Монк Карин. Сердце воина

   — Я причинил тебе боль? — спросил он, не веря, что такое возможно.
   — Нет, — выдохнула она, покачав головой. — Пустяки.
   Его взгляд, затуманенный вином и сон-травой, был полон удивления. Нахмурившись, Малькольм протянул к девушке руку и сдернул ночную рубашку с ее плеча. Увидев белую повязку на раненой руке, он пришел в полное смятение.
   — Что за чертовщина! — с трудом пробормотал Малькольм. Язык отказывался повиноваться ему.
   Ариэлла лихорадочно подыскивала ответ, но тут Малькольм вздохнул, словно утратив интерес ко всему на свете, закрыл глаза и рухнул как подкошенный. Его сморил беспробудный сон.

Глава 7

   Чей-то зов, обращенный к нему, заставил Малькольма очнуться. Голос звучал невнятно, словно ветер доносил его издалека. Не понимая, чего от него хотят, Малькольм мечтал, чтобы снова все стихло. Ему казалось, будто какое-то целительное снадобье растворилось в его крови, облегчило боль и теперь не позволит никаким внешним силам нарушить чары сна. Малькольм застонал и зарылся в подушку. Нет, он не откликнется ни на чей зов.
   Однако в следующее мгновение с воина сорвали одеяло, и тело его обжег утренний холод.
   — Что за…
   — Пора вставать, Малькольм! — весело воскликнул Гэвин. — Боже, ну и вид у тебя! Сколько же ты вчера выпил?
   — Не знаю. — Малькольм едва ворочал языком. — Все, что ты мне принес.
   — Я принес три кувшина, как обычно. — Гэвин бросил взгляд на стол.
   Малькольм протер глаза и попытался сесть. Тело настолько ослабело, что каждое движение давалось с огромным трудом.
   — Видать, вино было слишком крепким. Я даже не помню, как лег спать.
   — А почему ты вдруг так аккуратно сложил перед сном одежду? Никогда такого не видел, — заметил Гэвин.
   Малькольм хмуро оглядел одежду. Да, он всегда небрежно бросал ее на пол, особенно если напивался.
   — Наверное, Агнес постаралась, — предположил он, но тут же усомнился в своей догадке. Эта девушка лишь приносила ему полотенца, а он едва ли принимал накануне ванну.
   — Какая забота! — восхитился Гэвин, бросая Малькольму рубаху и юбку. — Наверное, девушка неравнодушна к тебе.
   — Агнес меня боится, — отрезал Малькольм, давно уже свыкшийся с мыслью, что ни одна женщина на свете не польстится на такого калеку. Впрочем, это его ничуть не заботило: с того момента как Малькольм увидел взгляд Мэриан, исполненный жалости и отвращения, он не желал женщин. Но этой ночью…
   Он замер, не успев надеть юбку и накидку.
   — Кто был у меня вчера вечером?
   — Понятия не имею. — Гэвин сел. — Я принес тебе ужин и вернулся в зал, в общество веселых хохотушек из племени Маккендриков. А что?
   Несмотря на туман в голове, Малькольм кое-что припомнил: женщину, очаг, огонь… Он сосредоточился, напрягая память. У женщины были странные волосы: короткие и почему-то волнующие. Почему? Мозг заработал быстрее. Она стояла спиной к огню в белой ночной рубашке… Малькольма влекло к ней, но на рубашке он увидел нечто потрясшее его…
   — Что с тобой, Малькольм?
   — Не знаю. — Воин покачал головой. — Вроде со мной была ночью женщина, но, хоть убей, не могу вспомнить ее, не знаю, где это происходило, было ли на самом деле или только приснилось…
   — А что, если ты вопреки твоим утверждениям не отпугнул девушек клана Маккендриков? Постарайся вспомнить, как она выглядела.
   Малькольм поморщился от усилий.
   — Маленького роста… — начал он, припоминая фигурку, озаренную пламенем очага. — Поразительный цвет волос: не каштановый, не рыжий, а как… — Он замешкался, подбирая подходящее сравнение. — Похоже на ржавчину!
   — Странно, — усмехнулся Гэвин. — Маккендрики уже начали превращать тебя в поэта.
   — Волосы не главное! — нетерпеливо бросил Малькольм. — Важнее другое: она показалась мне хорошо знакомой. Щеки, подбородок, нос — все это я знаю почти что наизусть, хоть и готов поклясться, что никогда прежде не видел ее.
   — Значит, это сон или призрак, — заключил Гэвин. — Ведь за две недели, проведенные у Маккендриков, ты познакомился со всеми их женщинами.
   — Наверное. — Малькольм, опустившись на кровать, стал натягивать сапоги. — Но она была как живая. Отлично помню ее податливость и даже запах — вересковый, сладкий и… еще какой-то. — Он зажмурился, напрягая память.
   — Роза? — подсказал Гэвин. — Гусиная лапчатка? Фиалки?
   — Мыло! — выпалил Малькольм. Гэвин удовлетворенно кивнул:
   — Мне по душе призраки, соблюдающие чистоту.
   — И зачем только я все это тебе рассказываю? — буркнул Малькольм.
   — Она тебе что-нибудь говорила? Малькольм задумался. Он точно слышал голос девушки и сейчас уставился перед собой невидящим взглядом, вызывая в памяти ее облик: прозрачное одеяние на фоне огня, короткие, едва достигающие плеч волосы. Почему-то ему не давали покоя ее волосы, и он считал себя виноватым в том, что они так коротки. Его мысленный взор вдруг различил кровь на подоле!
   «Перестань винить себя в моей смерти». Она произнесла эти самые слова! Она погибла по его вине. Только это не Мэриан. Эта была не из тех женщин клана Макфейнов, что погибли из-за него в ту страшную ночь. Но кто же? Внезапно взгляд Малькольма упал на скульптуру, стоящую на столе.
   Ариэлла!
   — Быть не может! — пробормотал он, ошеломленный. Однако память подсказывала все новые подробности. Малькольм увидел себя во дворе крепости, а ее — в окне башни, вспомнил, как поспешил туда, чтобы покаяться. Он нашел в башне красавицу, затмившую всех, с кем прежде сводила его судьба. Маккендрик говорил правду, обещая ему красавицу. Там, в башне, в нем вспыхнула страсть к ней. Страсть к привидению?
   — Она жива!
   Гэвин растерянно взглянул на него:
   — Кто?
   — Дочь Маккендрика!
   Малькольм распахнул дверь. Гэвин последовал за ним.
   — Откуда ты знаешь?
   — Это ее я видел ночью! — Малькольм пришел в ярость, поняв, что его провели. — Она прячется в башне. Я не успокоюсь, пока не выясню зачем.
   Если бы не хромота, Малькольм пустился бы бегом. Однако нетерпение помогло ему быстро преодолеть крутые ступени. Еще немного — и он потребует у обманщицы ответа на вопрос, зачем ей понадобилось все это. Малькольм толкнул дверь. Девушка лежала на кровати. Приблизившись к ней, Малькольм стянул с нее одеяло.
   — Какого дьявола?..
   Энгус, почувствовав холод, нетерпеливо похлопал по кровати старческой ладонью. Не нащупав одеяла, он открыл глаза и сердито уставился на Малькольма.
   — Ты что-то потерял, мой мальчик? Или на нас напали? — Он сел в кровати. — В этом случае вам без Энгуса не обойтись. Я принесу свой меч!
   — Что ты тут делаешь, Энгус? — Малькольма охватили злоба и растерянность.
   — Как что? Сплю. — Старик почесал седую бороду и бросил вопросительный взгляд на Гзвина, словно желая узнать, что нашло на его друга. — Лучше ответь, что тут делаешь ты.
   — А ты? — не унимался Малькольм.
   — Только что я спал, а теперь вот разговариваю с тобой.
   Малькольм взмолился, чтобы Бог даровал ему терпение.
   — Почему ты не у себя?
   — Именно у себя, молодой человек. Вот уже лет двадцать, как эта комната моя.
   — Ложь! Это комната Ариэллы.
   — Комната Ариэллы была в другой башне — в той, что сгорела.
   — Теперь она живет здесь. Я видел ее здесь этой ночью.
   Энгус опять почесал бороду.
   — Странно! Я пришел сюда сразу после ужина и не видел ни тебя, ни ее. Вообще-то, — он снова бросил взгляд на Гэвина, — Ариэлла мертва, так что ее я никак не мог бы увидеть.
   — Ночью я пришел в эту комнату, — твердо сказал Малькольм. — Она сидела вот здесь…
   Он огляделся. Куда же исчезло изящное резное кресло, в котором сидела Ариэлла, когда он открыл дверь? Вместо него стояло тяжелое и грубое. Его замешательство усилилось, поскольку на стенах не оказалось ковров тонкой работы, не было столика с кувшином вина, широкой кровати с клетчатым покрывалом. Сейчас взору Малькольма представилась старая мебель, возможно, такая же старая, как и ее хозяин.
   — Говоришь, она сидела в моем кресле? — удивленно спросил Энгус. — Может, ты и Маккендрика видел?
   — Нет. — Малькольм покачал головой. Он был готов поклясться, что приходил ночью именно сюда. Но почему тогда все здесь выглядит совершенно иначе? И откуда взялся в этой кровати Энгус?
   Голова опять раскалывалась, напоминая о вчерашних неумеренных возлияниях.
   — Прости, Энгус. — Малькольм почесал в затылке. — Видно, я вчера перебрал. Жаль, что потревожил тебя.
   — Что ты, что ты, мой мальчик! — добродушно возразил Энгус. — Я всегда рад гостям, тем более что они теперь редки. Заглядывай еще, если придет охота. — Старик улегся и натянул одеяло.
   Малькольм, морщась от головной боли, спускался по лестнице вниз. Что с ним происходит? Неужели он так много пьет, что уже не способен отличить сон от реальности? Как ни трудно было себе в этом признаться, другого объяснения не существовало. Нельзя же думать, что он и в самом деле встретил ночью привидение!
   Войдя в зал, Малькольм увидел сидящих за утренней трапезой Эндрю, Ниэлла и Роба. Мальчишка склонился над своей миской и ни на кого не глядел. Не поднял он глаз и на Малькольма, но тот заметил, что парень так же чумаз, как обычно. Впрочем, его всклокоченные волосы казались еще грязнее.
   — Господи! Дункан, почему ты не заставишь его помыться? — раздраженно спросил Малькольм.
   Роб исподлобья посмотрел на него:
   — Не пойму, Макфейн, какое тебе дело до этого?
   — Я предлагал, но он отказался, — ответил Дункан. — Однако Элизабет и Агнес тщательно промыли ему рану, прежде чем наложить швы.
   — Отлично! — бросил Малькольм. — Приятно слышать, что хоть один участок на его теле стал чистым. И как только ты, Роб, расхаживаешь в таком виде?
   — Не нравится, держись от меня подальше! — Парень хватил миской по столу. Дункан и Эндрю удивленно уставились на него.
   — Все мальчишки одинаковы, — примирительно заметил Гэвин. — Но, начиная замечать девчонок, они быстро приводят себя в порядок.
   — Надеюсь, и с Робом это скоро произойдет, — проворчал Малькольм. — Здесь очень не хватает свежего воздуха.
   — Что ж! — крикнул Роб, с шумом поднимаясь из-за стола. — Сегодня ты не увидишь меня на занятиях, Макфейн! Дыши свежим воздухом сколько влезет! — Дверь захлопнулась.
   — Зачем ты привязался к мальчишке? — не выдержал Гэвин. — Кстати, в день вашего знакомства ты выглядел не лучше, чем он сейчас.
   — К тому же ему сегодня нездоровится, — вставил Дункан. — У него болит раненая рука.
   Негодующие взгляды Эндрю и Дункана убедили Малькольма, что Роб рассказал им всю правду про нападение. Видимо, парень полностью им доверял. Малькольм покосился на Ниэлла. Лицо молодого человека, как обычно, выражало презрение. Однако его явно обрадовало, что Роб так разозлился на Малькольма. Поняв, что все осуждают его, Малькольм заковылял к двери.
   — Занятие начнется через минуту, — бросил он на ходу. — И никаких опозданий!
 
   В этот день Малькольм испытывал крайнее раздражение, хотя и не знал, чем оно вызвано: головной болью, давешним покушением или утренней стычкой с Робом. Маккендрики казались ему такими бездарными недотепами, что он едва не прекратил занятия. Ему очень хотелось посоветовать им вернуться к прежним развлечениям — жонглированию мячиками и сочинению стихов. К середине дня, когда Грэм и Рамси затеяли спор и каждый попытался завладеть оружием полегче, Малькольм не выдержал. Велев Гэвину заменить его, он поспешил к себе в комнату, не желая больше никого видеть.
   Однако ноги сами привели его в подземелье. Не успел он постучать в обшарпанную дверь, как раздался голос Элпина:
   — Входи, Макфейн!
   Малькольм удивленно толкнул дверь. В комнате было прохладно и сумрачно, на стол капал воск от горящих свечей. Он сделал шаг — и тотчас пригнулся: огромная сова, задев его макушку крыльями, уселась на жердочку. Над очагом висели три котелка, окутанных паром. В комнате очень странно и не слишком приятно пахло. Казалось, это смесь дыма, трав и чего-то еще, о чем Малькольму не хотелось задумываться. Элпин стоял согнувшись у стола в глубине комнаты. Направляясь к нему, Малькольм размышлял, как старик узнал, кто к нему стучит.
   — Я не слышал стука, — сказал Элпин. — В моем возрасте слух уже не тот, что прежде.
   Малькольм воздержался от вопросов, не желая услышать, что Элпин восполняет ослабший слух способностью видеть сквозь стены.
   — Что ты готовишь?
   — Снадобье от тошноты, — ответил Элпин, бросая в кувшин темные комочки.
   Заинтригованный Малькольм наклонился:
   — Что это у тебя?
   Элпин поднес кувшин к носу гостя:
   — Помет дикого кабана.
   Малькольм поперхнулся и отошел от стола.
   — Я собираю его в лесу и сушу на огне. Если шарики растереть и разбавить водой, они превосходно прочищают желудок.
   — Еще бы! — Малькольм зажал нос.
   Элпин накрыл кувшин крышкой и поставил его на полку рядом с другим, полным пиявок.
   — Итак, Макфейн, — начал старик, сверкнув черными проницательными глазами, — что тебя привело ко мне?
   Малькольм замялся. Признаться, что ему не дает покоя сон, значило бы выставить себя болваном. С другой стороны, раз уж он здесь, вряд ли стоит скрывать свои тревоги…
   — Мне приснился сон.
   Элпин кивнул, ничуть не удивленный его словами.
   — Это странно уже потому, что мне никогда не снятся сны.
   — Значит, ты боишься.
   — Ничего я не боюсь! — возразил Малькольм.
   — Боишься, и еще как, Макфейн! — Элпин, опираясь на посох, подошел к огню и что-то всыпал в один из кипящих котелков. — Все мы чего-то боимся. Ты, например, того, что может тебе присниться. Это и заставляет тебя напиваться вечерами до бесчувствия.
   Да, старик прав. Ему могли привидеться Мэриан в луже крови и с перерезанным горлом; Абигейл, умершая на ступеньках лестницы; Фиона, забившаяся в угол; малютка Хестер, погибшая в своей кроватке. У всех у них пепельные, без кровинки лица, ибо кровь вытекла через зияющие раны и пропитала одежду… Он безжалостно напомнил себе, что за одну ночь лишились жизни более двухсот женщин и детей. Виновником Малькольм считал себя.
   — Мы говорили о твоем сне, — напомнил Элпин.
   Малькольм тяжело перевел дух, прогоняя ужасные воспоминания.
   — Мне приснилась женщина, — продолжал он. — Я никогда прежде ее не видел, однако сразу догадался, что это Ариэлла.
   Элпин, помешивая в котелке, поднял глаза.
   — Откуда ты знаешь? — спросил он с любопытством.
   — Я узнал ее лицо — такое же, как у статуэтки в комнате Маккендрика.
   Старик кивнул и заглянул в котелок.
   — Она была красавицей, — пробормотал Малькольм, вспоминая видение, освещенное пламенем очага. — Ее не портили ни обгоревшие волосы, ни кровь на подоле.
   Элпин насупился:
   — Почему кровь? Она что, порезалась?
   — Не знаю. Вероятно, это как-то связано с ее ужасным концом.
   Элпин задумчиво пожал плечами и сосредоточил внимание на другом котелке.
   — Продолжай.
   — Она посоветовала мне не винить себя в ее гибели…
   — Вот как? — Старик с недоумением покачал головой.
   Малькольм прищурился:
   — Тебя это удивляет?
   — Что ты, ничуть! В моем возрасте уже ничему не удивляются. Просто я не предвидел, что Ариэлла тебя простит.
   — Это было не отпущение грехов, — поправил его Малькольм. — Она просто сказала мне: «Хватит казниться». Это не одно и то же.
   — Конечно, не одно и то же. — Вернувшись к столу, Элпин начал осторожно переливать в бутыль темную жидкость. — Что было потом?
   — Мы беседовали, но не помню о чем. А потом я ее обнял и поцеловал.
   Бутылка упала на пол. Услышав звон стекла, сова расправила крылья и издала зловещий крик.
   — Ничего страшного, — заверил Элпин собеседника, собирая с пола осколки. — Старики всегда неуклюжи. Не беспокойся. Так, говоришь, ты поцеловал ее?
   Малькольм кивнул.
   — Она не противилась этому?
   — Конечно, нет! — возмутился Малькольм. — Я никогда не навязываюсь женщинам, даже тем, которые существуют лишь в моем воображении.
   — Долгий ли был поцелуй? — поинтересовался Элпин.
   Малькольм недоуменно приподнял брови:
   — Почему ты спрашиваешь?
   — Просто старческое любопытство. Вспоминаю дела давно минувших дней… Можешь не отвечать дряхлому провидцу, если не хочешь.
   Малькольм вздохнул:
   — Бесконечный.
   — Отлично!
   — Не пойму, что в этом хорошего, — изумился Малькольм. — Я впервые за много лет вижу сон, и какой! Будто целую мертвую женщину с опаленными волосами, всю в крови! Чему тут радоваться?
   — Действительно, кошмар! — согласился Элпин и с сочувствием уточнил: — Я хочу сказать: плохо то, что этот сон — если это был сон — так тебя огорчил.
   — То есть как «если это был сон»? Что же еще, если не сон, черт возьми?
   Элпин долго его разглядывал, будто размышляя, стоит ли отвечать. Наконец он вздохнул:
   — Знаю, ты не веришь в то, что не поддается простому объяснению, например, в привидения и провидцев. Вряд ли мне следует тебя переубеждать. Но пойми одно, Макфейн: Ариэлла любила отца и весь клан. Родной дом был для нее дороже жизни. Она не могла вынести страданий людей. Когда на нас напали, девушка была готова на все, лишь бы спасти своих соплеменников. В отличие от всех нас Ариэлла обладала сильным духом.
   — Зачем ты мне это говоришь? — спросил Малькольм. — Думаешь, я мало страдаю из-за того, что случилось?
   — Моя цель не в том, чтобы усугубить твои страдания. Просто мне хочется, чтобы ты как следует понял, какую женщину тебе предлагали в жены.
   — Моей женой должна была стать Мэриан, — сурово возразил Малькольм. — Если ты действительно провидец, тебе следовало бы это знать.
   — Твоя тропа изменила направление, Макфейн. В ту страшную ночь Мэриан погибла, ты же остался жив. Как тебе ни хотелось умереть вместе с ней, этого не случилось.
   «Я наполовину мертв», — с горечью подумал Малькольм.
   — Верно, — молвил Элпин. — Но мертв не совсем!
   Малькольм изумленно посмотрел на него.
   — Вероятно, то же самое можно сказать и про Ариэллу, — продолжал Элпин. — Она подожгла башню, и часть ее существа погибла в огне. Но Ариэлла неотделима от клана, от замка, от самой этой земли, поэтому она осталась с нами, наблюдает за людьми, пытается вывести их на новую тропу.
   — Если ты пытаешься внушить мне, что в замке живет ее призрак, не трать времени понапрасну. — Малькольм направился к двери. — Это был всего лишь сон. Конечно, он очень походил на явь, но виной тому чрезмерное количество выпитого мною вина.
   — У тебя нет сомнений, Макфейн?
   — Не верю я во всякие привидения! — С этими словами Малькольм захлопнул за собой дверь.
 
   Он скакал по вересковой пустоши, обдуваемый прохладным ветерком. Погоняя Каина, Малькольм старался не обращать внимания на боль. Скача по сухой траве к сверкающему в отдалении синему озеру, он испытывал наслаждение, хотя мышцы сводило судорогой, а дышать было трудно. И все же прогулка давала ему радость. Он не скакал так быстро с тех пор, как отправился с Гэвином на поиски молокососа Роба и его дружков, не желая, чтобы они погибли от рук грабителей. Сейчас Малькольм понимал, что дорого заплатит за свое легкомыслие, ибо весь завтрашний день ему придется отдыхать. Что ж, возможно, послезавтра он снова поскачет как безумный. А что, если таким образом ему удастся преодолеть постыдную немощь тела?
   Малькольм натянул поводья, и Каин пошел шагом. Воин решил оглядеться. Замок Маккендриков высился в отдалении. Розовые стены вознеслись над изумрудно-зеленым холмом, поросшим дикими цветами. Сгоревшая башня, еще не полностью восстановленная, напоминала о страшном нападении, однако все прочее радовало взор. Рядом с замком стояли аккуратные белые домики, над ними вился дымок. У подножия холма паслись гуси и куры, играли ребятишки, жены встречали мужей, возвращающихся домой. На сегодня с работой и военными упражнениями покончено; люди посвятят вечер семьям, поужинают и расскажут о событиях истекшего дня. Малькольм с удовольствием наблюдал, как отцы подкидывают в воздух детишек, поправляют им вихры, а потом, взяв их за руки, ведут к матерям.
   Постояв, он повернул коня и поскакал прочь.
   Малькольм давно смирился с тем, что лишен простых радостей. Увидев полные ужаса и отвращения глаза Мэриан, он понял, что ему никогда не стать мужем и отцом. Потом на протяжении долгих месяцев она тщательно скрывала свое отвращение к нему. Однако Малькольм чувствовал, чего ей это стоит. Когда выяснилось, что он останется калекой, Малькольм решил отказаться от красавицы Мэриан, ибо не желал ей злой участи. И все же ему недостало мужества объявить помолвку недействительной. Он не перенес бы такого унижения. Как признать, что Черный Волк, лэрд клана Макфейнов, отвергнут невестой? Как отдать Мэриан чужому мужчине? Поэтому Малькольм откладывал свадьбу, твердя, что время еще не настало.
   Мэриан терпела все молча, не выказывая ни облегчения, ни разочарования. Он кипел от ярости, ибо мечтал, чтобы Мэриан обняла его, мечтал услышать, что его увечья не пугают ее и она ждет не дождется, когда станет его женой! Но Мэриан покорно сидела рядом с ним повесив голову и помалкивала. Пленительная безропотная Мэриан, привыкшая выполнять любые повеления отца и лэрда… Больше года она терпеливо ждала, когда Малькольм назначит день свадьбы. Ей и в голову не приходило поторопить его. После той роковой ночи Малькольм открыто пренебрегал ею, словно их будущее совсем не интересовало его. Однако он постоянно наблюдал за ней украдкой, любовался ее красотой и грацией. Малькольм знал: одно его слово — и эта женщина будет принадлежать ему. Эта мысль терзала его, ибо он подозревал, что Мэриан отдала свое сердце другому. Такая красавица обращала на себя внимание всех мужчин клана — и женатых, и холостых. Уверенный, что она предала его, Малькольм отвергал ее с еще большим ожесточением.
   Только после гибели Мэриан он узнал от Гарольда, что жестоко заблуждался.
   Оставив позади пустошь, Малькольм подъехал к глубокому озеру. У самой воды стояла лошадь Роба. Почуяв Каина, она насторожилась. Рядом с лошадью сидела на бревне худенькая фигурка. Роб задумчиво перебирал камешки, опустив босые ноги в холодную воду.
   Малькольм спешился и направился к нему. Утром он слишком грубо обошелся с парнем и теперь хотел загладить вину.
   — Не возражаешь?
   Роб бросил на него угрюмый взгляд. Это было все-таки лучше, чем короткое «нет». Малькольм присел и, подражая мальчишке, подобрал несколько камешков.
   — Мы жалели, что ты сегодня не занимался вместе со всеми. — Малькольм запустил камешком в воду.
   Роб даже не удостоил его взглядом.
   — Кто это «мы»?
   — Я, — поправился Малькольм. — То ли я был не в духе, то ли клан тренировался из рук вон плохо, но дело не пошло.
   — Если ты был в таком же дурном настроении, как утром, вини себя самого.
   — Возможно. — Малькольм бросил в воду еще один камень. — Давай забудем о случившемся.
   Парнишка удивленно посмотрел на него:
   — Ты просишь у меня прощения?
   Его мордашка была, как всегда, чумазой, волосы падали на плечи неопрятными лохмами. Но Малькольм замер, увидев его глаза — огромные, пристальные, серые.
   — Я… Что ж, можно сказать и так. Роб опять уставился в воду.
   — Вот и хорошо, — прошептал он. — Я принимаю твои извинения.
   — Спасибо. — Малькольм удивлялся своей тревоге, не понимая ее причин.
   Помолчав. Роб спросил:
   — Скоро ли замок превратится в надежную крепость?
   Малькольм пустил по воде рикошетом плоский камешек.
   — Твой клан очень старается, к тому же Маккендрики — умелые строители. Скоро поставят новые ворота. Парапетная стенка на гребне стены тоже растет; Дункан клянется, что к исходу лета будет готова и она. В двух башнях уже прорублены бойницы для лучников. Расширение стены у внешнего основания — кропотливая и долгая работа, но камень уже запасли, и мы примемся за это, как только завершим другие дела.
   — Когда ты сочтешь, что мы способны обороняться сами, и уедешь отсюда?
   Малькольм приподнял брови:
   — Кажется, тебе не терпится спровадить меня.
   — Ты ведь не хотел ехать к нам, Макфейн, — ядовито заметил мальчишка. — Твое согласие куплено золотом. Ты сам предупредил, что не останешься с нами больше трех месяцев. Думаю, после вчерашнего ты спишь и видишь, как бы поскорее с нами проститься.
   — Откуда ты знаешь про вчерашнее? — Малькольм густо покраснел.
   — Вчера в меня попала стрела. Или ты уже забыл?
   Конечно, стрела! Что это с ним, черт возьми?
   — Если ты считаешь, что я испугаюсь и сбегу, то успокойся: у меня и в мыслях этого нет.
   Роб стиснул зубы. Казалось, ответ пришелся ему не по душе. Но Малькольм ничего не заметил.
   — Что же касается клана, — продолжал он, — твои соплеменники, увы, вряд ли когда-нибудь сумеют за себя постоять. Во всяком случае, с опытным врагом им не справиться. Они хорошо усваивают воинское искусство, потому что у них появилось рвение. Но ярости, необходимой воинам, в них все равно нет. Научить их жестокости я не смогу.
   — Ты хочешь сказать, что напрасно тратишь время?
   — Нет. Научить отражать небольшую атаку — одно дело. Если же вам станут угрожать серьезные силы, то без посторонней помощи не обойтись. Придется заранее заключить союз с соседними кланами. Роб покачал головой:
   — Маккендрики всегда обходились без союзов. Союз означает, что и мы должны воевать на стороне других кланов. Мы всегда вели мирную жизнь. Я никогда не попрошу у своего клана согласия на такой союз.