Страница:
Рассказывал, сбивался, снова начинал сначала, не забыл похвалить себя за хитрость: раскусил полицейских агентов! И так обманул!
– Так, это все чудесно… Человек дошел куда надо… Только не тот, что с розовой косынкой.
Пуол услышал это, и ему опять стало плохо до дурноты.
– Чуде-есно, что ты проявил находчивость и осмотрительность. И чудесно, что тебя послали пустить сыщика по ложному следу. А для настоящего дела ты не подходишь: доверил постороннему человеку пароль, доверил секреты. Представь, чем все могло бы кончиться, если б и вправду шло так, как разыгралось? Ты как будто спасал себя для дальнейшего дела, а по существу – предал это дело, дрожа за свою шкуру. Что заслуживает такой человек?
– Смерть! – коротко бросил из-за спины Пуола тот человек, который привел его сюда и сейчас стоял как охранник.
Пуол с ужасом оглянулся на него. На этот раз лицо его показалось еще более знакомым. И голос знакомый! Где-то встречался этот человек на дороге. Но где?
– Перепоручив свое дело первому встречному-поперечному, ты начал выкидывать фокусы, зачем-то лазил по крышам, по чердакам, бегал по лестницам… – точно обвинитель, который выносит приговор, чеканил Чжан.
– Я заметал следы… Возможно, могли и за мною следить.
– Следили. Ты привел «хвоста» к самой квартире, раскрыл явку.
– Не может этого быть! – задрожал Пуол всем телом, из глаз сыпанули слезы. – Дайте… воды!
Охранник подошел к окну, налил стакан воды, подал Пуолу. Пуол выпил ее жадно – текло по подбородку, по шее. Поставил стакан на стол.
– Так оно и есть, – сказал охранник. – Я следил и за тобою и за тем, кто следил за тобою от самого порта.
– Не может этого быть! Не может быть! Я оглядывался!..
– Может. «Кораллы для вашей крали! Черный коралл!» Помнишь?
Пуол зарыдал.
– Что заслуживает человек, который приводит «хвост», проваливает конспиративную квартиру? – повторил Чжан.
– От такого человека избавляются, – откликнулся из-за спины китаец-лоточник.
– Ты и себя лично раскрыл, там уже знают твои приметы.
– Они меня не могут знать! – Пуол даже взвизгнул, говоря это.
– Янг знает, твой земляк, а ты отдал его полиции. Он выложит им все. Так вот, ты для нас уже не только не нужен, а даже вреден. От таких людей избавляются.
– Их убивают, – уточнил лоточник.
– Нам это легко сделать – как плюнуть и растереть. – При этих словах Чжана лоточник схватил Пуола пятерней за волосы, дернул назад, отчего шея выпучилась. Китаец поднял крис, пощекотал горло острым лезвием.
Пуол завыл истошным голосом…
Он уже чувствовал себя наполовину мертвым. Его можно было и не убивать, просто выкинуть под забор, там и сдох бы. Даже долго плакать-скулить не хватало сил.
– Так где, говоришь, ты его нашел? – спросил Чжан лоточника.
– На Рекриэйшнстрит, в подвале, с наркоманами. Надумал спрятаться от нас.
– Запомни, молодой человек, как первую заповедь. Виновные перед «Белой змеей» нигде не спрячутся и всегда понесут наказание. Мы не из тех, что прощают… Ишь ты, в подвалы добрался… Широко шагаешь, козявка, гляди – штаны лопнут! Наркотиками лучше торговать, чем употреблять их.
– Кгы-кгыкм… – предупреждающе кашлянул лоточник.
– Так вот, Пуол. Дар за дар… Ты спас меня, теперь я спасаю тебя. И квиты. Дальше тебя уже никто и ничто не спасет. Будда прощает до трех раз. А мы не боги, мы не прощаем ни разу. Начнем снова с нуля… Положи ключи на столик! О той квартире забудь – она испарилась, высохла. Живи где хочешь. Иногда заходи в «Тридакну» обедать, занимай столик в правом углу. Когда ты понадобишься, тебя там найдут… И можешь заслужить наше доверие, если выполнишь одно небольшое дело. В туфле вылез гвоздь, он мешает нормально ходить, ступать. В таких случаях что делают с гвоздем?
– Вырывают… Забивают… – пробормотал Пуол, ничего не понимая.
– Лучше второе… Ну, а теперь растолкуй ему, что к чему… – Чжан проговорил это и утомленно откинулся на подушки.
Лоточник вышел в коридор и тут же вернулся. Разостлал на столике белую тенниску, она тоже казалась розоватой в свете ночника. Почти на всей передней стороне тенниски была отпечатана эмблема дельфинария: пять синих волн, оранжевый обруч-солнце с лучами-брызгами, а сквозь этот обруч прыгает синий дельфин. Такая тенниска, как у Раджа!
Лоточник отвернул подол тенниски и кривыми пальцами ткнул в две вышитые буквы: «R.S.»
– Срок – пять дней.
– Три! – поправил Чжан.
– Так что – оказывается, занят сорок первый номер? – спросил офицер полицейских, стоявших у дверей.
– Так точно! – пристукнул левый каблуками. – Этот номер – сдвоенный люкс. Там уже три дня заседают представители «Гонконг энд Шанхай бэнкинг корпорейшн», ведут переговоры с представителями нашего «Нешнл бэнк» на предмет купли его со всеми потрохами!
– Ну – это тебя не касается, – отрезал офицер.
– Так точно! – вытянулся полицейский.
– Документы мистера… мистера… – замялся офицер, прищелкнув пальцами, и человек в косынке словно бы сделал попытку привстать.
– Говард Хаякава, представитель концерна «Мицубиси». Японские микро– и малолитражки – лучшие в мире.
– Давайте паспорт и другие документы Хаякавы, – протянул офицер над столом руку.
Правый полицейский сделал несколько шагов вперед, вынул из-за пазухи документы и подал ему, отступил не поворачиваясь.
– Хаякава-сан, а чем объяснить ваш маскарад? Не станете же вы утверждать, что вся эта одежда – ваша? – в голосе офицера прибавилось учтивости.
– Да, моя. Со вчерашней ночи. Если позволите, я повторю свои показания.
– Позволяю. Коротко, – кивнул офицер, немного растерянно листая маленькую книжечку, видимо, паспорт.
– Так вот. Поздно вечером… Нет, скорей глубокой ночью, я уже спал… Ко мне в каюту постучался сосед, человек спортивного вида… в этом вот костюме. С баулом в руке. Он сразу предложил мне поменяться одеждой, обменять баул на чемодан-дипломат. И вдобавок ко всему – поменяться каютами. Предложил сделать это не за так, давал триста долларов. Я прикинул разницу в цене наших костюмов, баула и дипломата и согласился за четыреста. Ну, а за обмен каютами я потребовал еще сто долларов. Но разговор на том не кончился, незнакомец попросил, чтоб я в новом облачении, обязательно с косынкой на шее, завязанной по-мексикански, прошелся по Портовой улице Свийттауна. А потом уже шел, куда мне захочется или куда надо. Я повысил цену до шестисот долларов.
– Дешево вы цените свою жизнь, Хаякава-сан, – поджал губы офицер.
– Что это значит? – выпрямился в кресле и даже снял ногу с ноги Хаякава.
– А то… Вас подставлял вместо себя член банды «триада чайна». Если учесть, что на архипелаге Веселом несколько китайских триад и все они воюют между собою, то… За вашу жизнь я не дал бы даже порции бетелевой жвачки.
Хаякава осел, будто стал меньше ростом.
– Спасибо… Спасибо, что меня арестовали. Вы не выпускайте меня пока что… Я большого гардероба не брал с собой, командировка короткая – только подписать контракт на продажу автомобилей… Я дам деньги, купите мне приличный костюм. За услугу будут комиссионные – я не пожалею.
– С этим мы вам поможем. В комнате вам дадут бумаги, опишите, в какой одежде вы ехали до той ночи с переодеванием. И опишите все возможные приметы человека, который так легко дал вам заработать шестьсот долларов… – В голосе офицера пробилась явная зависть. – Только еще одна маленькая формальность, очная ставка… Вы раньше никогда не видели этого мальчика? Янг, подойди сюда, ближе.
Янг подошел, стал впереди полицейских.
– Его – нет. А похожих на него – тысячи.
– И никакого пароля, значит, вы не знаете?
– Клянусь чем хотите! Я думал, что он заработать хочет, поэтому и просит дать поднести вещи.
– Янг, а ты когда-нибудь встречал этого мистера?
– Нет. Я уже вам сказал, как было.
– Все могут идти. А у вас просим извинения… офицер козырнул человеку в косынке и подал доку менты. – Янг останется. И позовите, пожалуйста, «парочку».
Пока люди выходили и входили новые, офицер и тот, из «Interpola», иронически и насмешливо поглядывали друг на друга. И оба были довольны: каждый считал, что утер нос другому. Представитель «Interpola» покашлял.
– Нда-а… Возьми их голыми руками.
– А вы думали, все просто. Приехал, увидел, победил… Поверьте, мы тоже ворон не ловим. Только результатов – кот наплакал.
В это время вошли агенты, изображавшие влюбленную парочку, – Янг узнал их. Офицер не дал им долго раздумывать.
– Какие приметы того парня, который подговаривал Янга на встречу с «розовой косынкой»?
Один агент, тот, что изображал девицу, оскалился.
– Он вот так делает… Мы из окна видели… – и как-то комично отставив нижнюю губу, вытянул вперед подбородок и повел им в стороны, будто его душил тесный воротник.
Янг засмеялся: «Здорово! Очень похоже! И как он мог забыть о такой примете!»
– Есть такая привычка у Пуола? – спросил офицер.
– Ага… – шмыгнул Янг носом. – И он еще немного заикается, когда злится или волнуется… И он левша.
– Ну вот, видишь. А говорил, что у него никаких особых примет нет. Надо быть наблюдательным, в жизни все пригодится. – Офицер махнул на него рукой с таким вывертом, будто выбрасывал за шкирку. И сразу озабоченно склонился над бумагами.
Янга вывели из кабинета, а еще через какую-то минуту он очутился на тротуаре.
Посоветовавшись с Раджем, Абрахамс пошел с лопатою на мыс Когтя, который прикрывал от морских волн вход в залив и рукав-канал. Там и решили похоронить Джейн под пальмою, неподалеку от эстакады, по которой электротельфером спускали «Нептуна».
Могилу начал копать Абрахамс, потом на помощь ему пришел Радж. И пока старик не вылезал из ямы, Радж сидел рядом с бугром сырого песка и слушал, как тот философствует.
– Вот, скажи, животину бог сотворил. Разумная, мозг даже больше, говорят, чем у человека. А сказать ничего не может! И рук нет, чтобы пальцем на что-нибудь или на кого-нибудь показать. Не могут дельфины примениться к нашей жизни.
– А мы к их – можем? – подавал реплики Радж. – Тоже нет… Вы посмотрите, как им хорошо в воде, как они плавают, как все у них приспособлено к воде. Только что жабр нет, дышат, как люди.
Радж спускался в яму, Абрахамс садился на его место.
– Это правда. Куда, на какое место бог определил тебя, там и сиди, не рыпайся. И у людей так же… – Абрахамс растирал колени – заныли от того, что побыл в сырой холодной яме, – и морщился.
– А как же тогда объяснить, что люди борются за лучшую долю? Не ждут милости от господ-работодателей, а добиваются от них и зарплаты лучшей, и лучших условий труда. Забастовки устраивают, коли что не так.
– Это их нечистый, злой дух подбивает на непокорство.
– Вот радовались бы кровососы, если бы услышали вас. Вы все их деяния готовы заранее оправдать: мол, от бога это, терпите, люди, покорно, иначе это бунт и против бога.
– С хозяином можно и полюбовно договориться.
Разум, как и набедренная повязка, у каждого свой. У Абрахамса в голове отложились догмы раз и навсегда.
– Абрахамс, Абрахамс… А если богатый и слушать вас не захочет, сразу полицию вызовет? Так, может, эти заводчики, капиталисты, владельцы отелей, всякие миллионеры – и есть злые духи? Ведь они же сами вынуждают людей бастовать, не дают людям хорошо жить, зарабатывать.
– Терпи – и попадешь в царство небесное, потому что все от бога.
– Значит, то, что есть богатые, миллионеры, и есть безработные, нищие – вина бога? Один властвует-пирует, на него работают сотни – так и должно быть? Один – ест, а другой только слюнки глотает?
– Да, так было и будет. Без божьей воли даже волосок с головы не упадет.
– Вот… – дернул Радж себя за волосы пятерней. – Пожалуйста, штук пять волосков выдрал. Так это я их вырвал или бог?
– Бог подбил тебя на это – вырвать.
– Бог сделал так, чтоб против него бунтовали?
– Ну, не бог, так злой дух.
– Кроме святых книг вы что-нибудь читаете? Что на свете делается – знаете хоть немного?
– Вся мудрость в святом писании. У христиан – в Библии, у мусульман – в Коране, у индусов – в книге Вед. Так зачем еще что-нибудь читать? Зато я радио слушаю, порой такие проповеди интересные передают…
– Ну, а о социалистических странах вы слышали? Там уже нет богачей-эксплуататоров, народ сам себе хозяин. Это бог захотел, чтоб так было? Вы же говорите, что все – от бога.
– А-а… Там одни безбожники живут.
– Не думаю, что одни безбожники. А если бы даже и так, то можно, видать, и без бога много чего достигнуть?
– Гм, кхы… Дай лучше я покопаю, а ты посиди в теньке. Напекло тебе голову.
– Не бойтесь за мою голову.
– Думаю, ниже уровня воды не надо копать.
– Не надо… Красивое место выбрали для Джейн – под пальмою… – Радж оперся руками о края ямы, оттолкнулся ногами и ловко выбросил их наверх. – Так вот, господин Абрахамс, объяснять все, и доброе, и скверное, что делается в мире, волею бога нельзя. Вы ведь знаете, я с Биргуса… Так вот: нет уже Биргуса… Вернее, Биргус-то остался, но там уже хозяйничают американцы, остров продали им. Американцам нужен только остров, только земля для базы. А люди, что жили на острове, мешали им, и их выкинули с острова, как тухлую рыбу.
К ним подошел Гуго. Постоял, повздыхал: «Бедная Джейн»… – и опять ушел.
Докопали могилу, пошли за Джейн, которая лежала под крышей в тени, прикрытая рогожей. Погрузили на носилки, перенесли на мыс не открывая.
Вечером пришел врач. Присутствовали при вскрытии Абрахамс и Крафт. Радж подошел немного позже, даже гидрокостюма не снял после подводной прогулки. Врач полосовал, резал, разглядывал, тут же делал замечания, удивлялся, что у дельфинов все, как у людей. Оказалось, что Джейн умерла от большого внутреннего кровоизлияния в области шеи. Скорее всего удар был нанесен тупым предметом. Никаких признаков отравления не было обнаружено.
Врач вымыл руки, получил наличными, быстренько подхватил свою сумку и ушел. Время – деньги, а он и так задержался здесь.
Абрахамс остался один засыпать могилу. Крафт и Радж пришли с мыса вместе, молчали.
– Скажи свое мнение: кто мог ударить? – наконец подал голос Крафт.
– Гуго не мог, он любит дельфинов. Судир?.. Трудно сказать. Думаю, что нет.
– А сами дельфины не могут?
– Ну что вы! Разве только нечаянно.
– Хотя бы нечаянно.
– Может, подлезла как раз. Взрослые прыгают через барьер, через кольца. Дик весит триста кило, представляете, какой может быть удар? Да еще сконцентрированный на рострум.
Несколько дней Радж был в напряжении. Ждал какого-нибудь подвоха от каждого туриста, особенно от охотников подводных прогулок. С крисом не расставался никогда. Гарпун со знаком триады спрятал на полку под разное барахло.
Когда трибуны главной арены заполнялись зрителями, Радж незаметно ощупывал взглядом каждого посетителя, даже женщин и подростков. Но делать это перед каждым представлением не удавалось, свободных минут было мало.
В некоторые свободные вечера час-другой возился с Гуго. Взрослый парень, а пришел в дельфинарий, не умея ни читать, ни писать. А деньги считать умел – до ста… Был от природы сообразительным, хотя и забитым, всю науку схватывал на лету. Радж хвалил его за успехи, даже подарил ему шариковую ручку, и Гуго слабо улыбался. Вид у Гуго был нездоровый, будто сонный, под глазами синели подковы. Стоило что-нибудь внезапно громко сказать, как он вздрагивал. От неожиданного резкого стука чуть не терял сознание.
– Я не сплю, Радж, почти совсем не сплю… Уже больше месяца, и с каждой ночью все хуже и хуже. Ляжешь, закроешь глаза, а в голове что только не вертится, и мысли всякие, мысли… Измучусь до утра от мыслей. Встаешь, а голова будто распухла, тяжелая – не удержать на плечах, даже в стороны водит… Кормлю дельфинов и боюсь: вот-вот нырну в бассейн…
– У тебя нервное истощение. Ты бы на ночь пил какие-нибудь порошки для сна. – Радж подливал ему в стакан чаю, подсовывал ближе сахар и галеты и, хотя тот отнекивался, заставлял еще пить и есть.
– Порошки… На порошки денег надо. Все, что я получаю у Крафта, маме отдаю. Нас шестеро у матери… Было семеро, но один братик утонул. Может, с годик ему было.
– Как это… с годик – и утонул? Он же не ходил купаться в таком возрасте?
– Какое купаться… Он еще и ходить не умел, ножки были тоненькие, кривые… Мы в джонке живем возле седьмого сектора, ближе к пристани. Там целый такой поселок на воде, ты, может, видел… Мать оставила маленького на двух более старших. Одному три годика, другому – четыре… Ну, а сама побежала на пристань рыбы купить. Утром это было… Приходит, а малыш висит за бортом головкою в воде… за ножку привязанный… Вывалился… Так те двое, значит, спят, а маленький висит за бортом, утонул… У нас еще двое между теми тремя и мною, я самый старший. А тех двоих как раз не было: пошли в город или на пристань попрошайничать или перепродать что-либо. Коммерсанты!
– Так как же вы там, на лодке, восьмеро размещаетесь? Там же, должно быть, и сидеть тесно, а не только лежать.
– Половина лодки с крышею. Отец с маленькими внизу, а мы втроем в гамаках висим. Не сон, а…
– Ты не ходи каждый раз домой, можешь и тут со мною иногда переночевать. Сделаем вторые нары.
– Не знаю, Радж, что делать. Ты для меня – как брат. Но не хочется тебе все время докучать. Может, я тебе неприятен, а буду мозолить глаза.
– Перестань!
– Я знаю, как это трудно, когда не можешь переваривать другого человека… Я увижу Судира, и у меня уже красные пузыри появляются на коже… Честное слово! Даже трясет всего, колотит… Если б найти где-нибудь какую-либо работу, я ушел бы отсюда. Из-за одного Судира ушел бы! Хотя мне и жалко тебя… Люблю я тебя.
– Я буду разузнавать в городе. Авось что и попадется.
– Ты уже кончаешь это каратэ или только начал занятия?
– На середине программы. Еще с месяц буду ходить. А вообще учиться каратэ можно всю жизнь… Скажи, какую ты бы хотел работу?
– Любую, Радж! Лишь бы самому не сдохнуть и что-нибудь маме давать.
– А отец у тебя есть?
– Есть. Грузчик в порту. Но у него такая работа – что попадется… Бывает, что и по нескольку дней ничего не приносит. В Свийттауне видел краны в порту?
– Ну.
– Говорят, тут будут один такой устанавливать. А поставят, так уж никакого заработка не будет… Скажи, а джиу-джицу – это то же, что и каратэ?
– Почти что.
– Радж, ты не заедайся с Судиром. Он очень опасный человек, знает приемы джиу-джицу. И он мясо ест… Каждый день ест мясо – представляешь? Он очень здоровый, не гляди, что такой худой.
– Про мясо откуда знаешь?
– Сам видел. Утром перед представлением вынимает коробочку такую, из-под конфет, пластмассовую… А в ней кусочки сырого мяса, посоленные, с приправами, с чесноком. Хап-хап! Не жуя… От него чесноком за милю несет. Я и не знал бы, что там, в коробочке. Но раз… Он же требует, чтоб я и у него в «резиденции» уборку делал… Протирал стол и столкнул ту коробочку. А она бряк – и раскрылась на полу. Гляжу – мясо… А Судир услышал стук коробки, вскочил, пронзил меня взглядом, как шилом: «Что упало?» Я показал на коробку с мясом, он выдохнул с облегчением: «А я думал…» и похватал со стола сувенирных дельфинчиков, побросал в свой дипломат, запер.
– Я слышал, что некоторые мышат в китайских аптеках берут, живьем глотают.
– Бр-р… Радж, а какое мясо на вкус? Я еще никогда не пробовал.
– Когда-нибудь я приглашу тебя в шикарный ресторан. Посидим, как господа какие, мясо будем есть, вино пить…
– Ой, Радж! Рассказывай сказки, может, кто и поверит!
– Верь. Будет такое.
Там, где все радиальные улицы города сходятся, образовалась овальная площадь с фонтаном посередине. Фонтан так себе, ничего особенного, забавно выглядят только четверо пухленьких малышей посередине. Один взобрался на дельфина, двое лезут к нему, спихивая наездника, четвертый кормит дельфина рыбкой. Из сопл, установленных по всему борту фонтана и создавающих круг, с шипением извергается вода. Струи вздымаются вверх и обрушиваются на ребят и дельфина – со всех сторон падают в середину. Порой напор воды меньше, струи не достают до фигур, и бронзовые мальчики будто лысеют, обсыхая, ясно видны на них белые полосы и солевые потеки (вода в фонтане морская), будто кто-то этих безобидных ангелочков разрисовал белилами.
Только в самую жару площадь пустеет, а так на ней всегда людно. Люди гуляют вокруг фонтана. Редкие влюбленные парочки подолгу сидят на гранитном бережку, забавляются водой: то полощут руки, то затыкают сопло, обрызгивая друг друга. В воде просвечиваются монеты, их собирают поздно ночью мальчишки, сражаясь за каждую из них, а сентиментальные туристы опять набрасывают. Есть там и зелень, в одном месте распластались по воде какие-то круглые листья, плавают пестрые рыбы-попугаи.
Особенно бурными бывают людские приливы, когда на улицу высыпают зрители из недалекого отсюда кинотеатра либо валят сплошным потоком на ночное шоу в «Кракен». Почему-то многим хочется сделать еще один круг по площади, потолкаться в толпе, заглянуть в лавочки с сувенирами или забегаловки-бары. А еще тут и базарчик есть, и черный рынок, на котором происходят молниеносные сделки по контрабандным товарам. В бурлящей толпе и многоголосом гомоне делается это неприметно, а для денег законы не писаны. Во всяком случае, полицейские, что иногда появляются тут, не замечают или не хотят замечать ничего противозаконного.
Радж, возвращаясь с занятий у мистера Ромеша, у которого брал уроки каратэ, тоже шел к фонтану. От той частной школы каратэ, которую открыл Ромеш в одном из подвалов дома в седьмом секторе, до площади было всего каких-то двести метров. И Радж присаживался на бортик фонтана. Приятно было посидеть, слушая ласковый плеск и шипение воды, чувствовать, как проходит усталость в растревоженных и натруженных суставах, стихает боль в мышцах. Мистер Ромеш давал максимальную нагрузку, кимоно каждый раз приходилось вывешивать для просушки, а то и застирывать.
Сидел расслабленно, забавлялся водою и мысленно перебирал поучения Ромеша. Чтоб хорошо служить своему народу, надо быть физически совершенным. Только такой человек может и за себя постоять, и другому помочь, и народу принести пользу. Ромеш чуть ли не молился на физическое совершенство человека и видел в каратэ и спасение, и оружие в борьбе за лучшее будущее народа. Смешной и наивный Ромеш: как будто можно небо проткнуть кулаком! Да приемами каратэ могут в совершенстве владеть и враги народа, всякие кровососы и угнетатели.
Одно хорошо: благодаря кружку познакомился с несколькими неплохими ребятами-грузчиками из порта, электриками из отелей, музыкантами из ресторанных оркестров, официантами, матросами спасательной службы. Простой, свойский народ.
Взгляд Раджа скользит по лицам. Механически отмечает, кто местный или, во всяком случае, из тропиков, а кто приехал издалека. У местных кожа темно-рыжая, порой даже коричнево-синяя, одни китайцы желтые.
Двое прошли под ручку, один из них толстяк с роскошной палкой. Ухо Раджа уловило:
– Тут такое казино-ройяль!.. Лучше, чем в Монако, – в восхищении взмахнул толстяк палкой.
– А я играть в рулетку не отваживаюсь. Можно нищим остаться.
– Хе, в карты тоже можно проиграть.
Когда проходили девушки, взгляд Раджа задерживался на них дольше. Прикидывал, мог бы в которую влюбиться или нет. Ему уже хотелось кого-то любить – возраст такой. Двадцать лет уже!.. «А я и представления не имею, что такое любовь…» – вздохнул он.
Теперь можно и попить, и он подозвал мальчика с коляскою. Тот в стеклянном чане, похожем на аквариум, развозил кокосовый сок с дольками апельсинов, мандаринов, ананасов, кусочками льда.
Пил, а сам все смотрел, приглядывался к людям. Одна фигура показалась ему знакомой. Даже не фигура, а походка человека. Быстренько отдал мальчику кружку, бросил ему пятицентовик и бегом пустился за тем молодым человеком. Он знал походку этого парня с детства: идет ровно, будто кувшин с водою на голове держит. Он или не он? Он или не…
– Амара!
– Радж?! – оглянулся молодой человек.
Обнялись, создав среди движущихся людей неподвижный островок. Посыпались обычные в таких случаях вопросы: «Ну – ты где? Что делаешь? Как тут оказался?» Больше, конечно, спрашивал Радж, ведь у него самого почти ничего не изменилось.
– Ты, как исчез из Биргуса, больше ничего не знаешь, что там произошло? – в этом вопросе Амары Радж почувствовал скрытую боль, сочувствие. Отрицательно покачав головой, впился глазами в глаза друга, а сердце уже болезненно заныло. – Так мне многое надо тебе рассказать… Чего мы тут стоим? Давай сюда, в «Летучую рыбу», – показал Амара на бар-ресторан, на фронтоне которого прыгали разноцветные неоновые рыбы с плавниками-веерами. – У меня до работы еще час, посидим, пососем коктейля.
– Так, это все чудесно… Человек дошел куда надо… Только не тот, что с розовой косынкой.
Пуол услышал это, и ему опять стало плохо до дурноты.
– Чуде-есно, что ты проявил находчивость и осмотрительность. И чудесно, что тебя послали пустить сыщика по ложному следу. А для настоящего дела ты не подходишь: доверил постороннему человеку пароль, доверил секреты. Представь, чем все могло бы кончиться, если б и вправду шло так, как разыгралось? Ты как будто спасал себя для дальнейшего дела, а по существу – предал это дело, дрожа за свою шкуру. Что заслуживает такой человек?
– Смерть! – коротко бросил из-за спины Пуола тот человек, который привел его сюда и сейчас стоял как охранник.
Пуол с ужасом оглянулся на него. На этот раз лицо его показалось еще более знакомым. И голос знакомый! Где-то встречался этот человек на дороге. Но где?
– Перепоручив свое дело первому встречному-поперечному, ты начал выкидывать фокусы, зачем-то лазил по крышам, по чердакам, бегал по лестницам… – точно обвинитель, который выносит приговор, чеканил Чжан.
– Я заметал следы… Возможно, могли и за мною следить.
– Следили. Ты привел «хвоста» к самой квартире, раскрыл явку.
– Не может этого быть! – задрожал Пуол всем телом, из глаз сыпанули слезы. – Дайте… воды!
Охранник подошел к окну, налил стакан воды, подал Пуолу. Пуол выпил ее жадно – текло по подбородку, по шее. Поставил стакан на стол.
– Так оно и есть, – сказал охранник. – Я следил и за тобою и за тем, кто следил за тобою от самого порта.
– Не может этого быть! Не может быть! Я оглядывался!..
– Может. «Кораллы для вашей крали! Черный коралл!» Помнишь?
Пуол зарыдал.
– Что заслуживает человек, который приводит «хвост», проваливает конспиративную квартиру? – повторил Чжан.
– От такого человека избавляются, – откликнулся из-за спины китаец-лоточник.
– Ты и себя лично раскрыл, там уже знают твои приметы.
– Они меня не могут знать! – Пуол даже взвизгнул, говоря это.
– Янг знает, твой земляк, а ты отдал его полиции. Он выложит им все. Так вот, ты для нас уже не только не нужен, а даже вреден. От таких людей избавляются.
– Их убивают, – уточнил лоточник.
– Нам это легко сделать – как плюнуть и растереть. – При этих словах Чжана лоточник схватил Пуола пятерней за волосы, дернул назад, отчего шея выпучилась. Китаец поднял крис, пощекотал горло острым лезвием.
Пуол завыл истошным голосом…
Он уже чувствовал себя наполовину мертвым. Его можно было и не убивать, просто выкинуть под забор, там и сдох бы. Даже долго плакать-скулить не хватало сил.
– Так где, говоришь, ты его нашел? – спросил Чжан лоточника.
– На Рекриэйшнстрит, в подвале, с наркоманами. Надумал спрятаться от нас.
– Запомни, молодой человек, как первую заповедь. Виновные перед «Белой змеей» нигде не спрячутся и всегда понесут наказание. Мы не из тех, что прощают… Ишь ты, в подвалы добрался… Широко шагаешь, козявка, гляди – штаны лопнут! Наркотиками лучше торговать, чем употреблять их.
– Кгы-кгыкм… – предупреждающе кашлянул лоточник.
– Так вот, Пуол. Дар за дар… Ты спас меня, теперь я спасаю тебя. И квиты. Дальше тебя уже никто и ничто не спасет. Будда прощает до трех раз. А мы не боги, мы не прощаем ни разу. Начнем снова с нуля… Положи ключи на столик! О той квартире забудь – она испарилась, высохла. Живи где хочешь. Иногда заходи в «Тридакну» обедать, занимай столик в правом углу. Когда ты понадобишься, тебя там найдут… И можешь заслужить наше доверие, если выполнишь одно небольшое дело. В туфле вылез гвоздь, он мешает нормально ходить, ступать. В таких случаях что делают с гвоздем?
– Вырывают… Забивают… – пробормотал Пуол, ничего не понимая.
– Лучше второе… Ну, а теперь растолкуй ему, что к чему… – Чжан проговорил это и утомленно откинулся на подушки.
Лоточник вышел в коридор и тут же вернулся. Разостлал на столике белую тенниску, она тоже казалась розоватой в свете ночника. Почти на всей передней стороне тенниски была отпечатана эмблема дельфинария: пять синих волн, оранжевый обруч-солнце с лучами-брызгами, а сквозь этот обруч прыгает синий дельфин. Такая тенниска, как у Раджа!
Лоточник отвернул подол тенниски и кривыми пальцами ткнул в две вышитые буквы: «R.S.»
– Срок – пять дней.
– Три! – поправил Чжан.
3
Янга вызвали на допрос второй раз. И, должно быть, немного раньше, чем нужно, втолкнули его в кабинет к офицеру. Потому что у дверей навытяжку стояли двое полицейских, и чтобы видеть что-нибудь, он отступил в сторону длинного стола, за которым был только один человек – тот, что с фуражкой «Interpol». А перед столом офицера, закинув ногу за ногу, сидел человек в розовой косынке.– Так что – оказывается, занят сорок первый номер? – спросил офицер полицейских, стоявших у дверей.
– Так точно! – пристукнул левый каблуками. – Этот номер – сдвоенный люкс. Там уже три дня заседают представители «Гонконг энд Шанхай бэнкинг корпорейшн», ведут переговоры с представителями нашего «Нешнл бэнк» на предмет купли его со всеми потрохами!
– Ну – это тебя не касается, – отрезал офицер.
– Так точно! – вытянулся полицейский.
– Документы мистера… мистера… – замялся офицер, прищелкнув пальцами, и человек в косынке словно бы сделал попытку привстать.
– Говард Хаякава, представитель концерна «Мицубиси». Японские микро– и малолитражки – лучшие в мире.
– Давайте паспорт и другие документы Хаякавы, – протянул офицер над столом руку.
Правый полицейский сделал несколько шагов вперед, вынул из-за пазухи документы и подал ему, отступил не поворачиваясь.
– Хаякава-сан, а чем объяснить ваш маскарад? Не станете же вы утверждать, что вся эта одежда – ваша? – в голосе офицера прибавилось учтивости.
– Да, моя. Со вчерашней ночи. Если позволите, я повторю свои показания.
– Позволяю. Коротко, – кивнул офицер, немного растерянно листая маленькую книжечку, видимо, паспорт.
– Так вот. Поздно вечером… Нет, скорей глубокой ночью, я уже спал… Ко мне в каюту постучался сосед, человек спортивного вида… в этом вот костюме. С баулом в руке. Он сразу предложил мне поменяться одеждой, обменять баул на чемодан-дипломат. И вдобавок ко всему – поменяться каютами. Предложил сделать это не за так, давал триста долларов. Я прикинул разницу в цене наших костюмов, баула и дипломата и согласился за четыреста. Ну, а за обмен каютами я потребовал еще сто долларов. Но разговор на том не кончился, незнакомец попросил, чтоб я в новом облачении, обязательно с косынкой на шее, завязанной по-мексикански, прошелся по Портовой улице Свийттауна. А потом уже шел, куда мне захочется или куда надо. Я повысил цену до шестисот долларов.
– Дешево вы цените свою жизнь, Хаякава-сан, – поджал губы офицер.
– Что это значит? – выпрямился в кресле и даже снял ногу с ноги Хаякава.
– А то… Вас подставлял вместо себя член банды «триада чайна». Если учесть, что на архипелаге Веселом несколько китайских триад и все они воюют между собою, то… За вашу жизнь я не дал бы даже порции бетелевой жвачки.
Хаякава осел, будто стал меньше ростом.
– Спасибо… Спасибо, что меня арестовали. Вы не выпускайте меня пока что… Я большого гардероба не брал с собой, командировка короткая – только подписать контракт на продажу автомобилей… Я дам деньги, купите мне приличный костюм. За услугу будут комиссионные – я не пожалею.
– С этим мы вам поможем. В комнате вам дадут бумаги, опишите, в какой одежде вы ехали до той ночи с переодеванием. И опишите все возможные приметы человека, который так легко дал вам заработать шестьсот долларов… – В голосе офицера пробилась явная зависть. – Только еще одна маленькая формальность, очная ставка… Вы раньше никогда не видели этого мальчика? Янг, подойди сюда, ближе.
Янг подошел, стал впереди полицейских.
– Его – нет. А похожих на него – тысячи.
– И никакого пароля, значит, вы не знаете?
– Клянусь чем хотите! Я думал, что он заработать хочет, поэтому и просит дать поднести вещи.
– Янг, а ты когда-нибудь встречал этого мистера?
– Нет. Я уже вам сказал, как было.
– Все могут идти. А у вас просим извинения… офицер козырнул человеку в косынке и подал доку менты. – Янг останется. И позовите, пожалуйста, «парочку».
Пока люди выходили и входили новые, офицер и тот, из «Interpola», иронически и насмешливо поглядывали друг на друга. И оба были довольны: каждый считал, что утер нос другому. Представитель «Interpola» покашлял.
– Нда-а… Возьми их голыми руками.
– А вы думали, все просто. Приехал, увидел, победил… Поверьте, мы тоже ворон не ловим. Только результатов – кот наплакал.
В это время вошли агенты, изображавшие влюбленную парочку, – Янг узнал их. Офицер не дал им долго раздумывать.
– Какие приметы того парня, который подговаривал Янга на встречу с «розовой косынкой»?
Один агент, тот, что изображал девицу, оскалился.
– Он вот так делает… Мы из окна видели… – и как-то комично отставив нижнюю губу, вытянул вперед подбородок и повел им в стороны, будто его душил тесный воротник.
Янг засмеялся: «Здорово! Очень похоже! И как он мог забыть о такой примете!»
– Есть такая привычка у Пуола? – спросил офицер.
– Ага… – шмыгнул Янг носом. – И он еще немного заикается, когда злится или волнуется… И он левша.
– Ну вот, видишь. А говорил, что у него никаких особых примет нет. Надо быть наблюдательным, в жизни все пригодится. – Офицер махнул на него рукой с таким вывертом, будто выбрасывал за шкирку. И сразу озабоченно склонился над бумагами.
Янга вывели из кабинета, а еще через какую-то минуту он очутился на тротуаре.
Глава восьмая
1
Абрахамс вернулся из клиники Энтони Рестона и сказал, что врач сможет придти только вечером. Зачем ему так уж спешить к мертвому, если в приемной ждут живые пациенты? Тем более что отдал богу душу даже не человек, а…Посоветовавшись с Раджем, Абрахамс пошел с лопатою на мыс Когтя, который прикрывал от морских волн вход в залив и рукав-канал. Там и решили похоронить Джейн под пальмою, неподалеку от эстакады, по которой электротельфером спускали «Нептуна».
Могилу начал копать Абрахамс, потом на помощь ему пришел Радж. И пока старик не вылезал из ямы, Радж сидел рядом с бугром сырого песка и слушал, как тот философствует.
– Вот, скажи, животину бог сотворил. Разумная, мозг даже больше, говорят, чем у человека. А сказать ничего не может! И рук нет, чтобы пальцем на что-нибудь или на кого-нибудь показать. Не могут дельфины примениться к нашей жизни.
– А мы к их – можем? – подавал реплики Радж. – Тоже нет… Вы посмотрите, как им хорошо в воде, как они плавают, как все у них приспособлено к воде. Только что жабр нет, дышат, как люди.
Радж спускался в яму, Абрахамс садился на его место.
– Это правда. Куда, на какое место бог определил тебя, там и сиди, не рыпайся. И у людей так же… – Абрахамс растирал колени – заныли от того, что побыл в сырой холодной яме, – и морщился.
– А как же тогда объяснить, что люди борются за лучшую долю? Не ждут милости от господ-работодателей, а добиваются от них и зарплаты лучшей, и лучших условий труда. Забастовки устраивают, коли что не так.
– Это их нечистый, злой дух подбивает на непокорство.
– Вот радовались бы кровососы, если бы услышали вас. Вы все их деяния готовы заранее оправдать: мол, от бога это, терпите, люди, покорно, иначе это бунт и против бога.
– С хозяином можно и полюбовно договориться.
Разум, как и набедренная повязка, у каждого свой. У Абрахамса в голове отложились догмы раз и навсегда.
– Абрахамс, Абрахамс… А если богатый и слушать вас не захочет, сразу полицию вызовет? Так, может, эти заводчики, капиталисты, владельцы отелей, всякие миллионеры – и есть злые духи? Ведь они же сами вынуждают людей бастовать, не дают людям хорошо жить, зарабатывать.
– Терпи – и попадешь в царство небесное, потому что все от бога.
– Значит, то, что есть богатые, миллионеры, и есть безработные, нищие – вина бога? Один властвует-пирует, на него работают сотни – так и должно быть? Один – ест, а другой только слюнки глотает?
– Да, так было и будет. Без божьей воли даже волосок с головы не упадет.
– Вот… – дернул Радж себя за волосы пятерней. – Пожалуйста, штук пять волосков выдрал. Так это я их вырвал или бог?
– Бог подбил тебя на это – вырвать.
– Бог сделал так, чтоб против него бунтовали?
– Ну, не бог, так злой дух.
– Кроме святых книг вы что-нибудь читаете? Что на свете делается – знаете хоть немного?
– Вся мудрость в святом писании. У христиан – в Библии, у мусульман – в Коране, у индусов – в книге Вед. Так зачем еще что-нибудь читать? Зато я радио слушаю, порой такие проповеди интересные передают…
– Ну, а о социалистических странах вы слышали? Там уже нет богачей-эксплуататоров, народ сам себе хозяин. Это бог захотел, чтоб так было? Вы же говорите, что все – от бога.
– А-а… Там одни безбожники живут.
– Не думаю, что одни безбожники. А если бы даже и так, то можно, видать, и без бога много чего достигнуть?
– Гм, кхы… Дай лучше я покопаю, а ты посиди в теньке. Напекло тебе голову.
– Не бойтесь за мою голову.
– Думаю, ниже уровня воды не надо копать.
– Не надо… Красивое место выбрали для Джейн – под пальмою… – Радж оперся руками о края ямы, оттолкнулся ногами и ловко выбросил их наверх. – Так вот, господин Абрахамс, объяснять все, и доброе, и скверное, что делается в мире, волею бога нельзя. Вы ведь знаете, я с Биргуса… Так вот: нет уже Биргуса… Вернее, Биргус-то остался, но там уже хозяйничают американцы, остров продали им. Американцам нужен только остров, только земля для базы. А люди, что жили на острове, мешали им, и их выкинули с острова, как тухлую рыбу.
К ним подошел Гуго. Постоял, повздыхал: «Бедная Джейн»… – и опять ушел.
Докопали могилу, пошли за Джейн, которая лежала под крышей в тени, прикрытая рогожей. Погрузили на носилки, перенесли на мыс не открывая.
Вечером пришел врач. Присутствовали при вскрытии Абрахамс и Крафт. Радж подошел немного позже, даже гидрокостюма не снял после подводной прогулки. Врач полосовал, резал, разглядывал, тут же делал замечания, удивлялся, что у дельфинов все, как у людей. Оказалось, что Джейн умерла от большого внутреннего кровоизлияния в области шеи. Скорее всего удар был нанесен тупым предметом. Никаких признаков отравления не было обнаружено.
Врач вымыл руки, получил наличными, быстренько подхватил свою сумку и ушел. Время – деньги, а он и так задержался здесь.
Абрахамс остался один засыпать могилу. Крафт и Радж пришли с мыса вместе, молчали.
– Скажи свое мнение: кто мог ударить? – наконец подал голос Крафт.
– Гуго не мог, он любит дельфинов. Судир?.. Трудно сказать. Думаю, что нет.
– А сами дельфины не могут?
– Ну что вы! Разве только нечаянно.
– Хотя бы нечаянно.
– Может, подлезла как раз. Взрослые прыгают через барьер, через кольца. Дик весит триста кило, представляете, какой может быть удар? Да еще сконцентрированный на рострум.
Несколько дней Радж был в напряжении. Ждал какого-нибудь подвоха от каждого туриста, особенно от охотников подводных прогулок. С крисом не расставался никогда. Гарпун со знаком триады спрятал на полку под разное барахло.
Когда трибуны главной арены заполнялись зрителями, Радж незаметно ощупывал взглядом каждого посетителя, даже женщин и подростков. Но делать это перед каждым представлением не удавалось, свободных минут было мало.
В некоторые свободные вечера час-другой возился с Гуго. Взрослый парень, а пришел в дельфинарий, не умея ни читать, ни писать. А деньги считать умел – до ста… Был от природы сообразительным, хотя и забитым, всю науку схватывал на лету. Радж хвалил его за успехи, даже подарил ему шариковую ручку, и Гуго слабо улыбался. Вид у Гуго был нездоровый, будто сонный, под глазами синели подковы. Стоило что-нибудь внезапно громко сказать, как он вздрагивал. От неожиданного резкого стука чуть не терял сознание.
– Я не сплю, Радж, почти совсем не сплю… Уже больше месяца, и с каждой ночью все хуже и хуже. Ляжешь, закроешь глаза, а в голове что только не вертится, и мысли всякие, мысли… Измучусь до утра от мыслей. Встаешь, а голова будто распухла, тяжелая – не удержать на плечах, даже в стороны водит… Кормлю дельфинов и боюсь: вот-вот нырну в бассейн…
– У тебя нервное истощение. Ты бы на ночь пил какие-нибудь порошки для сна. – Радж подливал ему в стакан чаю, подсовывал ближе сахар и галеты и, хотя тот отнекивался, заставлял еще пить и есть.
– Порошки… На порошки денег надо. Все, что я получаю у Крафта, маме отдаю. Нас шестеро у матери… Было семеро, но один братик утонул. Может, с годик ему было.
– Как это… с годик – и утонул? Он же не ходил купаться в таком возрасте?
– Какое купаться… Он еще и ходить не умел, ножки были тоненькие, кривые… Мы в джонке живем возле седьмого сектора, ближе к пристани. Там целый такой поселок на воде, ты, может, видел… Мать оставила маленького на двух более старших. Одному три годика, другому – четыре… Ну, а сама побежала на пристань рыбы купить. Утром это было… Приходит, а малыш висит за бортом головкою в воде… за ножку привязанный… Вывалился… Так те двое, значит, спят, а маленький висит за бортом, утонул… У нас еще двое между теми тремя и мною, я самый старший. А тех двоих как раз не было: пошли в город или на пристань попрошайничать или перепродать что-либо. Коммерсанты!
– Так как же вы там, на лодке, восьмеро размещаетесь? Там же, должно быть, и сидеть тесно, а не только лежать.
– Половина лодки с крышею. Отец с маленькими внизу, а мы втроем в гамаках висим. Не сон, а…
– Ты не ходи каждый раз домой, можешь и тут со мною иногда переночевать. Сделаем вторые нары.
– Не знаю, Радж, что делать. Ты для меня – как брат. Но не хочется тебе все время докучать. Может, я тебе неприятен, а буду мозолить глаза.
– Перестань!
– Я знаю, как это трудно, когда не можешь переваривать другого человека… Я увижу Судира, и у меня уже красные пузыри появляются на коже… Честное слово! Даже трясет всего, колотит… Если б найти где-нибудь какую-либо работу, я ушел бы отсюда. Из-за одного Судира ушел бы! Хотя мне и жалко тебя… Люблю я тебя.
– Я буду разузнавать в городе. Авось что и попадется.
– Ты уже кончаешь это каратэ или только начал занятия?
– На середине программы. Еще с месяц буду ходить. А вообще учиться каратэ можно всю жизнь… Скажи, какую ты бы хотел работу?
– Любую, Радж! Лишь бы самому не сдохнуть и что-нибудь маме давать.
– А отец у тебя есть?
– Есть. Грузчик в порту. Но у него такая работа – что попадется… Бывает, что и по нескольку дней ничего не приносит. В Свийттауне видел краны в порту?
– Ну.
– Говорят, тут будут один такой устанавливать. А поставят, так уж никакого заработка не будет… Скажи, а джиу-джицу – это то же, что и каратэ?
– Почти что.
– Радж, ты не заедайся с Судиром. Он очень опасный человек, знает приемы джиу-джицу. И он мясо ест… Каждый день ест мясо – представляешь? Он очень здоровый, не гляди, что такой худой.
– Про мясо откуда знаешь?
– Сам видел. Утром перед представлением вынимает коробочку такую, из-под конфет, пластмассовую… А в ней кусочки сырого мяса, посоленные, с приправами, с чесноком. Хап-хап! Не жуя… От него чесноком за милю несет. Я и не знал бы, что там, в коробочке. Но раз… Он же требует, чтоб я и у него в «резиденции» уборку делал… Протирал стол и столкнул ту коробочку. А она бряк – и раскрылась на полу. Гляжу – мясо… А Судир услышал стук коробки, вскочил, пронзил меня взглядом, как шилом: «Что упало?» Я показал на коробку с мясом, он выдохнул с облегчением: «А я думал…» и похватал со стола сувенирных дельфинчиков, побросал в свой дипломат, запер.
– Я слышал, что некоторые мышат в китайских аптеках берут, живьем глотают.
– Бр-р… Радж, а какое мясо на вкус? Я еще никогда не пробовал.
– Когда-нибудь я приглашу тебя в шикарный ресторан. Посидим, как господа какие, мясо будем есть, вино пить…
– Ой, Радж! Рассказывай сказки, может, кто и поверит!
– Верь. Будет такое.
Там, где все радиальные улицы города сходятся, образовалась овальная площадь с фонтаном посередине. Фонтан так себе, ничего особенного, забавно выглядят только четверо пухленьких малышей посередине. Один взобрался на дельфина, двое лезут к нему, спихивая наездника, четвертый кормит дельфина рыбкой. Из сопл, установленных по всему борту фонтана и создавающих круг, с шипением извергается вода. Струи вздымаются вверх и обрушиваются на ребят и дельфина – со всех сторон падают в середину. Порой напор воды меньше, струи не достают до фигур, и бронзовые мальчики будто лысеют, обсыхая, ясно видны на них белые полосы и солевые потеки (вода в фонтане морская), будто кто-то этих безобидных ангелочков разрисовал белилами.
Только в самую жару площадь пустеет, а так на ней всегда людно. Люди гуляют вокруг фонтана. Редкие влюбленные парочки подолгу сидят на гранитном бережку, забавляются водой: то полощут руки, то затыкают сопло, обрызгивая друг друга. В воде просвечиваются монеты, их собирают поздно ночью мальчишки, сражаясь за каждую из них, а сентиментальные туристы опять набрасывают. Есть там и зелень, в одном месте распластались по воде какие-то круглые листья, плавают пестрые рыбы-попугаи.
Особенно бурными бывают людские приливы, когда на улицу высыпают зрители из недалекого отсюда кинотеатра либо валят сплошным потоком на ночное шоу в «Кракен». Почему-то многим хочется сделать еще один круг по площади, потолкаться в толпе, заглянуть в лавочки с сувенирами или забегаловки-бары. А еще тут и базарчик есть, и черный рынок, на котором происходят молниеносные сделки по контрабандным товарам. В бурлящей толпе и многоголосом гомоне делается это неприметно, а для денег законы не писаны. Во всяком случае, полицейские, что иногда появляются тут, не замечают или не хотят замечать ничего противозаконного.
Радж, возвращаясь с занятий у мистера Ромеша, у которого брал уроки каратэ, тоже шел к фонтану. От той частной школы каратэ, которую открыл Ромеш в одном из подвалов дома в седьмом секторе, до площади было всего каких-то двести метров. И Радж присаживался на бортик фонтана. Приятно было посидеть, слушая ласковый плеск и шипение воды, чувствовать, как проходит усталость в растревоженных и натруженных суставах, стихает боль в мышцах. Мистер Ромеш давал максимальную нагрузку, кимоно каждый раз приходилось вывешивать для просушки, а то и застирывать.
Сидел расслабленно, забавлялся водою и мысленно перебирал поучения Ромеша. Чтоб хорошо служить своему народу, надо быть физически совершенным. Только такой человек может и за себя постоять, и другому помочь, и народу принести пользу. Ромеш чуть ли не молился на физическое совершенство человека и видел в каратэ и спасение, и оружие в борьбе за лучшее будущее народа. Смешной и наивный Ромеш: как будто можно небо проткнуть кулаком! Да приемами каратэ могут в совершенстве владеть и враги народа, всякие кровососы и угнетатели.
Одно хорошо: благодаря кружку познакомился с несколькими неплохими ребятами-грузчиками из порта, электриками из отелей, музыкантами из ресторанных оркестров, официантами, матросами спасательной службы. Простой, свойский народ.
Взгляд Раджа скользит по лицам. Механически отмечает, кто местный или, во всяком случае, из тропиков, а кто приехал издалека. У местных кожа темно-рыжая, порой даже коричнево-синяя, одни китайцы желтые.
Двое прошли под ручку, один из них толстяк с роскошной палкой. Ухо Раджа уловило:
– Тут такое казино-ройяль!.. Лучше, чем в Монако, – в восхищении взмахнул толстяк палкой.
– А я играть в рулетку не отваживаюсь. Можно нищим остаться.
– Хе, в карты тоже можно проиграть.
Когда проходили девушки, взгляд Раджа задерживался на них дольше. Прикидывал, мог бы в которую влюбиться или нет. Ему уже хотелось кого-то любить – возраст такой. Двадцать лет уже!.. «А я и представления не имею, что такое любовь…» – вздохнул он.
Теперь можно и попить, и он подозвал мальчика с коляскою. Тот в стеклянном чане, похожем на аквариум, развозил кокосовый сок с дольками апельсинов, мандаринов, ананасов, кусочками льда.
Пил, а сам все смотрел, приглядывался к людям. Одна фигура показалась ему знакомой. Даже не фигура, а походка человека. Быстренько отдал мальчику кружку, бросил ему пятицентовик и бегом пустился за тем молодым человеком. Он знал походку этого парня с детства: идет ровно, будто кувшин с водою на голове держит. Он или не он? Он или не…
– Амара!
– Радж?! – оглянулся молодой человек.
Обнялись, создав среди движущихся людей неподвижный островок. Посыпались обычные в таких случаях вопросы: «Ну – ты где? Что делаешь? Как тут оказался?» Больше, конечно, спрашивал Радж, ведь у него самого почти ничего не изменилось.
– Ты, как исчез из Биргуса, больше ничего не знаешь, что там произошло? – в этом вопросе Амары Радж почувствовал скрытую боль, сочувствие. Отрицательно покачав головой, впился глазами в глаза друга, а сердце уже болезненно заныло. – Так мне многое надо тебе рассказать… Чего мы тут стоим? Давай сюда, в «Летучую рыбу», – показал Амара на бар-ресторан, на фронтоне которого прыгали разноцветные неоновые рыбы с плавниками-веерами. – У меня до работы еще час, посидим, пососем коктейля.