Миронов Георгий. Гриф

   Князь вошел в комнату.
   Полковник с забинтованным лицом сидел в глубоком кресле и с вожделением смотрел на экран.
   На экране коротконогая, толстопопая девица, умильно улыбаясь и жеманничая, приплясывала перед камерой, всей своей неуклюжей пластикой демонстрируя свои незамысловатые прелести.
   "У полковника всегда было неважно с вкусом", - подумал Князь.
   Подойдя к нему сзади, он чуть-чуть дотронулся холодным дулом пистолета до обнаженной и слегка взопревшей лысины бывшего дивизионного лектора-пропагандиста.
   Полковник лениво и раздраженно отмахнулся от прикосновения, как бы отгоняя прилипчивую муху.
   Однако у пистолета "Израэл милитари индастриз" (любимая "беретта" меньше годилась для устрашения и осталась в кобуре), созданного на базе знаменитого "Узи" 45 калибра и рассчитанного на 9-миллиметровый патрон от парабеллума, было странное свойство возвращаться на место. И дуло снова уткнулось в темечко полковника. Князь знал и любил это оружие автоматический пистолет с отдачей свободного ствола и переводчиком режима огня. Коробчатый сменный магазин на двадцать патронов обеспечивал необходимую в ближнем бою кучность и точность.
   - Рота, подъем! - рявкнул в ухо бывшему солдату Князь.
   Полковник резко дернулся и вскочил, машинально прижав руки к туловищу, как новобранец.
   - Вольно, полковник, - похлопал его левой рукой по плечу Князь.
   На знакомый голос полковник резко обернулся, узнал Князя, и при тусклом и мерцающем свете телеэкрана было видно, как он побледнел, как непроизвольно стал дергаться его левый глаз, под которым еще не прошла приобретенная в камере синева, как рванулась его рука куда-то, то ли за пазуху пижамы, то ли в угол кресла, - механически, за оружием.
   - Не дергайся, Олег Палыч, - предостерег его Князь. - Не надо. Ты знаешь, как я стреляю. Все равно я буду быстрее тебя.
   - Чего ты хочешь? Денег? Сатисфакции?
   - Я хочу всего. И желательно много. Но не все от тебя, Олег Палыч.
   - Чего ты хочешь от меня?
   - Только попугать тебя. Ты ведь смелый мужик, а? Боец. Вояка.
   - Ну, ты же знаешь, я штабной работник, - захныкал Верестаев.
   - Никогда не поздно привыкнуть к боевым стрельбам.
   - Ты же знаешь, меня и так жестоко наказала судьба.
   - Да, кстати, какие мысли приходят в голову, когда тебя насилует десять-двадцать уголовников в тесной камере? Наверное, думал о том, чтоб со СПИДом пронесло, да? Или о том, что будет дальше? Завтра в камере? Послезавтра на зоне?
   - У меня много друзей. Слава Богу, до зоны дело не дошло.
   - Может, еще дойдет? Тебя ведь не освободили. Просто изменена мера пресечения...
   - Нет, вопрос уже решен на самом верху, дело закрыто.
   - Ах вот как? Тогда мои задачи на сегодняшний день меняются. Я-то думал тебя чуток попугать, считал, что точку в твоей поганой жизни поставит зона. И ошибся. Очередной раз. Ну, что ж, вставай.
   - Не собираешься же ты меня убивать, Князев? Ты ж сам законник. Я, извини, уже после твоего ареста узнал кое-что из твоей биографии.
   - Успел кому сказать?
   - Нет.
   - Это хорошо.
   - Но... Ты же не сможешь...
   - Чего не смогу?
   - Убить меня! Ты не сможешь выстрелить в меня! Ты же привык стрелять во врагов.
   - А ты кто?
   - Я же свой...
   - Свой? Свои не подставляют, не продают, не предают...
   - Но это же так вышло, Князев. Ты извини. Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану? Хочешь?
   - Нет.
   - Чего ты хочешь? Денег? Дам тебе денег.
   - Деньги я привык сам зарабатывать. Я не девочка, чтоб деньги брать за хорошее отношение.
   - Но тогда что?
   - Я ж сказал - хотел тебя попугать. Показалось, что в СИЗО ты принял только часть назначенного тебе наказания.
   - И как ты меня будешь пугать? - спросил, мучительно ища выход, полковник Верестаев.
   - Иди к окну.
   Верестаев послушно подошел к огромному окну старого сталинского небоскреба.
   - Открывай! - приказал Князь.
   - Это трудно: тут все заклеено, - заканючил Верестаев.
   - А ты легких путей в жизни не ищи, полковник. Открывай.
   Тот взобрался на широкий подоконник, с трудом открыл раму.
   - Иди.
   - Куда?
   - А вот за окном довольно широкий навес. По нему и иди, - посоветовал Князь, привинчивая к "Узи" глушитель.
   Полковник, ежась и кособочась, сделал первый шаг.
   - Нет, боюсь, - заверещал он.
   - Я тебе помогу, - Князь дал короткую очередь так, что пули легли возле самых ног полковника.
   - Ты что, с ума сошел? Ты же убьешь меня? - заорал благим матом полковник.
   - Ну и что? Даже если такое случится, страна не так уж много потеряет.
   - Но ты не можешь, - удивленно орал полковник.
   - Я многое могу, даже больше, чем сам о себе знаю, - холодно ответил Князь и дал еще одну очередь, пули опять легли возле ног Верестаева. Он покачнулся, ухватился руками за водосточную трубу и замер, боясь смотреть вниз, не имея сил двигаться дальше, не решаясь вернуться назад.
   От второй очереди что-то наверху, на крыше этого блока высотки или на проволочном навесе над семнадцатым этажом, сдвинулось. И большая шапка слежавшегося снега с кусками колотого, но не сброшенного вовремя льда поползла вниз, производя неприятный шорох, который, конечно же, привлек внимание полковника. Он ухватился еще крепче за проржавевшую водосточную трубу и поднял вверх лысую голову с забинтованным лбом, "украшенным" вытравленным словом "петух".
   Князь дал еще одну-последнюю-короткую очередь из пяти пулек так, чтобы они легли у самых ног полковника.
   Тот, почувствовав ударную волну, в страхе глянул под ноги.
   Тем временем снежная шапка достигла шестнадцатого этажа и, словно точно рассчитав свой полет, "приземлилась" как раз на толстой и раскрасневшейся на холоде шее полковника.
   Полковник и так-то с трудом удерживался на скользком кирпичном бордюре, опоясывавшем этаж чуть ниже окон.
   Неожиданный удар сверху заставил его на секунды потерять равновесие, выпустить из рук спасительную водосточную трубу, глянуть вниз.
   Ноги его заскользили, и он упал на кирпичный бордюр толстой задницей. Однако это были две трудносовместимые поверхности: бордюрчик был всего сантиметров двадцать, а задница у полковника была одной из самых больших в полку, за что он даже получил кличку "Лева Задов", хотя его и звали Олег Павлович. Словом, задница не вынесла резкого соприкосновения с оледенелой и твердой поверхностью бордюра, скользнула по нему и увлекла тело полковника вниз, на мостовую.
   - Надеюсь, ему было страшно. Я ведь обещал попугать, - усмехнулся Князь.
   ОПЕРАЦИЯ "ОТМЩЕНИЕ"
   - Надеюсь, ему было страшно, - я ведь обещал его попугать, усмехнулся Бич, засовывая в кобуру элегантный пистолет "беретта" модели 85-ББ под 9-миллиметровый патрон.
   Секунду назад он приставил ствол к виску бригадира охранников банка "Логотип", расположенного на Елисеевской набережной, и нажал на курок.
   Раздался короткий щелчок, но выстрела не последовало.
   Старший охраны - огромный как шкаф парень лет тридцати, физически сильный, накачанный, но никогда не бывавший в перестрелке - сомлел.
   Он покрылся липким потом, на сразу покрасневшем лбу появились крупные капли, тут же образовавшие грязные ручейки. Ноги стали ватными, руки ослабели и выпустили казавшийся таким надежным пистолет "макаров", пистолет с тупым стуком упал на мозаичный пол операционного зала банка.
   А еще за минуту до этого Бич вошел в зал и, приставив ствол к виску старшего охраны, произнес:
   - Сейчас тебе будет очень страшно, потому что я спускаю курок.
   Бич вовсе не собирался убивать трепетного охранника. Он собирался его испугать. И надо признать, ему это удалось.
   Патронов в "магазине", рассчитанном на восемь пуль, не было.
   Но охрана банка "Логотип" этого не знала.
   Так что все обошлось без крови.
   - Самое главное, не оставлять следов, - учил Бич свою новую команду. А что есть самый заметный след?
   - Труп.
   - Правильно. А как проще всего не оставить трупа на месте происшествия?
   - Не стрелять.
   - И опять ответ правильный. При ударах ногой, невооруженной рукой, наконец, головой или предметом всегда есть шанс соразмерить удар и лишь нанести объекту легкую травму, которая заживет, как и воспоминание о нашей операции. Выстрел же из пистолета запоминается на всю оставшуюся короткую жизнь. Не будем рисковать. Потом, когда вы у меня пообтреплетесь в боевых операциях, я, возможно, разрешу вам брать не только пистолеты, но и патроны. А на первую операцию идем без боеприпасов. Зато и глупость и неподготовленность к ремеслу каждого видны будут.
   "Наводку на наколку" дал Корень. Он же выделил Бичу своих людей, пока он не наберет свою команду из бывших спецназовцев. Новые "подельники" Бичу не очень нравились. Среди них были два рецидивиста. Они уже брали банки, но каждый раз за это садились. А у человека, идущего на такое дело, как ограбление банка, считал Бич, должен быть азарт, кураж победителя. Так что насчет этих двоих у него сомнений не было. За ними нужен глаз да глаз. И идут они с ним первый и последний раз.
   Он сам проверил, чтобы в их стволах не осталось патронов. И во время всей операции присматривал за ними.
   Было еще три молодых отморозка, готовых пустить кровь не только охране, но и клиентам, случайно оказавшимся в ту несчастливую минуту в операционном зале. Их стволы он тоже проверил, забрал у каждого нож-кастет и пригрозил крутой разборкой за каждую лишнюю каплю крови.
   Людям Корня новый бригадир явно не понравился. Но спорить в группировке было не принято.
   По данным наводчика, к этому часу в банк должны были привезти выручку от сети магазинов, торгующих шубами и дубленками на Юго-Западе, кроме того, и это был главный куш, группировка "Бегемота", с которой структура Корня соперничала, должна была сбросить в банк "Логотип" крупную сумму черного нала. Сюда входили бабки, полученные от крыш в Южном порту, от процента за каждую проданную и купленную на авторынке машину, от рэкета, который доил множество ресторанов, кафе и все киоски, комки района. Сумма должна была получиться изрядная.
   И что самое привлекательное - банк "Логотип" был частью структуры "Бегемота" и бабки туда сдавались не глядя. Никто точно не знал, сколько он сдавал, - привозили мешками и рубли, и валюту. Уже в банке общая выручка за день подсчитывалась.
   Раз в неделю сюда привозился общак группировки, собранный за несколько дней, - для отмывки нала. И уже пройдя множество финансовых операций в банке "Логотип", черный нал превращался во вполне законно переведенные сюда деньги, рубли - в доллары, доллары переводились в небольшой банк "Грюирс-бэнк" в Штутгарте, и новые нули радовали заплывшие жиром глазки "Бегемота".
   На этот раз вышел сбой: на банк, который все грабители обходили за квартал, совершила наезд наглая банда гастролеров.
   Узнать, что в банде были люди Корня, для Бегемота не составило бы труда. Так что парни эти, эта пятерка, была обречена.
   И у каждого в этой странной операции был свой расчет.
   Двое рецидивистов и три отморозка рассчитывали, что получат хорошую долю, а Корень их каким-то образом отмажет от мести Бегемота.
   Корень рассчитывал, что четкой бухгалтерии нет, бригада возьмет очень большие бабки, после чего всех, за исключением Бича, который тут же ляжет на дно, уберут. И Бегемоту некому будет предъявлять претензии. А если даже он потребует у Корня взятый куш, что мало вероятно, ибо недоказуемо участие в планировании операции самого Корня, то и тогда не страшно. Можно отдать любую сумму: сколько взято в момент поступления "навара" в банк, не знал никто.
   Был свой расчет и у Бича. Только он им ни с кем не делился.
   Они вошли в точно выбранный момент, когда клиентов в зале почти не было, а деньги уже шли.
   За минуту до их прихода один из охранников отключил сигнализацию.
   И это был единственный человек, убитый в тот вечер.
   Конечно же, его смерть не была случайной.
   Его убил один из молодых отморозков. Но с разрешения Бича.
   Когда охранник, сделав свое дело - отключив сигнализацию и телефонную связь, - послушно поднял вверх руки, предвкушая, как сегодня вечером, или на худой конец завтра, получит свою долю, юный отморозок подошел к нему сзади, накинул ему на шею "струнку" и резко развел руки.
   Смерть охранника-предателя была короткой и почти безболезненной.
   Один из рецидивистов, гулко кашлявший в платок тощий и злой человек лет сорока, остался у двери, повесив заготовленную табличку:
   - "Извините, по техническим причинам банк сегодня закрыт на час раньше. Пользуйтесь услугами нашего филиала на улице Чкалова, д. 23".
   Второй рецидивист, яростно сверкая глазами, прошел по залу, пугая кассиров и контролеров пистолетом.
   Два отморозка легко открыли комнату заведующей филиалом, где находились депозитные боксы с драгоценностями и валютой, и кассу в правом конце зала, где собралась официальная выручка из магазинов и обменных пунктов.
   А Бич приставил ствол к виску старшего смены охраны и сказал фразу, которая вскоре станет у него дежурной:
   - Сейчас тебе станет очень страшно, потому что я спускаю курок.
   И, услышав щелчок, добавил:
   - Ну вот, я ж говорил, что тебе будет страшно. Но самое страшное уже позади, - добавил oн и довольно сильно, учитывая габариты охранника, уварил его рукояткой в затылок.
   Огромный охранник, и так сомлевший от ощущения приблизившейся смерти, окончательно потерял тонкую нить соединяющую его с жизнью, закрыл глаза и потерял сознание. Его огромное, взмокшее от страха тело вяло опустилось в угол возле вместительной урны. Выглядел он рядом с ней достаточно органично, словно так и было задумано архитектором или дизайнером, планировавшим интерьер операционного зала.
   Напрасно заведующая филиалом, глядя, как бандиты очищают депозитные боксы, жала кнопку секретного сигнального звонка, который должен был бы поднять на ноги 45-е отделение милиции, получавшее от Бегемота вторую и третью зарплаты.
   Бесполезными оказались и усилия двух кассиров - в кассе рублевой и валютной, которые тоже жали ногами звонки тревоги.
   Связь была отключена, ключи и отмычки действовали безотказно. Помощи ждать было неоткуда.
   Работникам банка не так было жаль денег, как своих жизней. Они понимали, что доказать свою непричастность к ограблению людям Бегемота будет крайне сложно. Конечно, смерть одного из охранников вносила некий элемент уверенности.
   "На него и свалим", - подумал, наверное, каждый из работников банка.
   Все они понимали, что работают в банке, связанном с криминалом, их устраивала тройная зарплата и множество льгот и привилегий.
   Они рисковали. И знали, что за риск приходится платить.
   Но каждый думал в эту минуту, что как-нибудь все обойдется. И потому героических усилий по спасению ценностей или нейтрализации бандитов никто не предпринимал.
   Когда операция планируется заранее, все роли распределены, ключи и отмычки действуют безотказно, связь прервана, время позднее, погода отвратительная - на улице шел мокрый снег, - то все должно кончиться благополучно.
   Правда, представление о том, что такое благополучное окончание операции, было у каждого свое.
   Убедившись, что мешки и сумки полны, Бич не унизился до проверки, все ли выгреблено из сейфов и боксов, касс и столов контроллеров и кассиров.
   Он подал сигнал отхода.
   Никаких выстрелов, криков, оскорблений и угроз.
   - Вы знаете, жизнь просто не оставила мне выбора, - доверительно прошептал Бич заведующей филиалом. - В ту жизнь, - он кивнул на падающий за окном снег, - мне уже не вернуться, все пути отрезаны. Осталось лишь это, он с презрением кивнул на отморозков, тащивших тяжёлые сумки с валютой. Вы не представляете, как мне все это не нравится. Но что делать? Возможно, вы на моем месте поступили бы так же.
   Ошалевшая от чистосердечного признания грабителя заведующая филиалом в полной растерянности согласно кивнула головой.
   - Вы ведь на меня не в обиде?
   Та покачала головой, дескать - нет.
   - И вы от волнения наверняка не запомнили моей внешности, ведь правда. Зачем одевать вульгарные маски, пугать людей. Можно ведь договориться? Правда? Ведь у каждого есть дети, близкие, имущество, наконец. Зачем рисковать из-за пустяков? Впрочем, если вы запомнили приметы этих молодых людей, - он кивнул на выходящих из помещения банка своих подельников, - то это не страшно. Они сегодня уезжают далеко-далеко. А вот я остаюсь. Так что меня вы и ваши сотрудники не видели. Если что. Договорились?
   - Да, - выдавила из себя заведующая филиалом.
   - Ну и чудно. А будете себя хорошо вести, возникнет между нами некое взаимопонимание, я вас опять навещу. Через некоторое время. Пока.
   Он сунул пистолет в кобуру и погрозил пальцем сотрудникам и клиентам.
   - Главное запомните, - меня вы не видели. И будете жить долго.
   ...Бригада уже расселась по машинам. Бич сел рядом с водителем черной "Волги" и приказал:
   - Вперед, прямо и направо.
   Три машины, нагруженные сумками с валютой и драгоценностями, рванулись с места и уже через несколько минут, попетляв по заснеженным переулкам старого московского района, влились в поток маши на шумном проспекте.
   Здесь Бич приказал остановиться. В ту же секунду в переулок свернул с шоссе милицейский "УАЗик" и резко затормозил. Дверь распахнулась, и на чавкающий снег спрыгнул коренастый человек в форме офицера милиции.
   - Молодец, все точно, - похвалил его Бич. - Грузите.
   Мешки с валютой и ценностями быстро погрузили в "УАЗик", и машина на скорости ушла по переулку в сторону Пироговки.
   Бич кивнул на прощанье майору, махнул рукой водителям трех "своих" машин - "Волги" и двух "Жигулей", машины рванулись вперед и, выждав момент, вписались в поток машин на проспекте.
   А Бич остался на тротуаре. Через минуту к нему подъехала сизая "тойота". Он сел на заднее сиденье и бросил коротко:
   - Вперед!
   "Тойота" вписалась в поток и, набирая скорость, умело обходя соседей, не создавая в то же время опасности для участников движения, стала медленно, но верно настигать три машины с подельниками.
   Вскоре движение ослабело, и машин на дороге стало меньше. "Тойота" держалась от "Волги" и "Жигулей" метрах в 20-30. Когда машины подельников оказались друг от друга на расстоянии двух-трех метров, Бич достал из кармана длинного нубукового французского пальто черную пластмассовую коробочку, снял крышку, не глядя нащупал кнопки пульта управления и, выбрав удобный момент, нажал одновременно три кнопки.
   Взрыв был направленный - вертикальный. Несколько секунд над проспектом летали горящие куски человеческих тел и машин.
   - На войне как на войне, - проговорил Бич, скривив губы в горькой усмешке. - Жизнь штука странная. Ее надо заслужить. Как, впрочем, и смерть. Эти свою смерть заслужили. А жизнь прожили зряшную и никчемную: такую жизнь закончить раньше срока - благо для человечества. Как думаешь? - вопрос был обращен к водителю.
   Но тот промолчал.
   Они понимали друг друга без слов.
   Иначе в спецназе не выжить.
   .......................................................................
   ...Бич набрал номер на сотовом.
   - Корень? Все в порядке. Как договорились, половину тебе завезут налом.
   - Может, привезешь все? У меня как за каменной стеной.
   - Нет, спасибо, не обижайся. Тебе привезут и твой процент от операции, и твой процент как смотрящего по району. Я буду тебе сбрасывать в общак процент от каждой операции. Пока...
   - Пока?
   - Пока сам не стану смотрящим. Или вольным бригадиром. Но без разборок. С тобой конкурировать не буду. Помни, Корень, - Бич добро не забывает.
   - Дай-то Бог... А то с забывчивыми всякие неприятности случаются. Может, все-таки помочь тебе с набором бригады? У меня людишек много. Могу дать и таких, которые сгодятся только на одну операцию. Могу прислать и посерьезнее ребят, чтоб работать с ними. Подумай...
   - Уже подумал. Спасибо. Буду своих набирать.
   - Тебе видней. И помни - я для тебя не просто смотрящий по району, которому надо процент сбрасывать, я тебе теперь вроде как "крестный отец". Или нет?
   - Точно. Крестный. Не забуду, если что. А так - сам справлюсь. Извини, характер у меня такой. Самостоятельный.
   - Ты вроде хотел тому мужику отомстить, что тебя СИЗО сдал. Может, помочь?
   - И с этим сам справлюсь. Да и не срочное это дело. Обожду, пока Князь в НИИ на службу в охрану определится. А потом уж и должок свой отдам.
   .......................................................................
   Двухкомнатная квартира, которую Бич снял за 500 баксов, на Суворовском бульваре в "Доме полярника" устраивала его во всех отношениях. И центр, и тихо, и двор удобный, если уходить придется.
   Теперь, после взятия банка "Логотип", он много чего мог себе позволить. И квартиру, и машину, даже три. Три "тачки", с надежными противоугонными устройствами, аккуратными тайниками с оружием и валютой, стояли в разных местах - одна под "попонкой" на самом бульваре, впритык к дому, вторая во дворе, развёрнутая для выезда со двора на бульвар, и третья в соседнем переулке, недалеко от Института США и Канады, в купленной "ракушке".
   Плюс к тому у него была "тойота" с водителем, старым товарищем по Афгану, которую он мог вызвать в любую минуту.
   Бич ждал известия от Князя, чтобы начать свою, личную операцию "отмщения". У Князя своя жизнь, свои планы, и навязывать старому товарищу свои представления о жизни он не считал возможным. Князь сразу отказался создавать банду с целью ограбления банков, переходить на полулегальное положение. Понять его можно. У Бича в Москве никого не было. У Князя был младший брат с женой и дочерью и любимая девушка, на которой он собирался жениться.
   - Тут другая философия жизни получается, - грустно сказал Бич своему отражению в зеркале, висевшему в ванной комнате.
   Он побрился и оценивающе оглядел свой мощный торс и могучие плечи в зеркале - шрамы зажили, следов от побоев почти не осталось.
   Первая проведенная им на криминальном пути операция прошла вполне удачно: все ее участники были мертвы, свидетели - сотрудники и клиенты банка - молчали. У Корня свои люди были и в местном отделении милиции, и в райпрокуратуре, платил он двойную зарплату и одному подполковнику в ГУВД. Все молчали как рыбы.
   "Майор милиции", принявший добычу и развозивший ее, - половину Корню, половину на схрон самого Бича, - был свой человек, бывший старлей спецназа. Бич служил с ним в Чечне, вытаскивал его раненого после штурма здания Почтамта.
   И все же было одно слабое место, - водитель "майора". Человек случайный, взятый на одну операцию, "в поднаем" в ГУВД с машиной вместе.
   На нем и вышел прокол.
   Вскоре после операции позвонил "майор" и доложил:
   - Слух был от наших друзей из "города", "водитель" "заболел".
   - Что с ним?
   - Странные слуховые галлюцинации. Вроде как кто-то ему говорит: поди куда надо, и расскажи все, что знаешь.
   - А что он знает?
   - Адреса знает.
   - Пока никому не говорил?
   - Нет, взял бюллетень, сидит дома, запершись, с табельным "макаровым", жрет макароны, никуда не выходит, на звонки не отвечает.
   - Как на работе отнеслись?
   - На работе знают, что у него грипп и осложнение - бронхит.
   - Хорошо.
   - Ничего хорошего. Ему поставили прослушку. И точно, ему кто-то звонит по несколько раз в день и скрипучим голосом уговаривает: "Адреса - в ментярню, бабки - привези мне".
   - Так, значит, и говорит?.. Записал разговор?
   - А как же?
   - Привези кассету, послушаю. Может, голос узнаю. Адрес называет, куда везти?
   - Да... Институт какой-то медицинский... Сейчас вспомню, какой-то части тела. Институт проблем мозга, вот как. Адрес такой - улица академика Бочвара, дом 13, административный корпус. И советует менту этому - привези и передай все мешки дежурному, с собой возьми зубную щетку и пасту, остальное тебе выдадут. Мы тебя вылечим. Но за все надо платить. Мешки с деньгами - будет твоей платой за лечение.
   - Значит, этот придурок не знает, что мешки уже поделены и находятся по адресам, этому водителю неизвестным. У него только часть информации... Интересно, откуда он ее-то получил... Ладно. Вези мне пленку с записью. И диктуй адрес водителя.
   - Может, я сам?
   - Мог бы и сам, да я хочу в глаза ему поглядеть...
   - Что за блажь?
   - Это не блажь, старина, это жизненный опыт. Совсем недавно довелось мне видеть глаза человека, который в такую вот ересь верил, которую ему на сон грядущий радио нашептывало. И знаешь, где это было? В Институте проблем мозга, руководимом одним хитрым старикашкой. Даю тебе отпуск на два дня. А сейчас жду тебя с пленкой и ключами от квартиры водителя. Ты ж наверняка сделал дубликаты?
   - А то? Что я первый год женат, что ли?
   .......................................................................
   Часа через полтора Бич уже слушал кассету с записью.
   Неизвестный господин старческим скрипучим голосом уговаривал водителя передать находящиеся у него на хранении "бандитские деньги" в Институт проблем мозга. И поступить туда на лечение от его навязчивых галлюцинаций.
   Бич узнал голос с первых же произнесенных слов. Он отличил бы его из тысячи других. Это был голос Аркадия Борисовича Морова, директора института. Того самого института, в котором он еще недавно служил начальником службы охраны.
   - Будем решать проблемы по мере их поступления, - задумчиво повторил одну из своих любимых фраз Бич, допивая кофе.
   Оружия он с собой не взял.
   .......................................................................
   В вонючий подъезд старого кирпичного шестиэтажного дома на улице Ракитной он вошел, предварительно убедившись, что крохотный дворик пуст. Здесь между четырьмя кирпичными шестиэтажками стояло огромное уродливое бело-зеленое здание банка "Логотип".