Модезитт Лиланд Экстон. Инженер Магии (Отшельничий остров - 3)

   Глаза Доррина расширяются, он отступает.
   Она поднимает нож.
   - Что с тобой?
   Доррин пятится. Лидрал наступает, перехватив рукоять обеими руками и нацелив острие ему в сердце.
   Глядя ей в глаза, юноша пытается воздействовать на нее гармонией, но она упорно движется вперед.
   Он сосредоточивается, однако в этот миг глаза женщины белеют и она, в стремительном прыжке, наносит ему удар в грудь.
   Успев отпрянуть - острие на волосок не достигает цели - юноша хватает ее за запястья, но мускулы Лидрал вздуваются и она вырывается из его хватки. Нож снова нацелен на Доррина.
   Отступая, он больно ударяется бедром об угол стола и едва успевает перехватить запястье нападающей обеими руками. Но рука Лидрал кажется выкованной из стали - она одолевает, и нож медленно приближается к его телу.
   Остолбеневшая Мерга застывает на пороге с разинутым ртом.
   Доррин выпускает запястье Лидрал и отскакивает, опрокинув лавку.
   Увернувшись от следующего удара, юноша неожиданно бросается вперед и притягивает Лидрал к себе.
   Ему кажется, что по груди бежит струйка огня, но он, не обращая внимания на боль, ухитряется перехватить и вывернуть ее кисть.
   Нож с глухим стуком падает на пол.
   С трудом собрав то немногое, что осталось от его чувства гармонии, Доррин направляет этот темный поток на Лидрал. У той подкашиваются ноги. Шатаясь, он поддерживает ее за плечи, не давая упасть, хотя правое его плечо жжет огнем.
   - Мастер Доррин... что же это? Мастер Доррин... - беспомощно лепечет Мерга.
   Не выпуская обмякшее тело Лидрал, Доррин косится на свою рану. Она кровоточит, но кажется не слишком глубокой. Впрочем, почем ему знать: до сих пор его ножами не пыряли.
   - Зачем... зачем ты меня мучил? - Голос Лидрал звучит чуть ли не по-детски, а сама она полулежит в его объятиях.
   - Да что заладила... "мучил, мучил"! - не выдерживает Доррин. - Сама только что чуть меня не прирезала! - стараясь не морщиться от боли, он сажает ее на стул, а нож отбрасывает ногой по направлению к Мерге. Прибери эту штуковину.
   - Но ты бил меня плетью... - стонет Лидрал. - Хлестал меня... так больно.
   - Да я пальцем тебя не тронул! И не смог бы, даже появись у меня такое намерение, - ворчит Доррин, прощупывая чувствами свою рану. Надо бы поскорее присыпать ее порошком звездочника.
   - И то сказать... разве ж он бы смог, - повторяет за ним Мерга, поднимая и вытирая нож. Взгляд ее перебегает с сидящей за столом женщины на окровавленное плечо Доррина.
   Глаза Лидрал расширяются.
   - Я... пыталась тебя убить? - произносит она дрожащим голосом. Убить? Тебя... я... - тело ее сотрясается от рыданий.
   - Мы сделаем все, что надо, - говорит Мерга, подходя к столу и указывая на раненое плечо Доррина.
   Юноша открывает дверь в кладовку, где хранятся лечебные снадобья, и шарит по полкам, прислушиваясь к доносящимся с кухни словам.
   - ...это же такой человек... целитель... мухи не обидит...
   Стискивая до боли зубы, Доррин думает, что кое-кого он все же обидит. И очень сильно.
   CVII
   Засветив в предрассветных сумерках лампу, Доррин тянется к повязке на плече, но, заслышав приближающиеся шаги, опускает руку.
   В коридоре перед кухней появляется Лидрал в накинутом поверх сорочки одеяле.
   - Как ты себя чувствуешь? - спрашивает он, подкручивая фитиль. - Я не хотел тебя будить.
   - Хорошо... плохо... Тьма, что я могу сказать? Они хотели, чтобы я убила тебя... - Лидрал ежится и придерживается рукой за стену.
   Доррин протягивает ей руку, но она подается назад:
   - Нет... прости... Это сильнее меня... - ее снова начинает бить дрожь. - Я люблю тебя, но не могу к тебе прикоснуться.
   - Ты хоть присядь, - предлагает Доррин, выдвигая стул.
   - Что ты им сделал? - спрашивает Лидрал, осторожно усаживаясь так, чтобы не касаться спинки. - Почему они так боятся тебя... или нас?
   Юноша пожимает плечами:
   - Не знаю. Думаю, они просматривали письма, и твои и мои.
   - А почему ты не сообщил мне?
   - Как? - сухо произносит Доррин.
   Лидрал издает короткий, невеселый смешок.
   - Ты совсем бледная, тебе надо поесть, - говорит он. - Сейчас принесу сыра с хлебом.
   Доррин поворачивается к кухонному столу и хмурится, увидев нож.
   - Ты хочешь сказать, что я так и не поела? - спрашивает Лидрал, проследив его взгляд. При виде ножа она ежится. - А где вещи, которые были в моей повозке?
   - В твоей кладовке, по полкам разложены.
   - Что еще за "моя кладовка"?
   - Да построил я тут... специально для тебя.
   Лидрал вздыхает:
   - И зачем только ты отпустил меня? Почему не задержал?
   - Потому что был молод и глуп, - отвечает Доррин, уставясь в половицы. - Так что тебе принести из кладовки?
   - Сама возьму что надо.
   Печально улыбнувшись, Доррин указывает на прочную дверь в дальнем конце помещения.
   - Там есть и второй выход, наружу, - говорит он, снимая с консоли лампу.
   - Ламп у тебя не хватает.
   - У меня много чего не хватает, - говорит он, открывая дверь, - Вот, полюбуйся, все твои вещички разложены по полкам. Тут даже... насчет кое-чего я так и не понял, что это такое.
   - Вот поэтому мне и удавалось зарабатывать кое-какие деньги, откликается Лидрал, неслышно скользя по твердому, холодному глиняному полу. Потом она шарит по полкам, а Доррин светит ей лампой.
   - Ага, вот то, что нужно. Сырорезка.
   Доррин поднимает брови:
   - Как эта финтифлюшка может резать сыр? Здесь же нет лезвия.
   - Увидишь. Я-то думала, что она может приглянуться людям вроде тебя, говорит женщина, возвращаясь на теплую кухню.
   - А пригодилась тебе, - замечает Доррин.
   - Лучше бы это я испытывала отвращение к клинкам.
   - Но ведь ты не хотела меня убивать, - говорит юноша, легонько касаясь ее плеча.
   - Не хотела, но все равно пыталась. Это была как будто не я... но все-таки я, - женщина отворачивается к окну, за которым моросит дождик, и добавляет: - Может, уберешь нож подальше?
   Взяв нож со стола, Доррин прячет его в ящик для столовых приборов, а Лидрал тем временем налаживает сырорезку.
   - Видишь, проволочка режет совсем как лезвие. Может быть, даже чище.
   На щербатую тарелку, один за другим, ложатся три тоненьких, аккуратных ломтика.
   - Проволока... Проволока из черного железа или стали! Я и представить себе не мог! - изумленно восклицает Доррин. - Магические ножи... Ручаюсь, они их даже не увидят! Понадобится волочильное колесо и особые волочильные доски - но с этим я справлюсь.
   Он порывается обнять Лидрал, однако та уклоняется.
   - Ладно, потом потолкуем, - говорит Доррин. Под моросящим дождем он спешит в кузницу.
   - Чем займемся сегодня? - спрашивает Ваос, раздувая меха.
   - Проволоку волочить будем.
   - Это как? Я никогда этим не занимался.
   - Теперь придется. Думаю, нам ее потребуется много.
   Хотя Доррин еще плохо представляет себе будущие магические ножи, в том, что они будут действовать, у него сомнений нет. Белые чародеи получат по заслугам.
   - Сбегай, принеси что-нибудь перекусить, - велит он Ваосу.
   - Сию минуту.
   - Магические ножи... - пальцы Доррина нетерпеливо постукивают по брускам железа. - Белым чародеям воздастся за все!
   CVIII
   Остановив лошадь перед казармой, Доррин стирает с лица пот пополам с дождевой водой. Не смоют ли непрекращающиеся ливни Спидлар с лица земли, тем самым избавив Белых от каких-либо хлопот?
   Не зная точно, где можно найти Брида или Кадару, он привязывает Меривен к торчащему возле длинного одноэтажного здания столбу и подходит к солдату, сидящему, развалясь, у входа. Завидев постороннего, тот выпрямляется.
   - Мне нужен командир Брид, - говорит юноша.
   - А сам-то ты кто таков? - спрашивает солдат, приглядываясь к черному посоху, седельным сумам и какому-то плоскому, завернутому в кожу предмету в руках незнакомца.
   - Доррин меня зовут. Я кузнец.
   - Подожди здесь, мастер Доррин. Я сейчас вернусь.
   Ждать под дождем приходится недолго: дверь открывается, и юноша, прихватив свою ношу, бочком протискивается мимо часового.
   - Доррин, как хорошо, что ты наведался! Жаль только, что Кадара со своим отрядом в патруле - она тоже была бы рада с тобой повидаться, говорит Брид. Он гладко выбрит, на нем аккуратный синий мундир и начищенные сапоги, но глаза по-прежнему запавшие, и лицо кажется изможденным.
   Несколько солдат, сидящих возле едва теплящегося очага, с любопытством косятся на гостя своего командира.
   - Я к тебе по делу.
   - Ну, прежде чем перейдем к делу... - Брид прокашливается. - Ты ведь привез Лидрал из Клета, так? Кадара рассказывала, что она, вроде бы, больна.
   - Ее пытали и били, - резко отвечает Доррин.
   - Ну, по крайней мере она жива. А там, с твоей помощью, глядишь и поправится. А ты вот что скажи - на обратном пути тебе никто не встречался?
   - У меня что, это на лбу написано?
   - Зачем на лбу? - смеется Брид. - Патруль нашел у дороги двух мертвых разбойников. У одного шея сломана, у другого грудь пробита. Клинки их рядом валяются, а на дороге следы повозки.
   - Ну... так получилась. Они остановили повозку, а у Лидрал был жар. Я боялся, что ее не довезу.
   - А зачем же, в таком случае, было трогать ее с места?
   - Беда в том, - со вздохом говорит юноша, - что я нашел ее у Джардиша, а Джардиш связался с Белыми.
   - Только этого не хватало! Сейчас, когда на носу война! И что ты с ним сделал?
   - Когда мы расставались, он стоял в подштанниках у колодца и пытался смыть хаос со своей шкуры. Теперь любое соприкосновение с хаосом стало для него невыносимым... Возьми лучше вот это. Все равно вам принес, - Доррин передает Бриду сверток, оказавшийся весьма увесистым.
   - Тяжелехонько... Что это такое?
   - В том-то и загвоздка, что легче мне сделать не удалось.
   Отогнув уголок кожи, Брид видит гладкий черный металл. Чтобы поговорить наедине, друзья уходят в маленькую комнатушку с прямоугольным столом и полудюжиной стульев. Закрыв дверь, Брид разворачивает щит и кладет его на стол.
   Доррин садится.
   Брид надевает щит на руку, проделывает несколько движений и удовлетворенно кивает.
   - Совсем неплохо. Только вот маловат.
   - Сделать больше нетрудно, но он будет и тяжелее. Чтобы черное железо могло отражать белый огонь, лист должен быть не тоньше некоего предела. В чем тут фокус, я пока не понял, но решил смастерить эту штуковину для тебя. На пробу.
   - Спасибо, - говорит Брид - Я опробую. Но вид у тебя такой, будто ты припас что-то еще.
   - Так оно и есть, - отвечает Доррин, указывая на седельные сумы. Кажется, мне удалось смастерить что-то вроде магического ножа.
   - Так ты ведь говорил, что не можешь делать клинки!
   - Я и не могу. Но эта штука устроена совсем по-другому.
   Доррин открывает суму и выкладывает на стол странный, ни на что не похожий предмет.
   - Что это такое?
   - Вообще-то модель, - начинает объяснять Доррин, одновременно натягивая проволочку между двумя брусками из черного железа. - Вот такие опоры - я сделал их с рукоятками - ты сможешь закрепить в деревьях или за валунами.
   Брид, судя по растерянному выражению лица, не понимает решительно ничего.
   Вздохнув, Доррин достает кусок черствого сыра, кладет под проволоку, и с силой разводит бруски в стороны.
   Натянувшаяся проволока разрезает сыр на две половинки.
   - Попробуй разрезать этот кусок своим ножом, - предлагает Доррин, протягивая Бриду одну из них.
   - Нет уж, спасибо, - говорит тот, вертя в руках твердый как камень сыр. - Забавная вещица, но чем она сможет мне помочь?
   - Ты же говорил, что войска движутся по дорогам - иначе им не пройти. Установи на дороге такую ловушку и увидишь - проволока рассечет любого, кто на нее наткнется, человека или лошадь. А поскольку она черная, заметить ее очень трудно. В сумерки или в дождь - почти невозможно.
   - Ну не знаю... - неуверенно качает головой Брид. - По-моему, в этом есть что-то... какое-то зло.
   - Ты не знаешь, - хмыкает Доррин, - Да, пожалуй, ты и вправду не знаешь, чего хочешь. То приходишь и просишь сделать какое-нибудь оружие, а когда тебе его предлагают, кривишь физиономию и толкуешь о зле. Тьма, да любое оружие есть зло! Знаешь, каково мне приходится, когда я использую посох? Ты вот толкуешь о зле в моей модели, а вспомни о Белых! Они мучили Лидрал, но этого мало! Им удалось накрепко связать память о ее муках с моим образом - так связать, что у нее появилась неодолимая потребность меня убить. Заколоть ножом! Они превращают людей в кукол, лишают их воли, а ты толкуешь о зле...
   - Лидрал бросилась на тебя с ножом? - недоверчиво переспрашивает Брид.
   - Рана заживет, - отвечает Доррин. - Хуже то, что они превращают людей невесть во что, а ты, невесть почему, полагаешь, будто кромсать врага мечом лучше, чем с помощью моей сырорезки!
   - Сырорезки?
   - Основная идея почерпнута оттуда.
   - Мне страшно думать, - говорит Брид, покачивая головой, - что было бы, не окажись ты связанным гармонией.
   - Мне было бы легче жить, - вздыхает Доррин. - Так сколько таких ловушек ты сможешь использовать?
   - Столько, сколько смогу купить, - отвечает Брид, высыпая на стол два золотых. Доррин делает протестующий жест, но Брид обрывает его. - Бери деньги, и не возражай. Если не хочешь тратить их на личные нужды, пусти на покупку материалов... хоть для тех же "сырорезок". Но прошу тебя, никому, кроме меня и Кадары, о них ни слова. Ни слова!
   Доррин понимающе кивает.
   Пусть противник считает, что столкнулся с необъяснимой, могущественной магией!
   CIX
   За окном башни моросит холодный дождь. Согревает комнату пляшущий в камине огонь, а освещает настенная масляная лампа
   На лбу склонившегося над зеркалом худощавого мага выступают бусинки пота, но в конце концов белые туманы расступаются.
   Рыжеволосый кузнец сидит за грубо склоченным столом напротив женщины с каштановыми волосами. Они разговаривают, и кузнец хмурится. Женщина плачет.
   Служанка ставит на стол тарелки, но ни он, ни она не поднимают головы.
   - Свет! - бормочет Белый маг, когда изображение вновь утопает в дымке. Потом он подходит к письменному столу и смотрит на развернутую карту Спидлара.
   Дью находится на приличном расстоянии от Фенарда, Элпарты и даже Клета, и добраться туда не так-то просто. Чародей задумывается о морском пути, но на воде спидларские купцы пока еще сильны. Он сворачивает карту в рулон. В конце концов, можно и подождать.
   Пусть зима нынче и долгая, но после зимы всегда приходит весна. Даже в Спидлар.
   Часть третья
   ТОРГОВЕЦ И ИНЖЕНЕР
   CX
   Три лошади мчатся галопом по извилистой горной дороге. Одна из них без всадника; скачущий на другой Белый страж с трудом удерживается в седле. Его плечо пробито стрелой.
   - Видишь, чем это кончилось! - бросает он, когда они останавливаются перед Белым магом.
   Глаза Джеслека вспыхивают:
   - Идиот! Что ты им сказал?
   - То, что было велено. Что их пощадят, если они откроют ворота. Но здоровенный парень, который там командует, заявил, что Аксальт простоял тысячу лет и будет стоять после того, как все мы сдохнем. А потом приказал арбалетчикам стрелять.
   Раненому помогают сойти с седла. Волшебница - рыжеволосая женщина улыбается, глядя, как вокруг Высшего Мага разгорается пламя хаоса.
   - Скорее всего, они углядели нас издалека. Приблизиться к ним скрытно нет никакой возможности.
   - А нам и не нужно приближаться к стенам, - со смехом откликается Высший Маг. - Значит, они твердят, что могучий Аксальт простоял тысячу лет? Ну что ж, постоял и хватит.
   Он подходит к стене каньона и направляет чувства в толщу скальной породы. Проходит несколько мгновений - и дорога под ногами начинает подрагивать.
   С повозки, куда уложили раненого, доносится стон. Двое других стражей, переглянувшись, смотрят на сгущающийся вокруг чародея белый туман.
   Дорога вздрагивает сильнее.
   Ущелье преграждает древняя каменная стена высотой в сто локтей. Окованные железом ворота закрыты, арбалетчики держат под прицелом узкий проход - единственный путь, по которому может приблизиться враг.
   - Подпустим их ближе, - говорит широкоплечий капитан. - У нас давно не было возможности попрактиковаться в стрельбе по настоящим целям, но Белые стражи - это как раз то, что надо. Если они, конечно, посмеют сунуться снова.
   Скала, служащая опорой стене, содрогается.
   Стена трясется. Первый же толчок сбивает некоторых солдат с ног. Стены начинают ходить ходуном, каменные блоки с грохотом раскалываются.
   Сквозь образующиеся трещины с шипением поднимается пар, пахнущий серой, а потом и горячая вода. Под ее напором трещины расширяются. Стены крошатся и обваливаются, погребая под собой защитников. Вопли умирающих тонут в грохоте камнепада и реве возникших неизвестно откуда гейзеров.
   К закату на месте могучего укрепления остается лишь преграждающий дорогу овраг, наполовину заполненный камнем.
   Маленький отряд облаченных в белое всадников медленно едет на восток. Все молчат, лишь раненый страж стонет на крутых спусках, подъемах и поворотах.
   CXI
   - Это работа не для кузнеца, - ворчит Ваос, спускаясь по склону с полной корзинкой травы.
   - Точно, - добродушно соглашается Доррин. - Но она приносит деньги. А ты хочешь, чтобы я разжег горн ради работы с грудой лома?
   - Мы же не крестьяне, чтобы ковыряться в земле, - гнет свое подмастерье.
   - Кузнецу много чем приходится заниматься, - откликается Доррин, разрыхляя грядку с маленькими лунками для саженцев, которые он пестовал всю зиму и холодную весну. Хочется верить, что они быстро пойдут в рост.
   Ваос, сваливая зелень на кучу навоза, продолжает ворчать. Доррин начинает помещать саженцы в лунки.
   - Бери-ка ведра - и за водой! - командует он Ваосу.
   - Я не хочу превращаться в крестьянина, это не по мне...
   - И не по мне, - говорит Доррин. - Но я люблю поесть, да и ты тоже.
   - Работать с железным ломом - и то легче.
   - Вот и займемся этим, когда стемнеет.
   - Тьма... Мастер Доррин, разве можно никогда не отдыхать?
   Подхватив ведра, Ваос уныло плетется к трубе, проложенной Доррином к грядкам от домашнего водопровода.
   - Хорошо еще, что не надо взбираться к пруду.
   - Смотри, поливай грядки аккуратно, почву не смой. А потом приберись и жди меня в кузнице.
   Доррин направляется к кузнице, где надевает кожаный фартук и засыпает в горн уголь.
   Асаваху требуется починить плуг, лемех которого мало того что износился и проржавел, так еще и обломался о попавшийся в земле камень. Вообще-то Доррин плугами не занимается, однако Асавах здорово помог ему при постройке дома, так что не выручить его юноша просто не может. А плуг тому нужен позарез, чем скорее, тем лучше.
   Достав необходимые инструменты кузнец находит и кладет на наковальню металлическую пластину - остаток заготовки для щита.
   Ваос заходит в кузницу и смотрит на железный лист.
   - Мне можно будет постучать молотом?
   - Посмотрим. Сначала надо починить лемех для Асаваха, а потом будем волочить проволоку для Брида.
   - А что, эти штуковины с проволокой работают? - спрашивает Ваос, налегая на рычаг горна.
   - Кадара говорит, что работают, - отвечает Доррин, отправляя пластину в горн с помощью самых тяжелых щипцов. - Может, и не так хорошо, как хотелось бы, но толк от них есть.
   - А можешь ты сковать что-нибудь еще?
   - Сковать-то можно что угодно. Сложнее уяснить, что нужно ковать, бормочет Доррин, подправляя в огне тяжелую пластину.
   CXII
   - Вот они! - кричит командир.
   Спидларский отряд, увидев впереди зеленые знамена Кертиса, останавливает коней, быстро перестраивается и отступает.
   Командир авангарда армии Кертиса внимательно присматривается к лощине, лежащей между двумя начавшими зеленеть холмами, но не замечает ничего подозрительного. Вдоль левой стороны дороги тянется низкая, местами обвалившаяся каменная ограда. Другая сторона дороги пуста, лишь в самом узком ее месте, напротив стены растут два дерева. Почки на них набухли, но листья еще не распустились, так что укрыть в кроне стрелков невозможно.
   Убедившись, что спидларцы удирают, не оставив прикрытия, командир решает пуститься в погоню:
   - Вперед, ребята! Догоним этих ублюдков!
   Солдат охватывает азарт, и хотя командир стремится сохранить строй, часть бойцов переходит на галоп и вырывается вперед.
   Неожиданно скачущий впереди всадник нелепо взмахивает руками и... разваливается пополам. Из обрубков тела фонтаном бьет кровь. Двое других бойцов пытаются развернуть коней, но еще один всадник падает вместе с лошадью. Скакавшие позади налетают на упавших и тоже падают. Горловина неожиданно заполняется мертвыми телами. Потом на дорогу обрушивается дождь стрел.
   Кертанский командир, ухитрившийся-таки задержать и вывести из-под обстрела около полувзвода, скачет вверх по склону и с вершины холма видит спидларцев. Они вернулись и во главе со своим предводителем, светловолосым богатырем, несутся к перевалу.
   Уцелевшие кертанцы разворачивают коней и во весь опор мчатся к своему лагерю.
   CXIII
   Вставив поршень на место, Доррин подсыпает в горн древесного угля, подправляет патрубок и легонько подкачивает меха, после чего наливает в паровой котел воды и прилаживает на место зажимы клапана. Специально изготовленные крепления позволяют ему поместить котел прямо над горном.
   Юноша налегает на меха, но хотя просачивающаяся из-под клапана струйка пара указывает на то, что давление внутри котла повысилось, ни шатун, ни соединенный с ним колесный механизм в движение не приходят. С помощью тонких щипцов Доррин приподнимает поршень, и тот начинает двигаться, но, проделав с пыхтением два цикла, замирает снова.
   - Тьма!
   Доррин рывком убирает паровой котел с горна, полагая, что в устройстве, уже в который раз, заело отводной клапан. Проще всего было бы сделать клапан большего размера, но эта машина представляет собой опытный образец, а он не может позволить себе расходовать много дорогостоящего металла на опыты, которые еще неизвестно к чему приведут.
   Пока котел охлаждается, он прощупывает чувствами поршневой механизм, выискивая неполадки. Вроде бы все сделано как надо и по расчетам должно работать, но на деле получается иначе.
   Юноша утирает лоб. Двери кузницы открыты нараспашку, но внутри душно... и что-то давит.
   Резко обернувшись, Доррин - так во всяком случае ему кажется, успевает заметить возле бака с водой человеческую фигуру. Но, конечно же, кроме него самого, в кузнице никого нет.
   Снаружи доносится стук копыт, скрип фургонной оси и голос Ваоса:
   - Ну, коняга... полегче...
   Доррин усмехается - бывший конюх по-прежнему неравнодушен к лошадям.
   Юноша выходит во двор посмотреть, кто приехал.
   Ваос уже принял вожжи, а возница - седой мужчина в синей фуфайке слезает с козел. Мерга и Лидрал стоят на кухонном крыльце, Фриза, уцепившись за перекладину, глазеет на лошадь.
   - Привет, мастер Доррин, - говорит нежданный гость, кивая приближающемуся кузнецу.
   - Добрый день, Гастин. Зачем пожаловал? Пришло время уплаты годового взноса?
   - Ну... Надо поговорить. Вопрос денежный.
   - Заходи, - предлагает юноша и оборачивается к Мерге. - Найдется у нас что-нибудь выпить?
   - Выпить - это вряд ли, - хмуро отвечает кухарка. - Ничего, кроме воды. Могу заварить травяного чаю, но тогда придется подождать.
   - Не надо чаю, водицы в самый раз будет, - отзывается Гастин, утирая со лба пыль и пот когда-то белым, но давно утратившим первоначальный цвет платком. - Надо же, жарища какая! И не подумаешь, что лето на исходе.
   Прихватив кожаную папку, Гастин идет к крыльцу.
   Доррин кивком дает Ваосу понять, что лошадь надо напоить, и паренек понимающе улыбается.
   - А можно я помогу? - просит Фриза, когда Ваос, привязав лошадь к каменному столбу, берется за ведро.
   - Только поосторожней с лошадкой, дочка, - наставляет Мерга.
   - И ты тоже, Ваос, - подпускает шпильку Доррин.
   Едва они успевают сесть за стол, как Мерга ставит перед ними две кружки холодной воды. Лидрал тоже входит, но останавливается в дверях. На ней темная туника свободного покроя и брюки.
   - Гастин, - говорит Доррин, указывая на женщину, - это Лидрал, она занимается торговлей. Будет продавать то, что мне удастся изготовить или вырастить.
   Мерга выглядывает во двор и торопливо выходит. Гастин кивает Лидрал:
   - Рад познакомиться. Откуда ты родом?
   - Из Джеллико, - отвечает за нее Доррин. - Но теперь ее склад здесь.
   Гастин хмурится.
   - Я полагаю, что вступительный взнос в Гильдию для странствующего торговца должен быть не больше моего.
   - А... Ну, надо думать, ты можешь выступить поручителем... хотя редко бывало, чтобы ремесленники поручительствовали за торговцев, - Гастин прокашливается. - Тут такое дело, я ведь почему к тебе приехал...
   - Деньги?
   - Они самые. Сам ведь знаешь, Белые натравили на нас Кертис и Галлос. Совет... откровенно говоря, оказался в трудном положении.
   - Сколько?
   Гастин сглатывает:
   - Э-э... примерно вдвое против прежнего. Стало быть серебреник с тебя и два с твоей знакомой.
   - Ну, за этот год я, пожалуй, расплачусь, - со вздохом говорит Доррин, - но лишь Тьме ведомо, что будет, если это продлится.
   - Понимаю, мастер Доррин. Понимаю, - бормочет Гастин, глядя при этом на Лидрал. - Но мы все равно запрашиваем гораздо меньше, чем Белые.
   - Да, Белые и вправду дерут три шкуры, - с усмешкой замечает Лидрал.
   - К тому же, - продолжает гильдейский чиновник, отпив глоток воды, флот Белых лишил нас возможности плавать по Заливу и Восточному Океану. Видимо, Совету придется объявлять набор в войско, а то и вводить трудовую повинность.
   - Что это такое?
   - Обязанность ремесленников изготовлять все необходимое для нужд военного времени. Скажем, для кузнеца это детали подвод, упряжь... ну и все такое.