Страница:
Александр в этот день не позвонил, а вот Аронов дважды ее беспокоил. В первый раз он ее просил не принимать близко к сердцу слова Машикули, на что Денисия гневно ответила:
— Не знаю, о каких словах идет речь, но так подло пользоваться чужой бедой ради собственной выгоды может лишь ваш брат журналист. " — Я рад, что моему объяснению в любви вы не поверили, а брата у меня нет, — с горьким смешком сообщил Аронов и повесил трубку.
Денисия рвала и метала. Она не боялась его — шестое чувство подсказывало: Аронов Матвей безопасен. Он сам ищет Карлушу, ему нужна сенсация, и плевать ему на Денисию. Каким-то образом он ее выследил, подслушал, как интересовалась она Машикули, потом подкинул свое письмецо, и она, как последняя дура, повелась, позвонила старому плуту, помчалась…
Когда Аронов позвонил второй раз, Денисия строго спросила:
— Что за игру вы затеяли?
Он рассердился:
— Глупости. Поверьте, никакой игры, с чего вы взяли? Я действительно хочу вам помочь. Я и в Париж прилетел с этой целью.
Рассердилась и Денисия.
— Вы удивительный наглец, — заметно повышая голос, заявила она. — За кого вы меня принимаете?
В чем вы хотите меня убедить? В том, что из-за меня, из-за простой девчонки, из-за незнакомой особы, вы, телезвезда, бросили все дела и примчались в Париж? И я должна этому верить?
— Желательно, — промямлил Аронов.
Она поразилась:
— Желательно? Тогда, может, скажете, с чего это вы вдруг ко мне такой добрый? Только не вздумайте объясняться в любви, — грозно предупредила она. — Я не дура вам верить.
— И не надо, — миролюбиво ответил Аронов. — Ваша вера мне не нужна, тем более что я, так и быть, честно признаюсь: так совпало, что у нас с вами цели общие, вот и весь секрет. Простой девчонке нужно от мафиози спастись, а телезвезде, как обычно, сенсацию подавай.
— Я так и знала! — торжествуя, воскликнула Денисия. — В этом вы весь! Журналюга!
Аронов подтвердил:
— Да, я журналюга, но что в этом плохого? Вам-то какая разница? Главное то, что я хочу вам помочь и знаю, как это сделать. Для начала давайте обменяемся информацией, и вообще, я вам предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.
Денисия вспылила:
— Как вам не стыдно? Снова обман! Ведете себя, как последний мерзавец!
— Э-хе-хе, опять вы гневаетесь, — протяжно вздохнул Аронов. — Спрашивается, с чего? Клянусь, я желаю вам только добра.
— И потому меня за нос водите? «Давайте обменяемся информацией», — передразнила она его и грозно спросила:
— Зачем вам моя информация? Все, что хотели, вы давно получили. Одно подслушали, другое подсмотрели. Не зря же вы два дня подряд сидели в шкафу и рылись в моих вещах. Все, что я знаю, вы теперь тоже знаете, так что вам еще от меня понадобилось?
Он понял еще в Москве, что она строптивая штучка, но такого отпора не ожидал и теперь, растерявшись, принялся кисло мямлить:
— Зря галдите, причины нет, я предложил вам сотрудничество, у меня есть план…
Денисия его оборвала.
— Ах вот оно что! — закричала она. — У вас есть план! И он требует моего участия! Все ясно! Как марионетка я вам нужна!
Аронов взорвался:
— Черт возьми! Какая вы вредная!
— Не смейте орать на меня, — приказала Денисия. — Или я трубку повешу.
Он с обидой ответил:
— Вам орать можно, а мне почему-то нельзя. А я, между прочим, Аронов. Кому же орать, как не Аронову?
— Ах вот как! Раз вы Аронов, вот и орите, а я вешаю трубку!
Он взмолился:
— Нет-нет! Не надо! Я не буду орать!
Денисия смилостивилась:
— Хорошо, так и быть, из вежливости трубку я не повешу, но, простите, честное слово, не знаю, о чем нам еще говорить. По-моему, все уже сказано.
— Вы странная. Я вас понять не могу, — признался Аронов. — Почему вы меня невзлюбили? Что плохого я сделал вам? Я предложил вам сотрудничество.
Соглашайтесь.
— Нет! — отрезала она.
Он воскликнул с отчаянием:
— Но так же нельзя! Вы мне рот затыкаете. Послушайте, что я вам скажу, и тогда принимайте решение, нужен я вам или нет.
Денисия смягчилась:
— Хорошо, говорите.
Аронов с облегчением вздохнул:
— Ну слава богу, хоть до чего-то договорились.
Так слушайте и, пожалуйста, не перебивайте. После того как мы расстались, помните, там, у Пыжова, когда вы меня обманули…
— Не понимаю, о чем идет речь, — опять рассердилась она. — Я вас не обманывала, и вообще, говорите по делу.
— Так вот, — продолжил Аронов, — когда мы расстались, я занялся вашей проблемой вплотную и многое, очень многое разузнал. Вы в курсе, что Гарика, жениха вашей сестры, тоже убили?
— Догадываюсь.
— Карлуша лютует, не щадит никого, убирает свидетелей одного за другим. Короче, рубит концы, но я кое-что нащупал. Папка, которую вы умыкнули…
Аронов осекся и после паузы извинился:
— Простите, я имею в виду папку, которая находится сейчас у вас. Она содержит интересные документы, но, если к ним прибавить мои, очень занимательная картина получится. Посмотреть не хотите?
— На что? — холодно поинтересовалась Денисия.
— На картину.
— Нет, не хочу.
— Почему? — растерялся Аронов. — Вы по-прежнему мне не верите?
Денисия пояснила:
— Просто привыкла полагаться лишь на себя.
Он отмахнулся:
— Да знаю я ваши принципы. Не хотите зависеть от мужчин. Но почему? Эта зависимость вас унижает?
— Я привыкла полагаться лишь на себя, — повторила Денисия и твердо добавила:
— Это мое дело.
Только мое. Карлуша мой личный враг.
Аронов напомнил:
— Но к Машикули вы все же обращались за помощью, почему же тогда не хотите принять мою?
— Машикули — моя ошибка, — отрезала Денисия. — Я все поняла: к кому бы ни обращалась, каждый хочет только нажиться на моей беде, каждый ищет свою выгоду. Вы тоже что-то за меня Машикули посулили, вот он к вам и добрый. А вам еще кто-то потом посулит, и так до бесконечности. Меня это не устраивает. Повторяю, Карлуша мой личный враг.
Я сама его достану, но вам спасибо за хлопоты.
— За что — спасибо? — удивился Аронов. — Мне тоже выгодно Карлушу найти.
— Извините, но вынуждена буду лишить вас лавров, — сказала Денисия и повесила трубку.
Больше он не звонил.
Остаток дня она провела в номере, размышляя над словами Аронова. Что он знает? О каких говорил документах? Что у него за план?
К вечеру ей стало казаться, что легкая беседа с ним ее ни к чему не обяжет. А в полночь Денисия, страдая, подумала, что ее любимые сестры мертвы, а Карлуша жив и продолжает творить свои подлости.
«Так имею ли я право отказываться от чьей-либо помощи? — спросила она у себя. — Особенно если эту помощь мне настойчиво предлагают. Нет, отказываться я не должна. Надо выслушать Матвея Аронова. Раз ему тоже выгодно разоблачить Карлушу, значит, мы с ним партнеры. Он не обязан мне, а я — ему», — в конце концов решила Денисия и отправилась в соседний номер.
Она долго стучала, но дверь ей никто не открыл.
Прислушалась — тишина, из номера не доносилось ни звука.
"Спит он, что ли, так крепко? — удивилась Денисия и упрямо заключила:
— Все равно его разбужу.
Назвался груздем, так и полезай в кузов. Он не спать приехал в Париж".
Она со всей силы саданула кулаком по двери; оказалось, что номер не заперт — дверь открылась.
— Эй! — позвала Денисия, осторожно переступая через порог и крадучись пересекая прихожую. — Эй, есть кто живой?
С этой фразой она вошла в комнату.
— А? Что? Я живой! — закричал Аронов, продирая глаза и выскакивая из кресла.
Было очевидно, что он там спал, но почему в плаще?
— Простите, пожалуйста, кажется, я вас разбудила, — смутилась Денисия.
— Нет, ничего, я вернулся из ресторана и слегка вздремнул после ужина прямо в одежде. Все равно раздеваться пришлось бы, — успокоил ее Аронов, отчаянно стараясь сохранить вертикальное положение.
Надо заметить, удавалось ему это плохо: он был похож на маятник.
— Вы что, качаетесь? — удивилась она.
Он замотал головой и икнул:
— Ик! Нет, я твердо стою на рогах. Ик, простите, я твердо стою на ногах.
— Да вы пьяны! — ужаснулась Денисия.
— Ни в коем случае, — уверенно возразил Аронов. — Только пару стаканчиков пропустил за ужином. Я.., ик.., очень культурно пью.
— Культурно? Да здесь и не пахнет культурой!
Как вы посмели? Я собиралась с вами о жизненно важном поговорить, а вы свински пьяны!
— Я…
— И не смейте мне возражать! Вы назюзюкались! — закричала Денисия и, похоже, совершила открытие для Аронова.
Он растерянно пожал плечами, потупился и виновато спросил:
— Да? Я назюзюкался? Вы уверены?
— Абсолютно!
— Ну, тогда простите меня за беспокойство.
С вашего позволения, я пошел.
Он действительно рискнул сделать несколько неуверенных шагов к выходу, чем привел Денисию в ужас: парня сильно штормило.
— Куда вы? — закричала она.
— Я домой, то есть в свой номер, — с достоинством пояснил Аронов.
Она всплеснула руками:
— Господи, вы в своем номере, это я к вам пришла.
Он, словно увидев ее впервые, удивленно уставился на Денисию и спросил:
— А вы мне не снитесь?
— С чего вы взяли?
— Я уже слышал нечто подобное: я пошел — куда? — домой — вы же дома.
— Да, это было у господина Машикули, — согласилась она, храбро подставляя ему свое плечо. — Все повторяется в этом мире.
— Повторяется? — обрадовался Аронов. — Значит, я завтра к вам снова приду?
Она закатила глаза:
— О господи! Нет же, вы у себя в номере. Опирайтесь на меня, и пойдемте-ка в спальню. Вам надо баиньки, вы не в России, вы не в Москве, вам нельзя в таком виде выходить на улицу.
— Вы смешная, — ответил он. — Это там, в России, нельзя, обворуют или заметут, и потом все равно обворуют. А здесь не Россия, здесь можно.
— Все равно не надо, пойдемте я вас уложу.
Денисия двинулась по направлению к двери, за которой, как она полагала, находилась спальня, но Аронов идти не желал. Он уперся и, с трудом ворочая языком, сообщил:
— Не надо мне баиньки. Душа моя просит общения. Хочу побеседовать с вами. , — Господи, о чем? О чем вы, такой", можете со мной беседовать? — спросила Денисия.
— О сокровенном.
— О сокровенном? Как в таком виде беседовать о сокровенном? Вы же лыка не вяжете!
— О сокровенном русский мужчина только тогда и может беседовать, когда лыка не вяжет, — неожиданно здраво рассудил Аронов и спросил:
— А вы знаете, что я влюбился?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезала Денисия.
Ответ его озадачил:
— Да? Странно. А я втрескался как Дурак.
— Умоляю вас, пойдемте баиньки, — теряя терпение, призвала она. — Уже ночь. Вам давно пора спать.
Вы на ногах еле стоите.
— Да, я устал, — согласился Аронов.
Денисия обрадовалась:
— Вот спать и пойдем.
Он оживился:
— Спать? Ха-ха! Я — за. Охотно отправлюсь спать, но только с вами! Вот!
Аронов вдруг изловчился и чмокнул Денисию в губы, воскликнув:
— Одобряю.., ик.., ваше предложение.
— Фу-у! — брезгливо отшатнулась она, лишая его своего плеча, и для профилактики залепила ему увесистую пощечину.
Он качнулся, схватился за горящее лицо и с видом святого мученика сообщил:
— Есть женщины легкого поведения, а есть — тяжелого. Вы же просто супертяж. А я настоящий паинька, даже противно. Никогда так прилично не вел себя с дамами, и вот результат. Ну зачем вы меня так больно ударили?
— А зачем вы наглеете?
— Я наглею? — поразился Аронов. — Я всего лишь признался в любви. Вам, между прочим. Ах-ахах, она хмурится. Не бойтесь, насиловать вас не буду.
Я никогда никого не насилую.
— Куда уж вам, — усмехнулась Денисия. — Вас самого сейчас безнаказанно можно насиловать. Ну хватит. Пожалуйста, идите в койку, — попросила она и пригрозила:
— А то я сейчас уйду, и делайте что хотите.
Аронов встрепенулся:
— Я могу делать все, что хочу?
— Только после того, как я уйду.
— А если я лягу, вы не уйдете?
— Нет.
Он не поверил:
— Обманете, я знаю.
— Почему?
— Потому, что вы очень вредная девушка.
Денисия рассердилась:
— Что вы сказали?
— Да-да, уж я-то знаю. Вы очень вредная девушка, — бесстрашно подтвердил Аронов и грустно добавил:
— Для моего здоровья. Вы сгубили меня.
— Чем же? — скептически поинтересовалась Денисия.
Он признался:
— С тех пор как я вас встретил, я заболел: ни жить, ни работать, ни есть, ни спать, ни пить не могу.
С этими словами Аронов рухнул на пол и захрапел.
— Ну, пить, положим, вы еще можете, — скептически глядя на него, констатировала Денисия. — А все остальное и само собой расстроится, если так зверски алкоголь хлестать. При чем тут я?
Она, как любая женщина, терпеть не могла пьяных мужчин, а потому разозлилась и, с ненавистью глядя на храпящего Аронова, подумала: «Все мужики жутко ненадежный народ. Все они созданы из одних недостатков, прямо-таки ходячий порок. Вот и этот еще недавно приглашал к сотрудничеству, а теперь сам находка для шпиона. Просто удивительно, как такие уроды выживают на свете. А ведь они еще нами и правят! — ужаснулась Денисия. — Ну да, там, наверху, одни мужчины. Вот почему все так плохо в нашем мире».
Глава 10
— Не знаю, о каких словах идет речь, но так подло пользоваться чужой бедой ради собственной выгоды может лишь ваш брат журналист. " — Я рад, что моему объяснению в любви вы не поверили, а брата у меня нет, — с горьким смешком сообщил Аронов и повесил трубку.
Денисия рвала и метала. Она не боялась его — шестое чувство подсказывало: Аронов Матвей безопасен. Он сам ищет Карлушу, ему нужна сенсация, и плевать ему на Денисию. Каким-то образом он ее выследил, подслушал, как интересовалась она Машикули, потом подкинул свое письмецо, и она, как последняя дура, повелась, позвонила старому плуту, помчалась…
Когда Аронов позвонил второй раз, Денисия строго спросила:
— Что за игру вы затеяли?
Он рассердился:
— Глупости. Поверьте, никакой игры, с чего вы взяли? Я действительно хочу вам помочь. Я и в Париж прилетел с этой целью.
Рассердилась и Денисия.
— Вы удивительный наглец, — заметно повышая голос, заявила она. — За кого вы меня принимаете?
В чем вы хотите меня убедить? В том, что из-за меня, из-за простой девчонки, из-за незнакомой особы, вы, телезвезда, бросили все дела и примчались в Париж? И я должна этому верить?
— Желательно, — промямлил Аронов.
Она поразилась:
— Желательно? Тогда, может, скажете, с чего это вы вдруг ко мне такой добрый? Только не вздумайте объясняться в любви, — грозно предупредила она. — Я не дура вам верить.
— И не надо, — миролюбиво ответил Аронов. — Ваша вера мне не нужна, тем более что я, так и быть, честно признаюсь: так совпало, что у нас с вами цели общие, вот и весь секрет. Простой девчонке нужно от мафиози спастись, а телезвезде, как обычно, сенсацию подавай.
— Я так и знала! — торжествуя, воскликнула Денисия. — В этом вы весь! Журналюга!
Аронов подтвердил:
— Да, я журналюга, но что в этом плохого? Вам-то какая разница? Главное то, что я хочу вам помочь и знаю, как это сделать. Для начала давайте обменяемся информацией, и вообще, я вам предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.
Денисия вспылила:
— Как вам не стыдно? Снова обман! Ведете себя, как последний мерзавец!
— Э-хе-хе, опять вы гневаетесь, — протяжно вздохнул Аронов. — Спрашивается, с чего? Клянусь, я желаю вам только добра.
— И потому меня за нос водите? «Давайте обменяемся информацией», — передразнила она его и грозно спросила:
— Зачем вам моя информация? Все, что хотели, вы давно получили. Одно подслушали, другое подсмотрели. Не зря же вы два дня подряд сидели в шкафу и рылись в моих вещах. Все, что я знаю, вы теперь тоже знаете, так что вам еще от меня понадобилось?
Он понял еще в Москве, что она строптивая штучка, но такого отпора не ожидал и теперь, растерявшись, принялся кисло мямлить:
— Зря галдите, причины нет, я предложил вам сотрудничество, у меня есть план…
Денисия его оборвала.
— Ах вот оно что! — закричала она. — У вас есть план! И он требует моего участия! Все ясно! Как марионетка я вам нужна!
Аронов взорвался:
— Черт возьми! Какая вы вредная!
— Не смейте орать на меня, — приказала Денисия. — Или я трубку повешу.
Он с обидой ответил:
— Вам орать можно, а мне почему-то нельзя. А я, между прочим, Аронов. Кому же орать, как не Аронову?
— Ах вот как! Раз вы Аронов, вот и орите, а я вешаю трубку!
Он взмолился:
— Нет-нет! Не надо! Я не буду орать!
Денисия смилостивилась:
— Хорошо, так и быть, из вежливости трубку я не повешу, но, простите, честное слово, не знаю, о чем нам еще говорить. По-моему, все уже сказано.
— Вы странная. Я вас понять не могу, — признался Аронов. — Почему вы меня невзлюбили? Что плохого я сделал вам? Я предложил вам сотрудничество.
Соглашайтесь.
— Нет! — отрезала она.
Он воскликнул с отчаянием:
— Но так же нельзя! Вы мне рот затыкаете. Послушайте, что я вам скажу, и тогда принимайте решение, нужен я вам или нет.
Денисия смягчилась:
— Хорошо, говорите.
Аронов с облегчением вздохнул:
— Ну слава богу, хоть до чего-то договорились.
Так слушайте и, пожалуйста, не перебивайте. После того как мы расстались, помните, там, у Пыжова, когда вы меня обманули…
— Не понимаю, о чем идет речь, — опять рассердилась она. — Я вас не обманывала, и вообще, говорите по делу.
— Так вот, — продолжил Аронов, — когда мы расстались, я занялся вашей проблемой вплотную и многое, очень многое разузнал. Вы в курсе, что Гарика, жениха вашей сестры, тоже убили?
— Догадываюсь.
— Карлуша лютует, не щадит никого, убирает свидетелей одного за другим. Короче, рубит концы, но я кое-что нащупал. Папка, которую вы умыкнули…
Аронов осекся и после паузы извинился:
— Простите, я имею в виду папку, которая находится сейчас у вас. Она содержит интересные документы, но, если к ним прибавить мои, очень занимательная картина получится. Посмотреть не хотите?
— На что? — холодно поинтересовалась Денисия.
— На картину.
— Нет, не хочу.
— Почему? — растерялся Аронов. — Вы по-прежнему мне не верите?
Денисия пояснила:
— Просто привыкла полагаться лишь на себя.
Он отмахнулся:
— Да знаю я ваши принципы. Не хотите зависеть от мужчин. Но почему? Эта зависимость вас унижает?
— Я привыкла полагаться лишь на себя, — повторила Денисия и твердо добавила:
— Это мое дело.
Только мое. Карлуша мой личный враг.
Аронов напомнил:
— Но к Машикули вы все же обращались за помощью, почему же тогда не хотите принять мою?
— Машикули — моя ошибка, — отрезала Денисия. — Я все поняла: к кому бы ни обращалась, каждый хочет только нажиться на моей беде, каждый ищет свою выгоду. Вы тоже что-то за меня Машикули посулили, вот он к вам и добрый. А вам еще кто-то потом посулит, и так до бесконечности. Меня это не устраивает. Повторяю, Карлуша мой личный враг.
Я сама его достану, но вам спасибо за хлопоты.
— За что — спасибо? — удивился Аронов. — Мне тоже выгодно Карлушу найти.
— Извините, но вынуждена буду лишить вас лавров, — сказала Денисия и повесила трубку.
Больше он не звонил.
Остаток дня она провела в номере, размышляя над словами Аронова. Что он знает? О каких говорил документах? Что у него за план?
К вечеру ей стало казаться, что легкая беседа с ним ее ни к чему не обяжет. А в полночь Денисия, страдая, подумала, что ее любимые сестры мертвы, а Карлуша жив и продолжает творить свои подлости.
«Так имею ли я право отказываться от чьей-либо помощи? — спросила она у себя. — Особенно если эту помощь мне настойчиво предлагают. Нет, отказываться я не должна. Надо выслушать Матвея Аронова. Раз ему тоже выгодно разоблачить Карлушу, значит, мы с ним партнеры. Он не обязан мне, а я — ему», — в конце концов решила Денисия и отправилась в соседний номер.
Она долго стучала, но дверь ей никто не открыл.
Прислушалась — тишина, из номера не доносилось ни звука.
"Спит он, что ли, так крепко? — удивилась Денисия и упрямо заключила:
— Все равно его разбужу.
Назвался груздем, так и полезай в кузов. Он не спать приехал в Париж".
Она со всей силы саданула кулаком по двери; оказалось, что номер не заперт — дверь открылась.
— Эй! — позвала Денисия, осторожно переступая через порог и крадучись пересекая прихожую. — Эй, есть кто живой?
С этой фразой она вошла в комнату.
— А? Что? Я живой! — закричал Аронов, продирая глаза и выскакивая из кресла.
Было очевидно, что он там спал, но почему в плаще?
— Простите, пожалуйста, кажется, я вас разбудила, — смутилась Денисия.
— Нет, ничего, я вернулся из ресторана и слегка вздремнул после ужина прямо в одежде. Все равно раздеваться пришлось бы, — успокоил ее Аронов, отчаянно стараясь сохранить вертикальное положение.
Надо заметить, удавалось ему это плохо: он был похож на маятник.
— Вы что, качаетесь? — удивилась она.
Он замотал головой и икнул:
— Ик! Нет, я твердо стою на рогах. Ик, простите, я твердо стою на ногах.
— Да вы пьяны! — ужаснулась Денисия.
— Ни в коем случае, — уверенно возразил Аронов. — Только пару стаканчиков пропустил за ужином. Я.., ик.., очень культурно пью.
— Культурно? Да здесь и не пахнет культурой!
Как вы посмели? Я собиралась с вами о жизненно важном поговорить, а вы свински пьяны!
— Я…
— И не смейте мне возражать! Вы назюзюкались! — закричала Денисия и, похоже, совершила открытие для Аронова.
Он растерянно пожал плечами, потупился и виновато спросил:
— Да? Я назюзюкался? Вы уверены?
— Абсолютно!
— Ну, тогда простите меня за беспокойство.
С вашего позволения, я пошел.
Он действительно рискнул сделать несколько неуверенных шагов к выходу, чем привел Денисию в ужас: парня сильно штормило.
— Куда вы? — закричала она.
— Я домой, то есть в свой номер, — с достоинством пояснил Аронов.
Она всплеснула руками:
— Господи, вы в своем номере, это я к вам пришла.
Он, словно увидев ее впервые, удивленно уставился на Денисию и спросил:
— А вы мне не снитесь?
— С чего вы взяли?
— Я уже слышал нечто подобное: я пошел — куда? — домой — вы же дома.
— Да, это было у господина Машикули, — согласилась она, храбро подставляя ему свое плечо. — Все повторяется в этом мире.
— Повторяется? — обрадовался Аронов. — Значит, я завтра к вам снова приду?
Она закатила глаза:
— О господи! Нет же, вы у себя в номере. Опирайтесь на меня, и пойдемте-ка в спальню. Вам надо баиньки, вы не в России, вы не в Москве, вам нельзя в таком виде выходить на улицу.
— Вы смешная, — ответил он. — Это там, в России, нельзя, обворуют или заметут, и потом все равно обворуют. А здесь не Россия, здесь можно.
— Все равно не надо, пойдемте я вас уложу.
Денисия двинулась по направлению к двери, за которой, как она полагала, находилась спальня, но Аронов идти не желал. Он уперся и, с трудом ворочая языком, сообщил:
— Не надо мне баиньки. Душа моя просит общения. Хочу побеседовать с вами. , — Господи, о чем? О чем вы, такой", можете со мной беседовать? — спросила Денисия.
— О сокровенном.
— О сокровенном? Как в таком виде беседовать о сокровенном? Вы же лыка не вяжете!
— О сокровенном русский мужчина только тогда и может беседовать, когда лыка не вяжет, — неожиданно здраво рассудил Аронов и спросил:
— А вы знаете, что я влюбился?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезала Денисия.
Ответ его озадачил:
— Да? Странно. А я втрескался как Дурак.
— Умоляю вас, пойдемте баиньки, — теряя терпение, призвала она. — Уже ночь. Вам давно пора спать.
Вы на ногах еле стоите.
— Да, я устал, — согласился Аронов.
Денисия обрадовалась:
— Вот спать и пойдем.
Он оживился:
— Спать? Ха-ха! Я — за. Охотно отправлюсь спать, но только с вами! Вот!
Аронов вдруг изловчился и чмокнул Денисию в губы, воскликнув:
— Одобряю.., ик.., ваше предложение.
— Фу-у! — брезгливо отшатнулась она, лишая его своего плеча, и для профилактики залепила ему увесистую пощечину.
Он качнулся, схватился за горящее лицо и с видом святого мученика сообщил:
— Есть женщины легкого поведения, а есть — тяжелого. Вы же просто супертяж. А я настоящий паинька, даже противно. Никогда так прилично не вел себя с дамами, и вот результат. Ну зачем вы меня так больно ударили?
— А зачем вы наглеете?
— Я наглею? — поразился Аронов. — Я всего лишь признался в любви. Вам, между прочим. Ах-ахах, она хмурится. Не бойтесь, насиловать вас не буду.
Я никогда никого не насилую.
— Куда уж вам, — усмехнулась Денисия. — Вас самого сейчас безнаказанно можно насиловать. Ну хватит. Пожалуйста, идите в койку, — попросила она и пригрозила:
— А то я сейчас уйду, и делайте что хотите.
Аронов встрепенулся:
— Я могу делать все, что хочу?
— Только после того, как я уйду.
— А если я лягу, вы не уйдете?
— Нет.
Он не поверил:
— Обманете, я знаю.
— Почему?
— Потому, что вы очень вредная девушка.
Денисия рассердилась:
— Что вы сказали?
— Да-да, уж я-то знаю. Вы очень вредная девушка, — бесстрашно подтвердил Аронов и грустно добавил:
— Для моего здоровья. Вы сгубили меня.
— Чем же? — скептически поинтересовалась Денисия.
Он признался:
— С тех пор как я вас встретил, я заболел: ни жить, ни работать, ни есть, ни спать, ни пить не могу.
С этими словами Аронов рухнул на пол и захрапел.
— Ну, пить, положим, вы еще можете, — скептически глядя на него, констатировала Денисия. — А все остальное и само собой расстроится, если так зверски алкоголь хлестать. При чем тут я?
Она, как любая женщина, терпеть не могла пьяных мужчин, а потому разозлилась и, с ненавистью глядя на храпящего Аронова, подумала: «Все мужики жутко ненадежный народ. Все они созданы из одних недостатков, прямо-таки ходячий порок. Вот и этот еще недавно приглашал к сотрудничеству, а теперь сам находка для шпиона. Просто удивительно, как такие уроды выживают на свете. А ведь они еще нами и правят! — ужаснулась Денисия. — Ну да, там, наверху, одни мужчины. Вот почему все так плохо в нашем мире».
Глава 10
Эту ночь она провела в его номере. Сначала мучилась в кресле, а потом, когда намяла себе бока, перешла на кровать в спальню, но дверь предусмотрительно не закрыла. Хотела видеть его, опасалась, что хмельной Аронов проснется, уйдет и бед натворит.
Истина, известная даже младенцу: пьяный мужик — дурной, какой с него спрос? А потом, как водится на Руси, будет локти кусать, да поздно.
Поднять его с пола Денисия не смогла — слишком тяжел. Даже отбуксировать волоком на кровать, как ни старалась она, не сумела, а потому самоотверженно не спала, а подремывала, частенько вскакивая и заглядывая в комнату: там ли он, не сбежал ли, спит ли.
Аронов спал, но спал беспокойно, ворочался с боку на бок, метался по полу и бормотал, бормотал что-то себе под нос, изредка вскрикивая: «Во вляпался, дурак!» Или: «Такого еще со мной не бывало!»
А однажды с нежностью произнес: «Денисия, вредина ты моя».
Она поразилась: «Неужели не врет? Неужели и в самом деле влюбился?»
Мысль эта показалась ей дикой и фантастической.
«Да нет, — отмахнулась Денисия, — влюбиться в меня он не мог. Это невероятно. Зачем это ему, когда у него такая роскошная гоп-стоп-модель? Я против нее серая мышь. Таких, как я, толпы и толпы. Аронову глупо влюбляться в меня».
Словно когда-нибудь для настоящей любви требовались здравые рациональные причины.
Денисия и сама это понимала. Любовь порой возникает не «потому что», а «вопреки». Ведь сама же она влюбилась в Александра Гусарова, а с ее стороны это не просто глупость, а даже подлость. Он Зойкин жених. Денисия подлости не переносила с детства, а вот, поди ж ты, влюбилась. Влюбилась в жениха сестры. И ничего с этим нельзя поделать.
Может, и с Ароновым то же произошло? Может, легла она ему на сердце? Так иногда бывает: серая мышь, а легла.
И чем больше Денисия об этом думала, тем реальней казались ей чувства Аронова. А тут еще присказка вспомнилась: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
«Жалко, если и в самом деле Матвей влюбился в меня, — с искренним сочувствием подумала она. — Он мне совсем ни к чему, а безответная любовь — одни страдания. И почему все так в жизни несправедливо: Аронов влюбился в меня, я — в Сашку, Сашка — в Зою, а Зоя умерла».
С этой горькой мыслью Денисия и погрузилась в сон. Умаялась и проспала уже до утра, а когда проснулась и испуганно глянула в дверной проем на пол, Аронова там не нашла.
— О господи! — ужаснулась она, вскакивая с кровати. — Неужели ушел?
Хлопнула входная дверь, и вскоре на пороге спальни вырос Аронов. Он был бодр и свеж, гладко выбрит, щеголевато одет — вчерашней пьянки как не бывало. Увидев Денисию, он просиял и воскликнул, вновь подражая старику Машикули:
— С добрым утром, барышня. Как вам на новом месте спалось? Надеюсь, погадать не забыли?
— Как погадать? — растерялась Денисия.
Он усмехнулся:
— Ну как там гадают наши русские барышни?
«Ложусь я спать на новом месте, приснись жених невесте» — вроде так.
Денисия нахмурилась:
— Мне это ни к чему.
Нахмурился и Аронов:
— Понятно, и без того знаете, кто ваш жених.
Я тоже его видел, выдающийся парень. Что ж, поздравляю, я рад за вас. Осталось вам, барышня, самая малость.
— Какая?
Он удивился:
— Разве не знаете? Выжить. Вам теперь нужная постараться до собственной свадьбы дожить, а с кем уж будет она — дело десятое.
— Я бы так не сказала, — не согласилась Денисия, — с кем у меня будет свадьба — это первое дело.
А вы помните, что здесь было вчера? — лукаво спросила она.
Аронов шутливо перекрестился:
— Нет, слава богу.
Она злорадно ему сообщила:
— Ну, так я с удовольствием вам расскажу.
— Вы так мстительны?
— Нет, но должна же я вам объяснить свое присутствие в вашем номере.
Аронов, сладострастно потягиваясь, ответил:
— Зачем? Я не привык по утрам допрашивать тех, с кем провел неповторимую ночь.
— Вы злите меня нарочно? — вспыхивая, спросила Денисия.
Он утешил ее:
— Нет, это выходит само собой.
— Тогда знайте, вчера вы были пьяны в стельку и…
Аронов ее перебил:
— Простите, я пьян был в вашем номере?
Денисия растерялась:
— Нет, с чего вы взяли? Конечно, в своем.
Он удовлетворенно кивнул:
— Продолжайте, я, кажется, вас перебил.
— Спасибо, вы очень любезны, — рассердилась Денисия. — Только не надо прикидываться святым.
И не пытайтесь на меня бросить тень!
— Хотите сказать, на вашу репутацию?
— Вы на что намекаете? — взвизгнула она. — Прекратите свои штучки! Между нами ничего не было!
— Я не говорил, что было.
— Зато намекали. Думаете, я не знаю, куда вы хотели сейчас повернуть?
Аронов философски заметил:
— Почему-то мне вспомнилась сейчас хорошая пословица: «На воре шапка горит». С чего бы это? Вы не знаете?
Денисия поняла: "Да он нарочно выводит меня, а я, как последняя дура, распаляюсь, ему подыгрываю.
Ну так нет же".
Она успокоилась и язвительно поинтересовалась:
— К чему вы помянули про вора? Уж не намекаете ли вы на то, что этой ночью я в номер ваш хитростью пробралась и девственность вашу украла? Коли так, то вы ко мне несправедливы. Этой ночью я спасла вашу честь.
— Каким это образом? — опешил Аронов, мысленно отмечая: «Счет сравнялся: один — один».
Денисия насмешливо пояснила:
— Вы безобразно напились и были абсолютно беспомощны: на ногах не стояли, языком не ворочали.
Учитывая вашу неотразимую внешность, могу сказать: вы просто находка для педика. Их в Париже полно.
Не окажись здесь случайно я, вы могли бы утратить и деньги, и честь.
«Черт, она меня сделала, — мысленно отметил Аронов. — Счет в ее пользу: два — один. Но не будем сдаваться, зайдем на ничью».
— Да хватит вам оправдываться, — с демонстративным безразличием отмахнулся он. — Я вас давно простил. Пойдемте лучше пить кофе. Кстати, и завтрак в номер уже принесли.
Денисия заглянула в комнату, где на полу провел ночь Аронов. На столе действительно на подносе дымился кофе, а под стеклянными колпаками стояли тарелки с едой.
— Нет, спасибо, я вами по горло сыта, — ответила Денисия, собираясь уйти.
Аронов дурачливо взмолился:
— Простите, если обидел вас. Каюсь, я свинья.
Что плохого, если мы, соотечественники, вместе позавтракаем в захолустном Париже, раз уж нас нелегкая сюда занесла? Здесь страшная скукотища, только вами, барышня, и спасаюсь. Не уходите, пожалуйста. — Он хитро посмотрел на нее и спросил:
— Или вы боитесь остаться с мужчиной наедине? Так знайте, я не насильник.
— Уже знаю, — невозмутимо ответила Денисия.
Он притворно удивился:
— Откуда?
— Вчера вы весь вечер твердили об этом. — Она расхохоталась. — Учитывая ваше жалкое состояние, это выглядело самонадеянно и, простите, смешно.
«Черт! Счет опять не в мою пользу, — мысленно рассердился Аронов. — Пора прекращать это безнадежное дело. С ней опасно пикироваться, есть риск улечься на обе лопатки».
Он поднял обе руки и воскликнул:
— Я предлагаю мир.
— Хорошо, — согласилась Денисия. — Но как вам верить? Нечто подобное вы уже предлагали.
Аронов виновато пожал плечами, а она, пытливо взглянув на него, спросила:
— Вы действительно больше не будете на меня нападать?
Он вытянулся в струну, рапортуя:
— Клянусь всем, что мне дорого!
— А что вам дорого?
— Мама, работа и вы!
Денисия рассердилась:
— А он опять за свое! Ну тогда я пошла!
Аронов проворно схватил ее за руку и, вмиг посерьезнев, сказал:
— Но это правда. Или, по-вашему, мне нужно было солгать?
Она смутилась:
— Не знаю, но больше мне этого не говорите.
— Тогда вы останетесь?
— Тогда я останусь.
— Хорошо, — согласился он, — «этого» больше я вам не скажу. Присядем? Кофе, боюсь, остыл.
Денисия кивнула:
— И присядем, и, раз уж я здесь, а вы трезвы, поговорим о деле.
Аронов с укором заметил:
— Обращаю ваше внимание, на этот раз первая начали вы.
— Что — начала?
— Мне шпильки вставлять, — присаживаясь к столу, пояснил он и спросил:
— Вот какая была необходимость нетрезвость мою поминать?
— Никакой, — согласилась Денисия, тоже присев к столу. — Простите меня и давайте поскорей перейдем к делу. Помнится, вчера вы хотели мне что-то сказать.
— Да, хотел, но куда вы спешите? — небрежно бросил он, тщательно намазывая на кусочек хлеба паштет из гусиной печенки.
— А вы полагаете, я прилетела в Париж позавтракать с вами, — язвительно парировала Денисия, мысленно ужасаясь тому, как этот баловень судьбы нежно и трепетно себя обожает.
"Вон с какой любовью готовит себе бутерброд, — подумала она, — с какой лаской паштет намазывает.
Разве может такой кого-то, кроме себя, любить? Нет, не может", — решила она.
Аронов нанес последний мазок и.., протянул бутерброд Денисии.
— Это мне? — растерялась она.
— Вам. Я терпеть не могу гусиной печенки, зато вы паштет из нее обожаете.
— Откуда вы знаете? — удивилась Денисия.
Она ожидала ответа, но Аронов неожиданно рассердился и с неприязнью сказал:
— Я вам уже признавался в любви. Сколько можно? Теперь давайте наконец перейдем к нашему общему делу. Ведь нас связывает только оно.
— Давайте, — растерялась Денисия, и он деловито продолжил:
— Докладываю вам, если вы еще сути разведанного не забыли. Что у нас есть? Есть некий «Модекс», который связан с «Трансконтрактом». Что известно нам про этот «Контракт»?
Аронов вопросительно посмотрел на Денисию.
— Что он благотворительствует, — ответила она и впилась зубами в сотворенный им бутерброд.
— Правильно, но не просто благотворительствует, а перегоняет деньги со счетов «Модекса» на счета общественных объединений. Те из них, которые упомянуты в вашей папке, надежно прикрыты всевозможными документами, Я пробовал подкопаться, но ничего не вышло. Деньги, переведенные «Модексом» через «Трансконтракт», действительно были израсходованы по назначению.
— Неужели пошли на помощь нуждающимся? — удивилась Денисия.
Аронов грустно кивнул:
— Да, растеклись по детским домам, по приютам, психушкам. Но «Трансконтракт» зачем-то десять процентов оставил себе?
— Оставил.
— О чем это говорит?
Денисия предположила:
— Наверное, о том, что эти пожертвования сделаны для отвода глаз.
— Именно! — оживился Аронов. — Из наших рассуждений следует, что есть основная благотворительная организация, которая и снабжает боевиков оружием. Точнее, деньгами, а уж оружие они сами сообразят где купить. И я эту организацию нашел.
— Правда?
— Комитет солдатских вдов. Вам о чем-нибудь говорит это название?
— Слышала, — задумчиво ответила Денисия. — Гусаров давно о Комитете рассказывал. Жаловался, что они не по правилам играют, а прищучить их трудно. И потом я о них читала.
Аронов вскочил и возбужденно забегал по комнате.
— Точно, барышня, точно. Прищучить их трудно, потому что они благотворительствуют не только в нашей стране, но и за границей. К ним деньги текут отовсюду.
Он вдруг остановился и, прищурив глаза, ревниво спросил:
— А Гусаров у нас кто?
— А Гусаров у нас жених, — ответила Денисия.
— Да?
Аронов задумался и, отвечая своим мыслям, сказал:
— Ладно, продолжим. Так вот, этот вдовий Комитет активно общается с чеченскими боевиками как в самой Чечне, так и за пределами России.
— Да вы что?! — ужаснулась Денисия. — И все знают об этом?
— Именно.
— Как такое возможно?
— В нашей стране возможно все, но нам важно не это. Самое интересное то, что почетным членом интересующего нас Комитета является знаете кто?
— Неужели Эльдар Валев?
Аронов кивнул:
— Он.
Денисия испуганно сообщила:
— А Зоя мне говорила, что Валев дружок Воровского. Ой, боже мой, как я раньше не догадалась! — ужаснулась она. — Теперь ясно, почему Боровский не одобрил моего намерения обратиться за помощью к Валеву. И по возрасту Валев подходит… Неужели Валев и есть Карлуша?
— Не будем делать преждевременных выводов, но я бы не стал и эту версию отвергать. Надо проверить. Пока знаю одно: Валев активно взаимодействует с Комитетом солдатских вдов. И делается все это под крылом у Добрыниной. Мария Владимировна, высокая душа, вдов в обиду не дает, всячески им помогает, а кое-кто из этой организации ее добрым именем пользуется во благо бандитам.
Истина, известная даже младенцу: пьяный мужик — дурной, какой с него спрос? А потом, как водится на Руси, будет локти кусать, да поздно.
Поднять его с пола Денисия не смогла — слишком тяжел. Даже отбуксировать волоком на кровать, как ни старалась она, не сумела, а потому самоотверженно не спала, а подремывала, частенько вскакивая и заглядывая в комнату: там ли он, не сбежал ли, спит ли.
Аронов спал, но спал беспокойно, ворочался с боку на бок, метался по полу и бормотал, бормотал что-то себе под нос, изредка вскрикивая: «Во вляпался, дурак!» Или: «Такого еще со мной не бывало!»
А однажды с нежностью произнес: «Денисия, вредина ты моя».
Она поразилась: «Неужели не врет? Неужели и в самом деле влюбился?»
Мысль эта показалась ей дикой и фантастической.
«Да нет, — отмахнулась Денисия, — влюбиться в меня он не мог. Это невероятно. Зачем это ему, когда у него такая роскошная гоп-стоп-модель? Я против нее серая мышь. Таких, как я, толпы и толпы. Аронову глупо влюбляться в меня».
Словно когда-нибудь для настоящей любви требовались здравые рациональные причины.
Денисия и сама это понимала. Любовь порой возникает не «потому что», а «вопреки». Ведь сама же она влюбилась в Александра Гусарова, а с ее стороны это не просто глупость, а даже подлость. Он Зойкин жених. Денисия подлости не переносила с детства, а вот, поди ж ты, влюбилась. Влюбилась в жениха сестры. И ничего с этим нельзя поделать.
Может, и с Ароновым то же произошло? Может, легла она ему на сердце? Так иногда бывает: серая мышь, а легла.
И чем больше Денисия об этом думала, тем реальней казались ей чувства Аронова. А тут еще присказка вспомнилась: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
«Жалко, если и в самом деле Матвей влюбился в меня, — с искренним сочувствием подумала она. — Он мне совсем ни к чему, а безответная любовь — одни страдания. И почему все так в жизни несправедливо: Аронов влюбился в меня, я — в Сашку, Сашка — в Зою, а Зоя умерла».
С этой горькой мыслью Денисия и погрузилась в сон. Умаялась и проспала уже до утра, а когда проснулась и испуганно глянула в дверной проем на пол, Аронова там не нашла.
— О господи! — ужаснулась она, вскакивая с кровати. — Неужели ушел?
Хлопнула входная дверь, и вскоре на пороге спальни вырос Аронов. Он был бодр и свеж, гладко выбрит, щеголевато одет — вчерашней пьянки как не бывало. Увидев Денисию, он просиял и воскликнул, вновь подражая старику Машикули:
— С добрым утром, барышня. Как вам на новом месте спалось? Надеюсь, погадать не забыли?
— Как погадать? — растерялась Денисия.
Он усмехнулся:
— Ну как там гадают наши русские барышни?
«Ложусь я спать на новом месте, приснись жених невесте» — вроде так.
Денисия нахмурилась:
— Мне это ни к чему.
Нахмурился и Аронов:
— Понятно, и без того знаете, кто ваш жених.
Я тоже его видел, выдающийся парень. Что ж, поздравляю, я рад за вас. Осталось вам, барышня, самая малость.
— Какая?
Он удивился:
— Разве не знаете? Выжить. Вам теперь нужная постараться до собственной свадьбы дожить, а с кем уж будет она — дело десятое.
— Я бы так не сказала, — не согласилась Денисия, — с кем у меня будет свадьба — это первое дело.
А вы помните, что здесь было вчера? — лукаво спросила она.
Аронов шутливо перекрестился:
— Нет, слава богу.
Она злорадно ему сообщила:
— Ну, так я с удовольствием вам расскажу.
— Вы так мстительны?
— Нет, но должна же я вам объяснить свое присутствие в вашем номере.
Аронов, сладострастно потягиваясь, ответил:
— Зачем? Я не привык по утрам допрашивать тех, с кем провел неповторимую ночь.
— Вы злите меня нарочно? — вспыхивая, спросила Денисия.
Он утешил ее:
— Нет, это выходит само собой.
— Тогда знайте, вчера вы были пьяны в стельку и…
Аронов ее перебил:
— Простите, я пьян был в вашем номере?
Денисия растерялась:
— Нет, с чего вы взяли? Конечно, в своем.
Он удовлетворенно кивнул:
— Продолжайте, я, кажется, вас перебил.
— Спасибо, вы очень любезны, — рассердилась Денисия. — Только не надо прикидываться святым.
И не пытайтесь на меня бросить тень!
— Хотите сказать, на вашу репутацию?
— Вы на что намекаете? — взвизгнула она. — Прекратите свои штучки! Между нами ничего не было!
— Я не говорил, что было.
— Зато намекали. Думаете, я не знаю, куда вы хотели сейчас повернуть?
Аронов философски заметил:
— Почему-то мне вспомнилась сейчас хорошая пословица: «На воре шапка горит». С чего бы это? Вы не знаете?
Денисия поняла: "Да он нарочно выводит меня, а я, как последняя дура, распаляюсь, ему подыгрываю.
Ну так нет же".
Она успокоилась и язвительно поинтересовалась:
— К чему вы помянули про вора? Уж не намекаете ли вы на то, что этой ночью я в номер ваш хитростью пробралась и девственность вашу украла? Коли так, то вы ко мне несправедливы. Этой ночью я спасла вашу честь.
— Каким это образом? — опешил Аронов, мысленно отмечая: «Счет сравнялся: один — один».
Денисия насмешливо пояснила:
— Вы безобразно напились и были абсолютно беспомощны: на ногах не стояли, языком не ворочали.
Учитывая вашу неотразимую внешность, могу сказать: вы просто находка для педика. Их в Париже полно.
Не окажись здесь случайно я, вы могли бы утратить и деньги, и честь.
«Черт, она меня сделала, — мысленно отметил Аронов. — Счет в ее пользу: два — один. Но не будем сдаваться, зайдем на ничью».
— Да хватит вам оправдываться, — с демонстративным безразличием отмахнулся он. — Я вас давно простил. Пойдемте лучше пить кофе. Кстати, и завтрак в номер уже принесли.
Денисия заглянула в комнату, где на полу провел ночь Аронов. На столе действительно на подносе дымился кофе, а под стеклянными колпаками стояли тарелки с едой.
— Нет, спасибо, я вами по горло сыта, — ответила Денисия, собираясь уйти.
Аронов дурачливо взмолился:
— Простите, если обидел вас. Каюсь, я свинья.
Что плохого, если мы, соотечественники, вместе позавтракаем в захолустном Париже, раз уж нас нелегкая сюда занесла? Здесь страшная скукотища, только вами, барышня, и спасаюсь. Не уходите, пожалуйста. — Он хитро посмотрел на нее и спросил:
— Или вы боитесь остаться с мужчиной наедине? Так знайте, я не насильник.
— Уже знаю, — невозмутимо ответила Денисия.
Он притворно удивился:
— Откуда?
— Вчера вы весь вечер твердили об этом. — Она расхохоталась. — Учитывая ваше жалкое состояние, это выглядело самонадеянно и, простите, смешно.
«Черт! Счет опять не в мою пользу, — мысленно рассердился Аронов. — Пора прекращать это безнадежное дело. С ней опасно пикироваться, есть риск улечься на обе лопатки».
Он поднял обе руки и воскликнул:
— Я предлагаю мир.
— Хорошо, — согласилась Денисия. — Но как вам верить? Нечто подобное вы уже предлагали.
Аронов виновато пожал плечами, а она, пытливо взглянув на него, спросила:
— Вы действительно больше не будете на меня нападать?
Он вытянулся в струну, рапортуя:
— Клянусь всем, что мне дорого!
— А что вам дорого?
— Мама, работа и вы!
Денисия рассердилась:
— А он опять за свое! Ну тогда я пошла!
Аронов проворно схватил ее за руку и, вмиг посерьезнев, сказал:
— Но это правда. Или, по-вашему, мне нужно было солгать?
Она смутилась:
— Не знаю, но больше мне этого не говорите.
— Тогда вы останетесь?
— Тогда я останусь.
— Хорошо, — согласился он, — «этого» больше я вам не скажу. Присядем? Кофе, боюсь, остыл.
Денисия кивнула:
— И присядем, и, раз уж я здесь, а вы трезвы, поговорим о деле.
Аронов с укором заметил:
— Обращаю ваше внимание, на этот раз первая начали вы.
— Что — начала?
— Мне шпильки вставлять, — присаживаясь к столу, пояснил он и спросил:
— Вот какая была необходимость нетрезвость мою поминать?
— Никакой, — согласилась Денисия, тоже присев к столу. — Простите меня и давайте поскорей перейдем к делу. Помнится, вчера вы хотели мне что-то сказать.
— Да, хотел, но куда вы спешите? — небрежно бросил он, тщательно намазывая на кусочек хлеба паштет из гусиной печенки.
— А вы полагаете, я прилетела в Париж позавтракать с вами, — язвительно парировала Денисия, мысленно ужасаясь тому, как этот баловень судьбы нежно и трепетно себя обожает.
"Вон с какой любовью готовит себе бутерброд, — подумала она, — с какой лаской паштет намазывает.
Разве может такой кого-то, кроме себя, любить? Нет, не может", — решила она.
Аронов нанес последний мазок и.., протянул бутерброд Денисии.
— Это мне? — растерялась она.
— Вам. Я терпеть не могу гусиной печенки, зато вы паштет из нее обожаете.
— Откуда вы знаете? — удивилась Денисия.
Она ожидала ответа, но Аронов неожиданно рассердился и с неприязнью сказал:
— Я вам уже признавался в любви. Сколько можно? Теперь давайте наконец перейдем к нашему общему делу. Ведь нас связывает только оно.
— Давайте, — растерялась Денисия, и он деловито продолжил:
— Докладываю вам, если вы еще сути разведанного не забыли. Что у нас есть? Есть некий «Модекс», который связан с «Трансконтрактом». Что известно нам про этот «Контракт»?
Аронов вопросительно посмотрел на Денисию.
— Что он благотворительствует, — ответила она и впилась зубами в сотворенный им бутерброд.
— Правильно, но не просто благотворительствует, а перегоняет деньги со счетов «Модекса» на счета общественных объединений. Те из них, которые упомянуты в вашей папке, надежно прикрыты всевозможными документами, Я пробовал подкопаться, но ничего не вышло. Деньги, переведенные «Модексом» через «Трансконтракт», действительно были израсходованы по назначению.
— Неужели пошли на помощь нуждающимся? — удивилась Денисия.
Аронов грустно кивнул:
— Да, растеклись по детским домам, по приютам, психушкам. Но «Трансконтракт» зачем-то десять процентов оставил себе?
— Оставил.
— О чем это говорит?
Денисия предположила:
— Наверное, о том, что эти пожертвования сделаны для отвода глаз.
— Именно! — оживился Аронов. — Из наших рассуждений следует, что есть основная благотворительная организация, которая и снабжает боевиков оружием. Точнее, деньгами, а уж оружие они сами сообразят где купить. И я эту организацию нашел.
— Правда?
— Комитет солдатских вдов. Вам о чем-нибудь говорит это название?
— Слышала, — задумчиво ответила Денисия. — Гусаров давно о Комитете рассказывал. Жаловался, что они не по правилам играют, а прищучить их трудно. И потом я о них читала.
Аронов вскочил и возбужденно забегал по комнате.
— Точно, барышня, точно. Прищучить их трудно, потому что они благотворительствуют не только в нашей стране, но и за границей. К ним деньги текут отовсюду.
Он вдруг остановился и, прищурив глаза, ревниво спросил:
— А Гусаров у нас кто?
— А Гусаров у нас жених, — ответила Денисия.
— Да?
Аронов задумался и, отвечая своим мыслям, сказал:
— Ладно, продолжим. Так вот, этот вдовий Комитет активно общается с чеченскими боевиками как в самой Чечне, так и за пределами России.
— Да вы что?! — ужаснулась Денисия. — И все знают об этом?
— Именно.
— Как такое возможно?
— В нашей стране возможно все, но нам важно не это. Самое интересное то, что почетным членом интересующего нас Комитета является знаете кто?
— Неужели Эльдар Валев?
Аронов кивнул:
— Он.
Денисия испуганно сообщила:
— А Зоя мне говорила, что Валев дружок Воровского. Ой, боже мой, как я раньше не догадалась! — ужаснулась она. — Теперь ясно, почему Боровский не одобрил моего намерения обратиться за помощью к Валеву. И по возрасту Валев подходит… Неужели Валев и есть Карлуша?
— Не будем делать преждевременных выводов, но я бы не стал и эту версию отвергать. Надо проверить. Пока знаю одно: Валев активно взаимодействует с Комитетом солдатских вдов. И делается все это под крылом у Добрыниной. Мария Владимировна, высокая душа, вдов в обиду не дает, всячески им помогает, а кое-кто из этой организации ее добрым именем пользуется во благо бандитам.