Страница:
– Берубой! Вперед! Растерзать! – безумно раскачиваясь в кресле, хрипел Вещий Траян. Несколько штурмовых вил, мелькнув облаком серых одежд, налетели сбоку, с ходу подхватили хозяйское кресло – оторвали от земли и потащили по воздуху прочь, медленно набирая высоту. Боевая Изба отреагировала мгновенно и довольно гуманно. Энергичной увертюрой будущего апокалипсиса прозвучала короткая очередь из крупнокалиберного шестиствольного пулемета системы Гастингса образца 1980 года – она разметала старушек по измятому любексу. Они умерли быстро. Кресло-качалка вместе с хозяином обрушилась в мягкую прибрежную растительность: посыпались какие-то подушки, и колдун в ворохе шерстяного пледа кубарем покатился в воду. Черная фигура волшебника заплескалась на мелководье, стараясь подползти к берегу и укрыться в цветущих зарослях – но моя Изба не собиралась выпускать цель из виду. Я понял это, разглядев тоненький луч инфракрасного прицела, упершийся Вещему Траяну в черный яйцевидный затылок.
– Бронебойный заряд, – вздохнул я. – Пли. Раздался одиночный выстрел. Но – я снова зауважал семаргла Берубоя. Он спикировал, как атакующий сокол. Призрачный силуэт крылатой собаки мелькнул в воздухе – льдистая тень полупрозрачного крыла искаженно отразила и оборвала алую ниточку инфракрасного луча… Берубой принял бронебойный заряд на себя. Бум! Брызнул закипевший свинец, дернулся хищный силуэт летучего Огненного вука – и ничего. Как ни в чем не бывало подлый семаргл взмыл под потолок, сделал бочку, круто развернулся и снова ударил по моей механической Избе оранжевой струёй лазера.
«По глазам бьет, собака!» – сообразил я, заметив, что огненный семаргл метит по радарам и сенсорам, спрятанным под низкими надбровными дугами трицератопса. Все ясно. Надо его кончать.
– Сброс цели. Наводка на новый объект, – быстро приказал я. ~ Летучая полупрозрачная мишень под потолком. Идентификация, захват цели и ракетная атака.
«Сейчас полетят, как говорится, клочки по закоулочкам», улыбнулся я, наблюдая, как сразу несколько инфракрасных лучиков быстро заметались, нащупывая под потолком подвижную тень семаргла.
– Огненный волк, он же вук Полызмей, он же плазменный семаргл. Виртуальный ферзь первой категории, смесь пси-материи и объективированной экзистенции, – бесстрастно забубнили мощные динамики Боевой Избы, идентифицируя цель (в ушах загудело). – Летуч, полиморфичен, подчиняется чужой воле. Управляется при помощи волшебного перстня. Характер евразийский, порывистый. Агрессивен. Захват цели невозможен.
– Что? – Я почти взвизгнул, не веря ушам.
– Захват цели невозможен, – обиженно повторила боевая робокурица, опуская долу правую «руку» с активизированной было ракетной установкой.
Огненный вук шел в атаку на бреющем. Крылья свистят, оранжевые лазеры жарят в полную мощь: вокруг, смрадно дымясь, дружно заполыхал любекс. Началась вибрация: мобильная Изба затряслась и для страховки выпустила в почву железные когти. Вдруг – я с ужасом уловил глухие негромкие взрывы, часто загремевшие изнутри бронированного чрева моей курицы.
– Баллистический компьютер поврежден. Генератор прицельного импульса поврежден. Доводчик защитного поля поврежден, – бесстрастно объявил трицератопс и начал дымиться. – Опасная низкочастотная вибрация. Опасное расслоение пространства. Критический уровень эманации искусственного интеллекта.
И добавил обиженно:
– Меня мочат, сэр. Самоуничтожение через 10 секунд.
Десять секунд – почти вечность для опытного игрока в real-time стратегии! Я паниковал не более секунды. Еще секунду собирался с мыслями. И сразу сообразил: еще бы! Ракеты не помогут. Тогда что? Срочно, срочно вспоминаем, какие бывают в компьютерных играх жуткие инструменты? Пяти-ствольный плазменный револьвер? Капсуломет с зарядами кислоты? Нет, все бесполезно: по летучей твари невозможно прицелиться!
Взрыв над головой! Искры! Это семаргл отстрелил моему трансформеру правую руку. С замиранием сердца я глядел, как толстые металлические пальцы оторванной десницы судорожно сжались, сгребая в ладонь копну выдранного с корнем любекса…
И догадался.
– Отставить самоуничтожение, – спокойно сказал я. Выдержал секундную паузу и судьбоносно добавил: – Пассатижи в левую турель!
Огненный вук не понял, что ему конец. В уцелевшей левой длани робокурицы появились гигантские (пятиметровой длины) стальные плоскогубцы. Самые настоящие: поцарапанные, с ручками, обмотанными красной изолентой. Обнаглевший семаргл, упиваясь безнаказанностью, всего на миг приблизился к боевому трицератопсу, поливая напалмом – хе-хе! Это было стремглавно. Пассатижи мелькнули как ржавая молния. Семаргл дернулся, резко меняя траекторию – поздняк метацца, парень! Плоские губцы нежно сдавили его в железных объятьях: только крылья захрустели.
– Слегка придавить. Отпустить, – сказал я, наслаждаясь. – Еще придавить. Оставить так. Насовсем не убивать.
Ах, как сразу стало тихо! Только гудят двигатели израненного боевого робота над головой да Вещий Траян кашляет в зарослях любекса. Я гордо огляделся окрест. Ярко и весело горит волшебная флора. В черном дыму искрится летучая золотая пыльца, присыпая, будто мелким песочком, живописно разметавшиеся трупики вражеских вил и моих снайперов. Чарующая красота!
Странно: нехорошая мысль не дает покоя. Вроде бы на сердце так легко! Но – есть некое неудобство…
Ах, ну конечно.
– Негромко лопаются обручи, – скомандовал я. – Дубовые доски с мягким треском расползаются, выпуская, блин, наконец-то меня из бочки.
Ура! Бочонок, потрескивая, развалился, и я выпал в теплую дымящуюся траву. Голый и мокрый, как новорожденное чудовище.
– Я узнал тебя, – вдруг прохрипела темнота голосом Вещего Траяна. – Ты великий василиск, вылупившийся из дубового яйца. Мы боялись желудей, а ты приплыл в бочке… Сбылось предсказание старого Велеса!
Я не ответил. У меня были трудности. Слабые конечности, затекшие от многочасового пребывания в бочонке, отказывались двигаться. Кости ломило. Не могу подняться на ноги. Тяжелый маузер валится из рук.
– Приподними меня, – приказал я Избе.
Гигантские колени, размеренно жужжа, согнулись, и робокурица осторожно присела в траву. Теперь механический монстр, жуткое творение моей фантазии, предстал перед хозяином во всей смертоносной красе. Сплошь истыканный зубчатыми лезвиями, острыми шипами и стволами самых крупных калибров. В мускулистой лапе зажат мутный переливчатый комок (сдавленный пассатижами Берубой). Что за прелесть эти трицератопсы! Хищный профиль. Ирокезный гребень заостренных пластин на темени. Сетчатые оловянные глазки-сенсоры. Рябой индустриальный камуфляж по фюзеляжу. Морда плоская, зубастая и тупа-а-ая до невозможности. Одно слово: курица.
– Добро пожаловать на борт, сэр, – сказала Избушка. И добавила очень доброжелательно: – Только назовите пароль, и я в вашем распоряжении!
Я улыбнулся. Как я мог забыть?
– Ко мне передом, к миру задом, – прозвучала отрывистая команда. К счастью, в детстве я немного увлекался сказками. В них море полезной инфо.
С неизбывной грацией влюбленного носорога механическая гигантесса сделала книксен и доброжелательно загудела. Медленно приподнялась черная пластина лобовой брони, и в пятнистом блестящем брюхе открылся крошечный люк, красиво подсвеченный по контуру. Шипя и пыхая холодным паром, отошла дверца. Внутри, в механическом чреве, уютно затеплился красноватый свет. Неширокая механическая лестница выдвинулась из промежности и опустилась в траву.
Я со стоном затащил голое тело на ажурные ступени эскалатора. Лестница тронулась вверх. Постанывая от боли в суставах, изможденный вебмастер Штефан Тешило протиснулся в отверстие люка. Огляделся и ахнул.
Это была самая комфортабельная мобильная Изба в истории человечества. Посреди будуара возвышалась двуспальная кровать с резным изголовьем слоновой кости, застеленная шотландским одеялом в крупную золотистую клетку. Передняя стена – панорамный экран с высоким разрешением: можно видеть желтые пятна горящего любекса, блескучую рябь на черной воде и даже мрачный силуэт Траяна, по-прежнему барахтавшегося в прибрежных кустах… На письменном столе красного дерева – изящный телефон-вертушка, чернильница, колода карт, коллекционный номер «Плейбоя» от августа 16-го и маленький офицерский браунинг. Настольная лампа с темно-вишневым абажуром на грациозной ноге окрашивает мягкую кожу высокого кресла в оттенки горького коньячного бордо…
Именно таким я воображал интерьер генеральского купе в мягком вагоне бронепоезда. В целом недурно. И все же… есть недоделки.
– Кубический пятидесятилитровый аквариум с морскими звездами – на ковер в угол комнаты. Небольшой портативный телевизор – в нишу дальней стены. Плюс венские обои темно-зеленого шелка с продольными полосами горчичного оттенку. И – несколько живописных миниатюр. В дубовых рамах.
Когда на фоне обоев медленно проступили черные прямоугольники пустых рам, я призадумался. Вместо картин в рамах бешено замелькали какие-то размытые лица, абстрактные пятна, пейзажи и натюрморты… Должно быть, бортовой компьютер Избы лихорадочно угадывал, что именно хозяин хочет увидеть…
– Памела Андерсон и… – начал я, но сразу осекся. – Нет-нет, отставить. На боковую стену – «Натюрморт с бюстом Дюка Ньюкема» и «Ларочка с лимонками». Возле шкафа – батальное полотно «Атака монгольской фаланги на зулусских драгун» по мотивам игры «Цивилизация» Сида Майера. Чуть выше – интерьер четвертого уровня «Quake», рисунок тлеющим углем и кровавой сангиной. Над кроватью – групповая фотография «Звезды виртуального карнавала „Topless Sweden-97“ на празднике марди-грасс в Мытищах».
Так гораздо лучше, подумал я и тяжело взобрался на кровать. Поспать с полчасика?
Не удалось. Чуткие уши робокурицы уловили сдавленное покашливание Вещего Траяна в кустах.
– Теперь я узнал тебя, василисковый баюн! – захрипел голос недобитого колдуна из стереодинамиков по бокам экрана. – Добро пожаловать, о сильнейший! Я готов уступить трон. Подчиняюсь твоей воле. Я всего лишь бывший жрец… и более недостоин прозвища Траяна Держателя. Прими от меня перстни семарглов. Вступи в подземельные дворцы и воссядь на огненный трон Татрани! Только – оставь мне жизнь…
Во! Так бы сразу. Ведь я неоднократно предупреждал: великий вебмастер Штефан Тешило замочит всех.
Раздумывая над предложением колдуна, я потянулся на кровати и нащупал под прохладной подушкой пульт дистанционного управления. Телеэкранчик в стене вспыхнул, замельтешили серо-голубые пятна помех. Потом – внезапно – появилось улыбающееся лицо накачанной старушки в ореоле тщательно завитых волос.
– Доброе утро, господин новый хозяин, – улыбчиво сказала пожилая дикторша и поправила перистую прическу. – Что желаете смотреть сегодня? Есть свежая криминальная хроника из Престола, подборка бизнес-новостей из Новгорода. Кроме того, мы получили сразу дюжину пропагандистских роликов Песьего Ордена о победоносном прорыве ятвяжского фронта. Вчерашнее ток-шоу Василисы Премудрой «Добрый вечер, Лукоморье!». А также… – дикторша кокетливо подмигнула, – очередной номер эротического видеожурнала «Хроника чернигинских бань» с нашумевшим репортажем о забавах тамошнего воеводы Тихоблуда…
– Покажите Москву, – быстро сказал я.
– Одну минуту, хозяин! – Старушка обнажила в улыбке желтые клыки. – Соединяю с нашим московским корреспондентом.
Через мгновение на экране что-то сумрачно засерело: послышалось слабое завывание ветра и хлюпанье капель в грязных лужах. Изображение прояснилось: крутой обрыв к изжелта-серой речушке, потоки размокшей глины сползают в мутную воду, сплошь покрытую пузырями. Вереница мокрых лип и глухие заросли крапивы. Еще дальше – дремучий лес, Внизу экрана услужливо высветилась поясняющая надпись:
«МОСКВА, Воробьевы горы. Настоящее время».
Я глядел молча, не в силах отвести глаз. В Москве, как обычно, шел дождь…
Press F5. Just Do It
Редкая курица долетит до середины подземной реки Любистока, что катит свои мутные сладковатые волны по пещерным лабиринтам исподней Татрани и, омывая берега волшебного цветочного острова, разливается широким озером, над коим высятся во мраке на чудовищных металлических сваях твердыни Златого и Сребряного дворцов. К счастью, моя робокурица была оснащена небольшим, но мощным ракетным двигателем, позволявшим легко скользить над водой со скоростью приблизительно пятьдесят морских миль в час (при этом рода под курицей закипала на несколько метров в глубину и подводные обитатели всплывали уже хорошо разваренными). Несмотря на увечья, полученные в схватке с огненным семарглом Берубоем (по-прежнему зажатым в пассатижах), мобильная Изба сохраняла боеспособность и даже изредка как бы шутливо (проявляя несколько неуместную инициативу) постреливала из гранатометов по робким запуганным вилам, попадавшимся на пути. С юридической точки зрения, этого не следовало делать. Летучие старухи теперь считались моими подданными и враждебности не демонстрировали.
Прежнего Траяна я отпустил с миром. Вручая мне два волшебных кольца (магическое средство дистанционного управления семарглами), он признался, что только притворяется божеством! Хныча и целуя куриные ноги Избушки, темный яйцеголовый старикашка рассказал, что изначально был одним из жрецов Вещего Траяна. Ровно 25 лет назад, в ночь на Индрик-день он подкрался к божественному боссу, задремавшему в кресле-качалке. И – нанес удар корявым, страшно дорогостоящим бронзовым кинжалом, выкованным солнцепоклонниками с плоскогорья Туран. Хитрый жрец знал: только таким кинжалом, закаленным в бычьей крови, можно прикончить подземного демона Траяна. Но – удивительное открытие ожидало жреца-убийцу. Его хозяин… тоже не был божеством! Простой смертный человечек, он и умер по-человечески: захрипел и повалился на пол. В принципе, можно было сэкономить на волшебном кинжале и попросту прирезать «божка» бритвой.
Так вчерашний жрец понял, что языческих богов не существует – а вместо них есть только человеческие грехи и губительные страсти, воплощенные в разнообразных величавых символах и кумирах. Поразмышляв на эту тему, убийца сбросил труп босса в реку Любисток, уселся в тяжелое кресло-качалку, надел волшебные кольца семарглов (льдистый перстень на левую руку, пламенный – на правую) и принялся править. Слугам новоиспеченный Траян говорил, что изменил внешность, «вселившись» в тело любимого жреца. Еще он убеждал, что никогда не спит и все видит. Лгал. Лгал и страшился.
Каждое утро, надышавшись густого цветочного марева, начинал выколдовывать из теплой пустоты воинственных и преданных старух: его торопливые слова, взмучивая волшебную пыльцу, затвердевали в скрипе суставов и шевелении волос, в металле лезвий, в визгах амазонок, в жилистой плоти острокрылых вил-босоркань. Он довел их число до четырех тысяч. Однако – ввечеру, укладываясь спать на золотое ложе, бывший жрец испытывал краткий приступ суматошного, необоримого страха. В старых книгах говорилось: однажды в пещеры подземного края вплывет омерзительный гад василиск… И уничтожит всех. .
Зачем же сразу всех? Вебмастер Стефан не так жесток. Мой маленький путч получился почти бескровным: пришлось, правда, сократить популяцию подземных старушек – но это ж виртуальные персонажи! В игре как a la guerre.
«Подите прочь, недобрый вы старик!» – внятно сказал я предшественнику, и несильный пинок титановой куриной лапы отослал экс-Траяна к дальнему берегу озера. Там, уже на излете, у самой воды, его подхватили бывшие слуги – парочка весело визжащих старух – и быстро понесли прочь, к выходу из пещеры. Дальнейшая судьба яйцеголового дедушки неизвестна. Возможно, он встретился с ветеранами разгромленной Маринкиной армии – вместе они отправились в ближайший паб допивать горький эль и рассказывать подвыпившим юнцам правдивые байки о достославном сражении, происшедшем в подземельях Татрани на 16-й день травокоса в том самом году, когда вещий василиск Тешило вылупился из дубового яйца, насиженного гигантской курочкой-рябой…
Я размышлял об этом, нежась под шерстяным шотландским одеялом и прислушиваясь к ровному гулу турбин. Курица быстро летела над озером: на огромном экране вскоре прожелтело мутное пятно. Златой Дворец. Мы приближались – а он…
Он высился над рекою тяжело, как летающий остров. И жутко – будто враждебный космический крейсер. Там, за черными стенами, таился и оранжево тлел неведомый город: он мигал в тесных просветах бойниц, лучился сквозь жесткое кружево бастионов, решеток, висячих мостов… Как гигантский фонарь в густой стальной корзине, он мигал над волнами – а внизу волнительным шлейфом тихо качалось его светлое отражение…
Там, впереди – грозные гроздья чешуйчатых башен утопают по пояс в густой полутьме. Мутно-латунные иглы шпилей хладно блестят в паутине цепей, этажей, подвесных галерей – они прорастают, тонко изощряясь, из каменистого основания, которое будто висит над волнами: замок держался на сваях, незримых в тумане.
Красиво, согласился я. Но… снова кое-чего недостает. Например, посадочной площадки для геликоптериксов и трицератопсов. И парочки искусственных рифов на подступах к замку. На одном рифе можно обустроить сигнальный маяк. А на другом – хор-роший такой комплекс ПВО. Для спокойствия нервов.
Напрасно я бормочу себе под нос. Любеке есть любекс: когда мы подлетели к дворцу, строительство комплекса уже подходило к концу: из пустоты сочленился ажурный скелет радара за колючей проволокой. Рядом приветливо вспыхнул алый огонек маяка, и в динамиках заскрежетал ласковый голос старушки диспетчера: «Борт номер 1, вижу вас… Добро пожаловать домой»…
Мы шли на посадку прямо на мраморную лестницу, поднимавшуюся к сияющим парадным воротам: там метались фонари да факелы, тени суетились, спешно раскатывая по белым ступеням алую ковровую дорожку в бриллиантовых блестках. Шумно толпились банши с церемониальными копьями, развевались бунчуки и ленты, мягко побухивали тамтамы; сновали, сверкая перьями в седых шиньонах, сухощавые вилы-танцовщицы…
И началось. Темнота распахнулась огненно-фиолетовым заревом: вулканисто рокотнуло пламя – летучая Изба дернулась и со страху выпустила по ветру чернильное облако маскировочного дыма. Не надо нервничать. Это передовая батарея катапульт дала залп: в воздух взлетели горшки с огненной икрой саламандры – и в темноте над шпилями дворца часто захлопали искристые разрывы фейерверка. Сотни раскрашенных вил хлынули на широкую лестницу – ступени вмиг замело цветочными лепестками, гремливо покатились крупные золотые монеты…
– Цель идентифицирована, – бесстрастно сообщил бортовой компутер робокурицы. – Золотой дворец на сваях, улучшенной планировки, полтысячи комнат, не считая чердаков и застенков. Оборонная мощь замка: новенький комплекс С300, тяжелые катапульты, примитивные огнеметы плюс полторы тысячи вооруженных вил. Я рекомендую массированную ракетную атаку по сваям с последующим распылением газа CS над обломками.
– Отставить атаку на замок, – сказал я. – Включай огни и заходи на посадку. Постарайся не подавить подданных.
– О’кей, сэр! – гаркнула Изба: врубила прожекторы и через миг с размаху впечаталась обеими лапами в беломраморную лестницу. Загудели сваи, сверху посыпались чешуйки золоченой черепицы – ура! замок устоял. Пробежав пару шагов по инерции, робокурица остановилась, любознательно шаря инфракрасными сенсорами по буйной толпе. Толпа ликующе взревела: подданных привели в восторг глубокие вмятины, оставленные во мраморе тяжкими куриными лапами. Кроме того, веселые старухи, озорно пихая друг друга в ребра, показывали скрюченными пальцами на самонаводящуюся фотонную торпеду, закрепленную на центральном пилоне прямо меж мускулистых металлических ног Избы. Кажется, аборигенки приняли робокурицу за петуха.
Когда в брюхе Избы открылась тесная дверца и на ступени эскалатора выполз полуобнаженный (завернутый в клетчатое одеяло), исхудавший студент филфака в респираторе и с маузером в руке, вилы разочарованно загудели. К счастью, верховный жрец-церемониймейстер (тощая фигура в пурпурных тряпках) быстро сообразил, что к чему. По его приказу четверка мускулистых старух-банши, блестя бритыми черепами и стальными улыбками, подтащили ко мне кресло-качалку. Я с трудом затащил тело на жесткое седалище: ах! Да оно железное! Сплошь покрыто художественным литьем и гравировкой – неясные вязкие символы да магические фигуры…
– О, Вещий батька наш! Ступи же на тропу Трояню! Взойди во горницы и клети золоты! Воссядь на трон… – загудел торжествующий голос верховного жреца. Этот желтокожий господин в пурпуре властно махнул жезлом – и банши-носильщицы с усилием оторвали мое кресло от мраморных ступеней… Ой – мы летим! Часто дыша, толкаясь и хлопая крыльями, бабки повлекли железный трон наверх, к парадным воротам… Весело! Жаль только: нет ремней безопасности, подумал я, стискивая холодные резные подлокотники.
В железном инвалидном кресле я медленно летел над визжащей толпой. Верховный жрец (Big Jretz, далее для краткости – BJ), вытягивая тощую шею, еще что-то выкрикивал, но – звучный глас его тонул в безумном рокоте толпы. Ревел набат, взмывали ввысь со свистом пылающие цветные головни, сверху, с висячих галерей, густо валил фруктовый снег – звон тамбуринов вместе с волной стеклянных шариков и мелких монет катился сверху по ступеням и, шипя, перехлестывая парапет, сыпался в воду…
Растворились тяжелые ворота: изнутри толкнуло удушливым ароматом курений, плеснули наружу синие, черные волнистые драпировки, какие-то гроздья бубенцов, подвешенные на длинных нитях у высокой притолоки… Фантастика! Как это похоже на интерьер волшебного замка из игры «Сила, мощь и волхвование-9» – даже подозрительно… Оглянувшись на массивный силуэт робокурицы, замершей на ступенях внизу, я успел выкрикнуть: «Если свистну – мочи всех и беги на помощь!» Робокурица понимающе кивнула клювом, с плотоядным любопытством косясь на пляшущих под ногами старух… Золотые двери наглухо сомкнулись за спиной, и я вспомнил, что не умею свистеть.
К счастью, обитатели замка были настроены вежливо и даже подобострастно: прямо от порога начинался длинный ряд низеньких банкетных столов – сиреневые осьминоги грациозно шевелились в сияющих блюдах среди мягких россыпей розового винограда и крупнозернистой икры. Гигантские раки нетерпеливо пощелкивали клешнями, томясь под крышками кипящих чанов, сочные лобстеры млели в бледно-золотом пузырчатом вине… Под высоким сводчатым потолком ясно и горячо пылали факелы; золотистые, чистенькие и слегка хмельные шмели теплыми искрами мелькали повсюду, покусывая нерасторопных вил-прислужниц и развлекая веселым гудением пеструю оживленную толпу жрецов, ожидавших команды наброситься на угощение. В дальнем конце тронной залы на возвышении находилось хозяйское место – у подножия беломраморной конной статуи римского Императора Марка Ульпия Траяна в облаке розового дыма из курительниц сиял золоченый престол, сплошь обвитый бирюзовыми лентами, заваленный алыми подушечками, ворохами павлиньих перьев…
Ужасно хотелось кушать. Но плешивая гнида (мистер BJ) решил сначала устроить краткую экскурсию по замку. Путаясь в подоле пурпурной хламиды, он залез на деревянный стульчик, щелкнул пальцами – и две улыбчивые банши мигом подлетели, вцепились в узорчатую спинку… Старый BJ ловко ткнул пристяжную виду концом жезла в ребра: крылатые старухи взмыли вверх – и вскоре его стульчик поравнялся с моим креслом.
– Ego sum Plinius Secundus… – степенно начал жрец, кланяясь и побрызгивая слюной.
– В моем доме говорят по-русски, – заметил я.
– Прошу прощения. Мое .ритуальное прозвище Плиний Секунд. При прежнем хозяине я был верховным жрецом четыре года с четвертью. До этого состоял в когорте боевых магов под родовым именем Волха Рукоплеса из Карича. Я знаю этот дворец как морщины на ладони возлюбленной. Если властительный Император не возражает, я бы хотел сохранить должность.
– Властительный Император поглядит на ваше поведение, – улыбнулся я. – А теперь покажите мой дворец.
Плиний «BJ» Секунд махнул жезлом: банши с веселым рычанием ускорились и – с лету вышмыгнули из зала в узкий полутемный коридор! Бешено замелькали фонари на цепях, статуи в нишах, меня придавило к спинке трона… Ух, как заносит на поворотах – железные полозья кресла-качалки визжат по стенам, высекая искры! Внизу разбегаются подданные – чуть позади, яростно охаживая вил золоченым жезлом, поспевает на узорчатом стульчике удалой BJ… Йес! Вперед, чумная колесница! Реви, тяжелый рок-н-ролл! Узнаю тебя, керосиновый апокалипсис большого города! Так ревут воздушные мотоциклы на Ужас-авеню; именно так обдолбанный аэробайкер из гамесы «Крокодилы предместий» низенько, но быстро проносится по федеральному Шоссе Анархии, завернувшись в пламенеющий клетчатый плед! Как легко снесли мы тот чугунный канделябр на повороте! Он еще падает, вертясь, на головы подданных – а наш огненный след уже простыл в воздухе под сводчатым потолком!
– Бронебойный заряд, – вздохнул я. – Пли. Раздался одиночный выстрел. Но – я снова зауважал семаргла Берубоя. Он спикировал, как атакующий сокол. Призрачный силуэт крылатой собаки мелькнул в воздухе – льдистая тень полупрозрачного крыла искаженно отразила и оборвала алую ниточку инфракрасного луча… Берубой принял бронебойный заряд на себя. Бум! Брызнул закипевший свинец, дернулся хищный силуэт летучего Огненного вука – и ничего. Как ни в чем не бывало подлый семаргл взмыл под потолок, сделал бочку, круто развернулся и снова ударил по моей механической Избе оранжевой струёй лазера.
«По глазам бьет, собака!» – сообразил я, заметив, что огненный семаргл метит по радарам и сенсорам, спрятанным под низкими надбровными дугами трицератопса. Все ясно. Надо его кончать.
– Сброс цели. Наводка на новый объект, – быстро приказал я. ~ Летучая полупрозрачная мишень под потолком. Идентификация, захват цели и ракетная атака.
«Сейчас полетят, как говорится, клочки по закоулочкам», улыбнулся я, наблюдая, как сразу несколько инфракрасных лучиков быстро заметались, нащупывая под потолком подвижную тень семаргла.
– Огненный волк, он же вук Полызмей, он же плазменный семаргл. Виртуальный ферзь первой категории, смесь пси-материи и объективированной экзистенции, – бесстрастно забубнили мощные динамики Боевой Избы, идентифицируя цель (в ушах загудело). – Летуч, полиморфичен, подчиняется чужой воле. Управляется при помощи волшебного перстня. Характер евразийский, порывистый. Агрессивен. Захват цели невозможен.
– Что? – Я почти взвизгнул, не веря ушам.
– Захват цели невозможен, – обиженно повторила боевая робокурица, опуская долу правую «руку» с активизированной было ракетной установкой.
Огненный вук шел в атаку на бреющем. Крылья свистят, оранжевые лазеры жарят в полную мощь: вокруг, смрадно дымясь, дружно заполыхал любекс. Началась вибрация: мобильная Изба затряслась и для страховки выпустила в почву железные когти. Вдруг – я с ужасом уловил глухие негромкие взрывы, часто загремевшие изнутри бронированного чрева моей курицы.
– Баллистический компьютер поврежден. Генератор прицельного импульса поврежден. Доводчик защитного поля поврежден, – бесстрастно объявил трицератопс и начал дымиться. – Опасная низкочастотная вибрация. Опасное расслоение пространства. Критический уровень эманации искусственного интеллекта.
И добавил обиженно:
– Меня мочат, сэр. Самоуничтожение через 10 секунд.
Десять секунд – почти вечность для опытного игрока в real-time стратегии! Я паниковал не более секунды. Еще секунду собирался с мыслями. И сразу сообразил: еще бы! Ракеты не помогут. Тогда что? Срочно, срочно вспоминаем, какие бывают в компьютерных играх жуткие инструменты? Пяти-ствольный плазменный револьвер? Капсуломет с зарядами кислоты? Нет, все бесполезно: по летучей твари невозможно прицелиться!
Взрыв над головой! Искры! Это семаргл отстрелил моему трансформеру правую руку. С замиранием сердца я глядел, как толстые металлические пальцы оторванной десницы судорожно сжались, сгребая в ладонь копну выдранного с корнем любекса…
И догадался.
– Отставить самоуничтожение, – спокойно сказал я. Выдержал секундную паузу и судьбоносно добавил: – Пассатижи в левую турель!
Огненный вук не понял, что ему конец. В уцелевшей левой длани робокурицы появились гигантские (пятиметровой длины) стальные плоскогубцы. Самые настоящие: поцарапанные, с ручками, обмотанными красной изолентой. Обнаглевший семаргл, упиваясь безнаказанностью, всего на миг приблизился к боевому трицератопсу, поливая напалмом – хе-хе! Это было стремглавно. Пассатижи мелькнули как ржавая молния. Семаргл дернулся, резко меняя траекторию – поздняк метацца, парень! Плоские губцы нежно сдавили его в железных объятьях: только крылья захрустели.
– Слегка придавить. Отпустить, – сказал я, наслаждаясь. – Еще придавить. Оставить так. Насовсем не убивать.
Ах, как сразу стало тихо! Только гудят двигатели израненного боевого робота над головой да Вещий Траян кашляет в зарослях любекса. Я гордо огляделся окрест. Ярко и весело горит волшебная флора. В черном дыму искрится летучая золотая пыльца, присыпая, будто мелким песочком, живописно разметавшиеся трупики вражеских вил и моих снайперов. Чарующая красота!
Странно: нехорошая мысль не дает покоя. Вроде бы на сердце так легко! Но – есть некое неудобство…
Ах, ну конечно.
– Негромко лопаются обручи, – скомандовал я. – Дубовые доски с мягким треском расползаются, выпуская, блин, наконец-то меня из бочки.
Ура! Бочонок, потрескивая, развалился, и я выпал в теплую дымящуюся траву. Голый и мокрый, как новорожденное чудовище.
– Я узнал тебя, – вдруг прохрипела темнота голосом Вещего Траяна. – Ты великий василиск, вылупившийся из дубового яйца. Мы боялись желудей, а ты приплыл в бочке… Сбылось предсказание старого Велеса!
Я не ответил. У меня были трудности. Слабые конечности, затекшие от многочасового пребывания в бочонке, отказывались двигаться. Кости ломило. Не могу подняться на ноги. Тяжелый маузер валится из рук.
– Приподними меня, – приказал я Избе.
Гигантские колени, размеренно жужжа, согнулись, и робокурица осторожно присела в траву. Теперь механический монстр, жуткое творение моей фантазии, предстал перед хозяином во всей смертоносной красе. Сплошь истыканный зубчатыми лезвиями, острыми шипами и стволами самых крупных калибров. В мускулистой лапе зажат мутный переливчатый комок (сдавленный пассатижами Берубой). Что за прелесть эти трицератопсы! Хищный профиль. Ирокезный гребень заостренных пластин на темени. Сетчатые оловянные глазки-сенсоры. Рябой индустриальный камуфляж по фюзеляжу. Морда плоская, зубастая и тупа-а-ая до невозможности. Одно слово: курица.
– Добро пожаловать на борт, сэр, – сказала Избушка. И добавила очень доброжелательно: – Только назовите пароль, и я в вашем распоряжении!
Я улыбнулся. Как я мог забыть?
– Ко мне передом, к миру задом, – прозвучала отрывистая команда. К счастью, в детстве я немного увлекался сказками. В них море полезной инфо.
С неизбывной грацией влюбленного носорога механическая гигантесса сделала книксен и доброжелательно загудела. Медленно приподнялась черная пластина лобовой брони, и в пятнистом блестящем брюхе открылся крошечный люк, красиво подсвеченный по контуру. Шипя и пыхая холодным паром, отошла дверца. Внутри, в механическом чреве, уютно затеплился красноватый свет. Неширокая механическая лестница выдвинулась из промежности и опустилась в траву.
Я со стоном затащил голое тело на ажурные ступени эскалатора. Лестница тронулась вверх. Постанывая от боли в суставах, изможденный вебмастер Штефан Тешило протиснулся в отверстие люка. Огляделся и ахнул.
Это была самая комфортабельная мобильная Изба в истории человечества. Посреди будуара возвышалась двуспальная кровать с резным изголовьем слоновой кости, застеленная шотландским одеялом в крупную золотистую клетку. Передняя стена – панорамный экран с высоким разрешением: можно видеть желтые пятна горящего любекса, блескучую рябь на черной воде и даже мрачный силуэт Траяна, по-прежнему барахтавшегося в прибрежных кустах… На письменном столе красного дерева – изящный телефон-вертушка, чернильница, колода карт, коллекционный номер «Плейбоя» от августа 16-го и маленький офицерский браунинг. Настольная лампа с темно-вишневым абажуром на грациозной ноге окрашивает мягкую кожу высокого кресла в оттенки горького коньячного бордо…
Именно таким я воображал интерьер генеральского купе в мягком вагоне бронепоезда. В целом недурно. И все же… есть недоделки.
– Кубический пятидесятилитровый аквариум с морскими звездами – на ковер в угол комнаты. Небольшой портативный телевизор – в нишу дальней стены. Плюс венские обои темно-зеленого шелка с продольными полосами горчичного оттенку. И – несколько живописных миниатюр. В дубовых рамах.
Когда на фоне обоев медленно проступили черные прямоугольники пустых рам, я призадумался. Вместо картин в рамах бешено замелькали какие-то размытые лица, абстрактные пятна, пейзажи и натюрморты… Должно быть, бортовой компьютер Избы лихорадочно угадывал, что именно хозяин хочет увидеть…
– Памела Андерсон и… – начал я, но сразу осекся. – Нет-нет, отставить. На боковую стену – «Натюрморт с бюстом Дюка Ньюкема» и «Ларочка с лимонками». Возле шкафа – батальное полотно «Атака монгольской фаланги на зулусских драгун» по мотивам игры «Цивилизация» Сида Майера. Чуть выше – интерьер четвертого уровня «Quake», рисунок тлеющим углем и кровавой сангиной. Над кроватью – групповая фотография «Звезды виртуального карнавала „Topless Sweden-97“ на празднике марди-грасс в Мытищах».
Так гораздо лучше, подумал я и тяжело взобрался на кровать. Поспать с полчасика?
Не удалось. Чуткие уши робокурицы уловили сдавленное покашливание Вещего Траяна в кустах.
– Теперь я узнал тебя, василисковый баюн! – захрипел голос недобитого колдуна из стереодинамиков по бокам экрана. – Добро пожаловать, о сильнейший! Я готов уступить трон. Подчиняюсь твоей воле. Я всего лишь бывший жрец… и более недостоин прозвища Траяна Держателя. Прими от меня перстни семарглов. Вступи в подземельные дворцы и воссядь на огненный трон Татрани! Только – оставь мне жизнь…
Во! Так бы сразу. Ведь я неоднократно предупреждал: великий вебмастер Штефан Тешило замочит всех.
Раздумывая над предложением колдуна, я потянулся на кровати и нащупал под прохладной подушкой пульт дистанционного управления. Телеэкранчик в стене вспыхнул, замельтешили серо-голубые пятна помех. Потом – внезапно – появилось улыбающееся лицо накачанной старушки в ореоле тщательно завитых волос.
– Доброе утро, господин новый хозяин, – улыбчиво сказала пожилая дикторша и поправила перистую прическу. – Что желаете смотреть сегодня? Есть свежая криминальная хроника из Престола, подборка бизнес-новостей из Новгорода. Кроме того, мы получили сразу дюжину пропагандистских роликов Песьего Ордена о победоносном прорыве ятвяжского фронта. Вчерашнее ток-шоу Василисы Премудрой «Добрый вечер, Лукоморье!». А также… – дикторша кокетливо подмигнула, – очередной номер эротического видеожурнала «Хроника чернигинских бань» с нашумевшим репортажем о забавах тамошнего воеводы Тихоблуда…
– Покажите Москву, – быстро сказал я.
– Одну минуту, хозяин! – Старушка обнажила в улыбке желтые клыки. – Соединяю с нашим московским корреспондентом.
Через мгновение на экране что-то сумрачно засерело: послышалось слабое завывание ветра и хлюпанье капель в грязных лужах. Изображение прояснилось: крутой обрыв к изжелта-серой речушке, потоки размокшей глины сползают в мутную воду, сплошь покрытую пузырями. Вереница мокрых лип и глухие заросли крапивы. Еще дальше – дремучий лес, Внизу экрана услужливо высветилась поясняющая надпись:
«МОСКВА, Воробьевы горы. Настоящее время».
Я глядел молча, не в силах отвести глаз. В Москве, как обычно, шел дождь…
Press F5. Just Do It
На каждой станции советую из коляски выбрасывать пустую бутылку.
А.С.Пушкин. (Из письма П.А.Вяземскому)
Редкая курица долетит до середины подземной реки Любистока, что катит свои мутные сладковатые волны по пещерным лабиринтам исподней Татрани и, омывая берега волшебного цветочного острова, разливается широким озером, над коим высятся во мраке на чудовищных металлических сваях твердыни Златого и Сребряного дворцов. К счастью, моя робокурица была оснащена небольшим, но мощным ракетным двигателем, позволявшим легко скользить над водой со скоростью приблизительно пятьдесят морских миль в час (при этом рода под курицей закипала на несколько метров в глубину и подводные обитатели всплывали уже хорошо разваренными). Несмотря на увечья, полученные в схватке с огненным семарглом Берубоем (по-прежнему зажатым в пассатижах), мобильная Изба сохраняла боеспособность и даже изредка как бы шутливо (проявляя несколько неуместную инициативу) постреливала из гранатометов по робким запуганным вилам, попадавшимся на пути. С юридической точки зрения, этого не следовало делать. Летучие старухи теперь считались моими подданными и враждебности не демонстрировали.
Прежнего Траяна я отпустил с миром. Вручая мне два волшебных кольца (магическое средство дистанционного управления семарглами), он признался, что только притворяется божеством! Хныча и целуя куриные ноги Избушки, темный яйцеголовый старикашка рассказал, что изначально был одним из жрецов Вещего Траяна. Ровно 25 лет назад, в ночь на Индрик-день он подкрался к божественному боссу, задремавшему в кресле-качалке. И – нанес удар корявым, страшно дорогостоящим бронзовым кинжалом, выкованным солнцепоклонниками с плоскогорья Туран. Хитрый жрец знал: только таким кинжалом, закаленным в бычьей крови, можно прикончить подземного демона Траяна. Но – удивительное открытие ожидало жреца-убийцу. Его хозяин… тоже не был божеством! Простой смертный человечек, он и умер по-человечески: захрипел и повалился на пол. В принципе, можно было сэкономить на волшебном кинжале и попросту прирезать «божка» бритвой.
Так вчерашний жрец понял, что языческих богов не существует – а вместо них есть только человеческие грехи и губительные страсти, воплощенные в разнообразных величавых символах и кумирах. Поразмышляв на эту тему, убийца сбросил труп босса в реку Любисток, уселся в тяжелое кресло-качалку, надел волшебные кольца семарглов (льдистый перстень на левую руку, пламенный – на правую) и принялся править. Слугам новоиспеченный Траян говорил, что изменил внешность, «вселившись» в тело любимого жреца. Еще он убеждал, что никогда не спит и все видит. Лгал. Лгал и страшился.
Каждое утро, надышавшись густого цветочного марева, начинал выколдовывать из теплой пустоты воинственных и преданных старух: его торопливые слова, взмучивая волшебную пыльцу, затвердевали в скрипе суставов и шевелении волос, в металле лезвий, в визгах амазонок, в жилистой плоти острокрылых вил-босоркань. Он довел их число до четырех тысяч. Однако – ввечеру, укладываясь спать на золотое ложе, бывший жрец испытывал краткий приступ суматошного, необоримого страха. В старых книгах говорилось: однажды в пещеры подземного края вплывет омерзительный гад василиск… И уничтожит всех. .
Зачем же сразу всех? Вебмастер Стефан не так жесток. Мой маленький путч получился почти бескровным: пришлось, правда, сократить популяцию подземных старушек – но это ж виртуальные персонажи! В игре как a la guerre.
«Подите прочь, недобрый вы старик!» – внятно сказал я предшественнику, и несильный пинок титановой куриной лапы отослал экс-Траяна к дальнему берегу озера. Там, уже на излете, у самой воды, его подхватили бывшие слуги – парочка весело визжащих старух – и быстро понесли прочь, к выходу из пещеры. Дальнейшая судьба яйцеголового дедушки неизвестна. Возможно, он встретился с ветеранами разгромленной Маринкиной армии – вместе они отправились в ближайший паб допивать горький эль и рассказывать подвыпившим юнцам правдивые байки о достославном сражении, происшедшем в подземельях Татрани на 16-й день травокоса в том самом году, когда вещий василиск Тешило вылупился из дубового яйца, насиженного гигантской курочкой-рябой…
Я размышлял об этом, нежась под шерстяным шотландским одеялом и прислушиваясь к ровному гулу турбин. Курица быстро летела над озером: на огромном экране вскоре прожелтело мутное пятно. Златой Дворец. Мы приближались – а он…
Он высился над рекою тяжело, как летающий остров. И жутко – будто враждебный космический крейсер. Там, за черными стенами, таился и оранжево тлел неведомый город: он мигал в тесных просветах бойниц, лучился сквозь жесткое кружево бастионов, решеток, висячих мостов… Как гигантский фонарь в густой стальной корзине, он мигал над волнами – а внизу волнительным шлейфом тихо качалось его светлое отражение…
Там, впереди – грозные гроздья чешуйчатых башен утопают по пояс в густой полутьме. Мутно-латунные иглы шпилей хладно блестят в паутине цепей, этажей, подвесных галерей – они прорастают, тонко изощряясь, из каменистого основания, которое будто висит над волнами: замок держался на сваях, незримых в тумане.
Красиво, согласился я. Но… снова кое-чего недостает. Например, посадочной площадки для геликоптериксов и трицератопсов. И парочки искусственных рифов на подступах к замку. На одном рифе можно обустроить сигнальный маяк. А на другом – хор-роший такой комплекс ПВО. Для спокойствия нервов.
Напрасно я бормочу себе под нос. Любеке есть любекс: когда мы подлетели к дворцу, строительство комплекса уже подходило к концу: из пустоты сочленился ажурный скелет радара за колючей проволокой. Рядом приветливо вспыхнул алый огонек маяка, и в динамиках заскрежетал ласковый голос старушки диспетчера: «Борт номер 1, вижу вас… Добро пожаловать домой»…
Мы шли на посадку прямо на мраморную лестницу, поднимавшуюся к сияющим парадным воротам: там метались фонари да факелы, тени суетились, спешно раскатывая по белым ступеням алую ковровую дорожку в бриллиантовых блестках. Шумно толпились банши с церемониальными копьями, развевались бунчуки и ленты, мягко побухивали тамтамы; сновали, сверкая перьями в седых шиньонах, сухощавые вилы-танцовщицы…
И началось. Темнота распахнулась огненно-фиолетовым заревом: вулканисто рокотнуло пламя – летучая Изба дернулась и со страху выпустила по ветру чернильное облако маскировочного дыма. Не надо нервничать. Это передовая батарея катапульт дала залп: в воздух взлетели горшки с огненной икрой саламандры – и в темноте над шпилями дворца часто захлопали искристые разрывы фейерверка. Сотни раскрашенных вил хлынули на широкую лестницу – ступени вмиг замело цветочными лепестками, гремливо покатились крупные золотые монеты…
– Цель идентифицирована, – бесстрастно сообщил бортовой компутер робокурицы. – Золотой дворец на сваях, улучшенной планировки, полтысячи комнат, не считая чердаков и застенков. Оборонная мощь замка: новенький комплекс С300, тяжелые катапульты, примитивные огнеметы плюс полторы тысячи вооруженных вил. Я рекомендую массированную ракетную атаку по сваям с последующим распылением газа CS над обломками.
– Отставить атаку на замок, – сказал я. – Включай огни и заходи на посадку. Постарайся не подавить подданных.
– О’кей, сэр! – гаркнула Изба: врубила прожекторы и через миг с размаху впечаталась обеими лапами в беломраморную лестницу. Загудели сваи, сверху посыпались чешуйки золоченой черепицы – ура! замок устоял. Пробежав пару шагов по инерции, робокурица остановилась, любознательно шаря инфракрасными сенсорами по буйной толпе. Толпа ликующе взревела: подданных привели в восторг глубокие вмятины, оставленные во мраморе тяжкими куриными лапами. Кроме того, веселые старухи, озорно пихая друг друга в ребра, показывали скрюченными пальцами на самонаводящуюся фотонную торпеду, закрепленную на центральном пилоне прямо меж мускулистых металлических ног Избы. Кажется, аборигенки приняли робокурицу за петуха.
Когда в брюхе Избы открылась тесная дверца и на ступени эскалатора выполз полуобнаженный (завернутый в клетчатое одеяло), исхудавший студент филфака в респираторе и с маузером в руке, вилы разочарованно загудели. К счастью, верховный жрец-церемониймейстер (тощая фигура в пурпурных тряпках) быстро сообразил, что к чему. По его приказу четверка мускулистых старух-банши, блестя бритыми черепами и стальными улыбками, подтащили ко мне кресло-качалку. Я с трудом затащил тело на жесткое седалище: ах! Да оно железное! Сплошь покрыто художественным литьем и гравировкой – неясные вязкие символы да магические фигуры…
– О, Вещий батька наш! Ступи же на тропу Трояню! Взойди во горницы и клети золоты! Воссядь на трон… – загудел торжествующий голос верховного жреца. Этот желтокожий господин в пурпуре властно махнул жезлом – и банши-носильщицы с усилием оторвали мое кресло от мраморных ступеней… Ой – мы летим! Часто дыша, толкаясь и хлопая крыльями, бабки повлекли железный трон наверх, к парадным воротам… Весело! Жаль только: нет ремней безопасности, подумал я, стискивая холодные резные подлокотники.
В железном инвалидном кресле я медленно летел над визжащей толпой. Верховный жрец (Big Jretz, далее для краткости – BJ), вытягивая тощую шею, еще что-то выкрикивал, но – звучный глас его тонул в безумном рокоте толпы. Ревел набат, взмывали ввысь со свистом пылающие цветные головни, сверху, с висячих галерей, густо валил фруктовый снег – звон тамбуринов вместе с волной стеклянных шариков и мелких монет катился сверху по ступеням и, шипя, перехлестывая парапет, сыпался в воду…
Растворились тяжелые ворота: изнутри толкнуло удушливым ароматом курений, плеснули наружу синие, черные волнистые драпировки, какие-то гроздья бубенцов, подвешенные на длинных нитях у высокой притолоки… Фантастика! Как это похоже на интерьер волшебного замка из игры «Сила, мощь и волхвование-9» – даже подозрительно… Оглянувшись на массивный силуэт робокурицы, замершей на ступенях внизу, я успел выкрикнуть: «Если свистну – мочи всех и беги на помощь!» Робокурица понимающе кивнула клювом, с плотоядным любопытством косясь на пляшущих под ногами старух… Золотые двери наглухо сомкнулись за спиной, и я вспомнил, что не умею свистеть.
К счастью, обитатели замка были настроены вежливо и даже подобострастно: прямо от порога начинался длинный ряд низеньких банкетных столов – сиреневые осьминоги грациозно шевелились в сияющих блюдах среди мягких россыпей розового винограда и крупнозернистой икры. Гигантские раки нетерпеливо пощелкивали клешнями, томясь под крышками кипящих чанов, сочные лобстеры млели в бледно-золотом пузырчатом вине… Под высоким сводчатым потолком ясно и горячо пылали факелы; золотистые, чистенькие и слегка хмельные шмели теплыми искрами мелькали повсюду, покусывая нерасторопных вил-прислужниц и развлекая веселым гудением пеструю оживленную толпу жрецов, ожидавших команды наброситься на угощение. В дальнем конце тронной залы на возвышении находилось хозяйское место – у подножия беломраморной конной статуи римского Императора Марка Ульпия Траяна в облаке розового дыма из курительниц сиял золоченый престол, сплошь обвитый бирюзовыми лентами, заваленный алыми подушечками, ворохами павлиньих перьев…
Ужасно хотелось кушать. Но плешивая гнида (мистер BJ) решил сначала устроить краткую экскурсию по замку. Путаясь в подоле пурпурной хламиды, он залез на деревянный стульчик, щелкнул пальцами – и две улыбчивые банши мигом подлетели, вцепились в узорчатую спинку… Старый BJ ловко ткнул пристяжную виду концом жезла в ребра: крылатые старухи взмыли вверх – и вскоре его стульчик поравнялся с моим креслом.
– Ego sum Plinius Secundus… – степенно начал жрец, кланяясь и побрызгивая слюной.
– В моем доме говорят по-русски, – заметил я.
– Прошу прощения. Мое .ритуальное прозвище Плиний Секунд. При прежнем хозяине я был верховным жрецом четыре года с четвертью. До этого состоял в когорте боевых магов под родовым именем Волха Рукоплеса из Карича. Я знаю этот дворец как морщины на ладони возлюбленной. Если властительный Император не возражает, я бы хотел сохранить должность.
– Властительный Император поглядит на ваше поведение, – улыбнулся я. – А теперь покажите мой дворец.
Плиний «BJ» Секунд махнул жезлом: банши с веселым рычанием ускорились и – с лету вышмыгнули из зала в узкий полутемный коридор! Бешено замелькали фонари на цепях, статуи в нишах, меня придавило к спинке трона… Ух, как заносит на поворотах – железные полозья кресла-качалки визжат по стенам, высекая искры! Внизу разбегаются подданные – чуть позади, яростно охаживая вил золоченым жезлом, поспевает на узорчатом стульчике удалой BJ… Йес! Вперед, чумная колесница! Реви, тяжелый рок-н-ролл! Узнаю тебя, керосиновый апокалипсис большого города! Так ревут воздушные мотоциклы на Ужас-авеню; именно так обдолбанный аэробайкер из гамесы «Крокодилы предместий» низенько, но быстро проносится по федеральному Шоссе Анархии, завернувшись в пламенеющий клетчатый плед! Как легко снесли мы тот чугунный канделябр на повороте! Он еще падает, вертясь, на головы подданных – а наш огненный след уже простыл в воздухе под сводчатым потолком!