Страница:
В ночь с 16 на 17 января 1991 года многонациональные силы, размещенные на территории Саудовской Аравии, нанесли первый авиаудар по армии Ирака, захватившей Кувейт.
Началась операция «Буря в пустыне».
МОЖЕТ ЛИ АВИАЦИЯ ВЫИГРАТЬ ВОЙНУ?
ЧЕКИСТСКО-ВОЙСКОВАЯ ОПЕРАЦИЯ
ОТВЕРГНУТЫЙ УЛЬТИМАТУМ
ОМОНОВЦЫ В БОЛЬШОЙ ИГРЕ
ОХОТА ЗА СКАДами
Началась операция «Буря в пустыне».
МОЖЕТ ЛИ АВИАЦИЯ ВЫИГРАТЬ ВОЙНУ?
Президент Буш-старший первоначально полагал, что сумеет обойтись авиацией. Президент Египта Хосни Мубарак и другие арабские политики пренебрежительно говорили, что иракцев никогда не бомбили — они сразу побегут. Вся операция займет один день… Но военные тактично объясняли Бушу, что атаками с воздуха войну не выиграть.
30 октября на заседании совета национальной безопасности в ситуационной комнате Белого дома генерал Пауэлл, только что прилетевший из Саудовской Аравии, доложил президенту план военной операции против иракских войск, оккупировавших Кувейт:
— Для обороны Саудовской Аравии нам достаточно двухсот пятидесяти тысяч солдат, которые уже практически прибыли. Для наступления понадобится еще двести тысяч.
Буш-старший не любил читать длинные бумаги. Максимальный размер представляемого доклада не должен был превышать двадцати пяти страниц. Иногда ведомства шли на некоторые ухищрения и печатали бумаги мелким шрифтом, чтобы больше поместилось. Буш предпочитал выслушивать людей. На очередном заседании он еще раз спросил председателя комитета начальников штабов:
— Колин, ты действительно уверен, что авиация не сможет этого сделать?
— Я был бы счастлив, если иракцы побегут, когда бомбы начнут падать, — ответил генерал Пауэлл. — Но в истории еще не было случая, когда войны выигрывались авиацией.
Пауэлл осуществлял непосредственное руководство боевыми действиями. Он убедил конгресс и простых американцев, что разработанный под его руководством план войны в Персидском заливе приведет к успеху. И добился полного доверия страны к армии. Пауэлл сыграл ключевую роль в том, что американцы согласились рискнуть своими жизнями ради спасения Кувейта и наказания Саддама. Пауэлл считает, что политики должны уметь ставить ясные и понятные цели перед обществом и армией. Если общество и армия не верят в победу, ее не достичь.
В операции принимали участие британские, египетские, саудовские войска. Почти три десятка стран прислали свои контингенты. Но главную скрипку играли американцы. Через пятнадцать лет после Вьетнама они демонстрировали свою мощь.
Советские военные с нескрываемыми раздражением и завистью наблюдали за тем, как американская авиация, артиллерия и ракеты сокрушают советскую технику, купленную Ираком.
Известный журналист Александр Бовин вспоминал, как именно в эти дни встречался с сотрудниками 12-го управления генерального штаба Советской армии. Бовин предположил, что для разгрома Ирака американцам хватит двух недель. Генштабовские генералы уверенно говорили, что войска коалиции «завязнут», предрекали американцам новый Вьетнам.
Немалая часть советских людей не видела в поведении Саддама Хусейна ничего зазорного и не считала возможным «предавать» союзника.
Горбачев до последнего момента надеялся не допустить боевых действий. Всех уговаривал повременить, доказывал, что Саддам Хусейн сам уйдет из Кувейта.
11 января 1991 года, за неделю до начала военных действий, Горбачев, разговаривая с Бушем по телефону, выразил легкое неудовольствие:
— Вы только говорите, что учитываете мнение Москвы, а действуете по собственному усмотрению. Нужна полная согласованность. Если надо, я готов встретиться и еще раз обсудить. Наша позиция остается жесткой, но не следует спешить.
Горбачев предложил выработать еще один план и отправить с ним в Багдад нового министра иностранных дел Бессмертных.
Буш выслушал Горбачева, но для себя американский президент решил, что больше не будет уговаривать Саддама: если иракский президент предпочитает войну, он ее получит.
Накануне войны в Персидском заливе произошли такие события в Вильнюсе, что Горбачеву было не до Ирака.
30 октября на заседании совета национальной безопасности в ситуационной комнате Белого дома генерал Пауэлл, только что прилетевший из Саудовской Аравии, доложил президенту план военной операции против иракских войск, оккупировавших Кувейт:
— Для обороны Саудовской Аравии нам достаточно двухсот пятидесяти тысяч солдат, которые уже практически прибыли. Для наступления понадобится еще двести тысяч.
Буш-старший не любил читать длинные бумаги. Максимальный размер представляемого доклада не должен был превышать двадцати пяти страниц. Иногда ведомства шли на некоторые ухищрения и печатали бумаги мелким шрифтом, чтобы больше поместилось. Буш предпочитал выслушивать людей. На очередном заседании он еще раз спросил председателя комитета начальников штабов:
— Колин, ты действительно уверен, что авиация не сможет этого сделать?
— Я был бы счастлив, если иракцы побегут, когда бомбы начнут падать, — ответил генерал Пауэлл. — Но в истории еще не было случая, когда войны выигрывались авиацией.
Пауэлл осуществлял непосредственное руководство боевыми действиями. Он убедил конгресс и простых американцев, что разработанный под его руководством план войны в Персидском заливе приведет к успеху. И добился полного доверия страны к армии. Пауэлл сыграл ключевую роль в том, что американцы согласились рискнуть своими жизнями ради спасения Кувейта и наказания Саддама. Пауэлл считает, что политики должны уметь ставить ясные и понятные цели перед обществом и армией. Если общество и армия не верят в победу, ее не достичь.
В операции принимали участие британские, египетские, саудовские войска. Почти три десятка стран прислали свои контингенты. Но главную скрипку играли американцы. Через пятнадцать лет после Вьетнама они демонстрировали свою мощь.
Советские военные с нескрываемыми раздражением и завистью наблюдали за тем, как американская авиация, артиллерия и ракеты сокрушают советскую технику, купленную Ираком.
Известный журналист Александр Бовин вспоминал, как именно в эти дни встречался с сотрудниками 12-го управления генерального штаба Советской армии. Бовин предположил, что для разгрома Ирака американцам хватит двух недель. Генштабовские генералы уверенно говорили, что войска коалиции «завязнут», предрекали американцам новый Вьетнам.
Немалая часть советских людей не видела в поведении Саддама Хусейна ничего зазорного и не считала возможным «предавать» союзника.
Горбачев до последнего момента надеялся не допустить боевых действий. Всех уговаривал повременить, доказывал, что Саддам Хусейн сам уйдет из Кувейта.
11 января 1991 года, за неделю до начала военных действий, Горбачев, разговаривая с Бушем по телефону, выразил легкое неудовольствие:
— Вы только говорите, что учитываете мнение Москвы, а действуете по собственному усмотрению. Нужна полная согласованность. Если надо, я готов встретиться и еще раз обсудить. Наша позиция остается жесткой, но не следует спешить.
Горбачев предложил выработать еще один план и отправить с ним в Багдад нового министра иностранных дел Бессмертных.
Буш выслушал Горбачева, но для себя американский президент решил, что больше не будет уговаривать Саддама: если иракский президент предпочитает войну, он ее получит.
Накануне войны в Персидском заливе произошли такие события в Вильнюсе, что Горбачеву было не до Ирака.
ЧЕКИСТСКО-ВОЙСКОВАЯ ОПЕРАЦИЯ
Верховный Совет Литвы провозгласил независимость республики, и с каждым днем Москве становилось все очевиднее, что остановить этот процесс можно только силой.
10 января 1991 года Горбачев потребовал от Верховного Совета Литвы восстановить на территории республики действие Конституции СССР. И в тот же день разрешил председателю КГБ Владимиру Александровичу Крючкову, министру обороны Дмитрию Тимофеевичу Язову и министру внутренних дел Борису Карловичу Пуго силой навести порядок в Вильнюсе.
11 января внутренние войска министра Пуго захватили Дом печати, междугородную телефонную станцию и другие важные здания в Вильнюсе и Каунасе.
В Литве был создан таинственный Комитет национального спасения, который «решил взять власть в свои руки». Состав комитета держался в тайне, от его имени выступал секретарь ЦК компартии Юозас Ермолавичюс.
В ночь с 12 на 13 января в Вильнюсе была проведена чекистско-войсковая операция — сотрудники отряда «Альфа» седьмого управления КГБ, подразделения воздушно-десантных войск и ОМОН захватили телевизионную башню и радиостанцию.
Действиями войск командовал начальник Вильнюсского гарнизона генерал Владимир Усхопчик. Он — единственный из участников тех событий, кто все еще находится на действительной военной службе. Литовская прокуратура искала его, чтобы привлечь к суду. Но генерала еще в 1991 году перевели в Белоруссию. Президент Белоруссии Александр Лукашенко назначил генерала заместителем министра обороны…
В ночной перестрелке в Вильнюсе погибло тринадцать человек. Министр внутренних дел Литвы, пытавшийся остановить кровопролитие, не мог дозвониться до Пуго. Он сумел соединиться только с бывшим министром внутренних дел, членом Президентского совета Бакатиным.
Вадим Викторович позвонил Горбачеву на дачу. Михаил Сергеевич нехотя сказал, что Крючков ему уже все доложил, и отругал Бакатина за то, что он преувеличивает и напрасно нервничает. Погиб один-два человека, говорить не о чем…
Но страна возмутилась: пускать в ход армию против безоружных людей — это позор!
В Вашингтоне не знали, что делать. Американским политикам меньше всего хотелось подвергать критике Горбачева, которому и так приходилось туго. Но и промолчать было невозможно. Пока Горбачев оправдывался по поводу Вильнюса и решал, как ему вести себя, началась война в Персидском заливе.
10 января 1991 года Горбачев потребовал от Верховного Совета Литвы восстановить на территории республики действие Конституции СССР. И в тот же день разрешил председателю КГБ Владимиру Александровичу Крючкову, министру обороны Дмитрию Тимофеевичу Язову и министру внутренних дел Борису Карловичу Пуго силой навести порядок в Вильнюсе.
11 января внутренние войска министра Пуго захватили Дом печати, междугородную телефонную станцию и другие важные здания в Вильнюсе и Каунасе.
В Литве был создан таинственный Комитет национального спасения, который «решил взять власть в свои руки». Состав комитета держался в тайне, от его имени выступал секретарь ЦК компартии Юозас Ермолавичюс.
В ночь с 12 на 13 января в Вильнюсе была проведена чекистско-войсковая операция — сотрудники отряда «Альфа» седьмого управления КГБ, подразделения воздушно-десантных войск и ОМОН захватили телевизионную башню и радиостанцию.
Действиями войск командовал начальник Вильнюсского гарнизона генерал Владимир Усхопчик. Он — единственный из участников тех событий, кто все еще находится на действительной военной службе. Литовская прокуратура искала его, чтобы привлечь к суду. Но генерала еще в 1991 году перевели в Белоруссию. Президент Белоруссии Александр Лукашенко назначил генерала заместителем министра обороны…
В ночной перестрелке в Вильнюсе погибло тринадцать человек. Министр внутренних дел Литвы, пытавшийся остановить кровопролитие, не мог дозвониться до Пуго. Он сумел соединиться только с бывшим министром внутренних дел, членом Президентского совета Бакатиным.
Вадим Викторович позвонил Горбачеву на дачу. Михаил Сергеевич нехотя сказал, что Крючков ему уже все доложил, и отругал Бакатина за то, что он преувеличивает и напрасно нервничает. Погиб один-два человека, говорить не о чем…
Но страна возмутилась: пускать в ход армию против безоружных людей — это позор!
В Вашингтоне не знали, что делать. Американским политикам меньше всего хотелось подвергать критике Горбачева, которому и так приходилось туго. Но и промолчать было невозможно. Пока Горбачев оправдывался по поводу Вильнюса и решал, как ему вести себя, началась война в Персидском заливе.
ОТВЕРГНУТЫЙ УЛЬТИМАТУМ
Саддаму Хусейну предъявили ультиматум: если до 15 января 1991 года он не выведет оккупационные войска из Кувейта, международная коалиция, выполняя решение Совета Безопасности ООН, добьется этого силой оружия.
Многие полагали, что Саддам пойдет на попятный. Он и не думал этого делать. Саддам был азартным игроком. Невероятно самоуверенный, он не слушал ничьих советов. Он боялся отступить и признать свою ошибку. Он не хотел, чтобы кто-то заподозрил его в слабости.
17 января, когда началась война в Персидском заливе, в семь утра Горбачев собрал в Ореховой комнате Кремля совещание. Его помощники приехали еще раньше и уже сочиняли заявление от имени президента.
Министр обороны маршал Язов доложил, что происходит в Персидском заливе. Язов сразу предположил, что американцы Багдад брать не будут. Это им не нужно.
Горбачев спросил Язова, когда министру обороны стало известно о начале боевых действий. Выяснилось, что через час после начала бомбардировок. Служба радиоперехвата главного разведуправления генштаба засекла переговоры пилотов бомбардировщиков с американским авианосцем.
Пока шла война, раз в неделю в кабинете Горбачева собирались Бессмертных, Примаков, Язов, маршал Ахромеев, еще несколько человек. Обсуждали ситуацию. Язов, опираясь на данные военной разведки и анализ генштабистов, показывал на карте ход боевых действий.
Тем временем генерал Норман Шварцкопф докладывал генералу Пауэллу итоги первого дня бомбардировок:
— Большинство целей поражено.
— Наши потери? — сразу спросил Пауэлл.
— Колин, ты не поверишь, — ответил Шварфкопф, — сбиты всего два самолета.
Американцы предполагали, что в первый день иракцы собьют больше семидесяти боевых машин. Но ПВО Ирака не могла противостоять крылатым ракетам и истребителям-невидимкам F-117А «Стелс».
18 января Горбачев разговаривал с президентом Бушем. Изложил ему свой план:
— Мощь иракской армии уже подорвана, зачем продолжать кровопролитие? Надо сделать перерыв и предложить Хусейну вывести войска из Кувейта.
Буш ответил, что Саддам на это не пойдет.
На следующий день, 19 января, Горбачев приказал отправить шифровку советскому послу в Багдаде Виктору Викторовичу Посувалюку с поручением передать Саддаму: если иракское руководство конфиденциально сообщит Москве о готовности вывести войска, Горбачев договорится с Бушем о прекращении боевых действий.
Советский президент получил ответ только через два дня. Буш оказался прав. Саддам Хусейн высокомерно отверг предложение и велел сообщить Горбачеву, что с такими предложениями надо обращаться не к нему, а к американскому президенту.
Многие полагали, что Саддам пойдет на попятный. Он и не думал этого делать. Саддам был азартным игроком. Невероятно самоуверенный, он не слушал ничьих советов. Он боялся отступить и признать свою ошибку. Он не хотел, чтобы кто-то заподозрил его в слабости.
17 января, когда началась война в Персидском заливе, в семь утра Горбачев собрал в Ореховой комнате Кремля совещание. Его помощники приехали еще раньше и уже сочиняли заявление от имени президента.
Министр обороны маршал Язов доложил, что происходит в Персидском заливе. Язов сразу предположил, что американцы Багдад брать не будут. Это им не нужно.
Горбачев спросил Язова, когда министру обороны стало известно о начале боевых действий. Выяснилось, что через час после начала бомбардировок. Служба радиоперехвата главного разведуправления генштаба засекла переговоры пилотов бомбардировщиков с американским авианосцем.
Пока шла война, раз в неделю в кабинете Горбачева собирались Бессмертных, Примаков, Язов, маршал Ахромеев, еще несколько человек. Обсуждали ситуацию. Язов, опираясь на данные военной разведки и анализ генштабистов, показывал на карте ход боевых действий.
Тем временем генерал Норман Шварцкопф докладывал генералу Пауэллу итоги первого дня бомбардировок:
— Большинство целей поражено.
— Наши потери? — сразу спросил Пауэлл.
— Колин, ты не поверишь, — ответил Шварфкопф, — сбиты всего два самолета.
Американцы предполагали, что в первый день иракцы собьют больше семидесяти боевых машин. Но ПВО Ирака не могла противостоять крылатым ракетам и истребителям-невидимкам F-117А «Стелс».
18 января Горбачев разговаривал с президентом Бушем. Изложил ему свой план:
— Мощь иракской армии уже подорвана, зачем продолжать кровопролитие? Надо сделать перерыв и предложить Хусейну вывести войска из Кувейта.
Буш ответил, что Саддам на это не пойдет.
На следующий день, 19 января, Горбачев приказал отправить шифровку советскому послу в Багдаде Виктору Викторовичу Посувалюку с поручением передать Саддаму: если иракское руководство конфиденциально сообщит Москве о готовности вывести войска, Горбачев договорится с Бушем о прекращении боевых действий.
Советский президент получил ответ только через два дня. Буш оказался прав. Саддам Хусейн высокомерно отверг предложение и велел сообщить Горбачеву, что с такими предложениями надо обращаться не к нему, а к американскому президенту.
ОМОНОВЦЫ В БОЛЬШОЙ ИГРЕ
20 января 1991 года вильнюсская история повторилась в столице Латвии.
В Латвии первым секретарем ЦК был Альфред Рубикс, противник независимости республики. Латвийский ЦК взял на вооружение стратегию напряженности: вызвать в республике кризис, спровоцировать кровопролитие, дать повод для применения военной силы и отстранения от власти Верховного Совета и правительства Латвии.
Еще 6 декабря 1990 года члены президиума Вселатвийского комитета общественного спасения во главе с Рубиксом подписали обращение к президенту Горбачеву с просьбой ввести президентское правление.
Это был такой же комитет, как и тот, что попытался свергнуть законную власть в Литве, — мифическая надстройка, призванная замаскировать тайную операцию, проводившуюся КГБ, армией и руководством республиканской компартии.
На пленуме ЦК было решено, что комитет должен взять власть в Латвии. Но это решение не было осуществлено, потому что Горбачев не санкционировал применение силы. А без его разрешения ничего не получилось. В распоряжении ЦК оставался только рижский ОМОН.
Год с небольшим — от провозглашения независимости Латвии до ее признания Москвой — отряд милиции республиканского назначения был в каком-то смысле хозяином Риги. Его использовали для психологического террора против новой власти. Именно омоновцы стали для латышей олицетворением политики Москвы.
20 января 1991 года омоновцы захватили здание республиканского министерства внутренних дел. В перестрелке погибли несколько человек…
В Вашингтоне опять пришли в ужас: что делать с Горбачевым? Как его осудить за события в Латвии, если он так нужен для совместных действий против Ирака? Лидеры сената возмущенно говорили:
— Если это цена, которую пришлось заплатить за сотрудничество русских в Персидском заливе, то это слишком дорогая цена.
Сенаторы требовали приостановить оказание помощи Советскому Союзу. Но президент Буш держался твердо:
— Я хочу сохранить отношения с Горбачевым.
В Латвии первым секретарем ЦК был Альфред Рубикс, противник независимости республики. Латвийский ЦК взял на вооружение стратегию напряженности: вызвать в республике кризис, спровоцировать кровопролитие, дать повод для применения военной силы и отстранения от власти Верховного Совета и правительства Латвии.
Еще 6 декабря 1990 года члены президиума Вселатвийского комитета общественного спасения во главе с Рубиксом подписали обращение к президенту Горбачеву с просьбой ввести президентское правление.
Это был такой же комитет, как и тот, что попытался свергнуть законную власть в Литве, — мифическая надстройка, призванная замаскировать тайную операцию, проводившуюся КГБ, армией и руководством республиканской компартии.
На пленуме ЦК было решено, что комитет должен взять власть в Латвии. Но это решение не было осуществлено, потому что Горбачев не санкционировал применение силы. А без его разрешения ничего не получилось. В распоряжении ЦК оставался только рижский ОМОН.
Год с небольшим — от провозглашения независимости Латвии до ее признания Москвой — отряд милиции республиканского назначения был в каком-то смысле хозяином Риги. Его использовали для психологического террора против новой власти. Именно омоновцы стали для латышей олицетворением политики Москвы.
20 января 1991 года омоновцы захватили здание республиканского министерства внутренних дел. В перестрелке погибли несколько человек…
В Вашингтоне опять пришли в ужас: что делать с Горбачевым? Как его осудить за события в Латвии, если он так нужен для совместных действий против Ирака? Лидеры сената возмущенно говорили:
— Если это цена, которую пришлось заплатить за сотрудничество русских в Персидском заливе, то это слишком дорогая цена.
Сенаторы требовали приостановить оказание помощи Советскому Союзу. Но президент Буш держался твердо:
— Я хочу сохранить отношения с Горбачевым.
ОХОТА ЗА СКАДами
Во время войны в Персидском заливе авиация союзников совершила в общей сложности сорок тысяч боевых вылетов. Несколько раз самолеты поднимались в воздух в надежде уничтожить самого Саддама.
Но ничего не получилось. Он был безумно осторожен. Он не пользовался ни телефоном, ни радио, чтобы американцы не запеленговали его местопребывание.
Никто не знал, где он проведет следующую ночь. Каждый вечер его охрана готовила сразу шесть домов, и только в последнюю минуту он сам выбирал место для ночевки. Иногда, когда его охватывал приступ страха, он предпочитал поспать в хорошо охраняемом и комфортабельном автобусе где-нибудь на обочине пустынной дороги.
Американцы охотились за пусковыми установками ракет СКАД и уничтожали объекты, на которых иракцы разрабатывали химическое и биологическое оружие.
Ракеты СКАД — это советские тактические комплексы Р-17 с ракетой 8К14. Они были разработаны конструкторским бюро Виктора Петровича Макеева еще в 1962 году. Дальность полета — до трехсот километров. Ракеты могли нести ядерную боеголовку весом до полутора тонн. Производились СКАДы на Воткинском машиностроительном заводе.
Ираку ракеты продавались с фугасной боеголовкой. Иракцы модернизировали жидкостный двигатель и увеличили дальность полета, потеряв в точности попадания.
Президент Путин, беседуя с американскими журналистами, невысоко оценил возможности СКАД:
— Это, собственно говоря, модернизированные немецкие ракеты «Фау», это те самые ракеты, которыми Германия в период Второй мировой войны забрасывала Лондон.
Немецкая ракета А-4 вошла в историю под названиеь «Фау-2», это сокращение от немецкого слова Vergeltungswaffe — оружие возмездия.
Создателю «Фау» — Вернеру фон Брауну — было всего двадцать восемь лет. В девятнадцать он написал работу «Теория дальних ракет». В двадцать четыре года предложил германскому военному министерству создать боевую ракету.
«Фау-2» впервые обрушились на британскую столицу 8 сентября 1944 года. Они летели со скоростью, превышающей скорость звука, поэтому сначала ракета взрывалась, а затем только до людей доносился гул ее полета. Ракеты были неуязвимы для зенитного огня и истребительной авиации.
Каждый день в сторону Англии отправляли несколько ракет, каждая несла боевой заряд мощностью в одну тонну.
Ракеты обрушились на Англию в тот момент, когда англичане решили, что война уже кончается. Лондонцы были в ужасе. Двести пятьдесят тысяч матерей с детьми эвакуировало правительство. Еще почти миллион человек бежали сами.
Конечно, остановить наступление союзных войск, повлиять на ход войны «Фау-2» не могла. Но для англичан это было страшное оружие, поэтому союзники искали стартовые позиции «Фау-2». Когда нашли — уничтожили…
В 1991 году Ирак успел выпустить несколько ракет СКАД по территории Саудовской Аравии и Израиля. Это была заранее подготовленная акция.
Однажды неудачливый палестинский бизнесмен Омар Суби познакомился в Аммане с иракским военным атташе, который спросил, не согласится ли тот поработать на иракскую разведку. Омар Суби согласился. Ему показали снимки различных районов Израиля, сделанные со спутника, и попросили навестить районы, где находятся военные объекты.
Он выполнил задание. Ему не только заплатили, но и в знак благодарности пригласили в Ирак, где его принял сам Саддам Хусейн. Омар был тронут, хотя прием продолжался всего две минуты. Обследованные им районы Ирак и обстрелял ракетами СКАД. На Израиль обрушились тридцать девять СКАДов, каждый с боеголовкой в двести пятьдесят килограммов.
Омара Суби арестовали, сразу же после того как иракцы начали обстреливать Израиль. Он свалял дурака: позвонил своему иракскому связному прямо из дома. Омар Суби отсидел в израильской тюрьме четыре года, и его выпустили по причине нездоровья…
Саддам Хусейн надеялся, что Израиль не выдержит и нанесет ответный удар и тогда это будет его война против ненавистного еврейского государства и антииракская коалиция распадется.
Государственный секретарь Бейкер попросил президента Буша позвонить израильскому премьер-министру Ицхаку Шамиру с просьбой воздержаться от ответного удара. Буш сказал, чтобы Бейкер сам позвонил. Но телефонистки Белого дома не смогли связаться с приемной Шамира — все линии связи были заняты американцами, пытавшимися связаться с родственниками и друзьями в Израиле.
Только на следующий день Буш смог поговорить с Шамиром.
— Надеюсь, что вы доверите коалиции действовать против Ирака, — с нажимом в голосе сказал американский президент. Мы с таким трудом добились активного участия всех членов коалиции. Будет очень обидно, если все пойдет насмарку.
Буш сообщил, что зенитные ракеты «Пэтриот», способные перехватывать СКАДы, будут доставлены в Израиль в течение двух дней. Американцы уговорили израильтян не отвечать ударом на удар. Тем более что советские ракеты СКАД, модернизированные в Ираке, не причинили Израилю особого ущерба.
Горбачев и Примаков надеялись хотя бы уберечь Ирак от наземной операции. Евгений Максимович вновь отправился к Саддаму.
12 февраля в Багдаде, когда город бомбили, Примакова тепло принял Саддам. Они обнялись. Примакову продемонстрировали следы разрушений от бомбардировок. Иракское телевидение снимало каждый шаг советского гостя, эти кадры с помощью американской телекомпании Си-эн-эн увидел весь мир.
Примаков уговаривал Саддама заявить об уходе из Кувейта, тогда боевые действия сразу прекратятся. Саддам ничего не обещал. Мысль об отступлении была ему ненавистна.
Евгений Максимович осуждал действия американцев:
— Бойня должна быть прекращена. Я не говорю, что раньше война не была оправданна, но ее затягивание не может быть оправдано ни с какой точки зрения. Целый народ гибнет.
Горбачев вновь и вновь предлагал американцам и иракцам свое посредничество. Вечером 13 февраля в Белом доме прочитали письмо из Москвы. Примаков извлек из беседы с Саддамом некоторые обнадеживающие детали. Горбачев сообщал, что пригласил Азиза в Москву, и просил не начинать в эти дни наземную операцию и приостановить бомбардировки.
Американцы были убеждены, что эти обреченные на неуспех действия Горбачева продиктованы внутриполитическими причинами — Михаил Сергеевич боролся за свое политическое выживание.
Буш ему сочувствовал:
17 февраля на специально отправленном за ним советском самолете в Москву прилетел иракский вице-премьер Тарик Азиз. На следующий день утром он уже был в Кремле. Горбачев нетерпеливо спросил:
— Что вы привезли?
Азиз туманно ответил, что его правительство принимает в принципе резолюцию Совета Безопасности. Иракцы готовы вывести войска поэтапно, если будут выполнены все их условия и ООН отменит все санкции.
Горбачев предложил: пусть Ирак немедленно пообещает вывести войска, тогда он уговорит Буша прекратить бомбардировки. И пусть в Багдаде поторопятся, потому что американцы не намерены заниматься умиротворением.
Азиз улетел в Багдад. Он вернулся ночью 21 февраля. Горбачев ждал его в Кремле. Они говорили до трех часов ночи. Азиз заявил, что они готовы отступить.
Но Саддам тянул время. Удары с воздуха были болезненными, однако он надеялся, что американцы не рискнут вступить с ним в схватку на поле боя. Страдания собственного народа его не беспокоили. Напротив, чем больше людей погибнет, тем лучше: злее будут. Саддам выступил по телевидению с обещанием никогда не капитулировать.
Американцы не хотели позволить ему вывернуться из этой ситуации с почетом и избежать наказания. Буш предъявил Саддаму ультиматум: вывести войска из Кувейта в течение недели — к 23 февраля.
Тарик Азиз заявил, что войска будут выведены. Но этого не произошло. Саддам ультиматум игнорировал.
22 февраля Горбачев вечером (по московскому времени) разговаривал с государственным секретарем Бейкером, а потом и с президентом Бушем. Уговаривал не переходить к сухопутной стадии операции, а договориться с Саддамом о порядке вывода его войск из Кувейта и последующем снятии с Ирака санкций.
Анатолий Черняев записал его слова, адресованные Бушу:
— Мы с вами не расходимся в характеристике Хусейна. Его судьба предрешена. И я вовсе не стараюсь его как-то обелить или оправдать, сохранить ему имидж. Но мы и вы вынуждены иметь дело именно с ним, поскольку это реально действующее лицо, противостоящее нам. Речь сейчас идет вовсе не о личности Хусейна и не о методах его действий. Речь идет о том, чтобы перевести решение проблемы в сугубо политическое русло, избежать трагедии для огромной массы населения.
Михаил Сергеевич зря тратил время. Буш считал необходимым наказать Саддама и не желал, чтобы ему мешали. Если бы Саддаму позволили увести свою армию нетронутой, он бы вскоре вновь бросил ее в бой. Государственного секретаря Бейкера, склонного к компромиссам с Москвой, сотрудники президента слегка ограничили в полномочиях.
Горбачев позвонил Бушу:
— Так в чем же наша цель? Мы пытаемся найти политическое решение или будем продолжать военные действия, которые приведут к наземной операции?
— Я не верю Саддаму, — ответил Буш. — Он просто пытается сохранить свое лицо и свою власть. Мы достаточно ждали. Мы были терпеливы. Но всему есть предел, и, после того что он натворил в Кувейте, мы не можем уступать.
Но Бушу не хотелось и обижать Горбачева:
— Михаил, я знаю, что моя просьба поставит тебя в трудное положение. Если ты не сможешь поддержать нас, то мы оценим, если ты не выступишь против.
Помощники Буша предложили вновь определить крайний срок, после которого начнется наземная операция. Если Саддам воспользуется этим предложением, он спасется.
Под прицелом телекамер Буш сказал:
— Коалиция позволит Саддаму Хусейну до полудня субботы сделать то, что он должен сделать, — начать вывод войск из Кувейта.
Саддам, как и следовало ожидать, упустил последний шанс сохранить свою армию.
23 февраля, в субботу, Горбачев целый день обзванивал руководителей крупнейших государств, которые участвовали в операции против Саддама, с просьбой отложить начало наземных боевых действий. Но за исключением советского президента все остальные политики убедились, что вести переговоры с Саддамом бесполезно.
Накануне наземной операции, сидя в Овальном кабинете, генерал Колин Пауэлл, несмотря на возражения советника президента Скоукрофта, фактически предложил Бушу дать еще авиации поработать. Пауэлл боялся больших потерь:
— Лучше будет, если иракцы уйдут сами. Если нам придется их выдворять, за это придется дорого заплатить. Конечно, атаковав их, мы сможем уничтожить больше иракских танков и запасов оружия, но цена, которую придется заплатить в человеческих жизнях, будет слишком высока. Будет море сообщений о погибших американцах. Вероятно использование ими химического оружия.
— Вы предпочитаете мирные переговоры? — спросил Буш.
— Если они полностью принимают наши условия, то да — подтвердил Пауэлл.
Но Буш считал, что если Саддам просто выведет свою армию невредимой, то в любую минуту он вновь может оккупировать Кувейт. Он хотел вырвать у Саддама ядовитое жало.
В Белом доме, конечно же, обсуждался вопрос об устранении Саддама. Пришли к выводу, что уничтожить его с воздуха крайне затруднительно. И тем более нельзя ставить такую задачу перед многонациональными силами, потому что это означало бы выйти за пределы резолюции ООН.
«По трезвому расчету, — вспоминал Скоукрофт, — пади Саддам, на его место скорее всего пришла бы не нарождающаяся демократия, а другой диктатор. Лучшим выходом было нанести возможно больший урон его вооруженным силам и ждать падения баасистского режима».
За сорок пять минут до истечения ультиматума Горбачев вновь позвонил Бушу, который играл в волейбол со своими сотрудниками и морскими пехотинцами, охранявшими Белый дом. Буш разговаривал с советским президентом из раздевалки, вытирая пот полотенцем.
Горбачев сказал, что иракцы совершенно точно уйдут через четыре дня и надо дать им это время. Буш твердо ответил, что не может изменить срок ультиматума.
24 февраля 1991 года в четыре часа утра по местному времени в Персидском заливе началась наземная операция.
Советский министр иностранных дел Александр Александрович Бессмертных поручил отделу печати МИД выразить сожаление по поводу того, что «возобладала тяга к военному решению и упущен реальный шанс на мирное урегулирование».
Министр обороны маршал Язов в интервью «Правде» выразился более жестко: американцы вышли за рамки мандата, полученного от Организации Объединенных Наций.
Но надо отдать должное Горбачеву и Бессмертных — они не стали занимать особую позицию и противопоставлять себя мировому сообществу.
Выяснилось, что, вообще говоря, интересы СССР и США на Ближнем Востоке не противоречат друг другу, потому что обе страны заинтересованы в сохранении там мира и стабильности, в решении всех конфликтов политическими средствами.
Президент Буш пожаловался Горбачеву на очевидное нарушение договора об обычных вооружениях. В соответствии с договором советские Вооруженные силы подлежали сокращению. Чтобы ничего не сокращать, генштаб мигом перевел три сухопутные дивизии вместе с большим количеством танков в состав морской пехоты, которая ввиду своей малочисленности договором не учитывалась.
Но ничего не получилось. Он был безумно осторожен. Он не пользовался ни телефоном, ни радио, чтобы американцы не запеленговали его местопребывание.
Никто не знал, где он проведет следующую ночь. Каждый вечер его охрана готовила сразу шесть домов, и только в последнюю минуту он сам выбирал место для ночевки. Иногда, когда его охватывал приступ страха, он предпочитал поспать в хорошо охраняемом и комфортабельном автобусе где-нибудь на обочине пустынной дороги.
Американцы охотились за пусковыми установками ракет СКАД и уничтожали объекты, на которых иракцы разрабатывали химическое и биологическое оружие.
Ракеты СКАД — это советские тактические комплексы Р-17 с ракетой 8К14. Они были разработаны конструкторским бюро Виктора Петровича Макеева еще в 1962 году. Дальность полета — до трехсот километров. Ракеты могли нести ядерную боеголовку весом до полутора тонн. Производились СКАДы на Воткинском машиностроительном заводе.
Ираку ракеты продавались с фугасной боеголовкой. Иракцы модернизировали жидкостный двигатель и увеличили дальность полета, потеряв в точности попадания.
Президент Путин, беседуя с американскими журналистами, невысоко оценил возможности СКАД:
— Это, собственно говоря, модернизированные немецкие ракеты «Фау», это те самые ракеты, которыми Германия в период Второй мировой войны забрасывала Лондон.
Немецкая ракета А-4 вошла в историю под названиеь «Фау-2», это сокращение от немецкого слова Vergeltungswaffe — оружие возмездия.
Создателю «Фау» — Вернеру фон Брауну — было всего двадцать восемь лет. В девятнадцать он написал работу «Теория дальних ракет». В двадцать четыре года предложил германскому военному министерству создать боевую ракету.
«Фау-2» впервые обрушились на британскую столицу 8 сентября 1944 года. Они летели со скоростью, превышающей скорость звука, поэтому сначала ракета взрывалась, а затем только до людей доносился гул ее полета. Ракеты были неуязвимы для зенитного огня и истребительной авиации.
Каждый день в сторону Англии отправляли несколько ракет, каждая несла боевой заряд мощностью в одну тонну.
Ракеты обрушились на Англию в тот момент, когда англичане решили, что война уже кончается. Лондонцы были в ужасе. Двести пятьдесят тысяч матерей с детьми эвакуировало правительство. Еще почти миллион человек бежали сами.
Конечно, остановить наступление союзных войск, повлиять на ход войны «Фау-2» не могла. Но для англичан это было страшное оружие, поэтому союзники искали стартовые позиции «Фау-2». Когда нашли — уничтожили…
В 1991 году Ирак успел выпустить несколько ракет СКАД по территории Саудовской Аравии и Израиля. Это была заранее подготовленная акция.
Однажды неудачливый палестинский бизнесмен Омар Суби познакомился в Аммане с иракским военным атташе, который спросил, не согласится ли тот поработать на иракскую разведку. Омар Суби согласился. Ему показали снимки различных районов Израиля, сделанные со спутника, и попросили навестить районы, где находятся военные объекты.
Он выполнил задание. Ему не только заплатили, но и в знак благодарности пригласили в Ирак, где его принял сам Саддам Хусейн. Омар был тронут, хотя прием продолжался всего две минуты. Обследованные им районы Ирак и обстрелял ракетами СКАД. На Израиль обрушились тридцать девять СКАДов, каждый с боеголовкой в двести пятьдесят килограммов.
Омара Суби арестовали, сразу же после того как иракцы начали обстреливать Израиль. Он свалял дурака: позвонил своему иракскому связному прямо из дома. Омар Суби отсидел в израильской тюрьме четыре года, и его выпустили по причине нездоровья…
Саддам Хусейн надеялся, что Израиль не выдержит и нанесет ответный удар и тогда это будет его война против ненавистного еврейского государства и антииракская коалиция распадется.
Государственный секретарь Бейкер попросил президента Буша позвонить израильскому премьер-министру Ицхаку Шамиру с просьбой воздержаться от ответного удара. Буш сказал, чтобы Бейкер сам позвонил. Но телефонистки Белого дома не смогли связаться с приемной Шамира — все линии связи были заняты американцами, пытавшимися связаться с родственниками и друзьями в Израиле.
Только на следующий день Буш смог поговорить с Шамиром.
— Надеюсь, что вы доверите коалиции действовать против Ирака, — с нажимом в голосе сказал американский президент. Мы с таким трудом добились активного участия всех членов коалиции. Будет очень обидно, если все пойдет насмарку.
Буш сообщил, что зенитные ракеты «Пэтриот», способные перехватывать СКАДы, будут доставлены в Израиль в течение двух дней. Американцы уговорили израильтян не отвечать ударом на удар. Тем более что советские ракеты СКАД, модернизированные в Ираке, не причинили Израилю особого ущерба.
Горбачев и Примаков надеялись хотя бы уберечь Ирак от наземной операции. Евгений Максимович вновь отправился к Саддаму.
12 февраля в Багдаде, когда город бомбили, Примакова тепло принял Саддам. Они обнялись. Примакову продемонстрировали следы разрушений от бомбардировок. Иракское телевидение снимало каждый шаг советского гостя, эти кадры с помощью американской телекомпании Си-эн-эн увидел весь мир.
Примаков уговаривал Саддама заявить об уходе из Кувейта, тогда боевые действия сразу прекратятся. Саддам ничего не обещал. Мысль об отступлении была ему ненавистна.
Евгений Максимович осуждал действия американцев:
— Бойня должна быть прекращена. Я не говорю, что раньше война не была оправданна, но ее затягивание не может быть оправдано ни с какой точки зрения. Целый народ гибнет.
Горбачев вновь и вновь предлагал американцам и иракцам свое посредничество. Вечером 13 февраля в Белом доме прочитали письмо из Москвы. Примаков извлек из беседы с Саддамом некоторые обнадеживающие детали. Горбачев сообщал, что пригласил Азиза в Москву, и просил не начинать в эти дни наземную операцию и приостановить бомбардировки.
Американцы были убеждены, что эти обреченные на неуспех действия Горбачева продиктованы внутриполитическими причинами — Михаил Сергеевич боролся за свое политическое выживание.
Буш ему сочувствовал:
«Мы старались отказать ему как можно более деликатно, чтобы не поставить его в затруднительное положение. Мы испытывали чувство огромной симпатии к нему и понимали его трудности. С другой стороны, мы не могли позволить ему вмешиваться в нашу политику в Заливе в самый решающий момент».15 февраля Совет революционного командования Ирака заявил, что в принципе готов выполнить резолюцию Совета Безопасности ООН, то есть вывести войска из Кувейта, если будут выполнены следующие условия — американцы уходят из Саудовской Аравии, а Израиль оставляет все территории, которые должны принадлежать палестинцам.
17 февраля на специально отправленном за ним советском самолете в Москву прилетел иракский вице-премьер Тарик Азиз. На следующий день утром он уже был в Кремле. Горбачев нетерпеливо спросил:
— Что вы привезли?
Азиз туманно ответил, что его правительство принимает в принципе резолюцию Совета Безопасности. Иракцы готовы вывести войска поэтапно, если будут выполнены все их условия и ООН отменит все санкции.
Горбачев предложил: пусть Ирак немедленно пообещает вывести войска, тогда он уговорит Буша прекратить бомбардировки. И пусть в Багдаде поторопятся, потому что американцы не намерены заниматься умиротворением.
Азиз улетел в Багдад. Он вернулся ночью 21 февраля. Горбачев ждал его в Кремле. Они говорили до трех часов ночи. Азиз заявил, что они готовы отступить.
Но Саддам тянул время. Удары с воздуха были болезненными, однако он надеялся, что американцы не рискнут вступить с ним в схватку на поле боя. Страдания собственного народа его не беспокоили. Напротив, чем больше людей погибнет, тем лучше: злее будут. Саддам выступил по телевидению с обещанием никогда не капитулировать.
Американцы не хотели позволить ему вывернуться из этой ситуации с почетом и избежать наказания. Буш предъявил Саддаму ультиматум: вывести войска из Кувейта в течение недели — к 23 февраля.
Тарик Азиз заявил, что войска будут выведены. Но этого не произошло. Саддам ультиматум игнорировал.
22 февраля Горбачев вечером (по московскому времени) разговаривал с государственным секретарем Бейкером, а потом и с президентом Бушем. Уговаривал не переходить к сухопутной стадии операции, а договориться с Саддамом о порядке вывода его войск из Кувейта и последующем снятии с Ирака санкций.
Анатолий Черняев записал его слова, адресованные Бушу:
— Мы с вами не расходимся в характеристике Хусейна. Его судьба предрешена. И я вовсе не стараюсь его как-то обелить или оправдать, сохранить ему имидж. Но мы и вы вынуждены иметь дело именно с ним, поскольку это реально действующее лицо, противостоящее нам. Речь сейчас идет вовсе не о личности Хусейна и не о методах его действий. Речь идет о том, чтобы перевести решение проблемы в сугубо политическое русло, избежать трагедии для огромной массы населения.
Михаил Сергеевич зря тратил время. Буш считал необходимым наказать Саддама и не желал, чтобы ему мешали. Если бы Саддаму позволили увести свою армию нетронутой, он бы вскоре вновь бросил ее в бой. Государственного секретаря Бейкера, склонного к компромиссам с Москвой, сотрудники президента слегка ограничили в полномочиях.
Горбачев позвонил Бушу:
— Так в чем же наша цель? Мы пытаемся найти политическое решение или будем продолжать военные действия, которые приведут к наземной операции?
— Я не верю Саддаму, — ответил Буш. — Он просто пытается сохранить свое лицо и свою власть. Мы достаточно ждали. Мы были терпеливы. Но всему есть предел, и, после того что он натворил в Кувейте, мы не можем уступать.
Но Бушу не хотелось и обижать Горбачева:
— Михаил, я знаю, что моя просьба поставит тебя в трудное положение. Если ты не сможешь поддержать нас, то мы оценим, если ты не выступишь против.
Помощники Буша предложили вновь определить крайний срок, после которого начнется наземная операция. Если Саддам воспользуется этим предложением, он спасется.
Под прицелом телекамер Буш сказал:
— Коалиция позволит Саддаму Хусейну до полудня субботы сделать то, что он должен сделать, — начать вывод войск из Кувейта.
Саддам, как и следовало ожидать, упустил последний шанс сохранить свою армию.
23 февраля, в субботу, Горбачев целый день обзванивал руководителей крупнейших государств, которые участвовали в операции против Саддама, с просьбой отложить начало наземных боевых действий. Но за исключением советского президента все остальные политики убедились, что вести переговоры с Саддамом бесполезно.
Накануне наземной операции, сидя в Овальном кабинете, генерал Колин Пауэлл, несмотря на возражения советника президента Скоукрофта, фактически предложил Бушу дать еще авиации поработать. Пауэлл боялся больших потерь:
— Лучше будет, если иракцы уйдут сами. Если нам придется их выдворять, за это придется дорого заплатить. Конечно, атаковав их, мы сможем уничтожить больше иракских танков и запасов оружия, но цена, которую придется заплатить в человеческих жизнях, будет слишком высока. Будет море сообщений о погибших американцах. Вероятно использование ими химического оружия.
— Вы предпочитаете мирные переговоры? — спросил Буш.
— Если они полностью принимают наши условия, то да — подтвердил Пауэлл.
Но Буш считал, что если Саддам просто выведет свою армию невредимой, то в любую минуту он вновь может оккупировать Кувейт. Он хотел вырвать у Саддама ядовитое жало.
В Белом доме, конечно же, обсуждался вопрос об устранении Саддама. Пришли к выводу, что уничтожить его с воздуха крайне затруднительно. И тем более нельзя ставить такую задачу перед многонациональными силами, потому что это означало бы выйти за пределы резолюции ООН.
«По трезвому расчету, — вспоминал Скоукрофт, — пади Саддам, на его место скорее всего пришла бы не нарождающаяся демократия, а другой диктатор. Лучшим выходом было нанести возможно больший урон его вооруженным силам и ждать падения баасистского режима».
За сорок пять минут до истечения ультиматума Горбачев вновь позвонил Бушу, который играл в волейбол со своими сотрудниками и морскими пехотинцами, охранявшими Белый дом. Буш разговаривал с советским президентом из раздевалки, вытирая пот полотенцем.
Горбачев сказал, что иракцы совершенно точно уйдут через четыре дня и надо дать им это время. Буш твердо ответил, что не может изменить срок ультиматума.
24 февраля 1991 года в четыре часа утра по местному времени в Персидском заливе началась наземная операция.
Советский министр иностранных дел Александр Александрович Бессмертных поручил отделу печати МИД выразить сожаление по поводу того, что «возобладала тяга к военному решению и упущен реальный шанс на мирное урегулирование».
Министр обороны маршал Язов в интервью «Правде» выразился более жестко: американцы вышли за рамки мандата, полученного от Организации Объединенных Наций.
Но надо отдать должное Горбачеву и Бессмертных — они не стали занимать особую позицию и противопоставлять себя мировому сообществу.
Выяснилось, что, вообще говоря, интересы СССР и США на Ближнем Востоке не противоречат друг другу, потому что обе страны заинтересованы в сохранении там мира и стабильности, в решении всех конфликтов политическими средствами.
Президент Буш пожаловался Горбачеву на очевидное нарушение договора об обычных вооружениях. В соответствии с договором советские Вооруженные силы подлежали сокращению. Чтобы ничего не сокращать, генштаб мигом перевел три сухопутные дивизии вместе с большим количеством танков в состав морской пехоты, которая ввиду своей малочисленности договором не учитывалась.