Страница:
Военные и спецслужбы не смели противоречить популярному президенту и надеялись, что это лишь тактика, временное отступление. Поколениями военные, как и все наше общество, воспитывались в уверенности, что главный враг — Соединенные Штаты и рано или поздно с ними придется воевать. И это ярко проявилось во время войны в Ираке, когда многие люди убежденно говорили, что нас спасает от американцев только ядерное оружие.
Иначе говоря, курс на партнерство с американцами Путин проводил, преодолевая молчаливое сопротивление своего аппарата, военных, военно-промышленного комплекса, силовых ведомств. И он ощущал это сопротивление.
Сближение с американцами держалось только на Путине. Подспудно он полагал, что американцы должны это понимать, учитывать и не делать ничего, что подрывает хрупкое партнерство и его собственные позиции внутри страны. Возможно, он даже намекал на это американцам.
Во всяком случае, так делали все его предшественники, начиная с Брежнева. Леонид Ильич первым захотел иметь личные, доверительные отношения с американскими президентами. В беседах один на один он объяснял американцам, что в политбюро не все хотят разрядки и сокращения вооружений, поэтому американцы должны быть с ним поуступчивее.
И Горбачев втолковывал Джорджу Бушу-старшему, что своей политикой тот не должен подрывать процесс перестройки. И Ельцин это повторял, когда требовал, чтобы НАТО не расширялось и чтобы Югославию не бомбили.
Когда Клинтона избрали президентом, его государственный секретарь Уоррен Кристофер прилетел в Женеву знакомиться с российским министром иностранных дел Андреем Козыревым.
Российский министр сразу же попросил о встрече один на один и откровенно сказал, что может потерять пост министра в любое время, если американцы будут слишком давить. Новая американская администрация должна проявить понимание, иначе сторонника партнерских отношений в российском министерстве иностранных дел сменит другой человек. Козырев был прав, потому что его сменил Евгений Максимович Примаков, который занял более жесткую позицию в отношении Соединенных Штатов.
Иначе говоря, все советские, а затем и российские политики откровенно говорили американцам:
— Делайте то, что мы говорим, иначе будете иметь дело с людьми, которые вам совсем не понравятся.
Кто-то из американцев поддавался на это. Например, Билл Клинтон. Он внял Ельцину и Козыреву и оттянул расширение НАТО на несколько лет, чтобы спасти президента России от дополнительных нападок со стороны оппозиции.
Но в целом у американских политиков и дипломатов совершенно другая логика. Российские внутриполитические баталии американцев не очень интересуют.
— Если партнерство с Америкой соответствует интересам России, если вам это нужно, — говорят они российским политикам, — то почему мы должны идти на какие-то дополнительные уступки? Вы же себе делаете хорошо, а не нам.
Президент Путин, видимо, рассчитывал, что американцы примут во внимание его просьбу воздержаться от военных действий против Ирака. И ошибся. И обиделся. Он человек самолюбивый, поэтому особенно ранимый.
Поддавшись своим чувствам, он зашел значительно дальше в попытке остановить военную операцию в Ираке, чем собирался. И чем следовало бы. Когда Путин пригрозил применить право вето в Совете Безопасности, он сам исключил и Россию, и Организацию Объединенных Наций из дальнейшей игры. Хуже того, Саддам воспринял это как выражение поддержки.
Французы и китайцы, тоже имеющие право вето в Совете Безопасности, вели себя более осмотрительно. Президент Франции Жак Ширак и канцлер Германии Герхард Шредер в конфликте с Америкой с удовольствием уступили Путину первое место. Возможно, Владимиру Владимировичу лестно было внимание руководителей двух европейских государств, но его должны были предупредить, что это два больших хитреца.
Внутри России новый курс Путина оказался созвучен сильнейшим антиамериканским настроениям.
В городе Владимире умелый владелец местной фабрики наладил выпуск майонеза с этикеткой, на которой написано: «Нет войне в Ираке! Покупая американские продукты, вы поддерживаете агрессора».
Самое поразительное состоит в том, что на защиту Ирака выступили наши профессиональные «патриоты», которые больше всех кричат о том, что в Москве слишком много «черных», и которые ненавидят выходцев с Кавказа, хотя это такие же граждане России, как и они сами.
Силы коалиции свергли диктаторский режим с минимальными жертвами среди населения, хотя и гибель одного человека — трагедия, сумели избежать разрушения Ирака. А российские генералы сожалели, что иракцы не взрывали мосты и не поджигали нефтяные вышки.
История с Сербией, о которой «патриоты» забыли после поражения Слободана Милошевича, как и полное отсутствие интереса к будущему Ирака свидетельствует о том, что их волнует не судьба сербского или иракского народов, а судьба любимых ими диктаторов.
ВЕРХОВНЫЙ МУФТИЙ РОССИИ ОБЪЯВЛЯЕТ ДЖИХАД АМЕРИКЕ
КТО ВХОДИТ В ПРЕЗИДЕНТСКУЮ КОМАНДУ?
Иначе говоря, курс на партнерство с американцами Путин проводил, преодолевая молчаливое сопротивление своего аппарата, военных, военно-промышленного комплекса, силовых ведомств. И он ощущал это сопротивление.
Сближение с американцами держалось только на Путине. Подспудно он полагал, что американцы должны это понимать, учитывать и не делать ничего, что подрывает хрупкое партнерство и его собственные позиции внутри страны. Возможно, он даже намекал на это американцам.
Во всяком случае, так делали все его предшественники, начиная с Брежнева. Леонид Ильич первым захотел иметь личные, доверительные отношения с американскими президентами. В беседах один на один он объяснял американцам, что в политбюро не все хотят разрядки и сокращения вооружений, поэтому американцы должны быть с ним поуступчивее.
И Горбачев втолковывал Джорджу Бушу-старшему, что своей политикой тот не должен подрывать процесс перестройки. И Ельцин это повторял, когда требовал, чтобы НАТО не расширялось и чтобы Югославию не бомбили.
Когда Клинтона избрали президентом, его государственный секретарь Уоррен Кристофер прилетел в Женеву знакомиться с российским министром иностранных дел Андреем Козыревым.
Российский министр сразу же попросил о встрече один на один и откровенно сказал, что может потерять пост министра в любое время, если американцы будут слишком давить. Новая американская администрация должна проявить понимание, иначе сторонника партнерских отношений в российском министерстве иностранных дел сменит другой человек. Козырев был прав, потому что его сменил Евгений Максимович Примаков, который занял более жесткую позицию в отношении Соединенных Штатов.
Иначе говоря, все советские, а затем и российские политики откровенно говорили американцам:
— Делайте то, что мы говорим, иначе будете иметь дело с людьми, которые вам совсем не понравятся.
Кто-то из американцев поддавался на это. Например, Билл Клинтон. Он внял Ельцину и Козыреву и оттянул расширение НАТО на несколько лет, чтобы спасти президента России от дополнительных нападок со стороны оппозиции.
Но в целом у американских политиков и дипломатов совершенно другая логика. Российские внутриполитические баталии американцев не очень интересуют.
— Если партнерство с Америкой соответствует интересам России, если вам это нужно, — говорят они российским политикам, — то почему мы должны идти на какие-то дополнительные уступки? Вы же себе делаете хорошо, а не нам.
Президент Путин, видимо, рассчитывал, что американцы примут во внимание его просьбу воздержаться от военных действий против Ирака. И ошибся. И обиделся. Он человек самолюбивый, поэтому особенно ранимый.
Поддавшись своим чувствам, он зашел значительно дальше в попытке остановить военную операцию в Ираке, чем собирался. И чем следовало бы. Когда Путин пригрозил применить право вето в Совете Безопасности, он сам исключил и Россию, и Организацию Объединенных Наций из дальнейшей игры. Хуже того, Саддам воспринял это как выражение поддержки.
Французы и китайцы, тоже имеющие право вето в Совете Безопасности, вели себя более осмотрительно. Президент Франции Жак Ширак и канцлер Германии Герхард Шредер в конфликте с Америкой с удовольствием уступили Путину первое место. Возможно, Владимиру Владимировичу лестно было внимание руководителей двух европейских государств, но его должны были предупредить, что это два больших хитреца.
Внутри России новый курс Путина оказался созвучен сильнейшим антиамериканским настроениям.
В городе Владимире умелый владелец местной фабрики наладил выпуск майонеза с этикеткой, на которой написано: «Нет войне в Ираке! Покупая американские продукты, вы поддерживаете агрессора».
Самое поразительное состоит в том, что на защиту Ирака выступили наши профессиональные «патриоты», которые больше всех кричат о том, что в Москве слишком много «черных», и которые ненавидят выходцев с Кавказа, хотя это такие же граждане России, как и они сами.
Силы коалиции свергли диктаторский режим с минимальными жертвами среди населения, хотя и гибель одного человека — трагедия, сумели избежать разрушения Ирака. А российские генералы сожалели, что иракцы не взрывали мосты и не поджигали нефтяные вышки.
История с Сербией, о которой «патриоты» забыли после поражения Слободана Милошевича, как и полное отсутствие интереса к будущему Ирака свидетельствует о том, что их волнует не судьба сербского или иракского народов, а судьба любимых ими диктаторов.
ВЕРХОВНЫЙ МУФТИЙ РОССИИ ОБЪЯВЛЯЕТ ДЖИХАД АМЕРИКЕ
Возможно, кто-то в президентской администрации считал, что это неплохо — президент вместе с народом. Но в народе проснулись настроения, которых президент опасается.
20 марта тогдашний глава администрации Чечни Ахмад Кадыров сказал, что война в Ираке ранит религиозные чувства мусульман Чечни, ведь Багдад — одна из святынь ислама:
— Мы, в Чечне, хорошо знакомы с болью, которую причиняет война, и будем молиться Аллаху за благополучие простых иракцев. Действия Соединенных Штатов по отношению к Ираку — это ничем не прикрытый диктат.
За день до начала боевых действий Ахмад Кадыров уверенно говорил:
— Это изначально несправедливая война против народа. Хотя вокруг Ирака скопились значительные военные силы, и можно разбомбить и уничтожить города, но народ победить нельзя. Чеченский народ будет молиться за иракский народ.
Кадыров напомнил, что он бывал в Ираке и встречался с Саддамом Хусейном:
— Он производит впечатление грамотного политика, владеющего ситуацией в мире, а не агрессора или диктатора.
21 марта Совет муфтиев России заявил, что «нападение на Ирак — это нападение на мусульманскую страну неверующих, это вызывает у мусульман других стран естественное чувство солидарности. Саддам Хусейн — легитимный президент суверенной страны, и только народ этой страны вправе решать свою судьбу». Это была еще мягкая реакция.
3 апреля, в четверг, в центре Уфы «Единая Россия» организовала митинг протеста против войны в Ираке.
Верховный муфтий России шейх-уль-ислам Талгат Таджуддин, глава Исламского центрального духовного управления мусульман России, появился на митинге с саблей в руках и сообщил, что объявил Америке джихад:
— У мусульман России есть действенные рычаги воздействия на Соединенные Штаты, Великобританию и их прихвостней. В частности, мы будем образовывать фонд из пожертвований и на эти деньги закупать оружие для борьбы против Америки и продовольствие для народа Ирака. Пусть не удивляются потом, когда один из американских авианосцев потонет. Потом они все уйдут. Америка распадется.
В митинге участвовали примерно две тысячи человек, в основном молодежь, студенты и старшеклассники. Они ловили каждое слово муфтия и всячески выражали свое одобрение.
Верховный муфтий Талгат Таджуддин напомнил, что накануне войны он вместе с шестью муфтиями ездил в Ирак поддержать единоверцев, и перешел на непарламентские выражения.
— Вы знаете, что значит «буш»? Это слово на башкирском означает «пустой»! Пустышка он и есть! — муфтий клеймил американского президента. — Народ Ирака стоял и будет стоять, но «не раком». И мы тоже не будем так стоять.
Почувствовав, что он говорит что-то не то, верховный муфтий объяснил:
— Я не ругаюсь, это Аллах так говорит через мои уста.
Молодежь восторженно поддержала верховного муфтия:
— Муфтий, мы тебя любим!
Талгат Таджуддин сообщил, что в истории России джихад объявляется во второй раз. В первый раз российские мусульмане объявили джихад Гитлеру в 1941 году.
Центральное духовное управление мусульман России, которое находится в Уфе, считается самым крупным и самым влиятельным исламским центром. Таджуддин получил высшее духовное образование в Каире.
В его подчинении находятся двадцать девять муфтиев. Они поддержали идею объявить с 3 апреля джихад Америке.
Судя по всему, слова Таджуддина вызвали одобрение среди определенного числа российских мусульман.
Муфтий Москвы и Московской области Махмуд Велитов сказал «Известиям», что по законам Аллаха Таджуддин поступил правильно, но недоучел политическую ситуацию:
— Я тоже планировал призвать мусульман региона к джихаду, но потом меня спросили: а как вы будете его исполнять? Я стал изучать нюансы, и обнаружилось препятствие. Джихад по шариату вправе объявлять только правитель страны.
В Дагестане призыв Таджуддина только приветствовали. Накануне войны иракский посол в Москве говорил, что уже семь тысяч российских граждан изъявили желание защищать Ирак с оружием в руках. А депутат Государственной Думы и председатель «Народного фронта Дагестана» Гаджи Махачев сказал, что уже восемь тысяч дагестанцев записались в отряды добровольцев, готовых ехать в Ирак. Пояснил: это бывшие солдаты Советской армии или ополченцы…
Все это напомнило президенту Путину, что всемирная исламская солидарность — не пустой звук. Имея Чечню, где боевики — в отличие от иракской армии — продолжают сражаться, не стоит разжигать подобные чувства. Война в Чечне тоже служит питательной средой для исламского экстремизма.
Естественно, были приняты меры, для того чтобы осудить Талгата Таджуддина. 14 апреля в Москве на заседании Совета муфтиев России был принят документ, осуждающий его самодеятельность: «Талгат Таджуддин вывел себя из лона ислама и предстал в роли лжепророка. Его заявление противоречит основным постулатам шариата».
Муфтии сочли объявленный им джихад не имеющим «ни богословской, ни правовой, ни моральной силы и не подлежащим исполнению российскими мусульманами».
Талгата Таджуддина лишили права «высказываться от имени мусульман России». Но настроения в мусульманской общине эти быстро принятые меры не изменили.
Победа Ирака или, точнее, провал коалиции, был бы праздником для исламских радикалов. И это крайне болезненно отразилось бы на ситуации в Чечне. Свержение Саддама, как и свержение талибов в Афганистане, России только на пользу. Это избавляет нашу страну от влияния воинственных исламистов других государств и умеряет их активность внутри России.
20 марта тогдашний глава администрации Чечни Ахмад Кадыров сказал, что война в Ираке ранит религиозные чувства мусульман Чечни, ведь Багдад — одна из святынь ислама:
— Мы, в Чечне, хорошо знакомы с болью, которую причиняет война, и будем молиться Аллаху за благополучие простых иракцев. Действия Соединенных Штатов по отношению к Ираку — это ничем не прикрытый диктат.
За день до начала боевых действий Ахмад Кадыров уверенно говорил:
— Это изначально несправедливая война против народа. Хотя вокруг Ирака скопились значительные военные силы, и можно разбомбить и уничтожить города, но народ победить нельзя. Чеченский народ будет молиться за иракский народ.
Кадыров напомнил, что он бывал в Ираке и встречался с Саддамом Хусейном:
— Он производит впечатление грамотного политика, владеющего ситуацией в мире, а не агрессора или диктатора.
21 марта Совет муфтиев России заявил, что «нападение на Ирак — это нападение на мусульманскую страну неверующих, это вызывает у мусульман других стран естественное чувство солидарности. Саддам Хусейн — легитимный президент суверенной страны, и только народ этой страны вправе решать свою судьбу». Это была еще мягкая реакция.
3 апреля, в четверг, в центре Уфы «Единая Россия» организовала митинг протеста против войны в Ираке.
Верховный муфтий России шейх-уль-ислам Талгат Таджуддин, глава Исламского центрального духовного управления мусульман России, появился на митинге с саблей в руках и сообщил, что объявил Америке джихад:
— У мусульман России есть действенные рычаги воздействия на Соединенные Штаты, Великобританию и их прихвостней. В частности, мы будем образовывать фонд из пожертвований и на эти деньги закупать оружие для борьбы против Америки и продовольствие для народа Ирака. Пусть не удивляются потом, когда один из американских авианосцев потонет. Потом они все уйдут. Америка распадется.
В митинге участвовали примерно две тысячи человек, в основном молодежь, студенты и старшеклассники. Они ловили каждое слово муфтия и всячески выражали свое одобрение.
Верховный муфтий Талгат Таджуддин напомнил, что накануне войны он вместе с шестью муфтиями ездил в Ирак поддержать единоверцев, и перешел на непарламентские выражения.
— Вы знаете, что значит «буш»? Это слово на башкирском означает «пустой»! Пустышка он и есть! — муфтий клеймил американского президента. — Народ Ирака стоял и будет стоять, но «не раком». И мы тоже не будем так стоять.
Почувствовав, что он говорит что-то не то, верховный муфтий объяснил:
— Я не ругаюсь, это Аллах так говорит через мои уста.
Молодежь восторженно поддержала верховного муфтия:
— Муфтий, мы тебя любим!
Талгат Таджуддин сообщил, что в истории России джихад объявляется во второй раз. В первый раз российские мусульмане объявили джихад Гитлеру в 1941 году.
Центральное духовное управление мусульман России, которое находится в Уфе, считается самым крупным и самым влиятельным исламским центром. Таджуддин получил высшее духовное образование в Каире.
В его подчинении находятся двадцать девять муфтиев. Они поддержали идею объявить с 3 апреля джихад Америке.
Судя по всему, слова Таджуддина вызвали одобрение среди определенного числа российских мусульман.
Муфтий Москвы и Московской области Махмуд Велитов сказал «Известиям», что по законам Аллаха Таджуддин поступил правильно, но недоучел политическую ситуацию:
— Я тоже планировал призвать мусульман региона к джихаду, но потом меня спросили: а как вы будете его исполнять? Я стал изучать нюансы, и обнаружилось препятствие. Джихад по шариату вправе объявлять только правитель страны.
В Дагестане призыв Таджуддина только приветствовали. Накануне войны иракский посол в Москве говорил, что уже семь тысяч российских граждан изъявили желание защищать Ирак с оружием в руках. А депутат Государственной Думы и председатель «Народного фронта Дагестана» Гаджи Махачев сказал, что уже восемь тысяч дагестанцев записались в отряды добровольцев, готовых ехать в Ирак. Пояснил: это бывшие солдаты Советской армии или ополченцы…
Все это напомнило президенту Путину, что всемирная исламская солидарность — не пустой звук. Имея Чечню, где боевики — в отличие от иракской армии — продолжают сражаться, не стоит разжигать подобные чувства. Война в Чечне тоже служит питательной средой для исламского экстремизма.
Естественно, были приняты меры, для того чтобы осудить Талгата Таджуддина. 14 апреля в Москве на заседании Совета муфтиев России был принят документ, осуждающий его самодеятельность: «Талгат Таджуддин вывел себя из лона ислама и предстал в роли лжепророка. Его заявление противоречит основным постулатам шариата».
Муфтии сочли объявленный им джихад не имеющим «ни богословской, ни правовой, ни моральной силы и не подлежащим исполнению российскими мусульманами».
Талгата Таджуддина лишили права «высказываться от имени мусульман России». Но настроения в мусульманской общине эти быстро принятые меры не изменили.
Победа Ирака или, точнее, провал коалиции, был бы праздником для исламских радикалов. И это крайне болезненно отразилось бы на ситуации в Чечне. Свержение Саддама, как и свержение талибов в Афганистане, России только на пользу. Это избавляет нашу страну от влияния воинственных исламистов других государств и умеряет их активность внутри России.
КТО ВХОДИТ В ПРЕЗИДЕНТСКУЮ КОМАНДУ?
Игра на антиамериканском поле Путину ничего не принесет. На этом поле хозяйничают другие игроки. Они откровенно не любят президента. Это его политические враги. И они задают Путину неприятнейший вопрос: если он, наконец, осознал, как опасны американцы, значит, он должен признать, что его собственная политика после сентября 2001 года была ошибкой? Зачем он шел навстречу американцам, зачем пустил их в Среднюю Азию, зачем им помогал? Это сильный аргумент в руках оппозиции.
Именно поэтому в Кремле стали, как говорят моряки, отрабатывать назад. Сначала Путин сказал, что Россия не заинтересована в поражении Америки. Потом, что мы всегда будем сотрудничать с Соединенными Штатами. И, наконец, признал, что свержение диктатуры в Ираке — это хорошо. Сразу же изменился тон государственного телевидения. Американцы в Ираке вмиг перестали быть «оккупантами».
Теперь возник другой вопрос. Все прогнозы российских дипломатов, разведчиков и военных относительно Ирака оказались липовыми. Россия потратила столько сил, поставила на карту свои отношения с Америкой ради режима, который просто рухнул. Как и следовало ожидать, никто в Ираке, кроме его подручных, не сожалел о свержении Саддама Хусейна.
Иракская война показала слабость внешнеполитической команды Путина. Скажем, американский президент Буш не производит впечатления крупного мыслителя, но вокруг него высокопрофессиональные люди, которые уберегают его от ошибок.
Всем известно, кто составляет внешнеполитическую команду Джорджа Буша, каких взглядов придерживается каждый из его советников. Но кто может назвать внешнеполитическую команду президента Путина?
В администрации российского президента существует немногочисленное управление внешней политики. Оно занимается зарубежными поездками президента и его встречами с иностранными гостями, а также кадровыми вопросами — назначением послов и руководителей МИДа.
Прежде управлением руководил Сергей Эдуардович Приходько, заместитель главы президентской администрации. Его высокую фигуру можно видеть рядом с президентом, когда Путин принимает верительные грамоты послов. Приходько — кадровый дипломат, работал в Праге и Братиславе.
Считается, что в Кремль его привел Сергей Ястржембский, под руководством которого Приходько в начале девяностых работал в российском посольстве в Словакии. В апреле 1997 года Приходько сменил на посту помощника президента по международным вопросам Дмитрия Рюрикова.
В марте 2004 года президентская администрация была в очередной раз реорганизована. Чиновникам изменили должности и оклады. Приходько стал помощником президента, обязанности остались прежними. Он по-прежнему курирует управление президента по внешней политике.
Начальником управления стал Александр Леонидович Манжосин, тоже выходец из Министерства иностранных дел. Он работал в Турции и на Кипре. В Кремль его взял Приходько, как только начал работать в президентском аппарате и, постепенно повышая в должности, сделал начальником управления.
Сергей Приходько старается не выступать и не давать интервью, что характеризует его как дальновидного чиновника. В силу этого сложно судить о его взглядах, о том, какие советы он дает президенту и дает ли их вообще — или же его функции исчерпываются протокольно-кадровыми делами?
Кто же в таком случае разрабатывает внешнеполитическую стратегию государства?
Может быть, Совет безопасности? Во всяком случае, создавался он именно для этого.
Существует как бы два Совета безопасности.
С одной стороны, это просто собрание высших должностных лиц государства, которые нашли удобное название для своих заседаний по секретным делам. Совет безопасности собирается крайне редко, в основном, чтобы утвердить какой-нибудь документ. Не похоже, что там идут жаркие дискуссии, позволяющие выработать стратегию государства в критической ситуации.
С другой стороны, Совет безопасности — это учреждение, входящее в состав администрации президента.
Когда Путин назначил Сергея Борисовича Иванова секретарем Совета безопасности, видимо, имелось в виду превратить аппарат Совета в мозговой центр. Но самое заметное, что смогли предложить стране подчиненные Иванова, — это доктрина информационной безопасности. Когда страна отчаянно нуждается в подъеме экономики, в решении чеченской проблемы, Совет безопасности был страшно озабочен тем, что наши люди слушают «Голос Америки» или радиостанцию «Свобода».
Считается, что на первом этапе президентства Путина Сергей Борисович Иванов был его главным советчиком. Иванову пророчили пост премьер-министра.
Но Путин неожиданно сузил сферу его деятельности, назначив министром обороны. И не сложно заметить, что после ухода Сергея Иванова из Кремля внешняя политика Путина серьезно изменилась — в пользу сотрудничества с Западом. Возможно, это взаимосвязанные события.
Сергея Иванова в кресле секретаря Совета безопасности сменил бывший министр внутренних дел Владимир Борисович Рушайло. Выбор показался странным.
Рушайло большую часть профессиональной жизни — двадцать лет — проработал в милиции, в московском уголовном розыске. Он стал первым начальником Московского регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
У него был конфликт с министром Куликовым, и он ушел из милиции. При Сергее Степашине вернулся в МВД и вскоре сам стал министром. Сделал блистательную карьеру — за пять лет из генерал-майора вырос в генерал-полковник.
Путин предпочел поставить другого человека на пост министра внутренних дел. Но по каким-то соображениям Рушайло было решено не обижать. Его переместили на формально высокий пост секретаря Совета безопасности.
Рушайло — человек жесткий и упрямый. Как выразился один из его подчиненных, если встречаешься с Рушайло в коридоре, то кажется, будто на тебя движется танк. Разумнее вжаться в стенку, а то сметет. Качества, полезные сотруднику уголовного розыска, бесполезны, когда речь идет о разработке стратегии. К тому же в Совете безопасности, словно нарочно, пристроили большое количество отставников — заместителями к Рушайло поставили бывшего начальника налоговой полиции Вячеслава Федоровича Салтаганова, бывшего генерального прокурора Валентина Геогиевича Степанкова, бывшего директора ФАПСИ Владислава Петровича Шерстюка.
А во время иракской войны Рушайло получил еще одного заместителя — Евгения Ивановича Наздратенко, бывшего губернатора Приморья и бывшего руководителя рыболовного ведомства. Наздратенко многие газеты обвиняли в причастности к разграблению рыбных ресурсов, надеялись, что им займется прокуратура…
Возможно, именно поэтому Совет безопасности как аналитический центр, способный облегчить президенту принятие ключевых решений, никак себя не проявил.
Так кто же помогал президенту Путину в выработке политики вокруг иракского кризиса?
Остается только Министерство иностранных дел.
Мало кто знает, что в решающие дни 1999 года, когда Ельцин лихорадочно искал преемника, ему предложили обратить внимание на министра иностранных дел Игоря Сергеевича Иванова. Его кандидатуру обсуждали всерьез.
Борис Николаевич пробовал на этот пост людей определенного склада: офицер Бордюжа, офицер Степашин, офицер Путин. А Игорь Иванов — из военной семьи и сам носил погоны.
Министр иностранных дел окончил суворовское училище и по сей день сохранил офицерскую выправку. Он даже внешне нравился президенту: стройный, обаятельный, улыбчивый.
Иванова прощупали по поручению Ельцина. Не согласится ли он занять — для начала — должность премьер-министра? Игорь Сергеевич категорически отказался.
Многие полагали, что Путин, став президентом, пожелает сменить министра иностранных дел. Но Путин не спешил менять Игоря Иванова, хотя его считали примаковским человеком.
Действительно, когда Евгений Максимович стал главой правительства, он сразу договорился с Ельциным, что в МИДе его сменит Иванов. Не потому, что Иванов его давняя креатура, старинный приятель. С равным успехом Иванова можно было бы считать человеком Козырева, который и назначил его первым заместителем министра иностранных дел России. Иванов — карьерный дипломат, хотя и попал в МИД сравнительно поздно и не закончил институт международных отношений, кузницу дипломатических кадров.
Игорь Сергеевич — хороший профессионал, очень работоспособный человек с разумными взглядами. Он не сторонник конфронтации и открыт для дискуссий.
Андрей Козырев старался сдерживать свои эмоции, говорил шепотом. Евгений Примаков представал перед публикой хмурым и мрачным. Игорь Иванов очень хорошо улыбается, чем вызывает симпатии. Это тоже неплохое оружие в дипломатии. Поэтому его за глаза называли «министром улыбок и объятий».
Игорь Иванов в отличие от своих предшественников подчеркнуто не участвовал во внутриполитических баталиях и даже никогда не высказывался на эти темы. В этом его сила — он меньше зависел от кремлевских интриг. Но в этом был и его слабость.
В Соединенных Штатах государственный секретарь занимает третье по важности — после президента и вице-президента место в правительстве. В нашей стране влияние министра иностранных дел целиком зависит от личного расположения президента. Игорь Иванов не принадлежит к питерской команде. Поэтому периодически распространялись слухи о том, что его хотят заменить. В Кремле не считали нужным эти слухи опровергать, что едва ли укрепляло позиции министра. Наступил момент, когда слухи стали реальностью.
Широкой публике так и осталось неведомо, почему весной 2004 года президент решил сменить министра иностранных дел. Претензий Игорю Иванову, высокопрофессиональному и уважаемому дипломату, ни кто не высказывал. Но его назначили секретарем Совета безопасности вместо Рушайло.
Предположения строились разные.
Игорь Иванов — специалист по европейским делам, испанист по образованию. Первые годы своего президентства Путин старался сблизиться с европейскими лидерами — канцлером Германии Герхардом Шредером и британским премьер-министром Тони Блэром. В последний год Путин делает ставку на отношения с президентом Соединенных Штатов. Может быть, Сергей Лавров, который больше половины дипломатической жизни проработал в Америке, показался самым подходящим человеком для проведения такой политики?
Я спрашивал об этом самого Лаврова, когда вместе с ним летал в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН.
Утомительные переговоры были позади. Министр пребывал в хорошем настроении, снял галстук и немного расслабился. Итак, что же сказал ему президент при первой встрече: «Я хочу, чтобы отныне внешняя политика была другой». Какой?
— Нет, такого разговора не было, — ответил Лавров. Речь, напротив, шла о приемственности во внешней политике.
В отличие от своего предшественника Игоря Иванова Лавров не улыбается на публике и выглядит мрачным или очень напряженным. Резкий тон и нежелание перемежать серьезные пассажи шутками, разряжающими атмосферу, создают ему репутацию жесткого политика.
Но это вовсе не отражает его взглядов и отношения к политике и людям. Видимо, он считает, что ситуация в стране и в мире не располагает к шуткам и улыбкам. Кажется, впрочем, в нынешнем российском правительстве никто не улыбается.
А в жизни министр иностранных дел Сергей Лавров вовсе не таков, каким он выглядит на экране телевизора.
Друзья, однокурсники и коллеги знают совсем другого человека — веселого, доброжелательного и компанейского, бывшего бригадира студенческого строительного отряда в Якутии, хранящего верность друзьям, любителя игры на гитаре, капустников и экстремальных видов спорта…
В российском правительстве Лавров, пожалуй, единственный, кто не принадлежит ни к какому клану или чьей-то команде. Он вообще последние десять лет проработал за границей. Возможно, для Путина это был еще один аргумент «за».
Из всех встреч, которые провел Лавров в Нью-Йорке, беседа с американским государственным секретарем Колином Пауэллом неофициально считается самой важной. Как и вообще отношения с Соединенными Штатами.
Кстати, в прежние времена наш министр, приезжая в Америку накануне президентских выборов, встречался и с кандидатом от другой партии, если у власти республиканец, то с демократом. Но с Джоном Керри, который соперничал с Бушем, Лавров не встречался. Почему?
— Такие встречи проходили раньше, но всякий раз по просьбе американской стороны, — пояснил Сергей Лавров. — На сей раз просьбы не было. Хотя мне позвонил бывший заместитель государственного секретаря Ричард Холбрук, с которым мы хорошо знакомы. Мы встретились за завтраком, пили кофе, вспоминали прошлое, говорили и о сегодняшних российско-американских отношениях. Насколько мне известно, Холбрук занимает важное место в окружении Джона Керри.
В реальности во время американской избирательной кампании осенью 2004 года российское руководство совершенно откровенно желало победы Джорджу Бушу.
18 октября 2004 года Путин находился в Душанбе на рабочем заседании стран — участников организации «Центрально-азиатское сотрудничество». На пресс-конференции президента спросили, кто ему больше нравится — Буш или Керри?
— Россия всегда была против войны в Ираке, — ответил Путин, — и сейчас наши взгляды на этот вопрос с президентом Соединенных Штатов отличаются. Но любой объективный наблюдатель скажет, что акции международных террористических организаций в Ираке, особенно в условиях нынешнего дня, направлены не только и не столько против международных коалиционных сил, сколько против президента Буша. Международный терроризм ставит перед собой цель нанести максимальный ущерб Бушу и не допустить его переизбрания на второй срок. Если они добьются этого, то они одержат-таки победу не только над антитеррористической коалицией, но и над Америкой, что может привести к активизации международного терроризма и вылазкам в других регионах…
Смена министра иностранных дел не изменила ни политики страны, ни роли министерства. Оно по своему статусу по-прежнему занимается практической, повседневной дипломатией, не разрабатывает, а реализует уже принятую стратегию.
Выходит, стратегические решения президент Путин принимает сам, чуть ли не в одиночку. Иногда совершенно спонтанно. Так произошло после терактов 11 сентября, так случилось и во время иракской войны.
Разница между президентами России и США состоит в том, что команда Буша дает ему недурные советы. А российские чиновники, занимающиеся военно-стратегическим и внешнеполитическим анализом, сильно подвели своего президента.
Именно поэтому в Кремле стали, как говорят моряки, отрабатывать назад. Сначала Путин сказал, что Россия не заинтересована в поражении Америки. Потом, что мы всегда будем сотрудничать с Соединенными Штатами. И, наконец, признал, что свержение диктатуры в Ираке — это хорошо. Сразу же изменился тон государственного телевидения. Американцы в Ираке вмиг перестали быть «оккупантами».
Теперь возник другой вопрос. Все прогнозы российских дипломатов, разведчиков и военных относительно Ирака оказались липовыми. Россия потратила столько сил, поставила на карту свои отношения с Америкой ради режима, который просто рухнул. Как и следовало ожидать, никто в Ираке, кроме его подручных, не сожалел о свержении Саддама Хусейна.
Иракская война показала слабость внешнеполитической команды Путина. Скажем, американский президент Буш не производит впечатления крупного мыслителя, но вокруг него высокопрофессиональные люди, которые уберегают его от ошибок.
Всем известно, кто составляет внешнеполитическую команду Джорджа Буша, каких взглядов придерживается каждый из его советников. Но кто может назвать внешнеполитическую команду президента Путина?
В администрации российского президента существует немногочисленное управление внешней политики. Оно занимается зарубежными поездками президента и его встречами с иностранными гостями, а также кадровыми вопросами — назначением послов и руководителей МИДа.
Прежде управлением руководил Сергей Эдуардович Приходько, заместитель главы президентской администрации. Его высокую фигуру можно видеть рядом с президентом, когда Путин принимает верительные грамоты послов. Приходько — кадровый дипломат, работал в Праге и Братиславе.
Считается, что в Кремль его привел Сергей Ястржембский, под руководством которого Приходько в начале девяностых работал в российском посольстве в Словакии. В апреле 1997 года Приходько сменил на посту помощника президента по международным вопросам Дмитрия Рюрикова.
В марте 2004 года президентская администрация была в очередной раз реорганизована. Чиновникам изменили должности и оклады. Приходько стал помощником президента, обязанности остались прежними. Он по-прежнему курирует управление президента по внешней политике.
Начальником управления стал Александр Леонидович Манжосин, тоже выходец из Министерства иностранных дел. Он работал в Турции и на Кипре. В Кремль его взял Приходько, как только начал работать в президентском аппарате и, постепенно повышая в должности, сделал начальником управления.
Сергей Приходько старается не выступать и не давать интервью, что характеризует его как дальновидного чиновника. В силу этого сложно судить о его взглядах, о том, какие советы он дает президенту и дает ли их вообще — или же его функции исчерпываются протокольно-кадровыми делами?
Кто же в таком случае разрабатывает внешнеполитическую стратегию государства?
Может быть, Совет безопасности? Во всяком случае, создавался он именно для этого.
Существует как бы два Совета безопасности.
С одной стороны, это просто собрание высших должностных лиц государства, которые нашли удобное название для своих заседаний по секретным делам. Совет безопасности собирается крайне редко, в основном, чтобы утвердить какой-нибудь документ. Не похоже, что там идут жаркие дискуссии, позволяющие выработать стратегию государства в критической ситуации.
С другой стороны, Совет безопасности — это учреждение, входящее в состав администрации президента.
Когда Путин назначил Сергея Борисовича Иванова секретарем Совета безопасности, видимо, имелось в виду превратить аппарат Совета в мозговой центр. Но самое заметное, что смогли предложить стране подчиненные Иванова, — это доктрина информационной безопасности. Когда страна отчаянно нуждается в подъеме экономики, в решении чеченской проблемы, Совет безопасности был страшно озабочен тем, что наши люди слушают «Голос Америки» или радиостанцию «Свобода».
Считается, что на первом этапе президентства Путина Сергей Борисович Иванов был его главным советчиком. Иванову пророчили пост премьер-министра.
Но Путин неожиданно сузил сферу его деятельности, назначив министром обороны. И не сложно заметить, что после ухода Сергея Иванова из Кремля внешняя политика Путина серьезно изменилась — в пользу сотрудничества с Западом. Возможно, это взаимосвязанные события.
Сергея Иванова в кресле секретаря Совета безопасности сменил бывший министр внутренних дел Владимир Борисович Рушайло. Выбор показался странным.
Рушайло большую часть профессиональной жизни — двадцать лет — проработал в милиции, в московском уголовном розыске. Он стал первым начальником Московского регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
У него был конфликт с министром Куликовым, и он ушел из милиции. При Сергее Степашине вернулся в МВД и вскоре сам стал министром. Сделал блистательную карьеру — за пять лет из генерал-майора вырос в генерал-полковник.
Путин предпочел поставить другого человека на пост министра внутренних дел. Но по каким-то соображениям Рушайло было решено не обижать. Его переместили на формально высокий пост секретаря Совета безопасности.
Рушайло — человек жесткий и упрямый. Как выразился один из его подчиненных, если встречаешься с Рушайло в коридоре, то кажется, будто на тебя движется танк. Разумнее вжаться в стенку, а то сметет. Качества, полезные сотруднику уголовного розыска, бесполезны, когда речь идет о разработке стратегии. К тому же в Совете безопасности, словно нарочно, пристроили большое количество отставников — заместителями к Рушайло поставили бывшего начальника налоговой полиции Вячеслава Федоровича Салтаганова, бывшего генерального прокурора Валентина Геогиевича Степанкова, бывшего директора ФАПСИ Владислава Петровича Шерстюка.
А во время иракской войны Рушайло получил еще одного заместителя — Евгения Ивановича Наздратенко, бывшего губернатора Приморья и бывшего руководителя рыболовного ведомства. Наздратенко многие газеты обвиняли в причастности к разграблению рыбных ресурсов, надеялись, что им займется прокуратура…
Возможно, именно поэтому Совет безопасности как аналитический центр, способный облегчить президенту принятие ключевых решений, никак себя не проявил.
Так кто же помогал президенту Путину в выработке политики вокруг иракского кризиса?
Остается только Министерство иностранных дел.
Мало кто знает, что в решающие дни 1999 года, когда Ельцин лихорадочно искал преемника, ему предложили обратить внимание на министра иностранных дел Игоря Сергеевича Иванова. Его кандидатуру обсуждали всерьез.
Борис Николаевич пробовал на этот пост людей определенного склада: офицер Бордюжа, офицер Степашин, офицер Путин. А Игорь Иванов — из военной семьи и сам носил погоны.
Министр иностранных дел окончил суворовское училище и по сей день сохранил офицерскую выправку. Он даже внешне нравился президенту: стройный, обаятельный, улыбчивый.
Иванова прощупали по поручению Ельцина. Не согласится ли он занять — для начала — должность премьер-министра? Игорь Сергеевич категорически отказался.
Многие полагали, что Путин, став президентом, пожелает сменить министра иностранных дел. Но Путин не спешил менять Игоря Иванова, хотя его считали примаковским человеком.
Действительно, когда Евгений Максимович стал главой правительства, он сразу договорился с Ельциным, что в МИДе его сменит Иванов. Не потому, что Иванов его давняя креатура, старинный приятель. С равным успехом Иванова можно было бы считать человеком Козырева, который и назначил его первым заместителем министра иностранных дел России. Иванов — карьерный дипломат, хотя и попал в МИД сравнительно поздно и не закончил институт международных отношений, кузницу дипломатических кадров.
Игорь Сергеевич — хороший профессионал, очень работоспособный человек с разумными взглядами. Он не сторонник конфронтации и открыт для дискуссий.
Андрей Козырев старался сдерживать свои эмоции, говорил шепотом. Евгений Примаков представал перед публикой хмурым и мрачным. Игорь Иванов очень хорошо улыбается, чем вызывает симпатии. Это тоже неплохое оружие в дипломатии. Поэтому его за глаза называли «министром улыбок и объятий».
Игорь Иванов в отличие от своих предшественников подчеркнуто не участвовал во внутриполитических баталиях и даже никогда не высказывался на эти темы. В этом его сила — он меньше зависел от кремлевских интриг. Но в этом был и его слабость.
В Соединенных Штатах государственный секретарь занимает третье по важности — после президента и вице-президента место в правительстве. В нашей стране влияние министра иностранных дел целиком зависит от личного расположения президента. Игорь Иванов не принадлежит к питерской команде. Поэтому периодически распространялись слухи о том, что его хотят заменить. В Кремле не считали нужным эти слухи опровергать, что едва ли укрепляло позиции министра. Наступил момент, когда слухи стали реальностью.
Широкой публике так и осталось неведомо, почему весной 2004 года президент решил сменить министра иностранных дел. Претензий Игорю Иванову, высокопрофессиональному и уважаемому дипломату, ни кто не высказывал. Но его назначили секретарем Совета безопасности вместо Рушайло.
Предположения строились разные.
Игорь Иванов — специалист по европейским делам, испанист по образованию. Первые годы своего президентства Путин старался сблизиться с европейскими лидерами — канцлером Германии Герхардом Шредером и британским премьер-министром Тони Блэром. В последний год Путин делает ставку на отношения с президентом Соединенных Штатов. Может быть, Сергей Лавров, который больше половины дипломатической жизни проработал в Америке, показался самым подходящим человеком для проведения такой политики?
Я спрашивал об этом самого Лаврова, когда вместе с ним летал в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН.
Утомительные переговоры были позади. Министр пребывал в хорошем настроении, снял галстук и немного расслабился. Итак, что же сказал ему президент при первой встрече: «Я хочу, чтобы отныне внешняя политика была другой». Какой?
— Нет, такого разговора не было, — ответил Лавров. Речь, напротив, шла о приемственности во внешней политике.
В отличие от своего предшественника Игоря Иванова Лавров не улыбается на публике и выглядит мрачным или очень напряженным. Резкий тон и нежелание перемежать серьезные пассажи шутками, разряжающими атмосферу, создают ему репутацию жесткого политика.
Но это вовсе не отражает его взглядов и отношения к политике и людям. Видимо, он считает, что ситуация в стране и в мире не располагает к шуткам и улыбкам. Кажется, впрочем, в нынешнем российском правительстве никто не улыбается.
А в жизни министр иностранных дел Сергей Лавров вовсе не таков, каким он выглядит на экране телевизора.
Друзья, однокурсники и коллеги знают совсем другого человека — веселого, доброжелательного и компанейского, бывшего бригадира студенческого строительного отряда в Якутии, хранящего верность друзьям, любителя игры на гитаре, капустников и экстремальных видов спорта…
В российском правительстве Лавров, пожалуй, единственный, кто не принадлежит ни к какому клану или чьей-то команде. Он вообще последние десять лет проработал за границей. Возможно, для Путина это был еще один аргумент «за».
Из всех встреч, которые провел Лавров в Нью-Йорке, беседа с американским государственным секретарем Колином Пауэллом неофициально считается самой важной. Как и вообще отношения с Соединенными Штатами.
Кстати, в прежние времена наш министр, приезжая в Америку накануне президентских выборов, встречался и с кандидатом от другой партии, если у власти республиканец, то с демократом. Но с Джоном Керри, который соперничал с Бушем, Лавров не встречался. Почему?
— Такие встречи проходили раньше, но всякий раз по просьбе американской стороны, — пояснил Сергей Лавров. — На сей раз просьбы не было. Хотя мне позвонил бывший заместитель государственного секретаря Ричард Холбрук, с которым мы хорошо знакомы. Мы встретились за завтраком, пили кофе, вспоминали прошлое, говорили и о сегодняшних российско-американских отношениях. Насколько мне известно, Холбрук занимает важное место в окружении Джона Керри.
В реальности во время американской избирательной кампании осенью 2004 года российское руководство совершенно откровенно желало победы Джорджу Бушу.
18 октября 2004 года Путин находился в Душанбе на рабочем заседании стран — участников организации «Центрально-азиатское сотрудничество». На пресс-конференции президента спросили, кто ему больше нравится — Буш или Керри?
— Россия всегда была против войны в Ираке, — ответил Путин, — и сейчас наши взгляды на этот вопрос с президентом Соединенных Штатов отличаются. Но любой объективный наблюдатель скажет, что акции международных террористических организаций в Ираке, особенно в условиях нынешнего дня, направлены не только и не столько против международных коалиционных сил, сколько против президента Буша. Международный терроризм ставит перед собой цель нанести максимальный ущерб Бушу и не допустить его переизбрания на второй срок. Если они добьются этого, то они одержат-таки победу не только над антитеррористической коалицией, но и над Америкой, что может привести к активизации международного терроризма и вылазкам в других регионах…
Смена министра иностранных дел не изменила ни политики страны, ни роли министерства. Оно по своему статусу по-прежнему занимается практической, повседневной дипломатией, не разрабатывает, а реализует уже принятую стратегию.
Выходит, стратегические решения президент Путин принимает сам, чуть ли не в одиночку. Иногда совершенно спонтанно. Так произошло после терактов 11 сентября, так случилось и во время иракской войны.
Разница между президентами России и США состоит в том, что команда Буша дает ему недурные советы. А российские чиновники, занимающиеся военно-стратегическим и внешнеполитическим анализом, сильно подвели своего президента.