Михайлов Владимир. Тупик,<BR>или Праздник Святого Габриэля

То надо было что-то перепечатать, то переписать, то переброшюровать,
то составить какой-то документ -- всё это ложилось теперь на плечи
бедного Питера. Крафт уже усвоил, что, как бы велико не было задание,
Питер Селвин выполнит его за один вечер. Крафт не понимал, в чём
заключается фантастическая работоспособность его помощника, но
и не понимая этого, он был очень доволен создавшимся положением.

Питер не питал иллюзий относительно внезапной
щедрости шефа. Поэтому он не очень удивился, хотя и был, конечно,
огорчён, когда в день выдачи жалования получил не больше, а меньше
обычного. Обратившись к Крафту за разъяснениями, Питер получил
следующий ответ:

-- Вот как? Простите, господин Селвин, вышло
недоразумение. В следующем месяце вы получите всё сполна. Обещаю
вам это. Идите, работайте!..

Теперь все вечера Питер корпел над этими
дурацкими заданиями, за которые не получал ни гроша, и часто вместо
ужина ему приходилось проглатывать очередное обещание этого мошенника
Крафта.

Необычная способность Питера заканчивать
все дела к заранее намеченному им сроку, каким бы малым этот срок
не был, заставила Питера внимательней приглядеться к себе. Если,
например, ему нужно было сделать работу за час и закончить её
к восьми вечера, то он, как бы медленно её ни делал, ровно в восемь
ставил последнюю точку. Но самое удивительное было в том, что
этот час для него тянулся бесконечно долго, гораздо дольше, чем
это положено обычному, незапланированному часу. Ему казалось,
что за это время проходило пять, шесть, семь, а то и все двенадцать
часов. Но, взглянув на будильник, Питер убеждался в обратном:
проходил только час. Не могли же часы так феноменально отставать,
причём каждый раз по-разному! Обычно после подобных бдений он
сразу же засыпал, утомлённый до предела, а если сон не шёл к нему,
то Питер чувствовал волчий аппетит и набрасывался на еду так,
словно голодал по меньшей мере неделю. Даже квартирная хозяйка
заметила, что её постоялец стал непомерно много есть.

Постепенно Питер стал приходить к мысли,
пока довольно смутной и неясной, что время для него в эти часы
течёт по другому закону, с другой скоростью.

И вот однажды Питер решил поставить эксперимент:
он купил в соседней лавке метроном, отрегулировал его по часам
так, чтобы они работали синхронно, поставил рядом с будильником
и стал наблюдать за маятником. Метроном мерно отсчитывал секунды.
Затаив дыхание, Питер мысленно приказал ему в пять раз сократить
частоту ударов. И метроном послушался его! Маятник теперь медленно,
слишком медленно раскачивался из стороны в сторону. Но ведь в
метрономе могло что-нибудь сломаться! Питер прислушался к будильнику.
Часы тоже, словно сговорившись с метрономом, замедлили свой ход.
Сердце юноши бешено заколотилось. Он не мог понять, как ему это
удалось, но ему теперь стало совершенно ясно, что он получил власть
над временем. Это событие привело его в такой восторг, что он
от радости выскочил из своей комнаты в коридор и... По коридору,
медленно и плавно, словно паря в воздухе, плыла его квартирная
хозяйка, госпожа Додж, с подносом в руках. Вот она поставила одну
ногу, потом вторую... Всё это напоминало какие-то фантастические
замедленные съёмки. Питер вбежал в свою комнату и прислушался.
Звуки, доносившиеся с улицы через раскрытое окно, теперь тоже
изменились. Они стали протяжными, плавными, неестественными. Питер
упал в кресло и задумался. Значит, время по его, Питера, мысленному
приказу замедлило свой ход в пять раз. Но неужели такое возможно?
Уж не с ума ли он сошёл? И тут Питер со всей ясностью понял, что
не время вообще стало течь медленнее, а его, Питера, собственное,
или внутреннее, время ускорило свой ход. Он стал в пять раз быстрее
жить! А почему в пять? А если в десять?.. И маятник ещё в два
раза сбавил частоту ударов. А в сто, тысячу раз?!.. Маятник почти
совсем остановился. А если... Питер чуть не задохнулся от волнения.
Стоп, время!.. И тут же наступила мёртвая тишина. Маятник замер.
Выглянув в коридор, он увидел неподвижную фигуру госпожи Додж.
Питер выскочил на улицу.

Автомобили и пешеходы, дети и собаки, деревья
и сам воздух -- всё замерло в странной, пугающей неподвижности.
Город застыл. Да один ли Город! Вся Земля, вся Вселенная! Весь
мир!.. Вот это да!.. Возбуждённый юноша шагал по улицам, заглядывал
в глаза прохожим, хватал их за носы, дёргал за уши... Но вскоре
веселье сменилось каким-то смутным беспокойством. Эта неподвижная
масса людей, только что поглощённая заботами и мчащаяся неведомо
куда, всколыхнула в душе Питера какие-то неприятные воспоминания.
Где-то он уже видел нечто подобное... Но где?.. И тут он вспомнил.
Шесть лет назад, мёртвая деревня, отец и мать, умершие странной
смертью... И груда мёртвых тел, улыбающихся, хохочущих беззвучным
смехом, глядящих вдаль невидящими стеклянными глазами... Нет,
хватит этого ужаса!.. Питер вернулся домой. У него пропало всякое
желание экспериментировать дальше. Всё, довольно! Время, вперёд!..
Маятник снова застучал, а с улицы в комнату ворвался обычный вечерний
шум, неожиданно громкий и резкий. В дверь постучалась госпожа
Додж и внесла поднос с ужином.

-- Господин Селвин, можно к вам? -- она подозрительно
посмотрела на него поверх очков. -- Вы сейчас не выходили из комнаты?

-- Не... нет, -- неуверенно ответил Питер,
пытливо заглядывая в глаза доброй старушки. -- А что?

-- Да нет, ничего. Просто показалось.

Она поставила поднос на стол и, кряхтя,
бормоча что-то под нос и качая головой, вышла.

Прошёл месяц. Выпал снег, покрыв землю
пушистым белым одеялом, ударили первые морозы. Зима вступила в
свои права.

В конторе Крафта всё оставалось по-прежнему.
Всё также Питер Селвин, так и не получивший прибавки к жалованию,
выполнял помимо основной работы ещё и дополнительные задания,
которые получал лично от шефа. Питер не очень огорчался, когда
в очередной раз открывал тощий конвертик с жалованием и не находил
там ожидаемой суммы; он уже не надеялся, что шеф выполнит своё
обещание. Он теперь всецело был поглощён новым свойством своего
организма. Теперь он, наконец, понял, каким образом ему удавалось
в короткий срок выполнять задания Крафта: сам того не сознавая,
он растягивал время так, что его ему хватало как раз на
выполнение очередной работы, причём время меняло скорость своего
движения каждый раз по-разному. Эта скорость зависела от объёма
работы и того срока, который намечал себе Питер, исходя из каких-то
своих соображений. В первый раз, например, этот срок ограничивался
началом футбольного матча.

Потом, когда этот процесс вышел из области
подсознания и Питер стал подходить к нему вполне осознанно, юноша
просто отдавал мысленный приказ времени сократить свой ход в пять,
десять или двадцать раз. Но он никогда больше не останавливал
его совсем. Полная остановка времени вселяла в него ужас и ассоциировалась
в его сознании с мёртвой деревней, со смертью. Да в этом и не
было необходимости. Питеру и так теперь на всё хватало времени,
ведь он был его полным хозяином!

К великому изумлению сотрудников нотариальной
конторы "Крафт и К " после Рождества шеф в два раза повысил жалование
Питеру Селвину, сделав его своим главным помощником, и, что самое
главное, освободил его от ночных работ, предоставив ему возможность
заниматься теми же делами днём, на рабочем месте. Видимо, Крафт
понял, что может потерять столь ценного сотрудника, если и впредь
будет безнаказанно эксплуатировать бедного юношу. И он был недалёк
от истины: Питер, действительно, думал уходить из конторы. Но
неожиданная щедрость шефа изменила его планы.

Так пролетел январь, а за ним и февраль.
Наступала весна...

Глава пятая

В самом центре Города, на площади Семи
Президентов, возвышалась серая громадина здания военного министерства.
Днём и ночью у его подъездов толпились группы военных, роскошные
автомобили то и дело подъезжали к зданию, привозя или забирая
высокопоставленных лиц, среди которых преобладали высшие офицеры
и генералы, -- одним словом, жизнь в министерстве не замирала ни
на секунду. У главного входа круглосуточно несли вахту карабинеры.
В недрах здания царила суета, сопровождаемая стуком десятков пишущих
машинок и сотен кованых сапог. В многочисленных коридорах разговоров
слышно не было: разговоры велись за толстыми стенами кабинетов.

Несмотря на кажущийся хаос и суету, жизнь
в министерстве подчинялась строгим, раз и навсегда установленным
законам. Каждый знал своё место, каждый знал, куда он идёт и что
его ждёт за той или иной дверью.

В приёмную министра вошёл высокий стройный
офицер.

-- Доложите господину министру, что прибыл
полковник Хамберг! -- отчеканил офицер. -- Он должен быть в курсе
дела.

-- Господин министр примет вас через пять
минут, -- вежливо ответил секретарь. -- Вам придётся подождать,
господин полковник.

Хамберг сел в кресло и нетерпеливо забарабанил
пальцами по толстой папке, лежавшей у него на коленях. Наконец
секретарь, взглянув на часы, произнёс:

-- Пройдите, господин полковник.

Хамберг порывисто встал и исчез за дверью
кабинета.

-- Я вас давно жду, полковник, -- сказал
министр, долговязый черноволосый мужчина с острым и пронзительным
взглядом.

-- Ваш секретарь... -- начал было полковник.

-- Мой секретарь точен и пунктуален, -- перебил
его министр, строго глядя в глаза Хамбергу. -- Об этих качествах
давно забыли наши офицеры. Садитесь.

Хамберг сел.

-- Я вас слушаю, полковник.

Полковник Хамберг, руководитель научного
Центра при военном министерстве, был повышен в звании всего полгода
назад. После трагических событий в горах, происшедших шесть лет
назад, его карьера резко пошла вверх. К счастью для него и для
всего военного ведомства, уничтожение деревни осталось незамеченным,
так как не осталось ни одного свидетеля трагедии, а следы вышедшего
из-под контроля эксперимента вовремя удалось ликвидировать. Генерал
Нортон сразу же после эвакуации полигона подал в отставку, полковник
Бригс, тогдашний непосредственный руководитель Хамберга в проведении
экспериментов, также не захотел лезть на рожон и остался в тени,
один лишь Хамберг, тогда ещё капитан, отважился предстать с докладом
перед военным министром. Надо отдать ему должное: он взял всю
ответственность на себя, причём молодой капитан столь красноречиво
и горячо доказывал министру, что происшедшие события нужно рассматривать
не как трагедию, а как успешное завершение серии экспериментов,
пусть случайное, пусть трагическое, но всё же успешное, что министр,
слушая его, несколько раз одобрительно кивнул головой, выражая
свою благосклонность смелому офицеру. А жизнь полутораста человек...
Что ж, в любом деле бывают издержки... Кстати сказать, в глубине
души министр был полностью согласен с капитаном Хамбергом; он
так же, как и капитан, был одержим идеей создания нового чуда-оружия,
которое поставит мир на колени. На последнем эксперименте, действительно,
можно было поставить точку и перейти, наконец, к серийному выпуску
этого феномена военной техники. Кроме того, у Хамберга в министерстве
нашлось немало сторонников, которые в любую минуту готовы были
поддержать его. Одним словом, министр сдался, Хамберг не был наказан,
более того, он в самом скором времени получил повышение по службе
и хорошее место в министерстве. Но, будучи в душе исследователем
и неплохим физиком, он не хотел останавливаться на достигнутом.
Пусть создание нового оружия идёт своим чередом, пусть военное
производство продолжит их дело. Пусть. Но ведь Т-поле, положенное
в основу этого оружия, таит в себе ещё много неизведанного, таинственного,
неизученного. Хамберг чувствовал это, он догадывался, что возможности
Т-поля превосходят его самые смелые ожидания. Эти соображения
заставили его настоятельно добиваться у руководства открытия научного
Центра по дальнейшему изучению Т-поля. Министр, благоволивший
к молодому офицеру, дал согласие на осуществление этого проекта.
Так Хамберг, в будущем полковник, стал руководителем научного
Центра, куда для работы были привлечены видные учёные и исследователи,
ранее участвовавшие в создании установки "ТТТ"...

-- Господин министр, -- начал полковник Хамберг,
-- мною и моими коллегами проведён ряд исследований и получены
интересные результаты. В этой папке изложен подробный отчёт о
проведённых работах, и я прошу вас, сэр, по возможности ознакомиться
с этим документами.

-- Сообщите кратко, полковник, в чём суть
полученных вами результатов.

-- Суть в следующем, -- продолжал полковник.
-- Как вам известно, Т-излучение, или Т-поле, обладает способностью
уничтожения любых животных организмов, не подвергая в то же время
местность заражению. В этом преимущество нового вида излучения
перед всеми известными до сих пор видами оружия массового поражения.
Но это лишь одна сторона медали. Нам удалось установить, что Т-поле
обладает ещё одним свойством, поистине фантастическим и совершенно
непредвиденным. Выяснилось, что человек, попавший в непосредственную
близость к Т-цилиндру, то есть область распространения излучения,
не только не погибает, но и наделяется необычной способностью.
Пока что это только расчётные данные, эксперимент на человеке
ещё не проводился, но и расчёты, осуществлявшиеся в двух различных
направлениях и показавшие одинаковые результаты, дают все основания
полагать, что моя гипотеза верна.

-- Что же это за способность? -- спросил
министр.

-- Человек получает власть над временем,
-- торжественно заявил Хамберг.

-- Что? -- министр удивлённо вскинул брови.

-- Человек получает власть над временем,
-- повторил Хамберг.

-- Господин полковник, -- строго сказал министр.
-- Я вас очень уважаю, но, или вы начитались фантастических романов,
или... выражайтесь нормальным языком.

-- Человек, попавший в зону влияния Т-поля,
получает возможность сжимать или растягивать ход своего собственного,
то есть внутреннего, времени...

Около часа полковник объяснял министру
суть своего нового открытия. Министр внимательно слушал его, изредка
недоверчиво покачивая головой. Наконец полковник кончил.

Министр был сильно взволнован.

-- Если всё, то вы мне сейчас рассказали,
правда, -- подвёл он итог услышанному, -- то вы заслуживаете самой
высокой благодарности. Что вы хотите, господин полковник, именно
от меня?

-- Разрешения провести эксперимент на человеке,
-- быстро ответил полковник, видя благоприятное впечатление, произведённое
на министра его рассказом.

-- Хорошо, -- ответил министр после некоторого
раздумья. -- Но только чтобы в этот раз случайностей не было. Ещё
что-нибудь?

-- Да, сэр. Мне нужны дополнительные ассигнования
на проведение исследований и монтаж новой установки. Только тогда
я смогу перейти к завершающей стадии эксперимента -- с человеком.

-- Вы их получите, -- буркнул министр, не
любивший давать деньги ни на какие цели, даже самые многообещающие.
-- На этот раз всё?

-- Всё, господин министр, -- ответил Хамберг.
-- Благодарю вас за содействие.

Министр встал, в упор посмотрел на полковника,
крепко пожал ему руку и сказал:

-- Вы меня радуете, Хамберг. С такими, как
вы, мы перевернём мир. Прощайте!

Хамберг, щёлкнув каблуками, вышел из кабинета.

Министр, оставшись один, тут же вызвал
к себе секретаря.

-- Пауль, отдайте распоряжение Агентству,
чтобы с этого человека глаз не спускали.

А полковник Хамберг тем временем направлялся
в свою резиденцию.

"Как бы не так, -- думал он по дороге, --
мир я переверну без вас, господин министр".

Вернувшись к себе, он широко распахнул
окно. В кабинет ворвался весенний шум улиц и первые лучи мартовского
солнца. Радость пробуждающейся природы импонировала полковнику
Хамбергу, видевшего в ней знак расположения к нему не только министра,
но и кое-кого помогущественнее, а именно -- госпожи Фортуны.

-- Ганс! -- вызвал он секретаря, и когда
тот явился, приказал: -- Срочно найдите мне Смэджа! Я жду его,
-- полковник взглянул на часы, -- через час. Можете идти.

Через час в кабинет Хамберга, предварительно
постучавшись, протиснулся маленький смуглый господин в потёртом
пиджаке и с заискивающей улыбкой на уродливом лице. Низко кланяясь,
он засеменил к столу.

-- Перестаньте кривляться, Смэдж! -- брезгливо
поморщился Хамберг. -- Примите подобающую человеку позу.

-- Здравствуйте, господин Хамберг! -- зашепелявил
Смэдж, слегка выпрямляясь, но не настолько, чтобы показаться шефу
непочтительным. -- Что заставило вас обратиться к вашему недостойному
слуге?

-- Не юродствуйте, Смэдж! -- строго произнёс
Хамберг. -- Объясните лучше, за что я вам плачу?

-- Вы? -- Смэдж, казалось, был очень удивлён.
-- За работу, сэр, конечно за работу!

-- Вы на мои деньги открыли частное сыскное
агентство "Смэдж и сыновья"... У вас много сыновей, Смэдж?

-- Н... ни одного.

-- Ладно. Вы ежемесячно получаете от меня
жалование, которое вам прежде и не снилось. А что же от вас требуется,
Смэдж? Всего-то найти одного человека, не десять, не сто, а одного.
Слышите, Смэдж? -- Хамберг загремел, грозно глядя на маленького
господина сверху вниз. -- Одного человека! А вы что делаете? Вы,
для которого агентство должно было стать лишь вывеской, всерьёз
занялись частным сыском. Вы в своём уме, Смэдж?! Вы хотите, чтобы
я вас выгнал?

-- Господин полковник! Господин полковник!
-- запричитал Смэдж, бухнувшись на колени. -- Пощадите! Бес попутал!
Господин Хамберг!..

-- Я разве не обещал вам, -- метал молнии
Хамберг, -- что оставлю за вами это проклятое агентство, когда
вы найдёте нужного мне человека? Или я вам мало плачу? Что, решили
подработать? Кто этот человек?

-- Какой? -- испуганно спросил Смэдж.

-- Да тот, чёрт возьми, кто обратился к
вам вчера утром!.. Что он хотел?

-- А-а, этот...

-- А что, есть ещё и другие? -- гневно сверкнул
глазами Хамберг.

-- Нет, нет, он один! -- ещё больше испугался
Смэдж. -- Этот тип по бытовому вопросу приходил. Он страшно ревнует
свою жену, просил установить за ней слежку. И всё, больше ничего!

-- Ревнивый муж, что ли? -- спросил Хамберг,
понемногу успокаиваясь.

-- Да, да, ревнивый муж! -- радостно подхватил
Смэдж.

-- Ладно, -- махнул рукой полковник. -- Как
его имя?

-- Крафт, нотариус, -- с готовностью отвечал
Смэдж.

Хамберг окончательно успокоился и устало
произнёс:

-- Я вам дам, Смэдж, одного человека, он
займётся этим Крафтом. А вы, -- полковник постучал пальцем по столу,
-- продолжайте поиски того субъекта.

-- Спасибо, господин полковник! Бога буду
о вас молить! -- С этими словами Смэдж схватил руку Хамберга и
облобызал её.

-- Прекратите! -- остановил его полковник,
инстинктивно выдёргивая руку и вытирая её о полу кителя. -- И чтоб
это было в последний раз. Слышите, Смэдж? Никакой самодеятельности!

-- Клянусь, в последний раз! -- бил себя
в грудь, визжал Смэдж. -- Ни-ког-да! Чтоб мне провалиться! Чтоб
меня трамвай переехал!

-- То-то! -- назидательно произнёс Хамберг,
давая Смэджу понять, что он прощён. -- Теперь о главном. Вы так
и не напали на след этого человека?

-- Увы! -- развёл руками Смэдж. -- Но я его
найду! Из-под земли достану! Вот увидите.

-- Надеюсь, что так. И поторопитесь, Смэдж,
моё терпение не беспредельно. Всё, вы свободны, -- произнёс Хамберг
и уткнулся в какие-то бумаги.

Смэдж, пятясь, бесшумно исчез.

"И мне приходится работать с этим мерзавцем!"
-- брезгливо думал Хамберг пятью минутами позже.

А "мерзавец" тем временем направил свои
стопы на улицу Морских Героев, где в небольшом уютном подвальчике
расположился кабачок "Адмирал Нельсон". За одним из столиков его
уже ждал нотариус Крафт.

-- Господин Крафт! -- поприветствовал его
Смэдж, приподнимая шляпу.

-- Здравствуйте, господин Смэдж, -- ответил
Крафт. -- Садитесь. Приступим к делу не откладывая.

-- Разрешите, я хотя бы горло промочу, --
взмолился Смэдж и, повернувшись лицом к стойке, щёлкнул пальцами:
-- Два пива!

-- Итак, сэр, -- начал Смэдж, когда пиво
было подано, -- вы желаете, чтобы я установил слежку за вашей женой?
Я правильно вас понял?

-- Да, -- шёпотом ответил Крафт, боязливо
озираясь по сторонам. -- Только, пожалуйста, тише.

-- И за всё это вы готовы мне заплатить...

-- Десять фунтов, -- быстро произнёс Крафт.

-- Десять фунтов! -- Смэдж обиженно поджал
губы. -- Нет, сэр, не пойдёт. Прощайте!

Смэдж взял шляпу и трость и сделал вид,
что собирается уходить.

-- Постойте! -- крикнул Крафт и с трудом
выдавил из себя: -- Двадцать! Десять сейчас и десять через неделю,
после завершения операции.

Смэдж отрицательно покачал головой.

-- Сорок, -- сказал он и залпом осушил кружку
с пивом.

-- Да вы что! -- пришёл в ужас Крафт. -- Сорок
фунтов за то, что вы в течение нескольких дней пройдётесь вслед
за моей женой!

-- Сорок фунтов за то, -- спокойно ответил
Смэдж, чувствуя себя хозяином положения, -- что я в течение целой
недели безотлучно, с раннего утра и до поздней ночи, буду фиксировать
каждый шаг вашей жены. По-моему, этого даже мало.

-- Помилуйте, сэр!..

-- И не подумаю.

-- Но ведь это грабёж!

-- Я вам не навязываюсь, вы сами ко мне
пришли.

Было видно, что Крафт мучительно переживает
борьбу между скупостью и желанием уличить жену в измене.

-- Хорошо! -- наконец сдался он. -- Ваша взяла,
грабитель!

-- Вот и отлично! -- потирая руки, произнёс
Смэдж. -- Позвольте теперь, сэр, когда сделку можно считать заключённой,
предложить вам пива. Здесь отличное пиво, сэр!

Крафт кивнул в знак согласия, подсчитывая
в уме свои убытки.

Через час, изрядно захмелев от выпитого
пива, собеседники уже не чувствовали себя случайно встретившимися
для заключения сделки людьми; перебивая друг друга, они что-то
рассказывали, беспечно хохотали, шутили, спорили.

-- А знаете, сэр, -- сказал между прочим
Крафт, -- у меня в конторе работает один молодой человек, с фе-но-ме-нальными
способностями! Он такое может...

И Крафт рассказал Смэджу о Питере Селвине
всё, что знал. Смэдж сначала слушал невнимательно, но потом, прислушавшись,
внезапно проявил жгучий интерес к рассказу своего собеседника.
Спросив как бы невзначай адрес юноши, Смэдж поспешил распрощаться
с порядком уже надоевшим ему нотариусом.

Следует ли говорить, что Питер Селвин и
был тем человеком, которого с таким упорством разыскивал полковник
Хамберг.

Глава шестая

Жизнь Питера шла своим чередом. Многое
для него изменилось с тех пор, как он стал властвовать над временем.
Он редко пользовался своим даром, чаще всего для выполнения какой-нибудь
срочной работы, но иногда его одолевала юношеская страсть к приключениям,
и тогда он, замедлив время в пять или десять раз, носился по вечерним
улицам Города, обгоняя автомобили и трамваи. Ему доставляло огромное
удовольствие видеть медленно вытягивающиеся от удивления лица
прохожих и их не менее медленно поворачивающиеся вслед ему головы.
Иногда он приходил в городской парк, славящийся тёмными буковыми
аллеями, и часами неподвижно сидел на скамейке, наблюдая за плавными
движениями плывущей мимо отдыхающей публики. Для Питера медленно
тянулись часы, а для всего остального мира пролетали едва заметные
минуты. Каких он только дум не передумал, сидя под огромными голыми
буками, только-только начавших оживать после долгой холодной зимы!
Какие только мысли не лезли в его горячую молодую голову! Ощущая
свою власть над временем, а, значит, и над людьми, Питер с озорством,
например, представлял себе, как он, остановив время, заходит в
самый богатый ювелирный магазин и преспокойно выгребает содержимое
сейфов. Вот бы он разбогател! Или, например, можно ограбить банк.
Какое ограбить! Просто пойти и взять. Разве это грабёж? Никакой
романтики, никаких опасностей... Даже сигнализация не сработает.
Ведь срабатывание сигнализации происходит обычно в следующий момент
после замыкания какой-то там цепи, а этого самого следующего момента
как раз и не будет, так как момент всего один, тот самый, в котором
замерло время по прихоти Питера... Питер от души веселился, перебирая
в уме свои поистине неограниченные возможности. Или, например,
заглянуть в женскою... Но при этих мыслях Питер обычно густо краснел
и переключался на что-нибудь другое.

В конторе его стали называть на "вы", а
шеф выделил ему отдельный кабинет. Ведь как никак Питер был теперь
его главным помощником, а среди сослуживцев ходили даже упорные
слухи о том, что Крафт в самом скором времени сделает его своим
компаньоном. Но сам Крафт об этом молчал, лишь подбрасывая Питеру
всё новую и новую работу.

Питер старательно скрывал свою тайну от
окружающих. Он отлично понимал, что предай он это дело огласке,
его затаскают по инстанциям и учёные, и медики, и военные, и различные
авантюристы, и тогда его спокойная, уединённая жизнь навеки прекратится.
Нет, он этого не желал. Пусть всё останется так, как есть.

Весна в этом году наступила рано. Снег
быстро сошёл, оголив чёрную землю и открыв её чистым лучам холодного
весеннего солнца, уже начинавшего заметно припекать. Подходил
к концу апрель. Почки на деревьях полопались, появились первые
светло-зеленые нежные листочки.

Питер всё чаще и чаще заглядывал в городской
парк. Он редко теперь экспериментировал со временем, а обычно
просто гулял по аккуратным красным дорожкам или же сидел на какой-нибудь
лавочке. Особенно ему полюбилась одна отдалённая аллея и еле заметная
покосившаяся лавочка на краю посыпанной гравием дорожки; с трёх
сторон её обступали густые кусты сирени, создавая уют и уединение.
Сюда редко кто заглядывал, а если и появлялся какой прохожий,
то спешил поскорее уйти, заметив одинокого молодого человека.

В последнее время у Питера было тоскливо
на душе. Всё чаще и чаще он вспоминал мать, отца, родную деревню.
Как бы они сейчас хорошо жили втроём, если бы не та страшная трагедия!..
Постепенно чувство покорности в его душе стало уступать место
протесту и несогласию с жестокой судьбой. Власть над временем