Милевская Людмила. Вид транспорта - мужчина

   Денисия подумала: «А вот я бы с удовольствием глянула на тебя. Что ты за сволочь?»
   Но приоткрыть дверцу шкафа она не решилась — слишком опасно, вдруг заскрипит.
   Время шло, Елена не возвращалась и не звонила.
   У Денисии от неудобной позы затекло все тело. Казалось, еще немного, и вывалится она из шкафа, что тот скелет.
   «Зачем я тут сижу? — спрашивала у себя Денисия. — Бриллианты забрала, подслушала кое-что, можно дергать. Тем более что ничего нового эти убийцы не говорят».
   Действительно, Боровский с Карлушей по сотому разу обсуждали, как надо себя вести, чтобы менты их не раскололи. Денисия надеялась узнать, почему они грохнули Зою, но об этом злодеи ни слова.
   «Интересно, — подумала она, — что эти сволочи будут делать, когда узнают, что Зоя жива?»
   И едва она так подумала, как раздался звонок и следом панический рев банкира:
   — Что?! Мертва-а-а?!
   — В каком состоянии сама Елена? — скороговоркой спросил Карлуша. — Если в нормальном, пусть лучше остается там.
   — Да при чем тут Елена? — завопил банкир и дальше, видимо, уже обращаясь к домработнице:
   — Какая Денисия? Сестра? Ничего не пойму… Как эта идиотка туда попала?
   Скорей всего Елена спрашивала, что ей делать, потому что банкир проревел:
   — В милицию, дура, звони! Что еще делать, если такие нам неприятности!
   Карлуша разволновался:
   — Какая сестра? О чем ты с ней говорил?
   Боровский окончательно взбесился:
   — Черти тебя на убийство надрали! На даче лежит мертвая Денисия, а не моя жена!
   — Кто-кто? — опешил Карлуша. — Кто такая Денисия?
   — Зоина родная сестра! Близняшка ее!
   — Откуда она взялась у тебя на даче, эта близняшка? Как это получилось?
   — Как угодно! — гаркнул Боровский и с обидой пояснил:
   — С такой женушкой, как у меня, там мог и сам черт оказаться.
   Карлуша вызверился:
   — Ты сам себе выбрал такую жену. Шлюха, настоящая шлюха. Сколько раз тебе было говорено…
   — Знаешь, не начинай. Легко перекладывать с больной головы на здоровую. Лучше давай вспоминай, кто был там под пледом, кого мы там кокнули?
   — Да жену! Твою жену! — завопил Карлуша.
   — Как бы не так! — завопил и Боровский. — Нет там моей жены! Домработница утверждает, что жену мою после видела, недавно совсем, а на даче лежит Денисия.
   Карлуша выразил сомнение:
   — Да как же Елена узнала, кто там лежит, если они близнецы, жена твоя и эта Денисия?
   — Ее драное пальто там на вешалке висит, а в нем документы. И челочка! Челочка! Как можно было стрелять в лоб и не заметить челочки?
   — Челочки? — задумчиво промямлил Карлуша.
   — Да, челочки! Нет челочки у моей жены! — по-бабьи взвизгнул банкир и жалобно заскулил:
   — Выходит, Зоя жива. Так где же она, моя Зоя? Елена видела ее. Зоя приходила сюда. Надо ей звонить. Надо ее найти. Если она узнает о смерти сестры, сразу поймет все. Утром у нас об этом деле серьезнейший был разговор, мы повздорили, потом я на дачу ее услал… Короче, Зойка не дура.
   — Она-то не дура, да ты дурак! — взбесился Карлуша. — Ты же в комнату заходил, ты же сказал мне, что спит она, твоя Зойка! Неужели не видел челочки?
   Банкир растерянно бубнил:
   — Может, видел, может, не видел… Я тогда в таком состоянии был…
   — Вот именно. С этой твоей молодой женой ты теперь все время не в том состоянии. Лучше скажи мне, что делать нам?
   — Не знаю.
   — Кого я спрашиваю? — взвыл Карлуша. — С кем советуюсь? Что ты, мозгляк, вообще можешь знать?
   Теперь и я во всем сомневаюсь: Денисия там или Зоя?
   — А что тут сомневаться? — промямлил Воровский. — Я по твоему совету слежку за женой устроил, вот Зоя и выкручивалась. Ей делать это просто, еще бы, четыре сестры. Как я об этом не подумал? Приказал ей быть на даче, вот она Денисию и послала вместо себя, а сама бегом к любовнику.
   Карлуша презрительно хмыкнул:
   — Ну ты и дурак. Слушай, ты вообще уверен, что утром со своей женой разговаривал? А жил ты с кем?
   Может, эта хитрожопая Зоя какую-нибудь из своих сестер тебе подложила. А что, попросила за нее в постели твоей подежурить, а сама — налево. Не удивлюсь, если это так. Не удивлюсь, если теперь все сестры в курсе. Все сучки знают, что происходит там у тебя. Короче, убирать будем всех.
   Банкир испугался:
   — Как — всех?
   — Всех сучек. Где уверенность, что нас видела Зоя? Может, на дачу тогда заскакивала ее очередная сестра. Черт знает! О чем ты думал, когда женился? Клонированная жена! В голове не укладывается.
   Страшное дело! Так, время не терпит, — спохватился Карлуша. — Некогда мне здесь с тобой болтать. Где эти сучки живут? Давай мне их адреса.
   Боровский запаниковал:
   — Зачем? Что ты собираешься делать?
   Раздался шлепок. Судя по всему, Карлуша залепил банкиру пощечину.
   — Давай адреса! — завопил он. — Ни минуты нельзя медлить! Их надо прикончить раньше, чем эти цыпочки узнают о смерти сестры. Если они в курсе, могут кое-что сообразить. Со страха еще попрутся в милицию…
   — Нет у меня их адресов, — плаксиво промямлил Боровский. — Одна в отеле каком-то горничной работает, другая — в кондитерском цехе при ресторане.
   — При каком ресторане?
   — Понятия не имею. Знаю только, что в центре Москвы. Та, что в кондитерском, Степанида, а Федора — горничная. Обе Гронские, как моя жена.
   — Та-ак, — задумчиво пропел Карлуша, — спасибо и на этом. Я убегаю, а ты остаешься. Сиди сторожи, может, явится Зоя. Если что, сразу звони.
   Мимо Денисии пронесся решительный топот, хлопнула дверь, и наступила тишина. В этой тишине вдруг раздался жалобный вой банкира. Он, как баба, рыдал, приговаривая:
   — Зоенька, что ты натворила, Зоенька, Зоенька, любимая моя…
   "Что делать? — растерялась Денисия и тут же решила:
   — Надо выходить. Надо срочно спасать сестер".
   Она бесшумно выбралась из шкафа и беспрепятственно проследовала к двери, даже открыла ее. Банкир в своем кабинете громко стенал и ничего не слышал. Можно было спокойно уйти, но Денисия повернула обратно. Захотелось взглянуть в подлые глаза банкира.

Глава 12

   Вернуться толкнула Денисию ненависть (жгучая ненависть к банкиру), но лучше бы она не возвращалась. Какой сразу поднялся шум: крики, слезы, уговоры — невероятный ажиотаж.
   Увидев ее, банкир с воплями: «Зоя, Зоя!» — упал на колени и начал молить.., о пощаде. Сначала Денисия испугалась, но затем, пользуясь случаем, попыталась выведать, что за разговор произошел у Воровского утром с сестрой, да какой там! Он твердил:
   — Ты права, я подлец, — и ничего более.
   Денисия попробовала использовать излюбленный Зойкин прием: она задрала вверх подбородок, встала в горделивую позу и надменно приказала:
   — Или ты все честно выкладываешь мне, или я сейчас навсегда ухожу. Больше ты меня не увидишь.
   Банкир испуганно взглянул на нее и спросил:
   — А что еще я должен тебе выложить? Утром я был предельно с тобой откровенен. Теперь ты все знаешь.
   Вот так раз: приехали! Не говорить же ему, что забыла все подчистую! Денисия растерялась, но виду не подала.
   — Все? — строго спросила она.
   Боровский нахмурился:
   — Ну, не все, конечно, всего я и сам не знаю.
   И зачем тебе? Зоенька, ты не представляешь, какие это страшные люди… Ты на даче была? — вдруг спросил он, бледнея.
   — Я сидела в шкафу и прекрасно слышала весь ваш разговор, — заявила Денисия. — Поэтому знаю, что вы убили мою сестру.
   Банкир схватился за сердце, начал вываливаться из кресла.
   — Приступ, приступ, — хрипел он. — Стенокардия…
   Денисия испугалась. Она страшно его ненавидела, но смерти его не желала.
   — Что делать? — закричала она. — Валидол? Валерьянку? Что? Что?
   — Конкор, — махнул в сторону ванной банкир. — Конкор… Ты же знаешь…
   Денисия метнулась в ванную, отыскала аптечку, нашла лекарство — Боровский принял таблетку в форме сердечка, посидел немного, прикрыв глаза, и ожил.
   — Зоенька, — прошелестел он, — прости меня, Зоенька. Я не в силах тебя спасти. Я слишком ими повязан. Тебе надо бежать. Возьми из сейфа денег побольше… Все! Все возьми и уезжай за границу. Когда страсти улягутся, я тебе позвоню.
   — Почему я должна уезжать? — возмутилась Денисия.
   — Потому, что Карлуша тебя убьет! — снова хватаясь за сердце, воскликнул Боровский.
   — Убьет? Да кто он вообще такой? Кто он, твой всесильный Карлуша? Вор в законе? Мафиозо? Кто?
   Кто?!
   Банкир изумленно уставился на нее, схватился за голову, потом снова за сердце и как-то фальшиво запричитал:
   — Зоенька, хватит, теперь ты сама все прекрасно знаешь. В нашем утреннем разговоре я ничего от тебя не скрывал. Карлуша становится невероятно опасен уже тогда, когда речь заходит о его репутации. А то, что ты подслушала, то, что ты о нас узнала, ставит его жизнь под угрозу. Его жизнь! И его, и мою. Он не верит, что ты будешь молчать. И никогда не поверит.
   — Да как он вообще узнал о нашем разговоре? — удивилась Денисия. — Нас было двое, и я ему ничего не докладывала. Это ты ему разболтал?
   Боровский виновато поник головой:
   — Нет, Зоенька, не я. Наша квартира прослушивается. На Карлушу работает целая служба. Его спецслужба.
   — Что же, они и сейчас нас слышат? — поразилась Денисия.
   — Нет-нет, — успокоил ее банкир, — сейчас нет.
   Я, как только узнал, сразу своих ребят прислал. Они здесь все вычистили. Впрочем, это ненадолго. Карлуша не оставит меня в покое. Ни меня, ни тебя.
   — Тогда почему бы тебе его не убрать, раз он хочет моей смерти? Убери Карлушу, и заживем, как все нормальные люди.
   Боровский покачал головой. В его безжизненных глазах отразилась тоска.
   — Не получится, — прошептал он. — Как все нормальные люди, не заживем, Зоенька, не получится.
   Я лишь пешка в их игре. Да-да, твой муж пешка. Ты была права. Я безвольный. Потому меня и выдвинули, что легко управляем. Карлуша с детства знает меня, он мой старый дружок. И он всесилен. Я не могу с ним воевать. Я устал, я болен… Мне уже на себя плевать, но я очень люблю тебя, моя девочка. Я готов тебя спасти даже ценой своей жизни. Зоенька, помоги мне встать.
   Денисия протянула Воровскому руку, он поднялся из кресла и, опираясь на ее плечо, проследовал к сейфу. Набрав код и открыв дверцу, он выгреб с полок все деньги и отдал их Денисии.
   — Беги, девочка, беги, — возвращаясь в кресло, призвал он. — Сейчас налетят злые вороны. Ты должна обмануть их, ты должна убежать.
   Банкир был таким ничтожным, таким размазанным, что Денисия уже не могла его ненавидеть, но и жалеть его она не могла.
   — Прощай, — сказала она и стремительно вышла из кабинета.
   — Зоя, постой! — закричал банкир.
   Она оглянулась.
   — Загранпаспорт взяла?
   — Я забрала все документы.
   Воровский кивнул:
   — Иди, девочка, иди.
   Денисия двинулась к выходу, но он снова окликнул ее. И опять она оглянулась.
   — Дай хоть в последний раз поглядеть на тебя, — пристально всматриваясь в ее лицо, прошептал Воровский. — Сердце сильно шалит, боюсь, немного уже мне осталось. До встречи не доживу. Дай насмотреться. Какая ты у меня красивая…
   Денисии стало не по себе, мелькнула мысль:
   «Вон как уставился. Не ровен час, разоблачит». Но следующей мыслью она себя успокоила: «Разоблачит, и что будет? Что он мне сделает, этот труп?»
   Она решительно повернулась и теперь собралась уйти во что бы то ни было, но банкир снова позвал ее, и она опять послушно вернулась.
   — Зоенька, чуть не забыл! Достань из сейфа красную папку и дай ее мне.
   Денисия растерянно уставилась на полуопустошенное чрево сейфа, размышляя, нет ли подвоха. Может, передумал банкир, может, подманивает ее, может, хочет схватить?
   — Зачем? — спросила она.
   Воровский пояснил:
   — Я контракт приготовил да чуть не забыл. Надобно тебе его подписать.
   Денисия попятилась:
   — Зачем?
   — Если что случится со мной, по закону ты наследница. После смерти моего брата единственная наследница. Но все равно ты ничего не получишь. Они обманут тебя. Это несложно. Они могут многое утаить. Чтобы этого не случилось, я составил брачный контракт. Сам по себе документ не слишком серьезный, но зато здесь четко перечислено все, что остается тебе в случае моей смерти. Подпиши и отправь заказным письмом моему адвокату. Адрес указан на конверте. Адвокат в доле. Он получит с наследства большие проценты, поэтому твои интересы будет добросовестно защищать. Подпиши, Зоенька. Без твоей подписи контракт недействителен.
   Денисия достала из сейфа папку, нехотя приблизилась к столу, подписала все необходимые документы и отскочила на безопасное расстояние. Банкир спросил:
   — Боишься?
   — Боюсь, — призналась она.
   — Дожил, родная жена боится меня, — сокрушился он и запечатал контракт в конверт.
   Протягивая его Денисии, попросил:
   — Немедля, Зоенька, прямо сейчас отправь его заказным.
   — Хорошо, отправлю, — пообещала она и, уже не останавливаясь, двинулась к выходу.
   — Храни тебя бог, — донеслось ей вслед.
   Больше она никогда не видела ненавистного ей банкира! ни живым, ни мертвым.

Глава 13

   Если до этого Денисия пребывала в некоторой растерянности — не знала, куда ей податься и что предпринять, — то теперь у нее была цель: надо было спасать сестер. Только где их искать? Не нашел бы их раньше Карлуша…
   Тут Денисия вспомнила, что Федька просила подежурить за нее в отеле именно эту ночь. Приехал министр-жених, следовательно, велика вероятность, что Федора готовится к свиданию: чистит перышки в своей уютной квартирке, снятой министром для амурных дел.
   «Раз Федька дома, надо Степке звонить, — решила Денисия. — Рабочий день закончился, значит, и она дома. Если, конечно, не умелась к, своему Гарику».
   Жених Степаниды был менее щедр, поэтому она на пару с подругой снимала скромную комнату у пенсионерки-старушки. Позвонив сестре, Денисия выяснила, что Степка отправилась к Федоре.
   «Сам бог их в кучу собрал», — с огромным облегчением вздохнула Денисия.
   Сестер она застала за жарким спором, зыбко балансирующим на грани рукоприкладства, что Денисию совсем не удивило. Спор с рукопашной — обычное состояние Степки и Федьки, самое выразительное проявление их сестринской любви.
   На этот раз коллизия сводилась к следующему: сестрички остервенело делили Федькину шубу — скромного кролика, стриженного под норку. Несмотря на то, что шубейка была подарена женихом-министром, Степанида пылко и многоречиво считала, что пойти на свидание в кролике должна именно она и именно к своему красавцу-бизнесмену-Гарику, а старикашка-подагрик-министр подождет. Еще налюбуется, радикулитный, своей псевдоноркой, но в другой раз.
   Федора, разумеется, категорически была не согласна, имея на то очень веские аргументы, из которых ее владение шубой был самым последним. Хоть Степанида и работала в кондитерском цехе у Азера, но Федора значительно лучше питалась. Стараниями ловеласа-официанта за свои красивые глазки она получала объедки из местного ресторана: каждый день трескала мясо, изредка — лобстеров, а порой даже лопала трюфели. Пользуясь преимуществом силы, без стыда и совести Федора энергично напирала, в качестве самых весомых аргументов приводя свои кулаки, которыми она грозно потрясала перед носом неустрашимой Степаниды.
   Кулаки и у Степки были, но она уповала на крепкие ногти и свою правоту. Имелся договор: один раз — Федька идет на свидание в своей шубе и Степкиных сапогах, другой раз — наоборот, Степка наряжается в Федькину шубу и свои сапоги.
   — Моя очередь настала! — истошно вопила она. — Был договор? Выполняй!
   Но Федора никогда ничего выполнять не желала.
   Не привыкла она. Потрясая кулачищами, Федька не теряла надежд вытеснить сестрицу из своего дома несолоно хлебавши. Можно представить, каким визгом сопровождала она эти надежды. Впрочем, Степанида в долгу не оставалась, благо глотка досталась ей тоже луженая.
   Уже на лестнице, подходя к квартире Федоры, Денисия поняла, что сестер разливать придется водой — иначе в короткий срок девушек не успокоить. Так и вышло. Сначала она долго под дверью топталась, безуспешно звонила, а потом, когда Федька, не отвлекаясь от спора, дверь ей все же открыла, выяснилось, что сестрам не до нее. Не то чтобы они ее совсем не заметили. Заметили. Более того, обратились к ней хором, но каждая со своей проблемой.
   — Денька, скажи этой скупердяйке, пускай отдаст мне свои сапоги, — потребовала Федора.
   — Ну и наглая рожа! — возмутилась Степанида. — Мало что шубу свою зажала, так еще и мои сапоги себе хочет урвать. Денька, скажи ей, пусть не выделывается, пусть выполняет наш договор. Уговор дороже денег! — в довершение взвизгнула она. — Шубу гони!
   — Дороже денег нет ничего, — мгновенно отреагировала Федора. — Или гони сапоги, или пошла вон!
   Денька, скажи этой чуме.
   Несмотря на то, что Денисия всеми возможными средствами пыталась преобразиться в Зойку, сестер она не обманула. Те, с ходу определив в ней средненькую, обращались не к Зойке, а к Деньке. Так было всегда: друг друга они не путали. Вот уж пошутила природа: отец родной…
   Да что там отец, покойная матушка дочерей своих путала, чем пользовались бестии не раз и не два, но сами они всегда точно знали, кто из них кто, как их ни наряжай. Вот и сейчас не ввела сестер в заблуждение ни прическа под Зойку, ни стильные шмотки, ни шиншилла баснословной цены. Денька перед ними, и все тут. Как узнали? Загадка.
   Впрочем, Денисию эта загадка не интересовала.
   Ей было гораздо важнее развести сестер. Глупо было прибегать к уговорам. Любой дельный довод будто кружка воды на угли в бане — паром их возмущения так обожжет, что мало не покажется: помянут и ей все грехи, начиная с пеленок.
   Прекрасно зная нрав своих родственничков, Денисия не стала даром время терять, а сразу помчалась в кухню. Набрала там в кастрюлю холодной воды да и выплеснула ее на разгоряченных сестричек. Те взвизгнули и.., зашипели. Хором, но уже на нее:
   — Совсем охренела?!
   — Белены объелась?!
   — Ну ты и сучка!
   — Вот щас тебе наподдам!
   — Тихо-о-о-о!!! — во все горло завопила Денисия и, упреждая сестринские возражения, сообщила:
   — Зойка наша умерла.
   — Как умерла?! — после минутной паузы, прекратив таращить глаза и хватать ртом воздух, спросила Степанида.
   Федора тоненько заскулила:
   — Как же она? В аварию, что ль, попала?
   — Девочки, хуже, — не слыша своего голоса, прошептала Денисия, — но об этом потом. Всем нам тоже опасность грозит, поэтому сматываемся прямо сейчас. Федька, хватай самое необходимое и вперед.
   — Да у меня здесь все самое необходимое, — растерялась Федора и зло выругалась на покойную сестру:
   — Трам-тарарам! Вечно вляпается эта Зойка! Одни от нее неприятности! — заключила она.
   — Федька, цыц! — гаркнула Денисия. — Не будет вам больше от нее неприятностей. Зойка мертва, что и нам обещают, но все вопросы потом. Что стоите, открыв рты? Дергайте! Дергайте! Если б вы знали, в какую мы все переделку попали, то сейчас бы впереди своего крика неслись. Федька, где твой паспорт?!
   Федора метнулась к полуразваленному бюро, вытащила паспорт, кошелек, мобильный, отдала их Степаниде и попыталась накидать в сумку побольше вещей, но Денисия не позволила.
   — Жизнь дороже! — крикнула она, хватая Федору за руку и увлекая ее за собой.
   Степанида послушно трусила за сестрами, всхлипывая:
   — А как же шуба? А как же наша общая шуба?
   — Да не нужна она никому, — на удивление трезво и щедро отреагировала Федора. — Не поняла, что ль, на нас охотятся?
   Уже в машине Денисия им рассказала, что произошло с Зойкой, и сестры завыли в голос. Тогда Денисия поведала о разговоре с банкиром, и сестры вызверились на нее. Особенно лютовала Федора.
   — За каким хреном ты в Зойку переоделась? — кричала она. — На кой нос в это дело сунула?
   Денисия ответа на этот вопрос категорически давать не хотела — слишком неприглядный, даже страшный ответ. Она долго и героически отбивалась от нападок. До тех пор, пока не образумилась Степанида.
   — Хватит уже, — одернула она беснующуюся Федору. — Что толку орать? Теперь надо думать, куда нам деваться. Чует сердце мое, не успокоится этот поганый Карлуша, пока не кокнет нас, пока нас не найдет.
   Она так запросто о злодее сказала, словно была с ним знакома. Денисия загорелась надеждой:
   — Степка, ты что, знаешь его?
   — Да ну, — отмахнулась та. — Откуда?
   — И я что-то не припоминаю, чтобы Зойка про Карлушу трепалась, — поддерживая сестру, сказала Федора. — Друг детства, говоришь?
   — Так банкир утверждал. Говорил, что Карлуша друг его детства, — подтвердила Денисия.
   — Стран-но, — задумчиво пропела Степанида. — Неужели детство было и у банкира?
   Федора рассудила:
   — Выходит, было, раз Карлуша друг детства. Или, думаешь, Боровский сразу банкиром родился?
   — Но о Карлуше я никогда не слыхала, — заверила Степанида и взвыла:
   — Ой, девочки, а куда ж нам деваться? У меня даже паспорта нет с собой!
   Поехали к Степаниде. Не доверяя здравомыслию сестры (жадная Степка и мебель с собой попрет), Денисия сама за паспортом отправилась. Пользуясь своим абсолютным сходством с сестрой, она собралась беспрепятственно пройти в комнату Степки, но как бы не так. Хозяйка квартиры — милая интеллигентная старушенция — оказалась чрезвычайно недоверчивой особой.
   — Вы кто? — преграждая Денисии путь и глядя на нее поверх очков как на совершенно незнакомого человека, спросила она.
   — Теть Маш, — не растерявшись, на Степкин манер загундосила Денисия, — вы не видите, что ль, я ж ваша жиличка.
   — Вижу, но прическа не та и одежда не та.
   — Ой, долго ль мне шмотки сменить? Шубку сестрица подкинула, а прическу в цирюльне сварганили.
   — Может, так, а может, и по-другому. Может, вы и есть та сестрица, что шубку подкинула, — с подозрительным прищуром предположила старушка.
   Денисия рассмеялась:
   — Зойка, что ль? Она ж богатейша. Пусть и она, дак что ей здесь у меня воровать?
   Сраженная логикой, старушенция согласилась:
   — Да, брать у вас, Степочка, нечего, но и вы меня тоже поймите. С тех пор как поселился над нами Реваз, грузин-бизнесмен, мой дом в двор проходной превратился. Все лезут, кому не лень. И нерадивые какие-то пошли нынче воры: номер квартиры не могут запомнить. Вот рассержусь и повешу на дверь табличку: «Бедна, как церковная крыса. Кроме болезней, нет у меня ничего, а деньги ищите на пятом этаже».
   — А вы ворам отдайте свой болезни, — пошутила Денисия, но старушка задумалась, серьезно рассматривая этот вопрос.
   — К сожалению, все болезни мои не заразны, — горестно вздохнула она, пропуская девушку в Степкину комнату.
   Там, недолго задерживаясь, Денисия забрала сбережения сестры, ее паспорт, похватала кое-что из вещей и бегом вернулась в машину. Отъехав на безопасное расстояние, она заглушила мотор и, поворачиваясь к сестрам, спросила:
   — Что будем делать?
   Начали перебирать всевозможные варианты, и чем больше перебирали, тем безысходной вырисовывалась перспектива, все мрачней и мрачней становилось на душе. В конце концов умолкли и задумались.
   Степка подскуливала: «Зоя-Зоя», Денисия и Федора молча вытирали слезы.
   — Послушайте! — вдруг воскликнула Степка. — А может, пускай Денька своему Аронову позвонит?
   Вдруг он нас спасет?
   — Как? — скептически поинтересовалась Федора.
   — Про нас и банкира с Карлушей в передаче своей сообщит, эти сволочи нас и не тронут. Не посмеют. А мы заодно и прославимся: сразу звездами станем, как нам Аронов и обещал.
   — А куда я ему позвоню? — без всякого вдохновения осведомилась Денисия. — Будто мы коротко с ним знакомы. Я вообще его видела не больше трех раз, если не считать телевизора. И адреса своего он мне не давал.
   Федора ахнула и, поковырявшись в вещичках, протянула сестре визитку.
   — Что это? — удивилась Денисия.
   — Все координаты Аронова, — бойко сообщила Федора.
   — Ух ты! — восхитилась Степанида., — Федька, ты где их взяла?
   Та смущенно поведала:
   — Да когда нас примадонна полуголых вышвыривала из номера, Аронов визитки свои обронил. Я одну подняла и сохранила. Теперь пригодится.
   Денисия пожала плечами:
   — Вряд ли. Нет смысла ему звонить. Не станет помогать нам Аронов.
   Сестры спросили хором:
   — Почему?
   — Опасно. Зачем ему рисковать? Кто мы ему?
   — Какая разница? — возмутилась Федора. — Он журналист, а тут сенсация сама в руки прет. Короче, не выделывайся. Бери визитку и прямо сейчас звони.
   Денисия визитку взяла, но звонить не спешила.
   — Девчонки, — с мольбой спросила она, — на кой нам этот Аронов? Это только в книжках журналисты за правду радеют, а на самом деле они все продажный народ. Их только деньги интересуют. Говорящие попугаи, торгующие собой и оптом и в розницу. Он в одну секунду нас сдаст Карлуше. Нет, девочки, мы должны рассчитывать только на себя.
   — А пошла ты! — рассердилась Федора. — Снова заладила про свою независимость. Выбрала время мораль читать. Не хочешь звонить, верни визитку. Я сама ему позвоню.
   — Правда, Денька, чего ты выделываешься, — восстала и Степанида. — Может, ты и права, но я хочу знать это точно. Давай звякай Аронову, и пускай он тебя пошлет. Тогда и начнем сами думать.
   — Эх вы, иждивенки, — сокрушилась Денисия. — Паразитки-лентяйки, всего и умеете, что надеяться на штаны. Ждут вас в жизни огромные разочарования.