ног и я оказался закутанным в мелкоячеистую металлическую сеть. Последним, что я услышал, были выстрелы, доносившиеся от дома. «Арчер», успел подумать я, прежде чем провалиться в бездонную черную яму...
   Потом я очнулся в темноте. Я вообще ничего не видел, мои руки были прижаты к бокам, я не мог пошевелиться. Всё было, как в страшном сне, только сейчас я понимал, что всё это — наяву. От охватившего меня страха я закричал так, что живот втянуло под ребра и до хрипоты перехватило дыхание. Я кричал еще и еще, пока меня не охватило ощущение безумного ужаса. Похожее чувство было тогда, в Городе, только в этот раз я понял, что это ощущение искусственное, как будто кто-то страшный, невидимый и злой холодным скальпелем проводит по моим нервам. Я снова потерял сознание...
   В следующий раз я очнулся от ощущения холода. Я сидел на холодном полу, поджав под себя ноги. Мне казалось, что я смертельно устал, мне ничего не хотелось, все тело ломило от боли. Я сидел в темноте, когда надо мной вспыхнул мертвенно-бледный свет. Я запрокинул голову вверх так, что почувствовал, как напряглись мышцы шеи. Я сидел, залитый этим холодным светом на холодном полу и это предпоследнее, что я помню...
   Последнее смутное воспоминание было таким, как будто я плыву в темноте, я чувствую, что повис в воздухе, что мои руки и ноги свисают, как у тряпичной куклы. Мои глаза открыты, но я снова ничего не вижу. Сил нет, сил нет даже чтобы думать. Я не чувствую абсолютно ничего — ни гнева, ни любви, ни страха. Ничего...

Глава 9. Новый мир.

   Когда я очнулся, то лежал в постели, укрытый белоснежным чистым одеялом. Я ощущал странные, незнакомые, но приятные запахи. Воздух был чист и свеж, но холодно мне не было. Я минутку открыл глаза и осмотрелся. Моя кровать стояла в темной комнате. На стене слева от меня переливались разноцветные огоньки — тепло-красные, оранжевые, зеленые, желтые. Я немного посмотрел на них, пока не заснул. Мне ничего не снилось.
   Я не знал, когда я проснулся, но когда я открыл глаза, то в комнате было светло, как утром. Я все еще лежал в белоснежной постели, стена слева от меня все еще подмигивала разноцветными огоньками. Я лежал на спине и медленно обводил комнату взглядом, пока не остановился на мужчине в белом халате и белых брюках. Он сидел в кресле справа от меня и читал какую-то толстую книжку. Его лицо с толстыми щеками возвышалось над книгой, его глаза показались мне похожими на глаза старого бульдога.