Михеев Михаил. Вирус 'В'-13

   - А, может быть, у тебя плохое настроение оттого, что ты есть захотел? - спросил Березкин.
   - Может быть,- великодушно согласился Байдаров.-Сейчас проверим.
   Они без приключений доехали до гостиницы, поставили машину в гараж и отправились ужинать.
   Но и после ужина настроение Байдарова улучшилось незначительно.
   - Я думаю, Яша, вам нужно развлечься,- посоветовала Таня.- Сходите прогуляйтесь с Сережей по городу.
   - А вы?
   - А я пойду к себе в номер. Я захватила стенограммы докладов конференции, мне нужно кое-что прочитать.
   - Тогда мы тоже останемся.
   - Нет, нет, Яша Слушайтесь меня, ведь я все-таки врач. Сходите хотя бы в кино.
   Байдаров посмотрел на Березкина, тот пожал плечами: мне. мол, все разно.
   - Ну что ж,- согласился Байдаров,- пойдем, Сережа. Доктор прописал мне развлечения для поднятия тонуса. Я слышал, что здесь есть ночной клуб, заберемся-ка мы в него на всю ночь.
   - Только попробуйте,- пригрозила Таня.- Я буду вас ждать и не лягу спать, пока не придете.
   Выйдя из гостиницы, друзья остановились на перекрестке двух ГЛaВнЫХ улиц города Зиттина.
   Торопливо двигалась по тротуарам шумная пестрая толпа. Звучала нерусская речь, по крышам и фасадам зданий бежали, гасли и приплясывали огненные нерусские буквы. По асфальту бульвара, еще не остывшему после дневного зноя, стремительно неслись вереницы машин незнакомых марок и непривычных очертаний.
   Пропахшая бензином, освещенная прыгающим светом реклам неслась мимо чужая жизнь чужого города.
   - Куда пойдем?.. Может быть, в кино?
   Прямо против них, над входными дверями кинотеатра висело громадное, во весь этаж, полотно - замаскированный злодей тащил в охапке бессильно свисающее тело женщины.
   - "Любовь убийцы",- прочитал Байдаров.- Немножко страшно. Попробуем, Сереженька, поискать чтолибо полегче.
   На другом углу улицы черная тень протягивала с афиши страшную костлявую руку.
   - "Месть мертвеца"! Тоже ничего... Вот тут и попробуй развлекись. А что это здесь такое: "Сверх программы".
   На небольшой бумажной афишке, под надписью "Человек-трансформатор" было изображено несколько совершенно разных человеческих лиц. Тут же рядом между двух скрещенных рапир - две женские головки и два вопросительных знака по сторонам.
   - Картину можно не смотреть,- заключил Байдаров.- Она рассчитана на другую нервную систему, нежели у нас с тобой. А вот на человека-трансформатора, пожалуй, можно взглянуть. Потом тут две девицы что-то собираются делать с рапирами... Пошли, Сережа. Авось выдержим.
   В полупустом низком зале кинотеатра, на небольшой эстраде перед экраном, стояла цветная ширма, на которой были наклеены те же человеческие лица, что и на уличной афише.
   Публика медленно занимала места. Рядом с друзьями грузно опустился на откидывающееся сиденье толстяк с багровым лицом и мутными, ничего не выражающими глазами.
   В фойе прозвенел последний звонок. Задернулись занавески у входных дверей. Медленно погасли лампочки на потолке. Из проекционной ударил в экран яркий поток голубоватого, холодного света.
   Из складок бархатного занавеса вышел невысокий узкоплечий человек с впалой грудью, с бледным, неподвижным, как бы отлитым из гипса, лицом и темными грустными глазами. Он поклонился зрительному залу, некоторое время стоял неподвижно, очевидно давая возможность разглядеть себя, и скрылся за ширмой. Он оставался за ней всего несколько секунд,- из-под ширмы были видны его старенькие, тщательно начищеные ботинки. Затем ботинки зашевелились, и с другой стороны ширмы вышел человек в том же костюме, но с совершенно другим лицом. Курносое, с толстыми вывороченными губами, как у негра, оно ни одной чертой не походило на то, которое все видели у этого человека минуту тому назад. Только глаза остались такими же темными и грустными.
   - Яша, ты посмотри, как он здорово это делает!
   Березкин в восторге захлопал в ладоши, кое-кто из зрителей его поддержал.
   Человек-трансформатор поклонился.
   И вдруг плечи его как-то судорожно поднялись, он глухо с надрывом закашлял. Пытаясь сдержаться, закрывал платком рот, худенькое тело вздрагивало от усилий, на лбу выступил пот. Однако кашель становился все громче, все тяжелее. Наконец он повернулся, неверными шагами подошел к занавесу и трясущейся рукой пытался найти выход.
   Из складок занавеса высунулась красная волосатая рука и грубо за рукав пиджака втащила за кулисы человека-трансформатора.
   - Вот бедняга,- сказал Березкин.
   Байдаров молчал и хмурился. В зале послышались свистки и шиканье. Толстяк рядом затопал ногами. Березкин посмотрел на него с возмущением. Громкоговорители звукового сопровождения начали вначале медленный и постепенно убыстряющийся регтайм. За экраном послышалось звяканье, как будто там точили два больших кухонных ножа. Из-под занавеса показался каблук красного лакированного сапога с большой шпoрой, и перед экраном появилась темноволосая девушка в красном мушкетерском плаще. Пятясь, она отбивалась шпагой от другой девушки, белокурой, одетой в голубой плащ и голубые мушкетерские, с отворотами, сапоги.
   Попеременно отступая и нападая, девушки сделали круг по сцене. Затем, продолжая фехтовать, сбросили плащи и остались в средневековых костюмах, сшитых из прозрачного газа, который сразу, как бы растворился в тучах яркого света.
   Ревели громкоговорители, звякали шпаги, стучали каблуки. Девушки фехтовали неважно. Да искусство фехтования здесь было ни при чем. Перед белым полотном экрана мелькало розовое тело, задернутое лишь дымкою газа.
   - Бедные девочки,- сказал Байдаров вполголоса.- Что тут с ними делают. Живи они у нас, учились бы в институте, бегали бы на лыжах.
   Рядом шумно засопел их сосед. Толстяк весь подался вперед, гл.аза его блестели. Березкин брезгливо поморщился.
   - Пойдем отсюда, Яша.
   Они вышли на улицу. Не успел Байдаров еще открыть коробку папирос, как из боковых дверей кинотеатра, возле которых они остановились, прямо им под ноги вылетел маленький чемоданчик. Посыпались на асфальт какие-то баночки, театральный грим, стеклянные пузырьки.
   За дверями послышался взволнованный голос, внезапно прервавшийся глухим кашлем.
   Друзья заглянули в подъезд, и на площадке первого этажа увидели человека-трансформатора. Одной рукой он прижимал к губам платок, а другой цеплялся за здорового мужчину в жилетке и рубахе с засученными рукавами.
   Мужчина замахнулся кулаком. Байдаров узнал эту красную волосатую руку и быстро выдвинулся вперед.
   - В чем дело? - спросил он сурово.
   - А вам что нужно? - свирепо рявкнул мужчина.
   - Вы так машете руками, что чуть не сбили с меня шляпу,- продолжал Байдаров, надвигаясь на, мужчину.
   - Ну, ну, ну! - мужчина отступил и скрылся за дверью.
   Между тем Березкин, осторожно поддерживая под локоть человека-трансформатора, помог ему спуститься с лестницы. Тот долго еще кашлял, поминутно вытирая платком выступающий на лбу пот. Когда приступ кашля немного прошел, он протянул сухую горячую руку Байдарову и попытался произнести слова благодарности, но опять закашлялся.
   На площадке лестницы появилась белокурая фехтовальщица. Она была в сапогах, только вместо плаща на ее узкие плечи был накинут легонький пестрый халатик.
   Увидев незнакомых людей, девушка в нерешительности остановилась, оглядывая всех быстрыми, как у птицы, глазами. Потом, придерживая у ног развевающийся халатик и цепляясь шпорами за ступеньки, сбежала вниз к человеку-трансформатору.
   - Роб? Что случилось? Он вас выгнал?..
   Тот молча кивнул голрвой.
   - У, жирная гадина.-гневно и грубо вырвалось у девушки.
   Она сжала руку в кулачок, потом сунула ее в карман халата и выдернула несколько скомканных кредиток. Человек-трансформатор сделал протестующее движение.
   - Это вашей дочери, Роб,- настойчиво продолжала фехтовальщица и засунула деньги в карман его пиджака.- Пусть она скорее поправляется... Не горюйте, Роб,- добавила она неожиданно мягко и нежно,- вы еще устроитесь. Идите в кино "Виктория". Там вас примут.
   Она ласково погладила его по руке и тут же повернулась к Байдарову.
   - Я вас узнала,- задорно сказала она.- Я видела ваше фото в газете. Вы русские, с конференции?
   - Да.
   - Я заметила, когда вы ушли с нашего номера. Вам не понравилось?
   - Не понравилось,- решил признаться Байдаров.
   - Почему?
   Байдаров молчал.
   Девушка несколько секунд глядела ему в глаза. Потом выражение лица ее изменилось, стало простым, юным, девичьим. Краска смущения залила ее щеки. Она опустила ресницы, плотнее запахнула халатик на груди, придерживая его у горла тонкими худенькими пальцами, и быстро скользнула мимо.
   Шпоры ее сапог грустно забренчали по ступенькам лестницы.
   Человек-трансформатор
   В ближайшем ресторанчике за столиком человектрансформатор рассказал невеселую историю своей жизни.
   Зовут его Роберто Бланка, он итальянец, в свое время закончил у себя на родине медицинский институт. Да, да, пусть синьоры не удивляются, он врач. Он работал несколько лет в больнице восстановительной хирургии.
   Там он изобрел особую пластичную мастику, которую можно было применять вместо грубого парафина для исправления дефектов лица. Мастику шприцем вводили под кожу, она заполняла мышечные изъяны и делала конец ровной и гладкой.
   Но он не запатентовал свое изобретение. Началась война, он попал в полевой госпиталь. Когда, уже больной туберкулезом, вернулся домой, то застал в живых только пятилетнюю дочь - жена умерла, отравившись эфиром на военном заводе. На работу он устроиться нигде не мог. Рецепт мастики попал в руки дельцов-медиков,-он ни гроша за него не получил. Забрав дочь, приехал сюда и долго ходил без работы, пока ему не пришла мысль использовать свою мастику...
   - Я только изменил ее состав,- рассказывал Роберто своим грустным и певучим, как звон гитары, голосом,- сделал ее более пластичной и пропитал ею в некоторых местах подкожную клетчатку своего лица. Теперь я могу вылепить любое выражение, какое мне вздумается. Я вас попрошу, не смотрите на меня минутку.
   Березкин послушно закрыл глаза.
   Он услышал, как скрипнул стул, потом чей-то дрожащий голос замычал у него над ухом. Взглянув, Березкин увидел возле себя старика нищего, который протягивал к нему трясущуюся руку. Его всклокоченные волосы падали на глаза с отвислыми веками, нос крючком загибался к впалому рту. Человека-трансформатора не было за столом. Ища его глазами, Березкин полез в карман зэ мелочью.
   - Так это он и есть,- вполголоса сказал Байдаров.
   Березкин от удивления уронил вилку под стол.
   От буфетной стойки к ним уже спешил накрахмаленный официант, чтобы вывести вон неизвестно как пробравшегося в ресторан нищего. Тот нагнулся под стол за упавшей вилкой и задержался там несколько долее, чем требовалось для того, чтобы ее поднять. И когда он выпрямился, то у него было прежнее лицо Роберта Бланка.
   Только одна щека была чуточку больше другой.
   Официант остановился, как будто наскочил на телеграфный столб. Он сконфуженно затоптался на месте.
   Его выручил Байдаров. Он подозвал официанта и что-то сказал негромко.
   - Пирожных побольше,- закончил Байдаров,- и пожалуйста упакуйте все как следует.
   Официант понимающе закивал головой и, взмахнув салфеткой, умчался к буфету.
   - Но как вы это делаете? - удивлялся Березкин.
   Байдаров перевел вопрос. Роберто придавил пальцем кончик носа, и нос так и остался сплюснутым.
   - Я уже сам позабыл, какое у меня было настоящее лицо,- невесело сказал он, быстрыми движениями нервных пальцев придавая носу прежнюю форму.--Моя дочь иногда узнает меня только по голосу.
   - И это на всю жизнь?
   - Нет, мастику можно заставить рассосаться; но это сложная процедура, не станешь ее делать каждый день. Да и зачем,- махнул рукой Роберто.
   - А что с вашей дочерью?
   - У нее туберкулез позвоночника. Она лежит в корсете.- Роберто опустил голову. Лицо его оставалось мраморно-неподвижным, только белки глаз потемнели и блеснули.
   Официант принес большой пакет. Когда все вышли на улицу, Байдаров передал его Роберто.
   - Это вашей дочери.
   Друзья стояли на углу улицы и долго смотрели вслед Роберто.
   - Сережа,- сказал Байдаров,- что-то я устал от развлечений. Может быть, вернемся в гостиницу?
   Вопреки обычному Байдаров спал плохо. В номере было душно и жарко. Открытые окна не прибавляли прохлады. Байдаров вертелся с боку на бок, курил а с завистью поглядывал на спокойно спящего Березкина.
   Наконец, он не выдержал, встал, обтерся мокрым полотенцем и уселся на подоконник. Так он просилел до утра, покуривая и недоброжелательно поглядывая вниз на сонные улицы города.
   В ночном клубе
   - Демарсе, мы приехали слишком рано.
   - Второй час ночи, фрейлейн.
   - Однако я не вижу фон Штрипса на его месте.
   - Странно. Обычно он приезжает сюда раньше всех.
   Большой овальный зал освещен желтоватым светом ламп, горящих в светильниках, похожих на древние масляные лампы. Вдоль стен -кабинки, в каждой - низкий круглый стол; вместо стульев длинный, полукругом, мягкий диван, на котором удобно сидеть, забравшись с ногами. Кабинки открыты к центру зала. В центре, в мозаичный из розового паркета пол врезан черный полированный овал - площадка для эстрадных танцев. Стены и потолок расписаны сценками, исполненными в древнеегипетском стиле, разбавленном современным футу ризмом.
   Ночной клуб "Вавилон"- днем это обычный ресторан, достаточно дорогой, чтобы не привлекать рабочего и служащего люда. После двенадцати ночи в него могли прийти только избранные. Посторонние не допускались.
   Швейцар знал в лицо всех членов клуба.
   Сюда приезжали только те, чьи пресыщенные и отупевшие нервы уже не реагировали на обычные человеческие радости. Хозяйственными и увеселительными делами здесь ведал Грасье, в прошлом артист, затем хозяин публичного дома. Фантазия и предприимчивость Грасье в организации развлечений была безгранична; недаром правление клуба установило ему такой оклад, которому завидовал начальник полиции фон Штрипс.
   Фрейлейн Морге - член правления. Она пользовалась в клубе уважением: красивая, независимая женшина --это привлекало к ней внимание. Увидя ее в дверях, Грасьо поспешил навстречу.
   - Очень рад вас видеть. Вы так давно не были - Дела, Грасье, дела. А вы за это время стали еще толще.
   - Неужели? - притворно смутился Грасье.
   Он хотел поддержать фрейлейн Морге под локоть, но вовремя вспомнил, что она терпеть этого не может.
   - Что у вас сегодня, Грасье? Я чертовски скучаю.
   - Вначале эстрадные Пулли и Тулли.
   - Удивили,- уронила фрейлейн Морге.- Я их видела в театре.
   - Да, фрейлейн. Но там их репертуар проходит через цензуру.
   - Как будто она у нас есть. А дальше что?
   - Эвелина Анди - "танец египтянки". Затем две фехтовальщицы на рапирах.
   - Опять?
   - Мужчинам нравится, фрейлейн.
   Фрейлейн Морге и Демарсе вошли в кабинку.
   - Прикажите принести нам вина, Грасье. Когда придет фон Штрипс, скажите, что я хочу с ним поговорить. Оставьте мне для этого свободный кабинет.
   Невидимый оркестр играл чуть слышно. Кабины стали постепенно заполняться. В воздухе потянулись голубоватые струйки сигарного дыма. Послышался звон бокалов, ножей, высокие женские голоса, смех. Многие, проходя мимо кабины фрейлейн Морге, приветствовали ее, она небрежно отвечала на их почтительные поклоны.
   Уже выступили Пулли и Тулли. Они пропели свои утонченно-неприличные куплеты и талантливо рассказали несколько портовых анекдотов. Фрейлейн Морге повернулась к эстраде спиной и вытянула на диване ноги.
   Демарсе молча тянул через соломинку крепчайший коктейль.
   У кабины остановился рослый мужчина с лицом профессионального боксера: в шрамах надбровные дуги, приплюснутый нос, изуродованные мочки ушей. Под хорошо сшитым костюмом угадывались мощные мускулы.
   Он молча и ожидающе поклонился фрейлейн Морге, но она не ответила на его поклон, и он прошел мимо.
   - Это Бинки, чемпион бокса,- решил напомнить Демарсе.- Вы ему очень нравитесь, фрейлейн.
   - Зато он мне нет.
   -- Чем же он не нравится вам?
   - Тем же, чем и вы, Демарсе,- фрейлейн Морге поставила пустой бокал и закинула руки за голову.- Все вы, здешние мужчины, скучны, как надгробные памятники. Ваших способностей хватает только на то, чтобы соблазнять девчонок из универсальных магазинов. Ваши легкие победы сделали вас тряпками. Достаточно пошевелить пальцем, как вы теряете мужское достоинство и начинаете ползать на животе. А что может быть противнее пресмыкающегося мужчины?
   - Неужели вы так никого и не встретили?
   Чуть косящие глаза фрейлейн Морге с насмешкой остановились на Демарсе.
   - Вы сегодня усиленно интересуетесь моей биографией,- заметила она,-Да, мне нравился один мужчина.
   - Чем же, фрейлейн?
   - Мужеством.
   Демарсе самолюбиво покраснел.
   - Вы считаете, что у меня его нет?
   - Скажите, у вас хватило бы смелости ударить меня?
   - Вас?! - почти испугался Демарсе.- Фрейлейн Морге, что вы?!
   - Вы даже боитесь подумать об этом, а он...
   - Он... вас ударил?
   - Да, он был ревнив... У меня под рукой был пистолет, он знал, что я могу убить его...
   - И вместо этого полюбили?
   - Могла, но...
   - Но?
   - Не успела. Его убили русские во время осады Берлина. С тех пор у меня к ним неоплатный счет... Налейте мне еше вина, Демарсе.
   С эстрадной площадки раздалось резкое звяканье.
   - Что там? - спросила фрейлейн Морге, не поворачивая головы Фехтовальщицы. Вы не хотите взглянуть?. Они, право, недурны. Особенно вон та, блондинка... А вот и фон Штрипс.
   Фрейлейн Морге поднялась с дивана.
   - Поскучайте без меня, Демарсе. Займитесь той блондинкой. Поговорите с Грасье, он вам все устроит. Я думаю, это недорого будет стоить. В крайнем случае пошлите счет мне.
   Она вышла навстречу шефу полиции, который вeл под руку молодую ярко-рыжую женщину - исполнительницу эксцентричных танцев Эвелину Анди.
   - Дорогой фон Штрипс, я извиняюсь перед вашей дамой, но вы нужны мне.
   Шефу полиции очень не хотелось разговаривать сейчас с фрейлейн Морге, однако она была не из тех людей, от которых можно было отделаться шуткой. Он послушно оставил локоть своей спутницы и прошел следом за фрейлейн Морге. Пропустив его вперед, она закрыла дверь кабинета на ключ и сказала тоном, которым отдают приказания подчиненным: - Фон Штрипс, в Зиттин приехала Татьяна Майкова. Она будет лечить больного у доктора Крейде. Вы должны что-нибудь придумать...
   ...Через полчаса фон Штрипс разыскал рыжую артистку. Однако весь вечер он был рассеян и до невежливости невнимателен. Эвелина Анди была очень недовольна своим поклонником.
   "Вероятно, эта выскочка, с глазами замороженной кошки,- подумала она про фрейлейн Морге,- задала шефу полиции нелегкую задачу..." И она не ошиблась.
   На пляже
   На другой день Таня собралась ехать в больницу одна.
   - Мы поедем с вами,- заявил Байдаров.
   - Нет, нет, товарищи. Вам там нечего делать, вы только будете скучать. Вы можете пока прогуляться.
   - Ну, уж нет,- заявил Байдаров.- Мне хватит вчерашних развлечений. Мы будем ждать вас здесь, в номере. Вы не задерживайтесь там, Тани.
   Таня вернулась раньше, чем ее ждали. Заложив руки в кармашки жакета, она быстро вошла в номер и невесело улыбнулась друзьям.
   - Что-то случилось? - поднялся с дивана Бйй-таров.
   - Ничего особенно страшного... Лопнула пробирка с препаратом в автоклаве во время стерилизации.
   - Вы сами ставили пробирку в автоклав?
   - Да, пробирку ставила я сама. Но стерилизация проводилась без меня, под наблюдением старшего врача... Я видела лопнувшую пробирку. Это бывает, что стекло лопается в автоклаве при нагреве. Одним словом, препарат весь вытек, и больному нечего ввести. Я уже позвонила по междугородному телефону консулу, там у меня осталась еще одна пробирка с препаратом. Консул обещал прислать ее с вечерним поездом.
   - Значит, нам придется еще день сидеть в Зиттине?
   - Да, придется. Конечно, обидно, что так случилось,- Таня прошлась по комнате, остановилась у окна и начертила пальцем на стекле что-то похожее на вопросительный знак.- Может быть,- добавила она расстроенно,- мне не следовало бы доверять стерилизацию пусть опытному, но чужому врачу.
   - Ага! - отметил Байдаров.- А я о чем говорил.
   - А может быть,- продолжала Таня,- я заразилась вашей подозрительностью.
   - Тогда вам тоже нужно развлечься,- в свою очередь посоветовал Байдаров.
   - Правильно, Яша. Очевидно я устала от суматохи на конференции Давайте съездим куда-нибудь? Как вы думаете, Сережа?
   Березкин в присутствии Тани обычно молчал - верный признак застенчивой влюбленности. Таня догадывалась об этом. Но она была двумя годами старше, и это, как она полагала, давало ей право не принимать серьезно чувство Березкина. Она относилась к нему ласково, как к младшему брату. Вот и сейчас она присела на край кресла рядом с Березкиным и спокойно и как-то рассеянно поправила воротничок его белой рубашки.
   Березкин, как всегда, покраснел и покосился в сторону товарища. Байдаров встретил спокойно его смущенный взгляд, как бы говоря, что все это совершенно нормально, не на что обращать внимания и, следовательно, нечего смущаться.
   - Я не знаю, Таня,-сказал Березкин, стараясь говорить равнодушно.Может быть, нам прокатиться по городу.
   В дверь номера постучали негромко, но настойчиво.
   Байдаров вышел в переднюю и сразу вернулся.
   - Там шеф полиции, Он в полной форме и просит доктора Майкову принять его Таня устало вздохнула, поправила волосы и опустилась в кресло.
   - Ну, что ж делать. Приглашайте его, Яша. Только не оставляйте меня одну.
   Шеф полиции, несмотря на уличную жару, был действительно в форменном кителе с золотым шитьем и орденами на груди.
   Раскланявшись, он представился Тане, с достоинством кивнул журналистам и уселся на предложенный стул. Он начал с извинения, что не захватил с собой переводчика... но он осведомлен, что журналист Байдаров прекрасно владеет местным языком и что он, шеф полиции, просит журналиста Байдарова оказать любезность и помочь ему в беседе с доктором Майковой.
   Байдаров перевел Тане несколько комплиментов и вопрос: - Почему советский доктор путешествует инкогнито? Нужно ли сообщить в местную прессу о ее приезде?
   - Боже упаси,- взволновалась Таня.- Яша... товарищ Байдаров, объясните, пожалуйста. Расскажите про репортеров.
   Шеф полиции понимающе улыбнулся и сочувственно покачал головой.
   Да, он согласен: иногда журналисты бывают надоедливы и несносны. Недавно здесь одну гастролировавшую киноактрису местный фоторепортер ухитрился снять в такой позе, что она подала в суд. История наделала много шума и создала актрисе популярность -ее пригласили сниматься в Голливуд. Тогда она отказалась от обвинения и заказала увеличенные снимки нашумевшего фото.
   Затем шеф-полиций сказал, что хотел бы проявить заботу об отдыхе доктора Майковой и ее друзей. Он сообщил, что в двадцати километрах от города имеется великолепный морской пляж. Вероятно, теперь, когда в городе так жарко, там возле моря они найдут прохладу, хорошо проведут время.
   - На самом деле, товарищи,- предложила Таня, когда, наконец, они остались одни,- поедемте на море. Это самое лучшее, что мы можем сейчас придумать.
   Чтобы не привлекать ничьего внимания, они проехали городской пляж и остановились там, где узкая полоса прибрежного песка была завалена галькой и крупными валунами.
   Здесь уже не было ни купален, ни шезлонгов, ни цветных круглых зонтиков. Не было и купальщиков. Но море было. Чудесное, прохладно-ласковое и уютное, как колыбель.
   Таня и Березкин первыми вылезли из воды. На берегу они уселись на чистый песок, подставив плечи горячим лучам южного солнца.
   Обхватив руками колени и положив на них подбородок, Таня смотрела, как огромный Байдаров медленно выходил из воды, раздвигая волну выпуклым плечом.
   Вот Он вышел на берег, остановился. Капли воды скатились по его груди, бронзовым ногам. Соскучившись по сильным движениям, он нагнулся, выворотил из песка огромный валун и попытался его поднять.
   - Яша,- забеспокоилась Таня.- Вы надорветесь.
   Байдаров упрямо подсунул под валун ладони. На спине, на ногах вспухли мышечные бугры, ноги по щиколотку вдавились в песок. Он рывком вскинул валун на грудь, на мгновение застыл в этой позе и толкнул валун в море. Взлетели брызги. Таня облегченно вздохнула.
   -- Вы никогда не позировали художникам? - спросила она.
   - Вот никогда не думал об этом,- смеясь ответил Байдаров, сбрасывая с ладоней песок.- Да и не вы ли говорили мне, что я похож на шагающий экскаватор.
   Таня рассмеялась.
   - Это потому, что вы носите ужасный костюм. Он вам очень не идет.
   - Он получил его готовым в ателье,- вставил Березкин.- Костюм шили на какого-то циркового борца.
   - Не удивительно, что он сидит на вас мешком. А вы, Яша,- лукаво сказала Таня,- должны нравиться женщинам.
   Байдаров отшучивался.
   Он и не подозревал, что сейчас, кроме, Тани, на него внимательно смотрит еще одна женщина...
   Фрейлейн Морге остановила машину метрах в двухстах от берега и отодвинула голубую шторку.
   Сидевший рядом с ней Демарсе достал бинокль.
   - Это они.
   - Я вижу. А кто вон тот рослый мужчина?
   - Один из журналистов, с которыми она приехала.
   - Дайте мне бинокль.
   Поставив руку на край окна кабины, она смотрела, не отрываясь несколько секунд, и промолвила задумчиво: - Вот как!