Страница:
— Камешек в мой огород? — свирепо спросил Шульгин.
Далила с преувеличенным испугом отрицательно потрясла головой:
— Ну что вы! Вас я не обвиняю. Когда Делягин погиб, Шурочка просто вынуждена была довести до конца дело, начатое мужем. Оставшись один на один с врагом, она так решительно себя повела, что все сразу поняли, кто в доме хозяин. Невестина все хором топили: и враги, и друзья. Вы тут ни при чем. Вам была предложена отличная версия, а от добра добра не ищут.
Уже мягче Шульгин спросил:
— Почему вы решили, что Снегурочка и Дед Мороз знали Делягина?
Далила напомнила:
— Я же вам говорила, я знакома с Самохиной. Она не слишком умна, рассеянна, нить беседы не держит, но отлично запомнила вашу фамилию.
— Ну и что из того?
— Два года прошло. Вы часто с ней виделись? Вы ее фамилию помните?
— Если честно, то нет. И виделся раза два, и не помню фамилии.
— А она вашу помнит. Из этого следует, что в ту новогоднюю ночь случилось для нее нечто из ряда вон, а не просто убийство какого-то там директора. Кстати, Самохина не относится к чрезвычайно впечатлительным людям, но в ту ночь она получила такой колоссальный стресс, что до сих пор не может оправиться.
— Она ваша пациентка? — насторожился Шульгин. Далила его успокоила:
— Не волнуйтесь, без вашего ведома я не буду ничего предпринимать. Я не сволочь, понимаю, какие вас ждут неприятности, когда выяснится, что следствие допустило ошибки. Ведь в результате на скамью подсудимых сел невиновный.
— Черт возьми! — подпрыгнул Шульгин. — Что вы мелете? Одни слова! Где доказательства? Но даже из ваших слов я не понял, почему Снегурочка была знакома с Делягиным! С чего вы взяли?
— Мне стало очевидно, что Самохина знает Невестина… — начала было Далила, но майор ее перебил.
— Значит, она работала на Невестина, — закричал он, торжествуя. — Вы нашли нам пособницу? Большое спасибо! Согласен, мы не очень искали!
Она возмутилась:
— Вы не даете мне рта раскрыть.
Шульгин отвесил затейливый поклон и воскликнул:
— Пожалуйста, раскрывайте. Сколько угодно сидите с раскрытым ртом. Мешать вам не буду. Некоторым женщинам это даже идет.
— Послушайте, — попросила Далила. — Самохина теряет нить разговора, не может вспомнить важных вещей, но легко вспоминает фамилии сотрудников, с которыми почти не работала. Разве это не странно?
— О ком вы говорите? — опешил Шульгин.
— О Дурикове и Пандориной.
— Кто это?
— Дуриков — Дед Мороз, Пандорина — Снегурочка. Они из года в год ездили в корпорацию.
— Ну и что? Почему их запомнила ваша Самохина?
— Видимо, долго с ними возилась.
Шульгин поразился:
— Думаете, она сама поила алкоголика Дурикова?
— В том-то и дело, что я так не думаю, — рассердилась Далила. — Если бы она этим занималась сама, то была бы напугана, а она рассказывала мне о своих предшественниках очень спокойно.
— Ну и что?
— А то, что она уверена: там все сделано так, что комар носа не подточит. Знаете, когда у женщин возникает такая уверенность?
— Когда? — исподлобья поинтересовался Шульгин.
— Когда женщина знает, что за дело взялся настоящий мужчина, — просветила его Далила.
— И какой из этого вывод?
— Самохина была любовницей Александра Делягина.
— А почему не Невестина?
— Потому что затащить мешок с долларами в офис корпорации выгодно только Делягину. Кому он мог доверить мешок? Только тому, кого прекрасно знает, на чьи личностные качества может рассчитывать. Выходит, Самохину он и знал. А она знала Деда Мороза. Возможно, он даже ее бывший любовник, — предположила Далила.
— О, женщины! — воскликнул Шульгин и, закатив глаза, добавил:
— О, бабы!
— Напрасно язвите.
— Ну что вы! Я не язвлю! Я негодую! Думал, вы по делу пришли, а вы просто посплетничать.
Далила вскочила:
— Минуточку! С вами разговаривает профессионал! Я за свои слова отвечаю! Не смейте меня оскорблять!
— Садитесь, — опустив голову, попросил со вздохом Шульгин. — Ладно, приношу извинения, но тогда объясните, почему вы решили, что Дед Мороз был знаком со Снегурочкой?
Далила присела и нехотя пояснила:
— Самохина старалась как можно меньше говорить про Деда Мороза, а его фамилию вообще ни разу не упомянула. В разговоре со мной она называла его Дедом Морозом. Это выглядело неестественно. Какого-то Дурикова и Пандорину помнит, а того, с кем работала, — нет.
— И что? — буркнул Шульгин.
— Мне очевидно, что Дед Мороз ей не чужой.
— А мне не очевидно.
— А если я скажу, что Самохина слишком много о нем знает? — спросила Далила. — Это вас убедит?
— А вы попробуйте и сразу определите.
— Самохина видела Деда Мороза часа два, не больше, а в курсе, что у него аллергия на мясо крабов.
— Да все в курсе! — рявкнул Шульгин.
Далила развела руками:
— Ну, не знаю, как вас еще убеждать. Со слов действительно все не очень-то убедительно, но я с ней долго беседовала. Поверьте, профессиональное чутье меня не обманывает. Когда она говорила о Деде Морозе, у нее менялось лицо. О том, что он съел салат и заболел, она не просто сказала, а как-то нелепо шутила по этому поводу. Хотя до этого была очень серьезна. Она словно убеждала меня, что Дед Мороз ей безразличен, что она с ним едва знакома.
Майор игриво изрек:
— А может, этот Дед Мороз девушке в душу запал.
— Да нет, — отмахнулась Далила. — Рассказ о его аллергии прозвучал слишком фальшиво. Кстати, вы не помните его фамилии?
— Нет, не помню. Я его не видел, не знаю и знать не хочу.
— А вот Самохина Деда Мороза знала давно и боялась моей проницательности, — упрямо повторила Далила и с укором воскликнула:
— Почему вы его не допросили?
— А на кой он нам нужен? — рассердился Шульгин. — В корпорацию он попал абсолютно случайно, про убийство Делягина сказать не мог ничего. Его на «Скорой» до Нового года еще увезли. Да и кого было допрашивать? Дед Мороз в реанимации лежал, чуть ли не в коме.
— А что было с теми людьми, которые подменили мешок?
— Мы их отпустили.
— По просьбе Делягиной Шурочки, — проницательно предположила Далила.
Шульгин подтвердил:
— Да, это ее сотрудники. Они сразу признались, что выполняли распоряжение Александра Невестина. За что я должен был их арестовывать? К убийству они непричастны. Их на празднике не было. И подарки, и деньги, и даже сами мешки принадлежали корпорации. В их адрес Делягина заявлений не делала и заверила нас, что сама разберется. Мы не возражали. В конце концов, нам не интересны их внутренние дела.
— Почему же?
— Я убийцу искал. Вы, кстати, даже на словах пока его не нашли. И пистолет не нашли.
— Вы тоже пистолет не нашли, — рассердилась Далила.
— Но у меня есть другие улики и признания самого Невестина.
— Значит, я вас не убедила.
Майор решительно тряхнул головой:
— Не убедили.
— Но вы сами в ходе следствия установили, что Снегурочка и Дед Мороз оказались в корпорации не случайно.
Шульгин согласился:
— Не случайно в том смысле, что Невестину нужны были новички. Он хотел подменить мешок. Но со Снегурочкой он не знаком, как и с Дедом Морозом. Зачем ему врать? И Снегурочка с Дедом Морозом познакомились в холдинге перед самым Новым годом.
— Что ж, придется доказать, что вы ошибаетесь, — сказала Далила, вскакивая и стремительно покидая кабинет Шульгина. — До скорой встречи, — бросила она, чуть задержавшись в дверях.
Пользуясь этим, он крикнул ей вслед:
— Ну уж нет, лучше прощайте! Доказывать будет некому!
— Почему это? — удивилась она.
— Я не знаю, кто этот ваш Орлов и на кой черт он старое дело копает. Вам известен его мотив?
Далила вынуждена была признаться:
— Пока не известен.
— Отлично! Без его мотива я больше не буду с вами встречаться!
— Мотив будет, — она хлопнула дверью.
— Чертова баба! — зло процедил Шульгин.
Глава 10
Глава 11
Далила с преувеличенным испугом отрицательно потрясла головой:
— Ну что вы! Вас я не обвиняю. Когда Делягин погиб, Шурочка просто вынуждена была довести до конца дело, начатое мужем. Оставшись один на один с врагом, она так решительно себя повела, что все сразу поняли, кто в доме хозяин. Невестина все хором топили: и враги, и друзья. Вы тут ни при чем. Вам была предложена отличная версия, а от добра добра не ищут.
Уже мягче Шульгин спросил:
— Почему вы решили, что Снегурочка и Дед Мороз знали Делягина?
Далила напомнила:
— Я же вам говорила, я знакома с Самохиной. Она не слишком умна, рассеянна, нить беседы не держит, но отлично запомнила вашу фамилию.
— Ну и что из того?
— Два года прошло. Вы часто с ней виделись? Вы ее фамилию помните?
— Если честно, то нет. И виделся раза два, и не помню фамилии.
— А она вашу помнит. Из этого следует, что в ту новогоднюю ночь случилось для нее нечто из ряда вон, а не просто убийство какого-то там директора. Кстати, Самохина не относится к чрезвычайно впечатлительным людям, но в ту ночь она получила такой колоссальный стресс, что до сих пор не может оправиться.
— Она ваша пациентка? — насторожился Шульгин. Далила его успокоила:
— Не волнуйтесь, без вашего ведома я не буду ничего предпринимать. Я не сволочь, понимаю, какие вас ждут неприятности, когда выяснится, что следствие допустило ошибки. Ведь в результате на скамью подсудимых сел невиновный.
— Черт возьми! — подпрыгнул Шульгин. — Что вы мелете? Одни слова! Где доказательства? Но даже из ваших слов я не понял, почему Снегурочка была знакома с Делягиным! С чего вы взяли?
— Мне стало очевидно, что Самохина знает Невестина… — начала было Далила, но майор ее перебил.
— Значит, она работала на Невестина, — закричал он, торжествуя. — Вы нашли нам пособницу? Большое спасибо! Согласен, мы не очень искали!
Она возмутилась:
— Вы не даете мне рта раскрыть.
Шульгин отвесил затейливый поклон и воскликнул:
— Пожалуйста, раскрывайте. Сколько угодно сидите с раскрытым ртом. Мешать вам не буду. Некоторым женщинам это даже идет.
— Послушайте, — попросила Далила. — Самохина теряет нить разговора, не может вспомнить важных вещей, но легко вспоминает фамилии сотрудников, с которыми почти не работала. Разве это не странно?
— О ком вы говорите? — опешил Шульгин.
— О Дурикове и Пандориной.
— Кто это?
— Дуриков — Дед Мороз, Пандорина — Снегурочка. Они из года в год ездили в корпорацию.
— Ну и что? Почему их запомнила ваша Самохина?
— Видимо, долго с ними возилась.
Шульгин поразился:
— Думаете, она сама поила алкоголика Дурикова?
— В том-то и дело, что я так не думаю, — рассердилась Далила. — Если бы она этим занималась сама, то была бы напугана, а она рассказывала мне о своих предшественниках очень спокойно.
— Ну и что?
— А то, что она уверена: там все сделано так, что комар носа не подточит. Знаете, когда у женщин возникает такая уверенность?
— Когда? — исподлобья поинтересовался Шульгин.
— Когда женщина знает, что за дело взялся настоящий мужчина, — просветила его Далила.
— И какой из этого вывод?
— Самохина была любовницей Александра Делягина.
— А почему не Невестина?
— Потому что затащить мешок с долларами в офис корпорации выгодно только Делягину. Кому он мог доверить мешок? Только тому, кого прекрасно знает, на чьи личностные качества может рассчитывать. Выходит, Самохину он и знал. А она знала Деда Мороза. Возможно, он даже ее бывший любовник, — предположила Далила.
— О, женщины! — воскликнул Шульгин и, закатив глаза, добавил:
— О, бабы!
— Напрасно язвите.
— Ну что вы! Я не язвлю! Я негодую! Думал, вы по делу пришли, а вы просто посплетничать.
Далила вскочила:
— Минуточку! С вами разговаривает профессионал! Я за свои слова отвечаю! Не смейте меня оскорблять!
— Садитесь, — опустив голову, попросил со вздохом Шульгин. — Ладно, приношу извинения, но тогда объясните, почему вы решили, что Дед Мороз был знаком со Снегурочкой?
Далила присела и нехотя пояснила:
— Самохина старалась как можно меньше говорить про Деда Мороза, а его фамилию вообще ни разу не упомянула. В разговоре со мной она называла его Дедом Морозом. Это выглядело неестественно. Какого-то Дурикова и Пандорину помнит, а того, с кем работала, — нет.
— И что? — буркнул Шульгин.
— Мне очевидно, что Дед Мороз ей не чужой.
— А мне не очевидно.
— А если я скажу, что Самохина слишком много о нем знает? — спросила Далила. — Это вас убедит?
— А вы попробуйте и сразу определите.
— Самохина видела Деда Мороза часа два, не больше, а в курсе, что у него аллергия на мясо крабов.
— Да все в курсе! — рявкнул Шульгин.
Далила развела руками:
— Ну, не знаю, как вас еще убеждать. Со слов действительно все не очень-то убедительно, но я с ней долго беседовала. Поверьте, профессиональное чутье меня не обманывает. Когда она говорила о Деде Морозе, у нее менялось лицо. О том, что он съел салат и заболел, она не просто сказала, а как-то нелепо шутила по этому поводу. Хотя до этого была очень серьезна. Она словно убеждала меня, что Дед Мороз ей безразличен, что она с ним едва знакома.
Майор игриво изрек:
— А может, этот Дед Мороз девушке в душу запал.
— Да нет, — отмахнулась Далила. — Рассказ о его аллергии прозвучал слишком фальшиво. Кстати, вы не помните его фамилии?
— Нет, не помню. Я его не видел, не знаю и знать не хочу.
— А вот Самохина Деда Мороза знала давно и боялась моей проницательности, — упрямо повторила Далила и с укором воскликнула:
— Почему вы его не допросили?
— А на кой он нам нужен? — рассердился Шульгин. — В корпорацию он попал абсолютно случайно, про убийство Делягина сказать не мог ничего. Его на «Скорой» до Нового года еще увезли. Да и кого было допрашивать? Дед Мороз в реанимации лежал, чуть ли не в коме.
— А что было с теми людьми, которые подменили мешок?
— Мы их отпустили.
— По просьбе Делягиной Шурочки, — проницательно предположила Далила.
Шульгин подтвердил:
— Да, это ее сотрудники. Они сразу признались, что выполняли распоряжение Александра Невестина. За что я должен был их арестовывать? К убийству они непричастны. Их на празднике не было. И подарки, и деньги, и даже сами мешки принадлежали корпорации. В их адрес Делягина заявлений не делала и заверила нас, что сама разберется. Мы не возражали. В конце концов, нам не интересны их внутренние дела.
— Почему же?
— Я убийцу искал. Вы, кстати, даже на словах пока его не нашли. И пистолет не нашли.
— Вы тоже пистолет не нашли, — рассердилась Далила.
— Но у меня есть другие улики и признания самого Невестина.
— Значит, я вас не убедила.
Майор решительно тряхнул головой:
— Не убедили.
— Но вы сами в ходе следствия установили, что Снегурочка и Дед Мороз оказались в корпорации не случайно.
Шульгин согласился:
— Не случайно в том смысле, что Невестину нужны были новички. Он хотел подменить мешок. Но со Снегурочкой он не знаком, как и с Дедом Морозом. Зачем ему врать? И Снегурочка с Дедом Морозом познакомились в холдинге перед самым Новым годом.
— Что ж, придется доказать, что вы ошибаетесь, — сказала Далила, вскакивая и стремительно покидая кабинет Шульгина. — До скорой встречи, — бросила она, чуть задержавшись в дверях.
Пользуясь этим, он крикнул ей вслед:
— Ну уж нет, лучше прощайте! Доказывать будет некому!
— Почему это? — удивилась она.
— Я не знаю, кто этот ваш Орлов и на кой черт он старое дело копает. Вам известен его мотив?
Далила вынуждена была признаться:
— Пока не известен.
— Отлично! Без его мотива я больше не буду с вами встречаться!
— Мотив будет, — она хлопнула дверью.
— Чертова баба! — зло процедил Шульгин.
Глава 10
По пути к Галине Далила вспомнила, что забыла захватить подарки, припасенные накануне крестнице Ангелине. У Галины к тридцати трем годам собрались одна к одной юношеские проблемы: душа просит чего-то, куда-то рвется, внезапно появился долгожданный ребенок, а мужа и не предвидится. И финансы распевают романсы.
Ходить с пустыми руками в гости к подруге Далила не любила и потому решила заехать домой.
В родном дворе ее ошеломила картина: укутанная в платки сгорбленная фигурка, похрустывая свежим снежком, семенила к соседнему дому.
«Что это?! — поразилась Далила. — Привидение?»
Это была полупокойная теща бедолаги Свиридова. Она нетерпеливо спешила к подруге Матрене, известной сплетнице и самозваной колдунье.
— Марьванна! — строго закричала Далила. — Марь-ванна, куда вы?
Теща Свиридова, в прошлом «училка», и имя имела классическое. Самсонова Марью Ивановну все же любила, несмотря на вредный и склочный нрав. И Мария Ивановна относилась к Самсоновой, как.., капризное дитя к строгой матери. Зловредная бабулечка уважала Далилу, слушалась ее и даже порой побаивалась.
Пользуясь этим, соседи и домочадцы регулярно пытались через Самсонову влиять на Шапокляк — так прозвали старуху. Сочувствуя окружающим, Далила влиять пыталась. Вот и теперь она вознамерилась притворщицу отчитать, но как бы не так. Услышав голос Самсоновой, полупокойная теща Свиридова припустила, как молодая. Далила насилу ее догнала и, с трудом переводя дух, спросила:
— И не стыдно вам, Марьванна, над народом глумиться?
— А чем это я провинилась? — удивленно осведомилась старуха. — Мое обещание! Хочу дам, хочу обратно возьму! И что плохого в моих обещаниях?
— Вы их не выполняете, — посетовала Далила.
— Что, не умираю? — злорадно спросила старуха. — Ну, уж прости! Настроения не было. Не ругай ты меня, я помру. Немного осталось вам всем терпеть.
— Как же, помрете, еле вас догнала. Ваш зять с этажа на этаж поднимается в два приема, а вы спускаетесь как стрела. Охота вам над людьми издеваться?
Шапокляк губы поджала и пискнула:
— Охота.
— Зачем это вам? — удивилась Далила.
— Что «это»?
— Переполох, санитары, носилки. Зачем вы два года с пафосом умираете?
— Не два, а три, — уточнила старуха.
— Вот именно. Все устали уже.
— Нуда, кричат, бедные, что я зажилась. Лучше б подумали, за что мне бог длинный век отвел. Уж им и лишнего года не даст за их подлости и грехи. А я правду люблю и мяса не ем.
— Да любите, не ешьте, кто вам мешает, — вздохнула Далила. — Но издеваться над родными зачем?
— Они ждут не дождутся, когда я помру, а ты их жалеешь, — обиделась Шапокляк и, ехидно прищурившись, вдруг спросила:
— Или тоже считаешь, что я зажилась?
— Да живите, сколько хотите. Сами знаете, я вам рада всегда.
— Тогда не ругайся.
— А вы обещайте, что больше не будете устраивать принародное помирание.
— Ничего обещать не могу, — предупредила старуха.
— И зачем это вам? — опять подивилась Далила. — Жили же, не тужили, и вдруг начали балаганы нам открывать. Что вас заставило так странно себя вести?
— Было событие. Три года назад, — загадочно молвила Шапокляк и заспешила к Матрене, сплетнице и колдунье.
"Эх, бедный Свиридов, — горестно вздохнула Далила и тут же подумала:
— Впрочем, и старуху мне жалко".
— Я созвонилась с Граблиным. Все уже на мази. В семь вечера он меня ждет, а ты сидишь с Линкой.
— Здрасте! — поразилась Далила. — Она все решила! С чего я должна тебя слушаться?
— До свидания! — отмахнулась Галина. — С того, что я от Граблина такое узнала — ты сейчас упадешь!
Не испытывая желания падать, Далила на всякий случай присела, осторожно спросив:
— И что ты узнала?
— Самохина твоя и Матюк просто любовники.
— Матюк?
— Ну да, такая, уж извини, фамилия у Деда Мороза. Мой Граблин с этой парочкой дружит давно. Он был основательно впечатлен, когда встретил их в «Афродите», — доложила Галина, суматошно меняя домашний халат на вечернее платье. Далила опешила:
— Подожди, ничего не пойму.
— Плохо соображаешь.
— Или кое-как объясняешь. Что за Граблин? Что за Матюк?
— Слава богу, хоть Самохину знаешь, — усмехнулась Галина, оставляя в покое платье и спешно приступая к своим волосам. — Граблин мой старый поклонник, — с гордостью известила она, лихо сооружая начес.
— Ах вот оно что! — прозрела Далила, поражаясь нахальству подруги. — И ты, пользуясь случаем, на свидание к нему собираешься. А меня нянькой при Линочке оставляешь. И Самохину в качестве оправдания приплела, как бы радея за общее дело.
— Тьфу на тебя! — рассердилась Галина. — Неужели думаешь, мне охота фуфыриться, глядя на ночь, и переться к пропойце Граблину?
— Ну что ты, и в мыслях не было в этом тебя обвинять, известную домоседку. Какое вечернее платье? Только домашний халат!
— Зря издеваешься. Граблин действительно дружен с Самохиной и Матюком.
— Ну да, чудесное совпадение, — саркастично подтвердила Далила.
Галина, бросив начесывать волосы, уставилась на подругу.
— Не веришь? — искренне удивилась она. — Но почему? Это действительно совпадение.
— Такие совпадения преследуют меня всякий раз, как только тебе приспичит гульнуть. Меня заинтересовала Самохина, а вот и Граблин в кустах, который знает ее с горшка. И тебе уже совершенно необходимо плестись в ресторан. Какая самоотверженность.
— Вообще-то Граблин всех знает, во всяком случае в Питере, — фыркнула Галина, возвращаясь к начесу. — Он журналист, но работал в рекламном отделе холдинга «Афродита».
Далила вставила:
— Меня он не знает.
— Это ты не знаешь его, а он про тебя все знает.
— Что, например?
Галина полюбовалась прической и, приступая к макияжу, радостно сообщила:
— Он про всех знает только плохое. Ему ведомо, что ты сдуру родила в малолетстве…
Далила сделала экскурс в прошлое, мстительно вставив:
— Надеюсь, он знает, кто меня на это подбил.
Галина, не учитывая ремарок подруги, продолжила:
— Любовников Граблин твоих пересчитал. Лично знаком с Козыревым, твоим бывшим кумиром, и в курсе о твоем разводе с Матвеем.
— Надеюсь, информацию ему поставляла не ты? — свирепея, спросила Далила.
— Как можно! — поперхнулась Галина. — Граблин не любит платить. Он жмот, а я женщина дорогая.
— Ты шутишь?
— Конечно, шучу. Ему я ни разу не обходилась дороже коктейля. Зато какой Граблин мэн! Настоящий гусар. А гусары, как всем известно, с дам-с денег не берут-с. А с Самохиной он не просто знаком. Он с ней дружен. Честное слово. Ну, хочешь, позвони ей сейчас и спроси.
Далила сдалась:
— Ладно, придется поверить. А что за Матюк?
Галина восторженно застыла, занеся над ресницами кисточку с тушью.
— Матюк и есть тот Дед Мороз, который сопровождал Самохину в «Александрию», — сообщила она, наслаждаясь своим отражением в зеркале. — У твоей впечатлительной Яны с этим Матюком был страшенный роман. Если Граблину верить (а ему верят все), Яна даже вены резала из-за Деда Мороза. Представляешь, из-за какого-то Матюка баба резала вены.
— Даже так? — удивилась Далила. — Тогда не ясно, что Граблина впечатлило, когда он увидел их в холдинге? Устроители праздников платят неплохо. Случайных людей в приличные холдинги не берут. К примеру, Матюк нашел работу непыльную и пристроил туда же любовницу. Или наоборот, Самохина отыскала и Матюка пригребла. Уж Граблин такие вещи должен бы понимать.
Галина тем временем завороженно водила контурным карандашом по губам и нечленораздельно в ответ промычала:
— Он поймает.
— Тогда чему поразился, увидев любовников в «Афродите»?
— Не наю.
— Ты можешь нормально поговорить? — рассердилась Далила.
— Могу, — нехотя поворачиваясь к подруге, согласилась Галина, — но пока говорить-то не о чем. Я для того и отправляюсь к Граблину, чтобы основательно все разведать. Так что, останешься у меня? Дочку-то деть мне некуда. Оставайся, ради общего дела.
— Останусь, — вздохнула Далила. — Только не увлекайся. Мне с утра на работу, так что к полуночи, умоляю, как это будет ни трудно, вернись.
— Да я в десять буду! — благодарно падая с поцелуями на подругу, пообещала Галина.
Ходить с пустыми руками в гости к подруге Далила не любила и потому решила заехать домой.
В родном дворе ее ошеломила картина: укутанная в платки сгорбленная фигурка, похрустывая свежим снежком, семенила к соседнему дому.
«Что это?! — поразилась Далила. — Привидение?»
Это была полупокойная теща бедолаги Свиридова. Она нетерпеливо спешила к подруге Матрене, известной сплетнице и самозваной колдунье.
— Марьванна! — строго закричала Далила. — Марь-ванна, куда вы?
Теща Свиридова, в прошлом «училка», и имя имела классическое. Самсонова Марью Ивановну все же любила, несмотря на вредный и склочный нрав. И Мария Ивановна относилась к Самсоновой, как.., капризное дитя к строгой матери. Зловредная бабулечка уважала Далилу, слушалась ее и даже порой побаивалась.
Пользуясь этим, соседи и домочадцы регулярно пытались через Самсонову влиять на Шапокляк — так прозвали старуху. Сочувствуя окружающим, Далила влиять пыталась. Вот и теперь она вознамерилась притворщицу отчитать, но как бы не так. Услышав голос Самсоновой, полупокойная теща Свиридова припустила, как молодая. Далила насилу ее догнала и, с трудом переводя дух, спросила:
— И не стыдно вам, Марьванна, над народом глумиться?
— А чем это я провинилась? — удивленно осведомилась старуха. — Мое обещание! Хочу дам, хочу обратно возьму! И что плохого в моих обещаниях?
— Вы их не выполняете, — посетовала Далила.
— Что, не умираю? — злорадно спросила старуха. — Ну, уж прости! Настроения не было. Не ругай ты меня, я помру. Немного осталось вам всем терпеть.
— Как же, помрете, еле вас догнала. Ваш зять с этажа на этаж поднимается в два приема, а вы спускаетесь как стрела. Охота вам над людьми издеваться?
Шапокляк губы поджала и пискнула:
— Охота.
— Зачем это вам? — удивилась Далила.
— Что «это»?
— Переполох, санитары, носилки. Зачем вы два года с пафосом умираете?
— Не два, а три, — уточнила старуха.
— Вот именно. Все устали уже.
— Нуда, кричат, бедные, что я зажилась. Лучше б подумали, за что мне бог длинный век отвел. Уж им и лишнего года не даст за их подлости и грехи. А я правду люблю и мяса не ем.
— Да любите, не ешьте, кто вам мешает, — вздохнула Далила. — Но издеваться над родными зачем?
— Они ждут не дождутся, когда я помру, а ты их жалеешь, — обиделась Шапокляк и, ехидно прищурившись, вдруг спросила:
— Или тоже считаешь, что я зажилась?
— Да живите, сколько хотите. Сами знаете, я вам рада всегда.
— Тогда не ругайся.
— А вы обещайте, что больше не будете устраивать принародное помирание.
— Ничего обещать не могу, — предупредила старуха.
— И зачем это вам? — опять подивилась Далила. — Жили же, не тужили, и вдруг начали балаганы нам открывать. Что вас заставило так странно себя вести?
— Было событие. Три года назад, — загадочно молвила Шапокляк и заспешила к Матрене, сплетнице и колдунье.
"Эх, бедный Свиридов, — горестно вздохнула Далила и тут же подумала:
— Впрочем, и старуху мне жалко".
* * *
Галина встретила подругу радостным сообщением:— Я созвонилась с Граблиным. Все уже на мази. В семь вечера он меня ждет, а ты сидишь с Линкой.
— Здрасте! — поразилась Далила. — Она все решила! С чего я должна тебя слушаться?
— До свидания! — отмахнулась Галина. — С того, что я от Граблина такое узнала — ты сейчас упадешь!
Не испытывая желания падать, Далила на всякий случай присела, осторожно спросив:
— И что ты узнала?
— Самохина твоя и Матюк просто любовники.
— Матюк?
— Ну да, такая, уж извини, фамилия у Деда Мороза. Мой Граблин с этой парочкой дружит давно. Он был основательно впечатлен, когда встретил их в «Афродите», — доложила Галина, суматошно меняя домашний халат на вечернее платье. Далила опешила:
— Подожди, ничего не пойму.
— Плохо соображаешь.
— Или кое-как объясняешь. Что за Граблин? Что за Матюк?
— Слава богу, хоть Самохину знаешь, — усмехнулась Галина, оставляя в покое платье и спешно приступая к своим волосам. — Граблин мой старый поклонник, — с гордостью известила она, лихо сооружая начес.
— Ах вот оно что! — прозрела Далила, поражаясь нахальству подруги. — И ты, пользуясь случаем, на свидание к нему собираешься. А меня нянькой при Линочке оставляешь. И Самохину в качестве оправдания приплела, как бы радея за общее дело.
— Тьфу на тебя! — рассердилась Галина. — Неужели думаешь, мне охота фуфыриться, глядя на ночь, и переться к пропойце Граблину?
— Ну что ты, и в мыслях не было в этом тебя обвинять, известную домоседку. Какое вечернее платье? Только домашний халат!
— Зря издеваешься. Граблин действительно дружен с Самохиной и Матюком.
— Ну да, чудесное совпадение, — саркастично подтвердила Далила.
Галина, бросив начесывать волосы, уставилась на подругу.
— Не веришь? — искренне удивилась она. — Но почему? Это действительно совпадение.
— Такие совпадения преследуют меня всякий раз, как только тебе приспичит гульнуть. Меня заинтересовала Самохина, а вот и Граблин в кустах, который знает ее с горшка. И тебе уже совершенно необходимо плестись в ресторан. Какая самоотверженность.
— Вообще-то Граблин всех знает, во всяком случае в Питере, — фыркнула Галина, возвращаясь к начесу. — Он журналист, но работал в рекламном отделе холдинга «Афродита».
Далила вставила:
— Меня он не знает.
— Это ты не знаешь его, а он про тебя все знает.
— Что, например?
Галина полюбовалась прической и, приступая к макияжу, радостно сообщила:
— Он про всех знает только плохое. Ему ведомо, что ты сдуру родила в малолетстве…
Далила сделала экскурс в прошлое, мстительно вставив:
— Надеюсь, он знает, кто меня на это подбил.
Галина, не учитывая ремарок подруги, продолжила:
— Любовников Граблин твоих пересчитал. Лично знаком с Козыревым, твоим бывшим кумиром, и в курсе о твоем разводе с Матвеем.
— Надеюсь, информацию ему поставляла не ты? — свирепея, спросила Далила.
— Как можно! — поперхнулась Галина. — Граблин не любит платить. Он жмот, а я женщина дорогая.
— Ты шутишь?
— Конечно, шучу. Ему я ни разу не обходилась дороже коктейля. Зато какой Граблин мэн! Настоящий гусар. А гусары, как всем известно, с дам-с денег не берут-с. А с Самохиной он не просто знаком. Он с ней дружен. Честное слово. Ну, хочешь, позвони ей сейчас и спроси.
Далила сдалась:
— Ладно, придется поверить. А что за Матюк?
Галина восторженно застыла, занеся над ресницами кисточку с тушью.
— Матюк и есть тот Дед Мороз, который сопровождал Самохину в «Александрию», — сообщила она, наслаждаясь своим отражением в зеркале. — У твоей впечатлительной Яны с этим Матюком был страшенный роман. Если Граблину верить (а ему верят все), Яна даже вены резала из-за Деда Мороза. Представляешь, из-за какого-то Матюка баба резала вены.
— Даже так? — удивилась Далила. — Тогда не ясно, что Граблина впечатлило, когда он увидел их в холдинге? Устроители праздников платят неплохо. Случайных людей в приличные холдинги не берут. К примеру, Матюк нашел работу непыльную и пристроил туда же любовницу. Или наоборот, Самохина отыскала и Матюка пригребла. Уж Граблин такие вещи должен бы понимать.
Галина тем временем завороженно водила контурным карандашом по губам и нечленораздельно в ответ промычала:
— Он поймает.
— Тогда чему поразился, увидев любовников в «Афродите»?
— Не наю.
— Ты можешь нормально поговорить? — рассердилась Далила.
— Могу, — нехотя поворачиваясь к подруге, согласилась Галина, — но пока говорить-то не о чем. Я для того и отправляюсь к Граблину, чтобы основательно все разведать. Так что, останешься у меня? Дочку-то деть мне некуда. Оставайся, ради общего дела.
— Останусь, — вздохнула Далила. — Только не увлекайся. Мне с утра на работу, так что к полуночи, умоляю, как это будет ни трудно, вернись.
— Да я в десять буду! — благодарно падая с поцелуями на подругу, пообещала Галина.
Глава 11
Галина пообещала и не обманула: вернулась в десять часов. Утра.
По этой причине Далила пережила адскую ночь. Едва Галина вышла за дверь, малышка Ангелина проснулась и, не обнаружив мамаши, отчаянно заревела. Ни игрушки, ни уговоры ребенка не успокаивали. Далила даже петь цыганские романсы пыталась — безрезультатно.
Когда-то она выступала солисткой университетского хора, и все хвалили ее вокал, но Ангелина была обратного мнения. Пение крестной девочку не впечатлило. В знак протеста она сама взяла такую высокую ноту, что легко заглушила Далилу.
— Мама! Мама! — натужно кричал ребенок, заливаясь слезами.
И Далила сдалась:
— Все! Звоню твоей маме!
Мама в восторг не пришла.
— Мне что, возвращаться? — возмущенно спросила она.
— Хотя бы скажи, что делать с ребенком? — взмолилась Далила.
— Спать уложи.
— Здрасте! А как?
— До свидания! Ты ей спляши!
— Каким образом?
— Под звон погремушек. Как папуас.
— И это поможет? — усомнилась Далила.
Галина заверила:
— В секунду умолкнет.
— У ребенка дурные наклонности, — ужаснулась крестная мама.
Подруга радостно согласилась:
— Конечно, она в тебя удалась.
— Здрасте! Больше не в кого ей удасться!
— До свидания! Я отключаюсь! — сказала Галина и снова не обманула.
Она отключилась, но позже: когда встретилась с Граблиным, забыла про все, а пока лишь отключила свой сотовый. Теперь уж Далила дозвониться к ней не могла и скакала козой под треск погремушек едва ли не до утра. Оказалось, что Ангелина под топанье и звон погремушек действительно засыпает, но просыпается сразу же, как смолкают любимые звуки, и тут уж она издает свои. Ее арию «Мама! Мама!» мог слышать весь дом, от первого этажа до последнего.
Короче, хочешь не хочешь — скачи.
Чем же занималась Галина, пока скакала Далила?
Галина проводила время с Граблиным так душевно, что не расставалась с ним до утра. Сначала она честно пыталась добывать информацию, и ей даже кое-что удавалось на этой нелегкой стезе.
Нелегкой стезя была потому, что Граблин, шагнув на порог ресторана, сразу потащил подругу в кабинку и там уж порывов своих не стеснялся. Его руки гуляли по телу Галины с тем пылом, какой сжигает любого мужчину, если он молод, здоров и принял на грудь должную дозу. Галина весело от порывов Граблина отбивалась, задавая вопросы, он с бодрым мужеством наступал, кое-как отвечая.
Так продолжалось до тех пор, пока Граблин не познакомил Галину с коллегой. Ванек (чех и журналист) от скуки невзначай заглянул в их кабинку. Тут уж пошли совсем другие дела: мгновенно завязалась традиционно мужская дружба (крепкая, градусов сорок), и Галина невольно начала выступать в роли наперсницы. Не сходя с места, ей открывались (то одним, то другим) страшные тайны. Оказалось, что Ванек внебрачный сын испанского гранда, а Граблин вообще отец всех детей.
Всех, кроме дочки Галины.
Здесь Ванек зачем-то признался и даже покаялся в том, что болеет мечтой — мечтой о высокой и чистой любви. Граблин, как ребенок, порадовался:
— А я, слава богу, такой гадости от баб не цеплял. Вот триппер однажды подхватил от медсестры, но это как насморк. Она же и вылечила. Жениться дважды хотел, но и это бесследно прошло. Да и на ком, брат, жениться? — спросил он у Ванека.
Ванек выразительно уставился на Галину. В этом месте сердце Галины не выдержало: облилось кровью, часто забилось и заныло не сердечной — зубной болью, которая (как известно) самая сильная.
— Граблин, — взмолилась она, — на мне и женись! Чем я тебе не жена? Глянь на меня!
Граблин нехотя глянул. Чех посмотрел с удовольствием, усиленным градусами. Галина энергично занялась саморекламой.
— Я красивая, умная, ласковая, хозяйственная! — искренне перечисляла она.
— Да, хорошая, Галка, ты баба, — душевно заверил Граблин. — Хорошая, но слишком добрая. Не можешь никому отказать.
После такого признания Ванек немедленно пожелал пригласить внезапных друзей в свой дом.
— В Прагу? Прямо сейчас? — испугалась Галина и радостно согласилась:
— Едем!
— Да нет, — просветил се Граблин, — не в Прагу. Ванеку его фирма дачу снимает в Лисьем Носу. Мы там в картишки, бывает, режемся по нужде и от скуки.
Взяли такси, поехали в Лисий Нос. В дороге Ванек жался к Галине и ломано объяснял, что он отморозок. Дружно все возразили, даже таксист.
— Почему вы не верить? — обиделся Ванек.
— Потому что «отморозок» плохой человек, а ты очень хороший, — пояснила Галина.
— Ага! Тогда я отмороженный! — поправился Ванек.
Граблин его просветил:
— Это одно и то же.
— Ну не знаю, — впал в задумчивость Ванек. — Тогда я, может, мерзавец? Или мерзкий?
— Ты на что намекаешь? — отодвигаясь, спросила Галина.
В отчаянии чех признался:
— Я очень ваш холод боюсь и страшно люблю тепло. Особенно женское.
Граблин его успокоил:
— Тогда ты, братишка, мерзляк. На, глотни из горла, сразу согреешься.
— Согреюсь не так. Водка не женщина, — мудро изрек Ванек и, с обидой взглянув на Галину, предложение не отклонил, глотнул.
Она напряглась и шепнула на ухо Граблину:
— Кажется, твой чех ко мне пристает.
Тот заверил:
— Не бойся, как приедем, сразу возьму его на себя.
— В каком смысле? — испугалась Галина. — Ты что, уже гом?
— Еще чего! — обиделся Граблин. — С Ванеком у нас отношения деловые.
— Это как?
— Сразу сядем за карты. Он азартный, а у меня в кармане дыра. Все в нее исчезает. Надо срочно поправить финансы.
Галину перспектива насторожила.
— А что мне делать, пока ты будешь финансы свои поправлять? — капризно проныла она.
Граблин обнял ее и поставил вопрос ребром:
— Новую шубу хочешь?
— Конечно, хочу, — оцепенела Галина.
— Вот и будешь Ванека отвлекать.
— Как?
— Титьками трясти над столом, глазками игриво постреливать. Ванек до наших баб безобразно охочий, особенно до красивых.
Комплимент растопил окончательно мягкое сердце Галины.
— Хорошо, за шубу я и не на такое согласна, — шепнула она.
Сказано — сделано. Ввалились в дом Ванека, сели за стол: часто пьют, редко закусывают, мужчины дуются в карты, Галина глазки им строит. Граблин глазок не замечает, но регулярно проигрывает.
Ванек, напротив, и выигрывает, и на глазки весьма реагирует. И вот наступил трагический момент, когда Граблин вдрызг проигрался. Убитый горем, он пьяно шепнул на ухо Галине:
— Подруга, спасай. Бился ради тебя.
— Я бы рада спасти, — посочувствовала она, — но в картах мало что понимаю.
Граблин взбесился:
— Да на кой мне твое понимание? Не видишь, чех меня обувает! Хочу отыграться, а с бабками по нулям. Короче, приготовься, ставлю на кон тебя, свое самое дорогое.
— И долго мне там стоять? — сердито осведомилась Галина.
— Пока шубу не выиграю, — бодро заверил Граблин и с тихой тоской добавил:
— Или не проиграю тебя, верную подругу свою.
— А что будет, если ты меня проиграешь?
— Придется тебе с чехом ночь провести.
Верная подруга закатила глаза. Взглянув на часы, Граблин ее успокоил:
— Не дрейфь! Там осталось той ночи…
Галина отрезала:
— Это невозможно. Ни ночь, ни ее остаток чеху не светят. Даже и не проси.
Своим заявлением она основательно огорчила верного друга.
— Без ножа режешь меня! На порядочность, блин, пробило! — взъерепенился Граблин и, наткнувшись на жесткий взгляд, срочно взмолился:
— Галочка, солнышко, выручай!
— Не могу!
Он напомнил:
— Ты же добрая, выручала всегда.
— А сейчас не могу, — отчаянно прошипела Галина. — Хочу, но не могу.
Бедняга Граблин очумело спросил:
— Почему?
Она уклончиво пояснила:
— У меня эти, ну сам понимешь.
Он не понял:
— Что у тебя?
— Дни критические, дурак, — рассердилась Галина бестолковости друга.
И это ее сообщение сочувствия не нашло.
— Что? Критические дни? А у меня какие? У меня что, не критические? — мгновенно входя в раж, завопил оскорбленный Граблин.
Он решительно не допускал, что кому-то может быть хуже, чем ему самому.
— «Менц» у меня, придурок, — совсем уж откровенно призналась Галина, чем Граблина рассмешила.
Осознав ничтожность проблемы, он залился счастливым смехом, восклицая:
— Так вот о каких ты днях! Нашла о чем беспокоиться. Не видишь, чех в дупель пьян. Не смыслит он ничего. На автопилоте режется в карты.
— Ничего себе не смыслит, — поразилась Галина. — Если он на автопилоте так тебя обыграл, как же обстоит дело, когда он трезвый?
Граблин признался:
— А по-трезвому я с ним за это дело и не сажусь. Чрезвычайно опасно. Короче, подруга, шанс упускать нельзя. Ты как хочешь, а я ставлю тебя на кон.
По этой причине Далила пережила адскую ночь. Едва Галина вышла за дверь, малышка Ангелина проснулась и, не обнаружив мамаши, отчаянно заревела. Ни игрушки, ни уговоры ребенка не успокаивали. Далила даже петь цыганские романсы пыталась — безрезультатно.
Когда-то она выступала солисткой университетского хора, и все хвалили ее вокал, но Ангелина была обратного мнения. Пение крестной девочку не впечатлило. В знак протеста она сама взяла такую высокую ноту, что легко заглушила Далилу.
— Мама! Мама! — натужно кричал ребенок, заливаясь слезами.
И Далила сдалась:
— Все! Звоню твоей маме!
Мама в восторг не пришла.
— Мне что, возвращаться? — возмущенно спросила она.
— Хотя бы скажи, что делать с ребенком? — взмолилась Далила.
— Спать уложи.
— Здрасте! А как?
— До свидания! Ты ей спляши!
— Каким образом?
— Под звон погремушек. Как папуас.
— И это поможет? — усомнилась Далила.
Галина заверила:
— В секунду умолкнет.
— У ребенка дурные наклонности, — ужаснулась крестная мама.
Подруга радостно согласилась:
— Конечно, она в тебя удалась.
— Здрасте! Больше не в кого ей удасться!
— До свидания! Я отключаюсь! — сказала Галина и снова не обманула.
Она отключилась, но позже: когда встретилась с Граблиным, забыла про все, а пока лишь отключила свой сотовый. Теперь уж Далила дозвониться к ней не могла и скакала козой под треск погремушек едва ли не до утра. Оказалось, что Ангелина под топанье и звон погремушек действительно засыпает, но просыпается сразу же, как смолкают любимые звуки, и тут уж она издает свои. Ее арию «Мама! Мама!» мог слышать весь дом, от первого этажа до последнего.
Короче, хочешь не хочешь — скачи.
Чем же занималась Галина, пока скакала Далила?
Галина проводила время с Граблиным так душевно, что не расставалась с ним до утра. Сначала она честно пыталась добывать информацию, и ей даже кое-что удавалось на этой нелегкой стезе.
Нелегкой стезя была потому, что Граблин, шагнув на порог ресторана, сразу потащил подругу в кабинку и там уж порывов своих не стеснялся. Его руки гуляли по телу Галины с тем пылом, какой сжигает любого мужчину, если он молод, здоров и принял на грудь должную дозу. Галина весело от порывов Граблина отбивалась, задавая вопросы, он с бодрым мужеством наступал, кое-как отвечая.
Так продолжалось до тех пор, пока Граблин не познакомил Галину с коллегой. Ванек (чех и журналист) от скуки невзначай заглянул в их кабинку. Тут уж пошли совсем другие дела: мгновенно завязалась традиционно мужская дружба (крепкая, градусов сорок), и Галина невольно начала выступать в роли наперсницы. Не сходя с места, ей открывались (то одним, то другим) страшные тайны. Оказалось, что Ванек внебрачный сын испанского гранда, а Граблин вообще отец всех детей.
Всех, кроме дочки Галины.
Здесь Ванек зачем-то признался и даже покаялся в том, что болеет мечтой — мечтой о высокой и чистой любви. Граблин, как ребенок, порадовался:
— А я, слава богу, такой гадости от баб не цеплял. Вот триппер однажды подхватил от медсестры, но это как насморк. Она же и вылечила. Жениться дважды хотел, но и это бесследно прошло. Да и на ком, брат, жениться? — спросил он у Ванека.
Ванек выразительно уставился на Галину. В этом месте сердце Галины не выдержало: облилось кровью, часто забилось и заныло не сердечной — зубной болью, которая (как известно) самая сильная.
— Граблин, — взмолилась она, — на мне и женись! Чем я тебе не жена? Глянь на меня!
Граблин нехотя глянул. Чех посмотрел с удовольствием, усиленным градусами. Галина энергично занялась саморекламой.
— Я красивая, умная, ласковая, хозяйственная! — искренне перечисляла она.
— Да, хорошая, Галка, ты баба, — душевно заверил Граблин. — Хорошая, но слишком добрая. Не можешь никому отказать.
После такого признания Ванек немедленно пожелал пригласить внезапных друзей в свой дом.
— В Прагу? Прямо сейчас? — испугалась Галина и радостно согласилась:
— Едем!
— Да нет, — просветил се Граблин, — не в Прагу. Ванеку его фирма дачу снимает в Лисьем Носу. Мы там в картишки, бывает, режемся по нужде и от скуки.
Взяли такси, поехали в Лисий Нос. В дороге Ванек жался к Галине и ломано объяснял, что он отморозок. Дружно все возразили, даже таксист.
— Почему вы не верить? — обиделся Ванек.
— Потому что «отморозок» плохой человек, а ты очень хороший, — пояснила Галина.
— Ага! Тогда я отмороженный! — поправился Ванек.
Граблин его просветил:
— Это одно и то же.
— Ну не знаю, — впал в задумчивость Ванек. — Тогда я, может, мерзавец? Или мерзкий?
— Ты на что намекаешь? — отодвигаясь, спросила Галина.
В отчаянии чех признался:
— Я очень ваш холод боюсь и страшно люблю тепло. Особенно женское.
Граблин его успокоил:
— Тогда ты, братишка, мерзляк. На, глотни из горла, сразу согреешься.
— Согреюсь не так. Водка не женщина, — мудро изрек Ванек и, с обидой взглянув на Галину, предложение не отклонил, глотнул.
Она напряглась и шепнула на ухо Граблину:
— Кажется, твой чех ко мне пристает.
Тот заверил:
— Не бойся, как приедем, сразу возьму его на себя.
— В каком смысле? — испугалась Галина. — Ты что, уже гом?
— Еще чего! — обиделся Граблин. — С Ванеком у нас отношения деловые.
— Это как?
— Сразу сядем за карты. Он азартный, а у меня в кармане дыра. Все в нее исчезает. Надо срочно поправить финансы.
Галину перспектива насторожила.
— А что мне делать, пока ты будешь финансы свои поправлять? — капризно проныла она.
Граблин обнял ее и поставил вопрос ребром:
— Новую шубу хочешь?
— Конечно, хочу, — оцепенела Галина.
— Вот и будешь Ванека отвлекать.
— Как?
— Титьками трясти над столом, глазками игриво постреливать. Ванек до наших баб безобразно охочий, особенно до красивых.
Комплимент растопил окончательно мягкое сердце Галины.
— Хорошо, за шубу я и не на такое согласна, — шепнула она.
Сказано — сделано. Ввалились в дом Ванека, сели за стол: часто пьют, редко закусывают, мужчины дуются в карты, Галина глазки им строит. Граблин глазок не замечает, но регулярно проигрывает.
Ванек, напротив, и выигрывает, и на глазки весьма реагирует. И вот наступил трагический момент, когда Граблин вдрызг проигрался. Убитый горем, он пьяно шепнул на ухо Галине:
— Подруга, спасай. Бился ради тебя.
— Я бы рада спасти, — посочувствовала она, — но в картах мало что понимаю.
Граблин взбесился:
— Да на кой мне твое понимание? Не видишь, чех меня обувает! Хочу отыграться, а с бабками по нулям. Короче, приготовься, ставлю на кон тебя, свое самое дорогое.
— И долго мне там стоять? — сердито осведомилась Галина.
— Пока шубу не выиграю, — бодро заверил Граблин и с тихой тоской добавил:
— Или не проиграю тебя, верную подругу свою.
— А что будет, если ты меня проиграешь?
— Придется тебе с чехом ночь провести.
Верная подруга закатила глаза. Взглянув на часы, Граблин ее успокоил:
— Не дрейфь! Там осталось той ночи…
Галина отрезала:
— Это невозможно. Ни ночь, ни ее остаток чеху не светят. Даже и не проси.
Своим заявлением она основательно огорчила верного друга.
— Без ножа режешь меня! На порядочность, блин, пробило! — взъерепенился Граблин и, наткнувшись на жесткий взгляд, срочно взмолился:
— Галочка, солнышко, выручай!
— Не могу!
Он напомнил:
— Ты же добрая, выручала всегда.
— А сейчас не могу, — отчаянно прошипела Галина. — Хочу, но не могу.
Бедняга Граблин очумело спросил:
— Почему?
Она уклончиво пояснила:
— У меня эти, ну сам понимешь.
Он не понял:
— Что у тебя?
— Дни критические, дурак, — рассердилась Галина бестолковости друга.
И это ее сообщение сочувствия не нашло.
— Что? Критические дни? А у меня какие? У меня что, не критические? — мгновенно входя в раж, завопил оскорбленный Граблин.
Он решительно не допускал, что кому-то может быть хуже, чем ему самому.
— «Менц» у меня, придурок, — совсем уж откровенно призналась Галина, чем Граблина рассмешила.
Осознав ничтожность проблемы, он залился счастливым смехом, восклицая:
— Так вот о каких ты днях! Нашла о чем беспокоиться. Не видишь, чех в дупель пьян. Не смыслит он ничего. На автопилоте режется в карты.
— Ничего себе не смыслит, — поразилась Галина. — Если он на автопилоте так тебя обыграл, как же обстоит дело, когда он трезвый?
Граблин признался:
— А по-трезвому я с ним за это дело и не сажусь. Чрезвычайно опасно. Короче, подруга, шанс упускать нельзя. Ты как хочешь, а я ставлю тебя на кон.