Модезитт Лиланд Экстон. Инженер Магии (Отшельничий остров - 3)

   Меривен несет всадника мимо "Пивной Кружки" вверх по склону холма. В воздухе вновь усиливается запах дождя.
   LXXXI
   - Лучники! Стреляйте! - раскатывается по склону холма громкий приказ Брида. Трое солдат, выехав из-за низкой стены спускают тетивы, посылая стрелы не градом, а одну за другой. Первая стрела ударяется о каменную ограду возле первого фургона, вторая падает в клевер неподалеку от черномордых овец, но третья находит цель.
   - Засада! Это засада!
   Один из одетых в пурпур всадников хватается за плечо, другой озирается по сторонам.
   - Где эти ублюдки?
   Торговец, отбивавшийся посохом от сабель, использует этот момент и наносит отвлекшемуся грабителю сокрушительный удар. Его товарищ, переводя взгляд с торговца на лучников, поворачивает коня. Снова свистит стрела: один из разбойников хватается за грудь и падает. Нога застревает в стремени, и лошадь волочет его за собой
   - Назад по дороге!
   - Готовсь! - на сей раз голос Брида звучит тихо.
   Копыта стучат по влажной глине - налетчики из Галлоса пытаются спастись.
   - Вперед!
   Меч Брида сверкает как молния - двое падают, даже не успев осознать, что русоволосый великан среди них.
   Кадара, нанося удары двумя мечами, следует за Бридом. Прорубившись сквозь вражеский отряд, он разворачивается и снова бросается в бой, опрокидывая всадников одного за другим. Остальные восемь спидларских солдат наносят противнику меньше урона, чем парочка с Отшельничьего, однако и им удается уложить четверых.
   Лишь одному из врагов удается прорубить себе путь. Вырвавшись из гущи схватки, он стремглав мчится вверх по склону.
   Кадара, низко пригнувшись в седле, устремляется за ним. Беглец оглядывается и, завидев погоню, пришпоривает коня.
   Девушка усмехается. Она не подгоняет свою кобылу, но примерно через кай конь галлианца начинает уставать, и расстояние между ними сокращается.
   Галлосский налетчик оборачивается и видит, что его преследует одна-единственная женщина. С ухмылкой, больше похожей на хищный оскал, он поднимает клинок.
   Однако ухмылка его тут же исчезает: Кадара использует короткий меч как метательный нож. Брошенный ее умелой рукой, он поражает галлианца прежде, чем тот успевает развернуть коня ей навстречу. Правда, и раненный, грабитель пытается нанести удар саблей, но девушка легко отбивает его длинным мечом и перерубает врагу горло.
   Всадник тяжело валится на конскую шею. Девушка перехватывает поводья его лошади, подбирает оружие и ведет коня с мертвым всадником назад.
   Торговца уже и след простыл: осознав, что путь к Галлосу опасен, он удрал по направлению к Элпарте. Впрочем, Кадара знает, что алчность сильнее страха, и спустя восьмидневку-другую этот идиот непременно попробует проехать в Галлос какой-нибудь другой дорогой.
   - Дикая кошка... еще одного прикончила...
   - Не хотел бы, чтобы она погналась за мной... - перешептываются солдаты за спиной Кадары.
   Кадара подъезжает ко второй в отряде женщине. Та копает могилу. Сбросив мертвеца на землю, Кадара умело обшаривает его, прибирая к рукам примерно два серебреника разными монетами, нож, пару перстней, амулет с шеи, саблю и ножны.
   - Хочешь передохнуть, давай я помогу.
   - Со всем моим удовольствием, - усмехается Джирин, передавая Кадаре заступ.
   Кадара снимает слой дерна и углубляется в липкую, влажную почву.
   - Закапывайте хорошенько, - говорит Брид. - Мы должны оставлять как можно меньше следов.
   - Не понимаю, зачем это нужно, - бормочет Джирин. - Как ты думаешь?
   - Думаю, затея сводится к тому, чтобы все налетчики пропали неведомо куда, - отвечает Кадара, отмахиваясь от мухи. - Что бы ты подумала, случись всему нашему отряду испариться?
   - Ну, честно говоря, не знаю. Так вот, значит, зачем ты гналась за тем, последним?
   - За тем самым, - говорит Кадара, не переставая копать.
   - А я-то гадала, на кой в рейде лопаты... - Джирин переводит взгляд с собеседницы на русоволосого командира и длинный ряд свежих могил. - Но вы оба... Страшновато с вами. Да что там - просто страшно!
   Кадара молчит.
   LXXXII
   Доррин осторожно ссыпает желтый порошок в одну банку, белый - в другую, а древесный уголь - в угольный ларь. Серый порошок юноша осторожно пересыпает в стоящую в углу бочку с тяжелой, окованной железом крышкой.
   Поднявшись по глиняным ступеням, он поднимает обшарпанную дверь погреба, или, скорее, крышку люка, придерживая, чтобы ее не захлопнул ветер. А ветер сильный - будет гроза.
   Возможно, стараясь работать с порошком только в ненастье, Доррин перестраховывается, но ему слишком памятны и ощущение чужого присутствия, и наставления отца, говорившего, что бури и грозы ослабляют способность Белых магов к дальновидению.
   Наклонившись, чтобы справиться с сильным встречным ветром, юноша выбирается из старого погреба, надолго пережившего дом, стоявший когда-то на месте нынешних молодых деревьев, и бредет вверх по склону к домику Риллы. На соседнем холме, у речушки, Доррин надеется построить собственный дом. Им с Лидрал понадобится свой кров, чтобы жить и работать вместе.
   Несмотря на редкие дождевые капли, Доррин задерживается возле расширенных им грядок, бережно касаясь пальцами голубовато-зеленых побегов зимних пряностей и бледного, почти белого бринна. Если они и дальше пойдут в рост, здесь хватит на продажу. Дождь усиливается, и юноше приходится поторопиться. Отвязав Меривен, он ставит ее под широкий навес, а потом заходит в дом.
   Рилла растирает травы.
   - Вот-вот грянет буря.
   - Все равно что сам демон, - бормочет целительница.
   - Ты про меня или про бурю? - уточняет Доррин.
   - Ну, грозы - они вроде магии Белых чародеев. Дождь хлещет, молнии блещут, гром гремит, все шумит, но рано или поздно все это заканчивается. А вот ты... - она качает головой. - Ты вроде глубокой реки со спокойной поверхностью, но неодолимым, сильным подводным течением. Таких рек побаиваются даже опытные речные шкиперы.
   - Я?
   - Ты самый. Что у тебя в башке, мне, старухе, невдомек, но ясно, что ты собираешься изменить мир. И изменишь, ежели только Белые не остановят тебя раньше.
   - Ты веришь в это, но все-таки не гонишь меня отсюда?
   - Старый мир нуждается в переменах, дитя. Ну а мне терять нечего, говорит она, орудуя пестиком в глубокой ступке. - Не знаю уж как, но ты не дал Герхальму загубить Мергу и ее малышку. А побеги на грядках вымахали выше, чем любые, какие я высаживала в середине лета.
   - Могу я чем-нибудь помочь сейчас?
   - Минуточку, - целительница высыпает смесь растертых листьев в маленькую баночку и затыкает ее пробкой, после чего начисто протирает ступку. - Ты можешь намолоть немного перцу.
   - Только намолоть перцу?
   - Ты же спрашивал, чем можешь помочь.
   Доррин берет ступку, а Рилла вручает ему миску с перцем.
   - Это для супа, чтобы покрыло донышко примерно на палец. После грозы в холмах всегда стоит промозглая сырость, а мои старые кости это не греет.
   - Не такая уж ты старая.
   - Все целители старые. Даже ты. Давай, берись за дело.
   К тому времени, когда юноша въезжает на двор кузницы, солнце уже нагревает его мокрую рубаху. Он машет Петре, и девушка машет ему в ответ.
   - Утром заезжал тот недокормленный малый, торговец из города, говорит Рейса, - и оставил для тебя вот это. - Доррин получает сложенный пергамент. - Он спешил, но, как мне показалось, услышав, что тебя нет дома, почувствовал облегчение
   Доррин хмурится, трогая печать и касаясь чувствами воска. Налет хаоса указывает на то, что письмо вскрыто и запечатано вновь.
   - Может, и спешил, - бормочет юноша.
   - Он тебе не нравится?
   - Так... Кое-что меня беспокоит, - уклончиво отвечает Доррин, стараясь не обнаружить, чего стоит ему эта недоговоренность.
   - Что-то шибко важное?
   Доррин краснеет.
   - Э, да ты по-прежнему влюблен!
   Пунцовый как вареный рак, юноша удаляется в свою каморку, где торопливо срывает печать и углубляется в чтение.
   Доррин.
   Мне потребовалось немало времени, чтобы вернуться в Джеллико, потому как капитан не хотел предпринимать рискованное плавание в Тирхэвен и не мог позволить себе платить пошлины в Лидьяре. Кончилось тем, что мы оказались в Пирдии, которую я назвала бы тоскливым портом. Оттуда я перебралась на лошадках в Ренклаар и на речной барже доплыла до Хайдолара. На плавание вверх по течению ушло две восьмидневки, но мне следовало поберечь лошадей для пути домой через холмы.
   Игрушку твою мне удалось продать в Хайдоларе, но деньги пока у меня; перешлю, когда в ваши края поедет надежный человек. Хочется надеяться, что это письмо до тебя дойдет, но поскольку уверенности нет, деньги я с ним не отправляю.
   На складе царит полнейший беспорядок. Фрейдр страшно расстроился, потому как в мое отсутствие виконт повелел провести инспекцию торговых складов. Под тем предлогом, будто у Белых магов были похищены какие-то товары, хотя какие именно - сообщено не было. Не знаю, как других, но нас обыскивали с таким рвением, что много добра, остававшегося, когда я уезжала, пропало бесследно.
   Когда я добралась до дома, весна уже кончилось, и конец пути пришлось проделать по жаре. Сейчас можно заработать денег, совершив не слишком трудную поездку в Слиго, это к северо-востоку от Тирхэвена. Но скоро мне не уехать, надо сперва навести на складе порядок.
   А еще скажу, что я по тебе скучаю. Скучаю по твоему смеху, по снегу на лице, по разговорам на холоде, по всему. Иногда мне кажется, что надо было остаться, но на что бы мы жили? И тебе и мне надо много работать. Да и Фрейдр без меня бы не справился. Но я скучаю по тебе и люблю тебя.
   Лидрал
   Доррин поджимает губы: он не видит в письме никаких секретов, способных заинтересовать Белого чародея. Да и какому чародею он нужен - уж не тому ли, который мимоходом пугнул их по дороге из Фэрхэвена? И не связан ли Фрейдр с Белыми? Сам-то брат Лидрал никакой не Белый, иначе Доррин распознал бы это при встрече.
   Сложив письмо, Доррин со вздохом убирает его в шкатулку. Он тоже скучает по Лидрал, да и сломанная печать не дает ему покоя. Однако тосковать да гадать сейчас некогда. Юноша снимает уже изрядно выцветшую коричневую рубашку и переодевается в рваную, в которой работает в кузнице.
   Сегодня, наверное, опять придется ковать гвозди.
   LXXXIII
   Брид отпивает большой глоток холодного сока.
   - Как тебе удается сохранять его холодным?
   - В колодце, - отвечает Петра. - Доррин говорит, что там вода с Закатных Отрогов.
   Кадара отгоняет назойливую муху и, глядя на козий загон, интересуется:
   - Это и есть та самая коза, которую удалось спасти?
   - Зилда? Наша обжора? - смеется Доррин. - Она самая. Способна сжевать что угодно, поэтому теперь мы по большей части держим ее в загоне.
   - Особенно когда наведываются гости, - добавляет Рейса, вынося из кухни стул и пристраиваясь в уголке.
   - Спасибо, ужин был очень вкусный, - говорит Кадара.
   - Особенно приправы, - добавляет Брид.
   - За это надо благодарить Доррина. В прошлом году он занялся пряными травами, и мы смогли насушить всего, от перца до горчицы и шалфея. А в нынешнем, - Рейса указывает на зеленые грядки, - дела обстоят еще лучше. Правда, только Тьме ведомо, как ему удается везде поспевать.
   - А как дела в вашем отряде? - спрашивает Доррин, желая сменить тему.
   - Пока неплохо, - отвечает Кадара. - Но к концу года все может измениться.
   - Не исключено, - кивает Брид.
   - Так или иначе, нам удалось поприжать этих дерьмовых... разбойников. Нападают теперь реже.
   - Допустим, вы сделаете дороги Спидлара безопасными, - говорит Доррин. - Но кто помешает тем же негодяям нападать на торговцев во владениях Галлоса или Кертиса?
   Кадара старается не смотреть на Брида. Тот пожимает плечами:
   - Белые всегда что-нибудь да придумают.
   - Да, - ворчит Кадара. - Они вполне способны вступить в сговор с разбойниками, лишь бы подорвать спидларскую торговлю.
   - Ну, это уж вряд ли, - качает головой Рейса, - но что-нибудь и верно измыслят. Как всегда. В этом Брид прав.
   - Кстати, Доррин, как поживает Лидрал? - спрашивает Кадара. - Что-то ты не больно о ней распространяешься. Она, оказывается, приезжала в конце зимы, а ты даже и не заикнулся.
   - Судя по последнему письму, у нее все в порядке.
   Кадара качает головой.
   - Она пробиралась сюда сквозь стужу и метели, а ты просто говоришь, что у нее все в порядке?
   - Кадара, - остерегает ее Брид.
   - То есть я беспокоюсь, но все равно не могу ничего поделать, сознается Доррин. - Наверное, мне не следовало отпускать ее, хотя... Не знаю.
   - А, теперь понятно. Но ты хотя бы признаешь, что она тебе небезразлична?
   Доррин отводит взгляд в сторону, вспоминая, как когда-то ему была небезразлична сама Кадара. Может быть, и она этого не забыла.
   - Ты не спрашивала бы об этом, случись тебе видеть их зимой, - говорит Петра. - Мы вместе смотрели фейерверк на Ночь Совета, так представь себе, под ними аж снег растаял.
   Доррин надеется, что сумрак скроет его румянец.
   - Но в Джеллико ей, надеюсь, ничто не угрожает? - говорит Брид.
   - Ее брат как-то связан с Белыми. Он знает, что мы с Отшельничьего. Их склад обыскивали, и некоторые вещи пропали.
   - Не думаешь же ты, что брат Лидрал...
   - Нет, но... - Доррин умолкает, не зная, как рассказать о странном ощущении постороннего присутствия или о вскрытом и снова запечатанном письме. Или о непонятной тревоге, порой заставляющей его работать до изнеможения.
   - Но никто не знает, что могут предпринять Белые, - заканчивает за него Рейса.
   - Это более-менее понятно, - суховато отзывается Кадара. - Но с чего бы им интересоваться Доррином?
   - Почем мне знать? - отзывается Доррин. - Возможно, им и нет до меня никакого дела.
   - Но сам ты, парнишка, в это не веришь. Разве не так? - произносит Яррл, и все умолкают.
   - Почему ты так думаешь, папа? - спрашивает через некоторое время Петра.
   - Он привносит гармонию во все, даже в холодное железо. Белым это понравиться не может, и я на их месте непременно заинтересовался бы им и его делами.
   - Вообще-то в этом есть смысл, - размышляет вслух Брид.
   Но на взгляд Доррина, тут многое неясно. Что он такого особенного сделал, кроме как исцелил нескольких хворых, вырастил несколько грядок пряностей да смастерил пару игрушек? Вот Брид - тот перебил уйму приспешников хаоса, а за ним, Доррином, таких подвигов не числится.
   Доррин вздыхает и смотрит на поблескивающие в угасающем свете пики Закатных Отрогов.
   Сказать ему нечего.
   LXXXIV
   Серый камень кажется слишком тяжелым. Вбив трубку кувалдой в щель между камнями, Доррин насыпает туда порошку, вставляет пистон, поджигает фитиль и со всех ног мчится вниз по склону, за подгнивший пень.
   Когда грохот стихает, он осматривает воронку - место будущего погреба. Затем Доррин забивает вторую деревянную трубку и поджигает фитиль. Если все пойдет как задумано, к концу лета можно будет заложить фундамент.
   Взявшись за лопату, юноша начинает убирать комья глины и каменные обломки. Но даже после двух взрывов яма под погреб получается гораздо меньше, чем ему нужно.
   - Есть куда более простой способ, Доррин, - замечает Рилла, подойдя к нему с кувшином сока и рваным полотенцем. - И времени на целительство останется больше.
   - Это какой? - интересуется юноша.
   - Сейчас в течение нескольких восьмидневок у фермеров и батраков будет свободное время. Немного, но будет. Найми людей, и они отроют тебе такой погреб, какой нужен.
   - А сколько им платить?
   - По полмедяка в день на человека.
   Доррин понимает, что целительница права. Он не может поспеть повсюду. Ему давно следовало обратиться за помощью, только вот просить он совершенно не умеет.
   - Мой погреб работники выкопали за два дня, - говорит Рилла. - А у тебя уже есть яма, так что возни им будет меньше.
   - А как им объяснить, какой погреб мне нужен?
   - Вбей колья, отмечающие углы, и обруби шест, чтобы отмерять нужную глубину. Хочешь, я поговорю с Асавахом? Моя сестра была за ним замужем.
   Смутившись, Доррин отпивает соку. Сколько времени проработал с целительницей бок о бок - и даже не подозревал, что у нее была сестра!
   - А племянники или племянницы у тебя есть?
   - А то! Мой племянник Ролта - моряк. И не простой матрос, а помощник капитана на самом большом корабле господина Гилберта.
   - Спасибо, что помогла справиться с этим затруднением, - говорит Доррин, допивая сок. - А теперь я хочу еще раз проверить пряности, особенно зимние. И вот что - нельзя ли раздобыть где-нибудь мелкого песочку? Почва здесь, по-моему, слишком глинистая.
   - Вот у Асаваха и спрошу, - отвечает Рилла, поднимаясь по склону следом за Доррином.
   - Несколько медяков за воз хватит?
   - Обойдется дешевле, - улыбается целительница. - Сам речной песок ничего не стоит, платить придется только за погрузку и за подвоз. Верхний приток, тот, что впадает в Вайль, неглубок, и дно там песчаное. Не беспокойся, парень, уж песку-то старая Рилла раздобудет. Может, на тебя глядя, я и свою землицу улучшу.
   Доррин открывает перед ней дверь.
   - Опять ты за свое! Обращаешься со мной как со знатной дамой, а не как со старой каргой.
   - Ты и есть дама, в отличие от многих разряженных кукол, считающих себя таковыми.
   - Норовишь вскружить мне голову, негодник? Как я понимаю, эта явная лесть означает, что ты собираешься вернуться в кузницу.
   Доррин краснеет.
   - Ладно, ладно... иди уж, - машет рукой целительница.
   Совесть заставляет Доррина спросить напоследок:
   - А как насчет старушки Кларабур?
   Но Рилла настроена мирно:
   - Обойдется бабуля и без тебя. На самом деле она старушенция бойкая, и что ей на самом деле нужно, так это возможность посетовать кому-то на свои хвори. Уже лет десять ноет, но помирать не собирается.
   - Тогда до завтра, - говорит Доррин.
   - А я выясню, сможет ли Асавах доставить песок и прислать крепких парней, чтобы вырыли для тебя яму. Неси медяки... только медяками, а не серебрениками. Сдачи не дождешься.
   Рейса и Ваос пропалывают грядки.
   - Мастер Доррин, я тебе в кузнице понадоблюсь? Может, нет? - парнишка поднимает перепачканные землей руки, и голос его звучит почти умоляюще.
   - Яррл решил отогнать Фрусу отремонтированный фургон, - поясняет Рейса.
   - Я так понимаю, Фрус не торопился забрать свой заказ, - замечает Доррин.
   - А перво-наперво не спешил платить, - добавляет из сарая Петра.
   - Он уехал, но сказал, что ты и без него знаешь, что делать.
   - Упряжь для Гонсара и Беквы, обручи для старого бочара... как его?
   - Мисты, - подсказывает Рейса.
   - Мастер Доррин, так как насчет меня? - снова спрашивает Ваос.
   - Мне нужно почистить Меривен. А ты пока заканчивай здесь.
   Доррин ведет Меривен в стойло.
   - Бесчувственный ты малый, - шутливо укоряет его Петра.
   - Почему это?
   - Видать, сам в детстве ни с кем не играл и не понимаешь, что мальчишкам это необходимо.
   - Я очень даже играл, - возражает Доррин, расседлывая кобылу.
   - Ты? А как?
   - Ну... наблюдал за Хеглом или моей матушкой. А бывало, пытался мастерить кораблики и пускал их поплавать.
   - А кто такой Хегл?
   - Отец Кадары. Кузнец. Кстати, с Кадарой мы тоже играли.
   Петра пожимает плечами:
   - Бьюсь об заклад, ты не столько играл с ней, сколько любовался работой ее батюшки.
   Доррин молчит.
   - Ага, я в точку попала! - торжествует Петра.
   Доррин задумывается. А случалось ли ему и вправду играть по-настоящему... не считая любовных игр с Лидрал? Может, из-за этого он так по ней и скучает? Вот еще, глупости, решает он по некотором размышлении.
   Доррин осматривается в кузнице и видит, что первым делом надо будет заняться сломанным дышлом. Тем временем прибегает Ваос - он даже не успел вытереть мокрые руки.
   - В большом баке воды на донышке, - говорит Доррин. - Принеси пару ведер, но сначала прикати тачку древесного угля. Яррл, должно быть, уехал спозаранку.
   - Да, мастер Доррин.
   - Я не мастер, чертенок. Я подмастерье, и лесть не избавит тебя от необходимости таскать воду и уголь
   Пока Ваос бегает за углем, Доррин раскладывает инструменты.
   - Перед тем как принести воду, подкачай меха. Так, чтобы вот эта железяка раскалилась добела.
   Ваос хмуро кивает.
   - Эй, малый, что с тобой?
   - Мама - она вроде как спуталась с Зерто. Он помощник капитана на "Дорабо", судне старого Фитала. А уж если она...
   - Тебе-то что? Ты же ночуешь здесь и кормишься тоже.
   - Дело не во мне, а в младшем братишке. Ему десять...
   Доррин ждет.
   - Она не хочет забирать ни его, ни меня. Говорит, что папаша нас бросил, и ей такая обуза ни к чему. Я-то пристроен, а вот Рик...
   - А что с Риком?
   - У него ступня изуродована. В конюхи не годится, в мальчики на побегушках - тоже.
   - Стоять-то хоть может?
   - И стоять, и ходить, только не бегать. Но зато он крепкий, что хошь поднимет.
   Доррин понимает, что Ваос поймал его в ловушку.
   - Ладно, посмотрим, что можно сделать.
   - Правда?
   - Правда-то правда, но хозяин тут Яррл, и решать ему. А проболтаешься раньше времени - я и пробовать не стану.
   - Буду молчать.
   - Чеши за водой.
   Проверив жар в горне, Доррин берет щипцы и кладет на кирпичи ломаную деталь. Выбив старые заклепки и обрубив искореженные края, он проверяет металл. Дышло можно починить, правда, потребуется новый шток. Юноша принимается перебирать всяческий хлам, припоминая, что где-то тут завалялась квадратная дубовая скрепа. Если малость укоротить, то, пожалуй, подойдет.
   Найдя деревяшку, он вставляет ее в тиски, обрезает по нужному размеру, подравнивает напильником.
   Затем приходит черед металлических деталей. Заменять все нет нужды: расплющив железный брус, он набивает на самое ненадежное место бандаж, который, после расплавления в горне, приваривается намертво. Проделать отверстия для штырей и скрепить металл с деревом не так уж сложно.
   Затем, отложив в сторону щипцы и молот, Доррин оттаскивает тяжелое дышло в угол, где сложены отремонтированные изделия, после чего достает тяжелую кожаную упряжь, с которой - это видно сразу - придется повозиться. Почти все металлические крепления - кольца и цепи - нуждаются в починке, а многие и в замене. Заклепки, это уж точно, придется ставить заново.
   Яррл придерживается того мнения, что крепления, на которые ложится основная нагрузка, должны быть безупречны, и если какое сломалось, его нужно заменить новым. Возможно, поэтому его изделия долговечнее Генштаалевых.
   - Ну и быстро же ты работаешь, почти как Яррл, - говорит раскрасневшийся и вспотевший у горна Ваос.
   - Передохни и принеси воды, - откликается Доррин.
   - Спасибо.
   Ваос выходит во двор, где чуток попрохладнее, а Доррин, провожающий паренька взглядом, думает о том, к чему бы пристроить его младшего братишку. Впрочем, если малец сможет раздувать меха, то кормежку он как-нибудь отработает.
   LXXXV
   Когда последний брус становится на место, Доррин ухмыляется.
   - Чему ты так радуешься? - спрашивает Пергун. - Подумаешь, заложил фундамент для сараюшки. Ты бы лучше рассказал, как собираешься ставить на нем сруб!
   - Так же, как тот, - Доррин указывает на модель - прямоугольный каркас дома с оконными проемами и высоким сеновалом.
   - А этот ты как сладил?
   - Я ведь мастерю модели не просто так. Сначала дом делается в уменьшенном масштабе, производятся все расчеты и становится ясно, сколько чего понадобится, сколько что будет весить и так далее. А поднимает тяжести вон тот кран - который похож на колодезный журавль. Эта штуковина облегчает и ускоряет работу, а заодно сберегает мне монеты. На эти деньги я могу нанимать людей для работы, отнимающей слишком много времени, и покупать у Хеммила пиломатериалы - цены-то у него несусветные.
   - А зачем тебе этот маленький домишко?
   - Здесь будет конюшня.
   - Но в том доме на все хватило бы места.
   - Не на все: мне ведь нужны и конюшня, и кузница, и склад. Для кузницы, кстати, предназначается особое здание. Без фундамента, на дальнем участке. Ладно, приятель. Если ты хочешь сегодня заработать, берись за молоток. Нам нужно настелить здесь пол.
   - И на это я потрачу свой выходной! - вздыхает Пергун, доставая молоток.
   - Радуйся тому, что у тебя вообще бывают выходные.
   - Скажи, на вашем Отшельничьем все работают, как ты?
   - Нет, только те, кого оттуда вышибают.
   - А ты знаешь, что все солдаты пуще огня боятся твоих друзей?
   Доррин открывает маленький ящик с гвоздями.
   - Бери гвозди.
   - Гвозди что надо. Сам делаешь? - спрашивает Пергун, отсыпая в мешочек у пояса пригоршню гвоздей, похожих на миниатюрные мостовые шипы.
   Доррин кивает.
   - А про твоих приятелей... Ворбан рассказывал, будто эта дикая кошка, твоя подружка, метнула в одного малого свой короткий меч и проткнула его насквозь.
   - Насквозь? - переспрашивает Доррин, прилаживая на место доску. - В такое трудно поверить, даже если речь идет о Кадаре.
   - Ну не знаю, он уверял, будто насквозь. Правда, хоть они и трусят, но довольны, что ими командует тот громила, твой дружок. Говорят, он дело знает. В отличие от большинства командиров, которые только браниться мастера...
   Болтовня не мешает Пергуну прибивать доски.
   К середине утра пол настелен, стены маленькой конюшни возведены, и Доррин с помощью Меривен и своего крана устанавливает кровельные стропила.
   - В жизни не видел, чтобы дома строили так быстро, - говорит Пергун, огибая квадратное отверстие в полу. - Может, здесь лестницу поставить?
   - Мысль дельная. Нужно будет еще отделить стойло, но сначала закончим крышу, - говорит Доррин, цепляя к крану очередную балку.