Миронов Георгий. Гриф

   - Ой. Но я вчера смотрела по телевидению его программу "Панорама". Это же...
   - Никаких имен, - предупредил Моров. - Да, это Олег Ковалев, известный телеобозреватель. Но и на старуху бывает проруха. Слава, напряженный труд, большие деньги, влияние... И вот - все чаще наш телегерой прибегает к спиртному. Перед вами - результат длившейся неделю белой горячки.
   - Как неделю? Я вчера его видела.
   - Это была запись, сделанная перед срывом. В понедельник он сделал черновой вариант обзора. И - сорвался. Потом на студии в его обзор добавили репортажи, свежие съемки, оперативные сюжеты, смонтировали... А он уже у нас был. Смотрел себя по телевизору и вот так же рыдал.
   Знаменитый телеведущий рыдал громко и безутешно.
   - Еще за два дня до срыва, - говорил шепотом Моров, разминая своими сухими тонкими руками большие крестьянские руки телекомментатора, - он был весел, остроумен, шумен. И вдруг, видимо, после сильного перенапряжения на работе, выпил дома подряд два стакана виски, и его "понесло": плач, рыдания, крики, депрессия. Он ужено жалел себя за что-то.
   - Это не про него писала наша газета?..
   - Про него...
   - А не про него Жириновский в Госдуме?..
   - Про него...
   - Тогда я понимаю, почему ему так жаль себя. Талантливый человек...
   - У нас почти все талантливые. А ему уже лучше. Вчера он еще звал маму.
   - А мама почему не приходит?
   - Она три года как умерла.
   - А...
   - Теперь ему лучше.
   Словно оспаривая это утверждение, телеведущий поднял на доктора заплаканное лицо и жалостно прошептал:
   - Мама, мамочка...
   - Добавьте трипронитад, вместо одного укола сделайте две инъекции, приказал доктор ординаторше, подобострастно застывшей с блокнотом у двери. - И через час ко мне в кабинет, на сеанс гипноза. Мы поднимем его на ноги.
   - Скажите, профессор, а гипноз не оказывает негативного воздействия на психику, на подсознание?
   - Что вы имеете в виду? - насторожился профессор.
   - Ну, медикаментозное воздействие, сеансы гипноза... Эти люди вернутся на свои рабочие места, но не останутся ли они под вашим воздействием? Вы стараетесь, чтобы у них не возникало привыкания к "химии". А к вашему психическому воздействию не будет привыкания?
   - Главное - снять состояние бреда, страха, - словно не слыша вопроса Марины, пробормотал Моров, но по тому, как он на нее взглянул, она поняла, что вопрос профессор расслышал и игнорировал его не случайно. - Приступы белой горячки, или, как мы ее еще называем, "белочки", возникают обычно с наступлением сумерек. Сегодня экскурсия закончена, - вдруг заявил он. Встретимся послезавтра.
   КНЯЗЬ. "ОПЕРАЦИЯ "ВНЕДРЕНИЕ
   Уходя от "высотки", в которой до недавнего времени жил полковник Верестаев, Князь четко фиксировал все нештатные детали, все лица и жесты людей, увиденных им из окна машины, представляющие оперативный интерес. И, конечно же, он засек бегущих к месту падения полковника. Визг тормозов, собровцы, "скорая помощь"... Все происходящее было в рамках штатной ситуации. А вот лица двух людей, мелькнувшие за окном машины на выезде со двора, были, что называется, нештатными.
   Во-первых, они внимательно и спокойно смотрели на машину, а не в глубь двора, где лежало тело полковника.
   Во-вторых, они внимательно смотрели именно на машину Князя, а не на приближающиеся ко двору машины "скорой помощи" и "канарейку" с собровцами.
   В-третьих, они смотрели внимательно и спокойно, оценивая ситуацию и обстановку.
   "Значит, я все правильно сделал. Значит, меня проверяли. Если бы я не отомстил Верестаеву, то вызвал бы этим подозрение".
   Разумеется, убийство оправдать трудно. С точки зрения закона, христианской морали - вообще нельзя. Но его профессия давала широкое толкование мерам необходимой обороны. С точки зрения профессии Князь был прав. И не собирался более копаться в глубинах своей души, виня себя в смерти полковника. Тот должен был умереть. Не ради мести. А ради дела.
   Его проверили - он в этом убедился. И его действия сочли правильными. То есть он поступил так, как логически должен был, с точки зрения заказавших проверку, поступить человек, который им нужен. Князь не хотел разочаровывать этих людей.
   Он раскрыл "бардачок", достал пачку "Кемела", вынул сигарету, понюхал ее, сунул в рот, подержал так секунду другую, и сунул обратно в пачку.
   Не тот случай, чтобы снова начинать курить. Он с таким трудом отказался от этой привычки. Отказался не столько ради здоровья - старость и болезни казались чем-то недостижимо далеким, - он бросил курить, чтобы быть независимым. При его профессии человек должен быть независим от всего - от родных и близких, общепринятых норм морали, от привычек, заставляющих ломать линию поведения.
   Не выпуская руль, он достал из кармана куртки бутерброд с сыром и съел его, потом достал бутылочку минеральной воды и опорожнил ее. Еда была невкусной, вместо теплой воды он бы с большим удовольствием выпил сейчас чашку горячего сладкого кофе с коньяком. Но надо было спешить.
   Не для обеспечения алиби. Он был на нелегальном положении, и попадаться в руки работников правоохранительных органов ему было, мягко говоря, нежелательно. Но спешить надо: скорее всего, профессор Моров ценит свое время и терпеть не может опозданий.
   ...Пропуск на имя Юрия Евграфова был выписан. Секретарша - крохотная миловидная женщина с птичьим личиком сразу пригласила его в кабинет шефа:
   - Профессор ждет вас.
   Миновав своего рода шкаф между дверью из приемной и дверью в кабинет профессора и испытав в то короткое время, когда одна дверь уже закрылась, а вторая еще нет, странное чувство пронизывания тела колющими лучами, Князь наконец оказался в просторном кабинете профессора.
   Выглядел он так, как его и описывали. Костистое ухоженное лицо с крупным крючковатым носом, тонкие жесткие губы, седые виски. Элегантный костюм, со вкусом подобранные рубашка и галстук. В кабинете был еще один человек: плотный, среднего роста, в сером костюме-тройке и синем клубном галстуке.
   Кабинет был таким, каким его Князь себе представлял, - большим, в меру уютным, в меру официальным.
   Огромный аквариум у стены привлек внимание Князя. Ожидая вопросов от хозяина кабинета, он не мог долго задерживать свой взгляд на предметах его убранства, но успел краешком глаза засечь движение в гроте аквариума и узнал неприятную морду мурены. Она хищно раскрыла пасть, но тут же захлопнула и снова втянулась в грот.
   - Узнали старую знакомую? - спросил человек в сером костюме.
   - Что вы имеете в виду? - тянул время с ответом Князь, поворачивая голову в сторону задавшего вопрос человека.
   - Я имею в виду, что на Кубе вам наверняка приходилось видеть вблизи эту очаровательную зверюшку, не так ли? И не только в аквариуме, - сказал тот.
   - У вас клубный галстук лайонс-клуба, что в штате Майами. Но я никогда не был в Майами.
   - Я знаю. Но зато вы были в Варадеро летом 1989 года.
   - Не вижу оснований скрывать этот факт. В этом ведь нет ничего предосудительного.
   - Если не считать того, что в Варадеро вы помогли арестовать Рауля Хименеса, а потом, в Никарагуа, в джунглях, помогли поймать Верхилио Моралеса.
   - Если учесть, где и кем я в то время служил, это тоже формальный факт моей биографии. Я никогда не скрывал, в том числе и предлагая свои услуги новым работодателям, что служил в спецназе ГРУ. Сейчас много профессионалов осталось без работы.
   - Значит, ваша настоящая фамилия не Евграфов, - сказал профессор.
   - Думаю, ваш приятель знает ее.
   - Разумеется. Вы - майор Князев.
   - Нет оснований отказываться. Да.
   - Мне вас рекомендовал доктор Неведомский. А ему?
   - Доктор Каценеленбоген.
   - А ему? - продолжал профессор.
   - Такая глубокая проверка нужна на более высоком уровне. Речь-то идет о работе в службе охраны института.
   - Не беспокойтесь. Уровень тут самый высокий, - скрипуче рассмеялся Моров.
   - Я вас, однако, не знаю, - выигрывая время Князь обернулся к крепышу в сером костюме.
   - Я был на нелегальном положении и на Кубе, и в Никарагуа, и в США. Но служили мы с вами по одному ведомству. Кстати, я ваш коллега не только по основной профессии.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я тоже переводил латиноамериканских поэтов. Вы, насколько я знаю, переводили Пабло Неруду? А я Хосе Марти.
   - Выбор был продиктован личным пристрастием, или?..
   - Или, конечно. Конъюнктура. Зато больше доверия. Я вас видел, вы меня нет. Ничего удивительного. У нас были разные функции.
   - Итак, кто вас рекомендовал Каценеленбогену? - спросил профессор.
   - Врач в СИЗО.
   - Только ли... А может, и этот господин?
   Моров небрежно бросил на стол фотографию "Корня", сделанную еще в зоне, - в бушлате, кепи, с настороженным выражением лица.
   - И этот. Это плохо?
   - Нет, - рассмеялся Моров. - Это как раз хорошо. Я предпочитаю, чтобы рекомендации моим новым сотрудникам предоставлялись как бы от разных структур. Плохо было бы, если бы... Ну, да вы умный человек, сами понимаете.
   - Вы здесь служите? - напрямик спросил бывшего коллегу Князь.
   - Скажем так, подрабатываю, - усмехнулся тот. И, уже обращаясь к Морову, добавил: - Я проверил досье этого господина. Уверенно могу сказать: демобилизация чистая, пока в действующем резерве, но вне структуры конкретных заданий. Что касается характеристики, - тут он опять усмехнулся, - то она самая достойная, с точки зрения профессии: физически очень силен, владеет приемами восточных единоборств, прошел жесткую школу выживания, быстро соображает и еще быстрее действует, инициативен, самостоятелен, но безукоризненно дисциплинирован в рамках задания.
   - Это из моего "досье"? - приподнял брови Князь.
   - Да, из вашего сверхсекретного досье, хранящегося в нашем Управлении кадров. Но коли профессор берет вас на работу, не вижу оснований скрывать от вас, что мы вам доверяем.
   - Кто это? - вдруг спросил Моров, бросив перед Князем еще одну фотографию.
   На ней был изображен в военной форме, в строю... Бич.
   - Мой сослуживец по "горячей точке". Впрочем, мы с ним были, кажется, всего на одном задании.
   - Встречались с ним после того?
   При такой осведомленности работодателя Князя могла спасти только предельная правдивость.
   - Да.
   - Давно?
   - Совсем недавно. Судьба свела. Словом, бежали вместе.
   - Знаете, где он?
   - Представления не имею. У него были свои планы, у меня - свои. Я хотел найти легальную работу, жениться... Он, кажется, решил уйти в "подпольное крими".
   - Его планы?
   - Мы не так близки, чтобы делиться планами. Но, кажется, он хотел собрать группу и... грабить банки.
   - Интересно. Пока это совпадает с моей информацией. И ваш бывший сослуживец, кажется, времени зря не теряет. Один банк он уже взял. Впрочем, это наши заботы. У вас будет достаточно своих. Если...
   - Если мы вас примем на работу.
   - Вы бывали в Барселоне? - вдруг спросил господин в сером.
   - Бывал, - после небольшой паузы ответил Князь.
   - Чем объясняется некоторая неуверенность в ответе?
   - Тем, что с того задания еще не снят гриф секретности. Вы же сами будете меня больше уважать, если убедитесь, что я умею хранить секреты.
   - Но при необходимости сможете слетать еще разок в Барселону? Не наследили там?
   - Нет, думаю, обойдется.
   - Это хорошо. У вас есть девушка?
   Князь задумался. С Мариной он встречался несколько раз. После пятого свидания она стала его любовницей. После шестого он сделал ей предложение. После седьмого она ответила согласием.
   Но так получилось, что ни разу они не были вместе на людях. И никто из его бывших сослуживцев, друзей, родных или приятелей про нее не знал. Он уже понял, что Морову надо говорить максимум возможной правды. На пустяке можно проколоться. Но подставлять под проверку Маришку не хотелось. Кроме того, если Моров будет знать, что они близки, даже просто знакомы, вся хитроумная операция может быть провалена. Надо рискнуть.
   - Была... Но пока я был преуспевающим старшим офицером ГРУ, частенько бывающим в зарубежных командировках, это были одни отношения. Когда я вышел в запас, появились проблемы с деньгами... Сами понимаете. Хотя в охранной структуре платили хорошо... Словом, я ее не осуждаю...
   - Мы еще вернемся к этой теме. А сейчас - стаканчик виски? Или чашечку кофе?
   - Кофе. Горячий и крепкий, как поцелуй кубинки.
   Князь и господин в сером костюме понимающе переглянулись и рассмеялись.
   - Сейчас сюда подъедет полковник Верестаев, - заметил господин в сером, - привезет досье на сотрудников "Берка". Вы ведь там работали. Полковник был непревзойдённым мастером внутренней контрразведки, у него досье подробнейшее. Что мы тут про вас не успели узнать, то наверняка есть в его синей папке. Что-то он задерживается. У него недавно, как и у вас, были неприятности с правоохранительными органами. Пришлось даже посидеть в тюрьме. Ну, мы, конечно, его вскоре освободили. Но он успел получить там моральную травму.
   "Не только моральную, но и физическую", - подумал Князь.
   - Сейчас он подъедет, мы зададим вам еще пару вопросов, и - считайте, что вы приняты на работу.
   Выпили по чашке крепкого и ароматного колумбийского кофе.
   - Кстати, в Колумбии не бывали? - спросил Моров, пристально глядя в глаза Князю.
   "Про мою поездку в Колумбию знал только полковник Скорополетов. А он и под пытками лишнего не скажет", - подумал Князь и ответил:
   - Никогда не бывал.
   - А хотелось бы? - спросил Моров.
   - Хотелось бы, - признался Князь.
   - Почему? Интересовались когда-нибудь наркотиками? Я имею в виду, профессионально...
   - Нет. Профессионально меня интересовали колумбийские изумруды.
   - Тоже небезинтересно. Возможно, мы пошлем вас в командировку и в Колумбию. Вообще, знание испанского и португальского вам пригодится на новой службе. Но не сразу, не сразу. Поначалу - работа здесь. У меня был неплохой начальник группы охраны и специальных операций.
   Тут Моров пристально посмотрел на Князя, и Кянзь вдруг почувствовал непреодолимое желание доверительно рассказать этому симпатичному профессору все. И в первую очередь о Биче, его плане мести Морову. И услышать в ответ, что все это чепуха и смешные бредни усталого неудачника.
   Князь открыл было рот, но тут зазвонил телефон. Князь тряхнул головой и сбросил с себя этот странный морок, остался только шум в висках и легкое головокружение, металлический вкус на губах.
   - Что это было? Попытка гипнотического воздействия? Действие каких-нибудь лучей, полей на его психику и подсознание? Во всяком случае, телефонный звонок раздался как нельзя кстати. Он успел прийти в себя и настроится на внутреннее противодействие гипнотическому воздействию Морова. Когда его отбирали в спецподразделение, его проверяли и на внушаемость, на способность к сопротивлению гипнозу. Он продемонстрировал тогда хорошую сопротивляемость. Но тогда против него была молодая докторша из Института имени Сербского. А тут был не просто владевший приемами гипноза доктор, тут был человек, обладавший бесспорно очень сильным биополем, огромным внутренним потенциалом воздействия на других людей, тут потребуется вся его внутренняя убежденность в том, что он делает важное и нужное дело.
   Князь попытался вызвать в душе ненависть к профессору Морову, но у него ничего не получилось. Моров с его умными, спокойными глазами и ироничной усмешкой узких губ вызывал против его воли все большие симпатию и доверие.
   Спас звонок.
   - Да, да, - раздраженно цедил Моров в трубку, - насмерть? Странно. Первые предположения? Самоубийство? Случайная неосторожность? Нет? А подозрений на убийство? Нет. Кто выехал на место? УГРО и межрайпрокуратура? Проследи, чтобы копии справок судмедэксперта, криминалиста были у меня. И подробный доклад. Все. Свободен. Да, свободны оба. Но свободны от оперативной связи со мной. Не от работы: будьте в прозекторской во время вскрытия трупа. Первые же предположения патологоанатома и судмедэксперта мне. И у криминалистов с задницы не слезайте.
   Он повернулся в фас к посетителям и сразу его жесткое лицо, чем-то напоминающее профиль грифа-падальщика, преобразилось и стало милым и умным.
   - Все хорошо не бывает, дорогие мои, - развел Моров руками.
   - Что случилось? - спросил господин в сером.
   - Несчастье с полковником Верестаевым.
   - Умер?
   - Выпал из окна или с балкона своей квартиры.
   - Сам или помогли?
   - Сейчас наши люди это пытаются выяснить. Одно ясно - досье он сегодня не привезет, так что проверку вашу, господин Князев... Или вам больше нравится товарищ Князев?
   - Господин. В ГРУ мы, в отличие от Службы внешней разведки, не занимались политическими сюжетами...
   - А на Кубе и в Никарагуа?
   - Тоже... Это были чисто военно-разведывательные операции: проверка новейшего оружия в военных условиях, определение масштабов поставок, вскрытие утечек партий оружия и закрытой информации о поставках...
   - Ну-ну... Приходится верить.
   - Он правду говорит, - кивнул человек в сером.
   - Вы, поэты, люди тонкие, - заметил Моров. И не ясно было, что он имел в виду.
   - Ладно. Итак, господин Князев, проверку предварительную - будем считать законченной. Я беру вас на вакантное место начальника службы охраны и специальных операций.
   - А что имеется в виду под "специальными операциями"?
   - Специальные операции, - расхохотался Моров. - Завтра получите первое задание. Тогда и объясню. А пока отдыхайте. Да. Вы сказали, что у вас нет девушки?
   - Увы...
   - Не огорчайтесь. У меня очень душевные ординаторы. Я попрошу до завтрашнего дня побыть с вами одну из моих молодых учениц.
   Он нажал на кнопку. В кабинет через мгновение вошла очень красивая молодая женщина. Именно - не девушка, а женщина. В каждом ее шаге, в каждом движении чувствовалась опытная жрица любви. По тому, как на нее глянул Моров, Князь понял, что обаяние дамы на него уже не действует и что ее визит сюда был заранее спланирован.
   По тому, как посмотрела на профессора дама-ординатор, Князь понял, что на смену любви и здесь пришло иное чувство, но чувство не менее сильное.
   "Она его ненавидит, - подумал Князь, - или я ни хрена не понимаю в женщинах".
   - Слушаю вас, профессор, - холодно сказала дама.
   - До завтрашнего вечера вручаю вам нашего нового сотрудника.
   - Юра, - представился, чуть растерявшись перед большими небесно-голубыми, полными любви глазами, Князь.
   - Люда, - ответила дама.
   Только тут до Князя дошло, что дама - неплохая актриса и что любовь в глазах - часть ее профессионального имиджа, а вот ненависть, что мелькнула на мгновение в ее глазах-озерах, когда она смотрела на профессора, была естественной, но как бы случайно вырвавшейся наружу.
   "Cтоп, майор, - остановил себя Князь. - Сделай поправку на ветер. А что, если и улыбка влюбленной с первого взгляда, и якобы случайно вырвавшаяся ненависть во взоре - все игра... От меня ждут доверия. А взамен предлагают капкан, ловушку. Надо быть начеку".
   - Очень рад был познакомиться, профессор, - сказал на прощание Князь, пожимая сухую, но сильную руку Морова. Он старался быть искренним, зная об умении профессора проникать в мысли собеседника. И он действительно был рад, что первые испытания, кажется, прошли неплохо.
   Потом Князь пожал руку господина в сером.
   - Нашего полку прибыло, - улыбнулся тот. - Надеюсь, вы не пожалеете о том, что решили себя посвятить нашему делу.
   Князь не стал уточнять, что имел в виду бывший коллега под "нашим делом".
   - У Людочки машина, - проговорил Моров.
   - У меня тоже...
   - Людочка могла бы на первых порах приютить вас...
   - Я же снял квартиру.
   - Ну, тогда она могла бы, по крайней мере, накормить вас чудным домашним обедом. Xоть от этого не отказывайтесь. Она прелестно готовит, кажется, на этот раз воспоминания, которые будила в нем Людочка, были действительно приятными.
   - От обеда не откажусь, - ответил Князь и прямо взглянул в глаза молодой женщине.
   Она встретила его пронизывающий взгляд вполне достойно. Открыто и искренне. Словно говоря: будет так, как ты захочешь, милый. И ни о чем не беспокойся.
   Есть женщины, которые умеют так смотреть. И если они действительно любят мужчину, цены им нет.
   "У этой красивой женщины явно была цена, - подумал Князь. - И цена эта была достаточно высокая".
   - Дорогая, постарайся, чтобы нашему новому сотруднику у нас понравилось, - словно услышав размышления Князя, попросил Моров.
   - Надеюсь, завтра нам будет о чем повспоминать, - словно обращаясь одновременно и к Морову и к мужчине в сером костюме, несколько двусмысленно сказал Князь.
   БИЧ. ОПЕРАЦИЯ "ОТКРЫТЫЕ ДВЕРИ
   - Надеюсь, завтра нам будет о чем вспомнить, - прошептал Бич на ухо Машеньке.
   Роман их развивался бурно.
   Бич попросил одного из "шестерят", обслуживающих банду, - Вадика, бывшего студента Архитектурного, подобрать ему "жену" - бедную, как говорится, но честную девушку из студенток, из хорошей семьи, оставшуюся одной в отдельной квартире и готовую за большие деньги рискнуть - дать прописку холостому, бывшему десантнику.
   Неудавшийся архитектор поклялся самой страшной клятвой, что подробности жизни Бича не выдаст.
   С Машенькой он познакомил Бича в Центральном доме литераторов на "клубном дне". Сидели рядом. Бич поднапрягся и сделал ряд замечаний, свидетельствующих о поверхностной искусствоведческой образованности и остроумии.
   Первой страничкой "клубной программы" в ЦДЛ была история Московского Кремля. Вспомнив книгу "История государства Российского", прочитанную во время короткой охранной службы, когда подолгу приходилось ждать объект в машине или в холле офиса, Бич кстати ввернул и имя Фиораванти, и высказал спорную гипотезу о том, что строителей храма Василия Блаженного на самом деле было не два, - храм построил русский воитель по имени Постник и по кличке Барма.
   Вторую страничку заняла поэтесса Ирина Ступникова, которая, чуть завывая, поделилась с публикой своими страданиями. Бич к месту прочитал пару строф из Цветаевой и привел фразу Ахматовой "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи". Строчку эту он слышал по какому-то подходящему поводу от своего товарища по спецназу майора Князева, а строфы из Цветаевой запомнились с армии.
   Когда он сидел пять суток на гарнизонной гауптвахте за самоволку, там было в ходу всего две зачитанные книги - зеленый третий томик из четырехтомника Сергея Есенина и крохотный, невесть как попавший сюда сувенирный томик Цветаевой. Память у Бича всегда была хорошая. Публика "гауптическая" просила его с выражением читать Есенина, но пару раз он прочитал стихи и из сборника Цветаевой, публика даже не заметила "подставы". А ему стихи Марины понравились. И легли в память.
   Машенька убедилась, что претендующий так оперативно на ее руку и сердце добрый молодец не авантюрист какой - образован, держится скромно. И даже проявляет неподдельные признаки симпатии к ней.
   Уж что-что, но это женщины замечают сразу и безошибочно.
   "Я ему, однако, нравлюсь", - решила Машенька.
   Отсюда до другого решения - один шаг.
   Она согласилась на фиктивный брак. Кто знает...
   Дело в том, что Машенька была не студенткой, а ассистенткой кафедры истории архитектуры. Сам по себе сей факт не накладывал отпечатка на характер. А вот то, что Машеньке недавно исполнилось 27, - накладывал. Ей временами казалось, что жизнь прошла мимо, что, пока она выбирала самого красивого, умного и чуткого, не осталось даже совсем завалящих мужичков ее возраста. О женихе младше себя она даже думать не хотела. А вот о муже старше себя задумывалась все чаше. Но те, что старше, были давно женаты. Холостяки с привлекательной внешностью супермена, сдержанные и внимательные, на дороге не валялись. Сразу-то на предложение Вадика, младшего брата своей студенческой подруги, парнишки непутевого, недоучившегося студента, она и внимания не обратила. Потом решила, рискну, чем черт не шутит. И согласилась сходить на клубный день в ЦДЛ.
   Черт, похоже, и не собирался шутить.
   Высокий, спортивного телосложения, с открытым обветренным лицом, новый знакомый ей понравился.
   После окончания клубного журнала они спустились в кафе в подвале и выпили вначале по чашке кофе, а потом и по рюмке коньяка.
   Надо сказать, что у Машеньки было значительно больше достоинств, чем недостатков.
   К ее достоинствам надо отнести исключительную, так сказать, красоту лица. Она была похожа на хозяйку медной горы из сказки Бажова: высокая, с тонкой талией, высокой грудью и длинной шеей, она производила впечатление даже на расстоянии.
   Вблизи же поражали огромные зеленоватые глаза, красивые губы, густые брови и тонкий носик.
   К недостаткам же приходилось отнести сильную застенчивость, что скорее всего и отпугивало от нее женихов. Не было в ее красивом лице шарма, кокетливости. Она молча, не возражая, но и не поощряя, выслушивала комплименты, а когда провожающий ее до дома кандидат в женихи начинал проявлять настойчивость, стремясь получить поцелуй, она ловко выскальзывала из его объятий, и все...
   Сама она потом, естественно, не звонила. Мужики же, привыкшие в результате запоздалой сексуальной революции к большей отдаче, тоже не звонили сами. Так время и шло: женихи приходили и уходили.
   А Машенька оставалась одна.
   Маменька с папенькой так и не дождались свадьбы. Умерли друг за другом, когда Машеньке было уже 26.
   Не подумайте, что ей было скучно одной. Девушка она была самодостаточная - много читала, слушала классическую музыку. И увлекалась кулинарией. Правда, сама она ела мало, а гости бывали редко. Так что частенько пекла какие-нибудь пироги, ватрушки, печенье и несла все это на кафедру.