Михановский Владимир Наумович. Свет над тайгой (сборник)

   — Альва ведет себя странно. Кстати, ты можешь объяснить мне, почему он сначала оказывал больше внимания Линде, чем мне — своей биологической половине?
   — Как это? — спросил заинтересованный Ньюмор, ставя на место недопитый стакан.
   Арбен рассказал. Ньюмор живо расспрашивал о подробностях, затем задумался.
   — Неужели Альва развивается не так, как я предполагал? — сказал он как бы про себя. — Нет, дело в другом. — Он хлопнул по столу так, что бутылка подпрыгнула. — Понимаешь, она слишком много о тебе думает. Больше, чем ты сам о себе.
   Встревоженный Арбен смотрел на его помрачневшее лицо.
   — Линда ничего тебе не говорила? — неожиданно спросил Ньюмор, откинувшись на спинку стула.
   — О чем?
   — Обо мне, об Альве.
   — Мы не видимся.
   — А раньше?
   — Разве Линда в курсе?
   — Спрашиваю я, а не ты, — резко бросил Ньюмор.
   — Никогда мы об этом не говорили, — так же грубо отвечал Арбен.
   — Ладно, — сказал Ньюмор. Казалось, он принял какое-то решение. — Чего ты хочешь от меня?
   — Ньюмор, верни все как было. Лучше я никуда не полечу.
   Ньюмор хранил молчание.
   — Я согласен: пусть вернутся мои прежние недостатки, — пробовал пошутить Арбен.
   — Как ты это представляешь? — ледяным тоном спросил Ньюмор.
   — Убей его!
   — Рассуждаешь как младенец, — пожал плечами Ньюмор. — Я же объяснял тебе, когда подписывали контракт, что уничтожить Альву после того, как вы стали двойниками, все равно что уничтожить половину тебя самого, сжечь половину каждой твоей клетки. Ты становишься смелее, твой страх скоро совсем пройдет.
   — Он уже прошел, — сказал Арбен.
   — Проявляй элементарную осторожность, и все будет в порядке, — продолжал Ньюмор.
   — Альва преследует меня.
   — Не надо было соглашаться.
   — Я не думал, что так будет. И потом, ты говорил совсем другое…
   Ньюмор глянул на часы.
   — Ньюмор, перепиши с него обратно на меня всю информацию, — быстро заговорил Арбен. — Я заплачу тебе неустойку. Любую сумму… Это я говорю тебе как приказ.
   — Альва погибнет, — покачал головой физик.
   — Сделаешь другого!
   — Второго Альву мне не создать.
   — Значит, не хочешь?
   — Не могу. — Ньюмор приготовился встать.
   — Ах, так! — Арбен побагровел. — Знай же, негодяй, я выведу тебя на чистую воду. Подопытный кролик дорого тебе обойдется. Во всяком случае, дороже собаки.
   — Успокойся, — поднял руку Ньюмор. — Слишком уж ты стал самоуверен.
   Соседи начали обращать на них внимание.
   — Хватит! Ты меня достаточно успокоил. Разве я могу волноваться? Ты же сделал мои нервы железными.
   — Не будь идиотом. Накличешь Альву — пеняй на себя.
   — Ньюм… В память нашей дружбы… Почему ты решил воздвигнуть свой дворец именно на моих костях?
   — Ты не в своем уме. Поговорим, когда придешь в себя, — сказал Ньюмор и поднялся.
   Арбен молниеносным движением опрокинул столик и вцепился ему в горло. Звон разбитого стекла смешался с криками посетителей. Официант с застывшей улыбкой мчался к ним через весь зал. Ньюмору с трудом удалось отодрать пальцы с горла, но долго состязаться с Арбеном в силе и ловкости он был не в состоянии, хотя считал себя неплохим самбистом. Через секунду Арбен подмял его под себя, пригвоздив коленом к полу.
   — Согласен? — спокойно спросил он, не обращая внимания на крики людей, столпившихся вокруг.
   — Пусти, — прохрипел Ньюмор.
   — Я задушу тебя, как котенка. Силы, спасибо, у меня хватит.
   — Где же полиция? — истерически выкрикнул женский голос. — Он убьет его. Помогите же, мужчины!
   Но никто не решался вступиться за поверженного Ньюмора. Каждый поглядывал с опаской на атлетическую фигуру Арбена. Казалось, она излучала силу, внушавшую страх. А может, это подействовал взгляд Арбена, которым он медленно обвел зрителей? Передние попятились.
   Сразу, словно по команде, толпа начала редеть. Люди торопливо расходились по своим столикам, стараясь не смотреть друг на друга.
   — Видишь? Кое-чем я тебе все-таки обязан. Ну?.. — Арбен снова протянул руку к горлу противника. — Я дал тебе достаточно времени подумать.
   — Хорошо, — неожиданно сказал Ньюмор. — Черт с тобой. Возвратим тебя в прежнее состояние. Альву придется угробить.
   — Гарантия? — коротко сказал Арбен. Он взглянул на мужчину, который только что вошел в зал и подошел поближе, заинтересованный скандалом. Глаза их встретились, и человек, охнув, попятился назад, опрокидывая стулья.
   — Мое честное слово.
   — Не пойдет.
   — Пусти меня, и поговорим по-человечески, — взмолился Ньюмор. — Все равно я в твоих руках.
   Арбен расплатился с перепуганным официантом, и они вышли. Ньюмор слегка прихрамывал.
   — Вот сюда, — указал Арбен на уголок за пыльной пальмой.
   — Можно завтра же начать, — сказал Ньюмор, не глядя на собеседника.
   — Вот это разговор.
   — У тебя машина обклеена пластиком?
   — Конечно. Я бы и одежду сделал из пластика, если бы это было можно. Тогда бы и вашу милость не пришлось беспокоить.
   — Гм, это называется беспокоить, — задумчиво, произнес Ньюмор, касаясь пальцем здоровенного синяка на горле.
   — Не придирайся к мелочам. Ты сам виноват, что заставил меня принять крайние меры.
   — Лучше всего будет, если ты приедешь завтра прямо ко мне.
   — К тебе, голубчик, не проникнешь.
   — Я дам пропуск.
   Ньюмор полез в карман, вынул узкий блокнот и, набросав несколько слов, вырвал листок и протянул его Арбену. Тот внимательно прочел текст и удовлетворенно кивнул. В углу листка красовался вензель, который — Арбен знал это — раскрывает почти любые двери.
   — Сегодня ничего не пей, — сказал Ньюмор, глядя, как Арбен складывает бумажку. — И завтра с утра тоже.
   — Даже воды?
   — Я имею в виду виски, — пояснил Ньюмор.
   — Два месяца уже не пробовал. И запах забыл.
   — А раньше, до Альвы, ты, помню, увлекался.
   — Потребность исчезла. Желаний никаких нет, все делаю усилием ума. — Он похлопал ладонью себе по лбу.
   — Зато стал силен, как буйвол.
   — Что толку? Я хочу жить как все, радоваться и печалиться со всеми. А у меня ощущение самодовольной рыбы в аквариуме, диковинной рыбы. Временами мне кажется, что кровь у меня стала холодной, как у рыбы. Во мне остался один расчет. Знаешь, — доверительно улыбнулся Арбен, — у меня за это время столько дел накопилось, и все неотложные… Линду не видел целую вечность…
   — Ничего, теперь увидишь, — сказал Ньюмор, непонятно глядя на Арбена.
   — Забудем прошлое, Ньюмор, — сказал Арбен. — Ты мог увлечься, я понимаю и не виню. Я сам, когда ставлю эксперимент, забываю все на свете… И готов не щадить ни себя, ни других. А что касается убытка… Знай: все, что у меня есть, — твое.
   — Я ничуть не увлекся. — Ньюмор глядел в одну точку. — Только по твоей вине срывается опыт.
   — Опыт… — повторил Арбен. — При чем тут опыт? Ты готовишь меня к полету…
   — Я ничего не скрывал от тебя. Раскрыл карты с самого начала. Ты мог тогда отказаться.
   — Не все карты, Ньюмор, ты раскрыл, — покачал головой Арбен. — Линде ты рассказал немного больше, чем мне.
   По тому, как окаменело лицо Ньюмора, Арбен понял, что сказал лишнее.
   — Надеюсь, теперь я свободен? — сказал Ньюмор и отвел в сторону широкий лист пальмы.
   — До завтра, — посторонился Арбен. — Стоп, а ты не удерешь? Куда-нибудь на континент, с попутным ветром?
   — Не уеду, не бойся, — сказал Ньюмор, и Арбен понял, что он не лжет.
   Арбен вышел. До машины дошагал, ни разу не оглянувшись.
   Машина резво взяла с места. Арбен отключил автоводитель и сам сел за руль. Хотелось действовать. С завтрашнего утра начнет редеть пелена, отделяющая его от остальных людей.
   Занятый мыслями, Арбен вел автомобиль машинально, мало что видя. Впрочем, уличными жертвами это не грозило. Роль Арбена как водителя сводилась, пожалуй, только к вращению наполовину бутафорского штурвала. Это лишь считалось, что человек, да еще в городской черте, может самостоятельно вести машину. Так было когда-то. А теперь машину в любом случае вели приборы. Локатор нащупывал дорогу, выяснял, нет ли на дороге препятствий и не могут ли они появиться — будь то машина, выезжающая из переулка, или кошка, перебегающая улицу.
   Правда, Арбен отключил автоводитель, но это значило немного. Автоводителю задавалась конечная точка маршрута — место, куда желает попасть хозяин. Сев за руль, Арбен мог по собственному произволу выбирать улицу, но и только. Скорость машины, линия движения — все устанавливалось электронной аппаратурой. Этим достигалась безопасность уличного движения. Арбен не смог бы при всем желании задавить даже бродячую собаку — любое движущееся существо объезжалось, а если объект был неподвижен и преграждал путь — срабатывала тормозная система и машина останавливалась. Хозяин мог тысячу раз спешить — это его дело. Он мог опаздывать на важное свидание — это опять-таки его дело. А дело инфраглаза — предотвратить малейшую вероятность катастрофы.
   Улица сменяла улицу, новые здания, будто парящие в невесомости, перемежались старыми каменными коробками — Арбен не замечал ничего. Он все еще был полон недавним разговором с Ньюмором. Победа досталась с трудом. Конечно, и Ньюмору несладко — расстаться с Альвой, в которого он столько всего вложил. Когда Арбен заберет у него обратно свою информацию, Альва погибнет, это неизбежно. Жаль Ньюмора. Но, с другой стороны, почему Арбен должен терять свою самобытность? Ньюм во многом обманул его. Так друзья не поступают. Пусть теперь и расплачивается.
   Не доезжая нескольких шагов до универсального магазина «Все для всех», Арбен притормозил, подкатил к тротуару. Близился к концу рабочий день, и прохожих было много. Выходить из машины Арбен не стал: в толпе Альве легче затеряться — его можно не заметить до самого последнего момента. Другое дело, когда вокруг безлюдно, — тогда опасность меньше.
   Арбен всматривался в лица людей, идущих по тротуару. Вот торопится мужчина средних лет. Он обременен свертками, не говоря уже о чудовищно разбухшем портфеле. В глазах застыло выражение терпеливой скорби, верно, замучили заботы. Спроси его — наверное, ответит, что он самый несчастный на свете. И не знает, что человек, сидящий в этой роскошной машине, захотел стать таким же… Да, да, этот самый преуспевающий счастливчик с ровным румянцем во всю щеку.
   Десяток шагов — словно доска, переброшенная через пропасть. Внезапно Арбен заметил знакомое лицо. Вообще память у него уже два месяца была абсолютной. Он мог без труда припомнить малейшие детали двадцатилетней давности. Лицо, мельком увиденное когда-то, теперь всплывало в памяти, словно изображение на монете, с которой искусный нумизмат отмыл кислотой слой веков. Правда, это относилось только к приятным воспомиианиям. Что же до неприятных — они словно растворились…
   Девушка, равнодушно скользнув глазами по машине, прошла мимо. Арбен забарабанил в толстое смотровое стекло. Она обернулась. Это ее зовут? Кажется, она не давала повода… Девушка пожала плечами и хотела продолжать свой путь, но в последний момент ей бросилось в глаза зовущее выражение лица человека, сидящего за рулем. Она подошла к машине. Форма на девушке сидела ловко. На рукаве красовался фирменный знак ВДВ, что означало «Все для всех». Арбен узнал девушку сразу — в прошлом году в парке Линда показала ее:
   — Работает в нашем отделе.
   Девушка тогда скользнула по нему взглядом, словно по неодушевленному предмету. Теперь она недоуменно смотрела на незнакомого человека, делавшего ей призывные знаки.
   — Вы из парфюмерного? — прокричал Арбен сквозь толстое стекло.
   Девушка кивнула.
   — С вами работает Линда Лоун?
   Она показала на уши, затем на дверцу, предлагая ее открыть.
   — Линда! — снова крикнул Арбен, делая вид, что не заметил знака.
   Расслышав имя подруги, девушка закивала. Кое-как Арбен сумел втолковать ей свою просьбу.
   — У нас строгий начальник. Вряд ли отпустит, — изловчился он прочесть по ее шевелящимся губам.
   — Вы только передайте ей, — попросил он.
   — Как ей сказать — кто зовет? — спросила девушка, скрывая в глазах любопытство.
   — Скажите — друг…
   — Что? — Ей показалось, она ослышалась. Арбен повторил. Девушка поспешно направилась к магазину. Перед тем как ступить на веселый ручеек ленты, бегущей внутрь от самой двери, она оглянулась на странного человека.
   Сердце Арбена тревожно забилось. Ощущение, от которого он успел уже отвыкнуть. Из дверей универмага вышла Линда. Фирменный чепчик сбился в сторону, открыв рыжий локон. Она сделала два шага и беспомощно оглянулась. Затем заметила Арбена и быстро подошла. Дорогая машина, видимо, удивила ее. Арбен открыл дверцу и протянул Линде руку. Затем поспешно захлопнул дверцу.
   Они перекинулись несколькими незначительными фразами, будто расстались только вчера. Между тем прошло уже…
   — Моя напарница уверяет, что ты не в себе. — Линда покрутила пальцем у лба и улыбнулась.
   — Может быть, она и права, — серьезно сказал Арбен.
   — Прости, — смешалась Линда. — Сболтнула не подумав. Как ты теперь себя чувствуешь?
   — Лучше. Гораздо лучше.
   Линда расцвела от слов Арбена.
   — И у врача был? Молодец, — продолжала она, не дождавшись ответа. — Что он назначил?
   — Так, всякие пустяки.
   — Но ты все выполняешь?
   — Само собой. Между прочим, завтра начнется решающая процедура.
   Арбен был благодарен Линде за то, что она не расспрашивала его. Он приготовил несколько фраз в оправдание своего отсутствия и был рад, что их не пришлось пустить в ход.
   — У нас долгий разговор? — озабоченно спросила Линда.
   — Что, начальник строгий?
   — Откуда ты знаешь? — удивилась Линда. — По-моему, я никогда тебе не жаловалась…
   — У нас серьезная беседа. Обойдутся без тебя, — посоветовал Арбен.
   — Хорошо, — сказала Линда, немного поколебавшись.
   Арбен нажал стартер.
   — Куда поедем?
   — За город, — предложила Линда. — Подышим.
   — Далеко, — покачал головой Арбен.
   — Ну, куда хочешь, — сказала Линда.
   Арбен все еще чувствовал себя виноватым перед Линдой. Время от времени он поглядывал на ее тонкий профиль, уже подсвеченный вечерним неоном. Она о чем-то думала, положив руку на баранку руля. Арбену вдруг захотелось прижаться щекой к смуглому запястью.
   — Цыганочка, — негромко сказал он.
   — Хорошо с тобой, — вспыхнув, сказала Линда.
   — Весь вечер — наш. Вволю покатаемся. Потом заедем куда-нибудь поужинать. Что ты скажешь, например, об Итальянском ресторане? Говорят, там бесподобные спагетти с сыром. — Он многозначительно похлопал себя по карману.
   — Арби, откуда у тебя появились деньги? И эта машина — чья?
   — Моя. Вернее, наша.
   — Но раньше…
   — Не беспокойся, — перебил Арбен, — я заработал ее честным трудом. За последний месяц я получил кучу жетонов. — Он посмотрел на бегущие назад разноцветные купола — машина выехала на центральную улицу — и добавил: — В какой-то мере это связано было с моей болезнью…
   — Такая большая страховка? — удивилась Линда.
   — Не то. Видишь ли, болезнь вызвала обострение, что ли, мыслительных способностей. В общем, котелок стал лучше варить. Ну а Уэстерн, если ему угодишь, за деньгами не постоит. Вот я и думаю: может, и лечиться не стоит?
   — Не болтай глупости, — резко сказала Линда. — Как ты можешь говорить такое?
   — Я пошутил, цыганочка.
   — Такие шутки жестоки.
   Дорогу Арбен выбирал наугад. Машина знала свое дело. Ловко и аккуратно поглощала она пространство.
   — Как хорошо, что завтра начинается твой курс лечения! А жетоны… бог с ними. И к таким игрушкам, — она погладила темно-вишневое сиденье машины, — я равнодушна. Ты только больше не исчезай, ладно? А то расстанемся опять…
   — Мы можем и не расставаться, — медленно произнес Арбен, — стоит лишь тебе пожелать. Видишь ли, есть на свете один дуралей, который готов отказаться от славы и повергнуть к твоим стопам… — Арбен запнулся, не зная, как закончить высокопарную фразу. Спасла положение Линда, звонко расхохотавшаяся.
   О многом говорили они в этот вечер. Но больше всего — о будущем.
   — Давай уедем, — сказал Арбен. — Далеко-далеко.
   — На побережье, — произнесла Линда, не открывая глаз.
   — На побережье, — согласился Арбен. — Я наймусь на какую-нибудь автостанцию. Механиком, ремонтником — кем угодно.
   Линда открыла глаза.
   — Видишь ли, я не уверен в том, что произойдет в результате предстоящей процедуры, — пояснил Арбен, отвечая на ее вопросительный взгляд.
   Линда кивнула.
   Город за стеклами машины казался призрачным, нереальным. То ли сон, то ли видение. Встряхнись — и он исчезнет…
   — Через неделю сможем уехать, — сказал Арбен, сворачивая в улицу, узкую, как ущелье.
   — Хоть завтра. Так надоело все…
   Линда умолкла. У губ ее обозначились две горькие складки. Арбен подумал, что ей не так легко и просто жить, как могло бы показаться со стороны. Но она была мужественна и никому не жаловалась.
   — Завтра не получится. Надо закончить кое-какие дела, — сказал Арбен.
   — Это связано с твоим лечением? — догадалась Линда.
   Арбен кивнул.
   Ньюмор, словно по уговору, ни разу не упоминался, и Арбену это почему-то было приятно.
   Линда не могла бы словами выразить то, что было у нее в душе. Странное лечение. Лечение, в результате которого тускнеют блестящие умственные способности и человек становится рядовым, заурядным. Может быть, и гениальность не более чем психическое отклонение? Как знать, что возвышает гения над остальными? Не мысли, а тени подобных мыслей носились у Линды в голове, но выразить их она вряд ли сумела бы.
   — Несколько дней я буду очень занят, — сказал Арбен и потрогал в кармане вчетверо сложенный блокнотный листок.
   — Понимаю. Ничего, уедем позже. Ближе к весне. Машина резко тормознула. Стайка ребятишек выскочила из-под ее тупого носа. Опасности, конечно, никакой не было — все скорости и импульсы были рассчитаны, когда машина еще только свернула на эту улицу.
   — Скажи, ты думаешь обо мне? — неожиданно спросил Арбен.
   — Иногда, — улыбнулась Линда.
   — Часто?
   — Часто, наверно, ты не заслуживаешь…
   — Прошу тебя, не думай обо мне, — серьезно сказал Арбен.
   — Скромность украшает человека.
   — Я не шучу. Не думай обо мне, не вспоминай меня… Хотя бы в течение нескольких дней.
   — Но почему? — изумилась Линда необычности просьбы. — Тебе неприятно сознание, что я о тебе думаю?
   — Не могу тебе объяснить, в чем дело, но позже, когда мы будем вместе. Чему ты смеешься?
   — Не обижайся. — Она прижалась к нахмурившемуся Арбену. — Просто я вспомнила притчу об обезьяне. Волшебник сказал одному человеку: «Хочешь, я верну тебе молодость и красоту?» — «Хочу», — отвечал человек, который был стар и согбен. «Для этого ты должен выполнить одно условие», — сказал волшебник. «Я согласен на все». — «О, это простое условие: в течение пяти минут ты не должен думать об обезьяне, вот и все. Пять минут — это как раз время, необходимое для твоего превращения».
   — И что же?
   — Волшебник исчез. Он с горечью убедился, что его условие невыполнимо.
   — А человек?
   — Он остался таким же — старым и немощным…
   — Да, память не подвластна человеку, — глухо сказал Арбен. — Человека легче убить, чем отнять у него память. — Будто спохватившись, он посмотрел на часы.
   — Время ушло как мартовский снег, — процитировала Линда.
   — Поедем ужинать?
   — Не хочется.
   — И мне, — признался Арбен. — Куда же тебя доставить? В универсальный «Все для всех»?
   — Я хочу домой. Уже поздно.
   Ароен набрал на пульте нужные координаты и, включив автоводитель, отодвинулся от штурвала.
   Ближе к окраине освещенность падала. Громады домов еле угадывались во мраке. Старые дома, лишенные окон, достались в наследство от того времени, когда люди панически — и не без оснований — боялись радиации, уровень которой неуклонно повышался. Теперь эти дома выглядели как уродливые коробки, но снести их все никак не могли. Реклама на окраине не так буйствовала, как в центре.
   — Помнишь, ты привозил меня домой на такси, — сказала Линда, когда машина остановилась. — А теперь у тебя своя машина.
   Арбен смотрел сквозь боковое стекло.
   — Неплохая лошадка. У меня просьба, Арби: когда мы сядем сюда, и выедем из города, и возьмем курс на побережье — включи машину на полную скорость. Ладно?
   Арбен кивнул, не отрываясь от окна. Но улица была пустынной. «Этой груше место в музее», — подумал Арбен, глядя на допотопный фонарь. Ветер раскачивал его, отчего желтый круг метался по земле. Давным-давно опавшие листья то попадали в освещенный круг, то снова уходили из него в небытие. Было очень холодно, со дня на день ожидался снег, но он все не падал.
   — Чудесная машина. Я не видела такой, — сказала Линда.
   — Нравится? — отвернулся от окна Арбен.
   — Кроме, пожалуй, одного: зачем кабину обклеили пластиком? — Она потрогала поблескивавшую неровную поверхность. — Смотри, как бугрится. Можно подумать, что обклеивали вручную. О чем только конструктор думал?
   — Грубая работа, — согласился Арбен.
   — Может, снимем? — Линда сделала жест, как будто собиралась сорвать наклейку.
   — Погоди. Ты же не видела других машин этого класса. Может, сейчас такая мода?
   — Все равно это уродливо. — Линда передернула плечами.
   Фары машины бросали перед собой широкий сноп света. Арбен уменьшил освещение, и сноп превратился в луч, устало упавший на старый асфальт.
   — Я пойду, — сказала Линда после короткой паузы, во время которой она выжидательно поглядывала на Арбена.
   Арбен открыл дверцу и уверенно вышел первым.
   — Провожу, — сказал он.
   — Наконец-то ты решил не делать этого тайком, — весело заметила Линда, опираясь на протянутую руку.
   — А, ты об этом… — Арбен рассмеялся.
   Каблучки Линды громко стучали, эхом отдаваясь в глухих закоулках. Арбен шел рядом, стараясь не уходить вперед. Он и сам не понимал, что заставило его выйти из машины. Желание побыть еще немного с Линдой? А может, стремление вновь почувствовать себя обычным человеком, который не должен готовиться ни к какому космическому полету, жить обычной жизнью? «До дверей и обратно», — сказал себе твердо Арбен.
   Две исполинские тени пересекли дорогу и вскарабкались на стену дома, слившись с темной поверхностью. Одна была тонкой, другая — мужественно-широкоплечей.
   — Смотри, наши тени не хотят расставаться, — тихо сказала Линда, замедляя шаги. Глаза ее блестели. — Вот мы уйдем, уедем отсюда, а они останутся. И всегда будут вместе.
   — Доброй ночи, — сказал Арбен, когда они подошли к входу.
   — Когда мы увидимся?
   — Надеюсь, скоро.
   — Буду ждать.
   — Я позвоню тебе.
   Линда помахала рукой и скрылась за лестничным поворотом.
   Арбен не успел сделать и трех шагов, как навстречу ему от стены отделилась фигура. Казалось, она появилась из небытия и двигалась осторожно и бесшумпо. Так шагать, не затрагивая опавших листьев, мог только Альва — его вторая половина, его горести и заботы, его трусость и неуверенность, разреженное облако античастиц, как бы вобравшее в себя частицу Арбена.
   Фигура шагала медленно и неотвратимо, словно сама судьба. Но Арбен не был ни суеверным, ни фаталистом. Встретив наконец Альву, он обрел то спокойствие, к которому тщетно стремился, ту уверенность, которую обещал ему Ньюмор, уговаривая согласиться на космический полет… Мысль работала четко, словно на выпускном экзамене. Альва не может превысить скорость три мили в час. Это хорошо. Но той же величиной ограничена и скорость Арбена. Это плохо. Однако гораздо хуже то, что Альва находится в более выгодном положении: он движется наперерез Арбену, отрезая ему путь к машине. Способность Альвы к маневру явилась для Арбена неожиданностью. «Словно кто-то по радио управляет его действиями», — мелькнула и тотчас погасла мысль.
   Спасение там, в машине, в кабине, которую он собственноручно обклеил изнутри ионизированным пластиком. Но как добраться до нее?
   Альва мог его успешно преследовать даже при равенстве их скоростей. Ньюмор перед началом подготовки уверял Арбена, что это не так. Ньюмор обманул его. Да, бессовестно обманул.
   Говорят, тонущий человек за считанные доли секунды припоминает всю свою жизнь, начиная с детства. Может быть. Но перед Арбеном в эти мгновенья не промелькнул калейдоскоп бытия. Память, словно прожектором, выхватила из недавнего прошлого разговор с Ньюмором. Это было накануне того дня, когда Арбен вступил в биорадиоконтакт с Альвой.
   …»Практически Альва тебе неопасен, — сказал Ньюмор. — При такой скорости…»
   «Скорость моя тоже будет не больше»,
   «В том-то и суть! — Ньюмор обнажил ровную подкову зубов. — Ты же инженер, сообрази-ка. А бежит за Б. У обоих одинаковая скорость. Догонит ли когда-нибудь преследователь А свою жертву?..»
   Поначалу аргумент Ньюмора показался Арбену убедительным. Но чутье подсказывало: что-то здесь неладно.
   «Ты, пожалуй, прав, если дело происходит на ровном поле. А если в городе?»
   «Это не меняет дела, — бросил Ньюмор. — Будешь улепетывать по улице, только и всего. Говоря «улепетывать», я, конечно, преувеличиваю: ты будешь чинно шагать как ни в чем не бывало. Альва будет бесшумно топать за тобой, и расстояние между вами при этом не будет сокращаться ни на шаг».