Модезитт Лиланд Экстон. Инженер Магии (Отшельничий остров - 3)

Модезитт Лиланд
Инженер Магии (Отшельничий остров - 3)

   Лиланд Модезитт
   Инженер Магии
   (Отшельничий остров-3)
   Перевод. В. Волковский
   Это - мир вечной войны Черных и Белых магов.
   Мир великой войны хаоса и порядка.
   Только - в войне этой магию Порядка подчинили себе Черные... а воистину, может ли быть по-иному, если Черная Магия - плоть плоти и кровь крови ритуального искусства?
   Белым же достался на долю Хаос. И воистину, кто поспорит с этим, если Белая Магия - свободное, творящее будущее искусство?
   Какою же будет в ТАКОМ мире доля юноши из "черной" страны, обладающего "белым" даром строить машины? Юноши, изгнанного из "Порядка" в "Хаос" - и построившего там свой собственный "островок Порядка"?
   Каким же станет жребий единственного черного МАГА-ИНЖЕНЕРА, коему суждено сделать НЕМЫСЛИМОЕ - защитить Земли Тьмы от нашествия Сил Света?..
   Часть первая
   СТРАННИК ПОНЕВОЛЕ
   I
   Парнишка пристально смотрит на зажатый в щипцах вишнево-красный брусок железа.
   Жилистый мужчина - худощавый и низкорослый, совсем не такой, каким обычно воображают кузнеца, - приподнимает щипцы повыше и, бросив на юного собеседника ответный взгляд, говорит:
   - Видишь, малец, оно раскалено в самый раз для того, чтобы обуздывать бури и чародеев. Крепкое железо, способное сковывать великанов, как сковывал Найлан для Рибы демонов света... - пот стекает с его лба, хотя кузница построена с таким расчетом, чтобы продуваться ветром. - Железо... Именно оно делает Отшельничий прибежищем и оплотом гармонии.
   - Насчет Найлана - это выдумка, - тихо, но отчетливо, без тени улыбки на серьезном узком лице произносит паренек. - К тому времени демоны света уже удалились. А великаны... их вообще не бывает.
   - Не бывает так не бывает, - добродушно соглашается кузнец. - Но ежели б они были, так только железо и позволило бы с ними сладить, - он возвращается к своей работе, но вскоре добавляет: - Да что великаны, доброе черное железо - лучшие узы даже для самых сильных из Белых чародеев. Уж это-то точно известно со времен Найлана.
   - Подумаешь, Белые! Никто из них не мог равняться могуществом с Основателем.
   - В те давние времена так оно и было, - вздыхает кузнец. - Но нынче все по-другому. У себя в Фэрхэвене они пестуют новых демонов, и боюсь, малец, нам еще придется с этим столкнуться. И тогда... - он поднимает молот. - Черному Братству потребуется холодная сталь, а мне, возможно, Мастер гармонии, чтобы выковать...
   Последнее слово заглушает удар молота по выложенному на наковальню бруску.
   Паренек с серьезным лицом и рыжими, схожими цветом с остывающим металлом волосами задумчиво кивает.
   - Доррин, у меня все готово. Ты где? - в задымленную, наполненную звоном металла кузницу проникает девичий голосок.
   - Всего доброго, мне пора... - торопливо бормочет рыжий парнишка и выскакивает на солнечный свет.
   Кузнец качает головой, не переставая наносить размеренные удары.
   II
   Рыжеволосый юнец, перебегая взглядом со строчки на строчку, со страницы на страницу, перелистывает толстенную книгу и не замечает, что со стороны сводчатого коридора за ним наблюдают.
   - Эй, ты что читаешь?
   - Ничего, - поскольку это неправда, его бросает в жар, и он торопливо уточняет: - Так, одну книженцию по натурфилософии.
   - Надеюсь, не ту, где расписаны всяческие механические устройства? интересуется высокий худощавый мужчина, одетый в черное.
   - Ее самую, отец, - со вздохом признается Доррин.
   - Положи ее на полку, - говорит ему Оран с еще более тяжелым вздохом. - Давай-ка продолжим твои занятия.
   - Но почему бы нам не построить некоторые из описанных здесь машин? спрашивает Доррин, поставив книгу на полку.
   - Какие, например? - отец направляется к веранде, расположенной за библиотекой.
   - Ну, скажем, двигатель, работающий от нагревания воды, - отвечает Доррин, следуя за отцом.
   - Нагретая вода - это пар, - произносит черный маг, качая головой. - А что произойдет, если выпустить энергию хаоса в холодную воду?
   Волшебник садится на высокий стул с короткой спинкой.
   - Это не сработало бы. Но...
   - Довольно, Доррин. Раз мы не пользуемся такими машинами, значит, на то есть причины. Некоторые из них легко разрушаются хаосом, а иные требуют постоянного внимания со стороны Белого мага. Надеюсь, ты понимаешь, почему у нас на Отшельничьем этакие устройства не в ходу?
   Пристраиваясь на табурете напротив отца, Доррин молча кивает. Подобные поучения он выслушивал и раньше.
   - Мы работаем в гармонии, а не в противоречии с природой. В этом сама суть Отшельничьего, - заключает маг и после недолгой паузы требует: Ну-ка, скажи мне, каковы сейчас ветра у Края Земли!
   Доррин закрывает глаза, сосредоточивается и через некоторое время говорит:
   - Легкие; с севера просачивается холодный туман.
   - А как насчет более высоких ветров? Тех, которые определяют погоду?
   Доррин снова закрывает глаза.
   - Тебе следует прочувствовать их все, мой мальчик. Ты должен ощущать все воздушные слои, а не только нижние, что проще всего, - наставительно произносит отец, переводя взгляд с неба над Восточным океаном на рыжеволосого паренька.
   - Какой смысл что-то ощущать, если все равно ничего не можешь с этим сделать? - задумчиво и серьезно спрашивает Доррин.
   - Это позволяет знать, что происходит в воздухе и что делается с погодой, - поясняет отец. Голос у него густой и звучный, странный при таком худощавом телосложении. - Я уже говорил тебе: это очень важно для земледельцев и моряков.
   - Говорил, конечно, говорил. Но что толку знать, где идет дождь, если я не могу помочь растениям, призвав даже самый слабенький ветерок?
   - Не сомневаюсь, Доррин, это придет. Все, что тебе нужно, - это время и усердие. Основательное усердие, - тихонько вздохнув, черный маг переводит взгляд на другую крытую террасу, где в тени дожидается накрытый на четверых стол. - Подумай об этом, сын.
   - Чем больше я думаю об этом, отец, тем яснее мне становится, что я предпочел бы стать кузнецом или столяром. Эти люди делают настоящие, полезные вещи. Или целитель - он помогает больным. Им дано видеть плоды своих трудов, и я стремлюсь к тому же. У меня нет ни малейшего желания провести всю жизнь наблюдая и созерцая, мне хочется создавать. Создавать самому.
   - Иногда наблюдение позволяет спасти много жизней. Вспомни хотя бы прошлогоднюю бурю...
   - Отец... Предания гласят, будто Креслин мог вызывать шторм. Почему же мы не...
   - Доррин, мы уже обсуждали с тобой этот вопрос. Вызванная магом буря неминуемо изменит погоду по всему миру, а в результате Отшельничий может вновь превратиться в пустыню. Когда Основатели изменили мир, это стоило жизни тысячам людей, да и сами они едва не погибли. А случись такое теперь, последствия были бы еще хуже. Гораздо хуже, даже появись у нас столь же могучий Черный, каким был Креслин. Впрочем, это маловероятно, если учитывать законы Равновесия.
   - Но почему?
   - И это я тебе уже говорил. Потому, что людей в мире стало больше. Потому, что все взаимосвязано и одно соотносится с другим. И потому, что в наши дни мир гармоничнее.
   Глядя на серьезное лицо отца, Доррин молча поджимает губы.
   - Я собираюсь помочь твоей матушке с обедом. Ты не знаешь, где Кил?
   - Ага. На берегу.
   - Будь добр, приведи его.
   - Как скажешь.
   Кивнув, Доррин встает, пересекает лужайку и, с легкостью удерживая равновесие, спешит дальше по узкому каменному бордюру. Шаги его точны, как точна речь и аккуратно платье.
   Проводив сына взглядом, маг тоже встает и направляется в сторону кухни.
   III
   - Не знаю, сколько на это уйдет времени, Джеслек, но ты можешь рассчитывать стать Высшим Магом лишь тогда, когда докажешь, что именно ты и есть тот самый великий герой с белым мечом.
   - Полагаю, для этого мне пришлось бы вздыбить горы вдоль Аналерианского побережья. Ты имеешь в виду нечто подобное, Стирол?
   - Полагаю, это было бы не лишним, - насмешливо откликается человек в белом с амулетом на шее.
   - Сам ведь знаешь, такое вполне возможно. Особенно принимая во внимание, сколько гармонии привнесено в мир Отшельничьим за последние века.
   Комнату омывают лучи солнца; его свет пылает в глазах Джеслека.
   - В тот день, когда ты совершишь это, я передам тебе амулет, - Стирол смеется, и смех его холоднее кружащего в зимних небесах над Фэрхэвеном студеного ветра.
   - Я серьезно. Ты должен знать, тут вопрос не в одной только силе. Дело касается высвобождения укорененных в земле глубинных гармонических связей.
   - Правда, есть некоторое условие.
   - Какое еще условие?
   - Ты должен сохранить великую дорогу и сам стоять среди своих гор, когда будешь их вздымать.
   - Я так понимаю, мне следует быть поосторожнее, - хмыкает Джеслек.
   - Просто прояви благоразумие. Кому нужен Высший Маг, неспособный совладать с им же высвобожденным хаосом? Пример тому - злосчастный Дженред.
   - Ой, только избавь меня от поучений!
   - Ладно, ладно... Вы, молодые, не нуждаетесь в притчах и преданиях, потому как считаете, будто с вашим рождением мир стал другим и все прежнее безнадежно устарело.
   Джеслек хмурится, но кивает.
   - Ну так что, мне приступать?
   - Разумеется, дорогой Джеслек. Только прошу, когда ты решишь поднять-таки свои горы, не забудь известить меня.
   - Уж будь спокоен. Я хочу, чтобы ты ничего не пропустил.
   IV
   - Проклятье, Доррин! - взяв щипцами короткий, еще сохраняющий желтовато-коричневый цвет, но уже начинающий приобретать черноватый блеск железный брусок, кузнец кладет его на кирпичный очаг рядом с наковальней.
   Румянец стыда заливает и без того раскрасневшееся в жару кузни мальчишеское лицо.
   - Прости, Хегл.
   - Из извинений, малец, ничего путного не выкуешь. Видишь, теперь у меня имеется кусок черно-гармонизированной стали, который решительно ни на что не пригоден. Его ни к чему не приспособишь и даже расплавить можно только в чародейском горниле. Тьма, ты привносишь слишком много гармонии во все, с чем имеешь дело. Сам Найлан вряд ли выделывал такие трюки! Скажи хоть, о чем ты при этом думал?
   - О том, что у тебя выйдет, когда ты закончишь работу.
   - Ну вот что, - говорит кузнец, покачав головой. - Закончу-ка я тут без тебя. А за тобой, когда придет время, пошлю Кадару.
   Доррин поворачивается и направляется к дверям - их держат открытыми, чтобы кузница проветривалась. Кузнец берет щипцами новую полосу железа и подносит к горну.
   Губы рыжеволосого паренька побелели, так сильно он сжал их. Он еле-еле уговорил отца позволить ему проводить время в кузнице, и вот, пожалуйста, Хегл его выставляет!
   Выйдя наружу, Доррин первым делом направляется к умывальне, где прохладной водой смывает с лица и жар кузницы, и краску смущения. Попив из крана, он переводит взгляд на сад. Бордюры из серого камня разбивают посадки разноцветных трав и немногочисленных пурпурных цветов бринна на аккуратные, почти правильные прямоугольники.
   Доррин тянется чувствами к растениям и тут же ощущает, как начинают подгнивать в теплой земле корни пряного зимника. Матушка говорила ему, что это растение, привычное к несравненно более холодному климату Нолдры, с трудом приживается в прогревающейся почве Отшельничьего. Наработанным практикой усилием он добавляет душистой голубовато-зеленой травке внутренней упорядоченности. Теперь у нее достанет сил справиться с темным грибковым наростом.
   Паренек привычно проверяет и остальные растения, даже розмарин, растущий на более сухом верхнем ярусе разбитого на террасе сада. Потом он выпрямляется, покачав головой, но не растрепав при этом ни единой прядки из своей плотной курчавой шевелюры.
   - А я-то удивляюсь, с чего это в нынешнем году у меня так удались пряности! - произносит невесть откуда взявшаяся у водоема плотная седовласая женщина.
   - Прошу прощения, - бормочет Доррин.
   - Не за что. Травкам твое воздействие на пользу, даже если ты обладаешь лишь малой толикой умения твоей матушки, - с улыбкой говорит она. - Но почему ты в саду?
   - У меня мысли блуждают, - признается паренек. - Я задумался не о том и превратил непрокованный брусок в черную сталь. Хегл был очень недоволен.
   - Еще бы! - понимающе кивает жена кузнеца. - Но ничего, невелика беда. А бруску применение найдется. Сгодится хотя бы как пример силы твоего воздействия... - Не договорив, женщина качает головой и меняет тему: - У Кадары сегодня вечерние занятия, она останется в Храме допоздна.
   - Знаю. Я собираюсь домой; посижу, пока не понадоблюсь Хеглу.
   Рыжеволосый юноша поворачивается и шагает по мощеной дорожке к выложенной каменными плитами улице. Жена кузнеца, слегка покачав головой, смотрит ему вслед, после чего переводит взгляд на свои грядки. На лице ее появляется улыбка.
   V
   Отец, как всегда, - в черном. Он полностью погружен в свои занятия и при виде шагающего по каменной дорожке паренька лишь слегка приподнимает голову.
   За спиной отца Доррин видит Черный Чертог - здание, где проходят встречи Совета, членом которого состоит маг. Жильем Чертог не служит уже три столетия, с самой кончины Основателей. Левее Черного Чертога начинается Главный тракт, тянущийся к юго-восточной оконечности Отшельничьего. Южная половина острова, не считая нескольких ремесленных поселений и плодородной, дающей лучшие урожаи злаков долины реки Фейн, остается лесистой и почти безлюдной.
   Доррин хмурится, задумавшись о том, насколько правдивы предания о Креслине и Мегере. Как, например, могло случиться, чтобы они оба умерли в одно мгновение - на заре, с появлением над горизонтом солнца? Не выдумка ли это, которую ему предлагают просто принять на веру? Вот конструкции машин те основаны вовсе не на слепой вере. Или - тут юноша еще пуще сдвигает брови - без веры не обходится и тут?..
   - Доррин! - окликает его отец. - Нам нужно поговорить. Сходи, позови брата.
   - Хорошо.
   Юноша спускается с террасы в сад Кила. По его расчетам, братец должен был заниматься прополкой, поскольку матушка пригрозила, что пока сады обоих братьев не будут приведены в порядок, оба останутся без сладкого. Для самого Доррина - при мысли об этом он даже ухмыльнулся - поддержание порядка в саду никогда не представляло проблемы. А вот Кил, его темноволосый младший братишка, предпочитает рыбачить, охотиться на крабов или просто глазеть на океан. Все что угодно, лишь бы не возиться с грядками.
   Коренастый мальчуган и не думал заниматься прополкой. Он уныло сидел над кучкой увядших сорняков.
   - Терпеть не могу возиться с веточками-цветочками, - проворчал он, завидев брата. - Ну почему меня не отпустили с Брайсом, как мне хотелось?
   - Наверное, - промолвил Доррин, опускаясь на колени и начиная прямо за разговором удалять лишние побеги, - все из-за того, что наш папа - маг воздуха, а мама - целительница. Будь они рыбаками, как родители Брайса, то наверное, вовсе не хотели бы определить нас в колдуны...
   - На дух не переношу эту прополку!
   - Знаю, - кивает Доррин, ловко и быстро прореживая грядки и одновременно поглаживая полезные травы, чтобы укрепить их внутренний порядок. - Я знаю.
   - Тебе ведь и самому не шибко нравится учиться магии воздуха, правда?
   Доррин пожимает плечами:
   - Нет, учиться я не против, мне нравится узнавать новое. Но вот заниматься мне хотелось бы совсем другим. Мастерить вещи, причем не серпы да лемехи, как Хегл, а хитрые машины, которые помогают людям и даже сами могут делать вещи попроще. А смешивать ветра или вызывать бури я не буду.
   - Отец тоже никаких бурь не вызывает. Он сам говорил, что может лишь чуть-чуть изменять силу и направление ветра.
   - Это потому, что он опасается нарушить Равновесие, - поясняет Доррин. - Но что толку обладать силой, если все равно не можешь ею воспользоваться! Мне больше по нраву заниматься чем-нибудь по-настоящему полезным.
   - Ага. Рыбачить, например, очень даже полезно, - взгляд мальчишки падает на ловкие пальцы брата, и он завистливо добавляет: - На тебя посмотреть, так эта прополка кажется пустяшным делом.
   - Ладно, - говорит Доррин вставая, отряхивая серые брюки и отирая грязь с пальцев, - пойдем. Отец послал меня за тобой. У него есть новости.
   - Насчет чего?
   - Не знаю, но не думаю, что насчет чего-нибудь хорошего. Он выглядел задумчивым.
   - Как в тот раз, когда ты испортил Хеглову железяку?
   Доррин заливается краской и, отвернувшись, чтобы не заметил брат, бросает:
   - Пошли.
   - Да я ничего такого...
   Доррин не останавливаясь идет вперед.
   - Спасибо, что помог с этой проклятущей прополкой! - добавляет мальчик.
   - Да ладно, чего там.
   Маг воздуха стоит возле небольшого обеденного стола. Слегка склонив головы, оба паренька ступают с террасы в комнату. В хорошую погоду семья обычно обедает снаружи, под навесом, но сегодня небо затянуто облаками. Их мать сидит на стуле возле окна.
   - Садитесь, - предлагает отец.
   Мальчики садятся по обе стороны от Ребекки. Отец устраивается на свободном стуле и прочищает горло.
   "Только бы не очередное наставление..." - бормочет Кил себе под нос.
   - Да, - кивает отец, расслышав его слова. - Без наставления не обойтись. Вы его уже слышали, но, боюсь, то ли прослушали, то ли позабыли. А выслушать и запомнить вам придется, потому что наступает время перемен... Среди магов Фэрхэвена есть чародей, подобные которому появляются раз в несколько столетий. Его зовут Джеслек. Он так силен, что даже начал воздымать горы на равнинах меж Галлосом и Кифриеном.
   - Даже Основатели... - с дрожью в голосе произносит Ребекка, но не договаривает.
   Оран отпивает глоток из чашки и продолжает:
   - Вот-вот что-то случится, и мы должны быть к этому готовы. Хаос способен проявиться когда угодно и где угодно.
   - Где угодно? Но не у нас же! - хмыкает Кил.
   - А почему? Или ты думаешь, будто Отшельничий отгорожен от хаоса и от всего мира? Или полагаешь, что гармония, в которой мы живем, защитит себя сама?
   - Нет, - подает голос Доррин, желая, чтобы отец поскорее перешел к существу дела. - Но суть-то не в этом. Раз ты позвал нас сюда, значит, считаешь, что это имеет какое-то отношение к нам. Разве не так?
   Мать отворачивается к окну. Кил сидит, уставясь в половицы, и лишь украдкой косится на брата.
   - Доррин, сейчас не время для твоих игр с моделями машин, - сурово произносит маг.
   - Но, Оран, - вступается рыжеволосая женщина, - он еще совсем мальчик!..
   - Может, и так, но одно его присутствие сказывается на самых обычных гармонических процессах. Ты говорила с Хеглом? Когда Доррин поблизости, бедняга боится работать с железом. Стоит нашему "мальчику" чуток разволноваться, и я теряю способность ощущать шторма. Учитывая, что маги Фэрхэвена толкуют о флотах и требуют от Нолдры прекратить с нами торговлю, положение становится слишком серьезным, чтобы допустить нарушение порядка... - маг хмурится и, прокашлявшись, повторяет: - Слишком серьезным.
   - Ну а чего ты хочешь от меня? Куда мне деться, взять да пропасть, что ли?
   Оран качает головой, поджимает губы, трет подбородок и лишь потом отвечает:
   - Так просто ничего не делается. Ничего и никогда.
   Доррин берет со стола тяжелую кружку и отпивает глоток красного тепловатого сока. Кил подмигивает старшему брату, и Ребекка смотрит на сынишку с неодобрением, но стоит ей перевести взгляд на мужа, как младший сын пожимает плечами.
   - Мы с тобой уже не раз толковали насчет твоего желания придумывать и делать машины, - говорит Оран, строго глядя на Доррина. - Я просил тебя как следует обо всем этом подумать, но только... - маг делает паузу. - Только непохоже, чтобы ты воспринял мои слова серьезно.
   - Я много думал об этом, - медленно отвечает Доррин, - но чем чаще я задумываюсь на сей счет, отец, тем яснее осознаю, что предпочел бы быть кузнецом или столяром. Ремесленники создают настоящие, полезные вещи. Целители - помогают больным. Мне совершенно не улыбается всю жизнь бездействовать в созерцании. Я хочу создавать. Сам. Нечто реальное.
   - Порой умелый наблюдатель может спасти множество жизней. Вот во время прошлогодней бури...
   - А говорят, будто Креслин умел управлять штормами. Мы бы тоже могли...
   - Доррин, сколько можно повторять одно и то же! Вздумай мы вызывать бури, это изменит климат во всем мире, погубит тысячи жизней. Наш остров снова превратится в пустыню. Тебе следует не задаваться никчемными вопросами, а сосредоточиться на исполнении своего долга. А поскольку самому мне наставить тебя на путь истинный, похоже, не под силу, я собираюсь послать тебя на обучение к Лортрен.
   - А это разумно? - спрашивает Ребекка.
   - А что еще я могу сделать? Он меня не слушает.
   - Отец, - набрав полную грудь воздуха, начинает рыжий паренек. - Я слушаю тебя, и очень внимательно, но не могу заставить себя делать то, чего хочется тебе и совсем не хочется мне. Ты великий маг, Мастер воздуха, но я-то таким никогда не стану! Так почему бы тебе не позволить мне быть таким, каков я есть?
   - Доррин, именно твои разлюбезные машины вкупе с хаосом привели к падению ангелов. Правда, все склоняются к мнению, что ты не смог бы прибегнуть к магии хаоса, даже если б от этого зависела твоя жизнь. Но подобная приверженность всяческой машинерии противоестественна и внушает опасения. Какая вообще польза может быть от этих устройств? Может ли машина вернуть кому-то здоровье, как делает целитель? А не боишься ли ты, что твои машины отравят воду и воздух? Залежи холодного железа лежат в основе гармонической структуры Отшельничьего. Неужто ты хочешь порушить и ее, добывая руду для своих машин? Неужели ты хочешь поступиться гармонией во имя суетного любопытства и тщеславия?
   Доррин сосредоточенно смотрит себе под ноги, но потом упрямо качает головой:
   - Это вовсе не обязательно, отец. Тот же Хегл работает с металлом, но ничего не портит, не загрязняет и уж всяко не подрывает основ гармонии. Ты преувеличиваешь.
   - Хеглу не требуется столько руды и топлива... - начинает было Оран, но сам себя обрывает, махнув рукой: - Э, да что толку без конца спорить об одном и том же! Ладно, может быть, Лортрен заставит вас обоих понять...
   - Э, а я-то в чем виноват? - встревает Кил.
   - При чем тут ты? - вскидывает глаза маг воздуха.
   - Как - при чем? Ты же сам сказал: "обоих"!
   - Я имел в виду Кадару, Дорринову подружку. Ей кажется, будто сила заключает в себе ответ на все вопросы. Она совершенно не слушает свою мать, только Хегла, потому как уважает физическую силу.
   - Кадара тоже отправится в Академию? - заинтересованно уточняет Доррин.
   Оран кивает:
   - Признаюсь, сам я от этой идеи не в восторге, да и Хегл тоже, однако Братство полагает, что если вы и впредь останетесь предоставленными самим себе, да еще и будете действовать заодно, то дело может обернуться худо. Ну а Лортрен, надо думать, вас кое-чему научит.
   - А если и она не сумеет? - интересуется Кил.
   Родители переводят взгляд на темноволосого мальчишку, но тот упрямо повторяет свой вопрос:
   - Да, а ежели ничего не выйдет?
   - Когда не выйдет, тогда и посмотрим, - отвечает маг. - Но это вряд ли. Лортрен - женщина умелая. Она одинаково сведуща и в магии гармонии, и в обращении с коротким мечом.
   Взгляд Кила перебегает с отца на брата и обратно.
   Оран делает очередной глоток из своей кружки.
   Ребекка встает:
   - Кил, обед вот-вот будет готов, - она кивает в сторону буфетной, и мальчик спешит за посудой.
   - Мне надо кое-что проверить, - бормочет маг и, поставив кружку, удаляется в кабинет.
   Ребекка берется за нож и начинает нарезать лук. Молча посмотрев на мать, Доррин направляется к террасе: поразмыслить в одиночестве, пока не позовут к обеду.
   VI
   - Сейчас на Отшельничьем нет великих магов погоды. Таких, каким был Креслин.
   Худощавый человек в белом качает головой:
   - Был ли он и вправду настолько могуч, как о том толкуют? Говорят, будто ему удалось потопить весь хаморианский флот.
   - Это произошло еще до того, как он вошел в полную силу, - резким тоном замечает сидящий в первом ряду грузный мужчина. - В старых историях, особливо касающихся погоды, можно найти много поучительного.
   - Да ладно тебе томить юнца, - слышится каркающий голос. - Просто возьми да расскажи.
   - Ты и рассказывай, Фиднер.
   - Ладно, - ворчит тощий высохший чародей по имени Фиднер. - Так вот, юный Мастер магии, все очень просто и вместе с тем весьма сложно. Триста лет назад в Совет входили и Черные. Конечно, их было немного, и Белые посматривали на них сверху вниз, тем паче что магия гармонии более сложна и обладает куда меньшей направленной мощью, нежели магия хаоса. Во всяком случае, так считали до тех пор, пока с Крыши Мира не сошел Креслин.
   - Так он - не выдумка?
   - Какие уж тут выдумки! Он был самым настоящим. Таким настоящим, что сумел превратить Белую волшебницу, чуть ли не равную ему по силе, в мастера гармонии. Таким настоящим, что сумел разметать и потопить десятки высланных против него судов, превратить Кифриен в жаркую пустыню, северный Спидлар в снежную тундру, а бесплодный Отшельничий остров - в цветущий сад.
   - Байки да побасенки, - презрительно морщится юноша. - Пустые россказни!
   С его пальцев срывается стрела пламени. Не просто алый, пронизанный белизной язычок, а настоящий огненный клинок, отсекающий кусок от одной из окаймляющих палату гранитных колонн.
   - Россказни-то россказни, но не совсем пустые. Ты и сам находишься здесь именно потому, что в те времена мир посетил Креслин.
   - Как это? Растолкуй, - требует стройный юноша с лучистыми, как солнце, глазами и белыми волосами.
   - Равновесие вполне реально. Да, да, реально, и игнорировать этот факт опасно. Злосчастный Дженред не верил в Равновесие, за что всем нам пришлось поплатиться. Во времена Креслина хаос господствовал, и равновесию пришлось найти точку сосредоточения. Благодаря манипуляциям Черных такой точкой стал Креслин, которого воспитали и подготовили за пределами Фэрхэвена.