Милевская Людмила. Кто хочет спать с миллионером?

   Послушав рассказ Далилы, она отодвинула блюдце, собрала крошки от пирога и, деловито поправив скатерть, удивленно спросила:
   — Не пойму, что волнует тебя?
   — Конечно, Орлов. Пятьдесят тысяч мне заплатил!
   Тетушка безмятежно осведомилась:
   — Пятьдесят тысяч долларов?
   — Именно. Спрашивается, зачем ему это расследование?
   — Ты подозреваешь его?
   Далила отрезала:
   — Подозреваю.
   — Мне кажется, что напрасно, — безразлично молвила тетушка, увлеченно собирая посуду.
   — Напрасно? Два года прошло! Спохватился! Невестин, видите ли, не убивал! Почему он раньше молчал, этот Орлов? — вдохновенно вопросила Далила.
   — Видимо, раньше его не шантажировали, — заметила тетушка, отбывая с посудой на кухню.
   Больше об этом не говорили. Далила вскоре засобиралась домой. Уже прощаясь, тетушка Мара с укором спросила:
   — И долго ты будешь одна?
   — Вы что, сговорились?! — поразилась Далила и с отчаянием заявила:
   — Я не одна!
   И зло повторила:
   — Не одна! Не одна! Не одна!
   — Хорошо, — горестно вздохнув, согласилась тетушка Мара, — ты не одна. У тебя есть сын, любимый племянник, крестница, даже я, старая грымза.
   Далила свирепо вставила:
   — Еще родители заграничные, которых считай что нет. И Лиза, и клуб.
   — И Галка.
   — Точно, черти ее раздери.
   — И работа любимая, — пополнила список тетушка и притворно задумалась:
   — Что еще? Ах да, соседи. Прохожие, наконец.
   — Пассажиры, — усмехнулась Далила, но тут же сердито заскрежетала:
   — С ними теперь энергично общаюсь в метро. Женька мою машину не починил до сих пор. Какую-то вшивую фару тетке родной будет месяц менять, а своим «писюшкам», если что, раз, два и готово.
   Тетушка Мара, покачав головой, констатировала:
   — Хитрая-а!
   Далила брыкнулась:
   — Сама воспитала.
   — Почему — воспитала? Воспитываю до сих пор. Ты вот что, Женькой мне зубы не заговаривай. И на меня не кивай. Я бескомпромиссная, потому замуж не выходила, но и без мужчин никогда не жила. И теперь не живу.
   — Да ты что?! — ошалела Далила. — И как же ты с ними устраивалась? Где прятала их от нас?
   — Где придется, по-разному было, — с достоинством ответила тетушка Мара и назидательно изрекла:
   — Человек — существо двуполое. Против природы, дружок, не попрешь.
   Далила хихикнула:
   — А я к тебе зачастую без звонка, внезапно врываюсь. Прости, больше не буду.

Глава 24

   Возвращаясь домой, Далила (в который раз!) восхищалась тетушкой Марой, ее острым безмятежным умом.
   "Шантажируют! Орлова, конечно же, шантажируют! Как я раньше не поняла? — удивлялась она. — Но кто? И чем?
   В любом случае начинать надо с больницы, — решила она. — История с этими крабами какая-то темная".
   Пришлось в понедельник звонить Шульгину — не спрашивать же у самого Орлова, в какой он больнице лежал.
   Шульгин по телефону давать информацию наотрез отказался.
   — Вы ведете себя несерьезно, — посетовал он. — Приезжайте, поговорим.
   Далила (черт знает зачем) старательно принарядилась и поехала.
   И, к ее досаде, он старания эти заметил.
   — Сегодня вы неотразимы! — воскликнул Шульгин.
   И Далила себя прокляла: «Дура! Еще начни с ним кокетничать! Вот нелепость!»
   От нелепости заспешила: выяснила про больницу и сразу ушла.
   А в больнице ее поджидал сюрприз в виде тещи Свиридова, уютно сидевшей на диванчике у телевизора в холле под пальмой.
   — Марьванна! Опять «помираете»?! — поразилась она.
   Марья Ивановна с гордостью сообщила:
   — На этот раз в самом деле из жизни едва не ушла. Вчера после встречи с тобой аллергия у меня приключилась. На «Скорой» сюда привезли. Еле осталась жива.
   Далила, опуская упрек, подумала: «Бог ее наказал за мучения домочадцев».
   А теща мученика Свиридова с патетикой изрекла:
   — Ты здесь! Я здесь! И это судьба!
   — Не иначе, — усмехнулась Далила.
   — Ирония неуместна. Сегодня все разрешиться должно. Послушай про Лену.
   — Марьванна, место неподходящее, вы больны, я спешу, — застрекотала было Далила, но Марья Ивановна ее решительно остановила:
   — Послушай, много времени не займу. Заметив досаду на лице Самсоновой, она добавила уже с мольбой:
   — Послушай, деточка. Мне надо это решить, а говорить могу только с тобой.
   — Почему?
   — Ты же у нас психолог.
   — Так и быть, — присаживаясь на диванчик, согласилась Далила. — Только, пожалуйста, коротко, а то я «главного» жду.
   — «Главный» сам подождет, — безапелляционно заявила Марья Ивановна и начала свой рассказ:
   — Понимаешь, Ленка сама рвалась замуж. По уши влюбилась она. Правда, не сразу. Эти оба, два друга, со школы ее обхаживали, долго добивались ее. А она рисовала как проклятая. Бывало, из дому ее не выгнать, вся в красках, сидит, малюет. А они, что те черти, упертые, сперма в голову бьет. Ленка поначалу и глядеть на них не хотела, на этих дружков, но кобели добивались. То один портфельчик до дома ей донесет, то другой. Букетики там, мороженое. Не устояла Ленка, влюбилась…
   — В обоих? — уточнила Далила.
   Марья Ивановна с осуждением отмахнулась:
   — Да какой там в обоих. В одного. В одного, но намертво. Так, что про краски, про картины свои забыла. «Замуж, — кричит, — и все!»
   — Как же замуж, когда речь о портфельчиках шла?
   — Ой! — рассердилась такой бестолковости Марья Ивановна. — Да эта компания портфельчики на кейсы давно сменила. Годы-то шли. Я ж говорю, долго они ее обхаживали. Оба дружка в институтах учились уже, а от Ленки моей не отставали. И Ленка училась, но замуж как выскочила, так сразу и бросила учебу свою. Он-то, зараза, не бросил…
   В холл выбежала девушка в белом халате и громко спросила:
   — Кто ждет главврача?
   — Я жду! — встрепенулась Далила.
   — Пойдемте!
   — Ну вот, опять не договорили, — расстроилась Марья Ивановна.
   — Выздоравливайте, и обязательно договорим, — заверила старушку Далила, устремляясь за медсестрой.
   Главврач встретил ее настороженно.
   — Вы Самсонова? — сердито спросил он.
   Далила поспешно кивнула:
   — Да. Вам звонили?
   — Звонили. Чем могу быть полезен?
   Она положила заготовленную записку на стол и бесстрастно сказала:
   — Мне нужно знать все об этом больном и особенно — кто дежурил, когда его привезли.
   Главврач потянул на себя записку и строго осведомился:
   — Вы из милиции?
   — Нет, частное расследование. За информацию я хорошо плачу.
   — Вы думаете, что говорите? — рассердился главврач.
   — Простите, — слегка поклонилась Далила, — обидеть вас не хотела, но время сейчас такое: за все надо платить.
   — Мне государство платит.
   Он вздохнул, посверлил взглядом записку и произнес уже мягче:
   — Кто дежурил, сказать вам могу, а про больного — нет. Не имею права, врачебная тайна.
   Далила напомнила:
   — Потому вам и звонили, чтобы тайну как-нибудь обойти.
   Главврач опять рассердился:
   — Вы понимаете, о чем просите? Меня из-за вас уволят!
   Наткнувшись на ее взгляд, он осекся и согласился:
   — Ну, хорошо, сделаем исключение. Вам срочно?
   — Более чем.
   — Тогда подождите в холле, вас вызовут.
   Далила вернулась в холл, но свиридовской тещи под пальмой уже не нашла и совсем не расстроилась. Вскоре ей принесли короткий список врачей и детальный диагноз Орлова — не Орлова, конечно, он тогда еще был Матюком.
   Список она сразу в карман затолкала, а диагноз внимательно изучила и вновь потревожила главврача, на этот раз очень решительно. Ворвавшись к нему, она зло спросила:
   — Вы что, издеваетесь?
   — А в чем дело? — опешил он.
   — Что из этого можно понять? — потрясая диагнозом, закричала Далила. — Я в убийстве Матюка подозреваю, а вы мне про аллергены и гистамины!
   Психическая атака подействовала, главврач как миленький заговорил.
   — Понятия не имею, чего вы хотите, — затравленно глядя на дверь, сказал он. — Что просили, я дал.
   — Мне надо точно знать, мог ли Матюк симулировать?
   Главврач подскочил:
   — Симулировать?! Да он под капельницей лежал! Три дня в реанимации!
   — Три дня, — сникла Далила.
   — Три дня!
   — Скажите, а могло случиться такое, что он хотел симулировать, но немного не рассчитал? Лишнее съел.
   Главврач уточнил:
   — В принципе?
   — В принципе, — подтвердила она.
   — В принципе, мог, конечно. Матюк болен с детства, значит, свою допустимую дозу аллергена хорошо изучил. Больные частенько предписания нарушают: едят то, что им категорически запрещается.
   Далила обрадовалась:
   — Значит, немного крабьего мяса он попробовать мог, чтобы вызвать симптомы?
   Главврач подтвердил:
   — От мизерного количества крабов ему стало бы плохо и симптомы болезни действительно появиться могли: легкая одышка, сыпь, покраснение, зуд. Однако его доза была смертельной. Матюк не симулировал, он действительно умирал. Наши врачи лишь чудом его спасли. Пусть скажет спасибо Жилиной Ирине Ивановне. Она была дежурной по отделению. Всю ночь проплясала перед ним в тот Новый год.
   Далила воскликнула:
   — Думаю, он Жилину сам поблагодарил, а вам я говорю: большое спасибо!
   — На здоровье, — отворачиваясь, сердито обронил главврач.
   Он был отпетым традиционалистом: все не жалуют тех, кто является по «звонкам» — вот и он таких, как говорится, блатных, не жаловал.
   А Далиле после такой информации оставалось одно: отправляться пытать Матюка, то бишь Орлова.
   Она так и поступила: немедленно позвонила Ивану Орлову и попросила у него пофамильный список сотрудников корпорации «Александрия».
   Тот удивился:
   — Всех?
   — Всех, кто работал в офисе. Разумеется, на тот момент, когда был убит Делягин, — уточнила Далила. — Новички нам неинтересны. И хотелось бы полный списочек получить, начиная с глав корпорации и заканчивая уборщицами. Это возможно? — спросила она.
   Орлов подозрительно вдруг притих.
   — Почему вы молчите? Иван, вы можете достать список сотрудников?
   Ответ прозвучал неуверенно:
   — Думаю, что смогу.
   Далила ему посоветовала:
   — Сделайте это быстрей.
   — Постараюсь, — нехотя пообещал Орлов.
   Вскоре он позвонил и признался:
   — У меня не получается.
   — Вы не можете достать список сотрудников? — удивилась Далила.
   — Не могу. Даже не представляю, с какого бока к этому делу зайти. В корпорации я никого не знаю. И вообще, Шурочка запретила мне появляться у нее на работе.
   — Ясно, а ее о списке просить вы, конечно же, не решаетесь.
   — Что вы! — испугался Орлов. — Ни в коем случае! Я же вам говорил, она не должна знать об этой затее!
   «И как теперь быть?» — удручилась Далила.
   И тут ее осенило: «Список сотрудников есть у Шульгина!»
   Об этом подумалось как-то радостно.
   "Чему я радуюсь, списку или майору? — спросила она себя и разозлилась:
   — Конечно, списку. При чем здесь майор?"
   Из таких размышлений следовал вывод: «Жила себе счастливо и не знала, как я несчастна. „Спасибо“, друзья и родственники открыли глаза. Вот так навалятся всем миром и действительно убедят, что мне срочно нужен мужчина. Любой! Оказывается, беспомощна я без него, зла и неполноценна».
   К Шульгину Далила явилась мрачнее тучи, а он (как назло!), увидев ее, возликовал:
   — Далила Максимовна! Вы?! Вот так сюрприз!
   — Я, может, не вовремя? — осведомилась она, чтобы сбить его пыл, но нарвалась на новый взрыв радости.
   Шульгин закричал:
   — Вы всегда вовремя!
   Она ядовито заметила:
   — С каких это пор?
   Пропуская колкость мимо ушей, он с радушной улыбкой воскликнул:
   — Чаю хотите?
   — Нет, спасибо, я на минуту, — стушевалась Далила. — Мне нужен список сотрудников, срочно.
   — Список? — растерялся Шульгин. — Какой список? Зачем?
   Она торопливо растолковала, в чем дело — он понял и, кашлянув, сказал:
   — Если срочно, тогда лучше фамилии врачей назовите. Может, вспомню какую…
   Далила, не успев развернуть бумажку, выданную главврачом, выпалила по памяти:
   — Жилина Ирина Ивановна! Дежурная по отделению!
   Шульгин поднял вверх указательный палец и важно, как певчий в церковном хоре, басом пропел:
   — О-о!
   Затаив дыхание, Далила за ним повторила:
   — О-о?!
   — Да, — подтвердил Шульгин. — Сразу в яблочко. Глеб Жилин работал в «Александрии». Приличную должность там занимал. Правда, не помню какую, — добавил он виновато.
   — А это неважно! — радостно произнесла Далила, вскакивая и устремляясь к двери.
   Он поразился:
   — Куда вы? Хоть объясните, что происходит!
   — Обязательно объясню! — пообещала она, вылетая из кабинета.
   Шульгин мысленно послал вслед Даниле крепкое слово, а вслух с наивной обидой сказал:
   — Так нечестно. Обманула меня. Выпытала и убежала.

Глава 25

   А Далила жала на газ — племянник отремонтировал наконец ее любимый многострадальный «Форд». И неслась она на своем «боевом коне» к «вольной кобылке» Елизавете Бойцовой. В пути по мобильному связалась с Орловым и без предисловий спросила:
   — Иван, неужели вы никогда не бывали в офисе корпорации своей жены? Разумеется, исключая тот трагический праздник.
   Он ответил сердито:
   — Почему? Был один раз с полгода назад.
   — При каких обстоятельствах, можно узнать? — азартно поинтересовалась Далила.
   Орлов безрадостно сообщил:
   — Мы с Шурочкой только-только поженились, и следом за этим событием корпорация праздновала свой юбилей. Перед тем как пойти в ресторан, все собрались в офисе в зале для заседаний.
   — Зачем?
   — Торжественные речи толкать. Все сотрудники были с мужьями и женами, поэтому Шура меня с собой и взяла. Я чуть со скуки не умер, — пожаловался Орлов и, теплея, добавил:
   — Но Шурочка была счастлива. Похоже, я всем понравился. Она даже гордилась. А что?
   — Все отлично! — демонстрируя оптимизм, возвестила Далила, хотя выводы из этой беседы напрашивались драматические.
   Во всяком случае, для Орлова, раз он так сильно любит свою деловую Шурочку.
   В кабинет Бойцовой Далила влетела, минуя секретарский кордон. Так внеслась, словно гнались за ней.
   — Самсонова, что стряслось? — воскликнула Елизавета, от неожиданности забыв ее отчитать.
   Далила рухнула в кресло и, с трудом переводя дыхание, сообщила:
   — Кажется, я нашла!
   — Что?
   — Не «что», а «кого»! Убийцу! Я вычислила убийцу, а вот «что» я (увы) пока не нашла, и меня это мучает.
   — А что у нас «что»? — раздраженно осведомилась Бойцова.
   Далила не менее раздраженно ей пояснила:
   — «Что» у нас пистолет, черт возьми!
   — А-а-а, — рассеянно промычала Елизавета, обретая поразительно идиотский вид, присущий всем умным людям в минуты глубочайшей задумчивости.
   — Если и пистолет найду, уверую в свою гениальность, — добила подругу Далила.
   Елизавета очнулась и, резко умнея, порадовалась:
   — Пистолет ты не найдешь. Два года прошло. Если его на месте преступления не нашли, то сейчас и вовсе глупо искать. Даже не представляю, как это возможно.
   Далила ее просветила:
   — Логическим методом.
   — Ты мне еще про дедукцию и индукцию расскажи, — рассмеялась Бойцова. — Если ты только за этим пришла, то времени у меня свободного нет. Все, до вечера, в клубе поговорим, — попрощалась она.
   — Я по срочному делу пришла, — взмолилась Далила и для верности польстила подруге:
   — Позарез нужно мнение умного человека.
   Елизавета, оценив хитрый ход, снисходительно разрешила:
   — Так и быть, говори, только быстро.
   Самсонова выпалила:
   — Если быстро, то, похоже, Шурочка Делягина своего мужа убила.
   — Да ты что!
   Елизавета упала грудью на стол и выдохнула в изумлении:
   — Я же лично знаю ее, эту Делягину. Пересекалась с ней пару раз.
   — И как она тебе? — с азартным любопытством осведомилась Далила.
   — Страхолюдная бабенка самого современного образца. Из тех, которые типа леди.
   — Представляю, какую характеристику за глаза ты выдашь при случае мне.
   — А что ты хочешь? — возмутилась Елизавета. — Требуешь от меня невозможного: чтобы одна женщина хвалила другую! Где это видано!
   — Мужчины себе это позволяют.
   — Я тем и горжусь, что не мужчина.
   Далила призвала:
   — Но ты же борешься за равноправие, так равноправно себя и веди.
   Бойцова одумалась и взяла себя в руки.
   — А если равноправно, — вздохнула она завистливым вздохом, — то эта Делягина — шик и блеск!
   — В каком смысле?
   — Во всех. Я против нее просто овца.
   Из уст Елизаветы подобная самокритичность — случай невиданный. Далила слегка обалдела.
   — Что, так хороша эта Шурочка? — растерянно спросила она.
   — В том-то и дело, что нет. Ничем особенным природа ее не одарила.
   Подумав, Елизавета добавила:
   — Во всяком случае, одарила не так, как меня. Возможно, у нее не слишком хорошо даже с умом, если она терпела своего муженька, подлюгу Делягина.
   Далила с большим подозрением уставилась на подругу и пропела:
   — А ты неплохо осведомлена.
   Бойцова, дернувшись раздраженно, стряхнула с себя ее взгляд и выдала пояснение:
   — Мир тесен, а деловой мир просто трещит по швам от нас, богатых и умных. Вот мы частенько и натыкаемся друг на друга: интересами пересекаемся, конкурируем, договариваемся, кого подомнем, кого обойдем.
   — Что ж раньше молчала?
   — Чтобы ты не пытала меня. Человек слаб, сболтну еще лишнее, если в тему войду, а в мире бизнеса лучше сто раз промолчать. Впрочем, — Елизавета махнула рукой, — я все равно мало знаю.
   — Скажи хоть, что знаешь, — попросила Далила.
   — Да ничего. С Делягиным несколько часов пообщалась и поняла, что палец ему в рот не клади. А с Шурочкой можно вести дела, но я не их поля ягода.
   — В каком смысле?
   — Бизнес мой для Шурочки мелковат.
   — Хорошо, а чем она тебя поразила? В чем ее шик? Елизавета после коротких раздумий беспомощно уставилась на подругу.
   — Это трудно словами выразить, — призналась она. — Шурочку надо видеть. Она вся такая…
   — Ну, какая? Какая? — рассердилась Далила и нетерпеливо воскликнула:
   — Неужели слов не подберешь? Ты-то, у которой слов полон рот!
   Бойцова от бессилия прохныкала:
   — Ну, честно, не знаю, как и сказать. Она очень правильная, очень тактичная, умная. Короче, вызывает симпатию даже у женщин.
   — Уж вижу. Здесь у Шурочки настоящий дар, если она и тебя покорила.
   — Да, — согласилась Елизавета, г понимаю, трудно такое представить, но покорила. Знаешь, как она смотрит?
   Нетерпеливо постучав аккуратными коготками по столу, Далила бросила:
   — Очень хочу узнать.
   — У нее такой взгляд… Взгляд близкой подруги. Кажется, видит тебя насквозь, но при этом все понимает и даже сочувствует. И очень умна. Очень…
   Далила подытожила:
   — Короче, если скажу, что Шура Делягина производит впечатление доброго, порядочного, превосходно образованного и отлично воспитанного человека, не ошибусь?
   — Не ошибешься! — тряхнула челкой Елизавета и дополнила характеристику:
   — Еще у нее есть вкус и чувство меры.
   — Чувство меры и вкус — признаки талантов.
   — Я уверена, их у нее немало.
   — Что ж, все это лишь подтверждает мою версию, — удовлетворенно заключила Далила. — Как раз такая женщина и могла ловко укрыть пистолет.
   — Думаешь, Шура может убить? — удивилась Елизавета.
   — Убить может любой человек, разумеется, при определенных условиях. Одного легко довести до убийства, другому понадобится масса мотивов, но способностью к убийству обладает любой. Наукой доказано.
   Бойцова сокрушенно вздохнула:
   — В таком случае, мерзавец Делягин только тем и занимался, что мотивы к убийству бедной Шурочке поставлял. Я, конечно, сплетням не верю, но ходили слухи, что он ее зверски бил.
   — Даже так! — испуганно отшатнулась Далила.
   — Да! — победоносно воскликнула Елизавета. — Неоднократно на ней синяки замечались, а однажды был даже фингал. Шурочка, правда, всем тогда говорила, что неудачно упала, когда на лыжах каталась, но в мой клуб вступать не захотела.
   — А ты ее приглашала?
   — Конечно. Я всех преуспевающих женщин к себе приглашаю, и почти все приглашение принимают. Во всяком случае, в гости приходят все.
   — А Шурочка наотрез отказалась?
   — Не наотрез, она очень вежливо и любезно мне отказала. Душевно поблагодарила и сослалась на занятость. Но я-то знаю, что всегда можно минутку урвать. Она просто муженька своего боялась. Он рядом стоял и весьма нелестно, поганец, высказался в адрес нашего женского клуба.
   — Так он домостроевец, — прозрела Далила. — И все жалели ее.
   — Я точно жалела, — вставила Елизавета.
   — Значит, Шурочка мученицей была в глазах сотрудников корпорации.
   — Именно. Добрячка и мученица.
   — Теперь мне ясно, почему все ее поддержали.
   — Ты о чем? — удивилась Бойцова.
   — Я о показаниях, которые сотрудники «Александрии» дружно давали против Невестина. Его потопили очень охотно, потому что хотели «возвести на престол» Делягину Шурочку, добрячку и мученицу. Она знала, что так и будет в случае гибели мужа. Когда Делягин затеял борьбу с Невестиным, Шурочка этим воспользовалась и убила мучителя. Но куда она спрятала пистолет?
   Елизавета воскликнула:
   — Пистолет, это да!
   — Прям какая-то тайна века, — посетовала Далила. — Шульгин говорит, что их опергруппа всех тщательно обыскала, перешерстила все кабинеты, холлы и коридоры, вентканалы и туалеты, все вокруг осмотрела сантиметр за сантиметром. Майор клянется, что «рыли на совесть». Он голову на отсечение дать готов, что не было в офисе пистолета.
   — Но Делягина застрелили не из рогатки, — грустно пошутила Бойцова и, торопливо перекрестившись, горестно прошептала:
   — Ох, господи, все там будем.
   — Это уж точно, — непонятно с чем согласилась Далила, то ли с тем, что застрелили не из рогатки, то ли с тем, что все будут там.
   — И куда же, по-твоему, пропал пистолет? Не иголка же он… Слушай, а не мог убийца с ним выйти из офиса? — спросила Елизавета.
   Далила ее огорчила:
   — Не мог. Во-первых, в офис пускали только по приглашениям. И охрана, согласно заведенным правилам, вносила в компьютер количество вошедших.
   Бойцова опешила:
   — Это зачем?
   — Система у них такая: входящих суммируют, выходящих вычитают. Система, кстати, секретная. В самой корпорации мало кто знает о ней. Даже Шульгину не сообщили об этой системе. Он сам как-то вычислил и со мной поделился.
   — Зачем корпорации эта система? — удивилась Елизавета.
   — Ее завели для строгого контроля, чтобы окончательно исключить присутствие посторонних. Мало ли кто захочет в офисе на ночь остаться, а охранник к концу дня имеет на мониторе точное число невышедших.
   — Но у меня для этого турникеты, которые автоматически складывают и вычитают входящих и выходящих. К тому же входящим выдают пропуска.
   — В «Александрии» тоже есть турникеты и пропускная система, — кивнула Далила и с усмешкой спросила:
   — Но разве это всегда надежно работает?
   Елизавета заверила:
   — Конечно, всегда.
   — Тогда почему я сегодня вошла в твой офис без пропуска?
   — Ну-у, ты! Тебя все знают.
   — Правильно, все знают, что я подруга главы фирмы, а не воровка и не террористка. Вот и получается, что охранники тоже люди, они пропускают и по звонку, и по просьбе, мол, этот со мной. Кстати, я сегодня мало что без пропуска, так еще и мимо турникета прошла.
   — В проход, предназначенный для крупногабаритных вещей? — усмехнулась Елизавета и, покачав головой, беззлобно пообещала:
   — Уволю охрану.
   — Уволишь или нет, но меня уже не посчитали, и я могу смело оставаться в офисе на ночь. А в «Александрии» помимо пропусков и турникетов считают каждого простым нажатием на клавишу. Клавиша «плюс» — вошел, вышел — «минус». А в конце дня точная цифра сама собой получается. Вникла? — деловито поинтересовалась Далила.
   Елизавета «вникла» и даже одобрила:
   — Надо и у меня в офисе такую же хитрую систему ввести. И что она показала?
   — Что после убийства Делягина из офиса никто не выходил. Да и не мог уйти. Убийство произошло, когда во всех помещениях вдруг погас свет, а двери там открываются автоматически. Следовательно, они были заблокированы.
   — Убийца мог выскользнуть, когда свет появился, — предположила Елизавета.
   Далила утомленно вздохнула:
   — В том-то и дело, что нет. Камеры видеонаблюдения его уход не зафиксировали. Свет, правда, дважды погас. Когда приехала опергруппа, им пришлось входить в офис в потемках. Шульгин говорил, что шли с фонарями.
   — Вот тогда-то и ускользнул пистолет, — заключила Бойцова и, торжествуя, добавила:
   — Вместе с убийцей.
   — Да не получается, — отмахнулась Далила. — Двери же опять заблокировались. Их охранники с операми каким-то хитрым способом открывали, вручную. По-твоему, убийца убегал, сбивая оперов и охранников с ног?
   — Это вряд ли.
   — Вот именно. А как вошли на этаж, так охранники первым делом пересчитали всех. После этого Шульгину уверенно доложили, что из офиса после убийства никто не выходил, несмотря на погасший свет. Думаю, из этого майор и сделал вывод, что у них ведется подсчет.
   — Ну, если и количественно все на месте, и видеонаблюдение качественно ведется, тогда фокус с пистолетом просто из сферы фантастики. Не слопал же убийца его.