Страница:
Ариэлла начала возиться со шнурками:
— Тут узлы! Придется разрезать их кинжалом. Главарь ухмыльнулся, обнажив полусгнившие зубы.
— У меня есть предложение получше, сынок. — Его позабавила хитрость жертвы. — Давай воспользуемся мечом.
Ариэлла выпрямилась. Он подошел к ней и опустился на одно колено.
— Которая нога? — Главарь наклонил голову.
— Вот эта! — Девушка с размаху ударила его в лицо обутой ногой.
Вскрикнув, он опрокинулся навзничь и схватился руками за расквашенный нос. Ариэлла, воспользовавшись моментом, завладела его мечом.
— Не двигаться! — скомандовала она, грозно глядя на Калума, Даффа и Гиллса, и приставила острие меча к горлу поверженного главаря. — Иначе я проткну его насквозь и пришпилю к земле.
Грабители, разинув рты, уставились на нее. Однако Калум быстро опомнился и, натянув тетиву, направил стрелу в Эндрю.
— Сдается мне, у тебя не хватит духу проткнуть человеку глотку его собственным мечом, паренек, — усмехнулся он. — Верни-ка меч Оуэну, не то я всажу стрелу в трусливое сердце твоего дружка.
Ариэлла помедлила, размышляя, как выйти из затруднительного положения. Когда Калум прицелился, она поняла, что выбора у нее нет, и выпустила меч из рук.
— Проткни проклятого щенка! — завопил Оуэн, зажав ладонью окровавленный нос.
Калум прицелился в Ариэллу. Раздался высокий звенящий звук.
Ариэлла инстинктивно отшатнулась, но стрела не попала в цель. Удивленно посмотрев на Калума, девушка увидела рукоятку кинжала, воткнутого в его грудь. Издав клокочущий звук, Калум рухнул как подкошенный. Стрела, предназначенная Ариэлле, так и осталась невыпущенной.
В следующее мгновение напряженная тишина взорвалась гневным ревом. Девушка не верила своим глазам: на опушке появились двое всадников с обнаженными мечами, блестящими в отблесках костра. Один из них, в котором она узнала Черного Волка, устремился на Оуэна, размахивая огромным мечом. Оуэн, так и не успевший подняться, через секунду был пронзен мечом. Покончив с ним, Макфейн набросился на Гиллса. Перепуганный грабитель, чуя скорую погибель, взмахнул мечом наугад и полоснул Макфейна по руке. Тот закричал еще громче и проткнул противника. Гэвин сражался с Даффом. Тот нанес ему несколько беспорядочных ударов, после чего разделил участь своих сообщников.
На опушке снова все стихло. Только храпели перепуганные лошади. Ариэлла молча обвела взглядом распростертые на земле трупы.
— Только этого не хватало! — Малькольм уронил меч и, поморщившись от боли, зажал ладонью рану на правом предплечье. — Помоги мне спешиться, — сказал он Гэвину.
Гэвин, спрыгнув с коня, подошел к другу:
— Рана глубокая?
— Бывало и похуже, — отозвался Малькольм. — Интересно, сколько еще ударов вынесет эта рука, прежде чем совсем отвалится?
Только сейчас Ариэлла осознала, что ее спаситель ранен.
— Позволь мне взглянуть на твою рану, Макфейн. Я мог бы наложить на нее швы.
Мужчины, победившие четверых грабителей, покосились на нее с недоверием.
— Я и сам справлюсь, — бросил Гэвин. — Вот только доберемся до дому.
— Кровь так и хлещет! — воскликнула Ариэлла. — У меня есть с собой целебные снадобья. Если рану быстро зашить и перевязать, она не загрязнится и лучше заживет.
Малькольм бросил на нее хмурый взгляд и снова поморщился от боли.
— Что может знать юнец о ранах и исцелении? Ариэлла вовремя придержала язык. Да, у нее был большой опыт по части исцеления раненых, но она сообразила, что Макфейн видит в ней не женщину, а неопрятного сопляка Роба.
— Меня обучила этому матушка, — объяснила девушка. — Я ее единственный сын, и она решила передать мне свои знания и опыт.
Малькольм, зажимая рану, задумчиво смотрел на парнишку.
— Ладно, доставай иглу, — согласился он. — Зашей эту чертову дыру, и дело с концом. А вы, — обратился он к Дункану и Эндрю, — помогите Гэвину увезти трупы подальше от стоянки, иначе запах крови привлечет волков.
Бледные Дункан и Эндрю, испуганно озираясь, натянули сапоги, затем поспешили на помощь Гэвину, уже втаскивавшему на спину лошади первый труп.
— Сразу видно, что все вы не привыкли ночевать под открытым небом, — заметил Малькольм.
Ариэлла достала флягу с водой, деревянную миску и кожаную сумку со снадобьями и инструментами. Усадив раненого, она плеснула в миску воды и вымыла руки.
— Откуда ты знаешь?
— Только последний дурак разведет посреди леса такой огромный костер, видный отовсюду, — презрительно бросил Малькольм. — Это все равно что созвать всех окрестных мерзавцев: милости просим, грабьте нас, не стесняйтесь! Почему, скажи на милость, никто из вас не охранял стоянку?
— Мы не догадывались, что это нужно, — призналась девушка, чувствуя себя дурочкой. Он совершенно прав: им не пришло в голову, как опасно разводить в лесу костер. Никто из них никогда не забирался в такую даль, а на земли Маккендриков до появления Родерика ни разу не нападали.
Ариэлла обмыла рану, и на землю полилась розовая от крови вода. Девушка приложила к кровоточащей ране тряпку и прижала ее пальцами.
— Держи здесь! — распорядилась она. — Иначе я не смогу работать иглой.
На светлой тряпке его огромная ладонь казалась очень смуглой. Да, то была рука сильного человека, воина, опаленного солнцем и привыкшего орудовать тяжелым мечом. Храбрый богатырь, появившийся из тьмы, чтобы вызволить их из беды, совсем не походил на жалкого, сломленного судьбой человека, с которым Ариэлла познакомилась днем. Правда, сейчас раненый тяжело дышал, морщился от боли и даже стиснул зубы, чтобы не застонать. Однако в ее памяти прочно запечатлелось то, как он виртуозно управлял лошадью и сжимал обеими руками рукоять меча. Вооружившись иглой, девушка заметила на руке воина длинный широкий шрам от локтя до кисти. Чей-то мощный удар некогда рассек мышцу. Вдоль шрама шла кривая лесенка грубых швов. Ту, старую, очень глубокую рану, видимо, пришлось зашить наспех. Его правая рука казалась гораздо меньше левой, которой он теперь в основном пользовался. Ариэлла опасалась, что новое ранение еще больше искалечит и без того искромсанную правую руку ее избавителя.
— Можешь больше не зажимать рану, Макфейн, — сказала она.
— Я уже не Макфейн, — сурово молвил он. — Называй меня Малькольмом.
Осторожно промокая кровь, Ариэлла обдумывала все, что видела и слышала. По словам Гарольда, нового Макфейна, Черного Волка лишили прежнего звания лэрда и с позором изгнали из клана. Говоря об этом, Гарольд не гневался и не клеймил позором прежнего лэрда, а скорее сожалел о происшедшем, словно хотел вернуть все на свои места, если бы это было возможно. Девушка знала, что у лэрда не положено выспрашивать, чем Черный Волк заслужил столь суровый приговор. Это было внутренним делом клана, и любопытство чужака сочли бы оскорбительным. Плачевное физическое состояние Черного Волка и его пристрастие к спиртному — достаточно веские основания для его смещения. Однако обычно человека лишают имени и изгоняют из клана за более серьезные преступления. Протыкая иглой его кожу, Ариэлла гадала, чем же так провинился Черный Волк, если его подвергли столь безжалостному наказанию.
— Ты хорошо усвоил уроки твоей матушки, Роб, — проронил Малькольм, следя за пальцами своего целителя. Его изящные и нежные руки свидетельствовали о том, что паренек совсем еще юный и не привык к тяжелому труду. — Как я погляжу, тебе не впервой этим заниматься.
— После нападения на наш клан мне пришлось выхаживать многих раненых.
Малькольм смутился и промолчал.
— Почему вы пришли нам на помощь? — вскоре спросил Роб.
Воин пожал плечами и тут же поморщился от боли, пронзившей ему шею.
Маккендрик писал ему, что его мирный клан не владеет ратным искусством. Это признание, а также сведения о том, что прежние посланцы так и не вернулись домой, весь день не давали покоя Черному Волку. К наступлению сумерек его охватила невыносимая тревога. Он сказал Гэвину, что хочет прокатиться верхом, чем изрядно насмешил друга, знавшего, что израненный Малькольм одержим недугами и уже давно не получает удовольствия от верховых прогулок. Однако, не задав ни единого вопроса, Гэвин быстро оседлал лошадей и вынес из укромного места кинжалы и мечи. По привычке он постоянно чистил и точил оружие, чтобы оно всегда было наготове. Принимая из рук друга сверкающий меч, Малькольм с грустью подумал, что так заботится об оружии только истинный воин. Гэвин был старше его на добрых десять лет и дольше воевал. Видимо, он в отличие от Малькольма остался в душе настоящим рубакой.
— Гэвин догадался, что таких неумелых и беспомощных людей, как вы, ждут неприятности, и уговорил меня поспешить вам на помощь, — солгал он.
— Получилось очень кстати. — Роб закрепил последний шов, вынул из сумки баночку и стал втирать в руку Малькольма мазь с отвратительным запахом. — А ты гораздо сильнее, чем кажешься на первый взгляд.
— Вовсе нет, — возразил Малькольм. — Просто нам повезло: мерзавцы оказались никудышными бойцами. Они обнаглели и потеряли бдительность, а страх лишил их сил. Знай эти негодяи, что такое настоящий бой, мы бы их так легко не одолели.
— Неужели, обладая сноровкой, грабители могли бы нанести вам поражение? — полюбопытствовала Ариэлла, бинтуя ему руку.
— Для сноровки надобно учение, — ответил Малькольм. — А важнее всего сила духа. Стоило нам налететь на них с воплями и мечами наголо — и они решили, что им не уцелеть, и тем самым обрекли себя на гибель.
Девушка нахмурилась. Перед ней сидел увечный человек с изуродованной рукой, хромой, с неловкими движениями. Он то и дело морщился от боли — не только в руке, но и в спине. Ко всему прочему Малькольм не имел отряда и много пил, очевидно, для того, чтобы заглушить боль. Однако несмотря на это, он и его друг проделали верхом немало миль, вступили в бой и прикончили вооруженных грабителей, собиравшихся прикончить ее, Дункана и Эндрю. Значит, все дело в умении и в силе духа?
— Каждый ли способен овладеть воинским искусством? — спросила она.
— Настоящим воином станет не всякий, но хорошо сражаться научится любой. Учение — это пробы и ошибки, а также изнурительное повторение одного и того же. Хорошо обученный человек действует быстро и разит насмерть, не позволяя себе такой непростительной слабости, как нерешительность. При этом он не только владеет оружием, но и сам представляет большую опасность. Подвергаясь нападению и защищаясь, воин руководствуется не страхом, а умением, ибо усвоил знания так крепко, что они стали частью его существа. Такой боец представляет большую угрозу для противника.
— Называясь Черным Волком и командуя целым войском, ты сам обучал бойцов?
— Как лэрд, я стоял во главе тысячи бойцов. — Его слова прозвучали с гордостью и горечью. — Я сам выучил всех до единого!
Малькольм устремил взгляд во тьму, вспоминая былое. Костер озарял его лицо, заросшее всклокоченной бородой. Его длинные волосы были явно грязны. Удалившись от людей, Малькольм перестал заботиться о своей внешности. Однако сейчас, при свете костра, Ариэлла заметила не только это, но и его синие глаза, в которых горел огонь воспоминаний. Когда-то он был победителем. Внезапно девушка увидела боль, омрачившую его лицо, и насторожилась. Днем этот человек, пьяный и грубый, держался дерзко и вызывающе. Потом проявил благородство и мужество. И все-таки Ариэлла понимала, что он слаб телом и духом. Недовольный тем, что она наблюдает за ним, Малькольм покачал головой.
— Мне бы хотелось выпить, — хрипло пробормотал он. — А потом мы с Гэвином вернемся назад. — С трудом поднявшись, Малькольм потер занемевшую спину.
— Можно ли кое о чем попросить тебя, Макфейн?
— Я больше не Макфейн! — отрезал он. — Надеюсь, ты не собираешься последовать за мной? Едва ли твои друзья одобрят твое намерение.
— Такое мне и в голову не приходило, — заверила его Ариэлла. — Я прошу тебя отправиться с нами.
— Я уже сказал, что не могу помочь вашему клану.
— Маккендрик полагал, что ты приведешь к нам свое войско и станешь нашим лэрдом, — продолжала она, словно не слыша его возражений. — Это, конечно, невозможно. Но что мешает тебе обучать нас воинскому искусству? Ты же сам утверждаешь, что это способен постичь всякий, даже я. Главное — хороший учитель.
— Да, ты мог бы стать воином, — согласился Малькольм. — Только не мое это дело. Хватит, я уже был и учителем, и воином. — Хромая, он направился к ожидавшему его Гэвину.
— Ты обучил тысячу человек! — крикнула ему вдогонку Ариэлла. — Под твоим руководством они одерживали одну победу за другой. Тебе ничего не стоит научить нас обороняться, пока мы подыскиваем нового лэрда.
— Нет!
— Почему? — не отступала Ариэлла. — Здесь тебе ничего не помешает.
Малькольм обернулся:
— Ты прав, но я не желаю брать на себя никаких обязательств.
Гнев душил девушку. Элпин строго-настрого наказал ей найти Черного Волка, хотя знал, что она ненавидит его. Сначала Ариэлла сочла, что этот пьяный израненный отшельник не способен облегчить судьбу ее клана. Но его быстрая и беспощадная расправа с грабителями убедила ее, что этот сломленный человек еще способен приносить пользу.
Кроме всего прочего, Черный Волк — ее должник, ибо стал виновником их страшного несчастья.
— Клан Маккендриков подвергся нападению потому, что ты не смог и не пожелал прийти нам на выручку, — резко бросила она. — Теперь же мы так беспомощны, что любой без труда добьет нас. Пока мы не найдем себе другого лэрда с большим отрядом, нам необходимо постичь основы самообороны. Это невозможно без помощи опытного воина. Ты должен оказать моим соплеменникам хотя бы такую помощь, Макфейн.
— Если ты взываешь к моей чести, твои старания напрасны, — молвил он. — Что касается моих грехов, я уже слишком виноват перед всеми, поэтому не обращаю внимания, когда в уготованный для меня адский костер подбрасывают еще несколько сучьев. Гэвин! Пора ехать. — Он пошел к своей лошади.
Ощутив полную безнадежность, Ариэлла устремила отчаянный взгляд на Дункана.
— Мы тебе заплатим, — нашелся тот.
— Щедро заплатим! — добавил Эндрю. — Золотом!
— Сколько? — спросил заинтригованный Малькольм.
Не успела Ариэлла ответить, как Дункан предостерегающе поднял руку:
— Это зависит от того, сколько времени ты у нас проведешь и добросовестно ли отнесешься к своей работе. Полагаю, возведение новых оборонительных сооружений и подготовка наших людей займут не меньше полугода.
Дункан украдкой взглянул на Ариэллу, и та чуть заметно кивнула.
— Слишком долго, — бесстрастно возразил Малькольм. — Два месяца, не больше. Если Маккендрики успеют за это время что-то у меня почерпнуть — тем лучше. Если нет, я все равно запрошу плату.
Ариэлла, показав Дункану четыре пальца, тут же сделала вид, будто оттирает сажу с лица.
— Четыре месяца, — предложил Дункан. — Твоя плата будет зависеть от результатов подготовки наших людей.
— Три, — продолжал торговаться Малькольм. — И триста золотых независимо от результатов. Гэвину тоже надо назначить плату, — спохватился он. — Такую же, как мне.
Дункан взглянул на Ариэллу. Она чуть заметно кивнула.
— Решено!
Малькольм насупился, огорченный тем, что уступил им.
— Ты! — Он ткнул пальцем в Эндрю. — Начнешь тренироваться сегодня же: будешь нести караул. Если что-то заметишь, уничтожь чужака, а потом доложи мне. Ясно?
Эндрю, кивнув, пошел за луком и стрелами. Малькольм сел на землю у костра, осторожно опустил раненую руку на колени и раздраженно уставился в огонь.
— Гэвин! — внезапно крикнул он. — Чего ты копаешься? Принеси мне выпить!
Ариэлла расположилась напротив него и закуталась в плед. Вскоре улеглись Дункан и Гэвин. Макфейн, попивая эль, смотрел на затухающий костер, на обуглившиеся потрескивающие поленья. Ариэлла видела, что его все сильнее разбирает хмель. В конце концов он со стоном повалился наземь и захрапел.
Девушка закрыла глаза, надеясь уснуть, но сомнения в том, что она поступила правильно, лишали ее покоя. Она нашла Черного Волка, похожего на дикаря обликом и поведением. Малькольм оказался калекой, у него не было войска, а пристрастие этого человека к спиртному внушало отвращение. В довершение всего Черный Волк согласился помочь им не бескорыстно, а из алчности, польстившись на блеск золота.
Удастся ли ей убедить соплеменников признать его предводителем даже на короткое время?
Глава 2
— Тут узлы! Придется разрезать их кинжалом. Главарь ухмыльнулся, обнажив полусгнившие зубы.
— У меня есть предложение получше, сынок. — Его позабавила хитрость жертвы. — Давай воспользуемся мечом.
Ариэлла выпрямилась. Он подошел к ней и опустился на одно колено.
— Которая нога? — Главарь наклонил голову.
— Вот эта! — Девушка с размаху ударила его в лицо обутой ногой.
Вскрикнув, он опрокинулся навзничь и схватился руками за расквашенный нос. Ариэлла, воспользовавшись моментом, завладела его мечом.
— Не двигаться! — скомандовала она, грозно глядя на Калума, Даффа и Гиллса, и приставила острие меча к горлу поверженного главаря. — Иначе я проткну его насквозь и пришпилю к земле.
Грабители, разинув рты, уставились на нее. Однако Калум быстро опомнился и, натянув тетиву, направил стрелу в Эндрю.
— Сдается мне, у тебя не хватит духу проткнуть человеку глотку его собственным мечом, паренек, — усмехнулся он. — Верни-ка меч Оуэну, не то я всажу стрелу в трусливое сердце твоего дружка.
Ариэлла помедлила, размышляя, как выйти из затруднительного положения. Когда Калум прицелился, она поняла, что выбора у нее нет, и выпустила меч из рук.
— Проткни проклятого щенка! — завопил Оуэн, зажав ладонью окровавленный нос.
Калум прицелился в Ариэллу. Раздался высокий звенящий звук.
Ариэлла инстинктивно отшатнулась, но стрела не попала в цель. Удивленно посмотрев на Калума, девушка увидела рукоятку кинжала, воткнутого в его грудь. Издав клокочущий звук, Калум рухнул как подкошенный. Стрела, предназначенная Ариэлле, так и осталась невыпущенной.
В следующее мгновение напряженная тишина взорвалась гневным ревом. Девушка не верила своим глазам: на опушке появились двое всадников с обнаженными мечами, блестящими в отблесках костра. Один из них, в котором она узнала Черного Волка, устремился на Оуэна, размахивая огромным мечом. Оуэн, так и не успевший подняться, через секунду был пронзен мечом. Покончив с ним, Макфейн набросился на Гиллса. Перепуганный грабитель, чуя скорую погибель, взмахнул мечом наугад и полоснул Макфейна по руке. Тот закричал еще громче и проткнул противника. Гэвин сражался с Даффом. Тот нанес ему несколько беспорядочных ударов, после чего разделил участь своих сообщников.
На опушке снова все стихло. Только храпели перепуганные лошади. Ариэлла молча обвела взглядом распростертые на земле трупы.
— Только этого не хватало! — Малькольм уронил меч и, поморщившись от боли, зажал ладонью рану на правом предплечье. — Помоги мне спешиться, — сказал он Гэвину.
Гэвин, спрыгнув с коня, подошел к другу:
— Рана глубокая?
— Бывало и похуже, — отозвался Малькольм. — Интересно, сколько еще ударов вынесет эта рука, прежде чем совсем отвалится?
Только сейчас Ариэлла осознала, что ее спаситель ранен.
— Позволь мне взглянуть на твою рану, Макфейн. Я мог бы наложить на нее швы.
Мужчины, победившие четверых грабителей, покосились на нее с недоверием.
— Я и сам справлюсь, — бросил Гэвин. — Вот только доберемся до дому.
— Кровь так и хлещет! — воскликнула Ариэлла. — У меня есть с собой целебные снадобья. Если рану быстро зашить и перевязать, она не загрязнится и лучше заживет.
Малькольм бросил на нее хмурый взгляд и снова поморщился от боли.
— Что может знать юнец о ранах и исцелении? Ариэлла вовремя придержала язык. Да, у нее был большой опыт по части исцеления раненых, но она сообразила, что Макфейн видит в ней не женщину, а неопрятного сопляка Роба.
— Меня обучила этому матушка, — объяснила девушка. — Я ее единственный сын, и она решила передать мне свои знания и опыт.
Малькольм, зажимая рану, задумчиво смотрел на парнишку.
— Ладно, доставай иглу, — согласился он. — Зашей эту чертову дыру, и дело с концом. А вы, — обратился он к Дункану и Эндрю, — помогите Гэвину увезти трупы подальше от стоянки, иначе запах крови привлечет волков.
Бледные Дункан и Эндрю, испуганно озираясь, натянули сапоги, затем поспешили на помощь Гэвину, уже втаскивавшему на спину лошади первый труп.
— Сразу видно, что все вы не привыкли ночевать под открытым небом, — заметил Малькольм.
Ариэлла достала флягу с водой, деревянную миску и кожаную сумку со снадобьями и инструментами. Усадив раненого, она плеснула в миску воды и вымыла руки.
— Откуда ты знаешь?
— Только последний дурак разведет посреди леса такой огромный костер, видный отовсюду, — презрительно бросил Малькольм. — Это все равно что созвать всех окрестных мерзавцев: милости просим, грабьте нас, не стесняйтесь! Почему, скажи на милость, никто из вас не охранял стоянку?
— Мы не догадывались, что это нужно, — призналась девушка, чувствуя себя дурочкой. Он совершенно прав: им не пришло в голову, как опасно разводить в лесу костер. Никто из них никогда не забирался в такую даль, а на земли Маккендриков до появления Родерика ни разу не нападали.
Ариэлла обмыла рану, и на землю полилась розовая от крови вода. Девушка приложила к кровоточащей ране тряпку и прижала ее пальцами.
— Держи здесь! — распорядилась она. — Иначе я не смогу работать иглой.
На светлой тряпке его огромная ладонь казалась очень смуглой. Да, то была рука сильного человека, воина, опаленного солнцем и привыкшего орудовать тяжелым мечом. Храбрый богатырь, появившийся из тьмы, чтобы вызволить их из беды, совсем не походил на жалкого, сломленного судьбой человека, с которым Ариэлла познакомилась днем. Правда, сейчас раненый тяжело дышал, морщился от боли и даже стиснул зубы, чтобы не застонать. Однако в ее памяти прочно запечатлелось то, как он виртуозно управлял лошадью и сжимал обеими руками рукоять меча. Вооружившись иглой, девушка заметила на руке воина длинный широкий шрам от локтя до кисти. Чей-то мощный удар некогда рассек мышцу. Вдоль шрама шла кривая лесенка грубых швов. Ту, старую, очень глубокую рану, видимо, пришлось зашить наспех. Его правая рука казалась гораздо меньше левой, которой он теперь в основном пользовался. Ариэлла опасалась, что новое ранение еще больше искалечит и без того искромсанную правую руку ее избавителя.
— Можешь больше не зажимать рану, Макфейн, — сказала она.
— Я уже не Макфейн, — сурово молвил он. — Называй меня Малькольмом.
Осторожно промокая кровь, Ариэлла обдумывала все, что видела и слышала. По словам Гарольда, нового Макфейна, Черного Волка лишили прежнего звания лэрда и с позором изгнали из клана. Говоря об этом, Гарольд не гневался и не клеймил позором прежнего лэрда, а скорее сожалел о происшедшем, словно хотел вернуть все на свои места, если бы это было возможно. Девушка знала, что у лэрда не положено выспрашивать, чем Черный Волк заслужил столь суровый приговор. Это было внутренним делом клана, и любопытство чужака сочли бы оскорбительным. Плачевное физическое состояние Черного Волка и его пристрастие к спиртному — достаточно веские основания для его смещения. Однако обычно человека лишают имени и изгоняют из клана за более серьезные преступления. Протыкая иглой его кожу, Ариэлла гадала, чем же так провинился Черный Волк, если его подвергли столь безжалостному наказанию.
— Ты хорошо усвоил уроки твоей матушки, Роб, — проронил Малькольм, следя за пальцами своего целителя. Его изящные и нежные руки свидетельствовали о том, что паренек совсем еще юный и не привык к тяжелому труду. — Как я погляжу, тебе не впервой этим заниматься.
— После нападения на наш клан мне пришлось выхаживать многих раненых.
Малькольм смутился и промолчал.
— Почему вы пришли нам на помощь? — вскоре спросил Роб.
Воин пожал плечами и тут же поморщился от боли, пронзившей ему шею.
Маккендрик писал ему, что его мирный клан не владеет ратным искусством. Это признание, а также сведения о том, что прежние посланцы так и не вернулись домой, весь день не давали покоя Черному Волку. К наступлению сумерек его охватила невыносимая тревога. Он сказал Гэвину, что хочет прокатиться верхом, чем изрядно насмешил друга, знавшего, что израненный Малькольм одержим недугами и уже давно не получает удовольствия от верховых прогулок. Однако, не задав ни единого вопроса, Гэвин быстро оседлал лошадей и вынес из укромного места кинжалы и мечи. По привычке он постоянно чистил и точил оружие, чтобы оно всегда было наготове. Принимая из рук друга сверкающий меч, Малькольм с грустью подумал, что так заботится об оружии только истинный воин. Гэвин был старше его на добрых десять лет и дольше воевал. Видимо, он в отличие от Малькольма остался в душе настоящим рубакой.
— Гэвин догадался, что таких неумелых и беспомощных людей, как вы, ждут неприятности, и уговорил меня поспешить вам на помощь, — солгал он.
— Получилось очень кстати. — Роб закрепил последний шов, вынул из сумки баночку и стал втирать в руку Малькольма мазь с отвратительным запахом. — А ты гораздо сильнее, чем кажешься на первый взгляд.
— Вовсе нет, — возразил Малькольм. — Просто нам повезло: мерзавцы оказались никудышными бойцами. Они обнаглели и потеряли бдительность, а страх лишил их сил. Знай эти негодяи, что такое настоящий бой, мы бы их так легко не одолели.
— Неужели, обладая сноровкой, грабители могли бы нанести вам поражение? — полюбопытствовала Ариэлла, бинтуя ему руку.
— Для сноровки надобно учение, — ответил Малькольм. — А важнее всего сила духа. Стоило нам налететь на них с воплями и мечами наголо — и они решили, что им не уцелеть, и тем самым обрекли себя на гибель.
Девушка нахмурилась. Перед ней сидел увечный человек с изуродованной рукой, хромой, с неловкими движениями. Он то и дело морщился от боли — не только в руке, но и в спине. Ко всему прочему Малькольм не имел отряда и много пил, очевидно, для того, чтобы заглушить боль. Однако несмотря на это, он и его друг проделали верхом немало миль, вступили в бой и прикончили вооруженных грабителей, собиравшихся прикончить ее, Дункана и Эндрю. Значит, все дело в умении и в силе духа?
— Каждый ли способен овладеть воинским искусством? — спросила она.
— Настоящим воином станет не всякий, но хорошо сражаться научится любой. Учение — это пробы и ошибки, а также изнурительное повторение одного и того же. Хорошо обученный человек действует быстро и разит насмерть, не позволяя себе такой непростительной слабости, как нерешительность. При этом он не только владеет оружием, но и сам представляет большую опасность. Подвергаясь нападению и защищаясь, воин руководствуется не страхом, а умением, ибо усвоил знания так крепко, что они стали частью его существа. Такой боец представляет большую угрозу для противника.
— Называясь Черным Волком и командуя целым войском, ты сам обучал бойцов?
— Как лэрд, я стоял во главе тысячи бойцов. — Его слова прозвучали с гордостью и горечью. — Я сам выучил всех до единого!
Малькольм устремил взгляд во тьму, вспоминая былое. Костер озарял его лицо, заросшее всклокоченной бородой. Его длинные волосы были явно грязны. Удалившись от людей, Малькольм перестал заботиться о своей внешности. Однако сейчас, при свете костра, Ариэлла заметила не только это, но и его синие глаза, в которых горел огонь воспоминаний. Когда-то он был победителем. Внезапно девушка увидела боль, омрачившую его лицо, и насторожилась. Днем этот человек, пьяный и грубый, держался дерзко и вызывающе. Потом проявил благородство и мужество. И все-таки Ариэлла понимала, что он слаб телом и духом. Недовольный тем, что она наблюдает за ним, Малькольм покачал головой.
— Мне бы хотелось выпить, — хрипло пробормотал он. — А потом мы с Гэвином вернемся назад. — С трудом поднявшись, Малькольм потер занемевшую спину.
— Можно ли кое о чем попросить тебя, Макфейн?
— Я больше не Макфейн! — отрезал он. — Надеюсь, ты не собираешься последовать за мной? Едва ли твои друзья одобрят твое намерение.
— Такое мне и в голову не приходило, — заверила его Ариэлла. — Я прошу тебя отправиться с нами.
— Я уже сказал, что не могу помочь вашему клану.
— Маккендрик полагал, что ты приведешь к нам свое войско и станешь нашим лэрдом, — продолжала она, словно не слыша его возражений. — Это, конечно, невозможно. Но что мешает тебе обучать нас воинскому искусству? Ты же сам утверждаешь, что это способен постичь всякий, даже я. Главное — хороший учитель.
— Да, ты мог бы стать воином, — согласился Малькольм. — Только не мое это дело. Хватит, я уже был и учителем, и воином. — Хромая, он направился к ожидавшему его Гэвину.
— Ты обучил тысячу человек! — крикнула ему вдогонку Ариэлла. — Под твоим руководством они одерживали одну победу за другой. Тебе ничего не стоит научить нас обороняться, пока мы подыскиваем нового лэрда.
— Нет!
— Почему? — не отступала Ариэлла. — Здесь тебе ничего не помешает.
Малькольм обернулся:
— Ты прав, но я не желаю брать на себя никаких обязательств.
Гнев душил девушку. Элпин строго-настрого наказал ей найти Черного Волка, хотя знал, что она ненавидит его. Сначала Ариэлла сочла, что этот пьяный израненный отшельник не способен облегчить судьбу ее клана. Но его быстрая и беспощадная расправа с грабителями убедила ее, что этот сломленный человек еще способен приносить пользу.
Кроме всего прочего, Черный Волк — ее должник, ибо стал виновником их страшного несчастья.
— Клан Маккендриков подвергся нападению потому, что ты не смог и не пожелал прийти нам на выручку, — резко бросила она. — Теперь же мы так беспомощны, что любой без труда добьет нас. Пока мы не найдем себе другого лэрда с большим отрядом, нам необходимо постичь основы самообороны. Это невозможно без помощи опытного воина. Ты должен оказать моим соплеменникам хотя бы такую помощь, Макфейн.
— Если ты взываешь к моей чести, твои старания напрасны, — молвил он. — Что касается моих грехов, я уже слишком виноват перед всеми, поэтому не обращаю внимания, когда в уготованный для меня адский костер подбрасывают еще несколько сучьев. Гэвин! Пора ехать. — Он пошел к своей лошади.
Ощутив полную безнадежность, Ариэлла устремила отчаянный взгляд на Дункана.
— Мы тебе заплатим, — нашелся тот.
— Щедро заплатим! — добавил Эндрю. — Золотом!
— Сколько? — спросил заинтригованный Малькольм.
Не успела Ариэлла ответить, как Дункан предостерегающе поднял руку:
— Это зависит от того, сколько времени ты у нас проведешь и добросовестно ли отнесешься к своей работе. Полагаю, возведение новых оборонительных сооружений и подготовка наших людей займут не меньше полугода.
Дункан украдкой взглянул на Ариэллу, и та чуть заметно кивнула.
— Слишком долго, — бесстрастно возразил Малькольм. — Два месяца, не больше. Если Маккендрики успеют за это время что-то у меня почерпнуть — тем лучше. Если нет, я все равно запрошу плату.
Ариэлла, показав Дункану четыре пальца, тут же сделала вид, будто оттирает сажу с лица.
— Четыре месяца, — предложил Дункан. — Твоя плата будет зависеть от результатов подготовки наших людей.
— Три, — продолжал торговаться Малькольм. — И триста золотых независимо от результатов. Гэвину тоже надо назначить плату, — спохватился он. — Такую же, как мне.
Дункан взглянул на Ариэллу. Она чуть заметно кивнула.
— Решено!
Малькольм насупился, огорченный тем, что уступил им.
— Ты! — Он ткнул пальцем в Эндрю. — Начнешь тренироваться сегодня же: будешь нести караул. Если что-то заметишь, уничтожь чужака, а потом доложи мне. Ясно?
Эндрю, кивнув, пошел за луком и стрелами. Малькольм сел на землю у костра, осторожно опустил раненую руку на колени и раздраженно уставился в огонь.
— Гэвин! — внезапно крикнул он. — Чего ты копаешься? Принеси мне выпить!
Ариэлла расположилась напротив него и закуталась в плед. Вскоре улеглись Дункан и Гэвин. Макфейн, попивая эль, смотрел на затухающий костер, на обуглившиеся потрескивающие поленья. Ариэлла видела, что его все сильнее разбирает хмель. В конце концов он со стоном повалился наземь и захрапел.
Девушка закрыла глаза, надеясь уснуть, но сомнения в том, что она поступила правильно, лишали ее покоя. Она нашла Черного Волка, похожего на дикаря обликом и поведением. Малькольм оказался калекой, у него не было войска, а пристрастие этого человека к спиртному внушало отвращение. В довершение всего Черный Волк согласился помочь им не бескорыстно, а из алчности, польстившись на блеск золота.
Удастся ли ей убедить соплеменников признать его предводителем даже на короткое время?
Глава 2
Снова эта боль!
Туман в голове немного рассеялся, и Малькольм понял, что лучше не двигаться и не дышать глубоко. Вот так… Это как будто помогло. Но боль в ноге… Он кряхтя перевернулся на другой бок. Правая рука оказалась прижатой к земле, и Малькольма пронзила такая боль, что он застонал.
— Вставай, Малькольм. Пора в путь. Он приоткрыл глаза:
— Куда еще? — Язык у него едва ворочался.
Проследив за взглядом Гэвина, Малькольм увидел, что Маккендрики уже сидят на лошадях и смотрят на него с явным нетерпением.
— Боже правый! — Малькольм снова закрыл глаза.
— Когда мы поедем, тебе полегчает, — заверил его Гэвин. — Те трое поднялись еще до рассвета и, судя по всему, давно хотят тронуться в путь.
«Вот и пусть едут», — подумал Малькольм, но все же встал, стараясь не корчиться и не морщиться, хотя его истерзанное тело ныло. Подойдя на негнущихся ногах к своей лошади, он стиснул зубы и кое-как взобрался на нее. Чувствуя, что за ним наблюдают, Малькольм не хотел показывать, какое страдание причиняет ему каждое движение, особенно утром. В былые времена Черный Волк вскакивал ни свет ни заря, чтобы потренироваться на рассвете в стрельбе из лука и фехтовании, пока его люди досматривают сны. Как он любил тогда ясность утра, светлую радость пробуждения, с каким нетерпением готовился к предстоящему дню! Сейчас Малькольм не соблюдал никакой дисциплины, и это смущало его. Ему предложили стать предводителем этих людей, а он продолжал дрыхнуть, когда они уже собрались в дорогу.
— Едем! — хрипло бросил он таким тоном, словно они заставили его ждать. Ударив пятками лошадь, Малькольм устремился на север и дал себе слово, что завтра постарается встать пораньше.
До полудня Малькольм еще держался, но еще через пару часов усталость взяла свое. Маккендрики тут же раскрыли свои седельные сумки и извлекли хлеб и сыр.
— Забудьте про еду. Пора начинать военную подготовку.
Все трое удивленно посмотрели на него.
— Подготовку?
— А как же! — Он отдал меч и кинжал Гэвину. — Начнем с тебя. — Малькольм указал на Эндрю. — Сними меч и кинжал и напади на меня.
Эндрю разинул рот.
— Напасть?!
— Я не привык повторять приказания, — заметил Малькольм.
— Извини, — смутился Эндрю. — Просто мне не хочется причинять тебе боль.
— Рад это слышать, но все равно приказываю тебе напасть на меня.
— Ты же не вооружен!
— Ты тоже будешь безоружным. Кстати, вчера вечером все вы сидели у костра без оружия.
Эндрю вопросительно взглянул на своих спутников. Дункан пожал плечами, а Роб кивнул. Эндрю нехотя положил на землю оружие и, раскинув руки, двинулся на Малькольма.
— Ты идешь как кавалер, мечтающий о взаимности. Это нападение или приглашение на танец?
Услышав этот оскорбительный выпад, Эндрю, забыв об осторожности, бросился на обидчика. Малькольм схватил его за руку, развернул, прижал к себе и сдавил ему горло.
— Один хороший рывок — и я сломаю тебе шею. Твои движения слишком медленны, а нападение предсказуемо. Я принял решение, как отразить его, еще до того как ты приблизился. — Он ослабил хватку и выпустил Эндрю. — Теперь ты. — Малькольм подозвал Дункана.
Тот, отбросив оружие, устремился к нему. Поджидая его, Малькольм сделал шаг назад. Дункан получил подножку и растянулся на земле. Малькольм наступил на него.
— Будь на моем месте враг, он проткнул бы тебя мечом. Ты напал быстро, но слишком бесхитростно. — Он убрал ногу со спины Дункана и позвал Роба. — Теперь твоя очередь!
— Нет! — в ужасе крикнул Дункан, но, смекнув, что его возражение может показаться странным, поспешно объяснил: — Роб еще мальчик. Ему недавно исполнилось тринадцать. Он слишком молод, чтобы сражаться.
— Ничего подобного! — отмахнулся Малькольм. — Вчерашние негодяи не сделали ему скидки на молодость, не сделаю ее и я. Раз он подвергается опасностям, значит, должен уметь обороняться. Поди сюда, паренек, — поманил он. — Ну, напади на меня!
Паренек прикусил губу — наверное, от страха.
— Не думаю, что…
— Клан Маккендриков хочет научиться самообороне, или это пустые слова?
— Да, но…
— Вот и нападай! — крикнул Малькольм. — Не то я пошлю вас всех к чертям и поверну домой.
Серые глаза юноши холодно блеснули, и он с пронзительным воплем налетел на Малькольма, сжав кулаки. Учитель обхватил его здоровой рукой поперек туловища и без труда оторвал от земли, как тот ни лягался. У юноши оказался слишком тонкий стан, что свидетельствовало об отсутствии тренировки. Малькольм с презрительной гримасой бросил его на землю.
— Встань и повтори нападение. Попробуй застать меня врасплох.
Дункан и Эндрю с тревогой наблюдали, как Роб поднимается.
— Всем понятно, что ты и весь твой клан только и знаете, что есть да отдыхать. Придется от этого отказаться. Ну, нападай!
Роб колебался.
— Нападай же! — нетерпеливо приказал Малькольм.
Паренек посмотрел на него с мольбой, но так и не двинулся с места.
— Не могу… — пролепетал он и смущенно потупился.
— Боже, дай мне терпения! — простонал Малькольм и повернулся к Гэвину: — Полагаю, сегодня от них больше ничего не добьешься. Подай мне мое оружие. Раз так, давайте перекусим.
Внезапно почувствовав сильный удар в спину, Малькольм согнулся от боли, сделал несколько шагов вперед и упал лицом в грязь.
— Ура! — восторженно крикнул Роб, отряхивая грязную накидку. — Я застал тебя врасплох!
Малькольм смотрел на негодника зверем, пытаясь совладать с гневом.
— Посмей только еще раз так сделать, — грозно проговорил он, — и я позабочусь о том, чтобы ты месяц не мог сидеть! — Оттолкнув услужливо протянутую руку Гэвина, Малькольм с трудом поднялся и обратился к ученикам: — Пока мы не достигнем ваших земель, вам придется тренироваться дважды в день — утром и вечером, перед едой. Вы не успеете стать воинами за это время, но хотя бы начнете понимать, что такое бой. Если в пути мы подвергнемся нападению, от вас все же будет больше проку, чем вчера. А теперь ешьте. — Он отошел в сторонку, в тень огромной сосны.
Ариэлла достала из седельной сумки хлеб и сыр. Она не раскаивалась, что сбила Малькольма с ног. Он старался унизить их, и девушка испытала удовлетворение, унизив его.
— Что же делать? — шепотом спросил у нее Дункан. — Ты же не мужчина.
— А я буду тренироваться как мальчик, — спокойно ответила она, садясь рядом с ним.
— Он швырнул тебя на землю! — Эндрю еще не оправился от потрясения.
— Малькольм не причинил мне боли, — заверила их девушка. — К тому же он поступил правильно. Мы наняли его для того, чтобы он учил нас сражаться. Когда же начинать, если не сейчас? Дома нам потребуется каждый, кто способен тренироваться, в том числе и тринадцатилетние мальчишки. Поэтому лучше не твердите, что Роб слишком юный.
— А если ты покалечишься?
— Вряд ли он это допустит.
Эндрю с любопытством взглянул на нее:
— Почему, хотелось бы знать?
Вообще-то девушке было больно сидеть после того, как Малькольм швырнул ее на землю. Она устремила взгляд на учителя. Тот жадно припал к бурдюку, поданному Гэвином. Как бы он ни был ловок во время тренировки, долгие часы в седле явно утомили его.
«Потому, — подумала Ариэлла, — что Малькольм сам страдает от боли».
Малькольм устремил взгляд в ночную тьму.
Он был пьян, но не мертвецки, как ему хотелось. Гэвин не учел, что им предстоит длительное путешествие, и взял в дорогу вина всего на один день. Малькольм выпил почти все еще накануне, а днем снова принялся за него, чтобы выдержать тряску в седле. К вечеру остался лишь один бурдюк, который он тоже успел осушить. Это чуть притупило боль, но спина, нога и рука продолжали ныть. Страдания не давали Малькольму уснуть, поэтому он лежал с открытыми глазами, сражаясь с отчаянием, которое всегда охватывало его по ночам, если рассудок был не помутнен.
Лучше бы Гэвин дал ему умереть!
Малькольм не предполагал, что его ждет подобный ужас. Он вообще не чаял выжить, а уж тем более не знал, что подстерегает его в будущем. После последней, решающей битвы, лежа со сломанной ногой и несколькими ранами от ударов мечом на теле, Малькольм жаждал смерти. Ее приближение вызывало у него не страх, а удивление. Прослужив шесть лет в армии короля Уильяма, он свыкся с мыслью о смерти. Скольких постигал при нем мучительный конец! Разве можно рассчитывать, что он сам избежит этого? После той битвы земля пропиталась его кровью, а в голове проносились образы один другого приятнее. Малькольм вспоминал свой клан, Мэриан. Боль не слишком терзала его.
Но так продолжалось до тех пор, пока кто-то не поднял Малькольма, не положил на коня и не увез с поля брани. Вот когда его пронзила боль, какой он никогда прежде не испытывал!
Туман в голове немного рассеялся, и Малькольм понял, что лучше не двигаться и не дышать глубоко. Вот так… Это как будто помогло. Но боль в ноге… Он кряхтя перевернулся на другой бок. Правая рука оказалась прижатой к земле, и Малькольма пронзила такая боль, что он застонал.
— Вставай, Малькольм. Пора в путь. Он приоткрыл глаза:
— Куда еще? — Язык у него едва ворочался.
Проследив за взглядом Гэвина, Малькольм увидел, что Маккендрики уже сидят на лошадях и смотрят на него с явным нетерпением.
— Боже правый! — Малькольм снова закрыл глаза.
— Когда мы поедем, тебе полегчает, — заверил его Гэвин. — Те трое поднялись еще до рассвета и, судя по всему, давно хотят тронуться в путь.
«Вот и пусть едут», — подумал Малькольм, но все же встал, стараясь не корчиться и не морщиться, хотя его истерзанное тело ныло. Подойдя на негнущихся ногах к своей лошади, он стиснул зубы и кое-как взобрался на нее. Чувствуя, что за ним наблюдают, Малькольм не хотел показывать, какое страдание причиняет ему каждое движение, особенно утром. В былые времена Черный Волк вскакивал ни свет ни заря, чтобы потренироваться на рассвете в стрельбе из лука и фехтовании, пока его люди досматривают сны. Как он любил тогда ясность утра, светлую радость пробуждения, с каким нетерпением готовился к предстоящему дню! Сейчас Малькольм не соблюдал никакой дисциплины, и это смущало его. Ему предложили стать предводителем этих людей, а он продолжал дрыхнуть, когда они уже собрались в дорогу.
— Едем! — хрипло бросил он таким тоном, словно они заставили его ждать. Ударив пятками лошадь, Малькольм устремился на север и дал себе слово, что завтра постарается встать пораньше.
До полудня Малькольм еще держался, но еще через пару часов усталость взяла свое. Маккендрики тут же раскрыли свои седельные сумки и извлекли хлеб и сыр.
— Забудьте про еду. Пора начинать военную подготовку.
Все трое удивленно посмотрели на него.
— Подготовку?
— А как же! — Он отдал меч и кинжал Гэвину. — Начнем с тебя. — Малькольм указал на Эндрю. — Сними меч и кинжал и напади на меня.
Эндрю разинул рот.
— Напасть?!
— Я не привык повторять приказания, — заметил Малькольм.
— Извини, — смутился Эндрю. — Просто мне не хочется причинять тебе боль.
— Рад это слышать, но все равно приказываю тебе напасть на меня.
— Ты же не вооружен!
— Ты тоже будешь безоружным. Кстати, вчера вечером все вы сидели у костра без оружия.
Эндрю вопросительно взглянул на своих спутников. Дункан пожал плечами, а Роб кивнул. Эндрю нехотя положил на землю оружие и, раскинув руки, двинулся на Малькольма.
— Ты идешь как кавалер, мечтающий о взаимности. Это нападение или приглашение на танец?
Услышав этот оскорбительный выпад, Эндрю, забыв об осторожности, бросился на обидчика. Малькольм схватил его за руку, развернул, прижал к себе и сдавил ему горло.
— Один хороший рывок — и я сломаю тебе шею. Твои движения слишком медленны, а нападение предсказуемо. Я принял решение, как отразить его, еще до того как ты приблизился. — Он ослабил хватку и выпустил Эндрю. — Теперь ты. — Малькольм подозвал Дункана.
Тот, отбросив оружие, устремился к нему. Поджидая его, Малькольм сделал шаг назад. Дункан получил подножку и растянулся на земле. Малькольм наступил на него.
— Будь на моем месте враг, он проткнул бы тебя мечом. Ты напал быстро, но слишком бесхитростно. — Он убрал ногу со спины Дункана и позвал Роба. — Теперь твоя очередь!
— Нет! — в ужасе крикнул Дункан, но, смекнув, что его возражение может показаться странным, поспешно объяснил: — Роб еще мальчик. Ему недавно исполнилось тринадцать. Он слишком молод, чтобы сражаться.
— Ничего подобного! — отмахнулся Малькольм. — Вчерашние негодяи не сделали ему скидки на молодость, не сделаю ее и я. Раз он подвергается опасностям, значит, должен уметь обороняться. Поди сюда, паренек, — поманил он. — Ну, напади на меня!
Паренек прикусил губу — наверное, от страха.
— Не думаю, что…
— Клан Маккендриков хочет научиться самообороне, или это пустые слова?
— Да, но…
— Вот и нападай! — крикнул Малькольм. — Не то я пошлю вас всех к чертям и поверну домой.
Серые глаза юноши холодно блеснули, и он с пронзительным воплем налетел на Малькольма, сжав кулаки. Учитель обхватил его здоровой рукой поперек туловища и без труда оторвал от земли, как тот ни лягался. У юноши оказался слишком тонкий стан, что свидетельствовало об отсутствии тренировки. Малькольм с презрительной гримасой бросил его на землю.
— Встань и повтори нападение. Попробуй застать меня врасплох.
Дункан и Эндрю с тревогой наблюдали, как Роб поднимается.
— Всем понятно, что ты и весь твой клан только и знаете, что есть да отдыхать. Придется от этого отказаться. Ну, нападай!
Роб колебался.
— Нападай же! — нетерпеливо приказал Малькольм.
Паренек посмотрел на него с мольбой, но так и не двинулся с места.
— Не могу… — пролепетал он и смущенно потупился.
— Боже, дай мне терпения! — простонал Малькольм и повернулся к Гэвину: — Полагаю, сегодня от них больше ничего не добьешься. Подай мне мое оружие. Раз так, давайте перекусим.
Внезапно почувствовав сильный удар в спину, Малькольм согнулся от боли, сделал несколько шагов вперед и упал лицом в грязь.
— Ура! — восторженно крикнул Роб, отряхивая грязную накидку. — Я застал тебя врасплох!
Малькольм смотрел на негодника зверем, пытаясь совладать с гневом.
— Посмей только еще раз так сделать, — грозно проговорил он, — и я позабочусь о том, чтобы ты месяц не мог сидеть! — Оттолкнув услужливо протянутую руку Гэвина, Малькольм с трудом поднялся и обратился к ученикам: — Пока мы не достигнем ваших земель, вам придется тренироваться дважды в день — утром и вечером, перед едой. Вы не успеете стать воинами за это время, но хотя бы начнете понимать, что такое бой. Если в пути мы подвергнемся нападению, от вас все же будет больше проку, чем вчера. А теперь ешьте. — Он отошел в сторонку, в тень огромной сосны.
Ариэлла достала из седельной сумки хлеб и сыр. Она не раскаивалась, что сбила Малькольма с ног. Он старался унизить их, и девушка испытала удовлетворение, унизив его.
— Что же делать? — шепотом спросил у нее Дункан. — Ты же не мужчина.
— А я буду тренироваться как мальчик, — спокойно ответила она, садясь рядом с ним.
— Он швырнул тебя на землю! — Эндрю еще не оправился от потрясения.
— Малькольм не причинил мне боли, — заверила их девушка. — К тому же он поступил правильно. Мы наняли его для того, чтобы он учил нас сражаться. Когда же начинать, если не сейчас? Дома нам потребуется каждый, кто способен тренироваться, в том числе и тринадцатилетние мальчишки. Поэтому лучше не твердите, что Роб слишком юный.
— А если ты покалечишься?
— Вряд ли он это допустит.
Эндрю с любопытством взглянул на нее:
— Почему, хотелось бы знать?
Вообще-то девушке было больно сидеть после того, как Малькольм швырнул ее на землю. Она устремила взгляд на учителя. Тот жадно припал к бурдюку, поданному Гэвином. Как бы он ни был ловок во время тренировки, долгие часы в седле явно утомили его.
«Потому, — подумала Ариэлла, — что Малькольм сам страдает от боли».
Малькольм устремил взгляд в ночную тьму.
Он был пьян, но не мертвецки, как ему хотелось. Гэвин не учел, что им предстоит длительное путешествие, и взял в дорогу вина всего на один день. Малькольм выпил почти все еще накануне, а днем снова принялся за него, чтобы выдержать тряску в седле. К вечеру остался лишь один бурдюк, который он тоже успел осушить. Это чуть притупило боль, но спина, нога и рука продолжали ныть. Страдания не давали Малькольму уснуть, поэтому он лежал с открытыми глазами, сражаясь с отчаянием, которое всегда охватывало его по ночам, если рассудок был не помутнен.
Лучше бы Гэвин дал ему умереть!
Малькольм не предполагал, что его ждет подобный ужас. Он вообще не чаял выжить, а уж тем более не знал, что подстерегает его в будущем. После последней, решающей битвы, лежа со сломанной ногой и несколькими ранами от ударов мечом на теле, Малькольм жаждал смерти. Ее приближение вызывало у него не страх, а удивление. Прослужив шесть лет в армии короля Уильяма, он свыкся с мыслью о смерти. Скольких постигал при нем мучительный конец! Разве можно рассчитывать, что он сам избежит этого? После той битвы земля пропиталась его кровью, а в голове проносились образы один другого приятнее. Малькольм вспоминал свой клан, Мэриан. Боль не слишком терзала его.
Но так продолжалось до тех пор, пока кто-то не поднял Малькольма, не положил на коня и не увез с поля брани. Вот когда его пронзила боль, какой он никогда прежде не испытывал!