Страница:
– Вы нас шантажируете? Угрожаете?
– Избави бог. Я веду с вами деловой разговор. Дальше… Я все-таки постараюсь дознаться, кто вы такие на самом деле. Это во-первых. А во-вторых, OSE ищет только алмазы. А у вас, судя по намекам, не алмазами пахнет, а… золотом. Так? Так, так, успокойтесь, мистер Пит. Так вот, третье: у вас нет другого выхода, как взять меня в долю!
Наступило молчание. Видимо, мистер Пит, прижатый к стене, собирался с мыслями.
– Но мы ведь так не договаривались, мистер Судир!.. В прошлый раз мы не о такой оплате услуг говорили! И вы уже взяли у нас задаток.
– В прошлый раз было так, а теперь иначе. Во-первых, научить дельфинов тому, чего вы хотите, не так просто. Я пока что не нахожу аналогов в мировой практике. Во-вторых, в прошлую нашу встречу я еще ничего не знал про вас, речь шла вслепую. В-третьих, втайне от мистера Крафта мы не сможем этого сделать. Значит, еще и его придется взять в долю. Если дело повернулось таким образом, то давайте заниматься бизнесом честно.
– Честно! – иронически хмыкнул мистер Пит. – И это вы называете честным приемом – брать за горло?
– Не преувеличивайте. Вы делаете свой бизнес, я – свой.
– Но мы же еще не уверены, найдем ли там что или нет!
– Так чего же вам волноваться? Вы ничем не рискуете. Вам пустой кокос и мне пустой.
– Я должен посоветоваться с моими компаньонами.
– Советуйтесь, мне спешить некуда. Одно только поймите: если я тоже буду заинтересован в деле, то и работа с дельфинами приобретет для меня новый интерес. Могут и сроки сократиться.
– Я посоветуюсь… Я сообщу… на днях… Что и как… – растерянно пробормотал Пит.
– Всего наилучшего, мистер Уилсон. Своим компаньонам передайте от меня привет… А сторожу на проходной скажите, что я просил пускать вас ко мне в любое время дня. – В последних словах Судира слышались спесь и нахальство хозяина положения.
– А он меня уже хорошо знает, – бросил Пит.
Послышался легкий скрип Судировой двери, еще через минуту – шаги на перекидном мостике из бамбуковых бревнышек.
Ушел, значит, Пит. А Судир? Меньше всего Радж хотел бы сейчас видеть Судира. А он может ткнуть нос сюда, ибо еще не мыл свой гидрокостюм, не приносил баллоны на заправку. Что делать, увидев его? Промолчать? А хватит ли выдержки, услышав такое, такие переговоры? А если не выдержит, то что сказать?
Что творится на свете!.. Сначала Пуол с сегодняшним нападением, а тут и Судир… Хороша штучка, этот Судир! Если бы такой свинье да еще рога, как у буйвола, то наделал бы дел.
Послушаешь Судира, так получается, будто он хозяин дельфинария, а не Крафт. Как он сможет с этим Питом использовать дельфинов за стенами дельфинария? Временно повезут их туда, а потом вернут обратно, или как? А может, Крафт в курсе дела, может, и он хочет иметь побочный заработок? Как тогда будет с дельфинарием? Временно отменят представления?
«А что я могу Крафту рассказать? В чем я могу обвинить Судира? Как смогу доказать, что у него злые намерения? В любой момент он может отказаться от своих слов и от Пита: знать ничего не знаю, ведать не ведаю. А об экспериментах с черпаками скажет: хочу научить дельфинов чистить бассейн. Плохого ничего, одна польза для дельфинария, для Крафта. Ну и, конечно, для науки. Во всем мире проводят опыты с дельфинами. Вон в США даже учат дельфинов атаковать с минами вражеские корабли…»
Радж услышал, как снова скрипнула дверь Судировой резиденции. Ушел наконец, даже гидрокостюм не отдал вымыть. Долго же он сегодня сидел тут!
Нервное напряжение спало. Радж почувствовал страшную усталость, руки и ноги просто не слушались. А надо же еще перевязать плечо: в недоброе место пырнул Пуол, повязка не держится. И надо было бы заклеить костюм. Сквозь дыру будет слишком много воды попадать в него.
Но, добравшись до кладовки, лишь кое-как развесил костюмы на натянутой проволоке, на стеллажах, мимоходом глянул в осколок зеркала на дверном косяке. Ого, какие красные глаза у него сегодня, налились кровью. Отдыхать надо, больше надо отдыхать…
Откинул топчан от стены. Повалился на него не раздеваясь. Последним проблеском мысли было: «Янг… в отеле будет ночевать или вернется?»
Еще никогда Янг не жил в таком напряжении. С него требовали, как со взрослого, и он работал, как взрослый. И ни на кого не обижался, никому не жаловался. Энергии тратил много, и Радж удивлялся его аппетиту. По вечерам, хотя Радж и заставлял учить английский язык, порой не дослушав, что втолковывали ему, – засыпал. Однажды Радж спросил у него несколько новых слов – не знал.
– Ты мне не называл их! – возмущался Янг.
– Называл. Ты спал, а я все повторял и повторял их. Думал, сквозь сон запомнишь. Я читал – так изучают иностранные языки. Ложатся спать, а магнитофон с записью урока крутится, долбит по мозгам.
– Ерунда все это.
– Может, и ерунда, если у тебя никакого знака в голове не осталось, – согласился Радж.
Янг старался управляться со своими обязанностями, кроме участия в представлениях, как можно быстрей, чтобы еще и Раджу помочь приводить в порядок акваланги и костюмы. Каждое утро приносил в резиденцию Судира сухой и чистый гидрокостюм, заправленный как следует акваланг. И не понимал, почему Радж, видя все это, злится? Так же и при Гуго было. И Гуго приводил в порядок Судиров гидрокостюм, приносил проверенный и заправленный акваланг. Не так часто было? Так теперь же Судир каждый день подолгу, почти дотемна, дрессирует дельфинов, учит носить черпаки, зачерпывать ими песок. А это ведь так интересно!
Дважды Янг вместе с туристами плавал на «Нептуне», смотрел в прозрачное днище под воду, слушал рассказ Раджа на английском языке и радовался: все понимает! В голове складывались чудесные сказки про подводное царство и морского царя Нептуна, имя которого носит этот большой шлюп.
Несколько раз им удалось поплавать с масками и трубками вдвоем, бок о бок. И Радж время от времени вынимал изо рта загубник и объяснял то, что видели на дне. Снова забирал в рот загубник, и – оп-ля! – ныряли вместе, на миг показывая над водой, как утки, свои зады.
Абдулла за это время дважды видел программу представления. Его теперь трудно было узнать: и лицо покруглело (даже, казалось, рот уменьшился), и одежду новую ему донна Тереза справила. Часто торчал и на берегу, наблюдая, как плавают Янг и Радж. От зависти к братьям бранил и муштровал ни в чем не повинного Тото: «Навязался на мою голову!»
– Терпи, душа, в рай попадешь! – кричал ему Радж.
– Я и так в Рае! – отвечал Абдулла и сам уже кричал с берега: – Янг! Янг! И ты, Радж… Знаете, что сегодня было? Скандало грандиозо! Я обувь переставил под дверями! В отеле! Одни мужские туфли, наверное сорок седьмого размера, перенес через три номера и поставил под дверь синьоры Терезы… Ха-ха! Что там было-о-о! Жена из того номера прибегала к Терезе, в волосы вцепилась… Многие пары перессорились – страх и ужас! Собираются на развод подавать, разъезжаются в разные отели!
Янг и Радж чуть не утонули, смеясь. Повынимали изо рта трубки, вылезли на берег.
– А чтоб тебе… – в изнеможении упали на песок, стараясь отдышаться.
– А что? Я им, буржуям проклятым, еще и не такое подстроил бы! – хвалился Абдулла.
– Обалдуй ты, а не Абдулла! Ты хоть понимаешь, что натворил? – укорял Янг. – Черт не возьмет эти пары, помирятся. А вот чистильщика могут прогнать с работы. Хозяин отеля решит, что он виноват.
– Я этого не хотел… – притих Абдулла.
Однажды настал момент, когда сбылась мечта Янга.
– Ну, так и быть, – сказал Радж. – Теоретически ты подковался, акваланг знаешь. Так и быть – полезем под воду… Костюма, правда, на тебя не подберешь… Но не замерзнешь и голый: глубоко не полезем, долго плавать не будем. Гууд?
– Йес, сэр! Сэнкью вэри мач! – Янг заволновался, задышал чаще.
– Дыхание! Не забывай про дыхание! – защемил пальцами его нос Радж.
Брат помог ему надеть пояс с грузилом, надеть плечевые ремни, застегнуть поясной. Уже на самом берегу проверил, хорошо ли обул и закрепил ласты. Сам, как всегда, на голень пристегнул крис, взял в руку шток с острым наконечником.
Янг уже нагляделся под воду и через днище «Нептуна», и плавая с трубкой и маской. А все же когда оказался с аквалангом под водой, был потрясен до глубины души, его будто ударили в самое сердце… Если бы можно было говорить под водой, то не смог бы и слова вымолвить. Он онемел, как малый ребенок, которому хочется до всего дотронуться, а то и потянуть в рот. Сказка, чудесная сказка!.. Едва шевелил ногами, а руки держал перед собой, как лунатик.
Каждый листик, каждый стебелек сочились бесчисленными очередями воздушных пузырьков. Сверкающих, будто серебряных: па-па-па-па-па… Пузырьки ударяются о тело, о руки, слегка щекочут, ползут за спину и вверх, вверх, разбиваются о поверхность воды.
Вывел из оцепенения Радж, нажав на плечо: «Дальше, дальше».
Поплыли к каньону-бездне, он точно стрела вел к берегу, к причалу. На самое «острие» этой стрелы навалены бетонные кубы – глыбы, чтоб не так размывало берег.
Радж и Янг плыли возле самой бездны. Янгу казалось, что в этой бездне колышатся, снуют туда-сюда чудовища с огненными глазами и огромными ртами и эти чудовища способны проглотить не только людей, а даже и лодки. Видны были расплывчатые контуры бетонных глыб. Они обросли уже водорослями, губками, актиниями…
Вдруг Радж что-то увидел среди бетонных глыб, махнул Янгу рукой – опускаемся, и начал планировать туда. Янгу казалось, что он распознает там силуэт человеческого тела, головы не видно, опущена вниз, а туловище и ноги всплывают, шевелятся…
Опустились – и сомнений не осталось: человек, труп человека. Возле него кружат, как воронье, рыбы. Человек одет и обут, еще не старый. Кусок проволоки впился в шею, концы ее привязаны к монтажной петле куба. За эти железные арматурные петли когда-то кран поднимал кубы и сбрасывал в море. Янг боялся смотреть в лицо утопленника, боялся стронуться с места, а Радж сделал круг около трупа и показал рукой – наверх.
Когда всплыли, стали на ноги на мелком, Радж освободился от загубника и маски. Покачиваясь от ударов волны прибоя, сказал:
– Это Пуол… По всем приметам – Пуол… Лицо уже разъели крабы, но узнать можно. Надо заявить полиции… – А когда выбрались на берег, горько вздохнул и плюнул: – Допрыгался, землячок… Завели кривые дорожки!
Пока дозвонились из проходной в полицию (кабинет Крафта был закрыт), пока появились двое полицейских и медэксперт, прошел не один час.
А потом пришлось Раджу и одному полицейскому, который умел хорошо плавать, прикреплять акваланги и опускаться на дно, доставать Пуола. Другой полицейский и медэксперт оставались на берегу, пытались допросить Янга. Но что он мог рассказать? При осмотре трупа была обнаружена в левом боку рана – как раз напротив сердца. Медэксперт вынул из раны лезвие ножа, сантиметров двенадцать длиной. Есть такие ножи: нажмешь кнопку – стреляет лезвием, на расстоянии десяти метров может убить человека.
– Ну так что? – наконец не выдержал Радж, еще раз взглянув на Амару. – Учти, что Ромеш скоро будет набирать новую группу.
– И рад бы в рай, да грехи не пускают, – вздохнул Амара.
– Если ты про оплату, так не думай. Упросим, чтоб платить в рассрочку.
– Нет, Радж. Просто времени нет. У меня всего один выходной вечер в неделю – по понедельникам. А Ромеш проводит занятия два раза. Если б хоть не по вечерам надо было ходить, а в первой половине дня… Но из-за одного меня он не будет переносить занятия.
– Хо! Так он же как раз и будет набирать дневную группу.
– Ну так что из этого? Все равно мы не сможем быть вместе. Ты вечером, а я днем, да еще в разные дни.
Наконец вышли из сырого и душного подвала. Пять ступенек вверх, и они на улице. Радж первым выбрался наверх и, ожидая, то поглядывал вниз на Амару, то вверх на ящерку, которая оседлала оплетенную проволокой лампочку у входа и ловила мошек и мотыльков, летевших на свет. Ящерка чавкала громко, со всхлипами, видно, проголодалась за день.
– Ромеш говорит, что прогресс народа и вообще человечества зависит только от физического совершенства человека, – сказал Радж, будто пробный камень бросил. Как отреагирует Амара?
– Совершенство… Физическое… Что толку от него? – Амара плотно прикрыл дверь, выбрался наверх. – Если бы хоть учились борьбе по-настоящему, а то… ни разу никто не стукнул как следует.
– Ни как следует, ни даже слегка… За это штрафные очки насчитываются. Только имитация удара, только имитация! Удар сокрушительный, может, даже смертельный, но сумей остановить кулак, или ребро ладони, или ногу в сантиметре от противника, сумей успеть отбить контрудар и тут же снова свой удар. Для этого надо быть хорошо натренированным физически, владеть приемами в совершенстве, иметь точный расчет и острый взгляд… Это тебе кажется, что мы только размахиваем руками или ногами, принимаем стойки и позы. Сто потов выливается… Положи один на другой несколько кирпичей, а хороший каратист ударит ребром ладони, и все разлетятся. Такова сила удара. Может, ты читал, а может, нет… В Англии был случай… Муниципалитет хотел снести один старый кирпичный дом. Так поручил это каратистам. Те за два дня голыми руками и ногами размолотили его вдребезги.
– Не агитируй. Лучше я тебя поагитирую… Найт-клаб «Кракен» знаешь?
– Ну.
– Был хоть раз в нем?
– Не приходилось. На такой шик денежки нужны. Да и… не тянет меня в этот притон. Там одни богачи развратничают.
– Чудак… Чтобы попасть туда, не обязательно иметь толстый карман. К тому же… – Амара огляделся вокруг. Никто поблизости не шел, только впереди, где улица вливалась в ярко освещенную цветными огнями площадь с фонтаном, было многолюдно. – Да к тому же… Лучшего прикрытия, конспиративного места и не придумаешь. Ни один шпик не додумается заглянуть туда.
– Прикрытия – для чего?
– Потом узнаешь. Ты за меня просил у Ромеша, а я за тебя – там. Поручился я за тебя… В десять часов там занятия, еще успеем. Шире шаг!
– Не пойду, пока не скажешь, что там такое, – нарочно заупрямился Радж, хотя и был уже заинтригован. С удивлением приглядывался к Амаре. Думал, что хорошо знал его – друг все-таки. А оказывается – не очень. За прошедшее время Амара очень изменился. Строже стало лицо, исчезла юношеская припухлость губ, наивное выражение в глазах. К нему интересно было приглядываться: вот какой земляк у него есть.
– Ну хорошо, – сказал немного погодя Амара. – Вот пройдем площадь, чтоб народу не было… – А когда выбрались на улицу, что вела к «Кракену», сказал: – Это – революционный кружок. Называется «Молодая земля». Изучается в нем теория и практика революции, читаются лекции по современному марксизму-ленинизму.
– Так там одни коммунисты, агенты Москвы! – шепотом воскликнул Радж и тоже огляделся по сторонам.
– Не видел я там агентов Москвы. А коммунисты, наверное, есть. Но много там и не коммунистов, так сказать, широкий фронт… И запомни, товарищ анархист и стихийный бунтовщик, это тебе не кинжалом ударить в бок янки на Биргусе. Все в мире намного сложнее, нужна огромная подготовительная работа, самая строгая конспирация… Коммунистическая партия у нас на архипелаге запрещена, находится в подполье. Возможно, что по инициативе коммунистов этот кружок и организовался, но за это их надо не в штыки встречать, а сказать спасибо и в ножки поклониться. Мало стихийно, так сказать, просто ненавидеть эксплуататоров, продажных капиталистов. Надо еще знать пути и способы, как можно весь порядок изменить на лучший, чтобы сам народ управлял страной, чтобы все богатства страны всему народу принадлежали, а не кучке богатеев.
– Все. Сагитировал, веди… О таком кружке, такой организации я давно мечтал. А можно будет еще кое-кого привести? Там у Ромеша немало хороших ребят.
– Нет-нет, даже намека не делай. Присмотрись хорошенько, изучи, а потом будет видно. Если поинтересуется кто, почему зачастил в «Кракен», думаю, найдешь, что сказать.
– Найду, не беспокойся. Не подведу.
– Беспокоиться надо. Но если бы я тебя не знал, то ты от меня ни слова про «Кракен» не услышал бы. А я даже порекомендовал тебя!
– Спасибо… – обнял Радж за плечи Амару. – Раз на то пошло, то и я тебе одну тайну расскажу. И ты должен посоветовать, что делать, ты же человек умный.
И Радж рассказал, как Судир учит дельфинов управляться с черпаками, копать грунт, переносить его. Про Пита Уилсона, который зачастил в дельфинарий к Судиру. При упоминании имени Пита Амара оживился, хотел что-то сказать. Но на вопрос Раджа: «Ты что? Ты знаешь его?» – только сказал поспешно: «Ничего, ничего… Досказывай до конца, я – потом». Радж подробно пересказал подслушанный в душевой разговор Пита с Судиром.
– Вот и помоги разобраться, в чем тут дело. Где на Горном может быть место, куда хотят отвезти дельфинов? Это раз. Во-вторых, неужели правда, что научная экспедиция там фальшивая, а под ее маркой скрываются самые настоящие авантюристы? Третье: неужели и правда они что-то там нашли и хотят с помощью дельфинов добывать?
Они дошли уже до «Кракена». Все окна найт-клаба светились, переливалась на нем разноцветная реклама, бросала пестрые пятна на людей, спешивших в ночной клуб, на кусты и деревья. Лица Раджа и Амары то вспыхивали краснотой, то синели и зеленели под светом рекламы.
– Пройдемся еще разок вокруг «Кракена», успеем, – Амара взял Раджа под руку, как девушку. – Так вот, братец, знаю я твоего Пита. Мы с Янгом его видели… Тогда еще, когда мы на Горном искали свободные земли. В горах там есть озеро, в бывшем кратере вулкана… Так этот мистер Пит с напарником изрыли все ручьи и ручейки, что в озеро впадают. Все промывали породу, разглядывали осадок. Я хорошо слышал, мы тогда с Янгом в засаде сидели – про золото у них шла речь. Если бы я так знал английский язык, как ты, то, может, и больше бы чего понял. Если бы ничего не нашли, то так не крутились бы. Они с трубками и масками плавали в озере, брали из него пробы. А на берегу моря у них лагерь разбит и дощатый забор вокруг, плотный. Думаю, что это тот самый, который и Судировы агенты вынюхали – OSE. Я помню, были там такие буквы на вывеске. Они и море там пригородили к лагерю, буйки поставили за двести метров от берега – запрещенную зону создали. Думаю, что они и в море лазят по дну, копаются… И знаешь что? В озеро много ручьев и речек впадает, а из него – ни одной. А уровень воды не поднимается… Значит, есть сток в море, только подводный… Может, они хотят дельфинов в озере использовать? Но туда и порожняком трудно добраться, а не только с дельфинами.
– Озеро отпадает. Афалины – чисто морские животные, они не смогут жить в пресной воде. Я думаю, что их хотят все-таки в море использовать. Ты приглядывался, между буйками не натянута сеть?
– Кажется, нет. Разве только под водой.
– Чтоб удержать дельфинов, нужна крепкая сеть до самого дна и чтоб еще над поверхностью торчала. Они легко могут ее перескочить. Пит с Судиром толковали о полной темноте… В темноте дельфины будут работать. Значит, на большой глубине, вдоль берега. А сеть… сеть могут еще натянуть.
– Твоя правда, товарищ Синх.
– Эх, товарищ Бессмертный!.. Если бы заглянуть туда… Подкрасться под водой тайком и…
– Думаю, что если там пахнет золотом, то они и охрану организовали.
– Вдвоем?
– Это мы только на озере двоих видели. За забором в лагере еще одного, моториста. А там же и вагончик на колесах, и палатки. Сколько внутри их людей, никто не знает.
– Интересно, в курсе ли всех этих замыслов мистер Крафт? И не знаю, что мне делать: говорить ему про подслушанный разговор или нет… Судир с компанией могут такую свинью ему подложить.
– Ты совместно с ним владеешь акциями дельфинария?
– Смеешься?
– А вот Судир, по всему видать, не в таком настроении. Этот готов урвать где только можно. И не переживает за Крафта.
– Так что делать, спрашиваю?
– Подождем, посмотрим, что из этого получится.
– А про Пуола ты ничего не слышал? Убили его… Мы с Янгом нашли под водою. Проволокой привязан… Должно быть, с китайскою триадой снюхался. Не угодил чем-то, вот и убрали с дороги. Он ведь и за мною охотился, Пуол этот.
– Ну?
– Вот тебе и ну. Есть что рассказать.
– Мы опаздываем… Побежали скорей!
Слушатели сидели за сдвинутыми столами, на которых стояли простые закуски и легкое питье. Всего было человек двадцать, и парни пристроились с краю, у входа. За столом у торца сидел проповедник, как назвал его про себя Радж. Квадратный, голова круглая, как шар, выбритая до блеска, даже свет с двух бра со стены отражался от темени. Накинуть бы шафрановую тогу – как раз буддийский монах. На стене, кроме бра, ничего не висело, за спиной проповедника возвышалась дощатая перегородка. Слева от Раджа была стеклянная стена, сквозь нее видно было, как на арене шесть полуголых, в розовых трико гёрлз, взявшись под руки, дружно вскидывают ноги под джазовую музыку. Их освещают цветные вспышки прожекторов, установленных на самом верху огромного амфитеатра, почти велотрека. Там, где должны были стоять скамьи вокруг арены, уступами сделаны широкие ярусы со столиками, чтоб хорошо просматривалось все, что делается на арене. К гулякам и выпивохам за столиками подкатывали на коньках-роликах официантки, молниеносно меняли закуски и бутылки, так же стремительно отъезжали. Летели, наверное, с вжиканьем и гулом, но этого тут не было слышно. Радж даже заметил, как сыпались на поворотах из-под роликов искры. Где-то сидел оркестр, извергал мелодию за мелодией, но музыка сюда, в кабинет, долетала слабо, и все, что говорил проповедник, который «пикировался» с присутствующими, слышалось ясно. Внимание Раджа рассеивалось, ошеломленный всем увиденным, он не мог сосредоточиться на том, что говорилось, тихонько поворачивал голову: хотелось следить и за ареной. А остальные слушатели ни разу не взглянули в сторону арены.
– Ты думаешь, нас видно из зала? – шепнул Амара Раджу. – Стекло с фокусами: нажимают какую-то кнопку, и мы их видим, а они нас нет, стекло блестит, как ртуть. Чудеса!
Радж кивнул: да, тут много чудес.
– …А скажите, как это так получается: когда бандит грабит людей, его ловят и сажают в тюрьму, когда же весь народ, всю страну грабит, его сажают на трон? – услышал Радж очередную реплику-вопрос.
– Своя рука – владыка, – поддержал другой слушатель.
Проповедник отвечал, и был в его ответах сплав восточного фольклора с мудростью «Тирукурала»[16], о котором Радж слышал еще в детстве.
– Не народ посадил султана на трон, вы же знаете. А люди от рождения все одинаковы, равны… Величие и ценность человека зависит от того, что он сделал. Настоящего руководителя, как говорит Тирувалувару, выделяет среди других бесстрашие, великодушие, мудрость и энергия.
Слушатели оживились и кое-кто хохотнул. Очень уж далекими были эти классические черты характера от тех, какими владел султан Муту!
– Скажу еще: один владыка без народа ничто. А одной рукой даже в ладоши не похлопаешь, – продолжал проповедник.
– Сидит как чирий, и ничего ему не сделаешь.
– Ага! Близок пуп, да не укусишь!
– А не похожи ли мы со своим кружком на сверчка, который хочет лягнуть осла? – сыпались реплики.
– Народ может терпеть до поры. Даже Будда терпел до трех раз. Но чтобы что-то сделать, нужна подготовка: даже жаба, не подготовившись, не прыгнет. Прежде чем вырвать кол, надо его раскачать. Если вы хотите разжечь большой костер, надо начать с маленького. Прежде чем лечить болезнь, надо хорошо знать ее. И еще: вылечиться самим. От наивности, забитости, неграмотности, невежества. Только те, что владеют знаниями, могут называться зрячими, а на лицах невежд вместо глаз болячки. Лежа животом на циновке, плавать не научишься. В революционную практику надо вводить теорию, а теорию обогащать практикой. Топор без топорища – не топор. Так и теория с практикой взаимосвязаны. Дернешь за лиану – все джунгли встревожишь… Сразу много хотеть – ничего не иметь… Каждый великий путь начинается с первого шага… Избегайте нерешительности в достижении цели… Человек рожден для действий. Тот, кто бездействует, потерян для народа… Трудно победить народ на его собственной земле, если даже у него нет могучих крепостей и других преимуществ… Будь подобен цапле, которая поджимает крылья и ждет подходящей минуты, чтобы взлететь, но действуй с ее решительностью, если наступит время действия… Если ты не имеешь друзей и видишь перед собой двух врагов, одного из них сделай своим союзником…
– Избави бог. Я веду с вами деловой разговор. Дальше… Я все-таки постараюсь дознаться, кто вы такие на самом деле. Это во-первых. А во-вторых, OSE ищет только алмазы. А у вас, судя по намекам, не алмазами пахнет, а… золотом. Так? Так, так, успокойтесь, мистер Пит. Так вот, третье: у вас нет другого выхода, как взять меня в долю!
Наступило молчание. Видимо, мистер Пит, прижатый к стене, собирался с мыслями.
– Но мы ведь так не договаривались, мистер Судир!.. В прошлый раз мы не о такой оплате услуг говорили! И вы уже взяли у нас задаток.
– В прошлый раз было так, а теперь иначе. Во-первых, научить дельфинов тому, чего вы хотите, не так просто. Я пока что не нахожу аналогов в мировой практике. Во-вторых, в прошлую нашу встречу я еще ничего не знал про вас, речь шла вслепую. В-третьих, втайне от мистера Крафта мы не сможем этого сделать. Значит, еще и его придется взять в долю. Если дело повернулось таким образом, то давайте заниматься бизнесом честно.
– Честно! – иронически хмыкнул мистер Пит. – И это вы называете честным приемом – брать за горло?
– Не преувеличивайте. Вы делаете свой бизнес, я – свой.
– Но мы же еще не уверены, найдем ли там что или нет!
– Так чего же вам волноваться? Вы ничем не рискуете. Вам пустой кокос и мне пустой.
– Я должен посоветоваться с моими компаньонами.
– Советуйтесь, мне спешить некуда. Одно только поймите: если я тоже буду заинтересован в деле, то и работа с дельфинами приобретет для меня новый интерес. Могут и сроки сократиться.
– Я посоветуюсь… Я сообщу… на днях… Что и как… – растерянно пробормотал Пит.
– Всего наилучшего, мистер Уилсон. Своим компаньонам передайте от меня привет… А сторожу на проходной скажите, что я просил пускать вас ко мне в любое время дня. – В последних словах Судира слышались спесь и нахальство хозяина положения.
– А он меня уже хорошо знает, – бросил Пит.
Послышался легкий скрип Судировой двери, еще через минуту – шаги на перекидном мостике из бамбуковых бревнышек.
Ушел, значит, Пит. А Судир? Меньше всего Радж хотел бы сейчас видеть Судира. А он может ткнуть нос сюда, ибо еще не мыл свой гидрокостюм, не приносил баллоны на заправку. Что делать, увидев его? Промолчать? А хватит ли выдержки, услышав такое, такие переговоры? А если не выдержит, то что сказать?
Что творится на свете!.. Сначала Пуол с сегодняшним нападением, а тут и Судир… Хороша штучка, этот Судир! Если бы такой свинье да еще рога, как у буйвола, то наделал бы дел.
Послушаешь Судира, так получается, будто он хозяин дельфинария, а не Крафт. Как он сможет с этим Питом использовать дельфинов за стенами дельфинария? Временно повезут их туда, а потом вернут обратно, или как? А может, Крафт в курсе дела, может, и он хочет иметь побочный заработок? Как тогда будет с дельфинарием? Временно отменят представления?
«А что я могу Крафту рассказать? В чем я могу обвинить Судира? Как смогу доказать, что у него злые намерения? В любой момент он может отказаться от своих слов и от Пита: знать ничего не знаю, ведать не ведаю. А об экспериментах с черпаками скажет: хочу научить дельфинов чистить бассейн. Плохого ничего, одна польза для дельфинария, для Крафта. Ну и, конечно, для науки. Во всем мире проводят опыты с дельфинами. Вон в США даже учат дельфинов атаковать с минами вражеские корабли…»
Радж услышал, как снова скрипнула дверь Судировой резиденции. Ушел наконец, даже гидрокостюм не отдал вымыть. Долго же он сегодня сидел тут!
Нервное напряжение спало. Радж почувствовал страшную усталость, руки и ноги просто не слушались. А надо же еще перевязать плечо: в недоброе место пырнул Пуол, повязка не держится. И надо было бы заклеить костюм. Сквозь дыру будет слишком много воды попадать в него.
Но, добравшись до кладовки, лишь кое-как развесил костюмы на натянутой проволоке, на стеллажах, мимоходом глянул в осколок зеркала на дверном косяке. Ого, какие красные глаза у него сегодня, налились кровью. Отдыхать надо, больше надо отдыхать…
Откинул топчан от стены. Повалился на него не раздеваясь. Последним проблеском мысли было: «Янг… в отеле будет ночевать или вернется?»
Глава шестая
1
Прошло несколько дней.Еще никогда Янг не жил в таком напряжении. С него требовали, как со взрослого, и он работал, как взрослый. И ни на кого не обижался, никому не жаловался. Энергии тратил много, и Радж удивлялся его аппетиту. По вечерам, хотя Радж и заставлял учить английский язык, порой не дослушав, что втолковывали ему, – засыпал. Однажды Радж спросил у него несколько новых слов – не знал.
– Ты мне не называл их! – возмущался Янг.
– Называл. Ты спал, а я все повторял и повторял их. Думал, сквозь сон запомнишь. Я читал – так изучают иностранные языки. Ложатся спать, а магнитофон с записью урока крутится, долбит по мозгам.
– Ерунда все это.
– Может, и ерунда, если у тебя никакого знака в голове не осталось, – согласился Радж.
Янг старался управляться со своими обязанностями, кроме участия в представлениях, как можно быстрей, чтобы еще и Раджу помочь приводить в порядок акваланги и костюмы. Каждое утро приносил в резиденцию Судира сухой и чистый гидрокостюм, заправленный как следует акваланг. И не понимал, почему Радж, видя все это, злится? Так же и при Гуго было. И Гуго приводил в порядок Судиров гидрокостюм, приносил проверенный и заправленный акваланг. Не так часто было? Так теперь же Судир каждый день подолгу, почти дотемна, дрессирует дельфинов, учит носить черпаки, зачерпывать ими песок. А это ведь так интересно!
Дважды Янг вместе с туристами плавал на «Нептуне», смотрел в прозрачное днище под воду, слушал рассказ Раджа на английском языке и радовался: все понимает! В голове складывались чудесные сказки про подводное царство и морского царя Нептуна, имя которого носит этот большой шлюп.
Несколько раз им удалось поплавать с масками и трубками вдвоем, бок о бок. И Радж время от времени вынимал изо рта загубник и объяснял то, что видели на дне. Снова забирал в рот загубник, и – оп-ля! – ныряли вместе, на миг показывая над водой, как утки, свои зады.
Абдулла за это время дважды видел программу представления. Его теперь трудно было узнать: и лицо покруглело (даже, казалось, рот уменьшился), и одежду новую ему донна Тереза справила. Часто торчал и на берегу, наблюдая, как плавают Янг и Радж. От зависти к братьям бранил и муштровал ни в чем не повинного Тото: «Навязался на мою голову!»
– Терпи, душа, в рай попадешь! – кричал ему Радж.
– Я и так в Рае! – отвечал Абдулла и сам уже кричал с берега: – Янг! Янг! И ты, Радж… Знаете, что сегодня было? Скандало грандиозо! Я обувь переставил под дверями! В отеле! Одни мужские туфли, наверное сорок седьмого размера, перенес через три номера и поставил под дверь синьоры Терезы… Ха-ха! Что там было-о-о! Жена из того номера прибегала к Терезе, в волосы вцепилась… Многие пары перессорились – страх и ужас! Собираются на развод подавать, разъезжаются в разные отели!
Янг и Радж чуть не утонули, смеясь. Повынимали изо рта трубки, вылезли на берег.
– А чтоб тебе… – в изнеможении упали на песок, стараясь отдышаться.
– А что? Я им, буржуям проклятым, еще и не такое подстроил бы! – хвалился Абдулла.
– Обалдуй ты, а не Абдулла! Ты хоть понимаешь, что натворил? – укорял Янг. – Черт не возьмет эти пары, помирятся. А вот чистильщика могут прогнать с работы. Хозяин отеля решит, что он виноват.
– Я этого не хотел… – притих Абдулла.
Однажды настал момент, когда сбылась мечта Янга.
– Ну, так и быть, – сказал Радж. – Теоретически ты подковался, акваланг знаешь. Так и быть – полезем под воду… Костюма, правда, на тебя не подберешь… Но не замерзнешь и голый: глубоко не полезем, долго плавать не будем. Гууд?
– Йес, сэр! Сэнкью вэри мач! – Янг заволновался, задышал чаще.
– Дыхание! Не забывай про дыхание! – защемил пальцами его нос Радж.
Брат помог ему надеть пояс с грузилом, надеть плечевые ремни, застегнуть поясной. Уже на самом берегу проверил, хорошо ли обул и закрепил ласты. Сам, как всегда, на голень пристегнул крис, взял в руку шток с острым наконечником.
Янг уже нагляделся под воду и через днище «Нептуна», и плавая с трубкой и маской. А все же когда оказался с аквалангом под водой, был потрясен до глубины души, его будто ударили в самое сердце… Если бы можно было говорить под водой, то не смог бы и слова вымолвить. Он онемел, как малый ребенок, которому хочется до всего дотронуться, а то и потянуть в рот. Сказка, чудесная сказка!.. Едва шевелил ногами, а руки держал перед собой, как лунатик.
Каждый листик, каждый стебелек сочились бесчисленными очередями воздушных пузырьков. Сверкающих, будто серебряных: па-па-па-па-па… Пузырьки ударяются о тело, о руки, слегка щекочут, ползут за спину и вверх, вверх, разбиваются о поверхность воды.
Вывел из оцепенения Радж, нажав на плечо: «Дальше, дальше».
Поплыли к каньону-бездне, он точно стрела вел к берегу, к причалу. На самое «острие» этой стрелы навалены бетонные кубы – глыбы, чтоб не так размывало берег.
Радж и Янг плыли возле самой бездны. Янгу казалось, что в этой бездне колышатся, снуют туда-сюда чудовища с огненными глазами и огромными ртами и эти чудовища способны проглотить не только людей, а даже и лодки. Видны были расплывчатые контуры бетонных глыб. Они обросли уже водорослями, губками, актиниями…
Вдруг Радж что-то увидел среди бетонных глыб, махнул Янгу рукой – опускаемся, и начал планировать туда. Янгу казалось, что он распознает там силуэт человеческого тела, головы не видно, опущена вниз, а туловище и ноги всплывают, шевелятся…
Опустились – и сомнений не осталось: человек, труп человека. Возле него кружат, как воронье, рыбы. Человек одет и обут, еще не старый. Кусок проволоки впился в шею, концы ее привязаны к монтажной петле куба. За эти железные арматурные петли когда-то кран поднимал кубы и сбрасывал в море. Янг боялся смотреть в лицо утопленника, боялся стронуться с места, а Радж сделал круг около трупа и показал рукой – наверх.
Когда всплыли, стали на ноги на мелком, Радж освободился от загубника и маски. Покачиваясь от ударов волны прибоя, сказал:
– Это Пуол… По всем приметам – Пуол… Лицо уже разъели крабы, но узнать можно. Надо заявить полиции… – А когда выбрались на берег, горько вздохнул и плюнул: – Допрыгался, землячок… Завели кривые дорожки!
Пока дозвонились из проходной в полицию (кабинет Крафта был закрыт), пока появились двое полицейских и медэксперт, прошел не один час.
А потом пришлось Раджу и одному полицейскому, который умел хорошо плавать, прикреплять акваланги и опускаться на дно, доставать Пуола. Другой полицейский и медэксперт оставались на берегу, пытались допросить Янга. Но что он мог рассказать? При осмотре трупа была обнаружена в левом боку рана – как раз напротив сердца. Медэксперт вынул из раны лезвие ножа, сантиметров двенадцать длиной. Есть такие ножи: нажмешь кнопку – стреляет лезвием, на расстоянии десяти метров может убить человека.
2
Радж стянул мокрое от пота кимоно и, переодеваясь, молча внимательно поглядывал на Амару: ну как – понравилось? Ждал восторга, одобрения, ждал слов: «Буду и я проситься к Ромешу…» Но Амара ничего не говорил, молча ходил из угла в угол темного, с одной подслеповатой лампочкой «предбанника», поджимал губы и думал. Радж встал с низенькой, во всю длину стены скамьи, начал складывать и запихивать кимоно в сумку. И немного сердился: для Амары же старался, упрашивал Ромеша пустить на занятия постороннего.– Ну так что? – наконец не выдержал Радж, еще раз взглянув на Амару. – Учти, что Ромеш скоро будет набирать новую группу.
– И рад бы в рай, да грехи не пускают, – вздохнул Амара.
– Если ты про оплату, так не думай. Упросим, чтоб платить в рассрочку.
– Нет, Радж. Просто времени нет. У меня всего один выходной вечер в неделю – по понедельникам. А Ромеш проводит занятия два раза. Если б хоть не по вечерам надо было ходить, а в первой половине дня… Но из-за одного меня он не будет переносить занятия.
– Хо! Так он же как раз и будет набирать дневную группу.
– Ну так что из этого? Все равно мы не сможем быть вместе. Ты вечером, а я днем, да еще в разные дни.
Наконец вышли из сырого и душного подвала. Пять ступенек вверх, и они на улице. Радж первым выбрался наверх и, ожидая, то поглядывал вниз на Амару, то вверх на ящерку, которая оседлала оплетенную проволокой лампочку у входа и ловила мошек и мотыльков, летевших на свет. Ящерка чавкала громко, со всхлипами, видно, проголодалась за день.
– Ромеш говорит, что прогресс народа и вообще человечества зависит только от физического совершенства человека, – сказал Радж, будто пробный камень бросил. Как отреагирует Амара?
– Совершенство… Физическое… Что толку от него? – Амара плотно прикрыл дверь, выбрался наверх. – Если бы хоть учились борьбе по-настоящему, а то… ни разу никто не стукнул как следует.
– Ни как следует, ни даже слегка… За это штрафные очки насчитываются. Только имитация удара, только имитация! Удар сокрушительный, может, даже смертельный, но сумей остановить кулак, или ребро ладони, или ногу в сантиметре от противника, сумей успеть отбить контрудар и тут же снова свой удар. Для этого надо быть хорошо натренированным физически, владеть приемами в совершенстве, иметь точный расчет и острый взгляд… Это тебе кажется, что мы только размахиваем руками или ногами, принимаем стойки и позы. Сто потов выливается… Положи один на другой несколько кирпичей, а хороший каратист ударит ребром ладони, и все разлетятся. Такова сила удара. Может, ты читал, а может, нет… В Англии был случай… Муниципалитет хотел снести один старый кирпичный дом. Так поручил это каратистам. Те за два дня голыми руками и ногами размолотили его вдребезги.
– Не агитируй. Лучше я тебя поагитирую… Найт-клаб «Кракен» знаешь?
– Ну.
– Был хоть раз в нем?
– Не приходилось. На такой шик денежки нужны. Да и… не тянет меня в этот притон. Там одни богачи развратничают.
– Чудак… Чтобы попасть туда, не обязательно иметь толстый карман. К тому же… – Амара огляделся вокруг. Никто поблизости не шел, только впереди, где улица вливалась в ярко освещенную цветными огнями площадь с фонтаном, было многолюдно. – Да к тому же… Лучшего прикрытия, конспиративного места и не придумаешь. Ни один шпик не додумается заглянуть туда.
– Прикрытия – для чего?
– Потом узнаешь. Ты за меня просил у Ромеша, а я за тебя – там. Поручился я за тебя… В десять часов там занятия, еще успеем. Шире шаг!
– Не пойду, пока не скажешь, что там такое, – нарочно заупрямился Радж, хотя и был уже заинтригован. С удивлением приглядывался к Амаре. Думал, что хорошо знал его – друг все-таки. А оказывается – не очень. За прошедшее время Амара очень изменился. Строже стало лицо, исчезла юношеская припухлость губ, наивное выражение в глазах. К нему интересно было приглядываться: вот какой земляк у него есть.
– Ну хорошо, – сказал немного погодя Амара. – Вот пройдем площадь, чтоб народу не было… – А когда выбрались на улицу, что вела к «Кракену», сказал: – Это – революционный кружок. Называется «Молодая земля». Изучается в нем теория и практика революции, читаются лекции по современному марксизму-ленинизму.
– Так там одни коммунисты, агенты Москвы! – шепотом воскликнул Радж и тоже огляделся по сторонам.
– Не видел я там агентов Москвы. А коммунисты, наверное, есть. Но много там и не коммунистов, так сказать, широкий фронт… И запомни, товарищ анархист и стихийный бунтовщик, это тебе не кинжалом ударить в бок янки на Биргусе. Все в мире намного сложнее, нужна огромная подготовительная работа, самая строгая конспирация… Коммунистическая партия у нас на архипелаге запрещена, находится в подполье. Возможно, что по инициативе коммунистов этот кружок и организовался, но за это их надо не в штыки встречать, а сказать спасибо и в ножки поклониться. Мало стихийно, так сказать, просто ненавидеть эксплуататоров, продажных капиталистов. Надо еще знать пути и способы, как можно весь порядок изменить на лучший, чтобы сам народ управлял страной, чтобы все богатства страны всему народу принадлежали, а не кучке богатеев.
– Все. Сагитировал, веди… О таком кружке, такой организации я давно мечтал. А можно будет еще кое-кого привести? Там у Ромеша немало хороших ребят.
– Нет-нет, даже намека не делай. Присмотрись хорошенько, изучи, а потом будет видно. Если поинтересуется кто, почему зачастил в «Кракен», думаю, найдешь, что сказать.
– Найду, не беспокойся. Не подведу.
– Беспокоиться надо. Но если бы я тебя не знал, то ты от меня ни слова про «Кракен» не услышал бы. А я даже порекомендовал тебя!
– Спасибо… – обнял Радж за плечи Амару. – Раз на то пошло, то и я тебе одну тайну расскажу. И ты должен посоветовать, что делать, ты же человек умный.
И Радж рассказал, как Судир учит дельфинов управляться с черпаками, копать грунт, переносить его. Про Пита Уилсона, который зачастил в дельфинарий к Судиру. При упоминании имени Пита Амара оживился, хотел что-то сказать. Но на вопрос Раджа: «Ты что? Ты знаешь его?» – только сказал поспешно: «Ничего, ничего… Досказывай до конца, я – потом». Радж подробно пересказал подслушанный в душевой разговор Пита с Судиром.
– Вот и помоги разобраться, в чем тут дело. Где на Горном может быть место, куда хотят отвезти дельфинов? Это раз. Во-вторых, неужели правда, что научная экспедиция там фальшивая, а под ее маркой скрываются самые настоящие авантюристы? Третье: неужели и правда они что-то там нашли и хотят с помощью дельфинов добывать?
Они дошли уже до «Кракена». Все окна найт-клаба светились, переливалась на нем разноцветная реклама, бросала пестрые пятна на людей, спешивших в ночной клуб, на кусты и деревья. Лица Раджа и Амары то вспыхивали краснотой, то синели и зеленели под светом рекламы.
– Пройдемся еще разок вокруг «Кракена», успеем, – Амара взял Раджа под руку, как девушку. – Так вот, братец, знаю я твоего Пита. Мы с Янгом его видели… Тогда еще, когда мы на Горном искали свободные земли. В горах там есть озеро, в бывшем кратере вулкана… Так этот мистер Пит с напарником изрыли все ручьи и ручейки, что в озеро впадают. Все промывали породу, разглядывали осадок. Я хорошо слышал, мы тогда с Янгом в засаде сидели – про золото у них шла речь. Если бы я так знал английский язык, как ты, то, может, и больше бы чего понял. Если бы ничего не нашли, то так не крутились бы. Они с трубками и масками плавали в озере, брали из него пробы. А на берегу моря у них лагерь разбит и дощатый забор вокруг, плотный. Думаю, что это тот самый, который и Судировы агенты вынюхали – OSE. Я помню, были там такие буквы на вывеске. Они и море там пригородили к лагерю, буйки поставили за двести метров от берега – запрещенную зону создали. Думаю, что они и в море лазят по дну, копаются… И знаешь что? В озеро много ручьев и речек впадает, а из него – ни одной. А уровень воды не поднимается… Значит, есть сток в море, только подводный… Может, они хотят дельфинов в озере использовать? Но туда и порожняком трудно добраться, а не только с дельфинами.
– Озеро отпадает. Афалины – чисто морские животные, они не смогут жить в пресной воде. Я думаю, что их хотят все-таки в море использовать. Ты приглядывался, между буйками не натянута сеть?
– Кажется, нет. Разве только под водой.
– Чтоб удержать дельфинов, нужна крепкая сеть до самого дна и чтоб еще над поверхностью торчала. Они легко могут ее перескочить. Пит с Судиром толковали о полной темноте… В темноте дельфины будут работать. Значит, на большой глубине, вдоль берега. А сеть… сеть могут еще натянуть.
– Твоя правда, товарищ Синх.
– Эх, товарищ Бессмертный!.. Если бы заглянуть туда… Подкрасться под водой тайком и…
– Думаю, что если там пахнет золотом, то они и охрану организовали.
– Вдвоем?
– Это мы только на озере двоих видели. За забором в лагере еще одного, моториста. А там же и вагончик на колесах, и палатки. Сколько внутри их людей, никто не знает.
– Интересно, в курсе ли всех этих замыслов мистер Крафт? И не знаю, что мне делать: говорить ему про подслушанный разговор или нет… Судир с компанией могут такую свинью ему подложить.
– Ты совместно с ним владеешь акциями дельфинария?
– Смеешься?
– А вот Судир, по всему видать, не в таком настроении. Этот готов урвать где только можно. И не переживает за Крафта.
– Так что делать, спрашиваю?
– Подождем, посмотрим, что из этого получится.
– А про Пуола ты ничего не слышал? Убили его… Мы с Янгом нашли под водою. Проволокой привязан… Должно быть, с китайскою триадой снюхался. Не угодил чем-то, вот и убрали с дороги. Он ведь и за мною охотился, Пуол этот.
– Ну?
– Вот тебе и ну. Есть что рассказать.
– Мы опаздываем… Побежали скорей!
3
Это не было похоже ни на лекцию, ни на беседу. Скорее всего на диспут о жизни и ее проблемах…Слушатели сидели за сдвинутыми столами, на которых стояли простые закуски и легкое питье. Всего было человек двадцать, и парни пристроились с краю, у входа. За столом у торца сидел проповедник, как назвал его про себя Радж. Квадратный, голова круглая, как шар, выбритая до блеска, даже свет с двух бра со стены отражался от темени. Накинуть бы шафрановую тогу – как раз буддийский монах. На стене, кроме бра, ничего не висело, за спиной проповедника возвышалась дощатая перегородка. Слева от Раджа была стеклянная стена, сквозь нее видно было, как на арене шесть полуголых, в розовых трико гёрлз, взявшись под руки, дружно вскидывают ноги под джазовую музыку. Их освещают цветные вспышки прожекторов, установленных на самом верху огромного амфитеатра, почти велотрека. Там, где должны были стоять скамьи вокруг арены, уступами сделаны широкие ярусы со столиками, чтоб хорошо просматривалось все, что делается на арене. К гулякам и выпивохам за столиками подкатывали на коньках-роликах официантки, молниеносно меняли закуски и бутылки, так же стремительно отъезжали. Летели, наверное, с вжиканьем и гулом, но этого тут не было слышно. Радж даже заметил, как сыпались на поворотах из-под роликов искры. Где-то сидел оркестр, извергал мелодию за мелодией, но музыка сюда, в кабинет, долетала слабо, и все, что говорил проповедник, который «пикировался» с присутствующими, слышалось ясно. Внимание Раджа рассеивалось, ошеломленный всем увиденным, он не мог сосредоточиться на том, что говорилось, тихонько поворачивал голову: хотелось следить и за ареной. А остальные слушатели ни разу не взглянули в сторону арены.
– Ты думаешь, нас видно из зала? – шепнул Амара Раджу. – Стекло с фокусами: нажимают какую-то кнопку, и мы их видим, а они нас нет, стекло блестит, как ртуть. Чудеса!
Радж кивнул: да, тут много чудес.
– …А скажите, как это так получается: когда бандит грабит людей, его ловят и сажают в тюрьму, когда же весь народ, всю страну грабит, его сажают на трон? – услышал Радж очередную реплику-вопрос.
– Своя рука – владыка, – поддержал другой слушатель.
Проповедник отвечал, и был в его ответах сплав восточного фольклора с мудростью «Тирукурала»[16], о котором Радж слышал еще в детстве.
– Не народ посадил султана на трон, вы же знаете. А люди от рождения все одинаковы, равны… Величие и ценность человека зависит от того, что он сделал. Настоящего руководителя, как говорит Тирувалувару, выделяет среди других бесстрашие, великодушие, мудрость и энергия.
Слушатели оживились и кое-кто хохотнул. Очень уж далекими были эти классические черты характера от тех, какими владел султан Муту!
– Скажу еще: один владыка без народа ничто. А одной рукой даже в ладоши не похлопаешь, – продолжал проповедник.
– Сидит как чирий, и ничего ему не сделаешь.
– Ага! Близок пуп, да не укусишь!
– А не похожи ли мы со своим кружком на сверчка, который хочет лягнуть осла? – сыпались реплики.
– Народ может терпеть до поры. Даже Будда терпел до трех раз. Но чтобы что-то сделать, нужна подготовка: даже жаба, не подготовившись, не прыгнет. Прежде чем вырвать кол, надо его раскачать. Если вы хотите разжечь большой костер, надо начать с маленького. Прежде чем лечить болезнь, надо хорошо знать ее. И еще: вылечиться самим. От наивности, забитости, неграмотности, невежества. Только те, что владеют знаниями, могут называться зрячими, а на лицах невежд вместо глаз болячки. Лежа животом на циновке, плавать не научишься. В революционную практику надо вводить теорию, а теорию обогащать практикой. Топор без топорища – не топор. Так и теория с практикой взаимосвязаны. Дернешь за лиану – все джунгли встревожишь… Сразу много хотеть – ничего не иметь… Каждый великий путь начинается с первого шага… Избегайте нерешительности в достижении цели… Человек рожден для действий. Тот, кто бездействует, потерян для народа… Трудно победить народ на его собственной земле, если даже у него нет могучих крепостей и других преимуществ… Будь подобен цапле, которая поджимает крылья и ждет подходящей минуты, чтобы взлететь, но действуй с ее решительностью, если наступит время действия… Если ты не имеешь друзей и видишь перед собой двух врагов, одного из них сделай своим союзником…