Страница:
Говорили еще… Впрочем, мало ли что говорили!.. Нас в первую голову будут интересовать отнюдь не домыслы, а только факты.
О Люсинде зашла речь потому, что волею судьбы, а точнее, волею сцепления удивительных событий и обстоятельств ей пришлось сыграть немаловажную роль в событиях, о которых пойдет речь ниже.
— А что, если это простая мистификация? — сказал Арно Камп, с сомнением рассматривая красный цветок. Сплющенный от лежания в плотном пакете, тюльпан тем не менее выглядел совсем свежим, будто только что сорвали с клумбы.
— Непохоже, — ответил человек, сидевший по другую сторону стола.
— Уж слишком невинным он выглядит, — произнес после паузы Арно Камп и понюхал тюльпан.
— Согласен. Эта штука и в самом деле выглядит невинно. Но к ней приложено еще кое-что.
— Вот именно: кое-что, — вздохнул шеф полиции и, пододвинув поближе несколько блокнотных листков, прочел вполголоса, но не без выражения:
— «Гуго Ленц! Вы имеете несчастье заниматься вещами крайне опасными! Добро бы они были небезопасны только для вас — в таком случае ваши научные занятия можно было бы счесть делом сугубо личным. Но вы пытаетесь проникнуть в последние тайны материи, тайны, которых касаться нельзя, как нельзя коснуться святынь в алтаре без того, чтобы не осквернить их. Природа терпелива, но только до определенного предела. Если его перейти, то она мстит за себя. Не беда, если жертвой будете только вы, Гуго Ленц. Но что, если жертвой окажется все население Оливии? Ваше открытие послужит основой для создания нового вида оружия массового уничтожения, которым непременно воспользуются оголтелые агрессоры. Американская и сионистская разведка уже охотится за вашим, Гуго Ленц, открытием.
Знаю, вы руководитель крупнейшего в Оливии научного комплекса, обладатель десятка почетных дипломов…»
— Как видно, автор письма хорошо вас знает, — прервал чтение шеф полиции.
— Эти сведения не составляют тайны, — пожал плечами Ленц.
— Пожалуй. Но вернемся к письму. «Неужели вы, Гуго Ленц, всерьез думаете, что перечисленные регалии делают вас непогрешимым? Я знаю: вашу особу охраняют день и ночь, и на территорию Ядерного центра, как говорят, и ветерок не просочится. Вероятно, это делает вас полностью уверенным в себе и в своей неуязвимости».
Шеф полиции оторвал взгляд от листка.
— Скажите, у вас нет друзей, которые любят шутки, розыгрыши и прочее в таком духе?
— Нет, — покачал головой Ленц.
— Простой человек так не напишет — это же, как мы только что убедились, целый трактат о добре и зле. — Шеф полиции потряс в воздухе тоненькой пачечкой листков.
— Во всяком случае, автор не скрывает своих взглядов.
— Как вы считаете, кто из вашего близкого окружения мог написать это письмо? — спросил Арно Камп.
— К сожалению, никого конкретно назвать не могу, — твердо сказал физик, глядя в глаза Кампу.
— Никого?
— Никого решительно.
— Жаль. Когда пришел пакет?
— Сегодня с утренней почтой.
— Надеюсь, вы не разгласили содержание письма?
— Я рассказал о нем сотрудникам.
— Напрасно.
— А что в этом плохого?
— Могут пойти нежелательные разговоры. Шутка ли, первому физику страны угрожают смертью, если он не бросит заниматься исследованиями…
— По-моему, чем больше людей будет знать об этой угрозе, тем лучше.
— Разрешите мне знать, что в данном случае лучше, а что хуже, — резко произнес шеф полиции.
Они помолчали, прислушиваясь к неумолчному городскому шуму, для которого даже двойные бронированные стекла не были преградой.
— Как вы считаете, мог быть автором письма сумасшедший? Или фанатик? — спросил шеф полиции.
— Смелый человек — да, но сумасшедший — едва ли, — усмехнулся Гуго Ленц. — Уж слишком логичны его доводы.
Ленц откинулся в кресле.
— Допустим, мои опыты действительно опасны, — сказал он и на несколько мгновений устало прикрыл глаза.
— Опасны? — переспросил Камп.
— Можно предположить, что они дадут козыри в руки фашистов… Но по какому праву автор письма берется поучать меня?
— Вы слишком горячитесь, — сказал шеф полиции, когда Ленц умолк, подыскивая возражение на очередной аргумент автора анонимки. — Что толку спорить с тенью? Вот изловим автора послания, тогда другое дело.
— Думаете, изловите?
— Надеюсь.
— Дай-то бог.
Гуго Ленц поднялся, небрежно одернул дорогой костюм.
Короткое возбуждение физика прошло, он выглядел осунувшимся. Шеф полиции проводил Ленца до двери кабинета.
— Делайте спокойно свое дело, — сказал Камп. — Мы позаботимся о вашей безопасности. Но вы должны выполнять наши требования.
— Что я должен делать? — обернулся Ленц.
— Нам понадобится ввести на территории Ядерного центра нашего человека.
— Моего телохранителя?
— Не только.
Гуго Ленц подумал.
— Хорошо, — сказал он. — Когда прибудет ваш агент? Завтра?
— Сегодня. Ровно через сорок минут, — бросил шеф, глядя на часы. — Вы успеете добраться до места?
— Если потороплюсь.
— Поторопитесь. Как с пропуском?
— Вот пропуск, — сказал Гуго Ленц, протягивая шефу узкую пластиковую полоску, на которой были вытиснены какие-то знаки.
— Кто его встретит?
— Мой секретарь.
— Только одно условие, — сказал шеф, взявшись за дверную ручку. — Полная тайна. Если вы кому-нибудь скажете, кто этот человек, вы сможете погубить его. Да и себя заодно.
Оставшись один, шеф полиции несколько минут ходил по кабинету, соображая, как вести дальше необычное дело. Конечный успех будет зависеть от того, насколько правильно удастся определить сейчас стратегию поиска. Он взял со стола листок, внимательно перечитал окончание письма, полученного сегодня утром Гуго Ленцем.
Да и реакция Гуго Ленца на анонимное письмо, и все его поведение не совсем понятны. Складывается впечатление, что знаменитый физик внутренне смирился с предстоящей скорой смертью, признал ее неизбежной.
Теперь — экстренное совещание. Время не терпит. Как знать, а вдруг цифра 3 просто камуфляж и завтра Гуго Ленца обнаружат либо с проломанным черепом, либо с пулей в сердце, всаженной из бесшумного пистолета?
Гуго Ленц вышел из лифта на взлетную террасу. Глубоко вдохнул сырой весенний воздух. Низко клубились тяжелые облака, чуть не задевая влажную асфальтовую поверхность площадки, отполированную тысячами шин.
Сегодня пятое апреля. Значит, жить ему остается до начала июля.
Попросить, что ли, отсрочку? Но у кого? У судьбы?
Ленц стоял, отыскивая взглядом свой орнитоптер среди десятков других летательных аппаратов.
Вершины окрестных зданий тонули в облаках. В бесчисленных рядах окон, которые поблескивали среди облачных проемов, Ленцу почудилось однообразие медовых сотов.
Он подошел к краю площадки и глянул вниз. По уличной магистрали сновали машины, казавшиеся отсюда крошечнее муравьев. Но Ленц знал, что это еще не земля, — до почвы, намертво забранной в бетон, камень и асфальт, еще добрых несколько миль.
Аппарат Ленца плавно взмыл кверху. Гуго облокотился на пульт, глядя на колеблющиеся приборные стрелки.
Вокруг орнитоптера Гуго сновали бесчисленные летательные аппараты, и физик не обратил внимания на две машины мышиного цвета, которые неотступно следовали за ним. Это была охрана, учрежденная Арно Кампом для сопровождения Гуго Ленца, чьей жизни угрожал странный террорист.
День Арно Кампа только начался, а уже обещал быть хлопотливым и трудным. Поджог в универсальном магазине, похищение картины Рембрандта из столичной картинной галереи, стачка рабочих и студентов и на закуску — история с Гуго Ленцем и тюльпаном.
А вдруг угроза Ленцу исходит от какой-нибудь тайной организации? Коммунисты террором не занимаются. Так кто же тогда терроризирует Гуго Ленца?
Да, ошибается тот, кто думает, что у полиции легкий хлеб.
Кабинет шефа полиции наполнился сотрудниками.
Оперативное совещание было коротким — шеф не любил долгих словопрений.
Начали с обсуждения «тюльпанной загадки». Суть, конечно, была не в банальной угрозе смерти — такие вещи, увы, были не в диковинку. Настораживала необычность требований преступника, а также то, что объектом угрозы был выбран один из ведущих ученых Оливии.
Различные версии подвергли предварительному обсуждению.
Поскольку практически весь текст письма был машинописным, для начала решено было проверить все машинки, имеющиеся в стране. Ведь и у каждой пишущей машинки имеется свой собственный «почерк». Специалисту достаточно сличить образчики текстов, напечатанных на различных машинках.
Взгляд Арно Кампа, обведя всех в кабинете, остановился на черноволосом крепыше, устроившемся в кресле, в котором совсем недавно сидел взволнованный Гуго Ленц.
— Артур Барк, — неожиданно произнес шеф, — какие у вас отношения с физикой?
— Простите… С кем?
— С физикой. Вы знакомы с ней?
— Даже не здороваемся, — нашелся Барк.
— С сегодняшнего дня вы друзья. Отныне вы физик, Артур Барк! — сказал шеф.
— Но я не отличу мезона от бизона!
— Такого подвига от вас и не требуется. Вы станете физиком не для нас, а для работников Ядерного Национального центра, куда направитесь немедленно. Вот пропуск. Все согласовано. У Западных ворот вас встретит секретарь Гуго Ленца.
— Я буду телохранителем Гуго?
— Попутно. Вживитесь в обстановку. Выясните на месте, что к чему, какие враги или завистники могут быть у Ленца. Кто заинтересован в том, чтобы устранить его.
— Я пущу корни…
— Не очень тяните. Возможно, террорист начнет действовать не через три месяца, а завтра.
Артур Барк кивнул.
— Главное — осторожность, — продолжал шеф. — Важно не спугнуть, а заполучить в руки этого… цветочника.
Барк поднялся.
— О результатах докладывайте лично мне в любое время дня и ночи, — закончил шеф.
— Разрешите идти? — вытянулся Барк.
— Не идти, а лететь! — Шеф посмотрел на часы. — Гуго Ленц будет на месте минут через десять. Вы должны прибыть в Ядерный центр вслед за ним.
Выйдя заблаговременно из машины, еще горячей после гиперзвукового прыжка, Барк отправил ее обратно. Площадь он решил пересечь пешком. Сразу стало жарко — апрельское солнце припекало совсем по-летнему.
У Восточных ворот было пустынно.
Автоматы охраны долго и придирчиво проверяли пропуск. Затем блеснул луч, еле заметный в лучах солнца, и узкая стальная дверь медленно отодвинулась в сторону, пропуская Барка.
Не без внутреннего трепета ступил Барк на территорию Центра, о котором был столько наслышан. Однако Артура ожидало разочарование. Он не увидел перед собой ни хитроумных машин-манипуляторов, ни какихнибудь сногсшибательных сооружений — ничего, о чем болтали досужие языки.
Дорожки институтского двора были чисто подметены, аккуратные корпуса, расставленные в шахматном порядке, напоминали Артуру госпиталь, в котором он имел удовольствие проваляться целый месяц после неудачной стычки с уличными бунтарями, вздумавшими соорудить баррикаду.
Редкие платаны начинали зеленеть. У места, где аллея, ведущая от Западных ворот, расходилась веером, Барк остановился. В нерешительности огляделся. Людей не было видно.
В ослепительном синем небе плыл коршун. Сделав широкий круг, он начал снижаться на территорию Центра и вдруг, ударившись о невидимую преграду, быстро-быстро затрепетал крыльями. Мягкая, но властная сила отбросила прочь насмерть перепуганную птицу.
Ядерный центр сплошным куполом покрывало защитное поле. «Верно говорится: сюда и ветерок не залетит», — подумал Барк.
Артур приосанился. Навстречу шла молодая женщина. На улыбку Барка она не ответила.
— Вы вошли в Западные ворота? — спросила женщина.
— Да.
— Артур Барк, специалист по нейтринным пучкам?
— Он самый… по пучкам…
— Я секретарь доктора Гуго Ленца, меня зовут Шелла Валери.
— Очень приятно.
— Пойдемте, доктор Ленц ждет вас.
По дороге Артур пытался разговориться, но Шелла отвечала односложно и не очень приветливым тоном.
Аллея сделала поворот, и Барк едва не вскрикнул: перед входом в корпус алела большая клумба тюльпанов.
— Тюльпаны? В начале апреля? — спросил он.
— Защитное поле, — пояснила Шелла, не оборачиваясь.
Только войдя в корпус, Барк понял, почему Ядерный центр внешне не произвел на него особого впечатления: основная часть сооружений находилась, по-видимому, под землей. Об этом говорил длинный ряд лифтов, ведущих вниз. О том, на какую глубину идут они, можно было только догадываться.
Доктор Ленц крепко пожал руку Артуру.
— Нам нужен именно такой специалист, как вы! — воскликнул он. — Пойдемте.
Они шли по лабораториям. Навстречу попадались люди, чаще хмурые и озабоченные.
— Чем ближе к цели, тем трудней приходится, — вскользь бросил Гуго Ленц.
В одном зале Барк обратил внимание на большую площадку, наспех обнесенную толстыми листами пластика. Он подошел поближе. Ленц последовал за ним, но явно неохотно, как отметил про себя Барк.
Артур заглянул в зазор между двумя неплотно пригнанными листами. Он увидел бесформенные обломки какой-то установки, опаленные огнем, изуродованные и почерневшие. В бетонных плитах пола видны были глубокие вмятины, в которых, как почудилось Артуру, еще гнездился жар.
— Что здесь? — спросил Барк.
— Взорвался реактор.
— Диверсия?
— Несчастный случай.
— Давно?
— Вчера.
Они пробирались по узкому лабораторному проходу; Артур протянул руку, чтобы погладить сверкающий медный шар. Ленц быстро оттолкнул Барка, так, что тот чуть не упал.
— Шестьсот тысяч вольт, — пояснил Гуго Ленц. Барк кашлянул.
— А вчерашний взрыв реактора… Жертвы были?
— К счастью, нет, — ответил физик и помрачнел.
— Люди успели спрятаться?
— Взрыв произошел ночью, когда здесь никого не было, — сказал Ленц.
Обход был утомительным. Они спускались в лифте, проходили комнаты, коридоры. Барк еле поспевал за доктором Ленцем. Походка Гуго была стремительной, чуть переваливающейся.
Перед одной из дверей Гуго замедлил шаг.
— Сейчас я познакомлю вас с моим первым помощником, — бросил он и толкнул дверь.
Комната была небольшой, не очень светлой. Приборов, установок здесь не было, лишь стеллажи, уходящие под потолок. На полках аккуратно расставлены книги, блоки биопамяти, катушки фотокопий. За столом, покрытым толстым листом пластика, сидел человек и что-то писал. Когда дверь отворилась, он поднял голову. Отложил ручку (шариковую, отметил Барк), поднялся навстречу вошедшим:
— Знакомьтесь: Имант Ардонис, моя правая рука, — сказал Гуго Ленц.
Ардонис кивнул.
— Артур Барк, наш новый сотрудник, разбирается в нейтринных усилителях, — продолжал Ленц.
— Очень кстати, — оживился Ардонис.
Барк поклонился.
Ардонис был красивый, совсем еще молодой человек. Его гладко выбритое лицо дышало энергией и дорогим одеколоном.
Из-за угла коридора навстречу им вышел рыжий кот. Вышел — не то слово. Кот важно шествовал, задрав пышный хвост. Лицо Гуго оживилось.
— Я едва не забыл представить вам моего любимца. Его зовут дон Базилио, — сказал Ленц. — Как видите, это очень важная фигура…
Они остановились у генератора, мощно тянувшего одну и ту же низкую ноту.
— Ну вот, вы видели весь мой отдел, — сказал Гуго Ленц. — И сотрудников, включая дона Базилио.
— Вы показали мне все комнаты?
— Кроме одной.
— Секретный отсек?
— Мой рабочий кабинет.
Кабинет Гуго Ленца занимал угловую комнату. Запыленные окна, захламленный пол придавали ей неуютный вид. Стол был зааален рукописями, книгами, записными книжками. «Скорее стол писателя, чем ученого», — подумал Барк.
На отдельном столике у окна стоял предмет, заставивший сердце Барка забиться: пишущая машинка.
Артур вставил в машинку чистый лист бумаги и наугад быстро отстукал несколько строк — случайный набор букв. Затем вынул лист, сложил его и сунул в карман. Ленц, стоя спиной к Барку, возился с бумагами.
— Кто заходит в ваш кабинет? — спросил Барк.
— Никто. Я даже убирать здесь не разрешаю.
«Это заметно», — хотел сказать Артур Барк, но промолчал.
— Вы, наверно, над книгой работаете? — спросил Барк у доктора Ленца, когда они вышли из кабинета.
— Для книги времени нет, — махнул рукой Гуго. — Раньше, правда, была такая идея. Кое-какие материалы подготовил. А теперь… Дай бог за оставшееся время хоть дневники в порядок привести.
Остаток первого дня своей новой службы Артур Барк посвятил знакомству с циклопическими сооружениями, образующими целый подземный город. Одновременно он присматривался к людям, прикидывал, что к чему. Научных тем предпочитал не касаться, и никто из собеседников, к облегчению Барка, проблем нейтронной фокусировки в разговорах с ним не затрагивал.
Полный новых впечатлений, с сумбурной головой покидал Артур Барк Ядерный центр.
Процедура выхода из Центра оказалась непростой. В нее входил даже рентгеновский досмотр — на случай, если потенциальный злоумышленник вздумает чегонибудь упрятать в собственном желудке.
Все было сделано для того, чтобы утечка информации из Ядерного Национального центра равнялась нулю.
Проходя процедуры осмотра, обязательные для всех сотрудников, Артур подумал, что для дела, которое его сюда привело, это не так уж плохо: если Барк получит на кого-либо улики, тот не сможет сразу убежать и скрыться в каменных джунглях большого города. Пожелав покинуть институт, злоумышленник неминуемо застрянет в проверочных фильтрах.
И Артуру припомнилось, как шеф, знаток Востока, рассказывал о турецких банях, где плату берут не при входе, а при выходе.
Листок, сложенный вчетверо, жег грудь, и Барк решил последовать золотому правилу и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Прежде чем ехать домой, он решил заскочить к себе и выяснить кое-что относительно пишущей машинки, стоящей в кабинете доктора Ленца.
Придя в управление, Барк поспешил в отдел экспертизы. По счастью, там дежурил его приятель, прозванный сослуживцами Варвар. Обычно он не отказывал Артуру в мелких просьбах, если только они не были связаны с деньгами.
Он повертел в руках листок, поданный Артуром.
— Сам, что ли, печатал?
— Сам.
— Оно и видно: больно осмысленный текст, — ухмыльнулся Варвар. — Знаешь, мне сегодня попадались любопытные образчики, так сказать, полицейского творчества. Один даже высказал просьбу о прибавке жалованья. Так что у тебя еще шедевр искусства. Правда, абстрактного. Ну-ка, посмотрим. Авось тебе повезет больше, чем другим.
Пока Варвар, что-то бурча под нос, возился у рабочего стола, Барк сидел на стуле и размышлял.
— Должен тебя разочаровать, Крепыш, — через несколько минут прогудел Варвар. — Ты попал пальцем в небо.
— Не та машинка?
— Ничего похожего. Вот буква У крупным планом. Видишь, разные хвостики?
— Сам ты хвостик, — сказал Барк и поднялся. Честно говоря, Барк испытывал разочарование. Рушилась стройная версия, которую он успел соорудить.
А выглядело убедительно: видный ученый. У него честолюбивый помощник, пользующийся полным доверием шефа. Помощник мечтает возглавить учреждение, но на пути стоит шеф. Помощник пишет ему грозную анонимку, предлагает убраться подобру-поздорову. Чтобы, как говорится, не торчали рога, в письме, конечно, ничего не говорится прямо. В письме напущено туману с помощью разных высокопарных сентенций. Шеф, но замыслу помощника, струсит и сойдет со сцены.
Либо, того лучше, старика хватит инфаркт.
Покинув Варвара, Барк направился к шефу, чтобы доложить результаты первого дня, проведенного в Ядерном центре. Однако по пути он встретил Жюля, который сообщил, что шеф только что убыл.
— Улетел?
— Ушел, — поправил Жюль.
Транспортные машины двигались по подземным и надземным трассам, здесь же было царство любителей пешей ходьбы.
Подняв по привычке куцый воротник плаща, сунув руки в карманы, Арно Камп растворился в потоке прохожих.
Камп часто любил повторять, что самое безопасное место для человека — толпа ему подобных. В толпе ты неотличим.
Днем, после визита Гуго Ленца и оперативного совещания, Арно Камп решил наскоро просмотреть популярную брошюрку по ядерной физике, чтобы хоть чуть-чуть освоиться с кварками, мезонами и прочей заумью. Его поразила одна вещь: оказывается, все частицы «одного сорта» неотличимы друг от друга. Скажем, один электрон нельзя отличить от другого, протон — от другого протона и так далее. И не в том дело, что приборы физиков грубы или методы современной науки слишком еще несовершенны, чтобы отличить одну частицу от другой: такая задача неразрешима в принципе по закону тождественности микрочастиц.
И теперь, шагая в толпе прохожих, Арно Камп подумал, что удивительный закон микромира в какой-то мере применим и к людской толпе.
В толпе ты иголка в стоге сена. Вокруг десятки людей, но никому дела нет до тебя и тебе ни до кого нет дела.
И еще по одной причине шеф полиции любил толпу. Только тут можно было узнать, о чем думают люди, что их волнует и занимает. А знать настроение толпы важно. Для этого имеются, разумеется, и осведомители — штатные и добровольные. Но Арно Камп любил получать информацию из первых рук.
Шеф полиции свернул в сквер. Его привлекала не апрельская зелень, заботливо огороженная металлическими решетками. Камп знал, что в сквер заходят те, кто не очень торопится, а именно такие люди склонны к разговорам и обмену мыслями.
С десяток людей сгрудились у электронного предсказателя, дожидаясь своей очереди испытать судьбу.
Арно Камп миновал газетные витрины, откуда скучающие бездельники выуживали ненужную информацию, и пошел в боковую аллею.
Наметанным взглядом он окидывал сидящих на скамьях.
Няньки с колясками… Игроки в домино… Влюбленные парочки…
Ага, вот. Камп замедлил шаг. На скамье сидели лохматый юноша в очках и мужчина в рабочем комбинезоне. Парень, оживленно жестикулируя, что-то рассказывал рабочему.
Со скучающим видом Камп подошел и сел поодаль. Лохматый неприязненно посмотрел на него и умолк.
Камп зевнул, вытащил из кармана книжку и погрузился в чтение.
На сей раз Арно Камп припас для свободной минуты старинный сборник арабских стихов, который автор, как было сказано в предисловии, посвятил скакуну — своему четвероногому другу.
Камп раскрыл книжку наугад и стал читать с середины:
— Как он теперь у вас лекции будет читать? — спросил человек в комбинезоне, которого Камп мысленно окрестил рабочим, — так оно, впрочем, и оказалось.
— Лекции? Да как обычно, — пожал плечами парень.
— Когда у вас должна быть лекция Гуго Ленца? — спросил рабочий.
— Через три дня. Вот послушай, что мы решили устроить… — студент понизил голос. Пытаясь разобрать слова, Арно Камп неестественно вытянул шею вместе с книгой.
Молодой человек умолк, схватил рабочего за руку, они поднялись и быстро пошли по аллее.
Пройдя несколько шагов, юноша оглянулся, затем сказал рабочему что-то связанное с Арно Кампом, причем явно нелестное.
Камп смотрел на две удаляющиеся фигуры. Брать их не имеет смысла, решил он. Вроде бы непохожи на коммунистов… В конце концов, оба пекутся о безопасности доктора Ленца, следовательно, их заботы совпадают с интересами полиции.
О Люсинде зашла речь потому, что волею судьбы, а точнее, волею сцепления удивительных событий и обстоятельств ей пришлось сыграть немаловажную роль в событиях, о которых пойдет речь ниже.
— А что, если это простая мистификация? — сказал Арно Камп, с сомнением рассматривая красный цветок. Сплющенный от лежания в плотном пакете, тюльпан тем не менее выглядел совсем свежим, будто только что сорвали с клумбы.
— Непохоже, — ответил человек, сидевший по другую сторону стола.
— Уж слишком невинным он выглядит, — произнес после паузы Арно Камп и понюхал тюльпан.
— Согласен. Эта штука и в самом деле выглядит невинно. Но к ней приложено еще кое-что.
— Вот именно: кое-что, — вздохнул шеф полиции и, пододвинув поближе несколько блокнотных листков, прочел вполголоса, но не без выражения:
— «Гуго Ленц! Вы имеете несчастье заниматься вещами крайне опасными! Добро бы они были небезопасны только для вас — в таком случае ваши научные занятия можно было бы счесть делом сугубо личным. Но вы пытаетесь проникнуть в последние тайны материи, тайны, которых касаться нельзя, как нельзя коснуться святынь в алтаре без того, чтобы не осквернить их. Природа терпелива, но только до определенного предела. Если его перейти, то она мстит за себя. Не беда, если жертвой будете только вы, Гуго Ленц. Но что, если жертвой окажется все население Оливии? Ваше открытие послужит основой для создания нового вида оружия массового уничтожения, которым непременно воспользуются оголтелые агрессоры. Американская и сионистская разведка уже охотится за вашим, Гуго Ленц, открытием.
Знаю, вы руководитель крупнейшего в Оливии научного комплекса, обладатель десятка почетных дипломов…»
— Как видно, автор письма хорошо вас знает, — прервал чтение шеф полиции.
— Эти сведения не составляют тайны, — пожал плечами Ленц.
— Пожалуй. Но вернемся к письму. «Неужели вы, Гуго Ленц, всерьез думаете, что перечисленные регалии делают вас непогрешимым? Я знаю: вашу особу охраняют день и ночь, и на территорию Ядерного центра, как говорят, и ветерок не просочится. Вероятно, это делает вас полностью уверенным в себе и в своей неуязвимости».
Шеф полиции оторвал взгляд от листка.
— Скажите, у вас нет друзей, которые любят шутки, розыгрыши и прочее в таком духе?
— Нет, — покачал головой Ленц.
— Простой человек так не напишет — это же, как мы только что убедились, целый трактат о добре и зле. — Шеф полиции потряс в воздухе тоненькой пачечкой листков.
— Во всяком случае, автор не скрывает своих взглядов.
— Как вы считаете, кто из вашего близкого окружения мог написать это письмо? — спросил Арно Камп.
— К сожалению, никого конкретно назвать не могу, — твердо сказал физик, глядя в глаза Кампу.
— Никого?
— Никого решительно.
— Жаль. Когда пришел пакет?
— Сегодня с утренней почтой.
— Надеюсь, вы не разгласили содержание письма?
— Я рассказал о нем сотрудникам.
— Напрасно.
— А что в этом плохого?
— Могут пойти нежелательные разговоры. Шутка ли, первому физику страны угрожают смертью, если он не бросит заниматься исследованиями…
— По-моему, чем больше людей будет знать об этой угрозе, тем лучше.
— Разрешите мне знать, что в данном случае лучше, а что хуже, — резко произнес шеф полиции.
Они помолчали, прислушиваясь к неумолчному городскому шуму, для которого даже двойные бронированные стекла не были преградой.
— Как вы считаете, мог быть автором письма сумасшедший? Или фанатик? — спросил шеф полиции.
— Смелый человек — да, но сумасшедший — едва ли, — усмехнулся Гуго Ленц. — Уж слишком логичны его доводы.
Ленц откинулся в кресле.
— Допустим, мои опыты действительно опасны, — сказал он и на несколько мгновений устало прикрыл глаза.
— Опасны? — переспросил Камп.
— Можно предположить, что они дадут козыри в руки фашистов… Но по какому праву автор письма берется поучать меня?
— Вы слишком горячитесь, — сказал шеф полиции, когда Ленц умолк, подыскивая возражение на очередной аргумент автора анонимки. — Что толку спорить с тенью? Вот изловим автора послания, тогда другое дело.
— Думаете, изловите?
— Надеюсь.
— Дай-то бог.
Гуго Ленц поднялся, небрежно одернул дорогой костюм.
Короткое возбуждение физика прошло, он выглядел осунувшимся. Шеф полиции проводил Ленца до двери кабинета.
— Делайте спокойно свое дело, — сказал Камп. — Мы позаботимся о вашей безопасности. Но вы должны выполнять наши требования.
— Что я должен делать? — обернулся Ленц.
— Нам понадобится ввести на территории Ядерного центра нашего человека.
— Моего телохранителя?
— Не только.
Гуго Ленц подумал.
— Хорошо, — сказал он. — Когда прибудет ваш агент? Завтра?
— Сегодня. Ровно через сорок минут, — бросил шеф, глядя на часы. — Вы успеете добраться до места?
— Если потороплюсь.
— Поторопитесь. Как с пропуском?
— Вот пропуск, — сказал Гуго Ленц, протягивая шефу узкую пластиковую полоску, на которой были вытиснены какие-то знаки.
— Кто его встретит?
— Мой секретарь.
— Только одно условие, — сказал шеф, взявшись за дверную ручку. — Полная тайна. Если вы кому-нибудь скажете, кто этот человек, вы сможете погубить его. Да и себя заодно.
Оставшись один, шеф полиции несколько минут ходил по кабинету, соображая, как вести дальше необычное дело. Конечный успех будет зависеть от того, насколько правильно удастся определить сейчас стратегию поиска. Он взял со стола листок, внимательно перечитал окончание письма, полученного сегодня утром Гуго Ленцем.
«Выход для вас один, Гуго Ленц: добровольно отказаться от посягательств на святая святых природы, на самую жизнь, расцветшую диковинным цветком среди ледяных просторов космоса. Вы должны зашвырнуть в пропасть сработанные вами ключи от алтаря, где хранится Непознаваемое. Даю вам три месяца. Срок, надеюсь, достаточный. Вы живете в мире, который разделен на лагери — социалистический и капиталистический. Не делайте вид, что вы не понимаете этого… Коммунисты добились запрещения атомного оружия. Ключ, который находится пока в ваших руках, завтра может оказаться в руках кровожадных диктаторов, служителей капитала, и вы, Гуго Ленц, окажетесь виновником нового витка гонки вооружений… Даю вам три месяца… Срок, надеюсь, достаточный. Если по истечении трех месяцев окажется, что вы не выполнили моих условий, — пеняйте на себя. Вы умрете, и ничто вам не поможет. Впрочем, надеюсь на ваше благоразумие. Вместо подписи прилагаю тюльпан. Пусть напоминает он вам о красоте всего земного».Странное письмо получил Гуго Ленц. Жаль: преступник не оставил автографа. Текст написал на машинке, только цифра 3, показывающая, сколько месяцев жизни отмерено адресату, вписана почему-то от руки.
Да и реакция Гуго Ленца на анонимное письмо, и все его поведение не совсем понятны. Складывается впечатление, что знаменитый физик внутренне смирился с предстоящей скорой смертью, признал ее неизбежной.
Теперь — экстренное совещание. Время не терпит. Как знать, а вдруг цифра 3 просто камуфляж и завтра Гуго Ленца обнаружат либо с проломанным черепом, либо с пулей в сердце, всаженной из бесшумного пистолета?
Гуго Ленц вышел из лифта на взлетную террасу. Глубоко вдохнул сырой весенний воздух. Низко клубились тяжелые облака, чуть не задевая влажную асфальтовую поверхность площадки, отполированную тысячами шин.
Сегодня пятое апреля. Значит, жить ему остается до начала июля.
Попросить, что ли, отсрочку? Но у кого? У судьбы?
Ленц стоял, отыскивая взглядом свой орнитоптер среди десятков других летательных аппаратов.
Вершины окрестных зданий тонули в облаках. В бесчисленных рядах окон, которые поблескивали среди облачных проемов, Ленцу почудилось однообразие медовых сотов.
Он подошел к краю площадки и глянул вниз. По уличной магистрали сновали машины, казавшиеся отсюда крошечнее муравьев. Но Ленц знал, что это еще не земля, — до почвы, намертво забранной в бетон, камень и асфальт, еще добрых несколько миль.
Аппарат Ленца плавно взмыл кверху. Гуго облокотился на пульт, глядя на колеблющиеся приборные стрелки.
Вокруг орнитоптера Гуго сновали бесчисленные летательные аппараты, и физик не обратил внимания на две машины мышиного цвета, которые неотступно следовали за ним. Это была охрана, учрежденная Арно Кампом для сопровождения Гуго Ленца, чьей жизни угрожал странный террорист.
День Арно Кампа только начался, а уже обещал быть хлопотливым и трудным. Поджог в универсальном магазине, похищение картины Рембрандта из столичной картинной галереи, стачка рабочих и студентов и на закуску — история с Гуго Ленцем и тюльпаном.
А вдруг угроза Ленцу исходит от какой-нибудь тайной организации? Коммунисты террором не занимаются. Так кто же тогда терроризирует Гуго Ленца?
Да, ошибается тот, кто думает, что у полиции легкий хлеб.
Кабинет шефа полиции наполнился сотрудниками.
Оперативное совещание было коротким — шеф не любил долгих словопрений.
Начали с обсуждения «тюльпанной загадки». Суть, конечно, была не в банальной угрозе смерти — такие вещи, увы, были не в диковинку. Настораживала необычность требований преступника, а также то, что объектом угрозы был выбран один из ведущих ученых Оливии.
Различные версии подвергли предварительному обсуждению.
Поскольку практически весь текст письма был машинописным, для начала решено было проверить все машинки, имеющиеся в стране. Ведь и у каждой пишущей машинки имеется свой собственный «почерк». Специалисту достаточно сличить образчики текстов, напечатанных на различных машинках.
Взгляд Арно Кампа, обведя всех в кабинете, остановился на черноволосом крепыше, устроившемся в кресле, в котором совсем недавно сидел взволнованный Гуго Ленц.
— Артур Барк, — неожиданно произнес шеф, — какие у вас отношения с физикой?
— Простите… С кем?
— С физикой. Вы знакомы с ней?
— Даже не здороваемся, — нашелся Барк.
— С сегодняшнего дня вы друзья. Отныне вы физик, Артур Барк! — сказал шеф.
— Но я не отличу мезона от бизона!
— Такого подвига от вас и не требуется. Вы станете физиком не для нас, а для работников Ядерного Национального центра, куда направитесь немедленно. Вот пропуск. Все согласовано. У Западных ворот вас встретит секретарь Гуго Ленца.
— Я буду телохранителем Гуго?
— Попутно. Вживитесь в обстановку. Выясните на месте, что к чему, какие враги или завистники могут быть у Ленца. Кто заинтересован в том, чтобы устранить его.
— Я пущу корни…
— Не очень тяните. Возможно, террорист начнет действовать не через три месяца, а завтра.
Артур Барк кивнул.
— Главное — осторожность, — продолжал шеф. — Важно не спугнуть, а заполучить в руки этого… цветочника.
Барк поднялся.
— О результатах докладывайте лично мне в любое время дня и ночи, — закончил шеф.
— Разрешите идти? — вытянулся Барк.
— Не идти, а лететь! — Шеф посмотрел на часы. — Гуго Ленц будет на месте минут через десять. Вы должны прибыть в Ядерный центр вслед за ним.
Выйдя заблаговременно из машины, еще горячей после гиперзвукового прыжка, Барк отправил ее обратно. Площадь он решил пересечь пешком. Сразу стало жарко — апрельское солнце припекало совсем по-летнему.
У Восточных ворот было пустынно.
Автоматы охраны долго и придирчиво проверяли пропуск. Затем блеснул луч, еле заметный в лучах солнца, и узкая стальная дверь медленно отодвинулась в сторону, пропуская Барка.
Не без внутреннего трепета ступил Барк на территорию Центра, о котором был столько наслышан. Однако Артура ожидало разочарование. Он не увидел перед собой ни хитроумных машин-манипуляторов, ни какихнибудь сногсшибательных сооружений — ничего, о чем болтали досужие языки.
Дорожки институтского двора были чисто подметены, аккуратные корпуса, расставленные в шахматном порядке, напоминали Артуру госпиталь, в котором он имел удовольствие проваляться целый месяц после неудачной стычки с уличными бунтарями, вздумавшими соорудить баррикаду.
Редкие платаны начинали зеленеть. У места, где аллея, ведущая от Западных ворот, расходилась веером, Барк остановился. В нерешительности огляделся. Людей не было видно.
В ослепительном синем небе плыл коршун. Сделав широкий круг, он начал снижаться на территорию Центра и вдруг, ударившись о невидимую преграду, быстро-быстро затрепетал крыльями. Мягкая, но властная сила отбросила прочь насмерть перепуганную птицу.
Ядерный центр сплошным куполом покрывало защитное поле. «Верно говорится: сюда и ветерок не залетит», — подумал Барк.
Артур приосанился. Навстречу шла молодая женщина. На улыбку Барка она не ответила.
— Вы вошли в Западные ворота? — спросила женщина.
— Да.
— Артур Барк, специалист по нейтринным пучкам?
— Он самый… по пучкам…
— Я секретарь доктора Гуго Ленца, меня зовут Шелла Валери.
— Очень приятно.
— Пойдемте, доктор Ленц ждет вас.
По дороге Артур пытался разговориться, но Шелла отвечала односложно и не очень приветливым тоном.
Аллея сделала поворот, и Барк едва не вскрикнул: перед входом в корпус алела большая клумба тюльпанов.
— Тюльпаны? В начале апреля? — спросил он.
— Защитное поле, — пояснила Шелла, не оборачиваясь.
Только войдя в корпус, Барк понял, почему Ядерный центр внешне не произвел на него особого впечатления: основная часть сооружений находилась, по-видимому, под землей. Об этом говорил длинный ряд лифтов, ведущих вниз. О том, на какую глубину идут они, можно было только догадываться.
Доктор Ленц крепко пожал руку Артуру.
— Нам нужен именно такой специалист, как вы! — воскликнул он. — Пойдемте.
Они шли по лабораториям. Навстречу попадались люди, чаще хмурые и озабоченные.
— Чем ближе к цели, тем трудней приходится, — вскользь бросил Гуго Ленц.
В одном зале Барк обратил внимание на большую площадку, наспех обнесенную толстыми листами пластика. Он подошел поближе. Ленц последовал за ним, но явно неохотно, как отметил про себя Барк.
Артур заглянул в зазор между двумя неплотно пригнанными листами. Он увидел бесформенные обломки какой-то установки, опаленные огнем, изуродованные и почерневшие. В бетонных плитах пола видны были глубокие вмятины, в которых, как почудилось Артуру, еще гнездился жар.
— Что здесь? — спросил Барк.
— Взорвался реактор.
— Диверсия?
— Несчастный случай.
— Давно?
— Вчера.
Они пробирались по узкому лабораторному проходу; Артур протянул руку, чтобы погладить сверкающий медный шар. Ленц быстро оттолкнул Барка, так, что тот чуть не упал.
— Шестьсот тысяч вольт, — пояснил Гуго Ленц. Барк кашлянул.
— А вчерашний взрыв реактора… Жертвы были?
— К счастью, нет, — ответил физик и помрачнел.
— Люди успели спрятаться?
— Взрыв произошел ночью, когда здесь никого не было, — сказал Ленц.
Обход был утомительным. Они спускались в лифте, проходили комнаты, коридоры. Барк еле поспевал за доктором Ленцем. Походка Гуго была стремительной, чуть переваливающейся.
Перед одной из дверей Гуго замедлил шаг.
— Сейчас я познакомлю вас с моим первым помощником, — бросил он и толкнул дверь.
Комната была небольшой, не очень светлой. Приборов, установок здесь не было, лишь стеллажи, уходящие под потолок. На полках аккуратно расставлены книги, блоки биопамяти, катушки фотокопий. За столом, покрытым толстым листом пластика, сидел человек и что-то писал. Когда дверь отворилась, он поднял голову. Отложил ручку (шариковую, отметил Барк), поднялся навстречу вошедшим:
— Знакомьтесь: Имант Ардонис, моя правая рука, — сказал Гуго Ленц.
Ардонис кивнул.
— Артур Барк, наш новый сотрудник, разбирается в нейтринных усилителях, — продолжал Ленц.
— Очень кстати, — оживился Ардонис.
Барк поклонился.
Ардонис был красивый, совсем еще молодой человек. Его гладко выбритое лицо дышало энергией и дорогим одеколоном.
Из-за угла коридора навстречу им вышел рыжий кот. Вышел — не то слово. Кот важно шествовал, задрав пышный хвост. Лицо Гуго оживилось.
— Я едва не забыл представить вам моего любимца. Его зовут дон Базилио, — сказал Ленц. — Как видите, это очень важная фигура…
Они остановились у генератора, мощно тянувшего одну и ту же низкую ноту.
— Ну вот, вы видели весь мой отдел, — сказал Гуго Ленц. — И сотрудников, включая дона Базилио.
— Вы показали мне все комнаты?
— Кроме одной.
— Секретный отсек?
— Мой рабочий кабинет.
Кабинет Гуго Ленца занимал угловую комнату. Запыленные окна, захламленный пол придавали ей неуютный вид. Стол был зааален рукописями, книгами, записными книжками. «Скорее стол писателя, чем ученого», — подумал Барк.
На отдельном столике у окна стоял предмет, заставивший сердце Барка забиться: пишущая машинка.
Артур вставил в машинку чистый лист бумаги и наугад быстро отстукал несколько строк — случайный набор букв. Затем вынул лист, сложил его и сунул в карман. Ленц, стоя спиной к Барку, возился с бумагами.
— Кто заходит в ваш кабинет? — спросил Барк.
— Никто. Я даже убирать здесь не разрешаю.
«Это заметно», — хотел сказать Артур Барк, но промолчал.
— Вы, наверно, над книгой работаете? — спросил Барк у доктора Ленца, когда они вышли из кабинета.
— Для книги времени нет, — махнул рукой Гуго. — Раньше, правда, была такая идея. Кое-какие материалы подготовил. А теперь… Дай бог за оставшееся время хоть дневники в порядок привести.
Остаток первого дня своей новой службы Артур Барк посвятил знакомству с циклопическими сооружениями, образующими целый подземный город. Одновременно он присматривался к людям, прикидывал, что к чему. Научных тем предпочитал не касаться, и никто из собеседников, к облегчению Барка, проблем нейтронной фокусировки в разговорах с ним не затрагивал.
Полный новых впечатлений, с сумбурной головой покидал Артур Барк Ядерный центр.
Процедура выхода из Центра оказалась непростой. В нее входил даже рентгеновский досмотр — на случай, если потенциальный злоумышленник вздумает чегонибудь упрятать в собственном желудке.
Все было сделано для того, чтобы утечка информации из Ядерного Национального центра равнялась нулю.
Проходя процедуры осмотра, обязательные для всех сотрудников, Артур подумал, что для дела, которое его сюда привело, это не так уж плохо: если Барк получит на кого-либо улики, тот не сможет сразу убежать и скрыться в каменных джунглях большого города. Пожелав покинуть институт, злоумышленник неминуемо застрянет в проверочных фильтрах.
И Артуру припомнилось, как шеф, знаток Востока, рассказывал о турецких банях, где плату берут не при входе, а при выходе.
Листок, сложенный вчетверо, жег грудь, и Барк решил последовать золотому правилу и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Прежде чем ехать домой, он решил заскочить к себе и выяснить кое-что относительно пишущей машинки, стоящей в кабинете доктора Ленца.
Придя в управление, Барк поспешил в отдел экспертизы. По счастью, там дежурил его приятель, прозванный сослуживцами Варвар. Обычно он не отказывал Артуру в мелких просьбах, если только они не были связаны с деньгами.
Он повертел в руках листок, поданный Артуром.
— Сам, что ли, печатал?
— Сам.
— Оно и видно: больно осмысленный текст, — ухмыльнулся Варвар. — Знаешь, мне сегодня попадались любопытные образчики, так сказать, полицейского творчества. Один даже высказал просьбу о прибавке жалованья. Так что у тебя еще шедевр искусства. Правда, абстрактного. Ну-ка, посмотрим. Авось тебе повезет больше, чем другим.
Пока Варвар, что-то бурча под нос, возился у рабочего стола, Барк сидел на стуле и размышлял.
— Должен тебя разочаровать, Крепыш, — через несколько минут прогудел Варвар. — Ты попал пальцем в небо.
— Не та машинка?
— Ничего похожего. Вот буква У крупным планом. Видишь, разные хвостики?
— Сам ты хвостик, — сказал Барк и поднялся. Честно говоря, Барк испытывал разочарование. Рушилась стройная версия, которую он успел соорудить.
А выглядело убедительно: видный ученый. У него честолюбивый помощник, пользующийся полным доверием шефа. Помощник мечтает возглавить учреждение, но на пути стоит шеф. Помощник пишет ему грозную анонимку, предлагает убраться подобру-поздорову. Чтобы, как говорится, не торчали рога, в письме, конечно, ничего не говорится прямо. В письме напущено туману с помощью разных высокопарных сентенций. Шеф, но замыслу помощника, струсит и сойдет со сцены.
Либо, того лучше, старика хватит инфаркт.
Покинув Варвара, Барк направился к шефу, чтобы доложить результаты первого дня, проведенного в Ядерном центре. Однако по пути он встретил Жюля, который сообщил, что шеф только что убыл.
— Улетел?
— Ушел, — поправил Жюль.
* * *
Арно Камп в самом деле решил прогуляться. Он спустился на лифте и вышел у нижнего горизонта, специально предназначенного для пешеходов.Транспортные машины двигались по подземным и надземным трассам, здесь же было царство любителей пешей ходьбы.
Подняв по привычке куцый воротник плаща, сунув руки в карманы, Арно Камп растворился в потоке прохожих.
Камп часто любил повторять, что самое безопасное место для человека — толпа ему подобных. В толпе ты неотличим.
Днем, после визита Гуго Ленца и оперативного совещания, Арно Камп решил наскоро просмотреть популярную брошюрку по ядерной физике, чтобы хоть чуть-чуть освоиться с кварками, мезонами и прочей заумью. Его поразила одна вещь: оказывается, все частицы «одного сорта» неотличимы друг от друга. Скажем, один электрон нельзя отличить от другого, протон — от другого протона и так далее. И не в том дело, что приборы физиков грубы или методы современной науки слишком еще несовершенны, чтобы отличить одну частицу от другой: такая задача неразрешима в принципе по закону тождественности микрочастиц.
И теперь, шагая в толпе прохожих, Арно Камп подумал, что удивительный закон микромира в какой-то мере применим и к людской толпе.
В толпе ты иголка в стоге сена. Вокруг десятки людей, но никому дела нет до тебя и тебе ни до кого нет дела.
И еще по одной причине шеф полиции любил толпу. Только тут можно было узнать, о чем думают люди, что их волнует и занимает. А знать настроение толпы важно. Для этого имеются, разумеется, и осведомители — штатные и добровольные. Но Арно Камп любил получать информацию из первых рук.
Шеф полиции свернул в сквер. Его привлекала не апрельская зелень, заботливо огороженная металлическими решетками. Камп знал, что в сквер заходят те, кто не очень торопится, а именно такие люди склонны к разговорам и обмену мыслями.
С десяток людей сгрудились у электронного предсказателя, дожидаясь своей очереди испытать судьбу.
Арно Камп миновал газетные витрины, откуда скучающие бездельники выуживали ненужную информацию, и пошел в боковую аллею.
Наметанным взглядом он окидывал сидящих на скамьях.
Няньки с колясками… Игроки в домино… Влюбленные парочки…
Ага, вот. Камп замедлил шаг. На скамье сидели лохматый юноша в очках и мужчина в рабочем комбинезоне. Парень, оживленно жестикулируя, что-то рассказывал рабочему.
Со скучающим видом Камп подошел и сел поодаль. Лохматый неприязненно посмотрел на него и умолк.
Камп зевнул, вытащил из кармана книжку и погрузился в чтение.
На сей раз Арно Камп припас для свободной минуты старинный сборник арабских стихов, который автор, как было сказано в предисловии, посвятил скакуну — своему четвероногому другу.
Камп раскрыл книжку наугад и стал читать с середины:
Парень, успокоившись, возобновил прерванный рассказ. Камп насторожился. Он продолжал сидеть, уткнувшись в книгу носом, словно начисто поглощенный чтением.
Не говори, что это конь,
Скажи, что это сын, —
Мой сын, мой порох, мой огонь
И свет моих седин.
Быстрее бури он бежит,
Опережая взгляд,
И прах летит из-под копыт,
И в каждом — гром победный скрыт,
И молнии горят.
Умерит он твою тоску,
Поймет твои дела,
Газель настигнет на скаку,
Опередит орла.
Гуляет смерчем по песку,
Как тень, нетерпелив,
Но чашу влаги на скаку
Ты выпьешь, не пролив.
— Как он теперь у вас лекции будет читать? — спросил человек в комбинезоне, которого Камп мысленно окрестил рабочим, — так оно, впрочем, и оказалось.
— Лекции? Да как обычно, — пожал плечами парень.
— Когда у вас должна быть лекция Гуго Ленца? — спросил рабочий.
— Через три дня. Вот послушай, что мы решили устроить… — студент понизил голос. Пытаясь разобрать слова, Арно Камп неестественно вытянул шею вместе с книгой.
Молодой человек умолк, схватил рабочего за руку, они поднялись и быстро пошли по аллее.
Пройдя несколько шагов, юноша оглянулся, затем сказал рабочему что-то связанное с Арно Кампом, причем явно нелестное.
Камп смотрел на две удаляющиеся фигуры. Брать их не имеет смысла, решил он. Вроде бы непохожи на коммунистов… В конце концов, оба пекутся о безопасности доктора Ленца, следовательно, их заботы совпадают с интересами полиции.