Через некоторое время, убедившись в том, что Энквен не питает к нему никаких враждебных намерений, алардианин освободил щупальца робота, затем слегка подтолкнул его. Энквен сделал несколько шагов.
Неожиданно алардианин с силой толкнул Энквена к противоположной стене, так что робот еле удержал равновесие. Энквен уже приготовился было подороже продать свою жизнь и вцепиться в алардианина, но в этот момент огромная, слегка вогнутая стена, возле которой он находился, неожиданно вспыхнула и засветилась нежным розовым светом. «Экран», — догадался Энквен.
Внутренний ли механизм показывал эти картины? Или сам алардианин вызывал их на экране каким-то неведомым Энквену способом? Этого робот не знал.
По овальной поверхности проплывали строения, которые Энквен видел уже мельком, когда его доставляли сюда. Строения, казалось, свободно парили в пространстве. Алардиане сновали между ними во всех направлениях. Затем на экране показались какие-то приспособления и машины, неведомые Энквену. Робот жадно запоминал всё, что двигалось перед ним.
Но вот экран на несколько мгновений очистился. Затем его поверхность стала медленно темнеть, наливаясь из глубины алой краской того же оттенка, что и алардианское солнце — Проксима Центавра. И вот по вогнутой поверхности двинулись слева направо вращающиеся на ходу фигуры различных геометрических форм: клинообразные конусы сменялись треугольниками и трапециями, некоторые фигуры были посложнее, часть из них напоминала Энквену фигуры виденных им алардиан.
«Возможно, это их письменность, нечто вроде древнеегипетских иероглифов», — сделал вывод мозг Энквена. Внезапно перед роботом появилась странно знакомая картина. В первую минуту Энквен не смог сообразить, где он видел всё это…
…В глубине экрана быстро проплывает ровная пустыня, покрытая оранжевой пылью. Не спеша вырастают вдали скалы: массивные базальты сглаженных очертаний, серо-чёрного цвета… Круглые конические холмы безукоризненной геометрической формы… Наконец острые и высокие пики, окаймляющие гряду скал. Что это? Информационная память Энквена работает лихорадочно быстро. Напрасно он рылся в дебрях её. Ведь это же та самая местность, где они высадились вместе с Киром!
«Где-то сейчас Кир? Что с ним? — по ассоциации возникло у Энквена. — Что со звездолётом и экипажем?»
Между тем скалы, заполнившие весь экран, стали медленно уплывать куда-то в глубь. В итоге через несколько минут перед поражённым Энквеном возникла как бы рельефная карта большого участка поверхности Аларди. Атмосферы нет, и все детали видны необычайно отчётливо. А это что?
На экране проступила вдруг густая сетка, составленная из прямых равноотстоящих параллельных линий, пересечённых такими же линиями под прямым углом. Энквен продолжал вглядываться в багровую поверхность экрана. «Эти линии — координатная сетка», — вдруг осенило его.
Алардианин заметил, что робот начал проявлять признаки понимания, и стал время от времени касаться Энквена, указывая щупальцем то на экран, то на робота.
Энквен припомнил один из радиосигналов, которыми обменивались транспортировавшие его существа. Робот ещё тогда решил, основываясь больше на великолепно развитой интуиции, что этот сигнал является утвердительным ответом на вопрос, чем-то вроде «Да!» на человеческом языке. Теперь Энквен с помощью передатчика воспроизвёл этот сигнал. Приняв его, алардианин заметно оживился. Он стал ещё резче теребить Энквена, затем подтолкнул его почти вплотную к экрану и начал водить щупальцем по координатной сетке.
Энквен предположил, что алардианина интересует место их с Киром высадки, и, протянув осторожно своё щупальце, робот указал точку поодаль от скальной гряды. Теперь уже утвердительный сигнал испустил алардианин, и Энквен понял, что удовлетворил его любопытство.
Алардианин немедленно начал посылать в эфир мощные радиосигналы, очевидно, сообщая о своём успехе.
Энквен, переместившись к алардианину, захотел показать, что питает к нему самые дружелюбные чувства, и протянул для этого щупальце, желая погладить собеседника (повадка, также позаимствованная Энквеном ещё в Зелёном городке у своего человека-воспитателя). Но алардианин истолковал жест Энквена совсем иначе. Быстро отскочив в сторону и вверх, так что вспыхнуло голубоватое пламя двигателя, алардианин испустил несколько призывных радиосигналов. Немедленно в иллюминаторы помещения влетело двое существ, очевидно, находившихся неподалёку. Они почти одновременно испустили утвердительный ответ, а затем ловко скрепили все щупальца Энквена гибкими и прочными приспособлениями. «Как кандалы, виденные мной в историческом музее», — непроизвольно мелькнуло в мозгу Энквена. В этот миг в иллюминатор влетел ещё один алардианин. В передних щупальцах он держал какое-то орудие, показавшееся Энквену лучевой пушкой.
Робот успел ещё послать на «Каравеллу» отчаянную радиограмму, без надежды на то, что она дойдёт:
«Кир пропал. Я также гибну. Следов капитана Владимира не обнаружено. Энквен…»
В тот же миг влетевший последним алардианин подскочил к Энквену и заключил его в оболочку, которую робот принял сначала за орудие смерти. Вещество оболочки оказалось непроницаемым для сигналов, и мир для Энквена погрузился во мрак.
В следующую минуту с помощью своего гироскопа Энквен догадался, что его куда-то перемещают, и довольно быстро.
Пётр Голубничий с волнением следил за секундной стрелкой хронометра. Ровно через пятнадцать минут он должен был ввести штурману полную ампулу биостимулятора — прошло уже четыре часа после того, как капитан повернул верньер на пульте, и тело Алексея в течение нескольких миллионных долей секунды пронзил ток в сорок тысяч вольт…
Перед этим Петру посчастливилось отыскать в картотеке информатория «Каравеллы» подробное описание метода электранса профессора Иро Мичи. Здесь приводилась полная схема расположения электродов на теле в момент включения тока, а также давалась структурная формула биофактора, который нужно было вводить в организм для блокировки жизненно важных органов.
К великой радости капитан обнаружил нужные препараты в аптечке корабля, и Пётр помянул добрым словом всех тех заботливых и дотошных людей, которые занимались снаряжением и комплектованием «Каравеллы».
Уже более четырёх часов прошло с того момента, как Алексей Сибиряков погрузился в глубокое забытьё, подобное смерти. Голубничий в последний раз глянул на мерцающий циферблат: пора!..
Осторожно обнажив безвольную руку друга, Пётр стал протирать ватой, смоченной в спирте, место для инъекции: он ни за что не хотел доверить введение фактора какому-нибудь роботу. Внезапно резко дрогнули и заплясали стрелки приборов на штурманском пульте. «Термоядерный взрыв!» — безошибочно определил капитан. Значит, Кир и Энквен нарушили запрет. Хотя, возможно, в этом была крайняя необходимость? Как он хотел бы быть теперь там, внизу, на Аларди! Но Координационный совет Земли перед стартом «Каравеллы» принял решение — на неведомую планету сначала высаживаются роботы, и лишь потом — люди, в случае, если высадка роботов произойдёт благополучно.
Мысли Голубничего завертелись роем. «Если детонация коснётся антивещества на поверхности Аларди будет плохо… Надо хотя бы на время отдалить «Каравеллу», перейти на новую стационарную орбиту…»
Отдав дежурному роботу необходимые распоряжения, капитан вновь вернулся к неподвижному Алексею. Он ввёл ему в вену биораствор, затем поправил белую плотную повязку на глазах: снять её можно будет не раньше, чем через десять часов. Неотвязная мысль тревожила капитана в тот момент, когда он поправлял безжизненно запрокинутую голову Алексея. Что, если он, новоиспечённый врач, в чём-то ошибся?..
Старая записная книжка капитана, до того свободно парившая в воздухе, вдруг плавно опустилась к нему на колени. Мысли Голубничего до того были заняты Алексеем, что прошло некоторое время, прежде чем он сообразил, что это вступили в действие инерционные силы: «Каравелла» включила двигатели малого манёвра.
Кир жадно оглядывал камеру, в которую его только посадили. Мог ли он знать, что здесь за час до этого находился Энквен?
Перебрав тысячи всевозможных вариантов дальнейших действий, Кир решил пойти на хитрость.
Когда алардиане вскрыли баллон, они сочли Кира мёртвым: он никак не реагировал на их прикосновения. Освободив Кира от вязкой среды, в которой он находился, алардиане удалились.
Немного выждав, Кир осторожно приподнял плёнку, закрывавшую глаз-фотоэлемент. Прежде всего он убедился, что в помещении никого нет. Затем Кир включил дальновидение. На своём обзорном экране он явственно увидел то, что происходит вне помещения. Вокруг стремительно проносились алардиане. В чуткие уши-приборы Кира хлестали электромагнитные волны самых разнообразных частот и амплитуд. Они буквально «оглушали» Кира, и робот уменьшил чувствительность. Мгновенно мир буйно пляшущих и обгоняющих друг друга сигналов утих, отодвинувшись куда-то вглубь.
«Шансы пробиться сквозь полчища алардиан ничтожны, — оценивал обстановку электронный мозг Кира. — Но это — единственная возможность. С минуты на минуту сюда могут войти, поэтому надо спешить».
Мгновенно сделав расчёт, робот прыгнул в ближний иллюминатор. Кир недоучел малую силу тяжести и поэтому с силой задел край иллюминатора, — из тусклого неведомого металла брызнул сноп искр: так силён был удар. Тревожно дрогнула стрелка шкалы повреждений Кира, но разбираться в её показаниях не было времени.
На выходе из иллюминатора в «глаза» Кира ударил красноватый, полупрозрачный для человека свет, для Кира же видимость и сейчас была отличной. Вот бы включить реадвигатель! Но мозг не отдал такого приказа: он знал, что дюзы двигателя начисто сметены ещё во время первой стычки Кира.
Медленно, подобный гигантской снежинке, опускался Кир на негостеприимную поверхность Аларди. А в эфир уже неслись тревожные сигналы заметивших беглеца алардиан. На максимальной скорости упругий поблёскивающий шар нёсся по поверхности чужой планеты, делая гигантские прыжки. Щупальца цепко хватались за малейшую неровность почвы, подчинённые единому стремлению — вперёд! Наперерез Киру выскочил алардианин. Робот в каком-то непостижимом броске сумел увернуться от встречи. Однако тут же на Кира сверху спикировал второй. Кир вступил с ним в единоборство. Но щупальца его сразу же увязли, и не было никакой возможности их освободить. В это время на робота набросилось ещё несколько существ. С каждым мгновением их становилось всё больше. Кира раздражали их тревожные, необычайно интенсивные радиосигналы. Внезапно страшный электрический разряд потряс робота. Координатор Кира отказал, и щупальца его беспомощно повисли. Однако способность Кира воспринимать и анализировать внешние впечатления ещё не потускнела.
Между тем алардиане, уцепившись за безжизненные щупальца своего пленника, подняли его и поспешно водворили в то самое помещение, откуда он так неудачно бежал.
Все события разместились на интервале немногим более одной минуты…
Прикрепив щупальца Кира к полу, почти все алардиане удалились. Остался алардианин, перед этим пытавшийся наладить контакт со вторым, точь-в-точь таким же странным шаром. И эта попытка оказалась небезуспешной: шар сообщил ему координаты высадки пришельцев на поверхности Аларди.
Откуда пришли эти существа? Чего им нужно? Не хотят ли они захватить Аларди, уничтожив алардиан?
После происшедшего в пространстве взрыва корабль исчез из поля зрения алардиан (они, конечно, не могли знать, что это «Каравелла» включила свои магнитные поглотители). С тех пор локаторы алардиан напрасно рыскали по небу в поисках ракеты пришельцев. Потому и щадили пока что алардиане своих пленников: с их помощью они надеялись захватить звездолёт.
Оставшийся наедине с Киром алардианин несколько раз безбоязненно приближался к роботу, касался его бессильных щупалец. При этом фоточувствительные пятна на поверхности существа возбуждённо шевелились, в «уши» Кира лился непрерывный поток неведомых радиосигналов.
В это время алардианин подошёл к стене и включил экран. Перед Киром, однако, не проплывали все те фантастические картины, которые показывались Энквену. На экране сразу же возникла знакомая Киру местность — точка их столь неудачной высадки на Аларди.
Алардианин желал уточнить координаты места высадки пришельцев — видимо, данные Энквена оказались неточными. Увидев координатную сетку на поверхности экрана, Кир сразу же догадался, чего хочет от него это существо. «Назвать координаты — значит дать им возможность вычислить орбиту корабля», чётко сформулировал вывод мозг Кира. — «Но в случае отказа алардиане могут меня уничтожить. Пусть! Лучше погибнуть одному, чем поставить под удар «Каравеллу».
Наконец, решив, что в результате электрического удара Кир утратил если не всю способность к восприятию, то значительную её часть, — алардианин прекратил попытки добиться чего-нибудь от робота. Он раздумывал: что же теперь делать с ненужным пленником?
Между тем в мозгу Кира созрела идея…
Он стал более внимательно вглядываться в простейшие образы и правильные геометрические фигуры, которые сменили на экране поверхность Аларди в точке высадки роботов, поверхность, знакомую Киру до мельчайших деталей.
Голубничий сидел подле штурмана, подобный каменному изваянию. Наконец у Алексея слегка дрогнула рука, он слабо пошевелился. Штурман начинал приходить в сознание. Он застонал и сделал попытку подняться.
— Лежи, лежи! — придержал его капитан. — Тебе нужен абсолютный покой.
— Итак, я вернулся, — попробовал пошутить Алексей.
— Знаешь, улыбнулся Пётр, — когда медицинский центр Земли запретит мне участие в космических полётах, я обязательно переквалифицируюсь во врача…
В серебристом свете белая повязка Алексея выделялась особенно рельефно.
— Послушай, — встревоженно сказал штурман, к чему-то прислушиваясь. — Что такое? Двигатели «Каравеллы» включены? Куда мы летим?..
— Я решил перейти на новую орбиту…
— Высадка? — обрадованно вскрикнул Алексей.
— Наоборот, — капитан поиграл желваками. — Мы удаляемся от Аларди.
— А что произошло?
Голубничий рассказал штурману о далёком взрыве внизу и о своих опасениях.
В этот момент неслышно влетевший в рубку Ин Сав доложил, что «Каравелла» вышла на заданную орбиту.
— Что делать? — спросил он голосом, лишённым всякого выражения.
— Отключи двигатели манёвра, — сказал капитан. Чересчур педантичный робот, почти лишённый собственной инициативы, раздражал его, и Пётр Петрович вновь представил себе Кира — гордость Зелёного городка.
— Что радирует Кир? — как бы угадав его мысли, спросил Алексей Николаевич.
— Пока ничего нет.
Штурман ощупал повязку.
— Больно? — спросил капитан. — Гораздо меньше. Скоро снимать?
Голубничий бросил взгляд на хронометр.
— Прошёл только час.
— Только час!.. — повторил штурман.
— Да. Ещё девять часов, — вздохнул капитан.
В то время, как двое людей на «Каравелле» напряжённо ждали результатов электранса, Энквен после долгого пути прибыл к месту назначения.
Освободив робота от непроницаемой оболочки, алардиане бросили его в помещение и затем жёстко задраили входное отверстие. Здесь было совершенно темно.
Убедившись, что он свободен от пут, Энквен принялся осторожно осваивать помещение. Так уж был он запрограммирован.
Энквен сделал несколько шагов и остановился. Он уже успел сделать несколько инфраснимков, которые могли производиться в полной темноте. Теперь он решил, что нужен ещё рельефный снимок. Быстро выбрав из инструментов, которые всегда были при нём, длинный нейтритовый стержень, робот укрепил на конце его крохотную каплю беловатого вещества — термовзрывчатки, затем поднял щупальце со стержнем как можно выше и нажал контакт. Ослепительно вспыхнуло белое пламя, похожее на взрыв шаровой молнии. На миг отступила и вновь сомкнулась плотная тьма. Но Энквен не сделал снимка. Его мозг пришёл в состояние величайшего удивления: индикатор робота показал наличие в помещении… кислорода!.. Световая точка, которая с момента высадки роботов на Аларди прочно обосновалась на шкале под словом «вакуум», вдруг дрогнула и поползла влево…
Произвести анализ атмосферы было делом несложным и привычным: сотни раз он проделывал подобные операции на испытательных полигонах Зелёного городка. Через несколько секунд узкая лента перфокарты сообщила Энквену, что состав атмосферы в точности соответствует земному. А давление? Микробарометр Энквена показал 760 миллиметров ртутного столба. Нормальное земное давление. Здесь, на поверхности Аларди?
В первую минуту Энквен был поставлен в тупик показаниями приборов. Озадаченный мозг переключился на высший регистр, пытаясь найти всему этому наиболее вероятное обоснование. Фотоэлементы его быстро замигали, свидетельствуя о напряжённой работе мысли.
Возникало сразу два вопроса. Во-первых — откуда взялась здесь атмосфера? И во-вторых, почему состав её с такой удивительной точностью совпадает с составом земного воздуха? Второй факт был самым поразительным.
Внезапно в углу комнаты раздался лёгкий щелчок, и всё помещение осветилось люминесцентной трубкой, пересекающей наискось потолок. Тускло мерцали стены из неизвестного Энквену металла. Трубка озарила несколько арок, смыкающихся высоко вверху.
Заинтересованный Энквен двинулся к огромной груде обломков, возвышавшейся в дальнем углу. Шёл он осторожно и, сделав шаг, замирал, держа в воздухе застывшее щупальце. Казалось, обломки обладают для робота какой-то притягательной силой.
Подойдя к груде, Энквен остановился. Как попали сюда эти спирали, клапаны и амортизаторы? Откуда эти до неузнаваемости изуродованные дюзы? Энквен поднял из груды искарёженный обломок металла. Его мелкозернистый излом голубовато светился. Неужели это ардид — сверхтвёрдый сплав, изобретённый на Земле? Спектрограф подтвердил предположение Энквена. Но откуда здесь ардид? Неужели его сумели изобрести алардиане? Энквен решил, что необходимо разобрать груду. Пред ним острым углом торчала массивная изогнутая плита, которая засветилась под инфракрасным лучом, направленным на неё Энквеном. Робот уцепился за плиту и с большой силой дёрнул её. Плита выскользнула неожиданно легко и силой инерции сбила Энквена, который, не удержавшись, откатился на несколько метров. Но настойчивости Энквену было не занимать! Он снова подошёл к груде обломков и принялся за намеченное дело.
Энквен так увлёкся работой, что в первую минуту не обратил внимания на тревожные сигналы локатора-сторожа. Но сигналы, вначале слабые, в несколько секунд усилились до предела. Робот напрягся и застыл в неподвижности. Все системы его мгновенно переключились на высшую готовность.
Из-за продолговатой груды обломков показалась какая-то странная фигура. Она медленно приближалась к Энквену. Существо передвигалось с помощью двух ног, точь-в-точь, как человек.
В следующую секунду Энквен, описав длинную параболу, метнулся в противоположный угол, где помещалось входное отверстие. Но люк был наглухо задраен. Энквен несколько раз с силой ударился о шершавую кромку металла, но иллюминатор не поддавался.
Между тем существо медленно, но безбоязненно приближалось к Энквену. Робот приготовился к последней схватке. Щупальцы его поджались, ждущие лишь сигнала к прыжку. Вдруг… слабый голос нарушил напряжённое молчание:
— Ты ведь с Земли? С Голубой планеты?..
«Ловушка! — мелькнуло у робота. — Но к чему? — тут же возникла другая мысль, — алардиане могли уничтожить Энквена и раньше».
— Отвечай, потребовало существо.
«Тембр голоса знаком», — сообщила информационная память. Энквен знал, что среди многих миллиардов людей, счастливо живущих в обширной Солнечной системе, невозможно встретить даже двух с одинаковым тембром. Кто же это?..
Неясная догадка заставила ядерное сердце Энквена забиться быстрее, но понадобилось ещё несколько долгих мгновений, прежде чем безошибочная память Энквена, проведя огромную работу, сообщила мозгу свой вывод.
Вывод был сногсшибателен:
«Голос принадлежит капитану Владимиру…». И Энквен вспомнил!.. Из разбуженной памяти робота хлынули десятки картин — одна ярче другой. Земля… Зелёный городок. Испытания одно за другим — на выносливость, на сообразительность, на решение логических задач, на определение звёздного параллакса, на расчёт ядерных реакций… И строгий человек-воспитатель Владимир, от которого не ускользнёт ни одна, самая малая ошибка… Как несовершенен и неуклюж был тогда Энквен!.. Как часто он сваливался с простейшего снаряда горизонтальной штанги, не умея поддержать нужного равновесия. Даже плавать тогда он ещё не умел. Но память уже тогда была у Энквена завидная. В её блоках прочно оседали все окружающие впечатления. И Энквен хорошо запомнил, как стартовал корабль, который повёл молодой капитан Владимир…
Итак, человек Владимир жив…
«Это человек, несомненно, человек, — соображал Энквен, в то время как существо продолжало приближаться к нему, — но он совершенно не похож на капитана Владимира. Да, но тембр… тембр принадлежит ему, первому воспитателю Энквена».
— Я создан в Зелёном городке, — вырвалось у Энквена, хотя он не сумел ещё разобраться во всём происходящем.
— В Зелёном… — голос человека прервался. В этот момент он шагнул на свет, и черты его измождённого лица показались Энквену знакомыми.
— Я — Энквен, громко сказал робот, и эта фраза живо напомнила ему то далёкое время, когда он только ещё учился говорить: ведь это была первая фраза, выученная и произнесённая им…
— Здравствуй, — устало сказал человек и пошатнулся. Энквен ловко поддержал Владимира.
— Я знал… я знал, что Земля пришлёт мне помощь, — прошептал капитан, опираясь на упругое щупальце Энквена.
— Держись, штурман, — сказал Голубничий, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — сейчас будем снимать твою повязку.
— Посмотрим на метод Иро Мичи в действии, — откликнулся бледный Алексей. — Сколько ещё?
— Десять минут. Потерпи уж!
— Ты знаешь, Пётр, я думаю, что слепота — это, пожалуй, самое страшное, что может постигнуть человека, — штурман провёл рукой по повязке, туго охватывающей лицо.
Капитан промолчал. Молчал и пульт связи: со времени третьей, такой хаотичной и тревожной радиограммы от Кира и Энквена ничего не было…
— Пора, — сказал наконец Пётр Петрович, бросив взгляд на хронометр. Штурман выпрямился в кресле, крепко вцепившись в подлокотники. Вся фигура его выражала напряжённое ожидание.
Капитан осторожно разматывал повязку. Сняв, он отшвырнул её, и белый ком, разворачиваясь, не спеша поплыл к противоположной стенке отсека: «Каравелла» шла вокруг Аларди снова по стационарной орбите, и на корабле господствовала невесомость.
Алексей Николаевич медленно провёл ладонями по лицу, затем, отняв руки, неуверенно открыл глаза.
Капитан глядел на него, с каждой секундой мрачнея.
— Ты свет, что ли, позабыл включить… — сказал штурман после мучительной паузы.
От ответа капитана избавил оживший пульт. На нём вспыхнули часто замигал зелёный глазок принимающего устройства. Одновременно негромко зазвучала призывная мелодия.
— Кир! — воскликнул капитан. Он бросился к пульту, перебирая руками по губчатой штанге, необходимой в условиях невесомости.
Но Пётр Голубничий ошибся. Это была до невероятности искажённая радиограмма от Энквена. С огромным трудом капитану удалось восстановить текст:
«…Кир пропал… Я также гибну… Следов капитана Владимира не обнаружено… Энквен…»
— Что ты принял? — спросил штурман, повернув лицо на звук, издаваемый пультом.
Капитан прочёл радиограмму вслух.
— Ну вот и всё, — медленно произнёс Алексей.
Мелодия пульта, постепенно замирая, умерла на самой высокой ноте.
— Всё, — повторил штурман после долгого молчания.
Когда перед Киром на огромном, слегка вогнутом экране, мягко светящемся розовым светом, стали проплывать то медленно, то быстро вращаясь, правильные геометрические фигуры — конусы, треугольники и сплюснутые овалы, — в электронном мозгу Кира родилась великолепная мысль. В сущности, она была очень проста, эта мысль.
«Если алардиане существа разумные — а судя по всему виденному, это несомненно, — мыслил Кир, — то, очевидно, у них обязательно должны иметься отвлечённые понятия, обобщённые образы, как говорил в Зелёном городке человек-воспитатель. Без этого никакое мышление невозможно. Например, у алардиан должно фигурировать понятие «скалы». Это — не массивные, сглаженные неведомыми силами базальтовые возвышенности. Это — не круглые конусы безукоризненной формы. Это, наконец, неострые кинжальные пики, состоящие из чистейшего алмаза. Нет! Это — и то, и другое, и третье вместе. Это — общее понятие. И такие понятия непременно должны быть у алардиан. Но если это так, то почему нельзя каждое такое понятие связать с каким-нибудь определённым, например, электромагнитным сигналом определённой частоты и продолжительности?»
Фигуры на экране продолжали сменяться. Мозг Кира напряжённо работал.