Монк Карин. Сердце воина

   — Я… Мне надо идти… — пролепетала она, желая поскорее удрать, избавиться от чар, преодолеть унизительное желание, лишившее ее сил. Раньше она считала Макфейна слабым, сломленным физически и духовно, много претерпевшим и продолжающим топтать землю только по привычке. Но сейчас он возвышался как скала, и, озаренный светом луны, взирал на нее с неприкрытым вожделением. Макфейн оказался не просто могучим, но и опасным! Она подумала, что это иллюзия, но на сей раз ей не удалось убедить себя в этом.
   — Спокойной ночи, Ариэлла, — властно сказал он.
   Гордо подняв голову, девушка пошла прочь. «Он не тот, кого мы ждем! — внушала она себе, все еще потрясенная своим поведением. — То, что произошло сейчас, не в счет. Он все равно не достоин нас».
   Повторяя эти безжалостные слова, Ариэлла обрела силы и не бросилась снова в его пламенные объятия.

Глава 10

   Она слышала зов отца.
   Голос был очень тихий и доносился издалека, но Ариэлла не спутала бы его ни с одним другим. В этом голосе звучала теплота, даже веселье, как в детстве, когда она возвращалась домой после затянувшихся игр в лесу. Как бы ни припозднилась девочка, она никогда не опасалась гнева отца. При звуке его ласкового голоса она подбирала платьице и бежала к замку во весь дух, чтобы поскорее броситься на шею лэрду Маккендрику. Отец подбрасывал ее высоко в воздух и кружил до тех пор, пока весь мир не становился с ног на голову. Ее восторженные крики сопровождались его добродушным хохотом, и все, кто видел такую сцену, широко улыбались. Когда он опускал дочь на землю, она, сделав два-три неуверенных шажка, падала на траву, нагретую солнцем, и смотрела на небо, постепенно перестававшее кружиться.
   — Ариэлла!
   Она еще глубже зарылась лицом в подушку, вспоминая счастливые времена.
   — Ариэлла, детка, открой глаза!
   Она рывком села в кровати, слушая гулкое биение своего сердца, и не сразу осознала, что в спальне, кроме нее, никого нет. Со двора доносились голоса, но среди них не было родного, отцовского. Она поежилась, легла и напрягла слух, словно и впрямь надеясь услышать этот бесконечно милый голос. Но в комнате раздавались только привычные шорохи.
   «Он умер», — сказала себе девушка. Родерик пронзил его мечом, когда он пытался защитить дочь и клан. Доблестная смерть бесстрашного вождя оставила в душе Ариэллы такую глубокую рану, что иногда ей не хотелось жить.
   Видимо, этим объясняется и безумие, охватившее ее ночью, когда незаметно подкрался Макфейн. Новая встреча с Родериком всколыхнула самые ужасные и кровавые воспоминания о гибели отца, Дугласа, Майлса и всех тех, кто пал от его руки. В то страшное мгновение, когда Родерик приставил меч к горлу Гэвина и бросил вызов Макфейну, Ариэлла почти не сомневалась, что клану пришел конец. Она не надеялась, что Малькольм одолеет в единоборстве такого ловкого, умелого врага. Так оно и было. Да, он превозмог свою немощь, отбил все удары, но его спасло лишь решение самого Родерика прервать бой. Еще немного — и Родерик прикончил бы Макфейна.
   Макфейн готов был умереть за нее, поэтому она и бросилась ему в объятия. Страх и сменившее его облегчение побудили девушку проявить безрассудство и отдаться чувствам. Едва она вспомнила могучего Макфейна, как ее бросило в жар. Он способен спасти ее не только от Родерика, но и от невыносимых воспоминаний и страшного груза ответственности. Как неистовы были его ласки! Ариэлла оказалась в объятиях мужчины, снедаемого любовным голодом, и ответила ему с таким же безрассудством. Она прижималась к нему, отвечала на его страстные поцелуи, трепетала от его близости… Безопасность и свобода — вот что ощутила Ариэлла этой ночью благодаря Макфейну.
   Но в действительности она не имела ни того, ни другого. С самого рождения Ариэлле предназначалось нести ответственность за свой клан, безопасность которого должен обеспечить новый лэрд. Теперь предстояло найти его. Сам Макфейн твердил то же самое. Чем скорее вручит она меч достойному, тем раньше клан вздохнет с облегчением. И тогда с ними простится Макфейн. Разве не этого жаждет он сам?
   После минувшей ночи ему следовало бы поскорее ехать.
   Она сбросила одеяло и стала одеваться, подгоняемая мыслью о том, что клан должен немедленно начать подготовку к отражению следующей атаки Родерика. Накануне им удалось его отбросить, но только потому, что он не ожидал такого яростного сопротивления. Малькольм прав: в следующий раз Родерик прибегнет к хитрости. Конечно, ему придется собраться с силами, поскольку его люди получили ранения, а кое-кто из них попал в плен. Но судя по последним словам Родерика, он одержим беспокойством, как бы Ариэлла не вручила меч новому владельцу. Значит, его возвращение не за горами. Надо поспешить и найти нового Маккендрика!
   Девушка спустилась по лестнице и вышла из замка. Клан уже приступил к работе. Мужчины втаскивали на стены камни, сброшенные вчера на неприятеля; женщины подбирали стрелы, пригодные для повторного использования. Гэвин руководил теми, кто поднимал самую низкую сторону парапетной стенки. Брайс и Хью осматривали поврежденные ворота. Тренировалась только небольшая группа, рубившаяся в конце двора на мечах. Энгус и Дугалд, как обычно, наблюдали за вояками с высокого настила и щедро раздавали бесполезные советы. Малькольма нигде не было видно.
   — Доброе утро, Ариэлла. — Энгус помахал девушке рукой. — Славная вышла вчера драка!
   — Верно, славная! — согласилась она. — Нам есть чем гордиться.
   — Сеть, которую приказал сплести Макфейн, оказалась в самый раз! — возбужденно воскликнул Дугалд. — Мы поймали семерых! Теперь Родерик дважды подумает, прежде чем нападать на Маккендриков!
   — Что с пленными? — осведомилась Ариэлла.
   — Их заперли в подвале, — ответил Энгус. — Жаль, что у нас нет настоящей подземной темницы, но, по словам Макфейна, сгодится и склад.
   Она оглядела двор. После вчерашнего Ариэлла предпочла бы не встречаться с Малькольмом.
   — Где же Макфейн? Неужели еще не проснулся?
   — Уехал, — ответил Дугалд. Ариэлла ощутила холод и пустоту.
   — Уехал?..
   — Еще на заре, — подтвердил Энгус. — И взял с собой Дункана и Рамси.
   — Решил навестить соседние кланы и потолковать с ними о заключении союза, — пояснил Дугалд. — Вместо себя он оставил Гэвина и поручил ему руководить занятиями и строительными работами. Обещал вернуться не позже чем через две недели. Разве он тебя не предупредил? — Дугалд нахмурился.
   Да, она ни о чем не догадалась, хотя Макфейн говорил ночью о необходимости заключить союзы и найти лэрда с большим войском, который согласился бы защитить их.
   — Я не знала, что он так поспешит… — пробормотала Ариэлла.
   — Чем быстрее у нас появится лэрд, тем лучше, — изрек Энгус. — Надо вручить ему меч, прежде чем снова объявится негодяй Родерик. — Взгляд старца пронзил девушку. — Ты, часом, не знаешь, внучка, кто это будет?
   Она покачала головой.
   — По-моему, нам вполне подошел бы Макфейн, — заметил Дугалд. — Сначала я так не думал, но он успел показать себя отменным вожаком. Ему остается лишь вызвать свое прославленное войско, и тогда никто уже не посмеет поднять на нас меч. — Дугалд с надеждой посмотрел на Ариэллу.
   — Нет, Макфейн не годится.
   Она видела, что они огорчены. Еще бы, теперь ее соплеменники восхищаются Макфейном! Они знали о его увечьях и пристрастии к вину, которое ему не удалось долго скрывать, но все это уже не беспокоило их. Увы, клан не подозревает, кто он такой на самом деле. Людям невдомек, что Малькольм уже не Макфейн, что он изгнан из родного клана за страшное преступление, лишен права именоваться лэрдом, даже Макфейном, отстранен от командования отрядом, когда-то набранным, обученным им и одержавшим множество побед. Не слышали здесь и о том, что она нашла его дикарем — пьяным, грязным, небритым — и он последовал за ней, лишь польстившись на золото…
   Будь соплеменники осведомлены обо всем этом, они смекнули бы, что такой человек не достоин зваться лэрдом клана Маккендриков.
 
   — Входи, Ариэлла!
   Она распахнула тяжелую дверь, ничуть не удивившись, что Элпин заранее догадался о ее приходе. Айвор захлопал огромными крыльями и заухал, явно недовольный вторжением. Не обращая внимания на наглую птицу, Ариэлла направилась в потемках к Элпину. Он, склонившись над столом, сыпал в сосуд серебристую пыльцу. Пробормотав что-то себе под нос, старик взмахнул руками и свел к переносице густые седые брови.
   Ослепленная яркой вспышкой, девушка зажмурилась. Открыв глаза, она увидела, что комнату заволок густой дым. Элпин между тем исчез.
   Потом раздался надсадный кашель, в дыму показались его руки с крючковатыми пальцами, разгоняющие удушливую завесу.
   — Не вышло, — огорченно бросил он.
   — А что должно было выйти? — спросила Ариэлла.
   — Я пытался превратиться в птицу. В свое время у меня это получалось запросто. Но за последние сорок лет у меня необходимости в этом не возникало, вот я и разучился. А жаль! — Старец вздохнул. — Да, надо постоянно тренироваться.
   — Попробуй еще раз завтра, — посоветовала девушка.
   — Может, и попробую, — равнодушно отозвался он. — Сложное волшебство теперь утомляет меня. — Схватив посох, Элпин подошел к очагу и плеснул жидкость, похожую на молоко, в сковородку, полную желтой пены.
   — Итак, — обронил старик, — он нас покинул.
   — На время.
   — Но ты испугалась.
   — Чего?
   — Своих чувств к нему.
   — Я не испытываю к Макфейну никаких чувств, — отрезала Ариэлла.
   Он недоверчиво приподнял брови.
   — У нас с ним… дружба, — пояснила она. — Не более того.
   — Понимаю.
   Ариэлла увидела, как Элпин запустил руку в банку с надписью «Сушеные пауки», вытащил оттуда горсть насекомых и всыпал их в горшок. Комнату наполнил затхлый запах.
   — Я пришла спросить, не было ли у тебя больше видений о новом лэрде.
   — Были, но не очень понятные. Скорее ощущение человека, нежели его облик.
   — Каков же он?
   — Ты и так это знаешь, Ариэлла. Я уже неоднократно говорил тебе, кто получит меч Маккендриков, и наставлял, кого надо искать.
   — Мне хочется послушать еще раз. Очень тебя прошу!
   Элпин задумчиво помешивал в своем горшке.
   — Он наделен непобедимой мощью, — начал старик. — Силен телом, умом и духом.
   Ариэлла вспомнила измученного недугами Малькольма и его пристрастие к выпивке.
   — Дальше.
   — Он честен и отважен, — продолжал Элпин. — Им владеет желание помогать тем, кто нуждается в его помощи.
   Девушка снова вспомнила Малькольма. Он согласился ехать с ней, только когда ему было обещано золото, да и то лишь на три месяца.
   — Что-нибудь еще?
   — Как опытный вождь, он пользуется уважением, и вполне заслуженным.
   Малькольм тоже был прежде вождем. Но потом он совершил какой-то ужасный поступок и поплатился за это изгнанием.
   «Отвергнутый собственным кланом за то, что напился и не оказал помощи женщинам и детям…»
   — Это правда? — спросила она. Элпин посмотрел на нее в замешательстве:
   — О чем ты?
   Ложь! Пусть это окажется ложью! Но ей все равно нужны доказательства.
   — Один из людей Родерика, взятых вчера в плен, утверждает, будто Макфейна изгнали из клана потому, что враги перебили женщин и детей, когда он валялся пьяный… — Ариэлла мучительно боялась услышать ответ, но все-таки спросила: — Это правда?
   Старик смотрел на нее непроницаемым взглядом.
   — Да, Ариэлла, чистая правда.
   Она обхватила себя руками в тщетной попытке защититься от этих страшных слов. После того как Малькольм не пришел им на помощь при первом нападении Родерика и даже не ответил на послания ее отца, Ариэлла понимала, что Черный Волк не тот, кого ждет ее племя. Однако Элпин убедил ее разыскать Макфейна, и она подчинилась. Сначала Ариэлла посетила замок Макфейна, где узнала от Гарольда, нового лэрда, что Малькольм совершил преступление и изгнан за это из клана. Он, впрочем, не объяснил Маккендрикам, в каком преступлении обвиняют Малькольма.
   Если бы ей стало известно тогда, в чем его обвиняют, он бы не оказался здесь.
   — Нет, тут ты ошибаешься, — подал голос старик. — Ты правильно поступила, приведя его сюда.
   Она вздрогнула, потрясенная чудовищной правдой о Малькольме.
   — Да, Макфейн помог нам освоить науку самообороны, и я благодарна ему за это. Но теперь ему пора уйти. Клан слишком полюбил его. Люди не знают о его постыдном прошлом и о том, что он уже не лэрд своего клана. Поэтому они не способны непредвзято отнестись к нему.
   — Думаешь, так?
   — Да. — Ариэлла направилась к двери. — Макфейн убежден, что Родерик вернется.
   Элпин ничего не ответил, снова занявшись своим варевом.
   — Макфейн прав? Колдун помедлил.
   — Да, Ариэлла, — ответил он, наконец. — Родерик вернется. На этот раз его будет не так легко обратить в бегство. Этого разбойника одолевает ярость. Он мечтает покарать нас за то, что мы унизили его.
   Ариэлла задрожала от страха.
   — В таком случае я просто обязана поскорее вручить меч новому хозяину. Сделать это до его возвращения — вопрос жизни и смерти.
   — До возвращения Родерика?
   — Нет. — Она открыла тяжелую дверь. — Макфейна.
 
   Откуда-то доносились рыдания женщины.
   Ариэлла медленно пробиралась сквозь густой белый туман, раздвигая руками холодную влажную завесу. Где же эта женщина? Бурные рыдания порождены тяжкими муками. Ариэлла всей душой сочувствовала несчастной, ибо помнила, сколь безутешна была недавно сама, как обливалась слезами, стоя возле умирающего отца. Туман сгустился, окутав все вокруг. Ариэлла закрыла глаза и, прислушавшись, пошла на звук. Теперь пелена не мешала ей приблизиться к несчастной. Наконец, почувствовав, что она у цели, Ариэлла открыла глаза.
   Белая пелена расступилась, и девушка увидела красавицу с золотисто-рыжими волосами, стоящую на коленях перед смертельно раненным черным волком. Дыхание окровавленного зверя прерывалось, из пасти вытекала розовая пена. Женщина, положив себе на колени крупную голову волка, ласково гладила его и рыдала над ним так, словно оплакивала возлюбленного. Внезапно зверь оскалился и сомкнул мощные челюсти на ее руке. Красавица побледнела, и лицо ее исказилось от муки, но она не издала ни звука. Наконец взбешенный зверь разжал челюсти. Ариэлла думала, что несчастная бросится наутек, но та продолжала гладить волка окровавленной рукой, шептала ему что-то ласково и тихо всхлипывала. Потом с ее шеи на грудь потекла струйка крови, впитываясь в платье. Не замечая этого, девушка все больше слабела от кровотечения. Когда она подняла голову, Ариэлла с ужасом увидела, что у нее перерезано горло. Тут девушка упала, а ее ладонь так и осталась на морде рычащего волка.
   Вскоре появился воин — могучий, охваченный гневом человек, такой же рыжий, как и погибшая. Увидев окровавленную мертвую девушку, он взревел от горя и, подняв волка как пушинку, отбросил его далеко от тела, опустился на колени и нежно взял умершую на руки, прижимая к своей широкой груди. Могучий воин не успел спасти красавицу. Ариэлла проводила его взглядом.
   Это был Гарольд, лэрд клана Макфейнов.
   — Очнись, Ариэлла!
   Она села, тяжело дыша и озираясь в темноте. Рядом никого не было. Девушка вскочила, закуталась в одеяло, подошла к затухающему очагу, опустилась на пол, положила голову на колени и обхватила их руками. Она чувствовала себя беспомощной и совсем одинокой. Из головы не шел страшный сон.
   Ариэлла не сомневалась, что черный волк — это тяжело раненный Малькольм. Но кто же красавица, столь безутешно оплакивающая его? И почему он так злобно вцепился в ее руку? Видимо, Гарольд обвинял Малькольма в смерти этой девушки, потому и отшвырнул его с таким гневом. Скорее всего это означало изгнание Малькольма из клана. Должно быть, девушка с огненными волосами — одна из многих погибших в ту ночь, когда пьяный Малькольм не смог защитить свой народ. Сколько же женщин и детей поплатились за это жизнью? Пятьдесят? Сто? Двести? Ариэлла поежилась при мысли о страшной трагедии. Да, того, кто это допустил, никогда не покинет чувство горькой вины!
   Она долго сидела перед остывающим очагом, размышляя о своем сне. Страшная бойня, пережитая кланом Макфейнов, пробудила в Ариэлле одну мысль — сперва зыбкую, но постепенно принимавшую все более четкие очертания. К тому моменту, когда на холодный пол упал первый луч солнца, девушка полностью осознала значение своего сна.
   Гарольд, лэрд клана Макфейнов, человек, низложивший и изгнавший Малькольма, — вот тот, кому самой судьбой предназначено стать следующим Маккендриком!

Глава 11

   Малькольм то и дело менял положение в седле, измучившись от боли в спине и в ноге. Путешествие продолжалось уже почти две недели, и его израненное тело изнемогало. Когда-то он мог скакать по десять дней кряду, а то и дольше. Но в этом путешествии ему было все труднее подниматься утром с сырой земли. После нескольких часов, проведенных в седле, Малькольм едва сдерживал стоны. Он заставлял себя тренировать спину, руку и ногу по многу раз в день и не забывал об упражнениях, назначенных Ариэллой. Малькольм боялся сглазить, но рукой и ногой он владел теперь лучше. И все же ночами, лежа на влажной траве, по-прежнему чувствовал себя ни на что не годным калекой. Рядом не было Ариэллы с ее целебными мазями и нежными прикосновениями, поэтому он искал забвения в вине, которым их щедро угощали во всех кланах. Малькольм старался заглушить боль вином, но при этом сохранить свежую голову, что было необходимо для переговоров. Это требовало огромных усилий воли, и он гордился тем, что соблюдал меру. Он уже мечтал, что вернется в замок Маккендриков, где замужняя дурнушка будет делать ему массаж, а он сам продолжит свои упражнения. Возможно, когда-нибудь ему удастся справляться с болью, не прибегая к вину.
   Наконец в легком утреннем тумане обозначились очертания замка Маккендриков, освещенного первыми лучами солнца. Малькольм пришпорил Каина. В ушах засвистел ветер, и воин удивился своему нетерпению.
   Раньше он поднял бы на смех любого, кто посмел бы заподозрить его в пристрастии к уюту. Ведь почти все взрослые годы он провел как подобает воину: постоянно находился в пути и подолгу не имел крыши над головой. Когда Гарольд изгнал его из клана, Гэвин выстроил убогую хижину, а потом предлагал заменить ее чем-то более подобающим, но Малькольм не соглашался. Это жалкое жилье служило ему временным укрытием. Почти всегда он был во хмелю и не нуждался в просторе и удобствах. Однако в последний месяц с ним произошла перемена: Малькольм привык к замку, к дорогим коврам, резным потолкам, изящной мебели. В путешествии и дня не проходило, чтобы он не пожалел об отсутствии мягкой кровати, хотя совсем недавно довольствовался соломенным тюфяком. Ему уже не хватало тонких кушаний Маккендриков, чудесной музыки и смеха, сопровождающих трапезы, пусть даже они доносились до него сквозь толстые стены…
   Но больше всего он тосковал по Ариэлле.
   И что на него нашло: зачем было так целовать ее? Сначала Малькольм убеждал себя, что его опьянила победа над Родериком. Он вспомнил в тот вечер восторг победы, хотя настоящей победы не одержал. Ему вскружили голову и бархатная чернота ночного неба, и великолепный вид, впервые замеченный им, и шелест листьев, трепетавших от прохладного ветерка…
   Он вспоминал, как Ариэлла стояла одна на крепостной стене. Ее волосы разметались, взгляд обозревал край, который она любила всем сердцем. При этом воспоминании его охватывало неукротимое желание.
   Малькольм долго наблюдал за ней тогда, восхищаясь ее красотой. В своем облегающем платье она казалась хрупкой как тростинка, но Малькольм знал, что у этой женщины несгибаемый дух. Да, старик Элпин был прав. Родись Ариэлла мужчиной, она стяжала бы славу могучего воина. Но она женщина, и на ней лежит тяжкая ответственность: найти для клана нового лэрда и выйти за него замуж, не считаясь со своими чувствами. Ради клана она пожертвует собой, ляжет в постель с едва знакомым мужчиной, позволит ему ласкать себя, а потом понесет от него. Ради клана Ариэлла покорится этому человеку, будет считаться с его суждениями, уважать и почитать мужа. Ради клана она родит ему сыновей, чтобы на ней не прервался древний род Маккендриков. Ради клана Ариэлла откажется от собственных мечтаний и желаний, как уже поступила однажды, подчинившись повелению отца выйти замуж за Черного Волка, которого ни разу не видела.
   Ариэлла несравненно лучше Малькольма усвоила, что нужно ревностно и смиренно служить нуждам родного племени.
   Догнав Малькольма, Дункан окинул восхищенным взглядом раскинувшуюся перед ними долину:
   — Какое великолепие, верно?
   Малькольм, придержав коня, всмотрелся в замок, высящийся на зеленом склоне, в темно-синюю гладь озера. Владения соседних кланов казались мрачными в сравнении с замком Маккендриков — воплощением гармонии и симметрии в камне: его башни были идеально круглыми, зубцы — острыми, арочные окна — высокими. Малькольм лишь сейчас понял, что такой замок не отпугивает, а словно приглашает порадоваться вместе с его обитателями красотой и уютом. Вдохновленные желанием созидать прекрасное, побуждаемые не страхом, а радостью творчества, Маккендрики возвели не просто жемчужину гор, но и жилье, куда более удобное, чем устрашающие бастионы соседей, вечно ожидающих нападения.
   Почему он не оценил прежде очарование этого сооружения?
   — Если Родерик и нападет снова, то не раньше чем через две недели, — проговорил Малькольм, не заметив поблизости вражеских воинов. — Он понес значительные потери. Придется ему дожидаться, пока поправятся раненые, либо набирать в отряд новичков. Зная, что теперь Маккендрики могут дать отпор, Родерик основательно подготовится.
   — В этот раз за нас вступятся союзники, — отозвался Дункан. — Родерику ни за что не одолеть отряды Кэмпбеллов, Макгрегоров и всех прочих, кто согласен прийти в случае необходимости нам на выручку.
   — Так-то оно так, — ответил Малькольм, — но до союзников еще надо доскакать, а это не меньше четырех часов езды верхом. Выходит, нам придется продержаться самим не менее восьми-девяти часов. Да, Маккендрикам все равно необходима собственная армия, — заключил он.
   — Почему бы тебе не послать за своим войском, Макфейн? — спросил Рамси. — Даже небольшой отряд, обученный самим Черным Волком, — неплохая защита.
   Малькольма тронула похвала. Но удовольствие было отравлено грустью: ведь могучий отряд, который он возглавлял столько лет, теперь воевал не под его знаменами, а все воины питали к нему только презрение.
   — Мое войско сражается сейчас в другом месте, — соврал он, повторив то, что сказал Дункан, представляя его клану. — Поспешим же! — сказал он, желая сменить тему. — Уж очень хочется принять наконец горячую ванну!
   Дункан улыбнулся.
   — Что тут смешного? — спросил Малькольм.
   — Ничего. — Дункан пожал плечами. — Просто я вспомнил, каким мы привезли тебя сюда.
   Он пришпорил коня и помчался к замку. Малькольму показалось, что Дункан едва сдерживает смех.
 
   — Они вернулись!
   — Бежим встречать!
   — Макфейн вернулся!
   Услышав возгласы соплеменников, Ариэлла вздрогнула. Она собиралась обвенчаться с Гарольдом до возвращения Малькольма, но лэрд Макфейн не смог приехать немедля, как его просили. Выразив письменное согласие, он пообещал прибыть примерно через неделю. Это означало, что он может нагрянуть когда угодно, даже сегодня… Ариэлла похолодела, представляя, как отнесется Малькольм к ее намерению столь поспешно выйти замуж за человека, которого он мог только презирать. Смущала ее и то, как воспримут это Маккендрики, ибо она еще не сообщила им, что скоро у них появится новый вождь.
   — Вернулся! — радостно завопила Кэтрин, вбегая в большой зал, где Ариэлла, Элизабет и Агнес занимались уборкой. — Макфейн вернулся!
   — Не бегай, Кэтрин! — Агнес, поставив швабру к стене, устремилась за девочкой.
   Элизабет, раскладывавшая на полу свежий камыш, выпрямилась:
   — Такое скорое возвращение — добрый знак. Надеюсь, он добился успеха.
   — Наверное, — ответила Ариэлла, охваченная дурными предчувствиями.
   — Быстрее, девочки! — Энгус заковылял к двери. — Не слышали, что ли? Наш Макфейн снова с нами!
   — Я видел его из окна. Он так же подтянут, как обычно, — добавил Дугалд. — Славный воин возвращается домой. — Старик искоса взглянул на Ариэллу.
   Девушка покачала головой, понимая, что они стараются показать ей, как чтут Макфейна. Ариэлла знала, что совет клана по-прежнему надеется, что она выберет Малькольма новым лэрдом. Увы, им о нем почти ничего не известно, а она не может рассказать этим людям о его страшном прошлом и тем самым лишить их иллюзий и унизить Малькольма. Да, в лэрды Макфейн не годится, зато благодаря ему Маккендрики обрели надежду и покой, вернули себе гордость. Так не платить же ему черной неблагодарностью!
 
   Радость Маккендриков по случаю его появления приятно удивила Малькольма. Пока он, Дункан и Рамси поднимались на холм, вокруг них собралась толпа. Люди последовали за ними во двор, наперебой задавая вопросы. Всех интересовало, заключены ли союзные договоры. Теплота этой встречи напомнила ему о том, как он возвращался к своему клану, прежде чем стал лэрдом.